Данная рубрика посвящена всем наиболее важным и интересным отечественным и зарубежным новостям, касающимся любых аспектов (в т.ч. в культуре, науке и социуме) фантастики и фантастической литературы, а также ее авторов и читателей.
Здесь ежедневно вы сможете находить свежую и актуальную информацию о встречах, конвентах, номинациях, премиях и наградах, фэндоме; о новых книгах и проектах; о каких-либо подробностях жизни и творчества писателей, издателей, художников, критиков, переводчиков — которые так или иначе связаны с научной фантастикой, фэнтези, хоррором и магическим реализмом; о юбилейных датах, радостных и печальных событиях.
Интервью Марины и Сергея Дяченко для проекта «Живые лица, или Навигатор по современной отечественной детской литературе» от издательства «БерИнгА». Первый выпуск вышел в 2014 году
Аннотация :
«ЖИВЫЕ ЛИЦА, или Навигатор по современной отечественной детской литературе» — проект, о котором можно смело говорить, что его ждали, и это не будет звучать банально. Его ждали все: писатели и поэты, библиотекари и исследователи, учителя и воспитатели, родители и дети. Потому что современная детская литература — это явление новое, а всё новое и неизвестное вызывает смешанные чувства: страх, недоверие, любопытство и лёгкое головокружение. Не хотите разделить судьбу буриданова осла? Вам надоело ощущать себя в книжном магазине участником викторины «Кто есть кто?»? Вы не разделяете мнение родителей и учителей, которые предлагают книги для чтения по принципу – старый друг лучше новых двух? Вы задаётесь вопросом, почему вместо привычки читать книги у современных детей нередко формируется чувство её отторжения?Тогда давайте знакомиться! Лицом к лицу с каждым писателем, который пишет сегодня и сейчас для детей и подростков.Первый выпуск «Навигатора» включает в себя 25 авторов. У каждого из них своё имя, своя траектория судьбы и писательской карьеры, свой творческий почерк и художественный метод. Современные детские писатели совершенно не похожи друг на друга, и это здорово, потому что читатели тоже все разные! И чтобы каждый писатель и каждый читатель нашли друг друга, им надо помочь встретиться!
Биографическая справка
— В 2014 году писателю Дяченко исполнилось 115 лет – так получается, если сложить годы, месяцы и дни от рождения Марины и Сергея (23.01.1968 и 14.04.1945).
— Супруги родились в Киеве, сейчас живут в Москве и Лос-Анджелесе. Они вместе двадцать один год.
— По первой профессии Сергей – психиатр и кинодраматург, а Марина – актриса театра и кино. Но объединила их фантастика.
— Вместе они написали двадцать восемь романов, десятки повестей, рассказов – и пьесу.
— Их книги, кроме России и Украины, изданы в США, Германии, Франции, Венгрии, Польше, Испании, Китае.
— Наиболее известные книги – романы "Vita nostra", "Ритуал", "Шрам", "Ведьмин век", "Пещера", "Долина совести", повести "Баскетбол", "Кон" и другие.
— Рассказывая сказки дочери Анастасии, Марина и Сергей впервые задумались о том, чтобы писать для детей. Их первая детская книга – сборник "Воздушные рыбки" — основана на этих сказках.
— По мере взросления дочери взрослел и читатель. Так возникла трилогия "Маг Дороги" и три повести о кентавре Себастьяне.
— Марина и Сергей – лауреаты множества премий в области литературы и кино. Среди них – "Аэлита", Премия Аркадия и Бориса Стругацких, Мемориальная премия им. Кира Булычева. На европейской конференции фантастов в Глазго (Шотландия) Дяченко были признаны лучшими писателями Европы.
— По сценариям Марины и Сергея поставлено около 20 кинофильмов и телесериалов. Сейчас они работают над рядом новых проектов.
— Семья Дяченко любит путешествовать и объехала полмира. Отец семейства в юности был мастером спорта по подводному многоборью, и заразил жену и дочь любовью к дайвингу, морям и океанам. Как утверждает Сергей, в одном из путешествий, ночью, в заливе Милфордсаунд в Новой Зеландии, он видел и общался с живым драконом.
Ответы на блиц — опрос
1) Где можно познакомиться с магом?
В королевстве, которое мы описали в трилогии детских романов “Маг дороги”.
2) Что будете делать, если чёрная кошка перешла вам дорогу?
Приручить ее. Потому что у черных кошек светлая душа. Мы это знаем по собственному опыту – 20 лет с нами прожил черный кот Дюшес. Он был подарен котенком Марине на День рождения, и стал не только другом, но и соавтором. В нашей квартире он переходил дорогу тысячи раз, и всегда это приносило удачу.
3) Детям всё можно?
СЕРГЕЙ: Ни в коем случае! Дисциплина должна начинаться с пеленочного возраста. Внушение, строгость и послушание – вот секрет педагогики.
МАРИНА: Сережа шутит. Уж как его баловали в детстве – уму непостижимо!
4) Три желания золотой рыбке от Марины и Сергея Дяченко.
Желаем тебе, рыбка, плавать в экологически чистом море и не попадаться в сети. А если уж попалась – тогда счастья всем, и рыбам и людям.
Каким я был в детстве
Так как писатель Дяченко состоит из двух половинок, то и детство у него было двояким, хотя и мальчик, и девочка родились в одном и том же городе .
СЕРГЕЙ: В детстве я был благородным хулиганом, хотя и родом из семьи профессора и школьной учительницы. То были послевоенные годы и нас, мальчишек, переполняла гордость за великую победу в той страшной войне и гордость за свою страну, великую и могучую. На наших глазах возрождался разрушенный Киев, обновлялась новостройками Москва, Ленинград – да вся страна. Как раз тогда появилось телевидение – черное-белое, подслеповатое, оно рождало чувство сопричастности ко всему происходящему. Вся страна пела одни и те же песни, часто еще военных лет, танцевала одни и те же танго и фокстроты, бегала в кинотеатры на трофейные немецкие фильмы и наслаждалась отечественными комедиями.
Целыми днями напролет мы воевали – неистово, с выдумкой и фантазией. Деревянными мечами или автоматами. А так как я был предводителем местной шпаны, то я всегда был красным командиром, а вот роль фашистов приходилось исполнять тем, кто был у меня не в чести. Я был и Чапаевым, и маршалом Жуковым и даже Суворовым. Ох и гнали мы злодеев! Но всегда щадили пленных и не унижали поверженных врагов. Бои проходили в местных дворах, подвалах, чердаках. Там можно было встретить что угодно, даже привидение. Еще нашей страстью был футбол, мы с упоением шпыняли старый латаный мяч в дворике нашего дома – и нередко разбивали им окна. За все приходилось отдуваться моему отцу, и он несколько раз воспитывал меня шпагатом по голой попе. До сих пор помню узелок на конце того шпагата.
В детстве я много болел – по-моему, все детские болезни так и цеплялись ко мне, как репьи на собаку. Отец вечно пропадал у себя институте, но рядом всегда была мама. Она мне много читала, пела песни и рассказывала страшные истории, которые я любил больше всего. Я воспитан на сказках разных народов и стран, и помню, как поражался жестокостям в индийских или немецких сказках – наши же сказки, с той же Бабой Ягой или злющим Кощеем, казались светлыми и оптимистичными. Потом пришел черед детской литературы – я много читал, целыми днями и даже ночами, укрывшись с фонариком под одеялом, дабы родители думали, что их отпрыск спит. А вскоре, уже в пионерском возрасте, я стал сам сочинять разные истории и рассказывать их вечерами во дворе. Тут тоже случались разные неприятности. Помню однажды, достав пугач (это такой пистолет, который стрелял оглушающими пистонами), я стал рассказывать своей компании и приключениях сыщика на Марсе. Это уже был поздний вечер, мы сидели на груде дров в темном углу. Слушатели трепетали, сжавшись в комок от страха, особенно голенастая девчонка Таня, весьма впечатлительная. И в самый ответственный момент, когда к голове моего героя приставили пистолет и вот-вот должен был прозвучать выстрел – я нажал на курок пугача. Что тут было! Танька упала в обморок, и мне уж досталось и от ее родителей тоже… С тех пор мне запретили устное народное творчество в моем дворе.
Много чего я помню… Я обожал кино, и бегал смотреть многие фильмы по многу раз. Одну "Карнавальную ночь" посмотрел раз, наверное, двадцать, и долгие годы распевал бодрые песенки из этого прекрасного фильма.
Я всегда был окружен братьями нашими меньшими. Огромный сибирский кот Юрка учил меня ходить, терпеливо снося все мои проказы. Лето мы проводили в поселке Украинка, на Днепре, среди зеленого раздолья и золотых пляжей. Уж там живности было немеряно! Я дружил с собаками и телятами, черепахами и ежами, чижиками и морскими свинками, даже ужами. А сколько ласточек и чаек, особенно подранков после охоты, прошло через мои руки. Не всех удавалось спасти и это было настоящей трагедией для меня…Мы снимали домик у хозяев, и это было проблемой для них, потому что вскоре я знал всех курочек, кормил их с руки и звал по именам – и как их было после этого резать на суп?
Еще я любил путешествовать и плавать. За первую мою экспедицию в ботанический сад, без ведома родителей, я опять же был наказан, ибо заблудился там и прибыл домой только вечером. А Днепр впервые переплыл около семи лет от роду в Украинке – и это был еще старый Днепр, могучий, быстрый, с водоворотами. Никто меня особенно и не учил плавать – само как-то пришло. Переплыл – и сам обомлел, ибо широкая ведь река. Это случилось на глазах мамы, пропустившей начальный момент заплыва. Моя бедная Вера Ивановна чуть с ума не сошла – и обратно меня доставили уже на лодке.
С тех пор я повидал много стран, морей и океанов, сочинил много историй и фильмов, встретил свою марсианскую принцессу Марину, но воспоминания о счастливом детстве, моих родителях – родник живой воды.
МАРИНА: У нас была чудесная, глубокая песочница в детском саду. Там всегда был песок, подсохший сверху, но внутри, только копни, податливый и влажный. И вот в песочнице я стала искать клад.
Я как раз прочитала "Тома Сойера" – вернее, родители мне прочитали. У меня была чудесная лопатка-совок – металлическая, острая на деревянной ручке. И песок копался просто замечательно. Иногда лопатка натыкалась на камушек, и получался волшебный звук: там что-то есть! Тогда я замирала, осторожно-осторожно разгребала песок… Но каждый кладоискатель переживает и разочарования, это неизбежно. Тому Сойеру повезло с кладом – мне повезло с детством.
Вокруг площадки в детском саду росли ивы. Для меня они все были в родственных отношениях – парочка были дети, брат и сестра, я знала, где растут их родители, и кем приходятся им те большие ивы за павильоном. У них была повседневная жизнь, ничего особенного, просто дружба и ссоры, конфликт поколений, маленький брат иногда говорил глупости, но потом ему все прощали. Осенью я давала им советы, как правильно желтеть и сбрасывать листья, а весной торопила, чтобы скорее зеленели.
Вообще, в моем бесконечно счастливом и спокойном детстве был ритм, который, наверное, и есть жизнь. Выпал снег – какая радость, все бегают и наспех лепят снежки, скоро, значит, поставим елку, и будет пахнуть хвоей. Станем клеить флажки из бумаги и красить цветным лаком лампочки на самодельной гирлянде, и от папиного паяльника будет подниматься дым с запахом канифоли. Новый год – великое счастье, сперва день накануне, потом самая главная ночь. Потом еще целое утро, подарок под елкой, всегда необыкновенный. Однажды мне подарили «За рулем», советские дети помнят, что это такое. У меня не было никаких иллюзий насчет Деда Мороза – я в восторге благодарила родителей.
А потом будет долгая зима, но каждый вечер снег будет блестеть под фонарями, и на белой дороге отпечатаются полозья санок. Потом растекутся ручьи и сотворится новая география прямо под ногами, и можно будет пускать спички в бурных реках – чья быстрее. А это значит, скоро конец учебного года, и столы вынесут из класса, написав на крышке: "2-А", "3-Б"… А это значит – лето, можно купаться в речке и ходить в одних трусах. Мы поедем на поезде – на настоящем поезде, где люди спят, там можно залезть на верхнюю полку. А в море виден каждый камушек на дне, рыбы уплывают слишком быстро, зато ночью из зарослей выйдет еж!
Осень? Ну и что, осень, зато сколько каштанов под ногами, какие они блестящие, какие у них колючие шкуры… И вот уже снег, а значит, скоро Новый год, и надо шить костюм на утренник. Вот так оно шло время, великолепное, размеренное и ясное. И полное смысла.
Хорошо быть ребенком. Кто-то не согласится, а я говорю – хорошо
С – синхронность. Без задней мысли неторопливо записал выпуск «ФантКаста» о творчестве Дарьи Бобылёвой, по тому же образцу, что давече о книгах Шамиля Идиатуллина. А потом хопа — презентация «Мира без Стругацких» вместе с Дарьей в Новосибирске нарисовалась, через неделю — встреча с читателями Бобылёвой в Екатеринбурге... Плюс ко всему внезапная новость, что роман «Магазин работает до наступления тьмы» вошел в шорт-лист «Большой книги». Хотя честное слово, обо всем этом не думал, когда план подкаста составлял. Прямо снежный ком какой-то в начале лета получился. Что не может не радовать. Надеюсь, Дарье тоже приятно.
цитата
Имя писательницы Дарьи Бобылёвой, обладательницы премии «Новые Горизонты», трижды лауреата премии «Мастера ужасов», автора нашумевшего «дачного» хоррора «Вьюрки» сейчас на слуху. В начале этого года появилось бумажное издание нового романа Бобылёвой, «Магазин работает до наступления ночи», а недавно стало известно, что книга вошла в список финалистов премии «Большая книга». Ведущий «ФантКаста» книжный обозреватель Василий Владимирский попытался разобраться, как устроены произведения писательницы, какие общие черты и общие приемы их связывают, а что решительно не укладывается в этот ряд.
Слушаем выпуск и подписываемся на «ФантКаст» на платформах:
Русскоязычным читателям фантастики автор в основном известен по произведениям героического фэнтези: романам о Конане и пенталогии "Грозовые Земли", а также по роману "Убийство в Тарсисе" из межавторского цикла "Сага о Копье". Помимо фантастических, Джон Маддокс Робертс является также автором исторических произведений, на русский язык из них переведены первые пять романов детективного цикла "SPQR", действие в котором происходит в Древнем Риме.
В издательстве «Снежный Ком М» ограниченным тиражом вышел роман Михаила Савеличева «Черный Ферзь».
Задуманный братьями Стругацкими, но так и не воплощенный на бумаге роман «Белый Ферзь» должен был описывать приключения Максима Каммерера в Островной Империи. По замыслу авторов, Каммерер, он же Белый Ферзь, расследовал обстоятельства гибели личного врача Льва Абалкина Тристана и в процессе своих поисков обнаруживал подлинное устройство жестокого мира Островной Империи. Роман «Черный Ферзь» есть попытка автора написать собственную версию мытарств Максима Каммерера в чудовищном мире Островной Империи.
Издание иллюстрировано рисунками известного художника Алекса Андреева (альбомы «Метрономикок», «Спецбиотех» и др.). Объем 688 стр. Книга распространяется исключительно автором. Всех интересующихся прошу обращаться к автору в личку.
Издание быстро расходится, так что если оно вам надо, поторопитесь.
Издательство: М.: Снежный Ком М, 2024 год, 100 экз. Формат: 84x108/32, твёрдая обложка, 688 стр. ISBN: 978-5-6051176-4-3
Аннотация: Перед нами отнюдь не классическое литературное произведение, а в большей степени – изощрённая постмодернисткая игра. Роман представляет собой концентрированный коктейль из ассоциаций, аллюзий, явных и завуалированных отсылок к другим мирам АБС. Он перенасыщен разноразмерными прямыми и незакавыченными цитатами... Кроме Стругацких при чтении то и дело возникают ассоциативные связи и с многочисленными произведениям других авторов – от Шекспира, Канта, Баума и «Голема», до Уэллса, Беляева, Кларка и «Чужого».
Чрезвычайно вольная фантазия автора «по мотивам» – так точнее всего можно определить суть «Черного ферзя».
Комментарий: Роман по мотивам миров братьев Стругацких. Иллюстрация на обложке и внутренние иллюстрации Ал. Андреева.
Еще раз о лемовских текстах, оскорбивших американских фантастов
О том, что история исключения Станислава ЛЕМА из «Science Fiction Writers of America» (SFWA) сильно искажена, а обвинения в адрес Филипа ДИКА как инициатора этого исключения не имеют под собой ни малейшего основания, я написал с указанием на конкретные источники в эссе «Как Филип ФАРМЕР Станиславу ЛЕМУ отомстил» в колонке на Фантлабе еще в 2020 году. Подготавливая к печати свою книгу «Платон, Плотин и Баламут», которая недавно была издана в «Ридеро», заново сверил это эссе, внеся ряд исправлений и дополнений. И написал еще одно специально для книги под названием «Как Филип ФАРМЕР как бы извинился перед Станиславом ЛЕМОМ», где представил еще ряд комментариев участников этих событий.
Обнаружил, кстати, ехидную реплику ФАРМЕРА по поводу позиции ДИКА, который сначала поддержал его в атаке на ЛЕМА (но, опять же-таки, играл в ней не главную роль), а потом отказал в этой поддержке, и дал эту цитату в качестве P.S. к одному из эссе книги. Эта реплика базируется на статье Станислава ЛЕМА «Science fiction: безнадежный случай – с исключениями». И выяснил одну библиографическую ошибку, которая постоянно воспроизводится как речь начальника транспортного цеха в известной миниатюре Жванецкого. Даже я в своем эссе попал в ту же ловушку, приняв ее на веру. Поэтому считаю необходимым подробнее здесь расставить все точки над «i». Итак:
В книге Станислав ЛЕМ «Мой взгляд на литературу» (М.: АСТ, 2009) глубокоуважаемый мною Виктор ЯЗНЕВИЧ, немало сделавший для продвижения ЛЕМА в России, пишет в комментарии к статье «Science fiction: безнадежный случай – с исключениями»:
— Вот что сказал об этой статье Станислав ЛЕМ в своем последнем интервью (заочном, организованном в начале 2006 г. порталом Inosmi.ru для русскоязычных интернавтов): «В семидесятые годы меня выгнали из Science Fiction Writers of America за статью «Science fiction: безнадежный случай – с исключениями». Таким исключением был Филип ДИК, чье творчество я безмерно ценю, несмотря на то, что он писал параноидальные письма в ФБР, в которых доказывал, что ЛЕМА в действительности не существует».
Если быть более точным, то не только за эту статью С. ЛЕМА исключили в феврале 1976 г. (приняв в апреле 1973 г.) из почетных членов SFWA, но и за другие публикации; последней каплей, вызвавшей большой резонанс в литературных кругах, послужила статья, являющаяся сокращенным вариантом (в четыре раза меньше) вышеупомянутой статьи из настоящего сборника. Опять же слова С. Лема из интервью 1981 г.:
— Исключили... за статью... под названием „SF oder die verunglьckte Phantasie“, которая была напечатана во «Frankfurter Allgemeine Zeitung», а затем переведена в Америке, при этом недоброжелательно переиначена. Я, конечно, иногда выступал с весьма острой критикой, но никогда не занимался критикой ad personam, а в эту статью кто-то добавил какие-то личностные колкости. Это был целый скандал, в результате которого я удостоился прозвища «польский Солженицын»...
Эта последняя статья на английском языке под названием «Looking Down on Science Fiction: A Novelist Choice for the World’s Worst Writing» («Взгляд свысока на научную фантастику: писатель выбирает худшее из мировой литературы» – название придумано анонимным переводчиком) была опубликована в августе 1975 г. в журнале «Atlas World Press Review», а затем перепечатана в октябре 1975 г. в «SFWA Forum». При этом по объему перевод был на четверть меньше оригинала и представлял собой «адаптацию» (так указала редакция во вступительной статье) первоначального текста, местами тенденциозно искажавшую высказанное писателем.
А теперь по пунктам:
1). Статья «Взгляд свысока на научную фантастику: писатель выбирает худшее из мировой литературы» или в немецком варианте «SF – фантазия, потерпевшая неудачу» (название дано в переводе ЯЗНЕВИЧА) не имеет ни малейшего отношения к эссе «Science fiction: безнадежный случай – с исключениями». Это не переработка с некоторыми изменениями, как это нередко бывало у ЛЕМА. Это полностью самостоятельное произведение на ту же тему, ни в одном абзаце не совпадающее с вышеуказанными эссе. В библиографии Леха КЕЛЛЕРА оно таковым и числится.
Переработанная глава «Социология научной фантастики» из книги «Фантастика и футурология».
Впервые вышла в 1972 году на немецком языке под названием «SF: Ein hoffnungsloser Fall — mit Ausnahmen».
На английском опубликована в 1973 году («Science Fiction: A Hopeless Case — with Exceptions»), на польском — в 2003 г.
Сокращённый вариант под названием «Science-fiction oder die verunglückte Phantasie» впервые было опубликовано на немецком в газете «Frankfurter Allgemeine Zeitung» от 22 февраля 1975 г.
Перевод варианта «Science-fiction oder die verunglückte Phantasie» на английский — «Looking down on Science Fiction: A Novelist's Choice for the World's Worst Writing» — был опубликован в журналах «Atlas World Press Review» в 1975 г. и «Science Fiction Studies» в 1977 г.»
2). Слова ЛЕМА «Я, конечно, иногда выступал с весьма острой критикой, но никогда не занимался критикой ad personam, а в эту статью кто-то добавил какие-то личностные колкости» тоже неправда. «ЛИЧНЫХ КОЛКОСТЕЙ» в американский перевод с немецкого добавлено не было. В этой статье упоминаются лишь два писателя-фантаста – Пол АНДЕРСОН и Роберт ХАЙНЛАЙН. В немецком и английском варианте написано одно и то же:
— В поисках ответов на эти вопросы я читаю бюллетени SFWA. Пол АНДЕРСОН, известный писатель-фантаст, в последнем номере дает коллегам несколько советов: «Вспомните предупреждение ХАЙНЛАЙНА: за деньги наших читателей мы конкурируем с пивом». И уточняет: если мы не устраним все препятствия, которые могут затруднить понимание текста, и не развлечем читателя, он скажет «к черту!» и направится в ближайший бар... Нам, европейцам, не следует при этом слишком самодовольно улыбаться. А лучше признать, что в каком-то смысле ХАЙНЛАЙН и АНДЕРСОН правы, особенно если учесть, что в баре теперь есть телевизор, по которому, среди прочего, показывают футбольные матчи. Кто из нас, литераторов, включая Шекспира, смог бы противостоять финальному матчу чемпионата мира? Уже вопрос не в вашем выборе той или иной книге, а в выборе книги против бара. При таком выборе мы все побеждены.
Других «ad personam» в этой статье нет (разве что один раз упоминается Маргарет Митчелл, вряд являвшаяся членом SFWA).
3). Дарко СУВИН в 1978 году в “Science Fiction Studies» чуть ли не построчно сравнил немецкий (в FAZ) и английский (в «Atlas...») варианты статьи и добавления личных колкостей не обнаружил. Изначально настроенный пролемовски, он посчитал, что английский вариант, действительно на четверть сокращенный, уплощает и огрубляет то, что объемнее было написано в немецком.
Существенно измененными и резкими стали заголовок о «выборе худшего» (в изначальном тексте заголовок звучал по-иному: «Научная фантастика как неудавшаяся фантазия») и расширенная переводчиком фраза, что китч, под которым ЛЕМ в обеих публикациях подразумевает массовую фантастику (без указания каких-либо авторов), «просто плохое письмо, скрепленное деревянными диалогами. Это обещание без исполнения, чушь в форме интимного самоудовлетворения» («intimate self-satisfied ego trip»). Можно, конечно, сказать, что вот эти не принадлежащие ЛЕМУ слова — «intimate self-satisfied ego trip» и вызвали негативную реакцию.
Но ниже есть слова, где СУВИН искажений не обнаружил:
— Тот, кто не читал «Войну и мир», мог бы предположить, что «Унесенные ветром» Маргарет Митчелл — образцовое произведение о войне и мире. И было бы невозможно объяснить ему в теоретических терминах, что это не так. Точно так же тот, кто никогда не любил, может предположить, что кульминацией любви является половой акт. Аналогия правомерна, поскольку большая часть научной фантастики относится к подлинным научным, философским или теологическим знаниям так же, как порнография относится к любви.
Точно так же научная фантастика не рассказывает мне о судьбе человека, оказавшегося в ловушке своих собственных замыслов, а скорее отстраняется от человеческих проблем с помощью обманчивой шумихи. Я ничего не имею против развлечений, даже если они пустые. Но идиотизм, который выдает себя за фаустовскую мифологию, — это культурная раковая опухоль.
И это обвинение, как мне кажется, будет посильнее слов об онанизме.
То есть заявление ЛЕМА, что его исказили и поняли не так – неправда. Он именно так и думал. Без всяких искажений. И не раз об этом прямо писал.
облако тэгов
М.: 