14. В рубрике «Рецензии комиков» размещены два текста.
14.1. Рецензия Вальдемара Мяськевича носит название:
ДОРОГА к ГИБЕЛИ
(Droga do zatracenia)
Красивая, любящая жена, сын, небольшой аккуратный дом, жизнь в гармонии с природой и, самое главное, святой покой. Что это такое? Ничего иного как архетипическая мечта каждого настоящего мужчины и действительность, в которой живет семья, созданная СИРИЛОМ ПЕДРОСОЙ -- Луи, Лиза и Иоахим. Эту идиллию прерывают три тени, появившиеся на горизонте. Когда становится ясно, что они пришли за ребенком, отец и сын отправляются в мир, чтобы спастись от того, что неизбежно, но этот путь ведет их к гибели...
Читатель получает облаченный в фантастические одеяния рассказ о трагедии: величайшей, необъяснимой, неожиданной и несправедливой. Потому что нет в мире человека, который должен пережить своего ребенка. ПЕДРОСА создал свою историю по мотивам трагедии своих друзей. Поскольку речь идет о трогательной теме, он мог очень легко отклониться в сторону банальности. Но благодаря (внешне) детской графической условности и размещению истории в универсальной фантастической стране, ему удалось нарисовать притчу о спасении -- ценное для каждого читателя произведение, а в особенности ценное для отцов и матерей, которые хотя бы раз в жизни просыпались, ведомые иррациональным страхом, заставляющим их проверить, действительно ли спящий ребенок все еще дышит.
ПЕДРОСА совершенствовал свое умение рисовальщика в анимационной студии Диснея, где работал интервалистом, а затем помощником аниматора. Этот факт может служить объяснением единственного слабого момента в этой почти 300-страничной истории. Сюжетная линия с приданием трем теням человеческих качеств и столкновением со злодеем ассоциируется с подслащенными хеппи-эндами упомянутой студии и неизбежно снижает смысл целого. На некоторое время. Потому что в финале история подобна катарсису – она позволяет заметить страхи, сопровождающие каждого родителя с момента зачатия ребенка. И учит жить с ними.
В 2008 году учащиеся двуязычных средних школ по всей Польше признали "Три тени" лучшим франкоязычным альбомом комиксов. Комикс был избран из списка комиксов, номинированных на Фестивале комиксов в Ангулеме. Если польская молодежь способна увидеть волшебство этой работы и объявить ее польским выбором Ангулема, то обвинения ее в моральном упадке явно преувеличены.
”Trzy cienie”. Scenariusz i rysunki Ciril Pedrosa. Tłum. Katarzyna Koła. „Kultura Gniewu”, 2009 («Три тени». Сценарий и рисунки СИРИЛА ПЕДРОСЫ. Пер. КАТАЖИНЫ КОЛА. “Kułtura Gniewu”, 2009)
13. Статья польского журналиста Аркадиуша Гжегожака/Arkadiusz Grzegorzak, напечатанная на стр. 70—71, носит название:
ПОСЛЕ СЕРИАЛА «Звездный крейсер”Галактика”»
(Po “Battlesstar Galactica”)
Продолжается карнавальный показ сериалов жанра широко понимаемой фантастики. Еще никогда ведущие телестанции не баловали своих зрителей таким количеством самых разных циклов НФ и фэнтези. Есть из чего выбирать – только как соотносится количество с качеством?
Я отнюдь не случайно озаглавил статью о новых фантастических сериалах именно так. В начале этого года мы были свидетелями завершения определенной эры. 20 марта 2009 года закончился показ последней серии сериала, произведшего революцию в экранной фантастике --- «Звездный крейсер “Галактика”» (“Battlestar Galactica”).
Этот великолепный сериал (я писал о нем в журнале “Czas Fantastyki” 2/2006) финишировал по истечении четвертого сезона. И правильно, потому что в этом амбициозном проекте – перенесшим психологическую драму в комическое пространство и рассчитанном на широкую аудиторию любителей научной фантастики -- с некоторых пор что-то пошло не так. Как это обычно бывает с сериалом, в котором задаются Великие Вопросы, когда приходит пора ответов, разочарования не удается избежать. Так было раньше и с сериалом «Твин Пикс» (“Twin Peaks”), и с «Секретными материалами» (“The X-Files”).
Ну а что дальше? Поговаривают о продолжении сериала в виде полнометражного телевизионного фильма (в стиле транслировавшегося в прошлом году сериала «Бритва» [“Razor”]), будет также spin-off под названием «Каприка» (“Caprica”), который покажет то, что случилось ранее и будет обладать морально-политическим характером. Однако премьеры нам придется ждать до 2010 года.
Тем временем, успех «Звездного крейсера…» вдохновил других продюсеров вложить большие деньги в телевизионную научную фантастику, адресованную не только подросткам. “Fox” в прошлом году выпустил на телеэкраны сериал «Терминатор: Хроники Сары Коннор» (“Terminator: The Sarah Connor Chronicles”), а в этом – сериал «Кукольный дом» (“Dollhouse”) Джосса Уидона, которого фэны назвали гением. Деньги, вложенные в продвижение обоих сериалов, попросту ошеломляют. Еще никогда столь много денег не тратилось на рекламу.
Терминатор в терминальном состоянии
«Хроники...» — это история, повторяющая сюжет «Терминатора 2».
Будущий спаситель мира Джон Коннор — подросток, которому нужно сбежать от роботов будущего. Его мать, Сара, защищает его, как может, она настоящая героиня. Им помогает добрый Терминатор, на этот раз в облике девушки по имени Кэмерон. Каждую неделю мы наблюдаем, как Сара и Кэмерон пытаются защитить Джона и других хороших людей, которые должны сыграть важную роль в формировании лучшего будущего. Изюминкой всего сериала является Лена Хидли, которая играет Сару не хуже, нежели когда-то играла ее гороиню Линда Хамильтон. Актрису мы знаем хотя бы по фильмам «Абердин» (“Aberdeen”) и «300 спартанцев» (“300”), но именно в «Хрониках…» она показывает полноту своего таланта. Неплохо справляется с ролью также Саммер Глау, хотя ее персонаж прописан очень коряво, потому что от серии к серии Терминаторка то показывает полное непонимание человеческого поведения, то вновь мастерски вселяется в роль человека (см., например, ее поведение в первой части сериала, где она чуть было не соблазняет ничего не подозревающего Джона!!!) Хуже всех смотрится Томас Деккер в роли Коннора-младшего — слишком стар, чтобы вести себя как мальчик, слишком мягок, чтобы быть героем. И Эдвард Фарлонг, и Ник Стал (игравший ранее Джона) демонстрировали в этой роли было гораздо больше харизмы. Деккер -- солидный актер, но его Коннор выглядит попросту как мужчина, угнетаемый чрезмерно опекающей его матерью, которая все еще считает его мальчиком. В следующих сериях мы видим определенную эволюцию этого персонажа, но представить, что кто-то ему подобный поведет человечество на борьбу с машинами, все равно невозможно. Во всяком случае вышеуказанного треугольника (Мама-Джон-Кэмерон) и сюжетных наметок недостаточно, чтобы удержать сериал на плаву. Сценаристы быстро сориентировались в этом и ввели новых персонажей: солдата из будущего Дерека Риза, его девушку, а также проектантку Скайнета (ее роль играет солистка группы “Garbage” Ширли Мэнсон). Новые персонажи вдохнули в сериал новую жизнь, но преумножение сюжетных нитей искажает историю, сближая ее с условностями мыльной оперы.
В настоящее время, к середине второго сезона, ситуация «Хроник Сары Коннор» выглядит не очень интересной. Кажется, что сюжет стремится в никуда, в эпизодах много говорильни, к тому же начинает проявляться синдром создания случайных эпизодов, которые не добавляют ничего нового к рассказываемой на экране истории. Очень низка аудитория, которая в Соединенных Штатах составляет около трех миллионов зрителей. Когда «Звездный путь: Энтерпрайз» стал получить такие рейтинги, было решено его прекратить. Дождется ли сериал «Терминатор: Хроники Сары Коннор» хотя бы третьего сезона — трудно сказать. В настоящее время производятся интенсивные попытки повысить зрительский интерес: подготовлены специальные трейлеры к сериям, а актеры ездят по конвентам, пытаясь убедить фанатов не допускать отмены шоу.
Дом для кукол
Разочарованием, по крайней мере коммерческим, является также сериал «Кукольный дом» (“Dollhouse”) – очередное детище Джосса Уидона. Создатель «Баффи», «Ангела», «Светлячка» и «Доктора Ужасного» на этот раз предлагает зрителям историю, которая кажется пугающе знакомой.
[
Героиня сериала Эхо -- девушка, живущая в специальной лаборатории секретной организации, где ее подвергают циклическим операциям замены памяти, благодаря чему она обретает ту или иную личность. У нее есть друг, типичный nerd (обязательно в тесноватом свитере), есть старший наставник — опытный агент, который прослеживает действия Эхо на мониторе. От всего этого за километр несет «Никитой», «Шпионкой» или «Притворщиком»… Уидон, пользуясь услугами своих фэнов, поднял сильную бурю в Интернете. Еще до того, как появился хотя бы трейлер, фанатичные поклонники Джосса объявили «Кукольный дом» лучшим фантастическим сериалом 2009 года. Были также попытки голосования на IMDB (разумеется, до премьеры первой серии). Невероятный шум в средствах массовой информации не претворился, однако, в высокий уровень просмотра. Оказалось, что фэны хоть и шумны, но не слишком многочисленны. «Кукольный дом», поддерживавшийся колоссальным бюджетом и широкой рекламной компанией, имеет в США аудиторию всего в в четыре с половиной миллиона зрителей. Для сравнения: последние серии шестого сезона сериала «24 часа» (“24”) смотрели в США более двенадцати миллионов зрителей.
Первые серии «Кукольного дома» показывают проблему в самой концепции. Мало того, что агентша, появляющаяся каждую неделю в облике кого-то другого, а это, чего уж скрывать, фактически плагиат вышеупомянутых сериала, так еще и щепотка оригинального контента (то есть тот факт, что Эхо меняется не только внешне, но и внутренне) несет с собой серьезную опасность. Никита, Сидней или Джерод оставались собой, они лишь притворялись изменившимися, Эхо же каждую неделю является кем-то другим. Трудно рассказать о ней связную историю, что ведь является квинтэссенцией сериальной конструкции. Как зрителю идентифицировать себя с таким персонажем? Первые серии смахивают на суверенные минифильмы и, хоть и показывают актерские способности Элизы Дашку, развития характера Эхо попросту не существует. Как мог Уидон не увидеть такой угрозы? Пока же знаменитый сценарист уверяет в СМИ, что следующие серии будут намного лучшими, и призывает их посмотреть. Однако, если не произойдет чуда и сериал не расширит свою аудиторию, «Кукольный домик» может оказаться снятым с показа уже к концу года.
Вампирский каминг-аут
Еще один важный сериал — «Чистая кровь» (“True Blood”). За ним стоит Алан Бэлл — отец сериала «Шестью футами ниже» (“Six Feet Under”) и сценарист «Красоты по-американски» (“American Beauty”). Концепция «Чистой крови» заключается в следующем: когда у японская фирма налаживает производство синтетической крови, из многовекового подполья выходят вампиры. Обретя, наконец, заменитель своего средства питания, они решают мирно сосуществовать с людьми.
Однако и среди людей, и среди вампиров есть как сторонники, так и противники сосуществования. Отсылки к геенне этнических, религиозных, культурных меньшинств (а также к геевским каминг-аутам) очевидны, а размещение действия в американской глубинке дает шанс на дрейф в сторону социальных фильмов с паранормальными элементами. Новинкой является оригинальный характер персонажей: среди них нет ни однозначно добрых, ни до конца злых. Болл и компания умело жонглируют архетипами вампиризма.
Стоит добавить, что сериал «Чистая кровь» поставлен по мотивам цикла романов «Вампирские тайны» Шарлин Харрис, которая считает, что экранизация почти идеально соответствует тому, что она рисовала в своем воображении, а такое благословение экранизации со стороны писателя случается крайне редко. Сериал пользуется в США большой популярностью, а Анна Пакуин, играющая в нем главную роль, получила премию «Золотой глобус».
Фантастика на малом экране ныне пользуется очень большой популярностью. Это подтверждают номинации этого года на престижную премию “Saturn” (Академия научно-фантастических, фэнтэзи и «ужасных» фильмов). Среди кинофильмов большой конкуренции нет, в авангарде выступает «Тёмный рыцарь», а вот среди теле- и DVD-продукции обретение даже не премии, но номинации на ее получение стало большим достижением в условиях сильной конкуренции. Среди новых сериалов наибольшее количество номинаций получили «Хроники Сары Коннор» (четыре), «Чистая кровь» (две) и «Грань» (“Fringe”) (две номинации).
На звание лучшего телефильма претендуют среди прочих «Штамм ”Андромеда”» (“The Andromeda Strain”),
«Последний тамплиер» (“The Last Templar”).
Среди номинантов в категории «Лучший фильм на DVD» были «Звездный десант 3» (“Starship Troopers 3”),
Несмотря на это, урожаю все еще не хватает чего-то сравнимого с эпохальным сериалом “Battlestar Galactica”. Что, впрочем, и неудивительно, ведь революции не каждый год случаются.
12. В рубрике «Из польской фантастики» размещены три текста.
12.1. Рассказ ”Krew i kość/Кровь и кость” написал Давид Юрашек/Dawid Juraszek (стр. 41 – 51). Иллюстрации НИКОДЕМА ЦАБАЛЫ/Nikodem Cabała.
«Действительность рассказа расходится с реальностью в середине XVII века, в той точке поворота, каковой было восстание Хмельницкого. И выстраивается мир (вселенная) альтернативный; свойский и в то же время чужой, наш, но чуждый, поскольку другим полякам и в другой Польше принадлежит. Мир с многосторонним потенциалом: от бытового до авантюрно-приключенческого, от любовного до военного, от трагического до комедийного. Рассказ возник из моего несогласия с двойными стандартами для истории Польши и остального мира. Поляки предпочитают смотреть (если вообще задают себе такой труд) на свою историю через очки с мутными стеклами XIX-вековых, межвоенных, ПНР-овских интерпретаций. Я хотел избежать бессмысленно повторяемых устаревших тез, противопоставить себя комплексам, выплюнуть кляп, всунутый мне в рот людьми, решавшими, о чем можно и о чем нельзя говорить» (Давид Юрашек).
И это третье появление писателя в нашем журнале.
Позже рассказ не перепечатывался, на другие языки (в том числе и на русский) не переводился.
Карточки рассказа на сайте ФАНТЛАБ нет. Об авторе рассказа сайт ничего не знает.
12.2. Рассказ “Potwór, księżniczka i dzielny rycerz/Чудовище, принцесса и храбрый рыцарь” написала Камиля Турская/Kamila Turska (стр. 52—54). Без иллюстраций.
«Ремейк классической темы о рыцаре, спасающем принцессу, томящуюся в заточении у чудовища. Это не особо новый сюжет – подобных ему было много и опытный читатель легко предугадает финальный поворот. Тем не менее, история очень хороша с точки зрения мастерства написания, поэтому ее приятно читать» (Из читательского отзыва).
И это второе (и, к сожалению, пока что последнее) появление произведения писательницы в нашем журнале. Первое (и вообще-то дебютное) см. “Nowa Fantastyka” 7/2006.
В дальнейшем рассказ не перепечатывался, на другие языки не переводился. Карточки рассказа на сайте ФАНТЛАБ нет. Нет на нем и биобиблиографии писательницы, но кое-что о ней можно узнать, пройдя в этом блоге по тэгу «Турская К.»
12.3. Рассказ ”Prawdziwa historia Krzysztofa Kolumba/Подлинная история Кристофора Колумба написал Кшиштоф Завиша/Krysztof Zawisza (стр. 55—64). Иллюстрации ЯРОСЛАВА МУСЯЛА/Jarosław Musiał.
Предсмертное признание одного из последних участников экспедиции Христофора Колумба. Рамочная история занимает гораздо больше места, чем заглавная история. Сам текст кажется вымученным, что в какой-то момент начинает надоедать. Кроме того, окончательное раскрытие тайны оказывается банальным и разочаровывающим. Относительно неожидан и интересен последний поворот сюжета. Но, к сожалению, рассказ он не спасает (Из читательского отзыва).
И это первое появление писателя на страницах нашего журнала. В дальнейшем рассказ на перепечатывался, на другие языки, в том числе и на русский, не переводился. Карточки рассказа на сайте ФАНТЛАБ нет, равно как нет на нем и биобиблиографии писателя. Последнее, впрочем, не удивительно, так как о писателе известно мало.
КШИШТОФ ЗАВИША
Кшиштоф Завиша/Krzysztof Zawisza (род. 1963) – польский физик-теоретик, философ, автор фантастического рассказа.
Родился и живет в г. Люблине. Физик-теоретик, философ, лауреат нескольких отечественных литературных конкурсов в категориях поэзии и прозы. В 1995 – 2008 годах сотрудничал с Люблинским католическим университетом. Публиковался в “Gnosis”, в 2009 году ожидал публикации отрецензированных уже научных работ в области физики, математики и космологии. В одной из работ предлагалась конструкция новой алгебры, допускавшей деление на ноль. Опубликовал в журнале “Nowa Fantastyka” в мае 2009 года рассказ ”Prawdziwa historia Krzysztofa Kolumba/Подлинная история Кристофора Колумба", оказавшийся, к сожалению, единственным его вкладом в копилку польской фантастики.
11. В рубрике «Иностранная фантастика» опубликован единственный текст.
11.1. Новеллу американской писательницы Келли Линк/Kelly Link, которая в оригинале носит название “Pretty Monsters” (2008, авт. сб. “Pretty Monsters”; 2009, ант. “The Best Science Fiction and Fantasy of Year”, vol. 3), перевел на польский язык под названием “Sliczne potwory/Милые чудовища” КОНРАД ВАЛЕВСКИЙ/Konrad Walewski (стр. 17—40). Иллюстрации МАРЦИНА КУЛАКОВСКОГО/Marcin Kułakowski.
«Самый длинный текст номера -- двухслойная история. Первый слой – это история юной девушки, влюбленой в парня постарше. Второй слой сосредоточен на девушках, весьма жестоко обходящихся со своей подругой. Первый слой не очень понравился – показался довольно слабой стилизацией под роман «Сумерки», а второй больше сосредоточился на взаимоотношениях девушек, чем на их таинственной подруге, что немного подпортило атмосферу. Довольно быстро напрашивается определенный поворот в сюжете обеих историй, поэтому новелла читается с ожиданием определенного события. В ходе чтения мы получаем множество намеков и указаний, подтверждающих наши предположения, но когда становится действительно интересно, текст заканчивается, и у читателя остается чувство неудовлетворенности» (Из читательского отзыва).
И это третья публикация произведений писательницы в нашем журнале (предыдущие см. “Nowa Fantastyka” 7/2006 и 6/2008), печаталось также взятое у нее интервью (см. “Nowa Fantastyka” 6/2008).
Новелла переводилась на русский язык – в 2010 году ее перевела под названием «Милые чудовища» И. КОПЫЛОВА (авт. сб. «Милые чудовища»).
Заглянуть в карточку новеллы можно ЗДЕСЬ А почитать о писательнице можно ТУТ
10. В рубрике “Publicystyka” напечатана статья польского журналиста Яна Жераньского/Jan Żerański, которая носит название:
В СТРАНЕ ПАРОВОЙ РЕВОЛЮЦИИ
(W krainie parowej rewolucji)
Термин «стимпанк» был придуман авторами научной фантастики, подыскивавшими термин для обозначения новой литературной моды, появившейся в 1970 -- 1980-х годах в англосаксонской фантастике. Однако, прежде чем мы начнем обсуждать истоки жанра, стоит повнимательнее приглядеться к самому названию, поскольку оно содержит ключ к пониманию того, что он такое и почему произведения этого жанра в основном относятся к викторианским временам.
Первым автором, который, собственно, и дал название новому явлению, был Кевин У. Джетер (Kewin W. Jeter),
который в апрельском номере журнала “Locus” за 1987 год написал: «Лично я считаю, что такие фантазии на викторианскую тему будут следующей “большой волной” [в фантастике], особенно если мы сможем придумать для них хорошее название, подходящий собирательный термин. Может быть, что-то основанное на свойственных той эпохе технологиях, например “Стимпанк”». Месяцем позже в “Locus”-е высказался также Джеймс Блейлок (James Blaylick):
«Есть поезда, много движимых паром штуковин, и это именно то! Больше “стимпанка”, как мне кажется». Джетер понял, что и он, и Пауэрс, и Блейлок пишут, собственно, об одном и том же. И «Ночь Морлоков» Джетера (1979, “Morlock Night”) и «Гомункул» Блэйлока (1986, “Homunculus”), и «Врата Анубиса» Пауэрса (1983, Tim Powers “The Anubis Gates”) хотя бы частично погружены в девятнадцатый век; они пытаются наследовать стиль, характерный для литературы того периода, и передать его атмосферу.
В неопубликованной в Польше «Ночи Морлоков» группа морлоков из культового романа «Машина времени» Герберта Уэллса переносится во времени в викторианский Лондон, чтобы сеять там смерть и разрушения. Противостоять чудовищам способны лишь король Артур и Мерлин.
В «Гомункулусе» Джеймса Блейлока, втором томе трилогии (в состав которой входят также романы «The Digging Leviathan» и «Lord Kelvin’s Machune”), удостоенном премии Филипа К. Дика, дирижабль с мертвым пилотом на борту летит над викторианским Лондоном, привлекая внимание Королевского общества. Герой романа ученый Лэнгдон Ст. Айвс вместе с друзьями из клуба Трисмегиста попытается разобраться с интригой, крутящейся вокруг гигантского изумруда, воскрешения мертвецов и инопланетного транспортного средства.
В романе «Врата Анубиса», также отмеченном премией Филипа К. Дика, герои отправляются в прошлое, в те времена, когда Египет был оккупирован англичанами. Одного из них похищает египетский маг, который жаждет дознаться всего того, что касается путешествий во времени и в пространстве, ибо лелеет план уничтожения Лондона с помощью доставленного через врата времени бога Анубиса.
Сходство интересов Блейлока и Пауэрса вовсе не было случайным: эти двое хорошо знали один другого, были друзьями. Пауэрс даже назвал один из воздушных кораблей, на котором летали герои «Врат Анубиса», именем друга. Пауэрс полными горстями черпал вдохновение из XIX века и даже решил назвать одного из персонажей Дойлем, в честь одного из лучших авторов детективов в истории. В 1987 году Майкл Берри в газете «San Francisco Chronicle» написал о новом литературном жанре следующее: «Похоже, что Джетер вместе со своими друзьями Тимом Пауэрсом и Джеймсом Блейлоком сотворят новый поджанр научной фантастики. В то время как Уильям Гибсон, Майкл Суэнвик и Уолтер Йон Уильямс исследовали будущее, сочетая людей с компьютерами в свои киберпанковских романах и рассказах, Джетер со товарищи вторглись на территорию, полушутливо названную Джетером “стимпанком”, и теперь неплохо развлекаются, создавая причудливую историческую фантастику».
Ретрокиберпанк
Стимпанк называют также «ретрокиберпанком» -- в нем место имплантов и компьютеров заняли машины на паровом ходу. Развития технологии и внезапного взрывного развития науки не стоит ждать в будущем, все это уже случилось сто лет назад. Индустриальные паровые революции, затрагивающие общества прошлого, вместо кибернетических социальных революций будущего – это и есть стимпанк. Хотя сам процесс игры с историей начался гораздо раньше, Джетер, получивший почетный титул «отца-основателя» стимпанка, пользовался богатыми литературными архивами, созданные такими великими литературными предками, как Майкл Муркок, Кристофер Прист, Филип Жозе Фармер, Рональд Кларк и Мервин Пик.
Майкл Муркок исследовал интерьер стимпанка в не издававшемся в Польше романе «Властелин воздуха» (1971, Michael Moorcock “The Warlord of the Air”), в котором представлена альтернативная история Великобритании, полицейского государства, которым в 1970-х годах правил король Эдвард VIII – в этом мире Первой мировой войны не было. И вдруг в него, в этот мир, попадает необычным образом пришелец из 1902 года, капитан Освальд Бэйстебл, который быстро обнаруживает, что утопия, в которую он попал не столь уж и утопична. Звучит интересно? Еще бы. Несмотря на прошедшее время, этот роман считается одним из самых важных предшественников жанра. Недавно Джефф Вандермеер опубликовал отрывки из этого романа в антологии «Стимпанк» (2008, “Steampunk”), создающей у читателя обзорное представление о присутствии стимпанка на рынке.
Майкл Муркок родился в 1939 году и уже в шестнадцать лет был главным редактором журнала «Приключения Тарзана» (“Tarzan Adventures”), где публиковал собственные рассказы и пытался повлиять на развитие жанра. Он довольно быстро стал высоко ценимым и уважаемым творцом научной фантастики, публиковавшимся практически во всех крупных литературных журналах, хотя сам не любил этот жанр. Возможно, именно поэтому неустанно экспериментировал, искал новые пути общения с читателем, и поэтому в 1964 году согласился стать редактором скандального британского журнала “New Worlds”. Там, вместе с Баллардом и Олдиссом, он мог влиять на формирование тенденций в Великобритании и, опосредованно, в США. Муркок верил, что сможет изменить мир литературы, и, возможно, из этой веры родились попытки создать что-то новое, например альтернативную историю из «Властелин воздуха», первого тома трилогии “The Nomads of Time”. В разговоре с Баррингтоном Дж. Бэйли о видении литературы того времени он выразил это следующим образом: «Лучшую научную фантастику мы видели в своего рода потенциальном супружестве между научно-популярной и литературной выдумками». Прист, Фармер и Кларк думали так же. Фармер написал «Семья из Ньютоновой пустоши» (“World Newton Family”), стилизованную историю, в которой появляются персонажи многих других произведений -- классических для XIX века, как результат падения радиоактивного метеорита.
Рональд Кларк (Ronald Clark) пошел еще дальше. Этот историк и биограф написал в 1967 году роман «Бомба королевы Виктории» (“Queen Victoria’s Bomb”), действие которого разворачивается в альтернативной истории XIX века, когда и была открыта атомная бомба.
На полном пару в Америку
Возникает вопрос, почему именно американцы оказали столь большое влияние на стимпанк при том, что событийно они связывали его с Великобританией.
Питер Николлс и Джон Клют написали в «Энциклопедии научной фантастики» (“Encyclopedia of Science Fiction”) о стимпанке следующее: «По своей сути стимпанк — это американский феномен, действие которого чаще всего происходит в английском Лондоне, который, в свою очередь, представляется глубоко чуждым и вместе с тем прямо-таки интимно знакомым; это своего рода чуждая идея, глубоко укорененная в американском подсознании. Выглядит на то, что для многих писателей Лондон стал одним из тех поворотных пунктов в истории человечества, где может произойти все что угодно, поворотным моментом также и для самой научной фантастики. Это был город науки, промышленности и технологий, в котором современный мир только зарождался, и в то же время --клаустрофобный мегаполис кошмаров, где грязь и нищета были платой за прогресс». Возможно, это происходит из-за подсознательного восприятия американцами Великобритании как типичного места девятнадцатого века и Лондона как города, где доиндустриальная и постиндустриальная эпохи встречаются и сливаются -- в миграции в Соединенные Штаты голодающих английских фермеров, а также в путешествиях богатых лондонцев, путешествующих по всему миру.
В книге “Look at the Evidence” Джон Клют прямо указывает, откуда взялся стимпанк в литературе. Вместе с американским критиком мы возвращаемся к истокам, к литературе XIX — начала XX веков, приключенческим рассказам и романам Роберта Льюиса Стивенсона, романам Артура Конан-Дойля и, конечно же, произведениям Чарльза Диккенса. На первый взгляд влияние этого последнего на «Врата Анубиса», не заметно, однако видение того литературного Лондона, куда попадает пришелец из XX века, чуть ли не живьем вынуто из романов Диккенса, таких как «Наш общий друг» или «Пиквикский клуб».
«Не имеет большого значения, — писал Джон Клют, — что Пауэрс помещает свой роман в обстановку, которую Диккенс не мог ни видеть, ни описывать в своих произведениях, потому что, например, такие романы, как «Оливер Твист» (1837-1839), где изображен Лондон, совершенно непохожий на тот, который исследует Брендан Бойл, являются чем-то вроде апофеоза сверхъестественной мелодрамы, популярной в начале века, поэтому и диккенсовский Феджин, пауэрсовский Хоррабин имеют общий источник ужаса». Для Диккенса Лондон XIX века мог быть ужасающим городом, квинтэссенцией кошмара и неизбежного грядущего, ожидающего человека, скованного кандалами города, но для Тима Пауэрса, К.У. Джетера и их товарищей, а также для тех, кто закладывал фундамент под стимпанк, Лондон и викторианская эпоха стали убежищем, местом побега из повседневного мира – Страной Магии и технологических чудес, которые мог бы создать Жюль Верн и описать Герберт Уэллс, если бы они были жили сегодня. Это ностальгия, тоска по прошлому и попытка его реанимации. Лифтом на Луну? Механический человек? Паровой голем, охотящийся на безумного героя романа Уэллса? Почему нет!
Экспедиция к источникам
Конечно, корни стимпанка уходят в прошлое гораздо глубже, чем в восьмидесятые, семидесятые или даже шестидесятые годы (вспомним творчество Мервина Пика).
Хотя нельзя отрицать, что именно Пауэрс, Муркок, Джетер и Пик создали (позже развитую Уильямом Гибсоном (William Gibson) и Брюсом Стерлингом (Bruce Sterling) в «Машине различий») мифологию стимпанка и сам жанр в той форме, в которой мы знаем его сегодня. Названные господа дали зеленый свет массам и создали литературную базу вместе со всей Новой Волной, но сам стержень, сама идея, кроется в произведениях уже упомянутых Уэллса и Верна. Именно написанные им приключенческие романы, обыкновенная “pulpa”, «вагонная литература», стала канвой для более поздних творцов, таких как Джетер или Мервин Пик, с особым акцентом на романе 1959 года «Одиночество Титуса» (Mervyn Peake).
Джон Клют вместе с Джоном Грантом в превосходной книге «Энциклопедия фэнтези» (John Clute, John Grant “Encyclopedia of Fantasy”) обсуждают в качестве предков стимпанка кроме Жюля Верна, Чарлза Диккенса и Артура Конан-Дойля, -- Г.К. Честертона, Брэма Стокера, Мэри Шелли или даже самого Марка Твена. Зачастую литературные произведения XIX века и их персонажи становятся исходной точкой для авторов, сочиняющих стимпанковые произведения разного качества.
Так вампир из романа Стокера в «Анно Дракула» Кима Ньюмана (1992, Kim Newman “Anno Dracula”) вообще не умирает, но женится на королеве и становится правителем Англии. В романе выступают и другие персонажи, как литературные, так и исторические: наряду с доктором Моро появляется Эльжбета Батори… Можно также развлекаться подобно Джо Р. Лансдэйлу в написанной им повести с истинно барокковым названием «Паровой человек в прериях и Спускающийся темный всадник: десятицентовый роман» (Joe R. Lansdale “The Steam Man of the Prairie and the Dark Rider Get Down: A Dime Novel”).
Его герой, ученый из «Машины времени» Уэллса, становится одним из морлков, что предоставляет автору возможность не столько размышления о природе человечества или тех же угрозах, которые несут с собой путешествия во времени, сколько эпатирования читателя насилием и сексом.
Машина творит различия
Конечно, многие писатели пошли другим путем и вместо дешевой китчевой забавы в псевдоинтертекстуальность занялись подлинным творчеством, стремясь продвинуть молодой жанр. Брюс Стерлинг и Уильям Гибсон, поскольку мы говорим о них, заново сформулировали концепцию стимпанка с помощью своей «Машины различий».
В этом романе разностная машина Чарльза Бэббиджа была построена, главным образом, благодаря поддержке изобретателя лордом Байроном, не умершим в Греции от чумы, но вернувшимся в Англию, чтобы занять место убитого герцога Веллингтона. Открытие аналитической вычислительной машины и ее все более широкое распространение привели к невероятному технологическому развитию, а вместе с ним совершению научных открытий, почти целиком извлеченных из XX века.
Гибсон и Стерлинг написали «Машину различий» на волне подъема интереса к XIX веку и Чарльзу Бэббиджу. Все началось с постановки простого вопроса: а что было бы, если бы Бэббидж совершил технологическую революцию в XIX веке? Разговор продолжался уже некоторое время, когда авторы обнаружили, что имеют дело с романом. Гибсон вспоминает спустя несколько лет: «Мы, Брюс и я, обнаружили, что пишем уже длительное время с тех пор, как заговорили о Бэббидже, и все это время между нами продолжался разговор, в котором мы бит за битом представляли себе, что могло произойти. Так продолжалось на протяжении примерно года, или около этого, когда один из нас, я забыл кто именно, сказал: “Погоди, погоди, это же книга”. С этого момента мы спорили о том, кто из нас это сделает, потому что ни один не хотел браться за это дело…»
Гибсон считает «Машину различий» лучшим из того, что он когда-либо написал, в одиночку или с в соавторстве с кем-то, и только к этой книге не имеет никаких претензий. Наполовину в шутку, наполовину серьезно, он утверждает, что это потому, что он не чувствует того, что эту книгу написал. По его словам, ему кажется, что «Машина различий» была кем-то третьим, в котором объединились лучшие черты Гибсона и Стерлинга, что, впрочем, удивляет обоих писателей. Так или иначе, книга молниеносно заняла место в классике научной фантастики, а другие авторы начали задаваться вопросом, как продвинуть стимпанк еще дальше.
Накрученность
Появляются совершенно сумасшедшие идеи новых поджанров научной фантастики, таких как «дизельпанк» или «клокпанк». Последний представляет собой весьма странное творение, в котором, как и в стимпанке, мы имеем дело с доиндустриальной эпохой, но вместо силы пара используются заводные механизмы. Ведущей фигурой здесь является почти совершенно неизвестный в Польше писатель Джей Лейк (Jay Lake), который ворвался на мировую научно-фантастическую сцену с романом «Главная пружина» (“Mainspring”).
До сих пор у нас было представление о научной фантастике, как о чем-то таком, что описывает мир, в котором Бог, если он существовал, создав мир, привел его в движение, а затем мирно ушел на пенсию; Лейк перевернул все с ног на голову, сотворив вселенную, действующую по принципу часов; как, впрочем, и Солнечная Система с Землей, вращающейся вокруг Солнца на гигантской шестерне. Действие разыгрывается в реалиях, напоминающих наш земной XIX век.
Дизельпанк поворачивает в еще одну сторону — технологическая революция происходит в сообществах, стилизованных под 1920-е, 1930-е и 1940-е годы. Однако в основе этих историй лежат уже не «пальповые» истории Уэллса или Верна, а более мрачные, тяжелые истории.
Что, конечно, не означает, что нет попыток обновления стимпанка в его традиционном виде. Проводятся дальнейшие эксперименты с жанром, игры с онтологией мира (Тэд Чан в «Семидесяти двух буквах»). Создаются дальнейшие романы и обзорные антологии, такие как вышеупомянутый «Стимпанк» Вандермеера или “Extraordinary Engines” («Необыкновенные машины») под редакцией Ника Геверса, обе опубликованы в 2008 году; первая состоит из известных уже читателям текстов, вторая — из новых рассказов, написанных на заказ.
Никто не может предсказать, что принесет будущее, но стимпанк жив и здоров, хотя мода на фантастические истории под знаком паровой революции еще не дошла до Польши.
Однако постепенно ситуация начинает меняться, несмелые попытки предпринимаются Кшиштофом Пискорским в романе “Zadra”
и Кубой Новаком в рассказе «Карнавал» (“Karnawal”),
элементы стимпанка можно найти в романе «Лед» (“Lod”) Дукая.
Забавная история рассказана в отличном комиксе «Первая бригада» (“Pierwsza Brygada”).
Отсутствие польских романов в стиле стимпанк докучает тем более, что именно поляки создали один из лучших в мире сайтов, посвященных этому жанру -- ”Retrostacja”. Поклонникам старых эпох и пара остается только надеяться на то, что кто-то наконец воспользуется потенциалом жанра и сотворит польский эквивалент «Машины различий».
облако тэгов
