Крупа. 10 марта 2019 года

— Виртуальная история: альтернативы и предположения. Под ред. Ниала Фергюсона

— Митрополит Иларион. Иисус Христос. ЖЗЛ

— Елена Чижова. Город, написанный по памяти

— Алексей Балабанов. Морфий и другие фильмы

— Алла Демидова. Владимир Высоцкий

— Александр Бушков. Чудовища в янтаре. Дыхание мороза

— Андрей Ильин. Ангел с ледяными пальцами

— Маша Трауб. На грани развода

— Татьяна Полякова. Разрушительница пирамид

Е.А. Погорелая. «Тобол» vs «Игра престолов». Когнитивная метафорика современного исторического романа // Вопросы литературы, 2018, №6, с. 34-49.

цитата

В статье идет речь о трансформации жанра исторического романа применительно к современности. В последние годы исторический роман становится все более метафоричен, если не сказать фантазиен. Автор статьи исследует метафорику саги Мартина и двухтомника Иванова «Тобол», выявляя их общие признаки, способные повлиять на дальнейшее развитие исторического романного жанра.

Ключевые слова: А. Иванов, Дж. Р. Р. Мартин, исторический роман, фэнтези, роман-метафора

с. 35:

цитата

Как известно, лучшее определение "Тоболу" А. Иванова дал сам А. Иванов, сравнив двухтомник с пятикнижием Дж. Мартина и заметив, что «"Тобол" и "Игра престолов" созданы по одной и той же культурной технологии: это произведения постмодерна в его "демократичнском", игровом изводе» [Пульсон Клариса. Полцарства за Тобол. Алексей Иванов написал русский роман по технологии "Игры престолов"// Российская газета, 2018, №61 (7524) от 22 февраля].

С тех пор Иванова и Мартина не сравнивал только ленивый.

c. 35:

цитата

Есть и еще одна «общая точка», объединяющая культовый цикл Дж. Мартина с гораздо менее культовым, но безукоризненно сделанным ивановским «Тоболом». Оба они, рассказывая как будто бы о далеком, а то и вовсе фантастическом Средневековье <...>, рассказывают одновременно и о сегодняшнем дне.

с. 46:

цитата

По Иванову, Тобол есть ключ к пониманию России. Более, чем география, тут важна фонетика: «Тобол» — это и пространство, и эхо освоения Сибири, в передаче Иванова выглядящее как колонизаторство... «То — бол» слышится как «то — боль»; «Боль! Боль! Боль!» — выкрикивают пленные остячки Айкони и Хомани в момент окончательного крушения надежд, сломленные своими «колонизаторами». Сибирь — боль России, история Тобола — напоминание о ней.

Таким образом, не проводя с современностью паралеллей сюжетных, Иванов настойчиво облекает её в метафоры — пусть не буквальные, но узнаваемые и "познавательные". По-видимому, это путь романа-метафоры, для современной культуры проложенный Дж. Мартином, в русской литературе ещё только-только начинает своё движение, но в его перспективности уже можно не сомневаться.

Погорелая Елена Алексеевна — кандидат филологических наук, Российский государственный гуманитарный университет, литературный критик, редактор отдела современной литературы журнала «Вопросы литературы».

Елена Хаецкая. Утоление голода. Записки из страны Нигде. 15 марта 2019 года

Когда-то я говорила о том, что фэнтези стала для меня «территорией свободы». Литературным пространством, где не требовалось ни следовать принципам социалистического реализма, ни писать непременно о том, что «сам знаешь и пережил», т.е. создавать произведения на основе личного жизненного опыта. Понятно, что жизненный опыт у меня был довольно ограниченным (да и сейчас, в общем, он не включает в себя многие необходимые пирату/индейцу/космическому волку и т.п. вещи, например, я ни разу не летала в космос и не застрелила ни одного человека из базуки, хотя, возможно, мне и хотелось… господи, да я даже не курю!). Социалистический реализм тоже большого простора для воображения не предоставлял.

Соцреализм последних лет брежневской эпохи не устраивал меня в первую очередь тем, что и сами персонажи превратились в маленьких людей с крошечными жизненными целями, и ставки у этих людей тоже были крошечные. Совсем как перспектива моего тогдашнего гипотетического карьерного роста: от корреспондента заводской газеты я могла бы в идеале дорасти, лет за двадцать, до редактора этой газеты, от ставки в сто рублей – до ставки в сто шестьдесят.

И если с «карьерой» я смирилась заранее, то хотя бы в литературе хотелось чего-то более яркого. Поэтому, в общем, с фэнтези так все и получилось. Это как взять и вместо черно-белого телевизора поставить в доме цветной. Только хороший, с естественными цветами. Ставки в фэнтези были – волшебные королевства и господство над миром, не меньше, персонажи были огромные, Черные Властелины и Белые Демиурги, короче, раззудись, плечо. В моем случае эта перемена произошла внезапно, в единое мгновение. Фактически фэнтези свалилась мне как снег на голову.

И несколько лет я не читала ничего, кроме фэнтези. Забыты остались Тургенев с Толстым, Диккенс с Виктором Гюго. Только Желязны, Урсула Ле Гуин, Кэтрин Куртц, Роберт Говард, Сапковский, Сальваторе… А, и «Дюна», Дюна была озарением… Жуткая бумага, жуткие опечатки, жуткие переводы, жуткие обложки. При том я довольно чувствительна к стилю. Когда-то не смогла читать Скотта Фицджеральда, потому что роман был, на мой взгляд, плохо переведен. И вот в какой-то момент весь мой снобизм рассыпался в прах, я глотала том за томом не просто плохо переведенных текстов – они были чудовищны. Но слов как таковых, фраз, материи языка – ничего этого в книгах я не воспринимала; мозг сразу, минуя стиль, «рисовал» картинки невероятной яркости, красоты, необычности.

Что это было вообще, а? И добро бы со мной одной – нет ведь, безумие охватило огромное количество людей. Ладно – «Властелин колец», там профессиональные переводчики работали, а некоторые тома вообще выходили еще после прочтения их профессиональными корректорами старой закалки. В переводах «Властелина колец» нет всей этой самодеятельности, которая навсегда закрыла путь, скажем, нормально переведенному «Эмберу». Не будет профессиональных переводов «Эмбера» на русский язык – никогда. Смысла нет. Для создания качественного перевода требуется качественный профессиональный переводчик, а потом еще – такого же уровня редактор. Вообще-то люди такого уровня стоят дорого. И зачем платить кому-то «лишние деньги» – когда есть несколько готовых переводов, да, паршивых, но читателю-то большего и не требуется. Эстеты будут читать по-английски, а остальные обойдутся имеющимся переводами. Лично для меня вообще существует только старое кишиневское издание «Эмбера», где перевод анонимный (очевидно, чья-то фанатская работа, приглаженная энтузиастом из издательства). Я давно эту книгу не перечитывала – боюсь. Пусть в памяти останется лучшее.

Лет через десять, наверное, наваждение окончательно схлынуло. Я перечитала «новыми глазами» все то, над чем грезила и чахла. Мамадорогая, это кто же меня заколдовал? Как я, с моим-то высочайшим литературным вкусом (и прочее, и прочее, все мои юношеские иллюзии на свой счет…) – как я могла взахлеб читать и — перечитывать -подобные тексты? Как подобные тексты ухитрились вызывать у меня такие бури эмоций?

У меня есть гипотеза. Она, видимо, антинаучная. Пойду сейчас покормлю моего фамильяра, подложу полешко в волшебный огонь, горящий под волшебным котлом, и выскажу.

Я думаю, на протяжении многих лет художественная литература обслуживала только одну часть нашего мозга. И топталась там так долго, что в этой части мозга образовалась мозоль. Мы сами не подозревали о том, что у нас в мозгу имеются еще такие части, ответственные за восприятие художественного вымысла (литературы и кино), о которых мы даже не подозревали. По этим частям мозга еще не ступала нога человека.

Причем в том, что касается научной фантастики, все не так. Там вовсю ступала нога человека – учителя физики, химии и биологии (лично меня эти люди угнетали, т.к. заставляли изучать нечто, для меня неинтересное), а также писатели-фантасты, которые повторяли то же самое, что и учителя, но в «увлекательной» форме.

А вот вкусовые рецепторы, нацеленные на башни Аренджуна и кабаки Шадизара, оставались нетронутыми. И мы даже не знали, что у нас подобные рецепторы вообще есть! Внезапно этим рецепторам одним махом сгрузили, можно сказать, несколько вагонов питательного корма! Рецепторы ожили и принялись деятельно поглощать все без разбора. Отключилось критическое мышление, вырубились все остальные рецепторы, в частности, те, которые насыщались лакомыми стилистическими оборотами, безупречной точностью речи, меткими метафорами и вообще всеми необъятными и прекрасными возможностями русского языка. Все это как будто грохнулось в обморок и залегло в кому.

Когда наступило насыщение, некоторые из прежних рецепторов наконец очнулись и зашевелились. Лично у меня пошел резкий откат к русской классике. После этого я разделила любимые фэнтези-произведения (которым благодарна до сих пор) на две категории: хорошо переведенные (например, сага о короле Артуре Мэри Стюарт, Земноморье Урсулы Ле Гуин) – их я не боюсь перечитывать, и те, которые переведены, скажем так, сомнительно. Их предпочитаю не перечитывать, а хранить в сердце. (Однако никогда не говорю «никогда».)

(с) Питерbook

Борисенко Т.В., Губайдуллина М.С. Фантазийная картина мира в произведениях жанра фэнтези // Вестник Челябинского государственного университета. Филологические науки. Вып. 115, 2019, №1(423), с. 37-42.

цитата

В статье рассматривается фантазийная картина мира как ключевое понятие к интерпретации художественного мира произведений жанра фэнтези и фантастики. Проанализированы способы вербализации концепта «Магия» — одного из ключевых для фэнтези концептов. Также упомянут концепт «Изобретение», присущий фантастическим произведениям. В качестве примера используются повести Т.С. Левановой «Сквозняки. Первая миссия» и «Сквозняки. Повелитель иллюзий».

Ключевые слова: фантазия, фантазийность, фантазийная картина мира, фантастика, фэнтези, концепт «Магия», концепт «Изобретение»

с. 37:

цитата

В основе любого художественного произведения всегда лежит вымысел, фантазия. Согласно философскому словарю, фантазия — это «воображение, характеризующееся особой силой, яркостью и необычностью создаваемых представлений и образов» [Философский словарь. Под ред. И.Т. Фролова. М.: Республика, 2001, с. 594]. Ее главной особенностью можно назвать крайнюю отстраненность от условий окружающей действительности. Возникновение фантазийных образов в сознании человека связывают с проявленным по каким-либо причинам интересом к тому или иному объекту или действию.

Можно выделить два типа фантазии: пассивную и активную. Первая характеризуется бессознательным созданием образов, когда «я» индивида предстает в роли наблюдателя (например, сны). При активной фантазии человек управляет создаваемыми в воображении образами, выбирая необходимую на данном этапе ассоциацию. Эти два типа фантазии взаимно дополняют друг друга, и пассивная фантазия может стать основой для активной. Во время бодрствования автора фантазия участвует в создании художественных текстов. Она снабжает его набором невероятных образов и их сочетаний. При этом эстетическое чувство и художественный замысел позволяют собрать их в единое целое. То есть фантазия создает художественность произведения и определяет художественные качества такого текста.

с. 38:

цитата

Мы рассматриваем фантазийную картину мира как «целостный образ художественного мира произведения, который является результатом духовной активности писателя» [Печагина Т.В. Концепт магия в русском детском фэнтези // Вестник Челябинского государственного университета. Серия Филология. Искусствоведение. Вып. 98, 2015, № 27(382), с. 26-29]. Она представлена элементами, которые отражают вымышленную, несуществующую реальность. К ним относятся и фантастические, сказочные, чудесные, мифологические компоненты, которые являются неотъемлемым атрибутом произведений фэнтези и фантастики.

Проведем анализ элементов фантазийной картины мира двух повестей Т.С. Левановой «Сквозняки. Первая миссия» и «Сквозняки. Повелитель иллюзий». Творчество писательницы интересно тем, что в ее произведениях встречаются признаки жанра фэнтези и фантастики. Автор отправляет главную героиню в путешествия по мирам (что является одной из распространенных тем фантастики) с помощью магии (фэнтези). И если первый мир, в который попадает главная героиня цикла повестей Маша Некрасова, наполнен магией и волшебством, то уже во втором мире волшебство и научные фантастические достижения находятся в тесной взаимосвязи друг с другом.

Фантазийную картину мира возможно исследовать путем рассмотрения концептов, входящих в нее. Вслед за С.Г. Воркачевым мы понимаем концепт как «культурно отмеченный вербализованный смысл, представленный в плане выражения целым рядом своих языковых реализаций, образующих соответствующую лексико-семантическую парадигму» [Воркачев С.Г. Методологические основания лингвоконцептологии // Теоретическая и прикладная лингвистика. Вып. 3: Аспекты метакоммуникативной деятельности. Воронеж, 2002, с. 79-95]. Один из ключевых концептов жанра фэнтези — концепт «Магия». Он реализуется посредством лексем и лексических единиц, связанных с чудесами, волшебством. Среди них лексемы, обозначающие магических существ (животных), волшебные растения и предметы, зелья, самих волшебников, волшебные действия и др.

с. 41:

цитата

Особое сочетание элементов, присущих жанрам фэнтези и фантастики в повести «Сквозняки. Повелитель иллюзий», позволяет рассмотреть фантазийную картину мира автора посредством концепта «Изобретение», присущего фантастическим произведениям. Этот концепт вербализуется с помощью лексических единиц, обозначающих созданные персонажами технические устройства, элементы этих устройств, вещества.

В исследуемой повести герои используют классические для фантастического произведения изобретения — телепортер, летающая тарелка. Автор вводит новый предмет — Шлем лабиринта иллюзий. Каждый, кто его надевал, мог в своем воображении исполнить все свои заветные мечты. Но шлем был недоработан и все, кто им пользовался, превращались в задумчивых (продолжали верить, что тот иллюзионный мир реален).

Итак, фантазия определяет художественные свойства произведения, а исследование фантазийной картины мира автора позволяет раскрыть многие аспекты художественного мира писателя.

Фантазийная картина мира Т.С. Левановой обладает следующими особенностями. Нередко наблюдается тесное сплетение фантастических и фэнтезийных элементов. Также автор стремится наделять обыденные предметы, существа, действия необычными магическими свойствами. Отсюда лексемы, значение которых не связано с магией, становятся вербализаторами концепта «Магия». Также обнаружена большая группа волшебных и фантастических единиц, при создании которых использованы сочетания свойств нескольких объектов: растений и животных, людей и животных, растений и мифологических существ. Т.С. Леванова редко использует существующие мифологические образы.

Концепция Великой Спирали дает хороший потенциал для описания разнообразных фантастических и фэнтезийных миров в рамках повествования и, соответственно, для расширения границ фантазийной картины мира писателя.

Борисенко Татьяна Владимировна — кандидат филологических наук, старший преподаватель кафедры теоретического и прикладного языкознания, Челябинский государственный университет, Челябинск

Губайдуллина Майя Сахибовна — кандидат философских наук, доцент кафедры социально-гуманитарных наук, Южно-Уральский государственный медицинский университет, Челябинск