13. На страницах 7—8 располагается интересная статья польского писателя НФ и ученого-химика Анджея Зимняка, написанная в виде рецензии на книгу Станислава Береся «История польской литературы в беседах» (2003, Stansław Bereś “Historia literatury polckiej w rozmowach. XX-XXI wiek”). Статья носит название:
СЛОВАРНЫЙ ИНСТИНКТ
(Instynkt wokabularny)
Однажды я наткнулся на утверждение, что Дастин Хоффман — «киноживотное», потому что в кино он не позирует, а попросту живет, и для создания успешных сцен достаточно навести на него камеру. В этом много аллегории, потому что даже самый естественный в своей игре актер должен сначала хотя бы бегло прочитать сценарий, чтобы понять, кого (или что) ему играть? По аналогии, достаточно ли сунуть в руку писателя авторучку или посадить его за клавиатуру, чтобы он начал творить изумительные литературные видения? Ну нет, скажете вы, ведь даже самый что ни на есть хороший автор сначала работает над планом, и когда садится писать, точно знает, что он хочет передать своим произведением. То есть в своем плане (план-конспекте?) он должен иметь собрание тщательно упорядоченных золотых мыслей, чтобы затем последовательно переносить их на страницы книги. Если это так, то писатель отличается от философа только тем, что излагает свои аргументы в художественной форме.
Лупа и око Станислава Береся
Передо мной лежит чрезвычайно интересная книга, а именно «История польской литературы в беседах» Станислава Береся (Stanisław Bereś “Historia literatury polskiej w rozmowach”). Бересь избрал оригинальный путь литературных исследований: он ездит от писателя к писателю и берет у них интервью. Таким образом, ученый узнает много нового о писательской мастерской и контексте, в котором создавались произведения, а читатель этих интервью получает панорамное представление о литературном ландшафте последних десятилетий и современности. Я допускаю, что читатель получает больше, чем исследователь, зато исследователь, несомненно, реализует свои планы и проявляет свой темперамент.
Учёные, знаете ли, хотят выяснить причину явления, докопаться до истоков, получить полный набор данных, желательно сразу и в таком виде, чтобы они соответствовали требованиям, предъявляемым редакторами профессиональных журналов. Исследование писательской мастерской и писательского инструментария, биографические вставки, установление психофенотипического профиля — все это увертюра, прелюдия, разминка к основному вопросу: зачем? С какой целью это написано? Что писатель хотел этим передать? Какова изюминка и послание? ЧТО ОН ХОТЕЛ ЭТИМ СКАЗАТЬ? Докопавшись до корня, добравшись до сути, уже не придется заморачиваться с гипотезами и анализами, потому что будет ИЗВЕСТНО, что следует написать в отчете. Неудивительно, что нетерпеливому литературоведу хочется как можно ближе подойти к первоисточнику, заглянуть в ящики письменного стола писателя, покопаться в заметках, а еще лучше – занырнуть прямиком в серые клетки мозга.
Замысел понятный, но, как это становится очевидным по мере прочтения вышеупомянутого сборника интервью, крайне сложный в реализации. Опрошенные творцы выворачиваются, как могут, извиваются, как угри, и лишь немногие, не наводя тень на плетень, охотно излагают свое credo. Случается, что раздосадованный интервьюер обвиняет допрашиваемого в том, что он «не хочет ему сказать», а тот вновь и вновь повторяет «я не знаю», или, чтобы от него отвязались, дает понять, что и в самом деле не хочет. В такой ситуации читатель вправе заподозрить, что писатели не особо-то и знают, что делают, напоминая этим рулевого без карты. Но допустимо ли сравнивать писателя с капитаном корабля или, другими словами, разве они оба должны знать, в какой порт зайдут на следующий день? Я думаю, что капитану следует держаться фарватера, если ему жизнь дорога, как и эссеисту или учёному нужно идти по дорожке очередных стадий рассуждения, но писатель никогда не может быть уверен в том, что его намерение будет правильно понято. И чем больше запас неопределенности, тем важнее вклад творческой интуиции.
Слово Ольге Токарчук
Интуитивное творчество хорошо характеризует интервью с Ольгой Токарчук. Ольга говорит: «Роман — это жанр, позволяющий выразить свое “я не знаю”. Для “знаю” годятся другие жанры. Например, научно-исследовательская работа». В другом месте: «Сташек, ты, как опытный интервьюер, предполагаешь, что писатели — это люди, абсолютно полно осознающие, как они пишут?»Бересь: «Ну да». Токарчук: «Тогда я нет. <…> Возможно, ты совершенно иначе представляешь себе писательство, чем я. Ты думаешь, что у писателя есть определенная теза, которую он скрывает в истории, которую рассказывает. Поэтому тебе кажется резонным спросить <...> “Что ты хотела этим сказать?”<…> (Я) лишь чувствую какие-то порядки, открытия, точки зрения. Ты предполагаешь, как учёный, что процесс создания или написания — это познаваемый процесс. <...> Если бы я могла прямо назвать <..> смысл, то была бы философом или священником. Тогда я не писала бы романы. <...> Это недоразумение – сводить литературу к интеллектуальной дискуссии. Для этого существует журналистика. Бересь: «[...] Но ты видишь, ведь даже в этом нашем разговоре мне то и дело приходится переспрашивать, чтобы убедиться в том, что мы говорим об одном и том же. У читателя та же самая проблема». Токарчук: «Но меня не волнует, откроет он или не откроет то, что я хотела сказать. <...> Меня радует, когда люди читают и видят в моих книгах совершенно разные вещи. <…> Больше всего мне нравится, когда читатель замечает вещи, которых я не вижу или о которых не знаю».
Так кто же такой писатель?
Я вижу в писателе многословного говоруна. Да, больше ничего в этом понятии нет. Определение «многословный» я вывожу из положительно или, по крайней мере, нейтрально оцененного послания.
Спешу пояснить, что говорить можно мудро или глупо. Ведущий телевизионного ток-шоу должен обладать даром красноречия, но смысла в том, что он говорит, обычно едва на грош или и того меньше. Безусловно сильным говоруном был Густав Холоубек, но его можно было слушать часами, ведь он не только говорил на прекрасном польском языке и не только говорил остроумно, но и передавал нам свою мудрость. Аналогично и с писателями: если легким пером обладает графоман или человек с ограниченным кругозором, результат его творчества немногого стоит, хотя – внимание! -- наверняка найдутся те, кому он понравится, если фраза будет «обтекаемой», а язык легкоусвояемым.
Если за письменный стол сядет философ, или прогностик, или профессионал в области социологии или антропологии культуры, мы скорее всего получим художественное эссе. А вот писатель создаст литературу.
По-польски художественную литературу именуют «красивой» (literatura piękna). Уж не знаю, насколько она красива, и можно ли, барахтанье в мерзостях этого мира каким-либо образом соотнести с красотой. Для своих потребностей я понимаю это так, что речь идет о художественном изображении действительности в литературе, и давайте остановимся на этом определении. Художественное искусство должно быть красивым само по себе, оставаясь независимым от содержания.
Мне бы хотелось, чтобы меня правильно поняли: писатель может быть одновременно философом, священником, футурологом, социологом, премьер-министром, поваром, крановщиком, водолазом или даже бродягой и пьяницей, но это только внешние функции, дополнительные к бытию писателем. Первым необходимым условием является легкость письма, вторым и достаточным желание писать. Желание, необходимость, павловский рефлекс при виде чистого листа бумаги или пустого монитора — как бы вы это ни называли, без этого ни шагу дальше. В обществе есть много одаренных граждан, которые умеют писать, но не чувствуют в этом необходимости. Что ж, это потенциальные писатели, которые проявляют активность очень редко, например, в ситуации сильного финансового стимула, или когда обнаруживают свое второе «я» благодаря стечению обстоятельств.
Подобно тому, как Хоффман был «киноживотным», так и писателя можно по аналогии назвать -- в лучшем смысле этого слова -- инстинктивным говоруном. Как я уже сказал, писатель – это особый вид разговорчивого человека, предпочитающего самовыражение посредством письма: достаточно помахать белым листком бумаги перед его носом, и он бросится в атаку, как бык на корриде. Вспомним, что писатель по определению не профессионал, не мудрец, не оракул, не указатель, не философ, объясняющий загадки существования. Конечно, он может выполнять которую-нибудь из этих функций независимо от всего прочего, тогда у него на руках вторая или третья профессия, и он писатель-мудрец, писатель-философ и т. д. И, возможно, тогда он станет несколько лучшим писателем, хотя это вовсе не так однозначно, поскольку в таком случае желание создавать трактаты может перевешивать желание создавать литературу.
Само собой разумеется, что те из писателей, которые достигли успеха, кроме словесной трепотни обычно представляли в распоряжение читателям и что-то еще: знание, мудрость, чувство прекрасного, техническое совершенство, — но, заметьте: прежде всего гениальность интуитивного чувства наблюдения, что позволило им строить неоднозначные миры.
Сияние гения
Мне не раз приходилось проходить по серым залам музея, пересекать помещения, заполненные скучными никакими холстами, пока, наконец, я не остановился, очарованный — от одной картины исходило неожиданное сияние! Я стоял перед ним и впитывал впечатления, мое воображение подсказывало интерпретации, одни ассоциации боролись с другими, я создавал свои собственные видения, и время остановилось.
Музыка — это искусство, еще более абстрагированное от конкретного послания, чем живопись, а вот поэзия я бы поставил ближе к прозе. Что касается прозы, то тут дело сложное, потому что переход от строго литературного произведения к беллетризованному эссе очень плавный. Давайте внимательнее приглядимся к литературному элементу.
Великие литературные произведения растут вместе с читателем. Вы можете прочитать их три раза в жизни, каждый раз держа в руках одну и ту же, но все же разную книгу. Действительно ли она была написана одним и тем же человеком? Сколько ему тогда было лет?
Писательская гениальность проявляется в возможности создания настолько богатого и сложного мира, что каждый читатель способен увидеть в нем что-то иное, свое и собственное, и найти отражение, углубление или исправление собственных мыслей. Ведь не бывает так, что все читатели в акте собственного творчества, т. е. дешифровки авторского послания, получают одно и то же. Их впечатления различаются, поскольку каждый реципиент имеет свой уникальный психический профиль и базу знаний.
Писатель пишет интуитивно, поэтому я считаю, что автору следует воздержаться от интерпретации и анализа собственных произведений. В (полу)шутку говоря, я за то, чтобы наказывать отступников от этого правила изыманием у них клавиатуры хотя бы на год! А теперь совершенно серьёзно: писатель (не философ и не эссеист), нарушая это правило, действует себе во вред, зачастую делая читательскую интерпретацию произведения поверхностной или навязывая лишь одну из нескольких возможных, иногда не лучшую точку зрения. Помните, коллеги из гильдии творцов: вы гении свободного видения, а не учёные-конструкторы, поэтому вам лучше оставаться в той области, в которой вы можете чувствовать себя уверенно. Я сам отношусь к тем из авторов, которые считают достоинством многообразие интерпретаций своих произведений. Такой читательской оценки заслужили, например, рассказы «Сорок маленьких любовников» и «Распакуй этот мир, Эвитт».
Я отдаю себе отчет в том, что некоторые писатели не согласятся с описанным выше подходом к делу. Они ведь прекрасно знают, что хотят сказать читателям и критикам, и это единственно правильная интерпретация! Говорят, что Джойс долгое время неустанно комментировал свои романы, пока они не были широко приняты литературоведами, и многие другие авторы делают то же самое. Что, к счастью, не изменило множественных интерпретаций их произведений массами читателей.
Бересь чемпион!
Если кто-то сочтет собранные здесь размышления критикой Береся, то я интерпретирую свою статью как неоднозначный фрагмент прозы. Я давно не изучал ни одно произведение с таким пристальным вниманием, у меня был настоящий интеллектуальный праздник! Бересь часто бывал настолько любознателен, что действовал прямо-таки агрессивно, и если пространство работы сравнивать с рингом, то в восьмидесяти процентах боевых контактов он находился в наступлении. Но и благодаря этому писатели раскрылись или были вынуждены раскрыться, давали честные, неотшлифованные ответы, обнажили эмоции, которые мы обычно скрываем. В результате получился оригинальный и чрезвычайно интересный обзор польской послевоенной литературы. богато орнаментированный контекстами, фоном, биографиями, писательскими диковинками и цитатами из истории. Такую книгу не только стоит прочитать, но и нужно иметь ее на полке, откуда ее можно будет снять, чтобы использовать в качестве энциклопедии.
12. На страницах 4—6 напечатана статья известного польского писателя НФ и еще более известного польского редактора и издателя комиксов Томаша Колодзейчака, написанная по очень грустному поводу. Статья называется:
ОРХИДЕИ для ЯНУША ХРИСТЫ
(Orchidee dla Janusza Christy)
15 ноября 2008 года в возрасте 74 лет скончался ЯНУШ ХРИСТА, один из самых значительных авторов в истории польского комикса. Он создал тысячи страниц и целый ряд персонажей, признанных миллионами читателей.
Он был одним из великих Мастеров моего детства. Я читал и десятки раз перечитывал его комиксы, разговаривал со знакомыми фрагментами его диалогов. Рыскал по улицам Варшавы в поисках киосков, где можно было купить новые выпуски газеты «Świat Młodych»
или брошюрные издания комиксов серии «Kajko I Kokosz/Кайко и Кокош». Делал альбомы комиксов из стрипов, вырезанных из газет.
Обменивался стрипами из газеты «Wieczor Wybrzeża» с другими коллекционерами.
Потом, как, наверное, и большинство повзрослевших читателей ХРИСТЫ, я поставил "Кайко и Кокош"-ей на полку и принялся читать новые, более важные книги. Первое возвращение произошло еще во время учебы в университете, когда я с большим удовольствием прочитал всю серию. Вторая возможность появилась несколько лет спустя. Как издатель, я предложил пану Янушу издать книгой цикл «Kajtek I Koko w kosmosie/Кайтек и Коко в космосе». Подарок для него, для фанатов, а также... для меня самого. Эту длинную историю мне не удалось скомплектовать много лет назад из газетных стрипов, а мне хотелось, наконец, прочитать ее целиком. Во время первой нашей встречи он относился ко мне недоверчиво — у него был неприятный опыт с предыдущими издателями. Однако мне удалось его убедить, книга появилась на прилавках книжных магазинов в 2001 году и оказалась, несмотря на высокую по тем временам цену, хорошо продаваемой.
Появились издания очередных томов сериала «Кайко и Кокош». Паном Янушем вновь заинтересовались СМИ (журналистов, кстати, он не любил). ЯНУШ ХРИСТА вернулся.
Мы много раз встречались, общались по телефону. Мастер из детства стал моим старшим партнером в индустрии комиксов. Теперь Его уже нет.
***
Первые комиксы он опубликовал в 1957 году, почти одновременно в ежемесячном журнале «Jazz» («Rock and Roll/Рок-н-ролл», «Armstrong/Армстронг»)
и в еженедельном журнале комиксов «Przygoda», издававшемся в течение двух лет (1957—1958) после оттепели (цикл «Kuku Ruku/Кук и Рук»).
Затем он несколько лет тесно сотрудничал с популярной в Труймясте вечерней газетой «Wieczór Wybrzeża», где впервые показал несколько коротких серий (в том числе «Korak syn Tarzana/Корак, сын Тарзана»,
«Skarby starego zamczyska/Сокровища старого замка»).
Именно там 15 сентября 1958 года дебютировал решительный моряк Кайтек, и вскоре к нему присоединился его толстый приятель Коко.
«Кайтек и Коко» — это приключенческая история, аккуратно сочетающая в себе криминальный, триллерный и фантастический нити сюжета. Два моряка путешествуют по миру, но также преследуют преступников в Польше.
На их пути им встречаются пираты, диктаторы, охотники за сокровищами, шпионы (в том числе немецкие), сумасшедшие изобретатели. Все это преподносилось в комедийной форме, с фарсовыми и словесными шутками, но также с внимательным сатирическим наблюдением за человеческим поведением. Недаром, чтобы купить газету «Wieczór Wybrzeża», у киосков по вечерам выстраивались очереди.
И неудивительно, что любители со всей Польши использовали разные способы, чтобы получить доступ к этим сокровищам.
Нижеподписавшийся, например, когда ему было около двенадцати лет, выпросил у жившего в Гдыне родственника, напирая главным образом на жалость и сострадание, несколько так называемых академических («общих») тетрадей с наклеенными в них (ранее вырезанными из газеты «Wieczór Wybrzeża») стрипами.
Позже образовался целый вторичный рынок коллекционеров, обменивающихся оригинальными стрипами, их ксерокопиями или даже пиратскими изданиями.
Особого внимания любителей фантастики заслуживают два комикса про Кайтека и Коко. Первая – «W krainie baśni/В сказочной стране» (1963–1964), в которой моряки попадают в альтернативный мир, населенный героями сказок и легенд.
Конечно, ХРИСТА забавляется с классикой, смешивает характеры и вкусы, меняет их взаимоотношения (Красная Шапочка дружит с волком), играет условностями («Профессор не стал спорить с гномом, потому что совершенно в него не верил»). В этой истории, как и в более поздних анекдотах о Кайке и Кокоше, он становится предшественником всего того, что принесла нам мода на юмористическую фэнтези.
«Кайтек и Коко в космосе», последняя история серии (68---72 годы), — это самый длинный в истории польский комикс, состоящий из 1265 стрипов! Именно здесь ХРИСТА представил весь спектр своих творческих возможностей. Он восхищает сформировавшейся уже, изящной линией, динамичным кадрированием, полными деталей пейзажами, проектами космических аппаратов, роботов и существ с других планет. Сюжет, в соответствии с механикой серийного газетного издания, быстро перемещает героев с планеты на планету, осыпает их различными космическими неприятностями (черная дыра, восстание роботов, оружие давно исчезнувших цивилизаций) и, наконец, сталкивает с многочисленными футурологическими идеями (жизнь на роботизированной планете-городе, использование копий людей, контакт между расами, находящимися на разных уровнях развития и т. д.). «Кайтек и Коко в космосе» -- вероятно, первая полнокровная польская космическая опера, созданная примерно в то же время, что и американский сериал «Звездный путь», и на годы опередившая «Звездные войны». Неудивительно, что этот комикс стал объектом культа и вожделения среди коллекционеров. Он по-прежнему сохраняет свою сюжетную привлекательность. Сегодня, оглядываясь назад, мы можем в полной мере оценить величие идей и количество графических работ, которые ЯНУШ ХРИСТА выполнил в одиночку, в то время, когда в Польше не было ни рынка комиксов, ни фэндома, ни форума для обмена идеями и опытом в области создания комиксов и фантастики.
Уже в этой истории было видно, что художник искал новые области для освоения. Большая часть действия комикса происходит на планете, где технологический уровень остановился на уровне земного средневековья. Это заповедь стиля, который принесет ХРИСТЕ общенациональную известность.
Стоит осознать масштаб труда, затраченного на создание сериала «Кайтек и Коко». Четырехкадровые стрипы публиковались каждый день на протяжении почти 14 лет. ХРИСТА создавал их сам, не прибегая к помощи сценариста и колориста. Цикл состоят из примерно четырех тысяч стрипов, что соответствует 40 стандартным альбомам комиксов (напомним, что, например, в знаменитой серии «Астерикс» их всего 33). И ведь это лишь часть его огромного творческого наследия.
До середины 1970-х годов комиксы ХРИСТЫ пользовались массовой популярностью на Побережье, но в остальной части страны он был известен лишь самым ярым любителям комиксов. К счастью, наступало время, когда с его творчеством познакомилась вся Польша, а он сам стал после ПАПАШИ ХМЕЛЯ самым узнаваемым отечественным художником комиксов.
Отправив героев в космос, ХРИСТА решил, что хочет изменить стиль своего комикса. В августе 1972 года, еще на страницах газеты «Wieczór Wybrzeża», дебютировали Кайко и Кокош, представленные автором как предки Кайтека и Коко.
Было создано три истории: «Złote prosie/Золотой поросенок», «Szranki I konkury/Ристалища и состязания» и «Woje Mirmiła/Воины Мирмила». Три года спустя Кайко и Кокош перешли в общепольскую харцерскую газету «Świat Mlodych».
Именно там были опубликованы классические и самые известные части сериала, в том числе: «Szkoła latania/Летная школа», «Wielki turniej/Большой турнир» и «Na wczasach/На досуге».
Сериал переносит нас в условное раннее славянское средневековье, в город Мирмилово, которым правит сварливый Мирмил. Это Неверленд, но ХРИСТА дает много подсказок в тексте, помещая его на территорию Польши, в дохристианский еще период. Например, в столицу на турнир приезжают туристы, смахивающие на горцев-кашубов и силезцев, а в знаменитом путешествии на отдых попадают в Йомсбург (то есть под нынешний Щецин).
Помимо заглавных героев, ХРИСТА создал целую галерею характерных персонажей — тучную и решительную жену каштеляна Любаву, сентиментального разбойника Ламигната и его жену-колдунью Ягу, странствующего рыцаря-поэта Вита;
наконец, целую команду «черных характеров», смахивавших на крестоносцев збойцеров во главе с главарем Кровавым Гегемоном, его помощником Капралом и придурковатым Офермой.
Силой серии — помимо великолепного и насыщенного визуального слоя, было еще и качество сюжета. Динамичное повествование, полное юмора и приключений, с легкими намеками на ПНР-овскую действительность за окном («На следующий день в город прибыл княжеский советник по туризму и досугу»), с элементами фэнтези (например, дракон Милюсь), ХРИСТА прекрасно использовал формулу сказочного комикса, создавая динамичный сюжет, и в то же время обыгрывал эту условность и самопародировал ее, подмигивая потребителю.
Он создал многоуровневую историю, привлекательную как для детей, так и для более зрелых читателей, потчующую их лингвистическими и художественными анекдотами. Ныне это является стандартом даже в детских кинопостановках, таких как «Шрек» или «Корпорация монстров». Тогда же оно было независимым открытием ХРИСТЫ и, по-моему, одной из причин столь большой популярности его произведений.
Когда в 1976 году вышел первый номер комиксного журнала «Relax», в нем (журнале), конечно же, не могло не быть комиксов ХРИСТЫ. Там он печатал серию «Bajki dla dorosłych/Сказки для взрослых», умело пародирующую известные сказочные мотивы,
короткие юмористические и научно-фантастические истории, а также один том из серии «Кайко и Кокош» — «Zamach na Milusia/Покушение на Милюся». Как бы тоскуя по морским сюжетам, он предложил читателям две приключенческие морские истории в серии «Gucek I Roch/Гуцек и Рох», излагавшиеся в более серьезном тоне.
Между делом он рисовал панели для настенных календарей, театральные программы (комиксные, ныне труднодоступные и продающиеся по довольно высокой цене на вторичном рынке), пазлы.
Комиксные альбомы с приключениями Кайко и Кокоша издавались Национальным издательским агентством (Krajowa Agencja Wydawnicza), последний, «W krainie borostworów», вышел в свет в 1987 году. Всего было создано около 800 комиксных стрипов и 400 панелей об этих героях (собраны в 20 альбомов).
Изменения на издательском рынке после 1989 года коснулись ХРИСТЫ, как и многих других классиков польских комиксов. Правда, в 1990 году был опубликован еще альбом «Mirmil w opałach/Мирмил в опале» и была предпринята попытка опубликовать цветную версию «Кайко и Кока в космосе», но в дальнейшем комиксы на многие годы исчезли с книжного рынка. Сам художник тоже пережил семейную трагедию, у него начались проблемы со здоровьем.
Все это заставило ЯНУША ХРИСТУ принять решение о прекращении творческой деятельности. Последние 5 панелей, которые он нарисовал, — это сатирический комикс «Połbida» 1993 года.
Рыночное возрождение ХРИСТЫ состоялось в 2001 году вместе с книжным изданием сериала «Кайтек и Коко в космосе». Затем издательство «Эгмонт» систематически переиздало всю серию «Кайко и Кокош» (раскрашивая некоторые тома) и представило альбомную сборку очередных стриповых историй цикла «Кайтек и Коко».
Тем временем были изданы компьютерные игры, сборники раскрасок и головоломок, снят короткометражный анимационный фильм (авансировавший неудачную, к сожалению, попытку создания полнометражной клубной анимационной киноленты). Конечно, можно счесть, что это маловато, учитывая масштаб популярности сериала. Если бы Кайко и Кокош родились во Франции, США или Японии, у нас, вероятно, были бы на рынке фильмы, игры, коллекционные статуэтки, футболки и другие элементы мерчендайзинговой упаковки для каждого поп-культурного супергероя. Да, но тогда Кайко и Кокош не были бы... нашими.
***
В октябре этого года на Международном фестивале комиксов в Лодзи была представлена книга "Януш Криста – записанные откровения", в которой Мастер рассказывает о своей жизни и творчестве. Мы знаем, что он успел еще подержать эту книгу в своих руках и что она ему понравилось.
В этой книге прекрасно передана манера разговора ХРИСТЫ, грубовато-веселого остряка и шутника. Человека, не боявшихся резких суждений, когда кто-то задевал его за живое, но в то же время готового, порой даже наивно, доверять своим друзьям. Смельчака, принимавшего странные, порой, вызовы судьбы. Матроса, разведчика, барабанщика... и бухгалтера. Рассказы ХРИСТЫ о жизни в довоенной Вильне (он родился в 1934 году); о военных приключениях, о братьях из отряда Лупашки, воевавших против коммунистов в 1945 году; о странных занятиях, за которые ему приходилось браться; о любви к джазу – насыщены юмором, сочувствием к человеческим слабостям, но также элементарным достоинством.
С таким ХРИСТОЙ я лично познакомился, когда возымел удовольствие и честь начать сотрудничество с ним в качестве издателя. Он уже болел, редко выходил из квартиры. Но когда мы встречались, меня всегда ждала бутылка холодного пива («Эээ, Томек, бутылку пива, это и врач мне позволяет, здоровья для»), а он всегда был готов подольше поговорить. Довоенный человек, а может быть, даже скорее сарматский. Рассказчик, похожий на Заглобу, который, даже тогда, когда повторяет анекдот, чаще всего меняет концовку. Многих из своих героев ЯНУШ ХРИСТА наделил чертами своего характера; тут я прежде всего назвал бы Воймила, брата каштеляна Мирмила, который любит и ценит развлечения для души и тела.
Таким я его запомнил.
ЯНУШ ХРИСТА ушел, но у нас все еще есть его комиксы.
P.S. При иллюстрировании этого очень личностного текста я практически не использовал обложки и прочие виды "эгмонтовских" альбомных изданий комиксов пана ЯНУША (хотя, может быть, и надо было бы). Дело в том, что все это и многое другое вы найдете, если зададите себе труд пройти по тэгу "Христа Я." в этом блоге...
1. Открывает журнал рубрика «Галактический гонец» — короткие сообщения на разные темы, так или иначе касающиеся фантастики (стр. 2–-3). Завершаются съемки фильма «Лигейя» по мотивам рассказа Эдгара Аллана По. Студия «New Regency» собирается снимать фильм по роману Айзека Азимова«Конец Вечности». На мировые экраны выходит фильм «The Spirit» режиссера Фрэнка Миллера. Снимается фильм «Mortis Rex», режиссер Питер Бриггс. Гильермо дель Торо собирается снимать анимационную адаптацию «Пиноккио». Снимается пилотная серия сериала «Песнь Льда и Огня»…
2. В рубрике “Publicystyka” напечатана большая статья Томаша Колодзейчака/Tomasz Kołodziejczak“Orchidee dla Janusza Christy/Орхидеи для ЯНУША ХРИСТЫ” – о замечательном польском художнике-комиксисте (стр. 4—6). По грустному, увы, поводу. К ней мы вернемся…
3. В рубрике «Felieton» публикуется статья Анджея Зимняка/Andrzej Zimniak «Словесный инстинкт/Instynkt wokabularny» (стр. 7--8). Якобы рецензия… Вернемся…
4. В рубрике “Publicystyka” размещена статья Войцеха Хмеляжа/Wojciech Chmielarz “Jasnowidze Hitlera/Ясновидящие Гитлера” (стр. 9—11). Мы к этой статье вернемся.
5. И еще одна статья в рубрике “Publicystyka” – “Porozmawiajmy o koszmarach/Поговорим о кошмарах”Бартломея Пашилька/Bartłomiej Paszylk (стр. 13—15) – о лучших рассказах Стивена Кинга. Интересно сравнить с нашими впечатлениями. Вернемся…
6. И снова рубрика “Felieton” – Марцин Пшибылек/Marcin Przybylek “Twórczość/Творчество” (стр. 16). Вернемся…
7. В этой же рубрике “Felieton” напечатана статья Ежи Жимовского/Jerzy Rzymowski «Małpowanie recenzenta/Передразнивание рецензента» (стр.69). Тоже вернемся…
8. Очередная статья о любительских литературных и киношных «фанфиках» Аркадиуша Гжегожака/Arkadiusz Grzegorzak “Napisz sobie dalszy ciąg/Напиши себе продолжение”, размещена в рубрике “Publicystyka” (стр. 70—71). Нет, возвращаться не будем. И в самом деле, сколько можно возвращаться…
9. В рубрике «Рецензии кинофильмов» Ежи Жимовский представляет анимационный фильм “Bolt” (реж. Байрон Ховард, Крис Уильямс, США, 2008);
Бартломей Пашильк проходится с критической щеткой по фильму “Mirrors” (реж. Александр Ажа, США, 2008)
Павел Дептух считает неудачным подражанием фильм “Quarantine” (реж. Джон Эрик Дудль, США, 2008) (стр. 72—73).
10. В рубрике “Рецензии DVD” Ежи Жимовский/Jerzy Rzymowski описывает диск с фильмом “The Mutant Chronicles” (реж. Саймон Эйснер, США, 2008)
а Павел Матушек представляет читателям журнала фильм “Hardware” (реж. Ричард Стэнли, Великобритания, 1990) (стр. 74).
11. И, как обычно, две рецензии на комиксы (стр. 76). К ним мы вернемся позже.
Январский номер 2009 года — 223-й «Новой Фантастыки» и 316-й ab ovo редактируют: Павел Матушек/Paweł Matuszek (главный редактор), Мацей Паровский/Maciej Parowski (отдел польской литературы, заместитель главного редактора), Ежи Жимовский/Jerzy Rzymowski (отдел критики и публицистики), Павел Земкевич/Paweł Ziemkiewicz (отдел иностранной литературы), Ирина Позняк/Irina Pozniak и Алицья Рудник/Alicja Rudnik (графико-оформительский отдел), Катажина Казмерская/Katarzyna Kaźmierska (секретарь редакции).
Изменений в составе редакционного коллектива нет.
В списке постоянных сотрудников числятся все те же: Михал Цетнаровский/Michał Cetnarowski, Войцех Хмеляж, Павел Дептух/Paweł Deptuch, Люция Грудзиньская/Łucja Grudzińska, Аркадиуш Гжегожак/Arkadiusz Grzegorzak, Ярослав Гжендович/Jarosław Grzędowicz, Агнешка Хаска/Agnieszka Haska, Иоанна Кулаковская/Joanna Kułakowska, Вальдемар Мяськевич/Waldemar Miaśkiewicz, Лукаш Орбитовский/Łukasz Orbitowski, Бартломей Пашильк/Bartłomiej Paszylk, Ежи Стахович/Jerzy Stachowicz, Конрад Валевский/Konrad Walewski, Рафал Сливяк/Rafał Śliwiak и Якуб Винярский/Jakub Winarski.
Тема номера не обозначена.
«Галереи» в этом номере нет, вместо нее печатается реклама (поскольку это еще один «очищенный» файл – я ее не вижу, точнее не всю вижу).
В оформлении лицевой стороны передней обложки использован рекламный плакат фильма «The Spirit» режиссера Фрэнка Миллера.
Тираж номера – 25 тыс. экземпляров. Цена экземпляра – 9 злотых 90 грошей (то есть на 81 грош выше цены предыдущего).
PUBLICYSTYKA
Tomasz Kołodziejczak ORCHIDEE DLA JANUSZA CHRISTY 4
Andrzej Zimniak INSTYNKT WOKABULARNY 7
Wojciech Chmielarz JASNOWIDZE HITLERA 9
Bartłomiej Paszylk POROZMAWIAJMY O KOSZMARACH 12
Marcin Przybylek TWÓRCZOŚĆ 16
OPOWIADANIA ZAGRANICZNE
Benjamin Rosenbaum Dom za waszym niebem 17
Melanie Fletcher Ksiądz, rabin i diabeł we własnej osobie 22
Якуб Винярский представляет читателям журнала антологию фантастических рассказов чешских и словацких писателей «Веди себя как порядочный труп» (“Zachowuj się jak porządny trup”. “Fabryka Słów”, 2008) с текстами Мирослава Жамбоха, Иржи Кулханека, Онджея Неффа, Михала Хворецкого и других авторов;
Мацей Паровский советует обратить внимание на монографию Петра Клетовского и Петра Марецкого «Жулавский. Путеводитель Политической критики (сборник интервью)» (Piotr Kletowski, Piotr Marecki “Żuławski. Przewodnik Krytyki Politycznej (wywiad rzeka)”. “Wydawnictwo Krytyki Politycznej”, 2008); «в 70-х годах прошлого столетия режиссер работал над экранизацией знаменитой НФ-трилогии своего великого деда, но работа эта была внезапно прервана. Жулавский рассказывает о причине такого решения польских властей, о характере своих взаимоотношений с ними, о ПНР-овском видении войны, о марте 1968 года, о формах идеологической войны между коммунизмом и Церковью, и мы находим в нем социолога, равного Зайделю. Также описаны французский период, интересные подробности сотрудничества с актерами (Клаусом Кински, Роми Шнайдер, Софи Марсо) и др. <…> Но когда он говорит о киноискусстве, о фантастике, об экранизациях, об актерской игре, о своей ситуации высоко поставленного сына коммунистического чиновника и вместе с тем бунтующего против коммунизма кинорежиссера – к этому безусловно нужно прислушаться. Может быть, впервые в Польше все это сказано настолько ясно и отчетливо»;
Павел Дептух рекомендует для чтения роман американского писателя Морта Касла «Чужаки» (Mort Castle “Obcy”. Tłum. Ewa Wojtczak. “Replika”, 2008); «Морт Касл — один из тех авторов, которым не повезло с польскими издательствами. Несмотря на его значительные писательские заслуги (семь романов, пятьдесят рассказов) и признание (десятки номинаций на важнейшие премии), в Польше у него вышли всего две книги. В чем же дело? Либо Касл — плохой писатель, либо с издателями что-то не так. Лично я склоняюсь ко второму утверждению, поскольку, прочитав недавно вышедших «Чужаков», не могу отрицать артистизм и литературное обаяние этого писателя. <…> Касл мастерски выстраивает напряжение и атмосферу с самых первых страниц. Используя скупо, но хорошо подобранные слова и шокируя наводящими на размышления образами убийств, он одновременно интригует и восхищает. Каждое предложение кажется хорошо продуманным, благодаря чему по страницам романа можно пронестись вихрем, а сюжет и загадки построены таким образом, что финал предсказать невозможно. Морт Касл – настоящий мастер ужасов. чья плавность стиля, элегантность фраз и описаний делают его заслуживающим признания. <…> «Чужаки» — это роман, который эффектно пугает от начала и до конца и остается в памяти надолго. Было бы полезно, если бы имя Касла чаще вспоминалось польскими издателями»;
Иоанна Коньчак в общем хвалит роман американского писателя Кита Донохью «Украденный ребенок» (Keith Donohue “Skradzione dziecko”. Tłum. Adriana Sokołowska. “Wydawnictwo Otwarte”, 2008); «В «Украденном ребенке» форма традиционного бытового романа наполнена сказочным фольклором. Где-то в лесах прячутся хохгоблины, которые похищают детей, оставляя вместо них своих детенышей (по-английски changeling, по-немецки Wechselbalg). Дети, запертые в маленьких телах, но с недетским разумом, обречены на долгое ожидание возвращения в мир людей и странную жизнь. Такова судьба и семилетнего Генри Дэя, который однажды убегает из дома, а его место занимает подменыш. <…> Писатель хотел написать сказку для взрослых, немного их очаровать. Генри и подменыш по его замыслу должны узнать, кто они есть на самом деле и разобраться в своих смутных воспоминаниях, а ощущение отчужденности — величайшая их трагедия. <..> Автору удалось создать довольно интересную историю о поиске себя, из под которой виднеется нечто другое. Тоска по тайне»;
Якуб Винярский находит достаточно интересным роман-фэнтези американского писателя Джима Хайнса «Задание гоблина» (Jim C. Hines “Zadanie goblina”. Tłum. Dominika Schimscheiner. “Fabryka Słów”, 2008) – о приключениях неудачливого гоблина Джига, который в компании с принцем Бариусом, его полубезумным братом, эльфийкой и гномом ищет легендарный Посох Творения, охраняемый драконом Страумом, в который после Войны Богов маг Эллнорейн, согласно преданиям, вложил путем заклинания огромную силу;
Ежи Стахович знакомит читателей журнала с романом испанского писателя Антонио Гомеса Руфо «Моря страха» (Antonio Gomez Rufo “Morza stracha”. Tłum. Wojciech Charchalis/ “Zysk I S-ka”); «Название книги предполагает, что читателю предстоит познакомиться с морской литературой, приправленной определенной дозой ужаса. Между тем, это исторический роман с элементами фэнтези, действие которого происходит преимущественно в Мадриде, на рубеже XVI и XVII веков. Главный герой – дон Фернандо Руис де Алькала, человек, одержимый желанием познать тайны жизни, в том числе тайну бессмертия, ради разгадки которой он жертвует отношениями с единственным человеком, который ему по-настоящему близок. К сожалению, годы, потраченные на изучение анатомии человека, не приближают Фернандо к желанной цели, но он начинает понимать, что его академические познания весьма скудны. Постепенно медик начинает поглядывать в сторону алхимических практик. Став тайным адептом искусства Гермеса Трисмегиста, он приобретает репутацию лучшего врача Мадрида, уважение короля и его загадочного друга Бена ар-Рази, который обещает познакомить Фернандо с более высоким уровнем герметических знаний. и раскрыть тайны знаменитой Изумрудной скрижали. Однако неизвестно, не погибнут оба мужчины в шестеренках жестокой машине инквизиции. Антонио Гомес Руфо — известный в Испании эссеист, обозреватель “El Pais”, политический и общественный деятель, участвовавший в движении за демократизацию Испании. Он не гонится за дешевыми сенсациями и в большинстве своих романов пытается затрагивать серьезные темы. Поклонники творчества Дэна Брауна и Пауло Коэльо могут быть разочарованы видением тайных наук испанским писателем. Врач, использующий запрещенные практики и приемы, показан здесь прежде всего как прототип современного психоаналитика. Ибо поскольку Фернандо посвящает себя погружению в глубины тайны жизни, он обнаруживает, что большинство его пациентов имеют проблемы в свой психике, и заставить их осознать свои собственные страхи — единственная возможная терапия. Для Дона Фернандо и его ученика, от имени которого ведется в романе рассказ, именно человеческое земное существование является путешествием по морям страха, страха перед смертью, любовью и инквизицией. Подводя итог, можно сказать, что это довольно изящный роман, намного лучший, чем это может показаться по обложке»;
Ежи Жимовский считает мудрой книгой роман американской писательницы российского происхождения Екатерины Седиа «Секретная история Москвы» (Ekaterina Sedia «Tajemna historia Moskwy”. Tłum. Maria Frąc. “MAG”, 2008); «это городская фэнтези, не только мощно укорененная в российской традиции, но и насквозь проникнутая русским духом. Можно догадаться, что именно выезд из родной страны дал Седиа перспективу, необходимую для столь выразительного показа представляемого образа. И образ этот не назовешь приятным. Во всем романе, в жизнеописаниях и раздумьях его героев, даже, когда они находятся “по другую сторону”, в сказочной стране, чувствуется горечь, разочарование, тоска по иному миру. Показательно то, как редко здесь появляются яркие, насыщенные краски <…> Сама же реальность блекла, бледна и грязна. Из судеб персонажей рисуется картина России, которая в своем стремлении к могуществу век за веком уничтожила создававших ее людей, а значит и саму себя. Герои Седиа заплутали в жизни, свою тревогу и ощущение неудовлетворенности они заглушают алкоголем, работой, мишурой богатства «новых русских». Они не находят смысла жизни в городах, поскольку Москва по обе стороны «зеркала» в равной степени развращена — они могут найти его только в других людях. Юмор в «Секретной истории Москвы» практически отсутствует, что резко отличает роман Седиа от романов Булгакова или Геймана, с которыми его сравнивают. Также сюжет романа менее искусен, он то и дело тормозится для описаний невеселых деяний очередных персонажей. Книгу не слишком приятно читать, хотя она мудра и полна точных наблюдений»;
Павел Матушек советует не пропустить замечательную книгу итальянского писателя Дино Буццати «Знаменитое нашествие медведей на Сицилию» (Dino Buzzati “Słynny najazd niedźwiedzi na Sycylię”. Tłum. Magdalena I Jarosław Mikołajewscy/ “Czuły Barbarzyńca Press”, 2008); «Выдающийся итальянский писатель, драматург и журналист Дино Буццати обладал огромным литературным талантом. Но не только. Также он умел очень хорошо рисовать, и помимо прекрасных романов («Татарская пустыня») и новелл («Шестьдесят рассказов»), он оставил после себя и необыкновенные картины, потрясающие комические стихотворные произведения («Поэма в картинках»), а также иллюстрированные сказки, такие как, например, «Знаменитое нашествие медведей на Сицилию». Его проза отличается своеобразным, меланхоличным тоном, приправленным иронией, юмором, фантазией, а иногда и кафкианской невероятью. Некоторые из этих элементов можно найти и в «Знаменитом нашествии», но в целом оно отличается от его типичных произведений, поскольку на этот раз перед нами прежде всего универсальная сказка о медведях, в которой нет недостатка в забавных иллюстрациях, иронических аллюзиях, поучительные историях и рифмованных вставках. <…> История замечательная, местами смешная, местами трогательная, но всегда мудрая и неизменно привлекательная для читателей всех возрастов. Его тон чем-то напоминает тон известного романа Джорджа Оруэлла«Скотный двор», но здесь меньше горечи и больше веры в доброту человека, то есть медведя, хотя речь идет об одном и том же, ведь все знают, что медведь – это тоже человек»;
Войцех Хмеляж приветствует возвращение на польский книжный рынок замечательного польского писателя Марека Баранецкого со сборником «Голова Кассандры» (Marek Baraniecki “Głowa Kasandry”. “superNOWA”, 2008); «В потоке серой, бездарной, скучной, написанной левой рукой польской фантастики «Голова Кассандры» — глоток свежего воздуха, первоклассное произведение, настоящая литература, безупречно написанная, элегантно изложенная, хорошо скроенная и опасно близкая к совершенству. Заглавная «Голова Кассандры» ошеломляет и восхищает современного читателя так же, как и новелла 1983 года, когда текст был впервые опубликован в журнале «Fantastyka». Это написанное с невероятным размахом произведение, одно из лучших когда-либо созданных видений постнуклеарной действительности, и в то же время история о долге и одержимости. <…> Еще два рассказа “Karlgoro, godz.18.00” и “Wynajęty człowiek”, также классика жанра, твердая научная фантастика, написанная в лемовской традиции. Очень солидные и сильные тексты, оставляющие в голове приятный осадок, в чем-то подобный тому, который можно почувствовать на языке после выпитой порции изысканного бургундского вина -- доказательство того, что у нас имеется возможность попробовать что-то действительно хорошее»;
Иоанна Кулаковская весьма невысоко оценивает роман чешского писателя Франтишека Новотного «Долгий день Валхаллы» (František Novotny “Dlugi dzień Walhalli”, t 1-2. Tłum. Joanna Czaplińska. “Solaris”, 2007); «Утверждают, что “Новый день Валхаллы” признан лучшим НФ-романом в Чехии и Словакии. Откровенно говоря, это весьма странно, и вовсе не потому, что это скорее фэнтези, а потому, что содержание обеих томов можно резюмировать так: горсть хороших идей, но совершенно провальное исполнение»;
Ежи Стахович расценивает как «великий финал великого цикла» роман американского писателя Нила Стивенсона «Система мира» (Neal Stephenson “Ustrój świata”, t. 1, 2, 3. Tłum. Wojciech Szypuła. “Warszawa”, 2007-2008); «название одолжено у Ньютона – его “System of the World” был опубликован в 1728 году. Наглость? Ну да, но не беспричинная. Этот захватывающий сериал, исполненный множеством приключенческих сюжетных витков, свойственных романам XIX века, представляет собой также что-то вроде сборника эссе автора, увлеченного культурными изменениями эпохи. В «Системе мира» читатель получает достойное объединение обоих дискурсов, представленных в книге»;
Рафал Сливяк считает роман украинских писателей Марины и Сергея Дяченко “Vita nostra” (Marina I Siergiej Diaczenko “Vita nostra”. Tłum. Piotr Ogorzalek. “Solaris”, 2008) «романом-метафорой, интересно показывающим трудный путь к зрелости и самопознанию. Ввиду того, что роман не чурается натурализма и брутальности, он не предназначен для детей, в отличие от приключений юного волшебника, с которыми сравнивает его издатель»;
Михал Цетнаровский находит неудачной научно-популярную книгу физика и математика, профессора Джона Бэрроу «Книга бесконечности» (John D. Barrow “Księga nieskończoności”. Tłum. Tomasz Krzysztoń. “Prószyński I S-ka”, 2008); профессор, конечно, великий ученый, лауреат премии Темплтона, автор почти двух десятков научно-популярных книг и театрального сценария, но с этой книгой он определенно дал маху: скачет с темы на тему; высказывая какую-то мысль, завершает ее совершенно неубедительным выводом; слишком увлекается обширными рассуждениями;
Ежи Жимовский увлеченно пересказывает сюжет замечательного романа американской писательницы Наоми Новик «Империя Слоновой Кости» (Naomi Novik “Imperium Kości Słoniowej”. Tłum. Jan Pyka. “Rebis”, 2008), «герои которого отправляются в Африку, чтобы отыскать там лекарство от смертельно опасной болезни, угрожающей драконам. <…> В томе много чего происходит, хватает сюрпризов, писательница с первых же страниц погружает читателя в стремительное действие и повышает ставки»;
Рафал Сливяк хвалит ретроспективный авторский сборник рассказов английского писателя Брайана Олдисса «Момент затмения» (Brian W. Aldiss “Chwila zaćmienia”. “Solaris”, 2008), 31 текст которого отобрал специально для польского читателя сам писатель во время пребывания на НФ-фестивале в Нидице;
Павел Матушек представляет читателям роман британского писателя кашмирского происхождения Салмана Рушди «Флорентийская чародейка» (Salman Rushdie “Czarodziejka z Florencji”. Tłum. Jerzy Kozłowski. “Rebis”, 2008); «писатель выделяется не только тем, что начинал с фэнтези. Гораздо интереснее то, что он почти во все свои произведения включает необычные, фантастические темы». В результате книги его представляют собой «блестящую смесь фактов и вымысла, которую можно увидеть в его лучших романах, в том числе и во “Флорентийской чародейке”. <…> Это великолепное произведение, которое неустанно водит читателя за нос. На первый взгляд это исторический роман. Однако быстро оказывается, что это лишь верхний слой литературного торта. Под ним скрывается притча о силах, высвобождающих хорошо рассказанные истории, и похвала магии сознательной женственности, способной вызвать философский и воистину диверсионный резонанс» (стр. 73—78).
17. В рубрике «Felieton» напечатана статья Ярослава Гжендовича/Jarosław Grzędowicz “Jak odróżnić język literacki/Как отличить литературный язык”, в которой автор предлагает свои критерии для решения указанной проблемы (стр. 87).
18. В этой же рубрике в статье “Twoje życie jest ustawione/Твоя жизнь налажена”Лукаш Орбитовский/Łukasz Orbitowski рассказывает о фильме “Suspension” (реж. Алек Джолер и Этан Шафтель, США, 2008) и делится мыслями, навеянными его просмотром (стр. 92).
.
19. В списках бестселлеров за октябрь 2008 года из книг польских авторов находятся книги “Nikt” Магдалены Козак, “Lód” Яцека Дукая, “Oko jelenia. Drewniana Twierdza” Анджея Пилипюка (стр. 93).
облако тэгов
