Велика Россия настолько, что одного Пелевина ей уже не хватает. И пока Виктор Олегович препарирует актуальные, по мнению фэйсбука, тенденции в нашем отечестве, Александр (Сергеевич, не родственник) работает с советской мистикой, психоделикой и отчасти — с советским же шпионским романом. Работает трудолюбиво, за три года выпустил уже три романа, последний из которых номинировался на “Интерпресскон”, Нацбест, а сейчас — и на “Новые горизонты”. Я, однако, буду проверять, так ли хорош новый Пелевин по второму роману, который носит красивой и звучное название "Калинова Яма". И из-за названия, и потому что люблю, знаете ли, оккультные тайны СССР ещё больше чем тайны Рейха (а их обожаю).
Гельмут Лаубе — немецкий шпион, живущий в Москве под легендой советского журналиста Сафонова. В июне 1945 Сафонов-Лаубе едет в Брянск, чтобы сделать интервью с молодым писателем Юрием Холодовым, а на деле — узнать состояние брянского укрепрайона. На станции Калинова Яма, Лаубе встречается со связным, пересаживается на другой поезд и засыпает. А потом просыпается на подъезде к станции... Калинова Яма. Дальше у Гельмута начнется сплошной День сурка, он будет убегать от своих преследователей, искать болотное сердце и Спящий дом, умирать и раз за разом возвращаться в то утро, когда поезд приближается к станции... Калинова Яма... Калинова Яма... Калинова Яма.
Параллельно с этим, Пелевин раскрывает подробности биографии Лаубе сразу в двух направлениях. В прошлом юный Гельмут с семьей покидает Россию накануне революции, перебираясь в Берлин, получает образование, проникается идеями национал-социализма (этот момент дан совсем по касательной) и в конце концов поступает на службу в СД. В будущем — сидит в крохотной берлинской квартирке и пишет мемуары про Колыму, изредка прерываясь на визит в пивную в компании таких же коллег из “бывших”. По объему биографическая линия может соперничать с мистической, а ведь есть ещё многочисленные стенограммы допросов Лаубе в НКВД, цитаты из книг Холодова, статьи психиатра Остенмайера и польского журналиста-провокатора Качмарека.
Привычного к умственной гимнастике читателя такое изобилие вряд ли смутит, он засучив рукава ринется раскапывать причинно-следственные связи, чтобы доискаться до истинной подоплеки событий на станции Калинова Яма. И быстро поймет, что собирает половинки двух разных пазлов. В том-то и заключается главная претензия к роману — связей здесь нет. Совсем. Никаких. За исключением пары мимолетных персонажей, про одного из которых я даже не могу сказать, что это не мои домыслы, ничто и никак не связывает злоключения Гельмута Лаубе на станции Калинова Яма и в её окрестностях с остальной жизнью — включая самого Гельмута Лаубе.
И тут прийти бы на выручку дремучей русской хтони, но вот маловато её у Пелевина, а какая есть — не сильно “забирает”. Сновидческие скитания Лаубе, как было упомянуто выше, походят больше на День сурка, только в антураже богом забытой русской деревни, оттого воспринимаются не пугающе, скорей гротескно, а куда чаще попросту уныло. На одно появление царя Михаила Бесконечные Руки приходится появлений пять заурядного дедка-попутчика, который мелет столько несвязной чепухи, что приводит читателя в негодование быстрее чем героя. И даже пара преследователей Лаубе — инфернальный майор Орловский из контрразведки и испанский командир Рауль Сальгадо, которому Гельмут задолжал по принципу “око за око”, причём буквально — идущие за ним и в реальности, и во снах не спасают ситуацию, ибо влияют на неё ещё меньше, чем сам Лаубе. А Лаубе на неё не влияет практически. Диверсант и разведчик (хорошо-хорошо: шпион) с обширным опытом, получивший боевое крещение ещё в Испании, при столкновении с неведомым моментально превращается в растерянного гражданского, забывает инструкции и не обращает внимания на важные детали.
По итогу выходит, что Пелевин не дожимает везде, ни как мистика, ни как шпионский роман "Калинова Яма" не интересна, как биография из серии "Жизнь незамеченных людей" просто скучна. Кое-какой сырой потенциал у писателя есть, но реализовать его пока не удается, слишком много нитей остается ни с чем не увязанным. Хотите головоломок и символизма в предчувствии великой войны — читайте "Аргентину" Валентинова, провинциальной русской психоделики — слушайте группу Dvanov. Шпионских романов не знаю.
[6 сурков-шпионов из 10]
Гельмут нащупал в кармане пачку папирос, открыл — их было семь.
Вытащил одну, чиркнул спичками, закурил.
Майор подошел к нему ближе, заложил руки за спину и продолжил говорить.
— Пора бы уже привыкнуть, дорогой мой, что вас здесь не спасет никто. Что у вас здесь нет и никогда не будет друзей. И вы сами так захотели, сами выбрали себе все это. Никто вас силой сюда не тащил.
— Никто, — кивнул Гельмут, выпуская дым. — Что вы хотите сейчас со мной сделать?
Майор тихо рассмеялся.
Он подошел к Гельмуту еще ближе, почти лицом к лицу — было видно, как блестят его глаза за стеклами очков, его морщины на лбу, слегка отросшую щетину. Он стоял и молчал, улыбаясь и переводя взгляд с правого глаза на левый, с левого на правый, зрачки его бегали туда-сюда, а губы все больше расплывались в улыбке, и Гельмуту на какой-то момент показалось, что это вдруг и есть та самая настоящая русская улыбка с еле уловимой искрой безумия.
Майор вдруг резко перестал улыбаться и совсем тихо, чуть слышно ответил:
"Сказки мёртвого Чикаго" за авторством Терри Ларс — книжечка тонкая, меньше трехсот страниц, но загадок читателю подбрасывает предостаточно ещё до начала чтения. Сформулирую главную: кто такая Терри Ларс — или, кто такой? Глядя на обложку и аннотацию, читая ознакомительный фрагмент, можно подумать, что перед нами неизвестной широкой публике зарубежный автор и его (или всё-таки, её?) сборник “историй с привидениями” с лёгким привкусом нуара. Возможно, винтаж, может быть — на самом деле ретро. Книга, однако, вполне современная, автор — тут всего лишь предполагаю, никакой информации у меня нет — женщина, русскоязычная. Но про Чикаго пишет так, что веришь.
Лорейне Суини тридцать четыре, она любит книги, вкусно готовить и помогать людям. Чтобы помогать в полной мере, Лорейна открыла детективное агентство, где вместе с ней работают бывший коп Эдвард (отвечает за нуар и цинизм) и ирландский цыган Кит Беэр (ирландские цыгане, это те ребята, к которым едут за домиками на колесах, потом — вышибать свои деньги назад; отвечает за комические моменты). Втроем они занимаются самыми обычными для частных детективов делами: ищут пропавшего жениха, расследуют загадочное самоубийство, пытаются изобличить неверного супруга. Но поскольку “Сказки мёртвого Чикаго” не просто детектив, а детектив мистический, все их изыскания раз за разом приводят к китейнам.
Кто такие китейны? Тролли, ноккеры, ши, слуаги и многие другие — подменыши или феи, живущие в человеческих телах. Тело можно убить, и оно погибнет, но подменыш вернется в другом. Окончательно убивает их лишь хладное железо. Есть китейны благие, то есть, условно-хорошие, есть, соответственно, неблагие — ну, сами понимаете. Но и для тех, и для других Лорейна — человеческий ребенок родителей-китейнов — чужая.
“Сказки мёртвого Чикаго” очень легко определить на полку куда-то рядом к Джиму Батчеру, Лорел Гамильтон и... новеллизациям линейки настолок Changeling: The Dreaming. Именно оттуда, из настольных игр заимствует своих китейнов Терри Ларс, а вовсе не напрямую из кельтской мифологии, как может показаться поначалу (забавно, что от подобного в своё время "пострадал" соседний Маскарад). А Гарри Дрезден подрабатывал розыском людей — как Лорейна Суини. Анита Блейк могла говорить с мёртвыми — опять, как Лорейна Суини. С творчеством Гамильтон здесь есть ещё один общий момент — чувства Лорейны к обаятельному плохишу Дилану Маккене, неблагому китейну и не самом законопослушному человеку. Чувства внезапные, на пустом месте и с легким уклоном в БДСМ — словно автор в какой-то момент спохватился что надо ввернуть что-нибудь этакое, а то читатель заскучает.
Читателю Гамильтон, возможно, и правда будет скучно — дальше эротических переживаний дело не заходит, пусть чувства и выступают основными двигателями для персонажей, как главных, так и второстепенных. А вот детектив есть и неплохой. Не честный, конечно, в том смысле, что дойти до разгадки раньше героев вряд ли у кого-то получится, ибо мистика и игра идёт по другим правилам. Зато исправно держит интригу до последних страниц, где следует классический для жанра монолог, в котором разрозненные улики складываются героиней в единую картину преступления, а потрясенный читатель восклицает: “Я так и знал, убийца — сатир-дворецкий!” И зимний Чикаго такой атмосферный.
Кто бы ещё сказал, ну при чём здесь была настолка?
«Эмансипация, Ло, никогда не зайдёт так далеко, чтобы люди начали доверять частному детективу-женщине», – любил повторять Эдвард. Эдвард был старым мачистом, расистом, любителем срезать углы и просто ворчуном. Но он был прав. Именно поэтому ещё до его появления Лорейна назвала своё агентство «Частные расследования Суини», не обозначив пол этого самого Суини. Именно поэтому она предпочитала, чтобы посетители сразу видели Кита Беэра (не сегодня: Рождество и Новый год её помощник – оплата сдельная – проводил со своей огромной семьёй в соседнем штате) и понимали, что здесь хватает тестостерона и мускулов (знать, что ни то, ни другое не будет иметь решающего значения, им необязательно). Чтобы вытравить остатки недоверия, Лорейна развесила на стенах свой диплом юриста и достойную внимания россыпь лицензий и сертификатов.
Но в общем и целом ей приходилось надеяться на то, что клиент, пришедший к ней в офис, достиг необходимого градуса отчаяния, чтобы остаться, раз уж его угораздило оказаться в кабинете частного сыщика, пусть даже сам сыщик оказался женщиной. В этом смысле на неё работали не лучшие человеческие чувства: невозможность терпеть подозрения или неопределённость, страх, ревность, душевная боль, горе и утрата. Именно они приводили к ней клиентов (Лорейна утешала себя тем, что в этом она мало отличается от других частных детективов). И именно их – эти разъедающие, ядовитые чувства – Лорейна зачастую гасила или хотя бы уменьшала. Не каждый её клиент становился счастливым, но почти каждый обретал облегчение и покой – иногда вместе с пропавшей собакой. Или с подтверждением того, что он вовсе не сошёл с ума, и его безупречная жена, которую стыдно в чём-то заподозрить, действительно изменяет ему с парнем со своей работы со степенью цинизма, которую при желании тоже можно назвать безупречной.
...карликовый слон, дракон и мистер Гросс. А бармен говорит: "Мышей в баре Гавагана не водится". Внимание, уважаемые знатоки, вопрос: "Кто развернулся и ушёл, если двое других заказали "Кипящий котёл" и виски?" Впрочем, это просто гиммик, способ привлечь внимание, если вы читали хотя бы первые истории из "Самого странного бара во Вселенной", то легко найдёте ответ.
Признаюсь честно, по первоначальной задумке здесь должен был быть совершенно другой текст, а сочинение дe Кампа и Прэтта я в ближайшее время дочитывать не собирался, поскольку начало сего опуса совершенно не вдохновило. Вместо того, чтобы щедро плеснуть в подставленный мной хайбол странных чудес и чудесных странностей, бармен скупо капнул виски — да и то, большей частью на стойку. На том бы и завершился мой визит в бар Гавагана, если бы писал о нём один Спрэг де Камп, но ради автора "Колодец единорога" книжке был дарован второй шанс. Более того, я изменил своему читальному креслу и отправился дочитывать "Самый странный бар во Вселенной"... ну да тут легко догадаться. В бар, конечно.
И знаете, (наливает) помогло. Может, виной тому соответствующий антураж и некоторое количество алкоголя, но скорей дело в не самой удачной компоновке сборника. Все рассказы здесь готовятся по одному и тому же рецепту. Несколько завсегдатаев бара и бармен мистер Коэн беседуют на отвлеченную тему вроде торжества прогресса, четвертого измерения или истинных йогов, которые могут научить хоть слона (не того) на руках поднимать. Услыхав краем уха, о чем идёт речь, к беседе присоединяется ещё один мистер — как правило, незнакомец, но бывает, что свои истории рассказывают и хорошо знакомые посетители. В истории первоначальная тема беседы выворачивается, иногда весьма причудливым способом. Так, герой истории про четвертое измерение с помощью отпирающего амулета перемещался в пространстве и времени, что логично, ведь время вполне подходит под четвертое измерение. А вот герою, отрицающему торжество прогресса, не везло в пари, да настолько, что его едва не убило молнией на скачках, но как это связано с прогрессом я, право слово, затрудняюсь сказать, даже выпив.
Рассказы базируются в основном на фольклорных и мифологических сюжетах, но иногда в бар Гавагана заходит и фантастика. Я, глядя на русское название книги, ожидал, что её будет больше, но тут буквально два-три таких рассказа, да и те мне затруднительно назвать удачными. Хотя... назвать их плохими тоже язык не повернется. Все здешние истории — милые забавные безделицы, не претендующие ни на что, только развлечь читателя во время чтения. Но те, в которых Необычное вписано в современные героям реалии, мне нравятся больше иных. Вроде истории джентльмена, который так хорошо смотрелся в гробу, что все гробовщики хотели заполучить его фотографию для рекламных проспектов.
Когда они спросили, от кого меня следует защитить, я им все объяснил. Они просто посмеялись и сказали, что Тони теперь стал обычным бизнесменом, и единственный способ защититься от владельца похоронной конторы – просто оставаться живым. Вот так ведут дела при нынешней, нечистой на руку администрации, угнездившейся в Вашингтоне. А потом Пассон позвонил снова; он сказал, что лучше бы нам с ним повидаться.
Да, я туда не пошел, но еще через три дня после этого я показал «олдс» человеку, который жил примерно в двенадцати милях от моей конторы, и потом возвращался один в автомобиле. И тут рядом со мной появился другой автомобиль, проехавший на красный свет, там сидели парни в широкополых шляпах, надвинутых прямо на глаза. Один из них выстрелил в меня. Если б меня не встревожили все эти дела с гробовщиками, если б я не посмотрел, как этот парень поднимает руку, если б у «олдса» не было такого мощного двигателя – возможно, я бы уже с вами не разговаривал.
Да, я очень скоро понял, что Тони Пассону я сгожусь и мертвым, и живым, а полицейские все еще не верили, что он преследует меня. Вот я и сказал самому себе: Фред Мутье, тебе лучше убираться. И я бросил агентство, продал свой дом и приехал сюда. И вы понимаете, почему я так волнуюсь, когда кто-то говорит, что я – идеальный персонаж…
Пристрастился в последнее время к чтению партенитовских разборов Олди. А поскольку читать разборы, не читая разбираемых книг, глупо (на самом деле, не очень, даже без текста можно почерпнуть многое), то ознакомился с "Взглядом сквозь пальцы", благо АСТ как раз переиздала его в своей "Суперпрозе". Жаль только, что рассказам места не нашлось, с ними тоже хотелось бы ознакомиться. От хороших авторов всегда хочется ещё, а Елена Арифуллина хороший автор.
Книгу очень трудно отнести к какому-то определенному жанру — то ли городское фэнтези, то ли магреализм, то ли современная сказка для взрослых (помните сюжет, как нищенка проклинает жадную гордячку? Ну вот тут примерно так же, только без гордячки). От умершей в подъезде бомжихи Ольга Вернер, которая на своё несчастье проходила мимо, получает проклятье. То есть, поначалу ни о каком проклятии речь не идёт, у нас тут самый что ни на есть реалистичный реализм в зачине, а вот потом героиня внезапно начинает зарастать рыжей шерсткой, начиная с щиколоток, у неё пропадает отражение, а на смену ему в зеркала приходит лисья морда. Очень быстро выясняется, что через сорок дней Ольга станет лисой, если, конечно, не найдет способ избавиться от "подарочка".
На одном только поиске избавлении сюжет не сосредоточен. Теряя по капле привычный облик, Ольга открывает для себя мир, куда ход простому человеку невозможен. Мир оборотней-лис и оборотней-псов, утопленниц-морян, мятущихся призраков и прочих, прочих, прочих. Нашлось место даже для эльфов, хотя на мой взгляд с ними автор уже переборщила (сам по себе эпизод хорош, а идея о "реинкарнации" подменышей одновременно и жуткая, и интересная, только это сваливает "Взгляд..." уж совсем в эклектику, где кондовые сидхи соседствуют с призраками моряков-черноморцев). Потусторонних сущностей много, проблем у них тоже немало, а решать всё приходится Ольге, которой и так нелегко приходится.
Большая часть проблем Ольги Вернер носит бытовой характер. Нет вестей от мужа, уехавшего на заработки в далекую страну, Ольга вынуждена одна тащить двух дочек, всё время пропадая то на работе, то на подработках, поэтому на детей времени не остается, они отдаляются... Бытовые эпизоды — один из главных козырей романа. Реализм тут плотненький, достоверный, самую малость чернушный и очень богатый на детали, особенно в медицинской части (героиня — психиатр и нарколог). Немного даже жаль, что мистико-фэнтезийное начало в книги преобладает, убрать его или немного ограничить в проявлениях, вышла бы сильная драма про сильную женщину, которая ради детей и покалечить может. Но поскольку у героини есть оборотень внутри, которому покалечить или убить проблем не составляет, оборотень этими неприглядными делами и занимается, а активная и решительная поначалу Ольга вдруг становится пассивным наблюдателем, хотя и сама могла бы кого надо обрезком трубы по затылку огреть или, скажем, применить профессиональные навыки.
Вообще, с оборотнем у Арифуллиной во второй половине не получилось. Вернее, получилось совсем не то. Из страшного проклятия он превратился в дар, этакую палочку-выручалочку, которая действует кроваво, конечно, но очень эффективно, да и морально-нравственных терзаний не испытывает. В результате роман солидно так уходит от первоначальной темы "Если я стану лисой, что станет с моей семьей?" куда-то в сторону "Решаю всё когтями и клыками". И эта метаморфоза впечатление смазывает, но незначительно, потому что во всем остальном "Взгляд сквозь пальцы" книга хорошая, а если учесть, что для автора это дебют, так и вовсе отличная.
Стоя в толчее на перроне, крепко держа за руки Катьку и Дашку, мы почти не разговаривали. Перебрасывались отрывистыми фразами-инструкциями: «Перед тем как улетать – позвони». – «Если вдруг что, аппендицит, не дай бог, – беги к Нестерову, я с ним говорил. Он пообещал, что все сделает. К Мхитаряну – ни в коем случае, у него вечно все нагнаивается».
Мы не знали главного: в какую страну отправит Генку фирма-посредник. Это должно было решиться уже в Москве.
Последний раз обняться, помахать вместе с Катькой и Дашкой вслед поезду. Вернуться домой, к оскорбленному до глубины собачьей души Максу. Взять его на поводок и выйти в сырую беззвездную ночь, послав девчонок спать.
Только теперь я осознала, что Генка уехал, уехал надолго. Ведь по вечерам выгуливал Макса всегда он: «Нечего женщинам по темноте шастать!» Вернувшись домой, я достала ножницы, разрезала оставленную Генкой тельняшку пополам и положила одну половину себе на подушку, а вторую – на Максову подстилку. Ночью пошел дождь. Это к успеху начатого дела, и вообще, дождь в дорогу – это хорошо. Под шум дождя я и уснула, положив голову на Генкину тельняшку.
Утром оказалось, что Макс спал точно так же: положив морду на хозяйскую одежку. Интересно, приснился ли ему Генка, как приснился мне? Во сне мы шли куда-то вдвоем, держась за руки, как подростки, болтали и смеялись.
Когда ничего не ждешь, ничем не будешь разочарован, истина сия верна настолько, насколько и банальна. Когда у Мэтта Раффа выходили “Злые обезьяны”, я совершенно ничего не ожидал от этой книги, просто повелся на действительно злых обезьян на обложке и девушку в тюремной робе с лицом бывалой “скоростийщицы”. А получил отменный психоделический боевик, где кроссворды предупреждают об опасности, а пистолет можно переключить на стрельбу сердечными приступами, щедро приправленный иронией. Поэтому, когда следом вышла “Страна Лавкрафта”, Рафф был признан способным сотворить что-то интересное из такой сомнительной темы как “диверсити в гостях у Ктулху”. Он и сотворил, но не в ту сторону. Имейте это в виду, чтобы поначалу не разочароваться как я. Впрочем, обо всем по порядку.
Наша история начинается, когда Аттикус Тёрнер возвращается домой, вызванный странным письмом от отца. Монтроуз Тёрнер что-то раскопал о происхождении своей жены, матери Аттикуса, которое она тщательно скрывала и от мужа, и от сына и теперь предлагает тому “вернуть то, что твоё по праву рождения”. Вот только сам Монтроуз пропал, и следы его ведут в Арпхэме, штат Массачусетс. У Лавкрафта, правда, был Аркхэм, но пока похоже, да? Дальше тоже будет похоже, но не долго. Аттикусу предстоит познакомиться с арпхэмской ложей Ордена Изначального рассвета и конкретно с Калебом Брейтуайтом — честолюбивым молодым чернокнижником, или как он сам себя именует, “натурфилософом”, узнать тайну своего происхождения и поучаствовать в зловещем ритуале. Ритуал, конечно же, пойдет не по плану — не без участия Аттикуса и Калеба, у которого на Аттикуса далеко идущие планы. На этом Лавкрафт благополучно закончится и начнется история про зловещий дом, в который переехали сестры Летиша и Руби Дэндридж.
Как вы уже догадались, “Страна Лавкрафта” — роман в рассказах. Каждый из них, числом восемь, строится примерно одинаково — Калебу нужно обстряпать какие-то свои натурфилософские делишки, чтобы возвысится в иерархии Ордена и он использует для этого Аттикуса или кого-то из его многочисленных родственников и друзей, шантажируя и угрожая. До поры всё идёт гладко, но в конце концов коварного честолюбца ждёт сокрушительное фиаско, и это никакой не спойлер — сами подумайте, ну какие в наше время могут быть шансы у белого, будь он сто раз чернокнижник против целого компании настоящих черных? В каждом рассказе Аттикусу сотоварищи приходится столкнуться с проявлениями сверхъестественного, будь то призрак-полтергейст, колдовская марионетка или врата, ведущие на другую планету. Не силен в американской журнальной фантастике, но выглядит очень похоже на оммаж каким-нибудь Weird Tales. Кстати, Weird Tales был закрыт в 1954 году, в том же году происходит действие романа.
Впрочем, как бы то ни было, фантастика для Мэтта Раффа лишь способ, на самом же деле “Страна Лавкрафта” о расизме. Да-да. Не о потусторонних ужасах Ктулху и Йог-Сотота, а об будничном кошмаре, который уделывает всех Великих Древних. Я не буду ничего особо расписывать и так понятно, что ничем не обоснованная ксенофобия — это плохо и не надо так. Вот только в “Стране Лавкрафта” данная тема крайне мало влияет на сюжет. К примеру, тот призрак из второго рассказа, стал бы он меньше бушевать, если бы в его дом вселилось белое семейство, а не две сестры-негритянки? Да нет, конечно. И в других случаях также, замени цветных героев, ничего особо и не изменится, за ними только перестанут гоняться линчеватели с топорами из массовки. Что досадно, сделать лучше автор мог, достаточно прочесть “Падение дома Нэрроу” или “Джекила из Хайд-парка”. В этих двух рассказах Мэтт Рафф ловко связывает две главных составляющих “Страны Лавкрафта”весьма неожиданным образом. Особенно в “Джекиле...”, где уже знакомая нам Руби Дэндридж — стереотипная черная женщина вроде Мамочки Два Тапочка, только моложе — неожиданно просыпается под Рождество в луже крови и... белой! Ну а “Падение дома Нэрроу” показывает то, чего мы изначально ждали от книги, сталкивая оккультизм и бытовой расизм.
Что-то я с отвычки растекся белочкой по древу, давайте будем закругляться. Не стоит подходить к “Стране Лавкрафта” как к очередному пастишу визионеру из Провиденса или если вы терпеть не можете чёрных героев и белых злодеев (единственный минус автору, на мой взгляд, что из этой простенькой дихотомии он даже не пытается выбраться). Её можно читать как высказывание о проблемах американского общества 50-ых, не утративших актуальности по сию пору. А можно и как обычную мистику, у Мэтта Раффа легкий, приятный слог, колоритные — простите за невольный каламбур! — и детально прописанные персонажи, мои любимые эмоциональные качельки, когда автор моментально переходит от своей фирменной иронии к драме. Ну и когда вы ещё что-то в жанре “диверсити в гостях у Ктулху” почитаете, пусть Ктулху тут и на минималках. Ни Ла Валля, ни Джейкобса, ни Говарда с его "Картером и Лавкрафтом" нам в переводе всё равно не видать. Такие дела.
Ранним воскресным утром в конце января Монтроуз стоял у сыновнего «кадиллака», курил, чтобы согреться, и смотрел, как из сумерек выплывает инопланетный пришелец.
Пришелец был вишнево-красный, ростом с ребенка, и на нем красовалась надпись: «Пейте „Кока-колу“ в бутылках!» Под знакомым слоганом было намалевано от руки: «Только для белых посетителей!»
Монтроуз знал, что для белых жителей южного Иллинойса чужак скорее он, а не Джим Кроу. Жаль, не с кем это обсудить. Особенно расстраивала невозможность сказать пару ласковых владельцу магазина-автозаправки Джону Перчу, на чьей территории и стоял автомат с «колой». Свет в домике не горел, а на колонке висела табличка: «Воскресенье – выходной».
По дороге шли два чернокожих мальчика в ярких зимних курточках – желтой и оранжевой. Им было лет по десять. Монтроуз и мальчик в желтом поприветствовали друг друга кивками, потом отец Аттикуса вновь стал настороженно наблюдать за автоматом, как будто это солдат-южанин в засаде.
Мальчишки, ничего не подозревая об опасности, подошли к автомату и начали собирать по карманам мелочь.
Монтроуз выкинул сигарету.
– Эй! Вы что удумали?! – крикнул он. – Не смейте совать туда деньги!
облако тэгов
