«Терминатор 3: Восстание машин» появился на экранах кинотеатров спустя двенадцать лет после премьеры «Судного дня». В американской публичной жизни изменилось почти что все. Оптимистические прогнозы Фукуямы превратились в пережиток. Лето 2003 года было временем глобальной борьбы с террором и началом вторжения в Ирак. Доминируют ощущение страха и жажда реванша в отношении исламского мира. Столь минорное настроение безусловно отразилось на конечном виде нового «Терминатора». Вдобавок к этому Кэмерон бросил проект, с головой уходя в свое новое увлечение – технику 3D. Остался Шварценеггер, который хотел третьей частью «Терминатора» подремонтировать свою актерскую репутацию, сильно поколебленную несколькими коммерчески неудачными фильмами, в съемках которых он принял участие.
Режиссуру доверили Джонатану Мостоу, начинающему в общем-то постановщику, на счету у которого числились всего лишь две киноленты.
Мостоу, режиссер интеллектуального триллера «Инцидент» и не слишком удачного военного фильма «U-571», поставил прежде всего ошеломляющий спектакль. Не владея кэмероновской виртуозностью в построении сюжета, он сделал ставку на эффектную деструкцию. В его фильме разрушается и взрывается чуть ли не все находящееся в поле зрения героев, что иногда попросту смешит. К сожалению, залихватские экранные фейерверки не в силах затушевать отсутствие саспенса и втягивающего зрителя сюжета.
Вторая путеводная линия «Восстания машин» состоит в передразнивании, нацеленном на снижение образа киборга, созданного в «Судном дне». Почти ритуальную сцену обзаведения одеждой после переноса во времени (переносится только тело, но не одежда) режиссер выстраивает в баре с мужским стриптизом. С той же иронией Мостоу переделывает сцену с фирменным атрибутом Терминатора – темными очками. Забава продолжается. Если в «Судном дне» Джон Коннор «очеловечивал» лишенного души киборга, знакомя его с человеческими эмоциями, то здесь роли меняются местами. И здесь уже Терминатор изливает изрядно истрепанные житейские истины, потому что ему загрузили в мозг какую-то новую программу, составленную по материалам некоего карманного учебника по психологии. Такой ход мог бы позабавить, но тут он настолько очевиден, что вызывает лишь досаду. В художественном отношении это хождение по кругу без малейшего шанса на прогресс.
И в очередной раз подводит представление зрителю образа Джона Коннора. В слабой интерпретации Ника Сталя он всего лишь аутсайдер, в котором невозможно разглядеть будущего спасителя человечества.
Более интересным кажется выведение на сцену Кейт Брюстер, будущей супруги Джона. В грядущем именно она после смерти мужа (Джона убьет Терминатор) возьмет на себя командование людьми. Клэр Дэйнс неплохо справляется с этой ролью, объединяя хрупкость и растерянность, проистекающую из создавшейся ситуации, с природной силой и харизмой.
Наконец, пожалуй, самое важное послание, несомое «Восстанием машин» -- это проблема знаменитого “No fate”, то есть ответа на вопрос: мы сами решаем свою судьбу или она уже предрешена свыше? Канонический сюжет вновь подвергается внезапной верификации, на этот раз в полемическом тоне относительно того, что было представлено в «Судном дне». «Терминатор 3» отбрасывает оптимистический финал этой кинокартины и сближается с версией, показанной в первом «Терминаторе». Будущее заранее определено: смертельная схватка людей и машин должна состояться, и она состоится. Предшествующие деяния Сара и малолетнего Джона лишь задержали на какое-то время восстание Скайнета. Но апокалипсис будет – его начало мы видим в эффектном финале «Восстания машин». Вот только прекословие Мостоу видению Кэмерона не несет в себе ничего серьезного. Это не более чем проявление строптивости щенка в коротких штанишках, который понятия не имеет о том, в какого рода игре – художественной и идейной – ему позволили принять участие.
Фильм Мостоу был досадным доказательством художественного и эмоционального выгорания терминаторской саги. Возможно, если бы за съемки взялся Кэмерон, получилось бы нечто иное. Но имеем мы киноленту, в которой интеллектуальные ограничения и отсутствие интересного замысла маскируется подражанием предшественникам и их передразниванием.
Спустя более чем пять лет после премьеры первой части Джеймс Кэмерон наконец дал себя уговорить снять продолжение.
«Терминатор 2: Судный день» настолько отличается от своего предшественника, что сложно говорить о простом продолжении. Скорее об осмысленной трансформации главных сюжетных линий «единички». «Судный день» снимался в уже другом социальном контексте. «Декадентские настроения» 1980-е годов оказались забытыми, Берлинская стена пала, восточный блок распался, а холодная война близилась к завершению. Летом 1991 года, когда «Терминатор 2» выходил на мировые экраны, господствовало эйфорическое настроение «конца истории», или предсказанного Фрэнсисом Фукуямой окончательного и глобального триумфа либеральной демократии над авторитарными общественными системами. Отсюда и настроение сиквела, далекое от мрачного тона первоисточника. Была еще одна, весьма прозаичная причина. «Терминатор» снимался за пределами больших студий, а его преемник с самого начала задумывался как изрядная инвестиция, способная принести гигантскую прибыль. Отсюда сглаживание минорного настроения в угоду хорошему настроению публики.
В «Судном дне» Кэмерон развернул сюжетные линии и разработал образы персонажей первой части. В центре изложения истории оказался юный Джон Коннор.
К сожалению, совершенно неудавшийся герой. Задуманный как типичный бунтующий подросток с проблемами, Джон получился до боли схематичным. В результате все мессианские параллели, намеченные в первоисточнике, ушли в небытие. Быть может, показывая героя таким образом, режиссер хотел навязать эмоциональный контакт с молодежной аудиторией. Если так, то это был далеко идущий компромисс. Гораздо лучше выглядит Сара Коннор, которая в «Судном дне» превратилась в сильную воительницу. Линда Хэмильтон сумела весьма убедительно показать эту трансформацию.
Существуют по меньшей мере несколько причин, по которым персонаж Терминатора претерпел радикальное изменение. Спустя семь лет после премьеры первого фильма образ киборга-убийцы настолько полюбился зрителям, что отделился от зловещего контекста, гладко перейдя в почетный строй культовых киногероев без сопровождения какими бы то ни было негативными эмоциями. Также актерское реноме Шварценеггера, опиравшееся на роли в нескольких удачных приключенческих фильмах, имело однозначно позитивную коннотацию в памяти зрителей. Используя этот новый контекст, Кэмерон решился на сотворение из Терминатора положительного героя. На этот раз именно он защитит семью Конноров от агрессии Скайнета.
Эта рискованная идея стала Spiritus Movens всей сюжетной конструкции и подобно лавине потащила за собой ряд сюжетных линий, значительно отличавших фильм от его предшественника. Центральным стержнем истории стали взаимоотношения между роботом и человеком, меду Терминатором и Джоном Коннером – от первоначального недоверия или и вовсе враждебности к беззаветной дружбе. Кэмерон, как и положено искушенному профессионалу, с удовольствием обыгрывает эти взаимоотношения. То он моделирует их по классической схеме учитель-ученик (где роль изменяется в зависимости от ситуации), внушая даже, что Терминатор может быть для Джона достойным заместителем никогда не виденного им отца, то вновь строит эти отношения в классическом стиле “buddy movie”.
Однако сутью связи Джона и Терминатора является процесс «очеловечивания» этого последнего. Под влиянием разнузданного подростка лишенный личности киборг обретает некоторые черты индивидуальности, стараясь разобраться в путанице человеческих ощущений и эмоций. Отражением этого процесса является не только знаменитая фраза Hasta la vista, baby!, но прежде всего сцена, в которой Терминатор снимает черные очки. Таким образом он символически открывает лицо, показывает себя миру. Он уже не серийный продукт, сошедший с конвейерной ленты, но существо, одаренное зародышем личности.
В «Терминаторе 2» режиссер развивает сюжетную линию временной петли, столь интересную в предыдущей части и отчетливо подчеркивает его абсурдную логику. Из «Судного дня» мы узнаем, что грозная технология Скайнета могла получить развитие благодаря частицам робота-убийцы, найденным в фабричном цехе, где разыгрался финал первого «Терминатора». То есть на развитие событий влияет не прошлое, а будущее.
Если послание первого «Терминатора» заключалось в показе угроз, связанных с неконтролируемым развитием бездушной технологии, то второй «Терминатор» подвергает сомнению его категоричность и даже тонко оспаривает его. Технология сама по себе не является злом, она может помогать человеку. От людей зависит, какую пользу они извлекут из нее. Успешный воспитательный процесс, которому подвергает Терминатора Джон, лучший пример этого.
Эта животворная вера в человеческую способность преображения мира заключается в другом слогане фильма, знаменитом “No fate”. В «Судном дне» Кэмерон отказывается от фаталистического детерминизма первоисточника. Предназначения не существует, апокалиптическая версия будущего не обязательна к исполнению. Все находится в наших руках и зависит лишь от наших теперешних действий. Оптимистический тон «Судного дня» идеально соответствовал 1990-м годам, в которые вступала Америка. Декаде экономического благоденствия без зловещей советской «империи зла».
«Судный день» был также великолепным зрелищем. Терминатор получил в качестве противника суперсовременного, легко меняющего облик киборга модели Е-1000 (Роберт Патрик), который оказался идеальным объектом приложения сил и умений специалистов по спецэффектам.
Кэмерон пересмотрел и улучшил повествовательную формулу пятилетней давности. По-прежнему краеугольными камнями истории являются очередные столкновения антагонистов, режиссер прекрасно создает и дозирует напряжение, используя соответствующий динамический монтаж. И хотя сценографически финал является почти плагиатом «единички», фильм безупречен с точки зрения кинематографического мастерства.
В «Судебном дне» Кэмерону удалось освежить формулу первоисточника и глянуть с другой стороны на канонические мотивы первоисточника. И хотя временами оптимизм сиквела кажется наивным, массовый зритель принял его с энтузиазмом, доказательством чего является ошеломляющий кассовый успех кинокартины в прокате.
К сожалению, оказалось, что этот фильм был лебединой песней всего киноцикла. Все последующие «терминаторские» фильмы лишь пользовались выработанной Джеймсом Кэмероном формулой, без какого-либо заметного творческого ее развития.
13. В рубрике “Publicystyka” напечатана статья польского журналиста Лукаша Журека/Łukasz Żurek под названием:
ПОРА ТЕРМИНАТОРА
(Pora terminatora)
Несколько месяцев тому назад «Терминатор» был включен в киносписок Библиотеки Конгресса США наряду с такими классическими фильмами, как «Асфальтовые джунгли» Хьюстона и «Сержант Йорк» Хоукса. Таким образом, он был признан важным элементом культурного наследия США.
На телеэкранах крутится уже второй сезон сериала «Хроники Сары Коннор», а Голливуд с большой помпой празднует премьеру киноленты «Терминатор: Да придет Спаситель» -- четвертого фильма саги и в то же время первого без участия Арнольда Шварценеггера. Эта медиальная суматоха подтверждает, что в НФ-киногалактике «Терминатор» стал классикой, образцом и точкой отсчета для поклонников и творцов. Но также темой, настолько яркой и разжигающей воображение кинозрителей во всем мире, что к ней можно время от времени возвращаться и без особого риска рассчитывать на рекордные прибыли.
Рождение звезды
Когда четверть века тому назад на американские экраны выходил фильм «Терминатор», ничто не предвещало рождения феномена поп-культуры. Фильм с ограниченным бюджетом, снятый начинающим режиссером (Джеймс Кэмерон «прославился» тремя годами ранее кошмарной поделкой «Пиранья 2»), с коммерческой точки зрения имел лишь один козырь: в актерском составе находился Арнольд Шварценеггер, восходящая голливудская звезда. Тем не менее, фильм с ходу стал фаворитом проката, а культовая роль Арни, как беспощадного киборга с каменным лицом, роняющего едва несколько слов за два часа показа фильма, вписалась в традицию самых удивительных персонажей в истории кино.
Откуда взялся этот успех? Во-первых, стоит вспомнить политико-культурный контекст, в котором родился феномен «Терминатора». 1984 год – один из вершинных этапов холодной войны. Годом ранее Рональд Рейган возвещает начало «звездных войн» и ужесточает политический курс Америки относительно советского блока. Резко ускоряется гонка вооружений. Динамическое развитие военных технологий и напряженные отношения между США и СССР порождают катастрофические настроения в обществе. Растет страх не только перед окончательным, атомным финалом холодной войны, но также перед неконтролируемым развитием военной техники и компьютерной технологии. Эта декадентская атмосфера окутывает также культуру. В момент премьеры «Терминатора» догорает панк-рок, исходным лозунгом которого было знаменитое и зловещее “No future”. Эти настроения быстро проникают в кино. В 1983 году выходит на экраны фильм «На следующий день», который с почти документальной точностью описывает последствия атомного удара. Фильм «Военные игры» учит недоверию к системам компьютерной защиты, сбой которых может привести к началу атомной войны. «Безумный Макс 2» Миллера и «Последняя битва» Люка Бессона описывают мир после гибели, когда красная кнопка, пускающая в ход ракеты с атомными боеголовками, осталась нажатой в далеком прошлом. Хотя в этих фильмах главное – динамичное действие, а не социологические рассуждения, не будем забывать, что кино — это также аллегория, которая, рассказывая сказки, продаёт нам болезненные истины о современности и актуальном состоянии нашего сознания.
Второй важной темой НФ-кино того времени становится робот, точнее киборг. А фактически, все социальные и психологические проблемы, которые несет с собой этот персонаж. Стандартным примером этого направления является фильм «Бегущий по лезвию бритвы». Но всего лишь через три года после «Терминатора» создается «Робокоп», рассказывающий историю болезненного стирания различия между человеком и машиной. А тем временем юмористический аспект этой тематики представляет фильм «Короткое замыкание».
Кэмерон собрал в «Терминаторе» все эти настроения и силой своего таланта преобразовал их в выразительное целое, оказавшее мощное воздействие на массовое воображение. Главным посланием фильма остается предостережение перед неконтролируемым технологическим развитием – здесь в виде компьютерной программы «Скайнет», которая вырвалась из-под контроля человека и захватила власть над миром.
К счастью, плакатный слоган не исчерпывает смысла фильма. Величайшей ценностью «Терминатора» является умное и тонкое объединение современного содержания с культурными топосами. Страх перед неконтролируемым развитием военной технологии Кэмерон преобразовал в эпическую битву, которую ведут в отдаленном будущем остатки человечества с могучими машинами. Надежду на избавление человечества режиссер предложил искать в аллегорической фигуре Мессии – Джона Коннора, который должен привести человечество к победе. Даже в его рождении есть нечто из «непорочного зачатия». Напомним: действие фильма разворачивается в Лос-Анджелесе 1980-х годов. Из будущего присылают Терминатора – киборга, чьи механические внутренности прикрыты человеческими тканями – который должен убить Сару Коннор, мать не родившегося еще Джона.
В ответ Джон посылает в прошлое своего подчиненного Кайла Риза, поручив ему охрану Сары. Кайл, который de facto моложе Джона Коннора, станет его отцом.
И таких культурных тропов в фильме несколько: назовем хотя бы трудовой лагерь для людей, узники которого имеют вытатуированные номера на теле – очевидная отсылка к фашистской «эпохе газовых печей» с ее пренебрежением человеческой жизнью, с той лишь разницей, что фигуру гитлеровского «нового человека» заменяет гуманоидный киборг.
Весь культурный и исторический багаж Кэмерон облекает в костюм НФ, подкрепленный динамичным действием. В кино даже наилучший интеллектуальный концепт не сработает, если не превратится в интенсивные, бросающие в дрожь образы. И здесь на сцену выходит Арнольд Шварценеггер, сыгравший в «Терминаторе» роль всей своей жизни. И даже не столько сыграл, сколько самым убедительным образом, полностью, прямо-таки симбиотически соответствующем роли, представил публичности свой экранный имидж.
Мощная фигура бывшего культуриста придает каждому персонажу, которого он играет, ауру необычности, превышения физических возможностей обычного человека. До Терминатора он ведь был уже и Гераклом в Нью-Йорке, и могучим Конаном. Но Кэмерон предоставил Шварценеггеру материал, который позволил ему дополнительно увеличить эту киношную физическую силу, а при этом еще и эмоционально и интеллектуально вознестись на несколько уровней над сыгранными ранее ролями. Ибо Терминатор Шварценеггера – не только неуничтожимая машина.
В нем аккумулируются несколько атавистических, квази-религиозных страхов человека перед могучим, враждебным и непобедимым существом. На экране это временами приближается к стилизации, но никогда не переступает черты, превращаясь в насмешку: нафаршированный пулями Арни встает и идет дальше. Перееханный тяжелым грузовиком Арни встает, отряхивает кожаную куртку и продолжает делать свое дело.
Чтобы придать зловещий оттенок образу киборга, Кэмерон использует множество киноинструментов. Длинные наезды камерой, «лягушачья перспектива» и мрачная ритмичная музыка сопровождают каждый выход Терминатора. Кэмерон прежде всего желает напугать. Образ Терминатора вписывается в длинную шеренгу традиционно непобедимых киномонстров. Чудовище с человеческим лицом является пессимистическим предвосхищением того, что мы можем наблюдать здесь и сейчас. На протяжении всего фильма режиссер тонко играет с условностью, смешивая элементы твердой научной фантастики с мотивами классического «ужасного» кино. Сюжетный скелет фильма – научная фантастика, но сам образ Терминатора влечет его в сторону «хоррора». Если мы вслед за Ноэлем Кэрролом, автором «Философии ужаса», примем, что отличительной чертой «ужасного» кино является наличие в нем чудовища, призванного напугать зрителя, то мы можем смело рассматривать фильм Кэмерона как вариацию этой темы. Кэрролл в своем анализе в качестве ключевой сюжетной конструкции принимает т.н. «сложную систему открытия». Эта система составляется из четырех базовых сюжетных функций: введения, открытия, подтверждения и конфронтации. Две ключевые функции: открытие и подтверждение – относятся к присутствию чудовища в сюжете. Герои открывают существование чудовища, затем убеждают в его сверхъестественном статусе недоверчивых компаньонов или по определению здравомыслящих представителей государственных учреждений. Такая повествовательная схема выступает во многих фильмах «ужасов», начиная с «Годзиллы», через «Вторжение похитителей тел» и до «Участь Салема». Не иначе и в «Терминаторе». Поначалу Сара Коннор считает рассказ Кайла о роботах и войне будущего бредом сумасшедшего, но затем, увидев, на что способен Терминатор, начинает верить ему.
Другой вариант сюжетного построения, который мы можем подметить в «Терминаторе» -- это структура сказки с ее мотивом посвящения (преображение Сары Коннор из туповатой соплячки в зрелую сильную женщину) и такими классическими персонажами, как несущее угрозу чудовище (Терминатор), принцесса в беде (Сара Коннор) и благородный герой, покоряющий ее сердце (Кайл Риз). Разумеется, дело тут не во взвешивании на аптекарских весах всех тех отсылок, которые использует Кэмерон в своем произведении. Важно просто отдавать себе отчет в них, размышляя над «Терминатором».
Очередным замечательным элементом сюжета «Терминатора» является построение действия вокруг временной петли – хорошо известной в НФ идеи, согласно которой будущее способно воздействовать на прошлое. Дескать время не линейно, но подобно змею Уроборосу, кусающему свой хвост (действия в будущем могут «сожрать», то есть изменить, настоящее). Этот элемент режиссер наилучшим образом использовал в мотиве «непорочного зачатия», но он последовательно применяет его во всем фильме. Тот фотографический снимок Сары, который в финальной сцене делает мексиканский мальчик, будет той самой фотографией, которую будет трепетно носить в кармане уже умерший Кайл. Сюжетный виток петли времени дождется развития в следующих частях саги.
Погруженный в ночной Лос-Анджелес, построенный на связке зрелищных конфронтаций между антагонистами и умело использующий специальные эффекты «Терминатор» и сегодня производит впечатление. Кэмерон cумел замечательным образом использовать излюбленные сценографические патенты: фабричные цеха и темные, смахивающие на лабиринты переулки. Визуальный стиль фильма был метко назван критиками «технонуаром».
Хотя по сравнению с сегодняшними фильмами кинематографическое повествование кажется статичным, а монтаж не слишком плавным, надо признать, что фильм честно заслужил определение «классический» и стареет с достоинством.
12. В рубрике «Из польской фантастики» опубликованы два текста.
12.1. Рассказ “Dwie przemiany Włodzimierza Kurczyka/Две метаморфозы Влодзимежа Курчика” написал Щепан Твардох/Szczepan Twardoch (стр. 41—53). Иллюстрации ЯРОСЛАВА МУСЯЛА/Jarosław Musiał.
«”Добро пожаловать в величайший кошмар – свою собственную жизнь”. Главный герой рассказа – штатный бухгалтер в крупной корпорации. Он ведет неинтересную и одинокую жизнь. Однако все меняется, когда на работу приходит новая привлекательная коллега. Автор прекрасно описал безысходность повседневности – от детства до наших дней. При этом сам протагонист настолько специфичен, что ему порой сложно сочувствовать – у него отталкивающая внешность, а также довольно антисанитарный образ жизни. Перемена в его жизни становится еще более неестественной – сначала она напоминает дешевый трюк прямиком из романтической комедии, но в какой-то момент происходит поворот и текст становится еще более депрессивным, чем раньше. Однако, на мой взгляд, все испорчено введением в финале элементов фэнтези – они превращают текст в какой-то причудливый и отвратительный хоррор. История неплохая, но предупреждаю, что она может ввергнуть вас в депрессию» (Grzegorz S., сайт “Lubimy czytac”)
И это четвертая публикация писателя в нашем журнале (предыдущие см. “Nowa Fantastyka” №№ 6/2004, 3/2005, 8/2007).
Позже рассказ вошел в состав авторских сборников писателя "Tak jest dobrze/Так хорошо” (2011) и “Ballada o pewnej panience/Баллада об одной девушке" (2017).
Заглянуть в карточку рассказа можно ЗДЕСЬ, почитать о писателе на сайте ФАНТЛАБ можно ТУТ
12.2. Рассказ “Zakonnik/Монах” написала Катажина Кулаковская/Katarzyna Kułakowska (стр. 54—64). Иллюстрации ПЕТРА ЧАПЛЯРСКОГО/Piotr Czaplarski.
«Это фэнтезийная история, где главным героем является воин, которому поручено перевезти некоего пленного монаха. Таких историй много, см., например, вестерн “3:10 до Юмы”, так что здесь много знакомых паттернов. Интересным мотивом, однако, являются идеологические дискуссии между пленным и его охранником». (Grzegorz S., сайт “Lubimy czytac”).
И это первая публикация писательницы в нашем журнале. Позже рассказ нигде не перепечатывался и на другие языки (на русский в том числе) не переводился. Его карточки, равно как и биобиблиографии писательницы на сайте ФАНТЛАБ нет. Впрочем, о писательнице известно сравнительно мало.
КАТАЖИНА КУЛАКОВСКАЯ
Катажина Кулаковская/Katarzyna Kułakowska (род. 1980) – польская журналистка, автор фантастического рассказа.
Родилась в г. Нова Хута. Окончила Институт журналистики и общественной коммуникации Ягеллонского университета в г. Кракове. Публиковала статьи в газетах “Gazeta Wyborcza”, “Dziennik Polski”, “Tygjdnik Powszechny”. В июне 2009 года напечатала единственный в ее творческом багаже фантастический рассказ “Zakonnik/Монах”. Убежденная кошатница.
11. В рубрике «Иностранные рассказы» напечатаны три текста.
11.1. Рассказ американского писателя Джеймса Морроу/James K. Morrow, который называется в оригинале “The War of the Worldviews” (2002, ант. “Mars Probes”; 2002, ант. “SF: The Best of 2002”; 2004, авт. сб. “The Cat’s Pijamas and Other Stories”) перевела на польский язык под названием «Wojna światopoglądów/Война мировоззрений» ПАУЛИНА БРАЙТЕР/Paulina Braiter (стр. 17—23). Иллюстрации ДАРИИ МАЙ/Daria Maj.
«В этом рассказе Земля становится полем битвы в войне между двумя враждующими инопланетными видами. Обе стороны конфликта полностью игнорируют людей. На первый взгляд, это типичный сюжет, но гротескный внешний вид обоих видов, а также причина самой войны заставляют воспринимать текст с некоторой усмешкой. При этом решение самой проблемы весьма изобретательное. В тексте может раздражать некоторая хаотичность, но бОльшая его часть читается с удовольствием» (Grzegorz_S, сайт “Lubimy czytac”).
И это третье появление писателя на страницах нашего журнала (предыдущие см. “Nowa Fantastyka” 3/1992 и 10/1992). На русский язык рассказ не переводился, его карточка находится ЗДЕСЬ А почитать об авторе можно ТУТ
11.2. Рассказ американской писательницы Кидж Джонсон/Kij Johnson, который называется в оригинале “The Evolution of Trickster Stories Among the Dogs of North Park After the Change” (2007, ант. “The Coyote Road”; 2008, ант. “The Year’s Best Fantasy and Horror: Twenty-First Annual Collection”; 2012, авт. сб. "“All the Mouth of the River of Bees”), перевела на польский язык под названием “Ewolucja opowieści o tricksterze wśród psów z Parku Pólnocnego po Zmianie/ Эволюция сказок о трикстере, бытующих среди собак Норд-парка после Перемены»” ПАУЛИНА БРАЙТЕР/Paulina Braiter (стр. 24—24). Иллюстрации РАФАЛА ШЛАПЫ/Rafał Szłapa.
«В один прекрасный день все собаки обрели дар человеческой речи, из-за чего их бывшие хозяева перестали им доверять. Здесь мы видим группу собак, прячущихся в парке, и девушку, ухаживающую за ними. Нетрудно догадаться, что сам текст – в основном метафора нетерпимости и человеческого страха перед неведомым. При этом писательница вплетает в повествование истории различных собак, напоминающие индейские рассказы об озорном духе трикстере. В результате ситуация с четвероногими приобретает религиозный аспект, и рассказ становится более новаторским. Стоит прочитать» (Grzegorz_S, сайт “Lubimy czytac”).
И это первое появление писательницы на страницах нашего журнала. Рассказ номинировался на получение премий “Locus”, “Nebula”, “World Fantasy”, имени Старджона. На русский язык его перевел под названием «Эволюция сказок о трикстере, бытующих среди собак Норд-парка после перемены» Д. СТАРКОВ в 2019 году (ант. «Тропой койота»).
Заглянуть в карточку рассказа можно ЗДЕСЬ А почитать об авторе можно ТУТ
11.3. Рассказ английского писателя Кена Маклеода/Ken MacLeod, который называется в оригинале “Who’s Afraid of Wolf 359?” (2002, ант. “The New Space Opera”; 2008, ант. “Year’s Best SF 13”; 2012, ант. “War and Space: Recent Combat”) перевела на польский язык под названием “Kto się boi Wolfa 359?/Кто боится Вольфа359?” ГАБРИЭЛЯ СЕНЯВСКАЯ/Gabriela Sieniawska (стр. 35—40).
«Чтобы выплатить гигантский штраф за то, что посчитали преступлением, главному герою пришлось заняться очисткой после терраформинга отдаленной планеты Волк 359. Планета эта оказалась еще более необычным местом, чем можно было ожидать» (Grzegorz_ S, сайт “Lubimy czytac”).
Рассказ номинировался на получение премий “Hugo” и “Locus”. На русский язык он не переводился. Заглянуть в карточку рассказа можно ЗДЕСЬ А почитать об авторе можно ТУТ
облако тэгов
