14.2. Рецензия Павла Дептуха/Paweł Deptuch называется:
ВДОХНОВЛЯЮЩИЙ УЖАС
(Inspirująca groza)
«Сагой о Болотной Твари» впервые занялись Лен Уэйн и БЕРНИ РАЙТСОН в 1972 году. Это была первая после долгого перерыва попытка создания на американском рынке комиксного horror-a. Увы, мелодраматическая история с помпезными диалогами и сюжетными поворотами родом из фильмов класса С не добилась успеха. Серию вернули на рынок в начале 80-х годов сценарист Марти Паско и рисовальщик ТОМ ЙЕТС. Однако версия видения истории этим дуэтом тоже не встретила особенно теплого приема, и авторы добрались только до 19-го номера комикса. Вот тогда-то на горизонте и замаячил Алан Мур, который сумел использовать потенциал, дремлющий в «Болотной Твари».
Британец не упустил оказии и сотворил из рядовой, слащавой побасенки одну из лучших в мировом масштабе комиксных историй. В первоначальной версии титульное чудовище из болот было призраком Алека Холланда – гениального ботаника, поселившимся в растительном теле. Мур изменил первоначальный замысел: сознание умершего ученого вместе с его телом было поглощено и переработано болотом, создавшим существо, которое верит в то, что оно и есть Холланд. Эта небольшая разница создала из Болотной Твари трагическое нечто, мятущееся между человеческими чувствами и осознанием себя частью сил природы.
Ведущей линией комикса является угроза экологии, которую создает Джейсон Вудроу, провоцирующий бунт растительности против человечества. Однако Мур сосредотачивается также на темной стороне человеческой личности и терзающих его внутренних демонах. Изобретательность сценариста в использовании и преобразовании затасканных сюжетов в яркие, убедительные и удивительные истории не знает границ. Ему помогает в этом гибкий и поэтичный язык, насыщенный многочисленными метафорами. Мастерство рассказчика и непревзойденное умение конструирования истории великолепно сочетаются с феноменальной графической атмосферой и преподносят читателю необычные результаты синтеза слова и образа.
«Сага о Болотной Твари» воздействует на чувства, пробуждает эмоции и вдохновляет. Достаточно вспомнить, что образ демона, питающегося страхом детей, натолкнул Стивена Кинга на написание романа «Оно», восхищение серией привело Нейла Геймана к его плодотворной деятельности в сфере комикса. Это нерушимое, абсолютное доказательство мастерства Мура.
Alan Moore, Steve Bissete, John Totleben “Saga o potworze z bagien”. “Egmont”, 2007 (Алан Мур, СТИВ БИССЕТ, ДЖОН ТОТЛЕБЕН «Сага о Болотной Твари». “Egmont”, 2007)
15. В рубрике «Рецензии комиксов» на стр. 76 размещены два текста.
15.1. Рецензия Вальдемара Мяськевича/Waldemar Miaśkiewicz носит название:
КОТ на ВЕДЬМ
(Kot na czarownice)
Редко случаются читатели, которые с нетерпением ждут, когда им черный кот дорогу перейдет, и к тому же – в третий раз. Такое явление может удивлять, но только не тогда, когда кота зовут Блэксэд… Джон Блэксэд, детектив, телохранитель и «душа-парень». Если кто-нибудь опасался, не сравняется ли доминирующий в третьей части красный свет с расистской белизной или, допустим, мстительной сепией предыдущих частей, спешим его успокоить. Комикс держит высокий уровень.
В «Красной душе» есть магия. Та самая, древнейшая – называемая любовью. И это из-за нее ведется здесь игра (а не только из-за беспокойства о безопасности Соединенных Штатов) на фоне охоты на ведьм сенатора Джозефа Маккарти. Джон Блэквуд хочет остепениться. Правда, увидев комиссара Смирнова в компании с женой и детьми, он бормочет себе под нос: «Вот и еще один погибший для мира», но в глубине души мечтает о семейной идиллии. Кот начинает поглядывать на писательницу Альму Мэйер. Между ними сыплются искры уже при первой встрече, а Блэксэд будет иметь возможность покрасоваться своим рыцарством и bon mot-ами. Новым является также то, что мы узнаем кое-что о детстве кота-крепыша и его однодневной студенческой карьере. Мы знакомимся также с человеком, который привил детективу зародыши благородства и идеалов.
Действие разворачивается на кинематографически разрисованных панелях в ритме песни Эллы Фитцджеральд “Thet Old Black Magic”. Чтению неотступно сопутствует ощущение трехмерности, полнозвучия и движения. Выразительные рисунки и детали на втором плане способствуют тому, что читатель погружается в атмосферу политического преследования. И это еще не все, потому что дополнительного удовольствия доставляет слежение за поп-культурными аллюзиями. Гитлер здесь представляется в виде белого кота (намек на комикс “Maus”), далматинец подается как символ коммунистического лицемерия и ханжества (щелчок по носу Диснею), а Альма Мэйер написала книгу “La Fontaine Today” (поклон духовному руководителю). А из истории получаем Манхэттенский проект и предательство Клауса Фукса и супругов Розенберг.
На наших глазах парочка авторов, оперируя затертыми клише, творит новое качество. Каналес и ГУАРНИДО оснастили noir двумя новыми цветами: волшебным пурпуром любви и кумачом коммунизма. Читатели, шапки долой!
Juan Diaz Canales, Juanjo Guarnide “Blacksad: Сzerwona dusza”. “Egmont Polska”. Tłum. Maria Mosiewicz. Warszawa, 2007 (Хуан Диас Каналес, ХУАНХО ГУАРНИДО «Блэксэд: Красная душа». “Egmont Polska”. Пер. МАРИИ МОСЕВИЧ. Варшава, 2007)
P.S. Познакомиться с первыми (да и последующими) томами комикса и их художником в этом блоге можно ЗДЕСЬ
Ранее (в статье М. Цетнаровского о комиксе «Фанки Коваль») упоминалась статья Мацея Паровского, опубликованная в трех августовских номерах журнала “Ekran” в 1977 году (то есть за пять лет до появления первых панелей «Фанки Коваля» в журнале “Fantastyka”). Очень важная статья, показывающая (пусть и с некоторым полемическим запалом) состояние польского рынка комиксов к указанному периоду. Этот же текст (с примечаниями автора и дополнением за счет снятия цензурной правки) был вновь опубликован гораздо позже (уже после смерти писателя) – в портале “Nowy Napis” (nowynapis.eu) в рубрике “Nowy Napis Co Tydzień” nr 145 31.03. 2022 года под тем же названием:
КОМИКС – МАЛЬЧИК для БИТЬЯ
(Komiks – chłopiec do bicia)
Мы разбираемся в комиксах так же хорошо, как и в медицине с финансами, хотя, по правде говоря, каков комикс не всякий видит и мало кто знает. У комиксов всегда были яростные противники и не менее заядлые сторонники. И тем, и другим пришлось долго довольствоваться почти платоническим чувством – и любовь, и зависть здесь были слепыми.
Несколько серий комиксов, нерегулярно выходивших после 1968 года, таких как «Podziemny front/Подпольный фронт»,
«Kapitan Żbik/Капитан Жбик (Дикий Кот)»
Или «Kapitan Kloss/Капитан Клосс»,
из-за их ужасного исполнения, вопиющего отсутствия воображения и избытка дидактизма не смогли воодушевить противников комиксов – чудо, что они не отпугнули сторонников. Последние, однако, скупили все издававшееся и всегда будут cкупать в маниакальном порыве ловить комиксные новинки благодаря сохраняющемуся в их душе состоянию неустанной ненасытности. Этот голод не могли утолить превосходные, хотя и находящиеся как бы на отшибе, альбомы серии “Tytus, Romek I A’Tomek/Титус, Ромек и А'Томек”,
тем более, что дискредитации польских комиксов способствовали такие произведения, как «Janosik/Яношик»
и иллюстрированная история мюнхенского успеха футболистов. Примирение фракций за и против комиксов не могло произойти на основе тетрадок «Koziołek Matołek/Козлик Матолек»
(и «Przygody malpki Fiki-Miki/Приключений обезьяны Фики-Мики»),
присутствующих в культурном подсознании каждого из нас. Это, и правда, истории в картинках, но они необычные, без характерных речевых «дымков», относящиеся к тому же к почтенной категории ретро, поэтому их сложно причислить к жанру.
Наши достижения на данный момент говорят скорее за «нет», чем за «да» комиксам. Кроме того, зарубежные комиксы доходят до польского читателя в микроскопических количествах, без какого-либо рационального отбора, подобно специям для пиццы и мастурбаторам на батарейках, ввозимым туристами, а также некоторым лекарствам и выпускам журнала «Playboy». Поэтому здешние противники рисуночных историй, не находящие сопротивления в виде большого количества комиксных тетрадок, как хороших, так и плохих, иногда впадают в тон Катона, и разговоры о комиксах вообще, без каких-либо разделений и различий, приобретают характер суда над опасным преступником, а не рассуждений о новых средствах выражения, каковыми комиксы и являются на самом деле. Не так уж это и ново – достаточно внимательно рассмотреть наскальные рисунки, гобелены, древние рельефы, египетские рисунки или даже один из десятков вариантов Крестного пути в первой попавшейся церкви. Телевизионная программа «Трибунал воображения», повторенная недавно, была хорошим примером антикомиксного упрямства, проистекающего из некомпетентности. Явно ангажированный председатель «суда», не дающий высказаться экспертам и перебивающий защиту, прокурор с запасом эпитетов вместо аргументов, сторонники комиксов с практически заткнутыми ртами, вынужденные давать ничего не объясняющие бинарные ответы «да» или «нет» – это пародия на судебный процесс, которая деморализует зрителей больше, чем разбитые носы и летящие в стороны зубы из (некоторых!) комиксных историй[1].
Таким образом, как это часто бывает, защитники культуры освободили себя от ответственности за ее отсутствие. В суматохе культурной чистки были утрачены неоспоримые факты. Например, то, что комиксы, как и кино, являются своего рода индустриальным творением, что истории, изготовленные по правилам комиксной игры, несут в себе, наряду с характерными речевыми «дымками», особой лаконичностью, динамичностью и условностью действия, новый вид юмора, фантазии, новое содержание, новое качество, которое невозможно выразить другими средствами коммуникации. Так что, в целом, они обогащают, а не обедняют культуру. Конечно, не каждый альбом, не каждый тип комиксов в одинаковой степени.
Каждый из сторонников комиксов, полагаю, мог бы наполнить всю телепрограмму похвалами рисуночным историям, но организаторы телепередачи иначе распределили голоса и роли. Отсюда обвинения в необузданной некомпетентности, вынужденное молчание и, наконец, подарок аудитории – возможность восхититься благородством спорщиков, которые, несмотря на вражду, в конце пожимают друг другу десницы... Смех в зале! Безукоризненные манеры проистекают из того, что, по правде говоря, не было никакого расхождения во мнениях. Столкновение реальных антагонистов перед камерами, чего телевидение избегает, как чумы, – это рискованный эксперимент, из-за которого могут полопаться кинескопы телевизоров.
Противники комиксов прошляпили великолепие некоторых (например, французских или итальянских) зарубежных комиксов, что еще можно было бы простить, но не стоит забывать и о нашествии интеллектуальных комиксов, черных комиксов, которыми уже более пяти лет блистают страницы нашей прессы. Имена комиксистов, таких как ДУДЗИНЬСКИЙ, САВКА, ХРОБОК, ЛЮТЧИН, ЧЕЧОТ, ХОДОРОВСКИЙ и многих других, сгруппированных вокруг самого заслуженного для комиксов еженедельника «Szpilki/Шпильки», известны всем.
Одного АНДЖЕЯ МЛЕЧКО, обслуживающего, наверное, дюжину журналов в неделю, этого титана польского рисуночного остроумия, достаточно, чтобы мы могли выдержать пристальный взгляд многих магнатов комиксов.
Между тем, на глазах у миллионов зрителей комиксы обсуждаются в следующих категориях: «Комикс оболванивает или не оболванивает?», «Он упрощает паттерны межличностных отношений или не упрощает?», «Поощряет изнасилование или не поощряет?», «Ухудшает или не ухудшает речь»? Для усиления аргументации в студию был приглашен психолог – было бы действительно примечательно, если бы психологам разрешили высказывать свое мнение хотя бы по некоторым телевизионным сюжетам подобным образом и в той же студии... К счастью, телевидение не повторило подобную ошибку поспешной оценки в случае с немым кино, которое по своей поэтике напоминает комикс – старые американские бурлески, французские бурлески, к которым могли бы подойти и все обвинения в адрес комиксов. Мы смотрим эти фильмы на маленьком экране с большим удовольствием, без (и это правильно!) ощущения культурного регресса или интеллектуального упадка.
Во многих кругах продолжается непостижимая, избирательная слепота к достоинствам комиксов; в то же время уже больше года польский рынок завоевывает близкий к мировым стандартам «Relax».
Это тридцатидвухстраничный журнал рисуночных историй, несущих в себе несколько живописных сюжетов (наконец-то подписанных! – проклятием ушедшего периода стал польская комиксная анонимность), подготовленный разными художниками по различным сценариям, что результирует эффектом множественности, которого не обеспечивали монотематические тетрадки. Рисуночные истории сопровождаются небольшими эссе, описывающими вторжение образа в историю культуры, короткими рассказами, рекламой компакт-дисков или книг, политическими комментариями, серией очерков, представляющих форму Войска Польского, комиксными цитатами в виде наиболее удачных историй, почерпнутых из прессы, колонкой писем читателей. Конечно, это периодическое печатное издание обременено многими недостатками и недочетами, но тут сразу надо сказать, что большая их часть вытекает из статуса журнала. «Релакс» стоит в положении печального монополиста, практически вынужденного примирять вкусы читателей во всех возрастных группах.
Примечательно, что первый номер журнала и принес, и обещал больше, чем это сделали последующие. Обычно бывает по-другому, журнал «раскручивается» в контакте с читателями; здесь же, судя по письмам в редакцию, перепечатанным в последующих номерах, подростки вынудили отказаться от многих сделанных в первом выпуске попыток, которые в области комиксов были чем-то новым, новаторским и оригинальным. Таким образом идея гениального литературного комикса – графической вариации на полях текста Морцинека о Маслоке Смердзироботке – была бесследно утрачена.
Точно так же после первой фривольной истории серию «Только для взрослых» тормознули на несколько журнальных номеров. Молодому зрителю и его представителям как бы навязывают традиционный тип комикса со стандартным действием и универсальным, на первый взгляд легко узнаваемым — ведь во многих странах он почти одинаков стилем, тем самым, который запечатлел РОЙ ЛИХТЕНШТЕЙН на своих монументальных комиксных полотнах.
Тем временем и в мировом, и в национальном комиксе многое изменилось. Наряду со стандартными, трещащими по всем швам, поделками на рынке появляются прекрасные комиксы, создаваемые лучшими художниками. Помимо типичных сценариев о похищениях, засадах, побегах и сражениях появляются новые сюжеты и новые герои; возникают новые мифологии (и антимифологии), а образы, которые их несут, полны галлюцинаторного ужаса, эротических провокаций и сюрреалистической красоты. Здесь, в качестве иллюстрации, стоит привести в пример превосходные номера французского журнала «Pilote» – недостижимого пока что образца для нашего «Relax»-а, хотя никакая отсталость не должна длиться вечно.
Нам, как авторам, так и читателям комиксов, предстоит многому научиться, чтобы выйти на самый высокий мировой уровень. Ибо первое последствие невежества – отсутствие художников и сценаристов, готовых делать комиксы – отсюда частые и совсем не лучшие импортные истории в «Релаксе». Явным провалом здесь стал, например, комикс братьев Саудек из Чехословакии об убийстве Гейдриха, вошедший во второй и третий выпуски, оформленный с изяществом, но при этом нарисованный художником, которому не стоило браться за тему оккупации. Несомненно успешной, и лучшей из всех тех, что были опубликовано до сих пор в девяти «Релаксах», является история наших отечественных авторов из первого номера, носящая название “Spotkanie/Встреча”[2].
Изложенная в условности умело сделанного научно-фантастического комикса история рассказывает о столкновения на Земле между двумя вооруженными до зубов командами космических завоевателей, которое закончилось позорным бегством их обоих при абсолютном неведении землян. И вот что интересно – последний кадр этой истории показывает видимую сбоку, в мелком масштабе, и нарисованную совершенно не провокационной линией – обнаженную женщину. Это вызвало массу протестов, хотя, судя по содержанию большинства иллюстрированных еженедельников (в том числе молодежных), нам привычна обнаженная натура.
Хорошей иллюстрацией других комиксных хлопот и надежд является персонаж «Orient Men», талисман «Relax»-а. Этот самый «Orient Man», польский ответ американскому Супермену и его многонациональным мутациям, облаченный в характерный костюм: плащ и странную шапку-маску, в котором ощущается, однако, нечто славянское, странствует по повседневной жизни, обращая наше внимание на различные национальные нелепости.
Это кажется шутливым подходом к мифологии мирового комикса, крыльев и веса которого мы лишены. Но на этом пути есть и опасности. «Уголок практических советов» того же автора (КШИШТОФА БАРАНОВСКОГО), нерегулярно печатаемый в еженедельнике «Razem/Вместе», аналогично построен на подтрунивании над повседневностью с помощью фигуры героя с внешностью и костюмом... дяди Сэма, популяризированного нашей пропагандой в 1950-х годах. На этот раз это графическая экстравагантность, которая ничем не оправдана.
Графические новеллы о династии Пястов, созданные Кобылинским и Розиньским[3], представляют собой неплохой урок как комиксов, так и истории, хотя гурман наверняка вздохнет над ними, вспоминая непринужденую легкость Астерикса.
Роль астериксового коварства пытаются сыграть в «Релаксе» возрожденная рубрика «Только для взрослых», в которой забавно переосмысливаются различные сказочные и мифологические сюжеты, а также истории о Кайко и Кокоше...
Это, конечно, еще не все. Появляются новые идеи и новые рисовальщики, некоторые из которых проходят обучение на специальных семинарах, организованных редакцией журнала. Некоторые идеи и истории дожидаются в редакционных папках лучших времен, когда юный читатель и его наставник наберутся немного воображения и потеряют столько же ханжества. Может быть, стоит задуматься о специальных выпусках журнала, не предназначенных для детей? Так или иначе, пред лицом импорта, способного убить его изобретательность, подверженный искушению легкого подражания, которое отрывает его от его собственной культуры, преследуемый критикой, для которой отречение от комиксов стало терапевтической процедурой, позволяющей поверить в то, что она в чем-то лучшая, чем есть на самом деле, -- польский комикс держится и пока не желает сдаваться.
Комиксы иногда сравнивают с кинематографом, но комиксы имеют практически неограниченные возможности. Кино должно учитывать природные условия, затраты на декорации и декорации, доступность актеров и пределы выносливости каскадеров. Для комикса единственным ограничением будет чувство порядочности и изобретательности художника, который его создает.
Комикс в тысячу раз дешевле, и он может быть и быстрее изданным, и более доступным, чем кинофильм. Большинство французских зрителей уже были знакомыми с комиксом ДЖЕЙ СИ ФОРЕСТА (J.C. Forest) о Барбарелле до того, как Вадим его экранизировал с Джейн Фондой в главной роли. Вернуться к любимому фильму никогда не было и, наверное, еще долго не будет простым делом. Вернуться к комиксу вы можете, когда захотите, просто потянувшись за тетрадкой, лежащей на полке. Таким образом, комикс может быть объектом интеллектуального созерцания даже в трамвае или автобусе, не нарушая (что важно!) спокойствия окружения.
Комиксу, когда он смел и хочет быть гениальным, умудряется опережать свое время и довольно точно отражать социальные изменения. В историях в картинках, где доминируют, например, красивые, развратные барышни, хорошо отражается новое качество межличностных отношений. Мода унисекс и мини-юбки, которые были забыты относительно недавно, царили гораздо раньше на страницах комиксов, прежде чем стали популярными в жизни. Располагающие безграничной фантазией комиксисты предусмотрели постройку летательных аппаратов, изготовление различного нового оружия и внедрение других технических ухищрений, а также покорение Луны и далеких планет задолго до того, как торжественная мысль изобретателей и ученых начала всерьез постигать все это.
Комикс может быть инструментом как эстетизации, так и изучения языка. В последней роли его пытаются использовать в Африке по просьбе ЮНЕСКО. На фоне наших книг, которые предательски лишены иллюстраций жаждущей облегчения полиграфией, комикс становится, наверное, последним печатным изданием, в котором молодые люди смогут увидеть и благодаря которому они смогут запомнить внешность индейца, вид корсарского корабля, постройки египетской гробницы и замка Пястов.
Повествование в комиксах — хорошая школа краткости; требование неустанного движения, развития сюжета, беспрерывной смены плоскостей и ракурсов создает новый вид драматургии. И все же остается еще ощущение абсурда, фантазии, иронии, свойственное комиксам, и терзание привычками и мифами повседневной жизни, характерное для самых амбициозных историй в картинках. Тем не менее, если бы комиксы были единственным видом литературы, который брал бы в руки молодой человек, то, возможно, стоило бы паниковать. Но паника была бы столь же уместна, если бы молодой человек был готов ограничиться телевидением, радио или даже только книгой или галереей современных картин.
Комиксы в целом, что надо сказать, несмотря на предыдущие комплименты, производят впечатление медиума, который не использует все свои возможности. Например, он редко служит кинематографу, родственником которого является – комиксные ремейки шедевров мирового кинематографа, вероятно, добавили бы серьезности комиксам в глазах его самых ярых критиков, но помимо технических сложностей, мешают и хитросплетения авторского права.
Комикс-пастиш, состоящий из «оживления» вазовой греческой живописи, египетских рисунков, ацтекских скульптур, активизации удивительных миров, запомнившихся по гравюрам к романам Жюля Верна, или даже «оживления» персидских миниатюр (индийских, турецких) из «Книги тысячи и одной ночи» — это еще одно предложение для комиксов. Осуществимо ли это? В комиксе есть свои правила, действие должно быть динамичным, персонажи должны быть четко прорисованы, непохожи друг на друга, плохие парни должны явно отличаться от хороших...Комиксу в стиле пастиш не стоит противоречить этим правилам жанра.
Как учит нас как наш собственный опыт, так и опыт многих стран, на комиксах можно заработать много денег. Культурная проблема – что за что и сколько за сколько? Польские комиксы, хотя и только еще становятся на ноги, уже, как вы, могли услышать, выигрывают некие международные конкурсы, иногда даже покупаются за рубежом – в том числе и асами жанра, французами. Достаточно собрать вокруг комикса большую группу людей, которым будет небезразлично искусство, создание польской школы комикса, пробуждение воображения молодого и не только молодого поколения – и может случиться так, что польские комиксы несколько раз бросят нас на колени, прежде чем мы перестанем им пренебрегать.
ПРИМЕЧАНИЯ
1. Прокурор, Председатель, Защитник... из сочувствия к Обвинителю, который год назад, благодаря кинофестивалю «Квантум», был моим проводником в мир кино, я не назвал никаких имен и получается, что правильно сделал; через несколько месяцев после передачи вышла книга Обвинителя, посвященная мастерам современного кино, в которой проводится сравнение кино с комиксом, вброшенное с эссеистической легкостью, без следа культурной анафемы, без намека на неодобрение. Наоборот, заметно глубокое понимание тенденций массовой культуры. Точно так же Председатель суда – яростный любитель комиксов во время программы – в колонке для еженедельного журнала, считающегося лучшим в Польше, хвалит литературный и комиксный рассказ Кортасара«Фантомас против международных вампиров» за его очарование и нетрадиционность. Защитник же, как я узнал от знакомого читателя, ждет, когда в этом издательстве выйдет его собственный, богато разукрашенный альбом комиксов.
2. У приключенческой истории блестяще нарисованной БОГУСЛАВОМ ПОЛЬХОМ по сценарию Рышарда Сивановича, был, оказывается, еще один сценарист – Анджей Савицкий по прозвищу «Генерал». Годы спустя эти люди встретились на конвенте комиксов и фэнтези уже только в XXI веке.
3. Информацию о сценаристе Лехе Мочульском в первопубликации статьи вычеркнула цензура.
Ну а это как бы вдогонку только что выложенной статье – отклик читателя Марцина Осуха/Marcin Osuch, опубликованный в сетевом журнале “Esensja” 30 октября 2007 года под названием:
FUNKY KOVAL, WANTER DEAD or ALIVE
Журналу «Fantastyka» исполнилось четверть века. Пора подводить итоги. В сентябрьском номере, юбилейном, 300-м выпуске журнала, Михал Цетнаровский пишет об иконе польских комиксов – «Фанки Ковале/Funky Koval». Текст интересный, хотя повод написания статьи навязал автору праздничный тон, поэтому в статье меньше критических наблюдений и резюме, <чем могло бы быть>. А жаль, ведь с момента появления последней, третьей части прошло много времени, и можно было попытаться провести более широкий анализ самой серии и ее влияния на комикс-арт в Польше.
Большая часть статьи посвящена генезису серии. Интересно раскрывается секрет мастерской ее создателей. Автор показывает, какой долгий и трудный путь пришлось им пройти, чтобы достичь того момента, когда они оказались готовыми к созданию нового качества в польских комиксах. Как они дополняли друг друга в творческом процессе, следя за тем, чтобы целое было связным, персонажи — разнообразными по характеру, а диалоги — оригинальными. Творческое использование лучших моделей как комиксов, так и фильмов привело к результату, который никому в Польше не удалось повторить по сей день. Возможно, это то направление, в котором мейнстримные создатели комиксов должны двигаться сегодня. Или, может быть, это причина, по которой de facto так никогда и не были созданы комиксы по образцу «Фанки Коваля». Комиксы, пытающиеся повторить масштаб размаха и полноту видения представленного мира. На самом деле, только РОБЕРТ АДЛЕР и ТОМАШ ПËНТКОВСКИЙ создали полноценные миры и вложили в них «полнометражную» историю. Но они, особенно в плане сценария, балансируют на грани мейнстрима. «Фанки Коваль» совершил космический прорыв, но после этого мало что изменилось.
Михал Цетнаровский отнесся к неточностям сценария с некоторой юбилейной снисходительностью. О них говорится вскользь – ровно столько, чтобы статью не пересолодить. А этих ошибок было несколько больше. В основном они сосредоточены в начальных эпизодах, каждый из которых рассказывал самостоятельную историю. В первом Фанки охраняет важный груз в рамках экзамена на должность космического детектива. Появляются пираты, и один из них невероятно смахивает на Фанки. Наверное, просто для того, чтобы настоящий Фанки мог догадаться, что что-то тут не так, и поймать нить, ведущую к Хаукеру («... Только вы знали, что я лечу...»). В следующем эпизоде Лилли Рай похищают темпористы. Действительно ли так выглядел бы мир, если бы путешествия во времени были возможными («лифт времени»)? Если вы специально поищете, то, вероятно, найдете еще что-нибудь. Но «кто не ошибается, тот ничего не делает» — это цитата из какого-то комикса. Считается целое, а в случае с «Ковалем» это самое целое выглядит очень хорошо. Рассуждать о том, какая часть лучшая, — это все равно, что выбирать лучший эпизод из «старой» трилогии «Звездных войн». Кажется, все знают, что это «Империя наносит ответный удар», но мы все равно с удовольствием смотрим все три.
В третьем томе обращение к реалиям тогдашней политической жизни при «закручивании» сюжета оказалось для авторов сенсационным. Здесь мы видим смену фронта нескольких важных персонажей (президента, сенатора Боббера), возвращение в игру скомпрометированной фирмы “Stellar Fox”, и все это приправлено вторым Ковалем. Жаль только, что разработчики восприняли задачу слишком буквально. Комикс наполнен прямыми отсылками (треугольный стол, война наверху), цитатами («Я против или даже за»), вплоть до визуального сходства персонажей (Валенса, Мазовецкий). В результате утрачена универсальность и вневременность всего цикла. Похоже, создатели этого культового комикса, как и многие другие художники того времени, не знали, как реагировать на внезапное исчезновение цензуры. То, что было привлекательным во времена Управления по контролю за публикациями, потеряло свое очарование в свободной стране – и в слишком большой дозе. Может быть, это и хорошо, что последующие части не создавались во времена аферы Рывина или в последовавшие, политически неспокойные годы. Я не хочу даже предполагать, за кем мне пришлось бы наблюдать на страницах моего любимого сериала. Для меня «Фанки Коваль» — это научно-фантастический комикс с элементами социально-политического характера, а не аллегория политической ситуации в Польше в то время, подаваемая под видом НФ.
Вопреки мнению Михала Цетнаровского, я считаю двусмысленность и недосказанность, проявляющиеся на протяжении всего сериала, сильной стороной сценария. Они вносят элемент головоломки и дают простор для различных интерпретаций и дискуссий. Например, союз с дроллами, упомянутый вскользь. При всей симпатии к Дритту, его поведение с точки зрения всего сериала больше подходит на роль «хорошего полицейского», в то время как «плохим» был красноглазый Утан. Но у них была общая цель, и они оба видели в людях не более чем инструменты. Именно Дритт устроил встречу Коваля с Великим Планировщиком, из которой и возникла вся интрига третьей части. А сам Дритт словно сквозь землю провалился.
Поклонники серии, вероятно еще ждут следующего отдельного выпуска, как сиквела, так и анонсированного приквела. По-видимому возможны два варианта. Оба они были упомянуты Мацеем Паровским в «Послесловии» к изданию «Эгмонта» 2002 года. Первый основан на информации о конфликтах между тремя авторами. Я не верю в заявление Паровского о том, что они были чем-то несущественным по сравнению с политическими землетрясениями того времени. Мне кажется, что они были и остаются достаточно глубокими, чтобы трое парней не смогли найти общий язык. Второй вариант более сложный. Настолько, что он мог бы стать предметом гораздо более глубокого анализа, ведь речь идет не о самом «Ковале», а обо всем польском рынке комиксов. Мацей Паровский назвал это «нехваткой времени». Если творец решает, что у него нет времени продолжать свою самую популярную серию, он, скорее всего, просто знает, что ему не заплатят столько же, сколько за некую другую работу. И в этом нет ничьей вины, потому что причины объективны. Издателям нужно зарабатывать деньги на альбомах, которые они продают. Гонорары для создателей нового альбома, безусловно, намного выше, чем лицензия на нечто иностранное. Ожидания читателей? Вопреки всему, рынок комиксов в Польше не так уж и глубок. Традиций комиксов нет.
Михал Цетнаровский задается вопросом, может ли возможное продолжение «Коваля» быть новаторским. Есть ли смысл в том, чтобы создавать комиксы на эту тему в нынешние времена, когда компьютеры могут создать любой фэнтезийный мир. Ответ прост – да. Потому что видение и работа рисовальщика предназначены только для того, чтобы поддерживать хорошо рассказанную историю. И пока есть интересные, оригинальные комиксные истории, комикс фильму не проиграет. Пока что это киноиндустрия ищет вдохновение в комиксах. И большая часть хитов последних лет – это как раз адаптации. Однако в случае возможного сиквела «Коваля» я не уверен, что вопрос новаторства инноваций наиболее важен. С определенной точки зрения в 1980-е годы с этим было гораздо проще. Потому что тогда точкой отсчета была грубая польская реальность военного положения. Сейчас, когда мы в буквальном смысле являемся частью западного мира, когда новые релизы появляются одновременно с мировыми премьерами, было бы сложно создать что-то по-настоящему оригинальное. Первая часть «Коваля» была новаторской. Остальные просто поддерживали, с небольшими отклонениями, установленный ею уровень. Я убежден, что такого подхода более чем достаточно для поклонников "Фанки Коваля".
В статье также рассматривается графическое оформление сериала и его эволюция в отдельных эпизодах. Мне нравится рисунок БОГУСЛАВА ПОЛЬХА. Я ценю его за решение изменить свой стиль для «Ведьмака», независимо от оценки самой линии. Эксперимент и поиск новых вызовов вписаны в жизнь художника. С другой стороны, я думаю, что не было необходимости вводить «ведьмаческую» линию (хотя бы в ограниченном объеме) в третий том «Коваля». Если аргумент в пользу «Ведьмака» состоял в том, чтобы адаптировать стиль к фэнтезийному миру, может быть, в техническом мире стоило оставить линию сверхреалистичности? Может быть, это академическая дискуссия, но я бы предпочел, чтобы Пол Барли выглядел как... Пол Барли. Кстати, раз уж мы заговорили о рисунке, признаюсь, что мне бы очень хотелось когда-нибудь увидеть несколько пробных эскизов для «Коваля». У меня есть пара альбомов по «Звездным войнам», показывающих работу над «Звездными войнами», и я должен признать, что первоначальный дизайн персонажей выглядит уморительно, а целое показывает, сколько творческих усилий потребовалось, чтобы получить окончательный результат.
Михал Цетнаровский не попытался ответить на вопрос, в какой степени «Фанки Коваль» был обусловлен польским рынком комиксов того периода. Напомню, он появился в 1982 году. Всего за год до этого вышел последний номер «Релакса». Журнал «Мир молодых» был на пике популярности, и самой желанной была его последняя страница, та, что с комиксами. Мне кажется, что без этих периодических изданий аудитория не была бы готова к такой истории, а лица, принимающие решения, не поняли бы, почему четыре страницы должны быть потрачены на рисунки. «Жбик», «Клосс» и «Подпольный фронт» недостаточны для того, чтобы оценить новое качество, представленное «Фанки Ковалем». «Релакс», при всей своей статичности и идеологической направленности, обеспечивал лишь минимальную точку опоры для сравнений и отсылок. К сожалению, автор статьи не воспользовался в полной мере возможностью, предоставляемой прямым доступом хотя бы к одному из авторов комикса – ведь он и Мацей Паровский работают в одном и том же журнале.
С другой стороны, автор прямо не указал, что текст появился по случаю 25-летия «Фантастыки» и самого «Коваля». Может быть, это промо-кампания перед выходом следующего альбома? Если это так, то я откажусь от всей вышеупомянутой (конструктивной) критики и публично заявлю, что покупаю новый альбом вслепую. Даже если в нем выступят (уже были) и вице-премьеры, и братья-близнецы.
11. На страницах 10—12 напечатана статья Михала Цетнаровского/Michał Cetnarowski, которая носит название:
PUNKY ROCK is NOT DEAD
Когда осенью 1982 года на страницах делавшей первые шаги “Фантастыки” появились первые панели с его приключениями, никто и предположить не мог, какую роль он сыграет в истории польского комикса. Впрочем, само определение «польский комикс» большинство критиков воспринимало тогда как язвительную шутку. Однако сам Фанки Коваль – ибо о нем идет речь – плевать на это хотел. Интересно, как сложилась бы его карьера, если бы его звали не Фанки Коваль, а, в соответствии с первоначальным замыслом – Панки Рок?..
Лицом к лицу с комиксом
Приключение с Ковалем стартовало ранней осенью 1982 года, когда редактор Яцек Родек, глава отдела зарубежной литературы в журнале “Fantastyka”, и писатель Виктор Жвикевич предложили редакции указанного журнала для рассмотрения синопсис комикса о приключениях космического детектива Панки Рока. Действие каждого состоящего из нескольких панелей фрагмента комикса должно было разыгрываться в своей художественной реальности – от «космической оперы» через horror и криминал аж до фэнтези. К сотрудничеству очень быстро подключили Мацея Паровского. Вскоре к двойке сценаристов (Жвикевич не принимал участия в дальнейшей работе) присоединился рисовальщик БОГУСЛАВ ПОЛЬХ. Его порекомендовал друг главного редактора «Фантастыки», писателя НФ Адама Холлянека, профессор ЕЖИ СКАРЖИНЬСКИЙ, автор иллюстраций к художественно изысканной комиксной адаптации «Яношика».
Если использовать терминологию Фрейда, в этом авторском коллективе Яцек Родек был изобретательным и стихийно-неистовым id,
Мацей Паровский – аналитическим ego, преобразующим зрительные представления в словесное их описание,
а БОГУСЛАВ ПОЛЬХ – superego, модератором, благодаря которому представленные замыслы осуществлялись в рисунках.
Яцек Родек, которому в то время было 27 лет, по словам коллег был «фанатиком прозы и кино, который посмотрел и прочитал все связанное с фантастикой». Девятью годами старший, чем он, Мацей Паровский зарекомендовал себя как теоретик и защитник комикса. В принципе он знал все теоретические работы, касавшиеся комикса, напечатанные в Польше – начиная с посвященного комиксу номера журнала “Szpilki” 1972 года, представлявшего читателям важнейшие достижения мирового андерграунда и первой комиксной лиги,
через журнал “Literatura na świecie” 1974, опубликовавший фрагменты «Поэмы в облаках»Дино Буццати
и позже – «Фантомаса против международных вампиров»Кортасара/СКАРЖИНЬСКОГО до следующего комиксного номера журнала “Spilki” (1977 года), где демонстрировался польский художественный комикс (МЛЕЧКО, ЧЕХОТ). С другой стороны, в середине 70-х годов Паровский впервые побывал в Париже, где непосредственно столкнулся с ошеломляющим богатством тамошнего комиксного рынка. Именно тогда, по его воспоминаниям, он привез в Польшу первые панели журнала “Pilot”, которыми были оклеены стены в… туалетах на горных туристических маршрутах.
Паровский выразил свое восторженное отношение к комиксу в трех августовских 1977 года номерах еженедельника “Ekran”, где был опубликован его длинный очерк «Комикс – мальчик для битья». В это же время он впервые встретился со сценарием для комиксов. Ему показал готовый текст Адам Колодзейчик, один из редакторов журнала “Relaks” – знаменитого польского комиксного журнала, основанного в 1976 году.
Паровский был разочарован – описания показались ему недостаточно выразительными, слишком статичными, а работа над ними – трудной и кропотливой. Пять лет спустя он обнаружил, что эта форма художественного выражения может быть также замечательной творческой забавой.
Самым опытным в этом творческом коллективе был третий из них, то есть БОГУСЛАВ ПОЛЬХ, которому исполнился в ту пору 41 год. Этот лицейский приятель ГЖЕГОЖА РОСИНЬСКОГО и автор рисунков к семи выпускам комикса «Капитан Жбик»,
как раз к этому времени завершил иллюстраторскую работу над восьмитомным циклом «По Эриху фон Дэникену».
Цикл пользовался большим успехом (тираж превысил миллион экземпляров) и ПОЛЬХ искал новое место приложения своим умениям. Это он предложил изменить имя героя на «более свойское» Фанки Коваль, и это он, будучи самым опытным из троицы, поначалу решал, в каком окончательном виде представлять зрителю отдельные панели. И это он также сумел уговорить Адама Холлянека предоставить для печатания комикса четыре, а не три страницы журнала, что имела большое значение для облика комикса в дальнейшем. Поначалу сюжет повествования сочинялся от эпизода к эпизоду. Согласно первоначальному намерению, сценография и фон должны были изменяться, а очередные приключения следовать друг за другом без видимой связи. Эта формула могла предоставить возможность игры материалом комикса. Однако ПОЛЬХ вынес вердикт: так не пойдет. Комикс должен иметь зрелищного героя, а отдельные его части должны слагаться в стройное целое. Ведь замучаешься, каждый раз вводя на четырех страницах читателя в новый «курс дела». Редактор согласился с вердиктом, но фрагментарность – особенно если знаешь историю возникновения комикса – можно заметить, разглядывая несколько первых панелей комикса.
В самом начале серии Фанки Коваль стремится получить лицензию космического детектива агентства Universs. Вместе с ним мы попадаем в трансмиттер темпористов («временной лифт»), вырываем мисс Универсум 2082 из рук жреца древнего культа, а после возвращения на Землю мы (опять же вместе с ним) оказываемся отозванными из заслуженного отпуска, чтобы попытаться выяснить, почему на всем земном шаре то и дело вспыхивают странные беспорядки и волнения. Только после разоблачения «зодиакальной аферы» (за приступами безумия стоят интриги дроллей – паукообразной расы с головами, напоминающими ободранный от шкуры овечий череп, и с очками-консервами вместо глаз) сюжет набирает ход и эпизоды начинают складываться в некоторое целое.
Хотя даже тогда, по словам Паровского, им иногда случалось отправлять в печать отрывок, не зная, с какой опасностью придется в следующем номере «Фантастыке» встретиться Фанки Ковалю. Эту фрагментарность и гонка из одного приключения в другое прекрасно отражается в названии первого альбома – “Bez oddechu/Без передышки”.
Во второй части, “Sam przeciw wszystkim/В одиночку против всех” (1985–1986), уже нет этой фрагментарности. Для геров, возвращающихся с тюремной планеты Денебола 4, наступают тяжелые времена. Интриги конкурентной организации Stellar Foks становятся все более изощренными, агентству Unuverss грозит роспуск, из-за кулис высовываются дергающие за ниточки ладони политиков, и в конце концов ближайшим союзником, на помощь которого может рассчитывать Фанки Коваль, оказываются… дролли. Сюжет усложняется с отрывка на отрывок, появляются новые стороны конфликта, враги проявляют все большие жестокость и беспощадность, а у союзников оказываются связанными руки. Не случайно «В одиночку против всех» считают лучшей частью серии, а если не лучшей, то по крайней мере наиболее стройной и последовательной.
Этой стройности не хватило третьей части. Альбом “Wbrew sobie/Вопреки самому себе” был опубликован в журнале “Nowa Fantastyka” в 1991 году. Сюжет был еще больше закрученным, а цели героев (раздвоенных дословно и в переносном отношении) еще более туманными и многозначными. Именно эта многозначность и неопределенность и оказалась предметом критики большинства читателей. Другим читателям не понравились рисунки ПОЛЬХА, который, отходя от прежнего традиционного стиля, все более склонялся к чему-то близкому к карикатуре. И те, и другие были не совсем правы. Однако, действительно, открытое завершение альбома «Вопреки самому себе» оставляет висящими несколько ответвлений сюжета и создается впечатление, что альбом рухнул под тяжестью собственной конструкции. Однако и мир за окном, который в комиксе о Фанки Ковале проявлялся в виде ряда аллегорий, впадал в очередные неясности и неопределенности, а также трудные компромиссы после Круглого стола. Коваль, как и вся Польша, оказался на распутье.
В одиночку против всех
«Фанки Коваль» был по тем временам переломным произведением. Разумеется, фантастические комиксы издавались в ПНР по меньшей мере с дня рождения журнала “Relaks”, однако ни один из них не был скроен с таким широким замахом. Или точнее – один был, но локальный характер публикации на много лет исключил его кандидатуру из списка претендентов на позицию предвестника полнометражного фантастического комикса в Польше. Речь идет о приключениях Кайко и Кокоша ЯНУША ХРИСТЫ, которые с конца 50-х годов публиковались в газете “Wieczór Wybrzeża”. Однако сценаристы “Фанки Коваля” этого комикса не знали. Но в таком случае где следует искать литературных и попкультурных предков “Фанки”?
Мацей Паровский, в чем убеждает хотя бы чтение упоминавшегося выше «Мальчика для битья», знал большую часть комиксов, публиковавшихся в “Relaks”-е, с комиксом “Spotkanie/Встреча”Сивановича/ПОЛЬХА во главе.
Он не только с уважением писал об этом последнем, но и кое-что заимствовал оттуда для «Фанки Коваля» — графически модифицированных персонажей космитов-дроллей, прячущихся в человекоподобных роботах.
Сравнивать тогдашние польские НФ-комиксы с сенсационным, рисованным в западном стиле «Фанки Ковалем», это все равно что сравнивать витрины магазинов по обеим сторонам Берлинской стены. Если бы создатели «Фанки Коваля» опирались только на “Relaks” и тогдашнюю весьма бедную комиксную среду, мы получили бы очередную сказочку о приключениях группы ученых, а не жесткое (по тем временам) мордобитие с космическим ковбоем в главной роли. Тому, как может выглядеть «солидный» комикс, создателей «Фанки Коваля» научили с одной стороны литература и кино, а с другой – американский и западноевропейский комикс.
Упоминавшаяся выше фигура космического ковбоя – это эхо «космических приключений» популярного в те годы Богдана Петецкого, герои которого поначалу били (и били обычно дважды) и лишь затем задавали вопросы. И также слабое, отдаленное эхо черного криминала. Причем, во всяком случае поначалу, в «Фанки Ковале» отсылки шли в сторону скорее менее «чандлеровской» вариации – менее рефлектирующей, более настроенной на взрывные развязки и черно-белое подразделение ролей. Однако только знания литературных первоисточников и отсылок к ним не хватило бы для создания произведения в рамках нового, неизвестного средства массовой коммуникации. Здесь попросту бесценным оказался опыт БОГУСЛАВА ПОЛЬХА и его осведомленность относительно европейских комиксов. Приступая к работе над «Фанки Ковалем», ПОЛЬХ пребывал под впечатлением от реалистической и точной манеры рисования ПОЛЯ ЖИЙОНА (Paul Gillon), сравниваемой с манерами рисования таких звезд французского комикса, как МËБИУС (Moebius) и ФИЛИП ДРУЙЕ (Philippe Druillet).
С возможностями комикса как средства массовой коммуникации ознакомились также сценаристы. Их многому научил № 2/5 за 1972 год журнала “Sztuka”, в котором были напечатаны короткие произведения БАРБЬЕ (Barbie), известного по французскому журналу “Métal Hurlant”.
«Покадрово» показываемые в его комиксах крупные планы отдельных персонажей (обычно обнаженных женщин) плавно переходят в комиксную ономатопею с тем, чтобы тут же, при очередном увеличении или уменьшении, принять совершенно новую, поначалу лишь туманно намечавшуюся форму. А из лекции комиксного андерграунда из журнала “Szpilki” 1972 года, публиковавшего помимо прочего работы РОБЕРТА КРАМБА (Robert Crumb) – но также и более «классического» РИЧАРДА КОРБЕНА (Richard Corben) – они узнали, как можно браться за серьезные и «некомиксные» темы на панелях, ассоциировавшихся прежде с молодежным потребителем. Два тома эссе “Super-Ameryka” начала 70-х годов, начиная со статьи Сельдеса Джилберта«Глупый кот, который ходит сам по себе» — о датированной началом XX века серии “Krazy Kat” ДЖОРДЖА ХЭРРИМАНА (George Herriman), упрочили их теоретические знания.
Добавим к этому гротескный космос из комиксов МËБИУСА и футуристические кадры ЭНКИ БИЛАЛЯ (Enki Bilal), которые они видели в журналах “Pilote” и “Métal Hurlant”, когда ездили в Париж,
а также увлеченность Паровского кино и фотографией, чтение им теоретических работ о работе съемочной камеры и монтаже в фильмах Орсона Уэллса и Альфреда Хичкока. И, наконец, «Звездные войны» и «Бегущий по лезвию бритвы» — фильмы, которые пан Мацей видел уже в 1983 году. Вот так вот они, отдельные элементы пестрой, неоднородной мозаики, из которой мглисто вырисовывался будущий облик Коваля, укладывались в прозрачное целое.
Глядя с сегодняшней точки зрения, замечаешь, что комикс не лишен недостатков. В особенности устарела техническая сторона повествования, переполненная авторскими комментариями в рамках, достраивающими сюжет, и «дымками» с вписанными в них мыслями героев. (Над такой манерой подтрунивал в «Титусах» ХЕНРИК ЕЖИ ХМЕЛЕВСКИЙ, где действие происходило «в течение 1985 минут»). Ныне, в постмуровской и посгеймановской эпохе, в комиксе все больше отходят от таких решений, смещаясь в сторону повествования от первого лица, квази-монолога героя (или третьестепенного персонажа), благодаря чему читатель может понять как что он думает, так и что, собственно, происходит.
Ориентированный на безудержное «приключалово» «Фанки Коваль» зачастую слишком спешит и использует развязки типа deus ex machina, впадая тем самым в один из главных грехов раннего коммерческого комикса. Ибо зачем Его Светозарность предводитель дроллей в первой части комикса сам сражается с Фанки, управляя изнутри боевым роботом? Почему вдруг во второй части, без какого-либо объяснения, Коваль оказывается вдруг непроницаемым для телепатического сканирования дроллями? Ответ, впрочем, очевиден – потому что иначе у него не оказалось бы в руках козыря и сюжет зашел бы в тупик.
Аналогично происходит с психологическими упрощениями. Сцены, открывающие комикс «Без передышки», в которых Коваль преследует жреца кровавого культа, или более поздние сцены совещания в Universs, смахивающие на производственные совещания промышленных предприятий, могут рассмешить современных читателей, что совершенно не планировалось авторами комикса. Что ж, как писал Мацей Паровский в статье «Комикс и мы» (1984): «Мы создали в Польше “второй комикс”, художественный [МЛЕЧКО и ЧЕЧОТА], не имея, в принципе, первого, супергеройского». И «Фанки Коваль» был как раз попыткой залить такой комиксный фундамент.
Однако в комиксе Паровского, Родека и ПОЛЬХА есть выдающиеся моменты. Конечно сегодня, обогащенные уроками комиксного рисунка ДЖЕФА ДАРРОУ (Geoff Darrow; “Hard Boiled”) или невероятного ХУАНА ХОСЕ РИПА (Juan Jose Ryp; “Another Suburban Romance”), мы иначе смотрим на черпающую полными горстями из традиции ligne claire, но при этом техницизированную и оперирующую геометрическими формами иллюстративную манеру ПОЛЬХА. Однако четверть века назад сосредоточенный на частностях рисунок не мог не восхищать.
Известна история о рисунке монеты, на котором ПОЛЬХ воспроизвел все возможные детали. Когда ЯНУШ ХРИСТА спросил его с почтительным удивлением, зачем ему это, ведь при воспроизведении рисунка в печати их никому видно не будет, ответ пана БОГУСЛАВА был краток: «Но я-то знаю, что они там есть». Кто сегодня так работает?
В «Фанки Ковале» прекрасны вторые планы: бары с псевдовавилонскими барельефами львов, уличные толпы, вездесущие рекламы, футуристические дымы, взмывающие в небо между фасадами небоскребов… Поражают формальные эксперименты. Сцен из операции освобождения сенатора Боббера, показанных в кадрах, стилизованных под съемочные планы операционных камер полиции, не устыдился бы и сам ФРЭНК МИЛЛЕР, который годом позже ввел в комикс (в «Возвращении Темного рыцаря») характерные talking heads – повествование с помощью кадров, представляющих собой воспроизведение телеэкранов и вещающих с них ведущих новостных программ.
Столь же смело развивалось действие, все более наполнявшееся отсылками к действительности. Когда в половине черных 80-х годов Фанки Коваль бил по зубам угрожавших ему полицейских, а с комиксного телевизора лгал представитель правительства по делам печати, аллюзии и подмигивания читателям, которые поначалу были забавой, становились все более читабельными. Как оказалось – о чем поначалу не подозревали даже сами создатели – Коваль, космический Бонд, сражался не только за облик современного польского комикса, очень вскоре он начал вступать в сражения и с внекомиксной действительностью.
Борьба за планету
Что интересно, поначалу «Фанки Коваль» встретился с холодным приемом читателей «Фантастики». В письмах в редакцию писали: зачем тратить место на нечто такое? И насмехались над Фанки, когда тот – по типу американских супергероев – старался быть героем без страха и упрека.
И только тогда, когда «Фанки Коваль» под напором стереотипов нашел свою формулу – его герой не только неплохо работал кулаками и уверенно держал удар, но и имел некоторые недостатки – читатели изменили свое отношение к нему на более приязненное. Когда, в 1985 году, после двух лет отсутствия, Фанки вернулся на страницы «Фантастики», его приветствовали как хорошего знакомого, с которым можно поделиться общей тайной. Комикс поймал читателей на крючок.
Благодаря успехам Фанки Коваля стартовало ежеквартальное приложение к журналу “Fantastyka” – журнал “Komiks-Fantastyka”. В первом номере этого журнала впервые показали «Фанки Коваля» в цвете.
Следом за этим номером в руки читателей попали первые альбомы комикса “Yans” Дюшато-РОСИНЬСКОГО,
“Mir mutantów” легендарного РИЧАРДА КОРБЕНА
и два альбома с выдающимся “Rork”-ом АНДРЕАСА.
Были изданы и следующие альбомы «Фанки Коваля».
Родился рынок комиксов.
Журнал “Komiks-Fantastyka” редактировал Яцек Родек. Позже он также занимался редактурой в издательстве «Орбита», благодаря чему в Польше появились несколько очередных альбомов “Thorgal”-я.
Все эти издания показали, что можно делать неглупый, дерзновенный, изысканный в отношении формы и многослойный в отношении содержания комикс. Комикс для взрослого читателя.
Командор Коваль (получивший служебное повышение в третьей части) при оказии сражался также и на других фронтах. Тех читателей, которые помнят давно отзвучавшие споры между редактором Паровским и редакционным коллективом журнала “Feniks”, отстаивавшим упор на развлекательность в польской фантастике, возможно удивит то, что если они сегодня приглядятся повнимательнее к «Фанки», то обнаружат, что за десять лет до этих споров Паровский и К выступили в качестве предвестников развлекательной (но неглупой) НФ.
Еще важнейшей была роль, которую «Фанки Коваль» сыграл в… нравственной революции. Обнаженная грудь мисс Лилли, довольно часто мелькающая на кадрах, была первой столь смело показывавшейся «обнаженкой» не только в польском комиксе, но также и в рождающейся поп-культуре. (Впервые обнаженная женщина в польском комиксе была показана, вероятно, в комиксе “Spotkanie” Сивановича-ПОЛЬХА). Да, эта роль Фанки-бабнику должна была понравиться.
Авторы комикса время от времени говорят о возможном продолжении комикса. Поможет ли такой шаг Ковалю, или, может быть, повредит? Стартуя в начале 80-х годов в развлекательной и довольно-таки простой конвенции, авторы заложили краеугольный камень польского комикса. Может ли такое продолжение сегодня – после всех эти «Человек-паук»-ов и очередных «Звездных войн» — стать чем-то новаторским? Кажется, что к «Ковалю» опять же стоило бы подойти с достойной его серьезностью. Но в таком случае надо было бы считаться с возможностью коммерческой неудачи, потому что сейчас рынок, также фантастический, оккупирован весьма «попкорновым» потребителем.
Пока что, хотя с момента его рождения прошла уже более чем одна попкультурная эпоха, командор Коваль держится неожиданно хорошо как на страницах статей, описывающих историю польского комикса, так и – что, вероятно, самое важное – в сердцах читателей.
облако тэгов
