Назовем другие проекты СКАРЖИНЬСКОГО-иллюстратора.
В 1970 году вышел из печати сборник полинезийских легенд в обработке Роберта Стиллера«Дочь длиннозубых» (краковское изд. “Wydawnicwo Literackie”).
В 1974 году в серии «Станислав Лем советует» издательства “Wydawnictwo Literackie” появился роман Филипа Дика«Убик» с иллюстрациями ЕЖИ СКАРЖИНЬСКОГО.
В 1975 году в серии «Fantastyka I Groza» того же издательства “Wydawnictwo Literackie” вышел в свет роман аргентинского писателя Адольфо Биой Касареса«Изобретение Мореля» (обложка и иллюстрация ЕЖИ СКАРЖИНЬСКОГО).
В 1977 году в серии «Станислав Лем советует» был издан сборник Аркадия и Бориса Стругацких«Пикник на обочине. Лес» с очень интересными иллюстрациями мастера.
В 1988 году по заказу журнала “Fantastyka” мастер подготовил комплект иллюстраций для журнального издания романа Томаса Мильке«Сакриверсум».
В 1989 году в издательстве “Gracowia – Oficina” вышел в свет роман Дороты Тераковской«Властелин Левава» с обложкой и иллюстрацией мастера.
В 1991 году издательство “Biblioteka powieści światowej” выпустило роман Грэма Грина«Капитан и недруг» с обложкой и иллюстрацией ЕЖИ СКАРЖИНЬСКОГО.
В 1990 году ЕЖИ СКАРЖИНЬСКИЙ иллюстрировал реалистический роман польского писателя-эмигранта Ежи Петркевича«Ангел огненный, мой ангел левый» для журнала “Przekrój”, в 1993 году роман вышел из печати книгой с обложкой и иллюстрациями мастера.
«СКАРЖИНЬСКИЙ в своих иллюстрациях использует систему, которая также зарекомендовала себя в сценическом дизайне и театральных костюмах. Он вообще не прибегает к стандартному способу иллюстрации данной темы. Он глубоко вчитывается в текст, чтобы понять его изнутри. Вот почему так часто его иллюстрации приобретают сюрреалистическое измерение. Из них всплывает созданный им мир, утонченный в каждом сантиметре. Мы не можем не верить в него, потому что даже уверены в том, что он существует. Это должно быть реально, потому что мы видим это. И моменты, в которые СКАРЖИНЬСКИЙ, очевидно, позволял своему воображению разгуляться, чтобы создать рисунок, смысл которого мы можем угадывать часами, нас совершенно не беспокоят. На самом деле это даже необходимо в общей картине сотворенного мира. Этот мир чрезвычайно многосложен: он фантастический, сюрреалистический, мифический, сказочный, невероятный. Иногда, глядя на иллюстрацию, мы начинаем задаваться вопросом, как она относится к литературному произведению, которое мы хорошо знаем. Однако мы должны понимать, что это произведение в данном случае было отфильтровано через необыкновенный ум, для которого характерно безграничное воображение, и то, что чувствовал художник, было извлечено из него, став на мгновение частью литературного мира. Надо понимать, что СКАРЖИНЬСКИЙ смотрел за пределы букв, слов и предложений – он пытался передать душу иллюстрируемого текста» (Сильвия Рысь).
В 1953 году Станислав Лем и редакторы “Przekrój”-а договорились об издании журнальной версии романа «Магелланово облако». «Лем предложил сотрудничество художнику, который определял свою практику как тенденцию к созданию метафор и фантастических представлений» (А. Гродецкая). Маэстро СКАРЖИНЬСКИЙ с энтузиазмом принял предложение и в последнем (сдвоенном) номере журнала за 1953 год (№№ 51-52 [454-455]) появился начальный фрагмент романа, оснащенный четырьмя (!) иллюстрациями – в том числе одной цветной.
Публикация романа продолжалась еженедельно, включая август 1954 года (№ 489). То есть оказались напечатанными еще 33 фрагмента, каждый из которых содержал одну иллюстрацию. Вот тут-то и «можно видеть некоторые ограничения, связанные с еженедельным темпом иллюстрирования очередного эпизода романа, поочередно предлагаемого Лемом. Красивая, выразительная линия как бы слегка “комиксизируется”, несет стилизацию того, как мог выглядеть в глазах художника 50-х годов XX века мир века XXXII. Жаль только, что недостаток времени и требования быстрой печати не позволили художнику насытить все рисунки цветом…». Далее я представляю всего лишь несколько случайным образом выбранных из комплекта иллюстраций.
(От следующей иллюстрации я лично вообще без ума. Все эти рычаги, штурвалы, циферблаты в технике XXXII века вводят ну прям в экстаз.. W.)
Роман Станислава Лема вышел отдельной книгой в варшавском издательстве “Iskry” в этом же, 1954 году, но обложку книги создал другой художник – ЯН МЛОДОЖЕНЕЦ/Jan Młodożenec, а текст вообще не иллюстрировался.
Рисунки ЕЖИ СКАРЖИНЬСКОГО больше никогда не переиздавались.
Станислав Лем и в дальнейшем много и плодотворно сотрудничал с журналом “Przekrój”, но с ЕЖИ СКОРЖИНЬСКИМ они встретились на страницах журнала лишь еще один раз – художник иллюстрировал его вышедший в январе-феврале 1956 года в четырех журнальных номерах рассказ «Крыса в лабиринте» (“Szczur w labiryncie” – “Przekrój”, №№ 564 – 567, 1956)
И в последний раз дороги Станислава Лема и ЕЖИ СКАРЖИНЬСКОГО пересеклись в 1976 году, когда художник сделал обложку для издания романа «Солярис» в краковском издательстве “Wydawnictwo Literackie”.
Однако с журналом “Przekrój” художник продолжал сотрудничать много и плодотворно. Вот, например, иллюстрация для рассказа Рэя Брэдбери«Иллюстрированный человек» (1957),
для повести Курцио Малапарте«Капут» и рассказа Ежи Шанявского,
заголовок рассказа Альфреда Ван Вогта.
Ну и еще примеры (которые, конечно, не исчерпывают вклад художника в достижения журнала).
На страницах журнала, повторим это, можно найти и другие рисунки художника — их там добрых несколько сотен.
С книжной иллюстрацией ЕЖИ СКАРЖИНЬСКОГО мы отнюдь не закончили, однако давайте на время отвлечемся от этой темы и поговорим о другом. С начала все тех же 1950-х годов пан Ежи тесно сотрудничал также с некоторыми периодическими изданиями, а в основном с краковским журналом “Przekrój” (что в переводе означает «разрез»). Этот журнал основали в 1945 году переселенцы из Львова МАРИАН ЭЙЛЕ (Marian Eile) и ЯНИНА ИПОХОРСКАЯ (Janina Ipohorska), заняв в нем должности главного редактора и заместителя главного редактора соответственно. Тут надо заметить, что МАРИАН ЭЙЛЕ (7 января 1910—2 декабря 1984) был художником, сценографом, сатириком и журналистом.
Да-да, художником, и с тем же, что у СКАРЖИНЬСКОГО, увлечением кубизмом, абстракционизмом, сюрреализмом и прочими -измами. Тут ниже несколько образчиков его работ.
(что-то и я увлекся, однако…)
Кем же была его заместительница, соратница и… (ну да ладно, не будем излишне углубляться)? ЯНИНА ИПОХОРСКАЯ (15 августа 1914—20 сентября 1981) была художницей, сценографом, сатириком и журналисткой.
Вот, кстати, пара ее графических работ.
Ну, может, еще добавим: юмористкой и афОристкой. А также писательницей и сценаристкой.
Ну и что могла закрутить такая знойная парочка? То, что и закрутила: лучший в Польше общественно-политический и литературно-художественный еженедельник, на страницах которого печаталась разная (но всегда безумно интересная) всячина. ЭЙЛЕ не раз и не два повторял: "Я должен делать журнал так, чтобы его любили читать и интеллигентная уборщица, и простой профессор, и примитивный министр". Вот для примера один из разворотов журнала:
И последняя его страница:
Историк моды Барбара Хофф учила полячек модно одеваться, не тратя много денег на одежду. ЯНИНА ИПОХОРСКАЯ занималась в журнале эстетическим воспитанием, обучая читателей хорошим манерам – и публикуясь под псевдонимом Ян Камычек/Jan Kamyczek. Вот несколько из ее советов и оценочных мнений.
— «- Если ты не знаешь, целовать девушку или нет, на всякий случай поцелуй.
— Мужчина только делает вид, что не понимает женщин. Это дешевле ему обходится.
— Скромная девушка не закладывает ногу за ногу. Скромная девушка не раздвигает ноги, когда сидит. По-настоящему скромные девушки вообще не имеют ног.
— Девушка должна знать все, но уже ничего сверх этого».
В результате вышла из печати книга «Вежливость на каждый день», которую в 1972 году перевели на русский язык.
А в журнале были еще и забойные афоризмы (часть которых переведена на русский язык), издававшиеся от имени братьев Ройек под названием «Мысли людей великих, средних и пса Фафика»).
Ну, например: "Не хлебом единым жив человек. Нужно что-то и выпить.
Новое платье действует на женщин, как четыре стопки водки.
Чтобы выглядеть как богиня, нужно двадцать минут, чтобы выглядеть естественно, надо три часа.
Не знаю сколько ей лет, но выглядит она старше.
Что невозможно скрыть, стоит хотя бы припудрить.
Диплом учебного заведения — документ, удостоверяющий, что у тебя был шанс чему-то научиться"
А пес Фафик – это любимец МАРИАНА ЭЙЛЕ. Вот он тут на фотографии.
И тут как на фотографии, так и в художественном воплощении.
А здесь несколько здравых сентенций пса Фафика. Например, такая: «Человек ходит на двух лапах, потому что вынужден беспрестанно служить».
Подборки выдержек из журнала, кстати, часто печатались в российском журнале «Наука и жизнь»…
Ну вот, а среди прочего меткие высказывания магистра Кавуся, лорда Галлюкса, некоей Креци Патачкувны, цитаты из журналов “Пи” и “Ву”… И кроссворд. Ах, какой кроссворд! Вся Польша его увлеченно разгадывала.
И ничего удивительного в том, что тираж журнала к середине 70-х годов взлетел до 700 тысяч (!) экземпляров. Я повторяю – в середине 1970-х годов! "Этот журнал был школой улыбки, тактичности, нежности", — сказала о нем замечательная польская поэтесса Агнешка Осецкая.
Да, но при чем здесь наш герой – ЕЖИ СКАРЖИНЬСКИЙ? Я пока что умолчал еще один существенный аспект успеха журнала – у него был великолепный отдел прозы, где печатались рассказы и повести мастеров художественного слова мирового значения: Эрнеста Хемингуэя, Курцио Малапарте, Альберто Моравиа, Рэя Брэдбери, Франца Кафки, Хорхе Луиса Борхеса, Виктора Гюго, Чарльза Диккенса, Владимира Набокова, Генриха Белля и других, а также произведения выдающихся польских писателей и поэтов Славомира Мрожека (он и вовсе дебютировал в этом журнале в 1950 году), Станислава Лема, Чеслава Милоша, Констанция Идельфонса Галчиньского, Ярослава Ивашкевича, Леопольда Тырманда, Владислава Броневского, Юлиана Тувима, Станислава Дыгата, Леопольда Стаффа, Людвика Ежи Керна, Яна Парандовского, Магдалены Самозванец, Казимежа Брандыса, Яна Бжехвы и других. Ну вот тут и пошла карта в руки ЕЖИ СКАРЖИНЬСКОГО. Его художественные взгляды полностью совпадали со взглядами редакторов журнала. Поэтому его графика сопровождала десятки статей, репортажей, обзоров, рассказов. «Рисунки характеризовались сценическим подходом к сюжету, сценическим характером кадров и жестов и были выдержанными в ретро-эстетике, характерной для “Пшекруя”».
И еще кое-что объединяло ЕЖИ СКАРЖИНЬСКОГО и журналистов «Пшекруя»: они самозабвенно любили детективную литературу, образовав нечто вроде детективного клуба, для которого приобретали книги во время зарубежных поездок или благодаря контактам с людьми, которые имели возможность выезжать за границу, азартно менялись ими и т.п. Им помогал пополнять библиотеку (или библиотеки) даже сам Зигмунт Модзелевский – тогдашний министр иностранных дел и также ярый любитель детективных историй. Понятно, что в журнале произведениям этой направленности уделялось самое пристальное внимание. ЯНИНА ИПОХОРСКАЯ и сама написала детективный роман “Rozkoszne przedpoludnie”, издав его в 1961 году под псевдонимом Алоизий Качановский/Aloizy Kaczanowski в знаменитой детективной серии «Клуб серебряного ключика» издательства “Iskry”. C ним могут познакомиться и русскоязычные читатели, поскольку в 1992 году он был издан и в переводе на русский язык под залихватским названием «Три трупа и фиолетовый кот, или Роскошный денек» и с не менее эпатажной обложкой.
Кроме того, пани Янина была сценаристкой первого (!) польского телевизионного детективного сериала «Капитан Сова идет по следу» (1965, восемь серий) с Веславом Голасом, Леоном Немчиком, Полой Раксой и Калиной Ендрусик в главных ролях.
Про перепечатывавшиеся из «Пшекруя» опять же в журнале «Наука и жизнь» криминальные загадки с инспектором Варнике и сержантом Фиттом я лучше умолчу – поляки, похоже, сами их откуда-то заимствовали и творчески перерабатывали…
С журналом наряду со СКАРЖИНЬСКИМ работали и другие замечательные польские художники, например ЗБИГНЕВ ЛЕНГРЕН:
и молодой ДАНИЭЛЬ МРУЗ:
Словом, “Przekrój” и все, что с ним связано – это уже сама по себе интересная история, и я желаю читателям этого блога ближе с нею познакомиться, воспользовавшись для начала хотя бы такой вот книгой:
Книжной иллюстрацией ЕЖИ СКАРЖИНЬСКИЙ занимался уже в начале 1950-х годов. В 1951 году варшавским издательством “Nasza Księgarnia” были изданы иллюстрированные им «Сказки» польского классика Игнация Красицкого.
В 1953 году в том же издательстве “Nasza Księgarnia” вышла в свет книга “Bajki z tematów Ezopa/Басни по мотивам Эзопа” с 38 великолепными иллюстрациями художника.
И еще одна книга издательства “Nasza Księgarnia”: «Баллады»Фридриха Шиллера (1954).
ЕЖИ СКАРЖИНЬСКИЙ иллюстрировал также поэму грузинского поэта Шота Руставели«Витязь в тигровой шкуре» (1978);
детективно-приключенческий роман Джо Алекса (М. Сломчиньского) «Ты всего лишь дьявол»;
один из романов Джеймса Оливера Кервуда,
трагедии Уильяма Шекспира,
сборник полинезийских легенд, сборник стихотворений советских поэтов и др.
А также представил миру великолепные иллюстрации к знаменитой «мушкетерской» трилогии (1956—1959) Александра Дюма.
И вновь дадим слово искусствоведу Сильвии Рысь (Sylwia Ryś).
«Он также создал книжные иллюстрации: к детективам Джо Алекса, поэме Руставели, романам Александра Дюма, Грэма Грина, Дж. О. Кервуда, А. и Б. Стругацких, Филипа Дика [о Стругацких и Дике см. далее. W.]. Хотя эти иллюстрации известны поколениям читателей, они редко ассоциируются с именем художника. Так же, как и рисунки для сборника полинезийских сказок, в которых неистовая поэтика его иллюстраций подчеркивала культурную и эстетическую инаковость прозаических рассказов. Уникальное место в творчестве художника занимают рисунки 1952 года к сборнику советских стихов для детей и произведения, выполненные для первого послевоенного издания «Сказок»Игнатия Красицкого (1951) – остроумные, с тонкой линией, добавляющей в текст то, чего «не хватало». СКАРЖИНЬСКИЙ подчеркнул, что его иллюстрации соответствуют тексту романов или рассказов по правилам, аналогичным тем, на которых основан комикс. Они функционируют как интерлюдия, подчеркивая определенные события и даже выходя за пределы линейного времени произведения. Они являются динамичным комментарием, своеобразным путеводителем по художественному тексту. Реалистическая условность книжных и печатных иллюстраций также вытекала из информативной функции художника. По этой причине он часто опускал цвет и неуместные детали. Киноопыт также повлиял на формулу иллюстраций, созданных СКАРЖИНЬСКИМ. Заметны в них характерные для данного типа повествования изменения перспективы и крупного плана, а передний план принадлежит герою истории, заключенному в пространство, ограниченное по подобию кадра».
ЕЖИ СКАРЖИНЬСКИЙ занимался сценографией и проектировал костюмы для десяти художественных фильмов. Семь из них поставил режиссер Войцех Ежи Хас (Wojciech Jerzy Has). Это “Wspólny pokój/Общая комната” (1959; под постерами – проект декорации к фильму);
“Rozstanie/Расставание” (1961; под постерами – проект декорации к фильму);
“Złoto/Золото” (1962);
“Rękopis znalieziony w Saragossie/Рукопись, найденная в Сарагоссе” (1965);
“Szyfry/Шифры” (1966);
“Lalka/Кукла” (1968; все постеры авторства Е. СКАРЖИНЬСКОГО);
“Sanatorium pod klepsydrą/Санаторий под клепсидрой” (1973; под постерами – проект декорации к фильму).
Остальные три фильма: “Historia żółtej ciżemki/История желтой туфельки” (1961) режиссера С. Хенциньского (S. Chęciński);
“Zacne grzechy/Честные грехи” (1963) режиссера М. Васьковского (M. Waśkowski)
и “Ostatni list” (1972) режиссера Б. Сасс-Здорт (B. Sass-Zdort).
И вновь дадим слово искусствоведу Сильвии Рысь:
«В своих кинопроектах ЕЖИ СКАРЖИНЬСКИЙ избегал реконструирования реальности, стараясь найти решения, расположенные на стыке реального мира и фантазии. В, казалось бы, естественной сценографии он оставлял сферы недосказанности, возбуждал сомнения, провоцировал вопросы. Кино было его большой страстью. Он особенно ценил достижения Бергмана, Феллини и Бунюэля, но также был очарован американскими гангстерскими фильмами и итальянскими вестернами. Особое место в его пантеоне кинозвезд занимал Хичкок. Фильм, его язык, специфика и разнообразие выразительных средств требовали от художника совершенно иного подхода к проблеме сценографии. Первый фильм с его участием в качестве сценографа был снят в 1959 году. Это “Общая комната” режиссера Войцеха Хаса. История, разворачивающаяся в столице в 1933 году, повествовала о жизни нескольких варшавян, вынужденных делить между собой одну комнату. Фильм был снят в Кракове, в квартале Казимеж, и использовал природное очарование местных многоквартирных домов. В последующие годы Хас и СКАРЖИНЬСКИ совместными усилиями поставили фильмы “Расставание” и “Золото”. В последнем – довольно необычно – использовался карьер в Богатыне. Всего Хас и СКАРЖИНЬСКИЙ сняли семь фильмов, наиболее значимыми из которых являются незабываемые экранизации “Куклы”, “Санатория под клепсидрой” и “Рукописи, найденной в Сарагосе”. Также стоит упомянуть “Историю желтой туфельки” в режиссуре дебютанта Сильвестра Хенциньского. В этом фильме ЕЖИ СКАРЖИНЬСКИЙ был вдохновлен поздней готикой и ранней французской живописью эпохи Возрождения. Элементы ландшафта, архитектура и костюмы восходили к миниатюрам ФУКЕ – художника XV века. На этот раз декорации строились в мастерской, чем подчеркивалась их искусственность и условность. Целиком и полностью также были построены декорации для фильма “Рукопись, найденная в Сарагоссе”. Точно так же возникли Повисьле и Новы Свят в кинофильме “Кукла”, построенные на городской свалке во Вроцлаве, или еврейский городок в “Санатории под Клепсидрой”, возведенный на краковских Скалках».
И еще о фильме «Санаторий под Клепсидрой» (из отзыва зрителя) :
«Человек направляется в санаторий, где при смерти находится его отец. Директор этого странного заведения объясняет ему, что в зависимости от относительности времени, в котором существуют пациенты, его отец мертв для всех остальных, но не для тех, кто находится здесь. Человек бродит внутри санатория и по его ближайшим окрестностям, пересекает пришедшие в упадок комнаты, таинственные причудливые сады. Он видит места, где проходило его детство. Он разговаривает с самим собой ребенком, со своей матерью, видит своего отца, знакомого еврейского торговца тканью. Он встречается с историческими персонажами — Бисмарком, Эдиcоном, солдатами, другими незнакомыми людьми, которые иногда принимают вид роботов и разбиваются при падении…
Сбивающая с толку работа, которая предлагает нам путешествие в подсознание героя. Картина поражает зрителя своей авантюрной яркостью и смелостью, конструкцией многочисленных рассказов. Войцех Хас адаптировал текст Бруно Шульца, которого называют польским Кафкой. В этом музее времени цвет является существенным элементом, который сильно обогащает фантасмагорические декорации.
Поставленный по одноименному роману Бруно Шульца, который был застрелен немцами во время геноцида евреев в 1942, этот кинофильм — один из редких случаев удачной адаптации современной фантастической литературы. Это сюрреалистическая история о неизбежности смерти».
И еще о фильме «Санаторий под клепсидрой» (из Вики):
«Работа над фильмом "Санаторий под клепсидрой" потребовала колоссального бюджета и продолжалась на протяжении пяти лет. Фильм отмечен изощрённостью киноязыка, особым, экзистенциальным переживанием пространства и времени. Среди критиков преобладали восторженные отзывы. Один из них отметил стилистическое родство картины с фильмами Тарковского, Феллини и Терри Гиллиама. Визуальный ряд "Санатория под клепсидрой" выдаёт также влияние полотен МАРКА ШАГАЛА (автор книги "Санаторий под клепсидрой" Бруно Шульц был также и художником, но почти все его работы утрачены). Вереницу аналогий можно продолжить романом Томаса Манна"Волшебная гора". Оператором картины был Витольд Собочиньский, работавший до тех пор с Анджеем Вайдой, а с тех пор — с Романом Поланским».
облако тэгов
