Как привычно говорит Стивен Кинг, мы смотрим и читаем horror-ы, чтобы, померившись силами с чудачествами и чудовищностями, полюбить наш серый мир. На этот раз в этот театр «ужасов» вас приглашают Мастера жанра: Элис Купер (музыкант, который уже много лет объединяет hard rock с horror-ом) и Нил Гейман (известный прежде всего по серии комиксов “Sandman”). Отклонить приглашение – невежливо, но и творцов такого даже ранга можно критиковать.
Героем «Последнего искушения» является Стивен – подросток с решительно преувеличенным отсутствием уверенности в себе. В то же время его приятели – это почти карикатурные провокаторы. И вот когда осенним вечером, тут же перед Хэллоуином, на их пути вырастает таинственное здание театра, приятели уговаривают Стивена войти в него. Не желая нарваться на очередную серию подначек, парень со смешанными чувствами перешагивает порог театра и попадает в ловушку Элиса Купера – распорядителя церемонии, который не позволяет Стивену уйти прежде, чем он не хлебнет соответствующей дозы ужасов, предлагаемых этим жутким местом.
Во вступлении Нил Гейман сознается, что комикс является побочным результатом его сотрудничества с Купером. Поначалу речь шла лишь о сочинении истории, которую музыкант мог бы положить на музыку в своем очередном альбоме. Получилось просто замечательно, и пластинка “The Last Temptation” ныне считается одной из лучших на счету певца. В текстах песен использовались далеко не все перипетии сюжета придуманной истории, поэтому было принято решение исправить такое положение в комиксе, нарисованном МАЙКЛОМ ЗУЛЛИ (известном по комиксу “Sandman”). Он очень хорош в сценах, где магия театра переносит Стивена в город живых мертвецов, но у него гораздо хуже получились полностраничные панели. Разочаровывает и сам сюжет, опирающийся на плечи схематически решенных образов, интересный, но безусловно не мастерский, какого мы ведь ожидали от Купера и Геймана.
Neil Gaiman, Michael Zulli “Ostatnie kuszenie”. Tłum. Paulina Braiter. “Egmont”, 2006 (Нил Гейман, МАЙКЛ ЗУЛЛИ «Последнее искушение». Пер. ПАУЛИНЫ БРАЙТЕР. “Fgmont”, 2006).
17. В рубрике «Рецензии комиксов» размещены три текста (стр. 72—73).
17.1. Рецензия Павла Матушека/Paweł Matuszek носит название:
ОСТРИЕ ШВЕЙЦАРСКОГО МАКАБРА
(Ostrze szwajcarskiej marabry)
Дориан, герой знаменитого романа «Портрет Дориана Грея»Оскара Уайльда, мог безнаказанно погружаться в декадентство благодаря помощи необычного портрета, который вынужден был держать в секрете, чтобы тот никого не ошеломил тем, как он выглядит. Совершенно другую стратегию избрал ТОМАС ОТТ. Этот многократно премированный швейцарский художник, автор насыщенных макабром мультипликационных фильмов и комиксов, решил перевести личные кошмары на язык визуальных образов и публично назначил двигателем своего творчества katharsis, избавляющий его от подкожных демонов. Каждый, кто хочет убедиться в этом лично, должен отыскать “Exit” – это антологическое издание трех альбомов ТОМАСА ОТТА (“Tales of Horror”, “Greetings from Hellville”, “Dead End”), содержащее в качестве приложения также работы, публиковавшиеся ранее в разных антологиях и журналах комиксов.
ТОМАС ОТТ с небывалой сноровкой жонглирует элементами триллера, черного детектива, horror-а, гротеска и научной фантастики; в испарениях смолисто-черного юмора призывает к себе дух рассказов Ролана Топора. Герои его историй переживают депрессивные гротескно-макабрические приключения, которые обычно заканчиваются плохо, очень плохо, но удивительно. В «Герое» честолюбивый юноша решает заняться силовыми упражнениями, чтобы набрать мускульную массу, повышая таким образом свое физическое развитие, однако, когда ему наконец предоставляется возможность выступить на защиту девушки, обнаруживает, что угрожающий ей бандит, хоть и значительно уступает ему в телесной силе, располагает пистолетом. В комиксе “Bania do machania” американский солдат во Вьетнаме наступает на мину – история сконструирована таким образом, что солдату кажется, что он, раненный, лежит в джунглях, дожидаясь медицинской помощи. Однако когда эта помощь наконец приходит, мы видим, что от солдата осталась лишь голова. Наряду с этими комиксами мы находим также параноидальную историю о смертоносном чемодане, битком набитом деньгами («Миллионеры»), коварную историю «Стирка», в котором иллюзионист обманывает киллера, и многие, многие другие.
Несмотря на то, что в историях ТОМАСА ОТТО звучит консерваторский и морализаторский тон, это отнюдь не лишает читателя извращенного удовольствия от общения с цинизмом, ужасами, безумием и разнородными гротескными странностями. Все комиксы этого швейцарского художника создаются в особой авторской манере. ТОМАС ОТТ покрывает картон черной тушью, а затем острым ножом процарапывает на подготовленной таким образом поверхности свои картинки. Благодаря этому они набирают дополнительного, особого обаяния. Стоит протестировать “Exit” на себе, тем более потому, что иногда острие швейцарского макабра попадает в те места, которые никоим образом нельзя защитить, и это нездоровое удовольствие может понравиться.
ТОМАС ОТТ "EXIT" (ВЫХОД, но также УХОД со СЦЕНЫ, СМЕРТЬ). Пер. ВОЙЦЕХА ГУРАЛЬЧИКА. “Kultura Gniewu”, 2006 (Thomas Ott “Exit”. Tłum. Wojciech Góralczyk. “Kultura Gniewu”, 2006).
16. Очередная статья Агнешки Хаски/Agnieszka Haska и Ежи Стаховича/Jerzy Stachowicz (стр. 42—43) носит название:
УЖАС из ЧУЛАНА, или НЕСОМНЕННО ЕСТЬ ЧТО-ТО В ЭТИХ СТАРЫХ ДОМАХ
(Groza z lamusa czyli jest coś w tych starych domach niezawodne)
Шестнадцатого июня 1816 года внезапная буря, разразившаяся в окрестностях Женевского озера, стала причиной организации одного из самых известных литературных предприятий в истории. Мэри и Перси Шелли, лорд Джордж Байрон, его любовница Клэр Клэрмонт и Джон Полидори, будучи запертыми непогодой на вилле Диодоти, спасаясь от скуки, ели, пили, курили табак и вдобавок читали «Фантазмагориану» — истории о привидениях.
Воодушевленный атмосферой, историями и возлияниями Байрон предложил собеседникам написать свои «ужасные» истории и таким образом стал крестным отцом монстра, оживленного доктором Франкенштейном.
Книга Мэри Шелли завладела воображением читателей и стала предвозвестником нового жанра – фантастики ужасов.
Деятельное женское воображение измыслило вскоре сказку, исполненную ужаса
Однако истоков историй, при чтении которых волосы на голове вставали дыбом, а дамы падали в обморок, нужно искать в несколько раннем прошлом; фундамент под этот жанр подвел готический роман. Предромантические истории о привидениях, обитающих в таинственных руинах, были противоядием для всевозможных философских повестей, утопий и прочих литературных форм, требующих от читателя значительной эрудиции и формирующих скептические убеждения.
Творению нового человека готика предпочитала возвращение к эстетике средневековья и привлечение внимания к иррациональным и эмоциональным элементам. Отцом-основателем этого жанра был Хорас Уолпол (Horace Walpole), автор «Замка Отранто» (1764),
однако популярность таких историй возросла на грани XVIII-XIX веков с появлением книг Энн Радклиф (Ann Radcliffe).
В это время появляется также первый польский готический роман авторства графини Анны Барбары Олимпии Мостовской, урожденной Радзивилл (Anna Barbara Olimpia z Radziwiłłów Mostowska) “Stracz w zameczku/Ужас в маленьком замке” (1806).
В руинах небольшого замка «князей Z» начинает пугать людей «женщина под белым саваном». Поначалу ее видят лишь гости рассказчицы, Эдмунд и Идалия, но призрак пугает уже акустически, распевая под аккомпанемент гитары бодрые песенки о своем утраченном любовнике. Вскоре призрачная женщина и вовсе устраивает переполох в округе: «Все ее увидели; крик, всеобщее замешательство, одни побежали к ней, другие застыли, как в землю вкопанные (…) На привидение это не оказало никакого влияния. Оно неторопливо спустилось и на глазах у всех впиталось в землю, скрывшую его от наших очей».
Но решиться на полностью романтический подход было для Мостовской рановато. Интрига разрешается типично ренессансным образом – на месте событий появляется теолог-физик X.P., который «ищет физические причины – не могла ли какая-либо оптика или эвапорация ввести нас в заблуждение; берет отовсюду пробы, тщательно изучает положение, подходы, роется в самой земле, не было ли там чего, что привести к какой-либо эскалации способно было бы». Эти его усилия приводят к нужному результату – он разоблачает горничную Марцысю, которая переодевалась в призрака.
Не следует жалеть ни времени, ни труда на то, чтобы дойти до источника вводящей в заблуждение иллюзии
В предисловии к “Ужасу в маленьком замке” писательница поясняет повод написания ею романа: «Если матери наши с легкостью умилялись над судьбой Клариссы, Памелы и т.д. (героини сентиментальных романов Сэмюэла Ричардсона), наши утомленные чувства более бурных впечатлений требуют. Ужасные Призраки, возвращающиеся с того света существа, бури, землетрясения, развалины старинных замков, лишь привидениями населенные, ватаги разбойников, вооруженные кинжалами и оснащенные ядами изменники, убийства, темницы, в конце концов черти и колдуньи. Когда все это окажется вместе, мы получим Роман, чья форма достойна времени нашего». Как мы видим, это одновременно соображение относительно конструирования готического романа, который характеризовался в значительной степени схематичностью, в чем, согласно некоторым исследователям, он напоминает народные предания.
Основой таинственной готической ауры не является появление существ из преисподней (как мы видим, у Мостовской их могут подменять мошенники), но особая атмосфера самого того места, где происходит действие романа. Это прекрасно характеризуется самим названием жанра, связанным с архитектурой. Поначалу это было очарование мрачной аурой пустынных мест, в чем, впрочем, признавался супруг писательницы, написавшей «Франкенштейна»: «…ведь это я ложился/Среди гробов, где смерть ведет учет/Своих трофеев и твоих потерь,/И ждал, что встречу духа от тебя/И силою заставлю мне открыть,/Кто мы такие…» Скитающиеся духи были типичным элементом старых, приходящих в упадок строений, посещавшихся жаждавшими впечатлений (пре)романтиками. Дух – это «невольник (того же) пространства, потому что руины являются излюбленным местом их пребывания. С давних пор почти каждые заметные развалины обладают собственными призраками». Но обстановка, соответствующие реквизиты и схематическое поведения бывали также предметом вышучивания. В 1890 году появилась забавная инструкция, показывающая, как превратить обыкновенный роман в готический:
”Вместо дома возьми замок;
вместо беседки – пещеру;
вместо вздоха — стон;
вместо отца – великана, чудовище;
вместо шкатулки – стилет (с брызгами крови);
вместо легкого ветерка – воющую бурю;
вместо гладко выбритого джентльмена – рыцаря;
вместо косого взгляда – убийцу;
вместо старого слуги – монаха;
вместо комплементов и чувств – скелеты и черепа;
вместо орошенного слезами письма – залитую кровью книгу заклинаний;
вместо слов чужого языка – таинственные голоса;
вместо сдержанного кивка – секретную присягу;
вместо ростовщика или адвоката – скитающегося духа;
вместо пожилой домоправительницы – колдунью;
вместо поцелуя – рану;
вместо свадьбы – убийство в полночь”.
Зазвенели ключи и заскрипели тяжелые врата…
Несмотря на всю свою схематичность, готический роман влюблял в себя романтиков, которые позднее отказались от него в пользу «вальтерскоттианства», исключающего фантастические элементы. Юный Зигмунд Красиньский (Sygmunt Krasiński) (ему было тогда 16 лет) в своем дебютном романе “Grób rodziny Reichstalów/Склеп семьи Рейхсталей” (1828) разместил часть действия в Эгерском замке, принадлежащим «Алхимику, Астрологу и Антиквару» Адальберту де Рейхсталю.
В подземельях замка находится мумифицированный труп его жены: «В высоком кресле сидела женщина, скорее тело женщины, облаченное в платье с фалдами. Бледное лицо, закрытые рукой смерти глаза». Однако это роман не о привидениях, а о мести сына Алхимика, который спустя годы, в руинах замка, убивает полковника Валленштейна, виновного в смерти так и не ставшей женой Минны де Рейхсталь.
Интересной реализацией готических сюжетов является рассказ Хенрика Жевуского (Henryk Rzewuski, 1791—1866) “Ja gorę!/Я горю!”, известный по киноэкранизации Януша Маевского.
Вельможный пан Погожельский герба Кшивда получает в управление замок в Самсонове, после чего его начинают преследовать таинственные голоса: «“Пан Погожельский, ты молишься, а я горю”. Я прощаюсь, а голос повторяет: “Пан Погожельский, ты прощаешься, а я горю”. Я велю запрягать возок, а голос мне: “Пан Погожельский, ты уезжаешь, а я горю”. И так, что бы я ни делал, дьявол тут же отзывается». Тут вместо лупы и ока триумфирует вера. В ходе экзорцизмов выясняется, что назойливым духом является прежний владелец замка, который некогда приказал живьем замуровать свою дочь, зятя и епископа, который их обвенчал, и который теперь не может найти себе места, пока тела его жертв не упокоятся в освященной земле.
Бросив вдруг взгляд в угол комнаты, я вздрогнул
Хотя готический роман многократно хоронили уже в XIX веке, многие из его элементов вернулись вместе с оккультными и спиритическими интересами младопольских творцов. Однако чаще это бывало пастишем, чем верным следованием правилам жанра. В романе “W starym dworze/При старом дворе” (известном также как “Wojna z duchami/Война с призраками”, первое издание 1915) Богуслав Адамович (Bogusław Adamowicz) ставит с ног на голову известную из традиционного готического романа ситуацию.
Главный герой заселяется в уединенный замок и ведет там безмятежную жизнь, подружившись с привидениями предков своей возлюбленной. Он диспутирует с ними о философии, выслушивает сообщения о как раз длящейся в сей момент войне людей с духами, в ходе которой весь мир превращается в сцену готических действий. Старые замки становятся твердынями призраков, и чтобы их победить, люди строят полчища роботов. К сожалению, сложная техника проигрывает – от роботов, одержимых духами, остаются лишь болты и гайки. При оказии наука подвергается безудержному осмеянию – профессор Фредерик Меншель, исследователь паранормальных явлений, навещающий героя в его замке, в разговоре с домашними духами жалуется на то, что несмотря на многолетние исследования, ему не удалось увидеть ни привидения, ни даже клочка эктоплазмы.
Ты так испугался, будто призрака увидел
Готический роман был лишь прелюдией к развитию фантастики «ужасов». Уже в зрелом романтизме «ужасы» покинули обветшалые стены замков и – на страницах рассказов Э.А. По, а также его позднейшего умелого продолжателя Г.Ф. Лавкрафта (а на польской почве – С. Грабиньского) – обрели намного большую изощренность. Постепенно призраки начали переселяться из пустеющих руин в города, а вместе с развитием кинематографии и фантастики отправились даже во внеземное пространство, где уединенные строения заменились брошенными космическими кораблями или даже целой планетой. Что, разумеется, не меняет того факта, что посещать старые замки в полночь по-прежнему рекомендуется исключительно смельчакам с крепкими нервами.
15. В рубрике «Из польской фантастики» напечатаны два текста.
15.1. Рассказ “Bestiariusz/Бестиарий” написал Цезарий Збешховский/Cezary Zbierzchowski (стр. 45–49). Иллюстрации ТОМАША НЕВЯДОМСКОГО/Tomasz Niewiadomski.
«…Женщина стоит на грани света и тьмы. Черное платье облегает стройное тело. Сквозь вырез в платье просвечивает нагой живот, а белокурые локоны опадают на плечи. <…> “Кто ты?”- спрашивает Будный. “Я Атропос, что в переводе с греческого означает Неотвратимая. Можете называть меня Атро”. “Так кто ты и чего от нас хочешь, Атро?” “Я охочусь на зверей, прячущихся среди людей”. “А мы и есть эти самые звери? – не скрывает насмешки Эрнст. – Что ты собираешься с нами сделать?” <…> “… Я съем ваши тела и выпью кровь, чтобы набраться сил. Плоть и кровь убийц – моя пища».
Этот рассказ посылался на литературный конкурс, объявленный редакцией журнала “Nowa Fantastyka” под веселым названием “Przestrasz siebie I nas!!!/Напугай себя и нас!!!”, и занял в нем третье место (одно из трех третьих).
Позже рассказ вошел в состав авторского сборника писателя “Requiem dla lalek/Реквием для кукол” (2008, 2013 [ebook], 2020). На другие языки (в том числе и на русский) рассказ не переводился.
И это третье появление писателя на страницах нашего журнала (первые два см. “Nowa Fantastyka” №№ 10/2004 и 12/2005).
Заглянуть в карточку рассказа можно ЗДЕСЬ А почитать о писателе можно ТУТ
15.2. Рассказ Лукаша Орбитовского/Łukasz Orbitowski носит название “Nie umiraj przede mną/Не умирай вперед меня” (стр. 51—68). Иллюстрации МАРЦИНА НОВАКОВСКОГО/Marcin Nowakowski.
]
В рейтинге сетевого журнала “Esensja” «100 лучших польских фантастических рассказов” этот рассказ занял 81 место со следующей аннотацией: «Орбитовский в своем стиле: городской horror о служащей в полиции женщине-психологе и постаревшем вокалисте рок-металлической группы, столкнувшихся с Неведомым и Необъяснимым. Трогательно, мистично, немного романтично. Заслуженная премия “SFinks” за рассказ 2006 года».
И таки да: название рассказа представляет собой цитату из песни группы “Rammstein”, которая так и называется: “Stirb nicht vor mir”…
Позже рассказ вошел в состав авторского сборника “Wigilijne psy/Сочельниковские собаки” (2016, второе дополненное издание). Автор рассказа – частый гость в нашем журнале; тем, кому это интересно, стоит пройтись по тэгу «Орбитовский Л.» в этом блоге.
На русский язык рассказ не переводился. На украинский язык его перевел под названием «Не помирай раніш за мене» С. ЛЕГЕЗА в 2019 году.
Заглянуть в карточку рассказа можно ЗДЕСЬ А почитать об авторе можно ТУТ
Майкл Бурштейн/Michael A. Burtsein (род. 27 февраля 1970) – американский физик, преподаватель естественных наук, писатель НФ.
Родился в Нью-Йорке и вырос в районе Форест-Хилс в Куинсе. Учился в средней школе Хантер-колледжа на Манхэттене. В 1991 году окончил Гарвардский университет по специальности «физика», в 1993 году получил степень магистра по этой же специальности в Бостонском университете. Работал преподавателем естественных наук в школах разных уровней, сейчас редактирует учебники естественных наук для учеников средних и старших классов. В настоящее время живет с женой Номи и дочерями-близнецами в г. Бруклине. Член городского совета, попечитель городской библиотеки.
В 1994 году посещал курсы «Клэрион» для фантастов, где совершенствовался в писательском ремесле. В 1995 году учился написанию сценариев для комиксов в “Школе визуальных искусств” в Нью-Йорке. В 1997 году на Уорлдконе был премирован “John W. Campbell Award” как лучший новый писатель. С 1998 по 2000 год был секретарем “Science Fiction and Fantasy Writers of America”. Первый же опубликованный им рассказ “TeleAbsence”, появившийся в июльском номере журнала “Analog”, получил премию, присуждаемую читателями этого журнала (“Analog Rider”), премию “SF Chronicle” и номинировался на получение премии “Hugo” (вышел на 3-е место).
Следует отметить, что и другие рассказы М. Бурштейна, публиковавшиеся в основном в журнале “Analog”, номинировались на получение премий “Hugo” ("Broken Symmetry", "Cosmic Corkscrew", "Kaddish for the Last Survivor", "Spaceships", "Paying It Forward", "Decisions", "Time Ablaze", "Seventy-Five Years" и "TelePresence"), “Nebula” ("Kaddish for the Last Survivor", "Reality Check", “I Remember the Future”, "Sanctuary"), а также премий “Analog Riders”, “Stoker”, “Sturgeon”, “HOMer”. Рассказ “Sanctuary” завоевал также премию “Analog Riders”. Был издан даже авторский сборник рассказов номинированных на премии рассказов: “I Remember the Future: The Award-Nominated Stories of Michael A. Burstein” (2008).
Список периодических изданий, публиковавших рассказы писателя, весьма невелик: помимо журнала “Analog” это лишь “Amazing Stories”, “Absolute Magnitude”, “Nature” (везде одиночные номера).
Зато достаточно обширен список антологий, в состав которых вошли его произведения короткой формы: “Urban Nightmares” (1997), “Pieces of Six” (1998), “Horrors! 365 Scary Stories: Get Your Daily Dose of Terror” (1998),
“The Age of Reason: Stories for a Now Millenium” (1998), “In the Shadow of the Wall: An Anthology of Vietnam Stories That Night Have Been” (2002), “Men Writing SF as Women” (2003),
облако тэгов
