Жан-Пьер Юбер/Jean-Pierre Hubert (1941 – 2006) – французский писатель НФ. Дебютировал в научной фантастике рассказом «Cautérisetion», напечатанном в антологии «Dédale 1» бельгийского издательства «Marabout» в 1975 году.
С тех пор опубликовал более полутора десятков романов и около сотни рассказов. Печатался также под несколькими коллективными псевдонимами (J. S. Tremens, Jean Viluber, Sacha Ali Aurelle, J. S. Viluber, Jean-Cristian Viluber).
Дважды получал основную премию французской научной фантастики (Grand Prix de l’Imaginarie): в 1982 году за рассказ «Gélatine» и в 1984 году за роман «Le Champ du rêveur». За указанный роман был отмечен в том же 1984 году также премией имени Рони-старшего (Rosny aîne). Лауреатом премии имени Рони-старшего становился, впрочем, еще трижды: в 1985 году – за рассказ «Pleine peau», в 1986 году за роман «Ombromanies» и в 1988 году – за рассказ «Roulette mousse».
Юбер писал также сценарии для радио- и телепостановок, был страстным любителем народной музыки, сам играл на некоторых музыкальных инструментах, в том числе на аккордеоне и флейте.
Войцех Ярос: А что в таком случае делать дебютанту?
Жан-Пьер Юбер: Публиковаться в фэнзинах. Я, впрочем, знаю только один – «Proxima». Он издается в Лилле, неплохо расходится, и его издатели вроде бы даже выплачивают гонорар авторам. Что касается остальных, не стоит ожидать от них ни денег, ни даже славы, поскольку все они испытывают огромные трудности с распространением тиражей.
Войцех Ярос: Стало быть, существует группа писателей, которые сделали себе имя, нашли признание у читателей, а с другой стороны – множество молодых сочинителей, которым добиться того же самого гораздо труднее, чем это было, например, десять лет назад?
Жан-Пьер Юбер: Да, именно так. Хотя из первой группы я выделил бы еще подгруппу авторов, пишущих исключительно для «Fleuve Noir». Я подчеркиваю – исключительно, потому что для этого издательства писали почти все французские профессиональные писатели НФ. Я уже говорил о требованиях, выдвигаемых «Fleuve Noir». Кто виноват в создании такой ситуации? На этот вопрос трудно ответить. Может быть, читатели, которые не желают покупать книги, издаваемые в более взыскательных коллекциях, может – издатели, избегающие риска. Я не знаю.
Безусловно, массовое творение в 1978 году разными издательствами серий и коллекций НФ было вызвано модой. Волна моды опала, серии закрылись. Выстояли лишь самые главные и, что интересно, вместе с тем самые старые из них – такие как «Anticipation» в «Fleuve Noir»; «Présence du Futur» в «Denoël»; «Ailleurs et Demain» в «Laffont»; или не имеющая серийного выделения научная фантастика в «J’ai lu». К сожалению, когда корабль пошел ко дну, в достигающую дна воронку втянуло и «Opta» -- единственное издательство, специализировавшееся на публикации научной фантастики, а также серии в издательствах «Casterman» и «Calmann -- Lévy». О них стоит пожалеть, потому там издавались ценные, старательно подобранные книги.
Войцех Ярос: Вы сказали, что читатель изменился, что писатель, если хочет добиться широкого распространения своей книги, вынужден опрощать свой язык, идти на поводу у неразвитого вкуса. В такой ситуации могут ли вообще пробиться к широкому французскому читателю более сложные тексты?
Жан-Пьер Юбер: Иногда могут. Простота ведь не равнозначна снижению качества. Чтобы к ней прийти, писателю обычно приходится промерять своими шагами очень длинную дорогу. Я знаком с одним молодым автором, пишущим для «Fleuve Noir» -- его зовут Марсель Пажель/Marsel Pagel, ему 26 лет. Он издал несколько интересных, очень темпераментных романов, отличающихся вместе с тем известной простотой.
При этом он так же, как и любой другой сочинитель, вынужден беречься, стараться не поддаваться искусу полностью подчиниться требованиям коллекции, в которой его публикуют. Это ведь только так кажется, что не имеет значения, что это даже нормально – выбрать модную тему, текст соответствующим образом пригладить, припудрить эротикой, приправить насилием. Если редакторы серии более требовательны, добавить чуточку раздумий, немного реминисценций, завуалированных отсылок… А потом вдруг видишь, что писатель идет куда-то не туда, не по той дороге, которую когда-то для себя выбрал, мимо тех тем, которые ему нравятся, которые он понимает, хочет развивать, углублять. То есть теряет все то, из чего складывается его индивидуальность. И, зная специфику «Fleuve Noir», это те ловушки, в которые мог бы попасться Пажель. Но пока что он, как мне кажется, умело лавирует между ними, торит правильную тропу. А на другом ее конце я вижу Андре Рюэллана/André Ruellan, который способен писать очень просто, потому что может иногда бывать чертовски сложным. В этом ведь и заключается искусство, профессиональное мастерство писателя.
Войцех Ярос: Так кому предназначают плоды своего творчества французские писатели НФ? Массовым читателям или гораздо более узкому кругу читателей с тонким вкусом?
Жан-Пьер Юбер: И тем и другим, хоть и редко одновременно. Получивший уже известность писатель НФ может рассчитывать во Франции на 10 –12 тысяч читателей или, скорее, покупателей его новой книги. У книг наиболее известных писателей, таких как Демют,
Клейн,
разойдется тираж около 15 тысяч экземпляров. Еще больше продастся книг Баржавеля, который принадлежит к еще предвоенному поколению и издается издавна.
Переводы американских «локомотивов» достигают уровня 30 – 40 тысяч экземпляров. А ведь есть еще кино, видео, где потребители исчисляются сотнями тысяч. То есть наблюдается огромный разрыв, хотя я также все чаще встречаюсь с явлением, которое меня смущает, а иногда и раздражает – смешиванием конвенций, носителей научной фантастики. Мне это не нравится, потому что я и в самом деле не понимаю, какое отношение к моему творчеству могут иметь ну пусть даже самые удачные научно-фантастические фильмы, поставленные в Голливуде. Мне кажется, что те, которых называют «массовыми читателям», все чаще вместо чтения книжек смотрят кино и особенно видео. Вероятно, спустя какое-то время, это приведет к такой ситуации, в которой из печатной научной фантастики выживет лишь та, что предназначается читателям, интересующимся интеллектуальными, литературными, провидческими аспектами такой прозы. И такая тенденция кажется мне вполне естественной. Не думаю, что надо сожалеть, что перемены следуют именно в этом направлении. Я и сам, впрочем, честно говоря, предпочитаю просмотр хорошего видеофильма прочтению абы как написанного романа. А хорошая литература сама себя защитит.
Сержа Брюссоло часто называют писателем видео. Он оперирует зрительными образами -- рисует, например, какую-то яркую ударную сцену, углубляет ее, очерчивает, тщательно подбирая слова, и вдруг смотришь – а на ее месте уже другой образ, другое настроение. Брюссоло за короткое время добился больших успехов, а затем споткнулся на извечной проблеме: хочет жить за счет сочинительства. Единственный способ – вступить в контакт с издательством «Fleuve Noir», которое может издать даже несколько романов одного и того же писателя в год, но ставит весьма жесткие условия. Сюжет должен быть острым, его развитие – динамичным, текст должен быть окрашен эротизмом и, прежде всего, насыщен насилием.
Ибо таковы вкусы массового читателя. Брюссоло издал во «Fleve Noir» несколько романов. Однако они, по сути, – лишь перепевы его ранее изданных книг, таких как «Portrait du diable en chapeau melon» или «Vue en couple d’une ville malade». Это все еще Брюссоло, но сильно разбавленный, нечто вроде нескольких капель виски на литр воды.
И вот его противоположность. Эммануэлю Жуанну 25 лет, он издал две книги в издательстве «Denoël», в том числе дебютный роман «Damiers imaginaries» (1982), и еще один роман в курируемой Жераром Клейном серии «Ailleurs et Denain» в издательстве «Laffont».
Можно сказать, что он вошел в научную фантастику через парадный вход. Это автор фантасмагорический и вместе с тем политический, тяготеющий к идее «поколения 1975». В отличие от Брюссоло, предпочитающего работать в одиночку, он старается сблизиться с другими писателями, охотно идет на соавторство в некоторых проектах.
Войцех Ярос: Писатели «поколения 1975» печатали романы, но прежде всего – в огромном количестве писали рассказы. Сейчас рассказов издается гораздо меньше. Почему так происходит? Ведь рассказ, казалось бы, это естественная форма литературного произведения для начинающего писателя.
Жан-Пьер Юбер: Причин несколько, но главных из них – две. Первую я обрисую на примере Даниэля Вальтера. Он хотел писать рассказы и до 1977 года, если не считать не слишком удавшейся попытки написать роман «Mais l’espace…mais le temps», то есть Даниэль на протяжении почти полного десятка лет писал исключительно рассказы.
А затем он убедился в том, что, впрочем, ни для кого тайной не было, что во Франции тебя будут считать второсортным сочинителем до тех самых пор, пока ты не издашь благосклонно принятый роман. Читатели, критики очень несправедливо оценивают творчество Вальтера. О существовании этого писателя знали, его рассказы хвалили, но ценить Вальтера стали только после выхода из печати романа «L’Epouvante», отмеченного Gran Prix французской НФ в 1979 году. А ведь роман этот вырос из рассказа «La canonniére Epouvante».
Вторая причина и, пожалуй, причина основная – драматическое и уже многолетнее отсутствие возможности публиковать рассказы. Их попросту негде печатать. Журнал «Fiction» превратился в жуткую помойку. Стряслось уже несколько скандалов, в том числе из-за мизерности авторских ставок в журнале. Это ведь ниже всякой критики – 100 франков за рассказ. Это же, считай, вообще ничего, но они там забирают себе все авторские права, а автор пикнуть даже не смеет.
Дошло до жесткой стычки директора журнала с авторами. Чтобы их наказать, этот господин принял решение вообще не публиковать больше в журнале рассказов отечественных авторов. Ситуация абсурдная, при этом в результате ее возникновения исчезла главная опора для молодых писателей, в качестве которой выступал этот ежемесячник.
«Univers» закрылся. Его место занял «Univers annuel», публикующий не более 2-3 рассказов французских авторов в год. На «Dedale» и даже еще шире – на издание научной фантастики в издательстве «Marabout», уже не приходится рассчитывать.
«Поколение 1975» сумело в значительной мере использовать тогдашнюю моду на издание антологий, сборников не публиковавшихся ранее текстов, концентрировавших разных авторов вокруг какой-то одной темы. Такие антологии издавали «Denoël», «Opta», «J’ai lu», «Presses Pocket», «Kesselring». Таким образом предоставляли возможность молодым, не известным авторам показать себя. Например, Брюссоло опубликовал свой первый рассказ в «Ici et Maitenant» издательства «Kesselring», я дебютировал рассказом в «Dédale 1» издательства «Marabout». Выходило также несколько прозинов. Я сам публиковался в «Horizons du Fantastique», «Science-Fiction Magazine». Но они все один за другим сыграли в ящик. Даже «Futurs», которым занимался Жерар Клейн. Считалось, что если у руля станут такие специалисты, как он и Филипп Кюрваль, журнал выживет. Однако после издания нескольких номеров журнал закрылся из-за трудностей с продажей. Как и в других случаях, те, кто хотели быстро заработать на издании научной фантастики, не понимали, с чем имеют дело. До них не доходило, что любителю НФ нужно дать время на то, чтобы он привык к журналу. Что лишь на четвертый–пятый год его издания он станет регулярно его покупать, даже если литературный уровень публикаций снизится. Поскольку ни один из журналов не приносил тут же после начала издания хоть сколько-нибудь заметный доход, их закрывали на третьем-четвертом номере. Цифра 7 – крайняя граница. И в конце концов осталось единственное серьезное периодическое издание -- в издательстве «Denoël». Это «Science-Fiction №…» -- далее следует цифра. Каждый из номеров посвящен одной теме, которую стараются трактовать широко и глубоко. Там всегда можно найти несколько французских рассказов, напечатанных вперемешку с американскими.
15. Пропущенный в обзоре материал. Это интервью, которое Войцех Ярос/Wojcech Jaros взял в 1985 году у французского писателя Жана-Пьера Юбера/Jean-Pierre Hubert.
Оно называется «Dobra SF obroni się sama/Хорошая НФ сама себя защитит».
Войцех Ярос: Жан-Пьер, критики зачастую зачисляют вас в ту группу писателей, в фантастике которых широко используются социально-политические мотивы. Вы согласны с этим?
Жан-Пьер Юбер: Если использовать определение «социально-политическая фантастика» в качестве ярлыка к тому, что я пишу, то не согласен. Такой ярлык мешает мне, потому что все ярлыки сами по себе и лживы, и правдивы в одно и то же время. Работая над книгой, я всегда поднимал в ней политические темы и буду делать это и дальше, хотя во Франции предпочитаю официально заявлять, что этим не занимаюсь, поскольку мода на политическую фантастику у нас уже прошла. При этом мне кажется, что такое навешивание ярлыков и на меня, и на других писателей возникает зачастую из-за того, что критики путают естественные тенденции во французской фантастике, всегда тяготевшей к рассмотрению политических и социологических проблем, с веяниями моды, которым сопутствует публикация книжных коллекций, серий НФ различными издательствами. Явление, называвшееся некогда французской "социально-политической школой" научной фантастики, было связано с созданием в издательстве «Kesselring» книжной коллекции «Ici et Maintenant». Это название --«Здесь и Cейчас» -- было своего рода боевым кличем у писавших для этой серии авторов.
Эти авторы взяли себе на вооружение изрядно упрощенные лозунги 1968 года – эпохи великой молодежной революции во Франции. Ну и стали писать воинственные вещи, выискивая и поражая непосредственные цели – сложная политическая ситуация, угроза атомной войны, окружающий нас и душащий все живое бетон, средства массовой информации, их власть над людьми, влияние на общество… Причем делали это неумело, путая написание литературных произведений с ведением политической или социальной борьбы.
Коллекция «Ici et Maintenant» в 1978 году прекратила свое существование из-за отсутствия читательского интереса к ней. Бернар Бланк/Bernar Blanc, который был составителем и редактором этой коллекции, попытался вести в ее традициях новую серию в издательстве «Encre». В этой серии вышли в свет шесть книг, но годом позже и она приказала долго жить. В это же время естественной или почти естественной смертью умерло нечто гораздо более важное – ежеквартальник «Univers», издававшийся в «J’ai lu» Ивом Фремионом, разделявшим честолюбивые стремления Бланка, но более, чем он, заботившимся о литературном качестве текстов.
В принципе журнал мог бы продержаться на рынке дольше, но когда волна моды сошла и количество читателей журнала снизилось с 40 до 20 тысяч, директор издательства, который до тех пор, пока тираж журнала неплохо расходился, не интересовался тем, что и под каким политическим соусом в нем подают, -- решил впервые почитать то, что он издает. И испытал немалое потрясение. С того момента дни журнала были сочтены.
Войцех Ярос: Сошла волна определенной моды. Но ведь это не равнозначно краху французской научной фантастики. Как развивались события далее?
Жан-Пьер Юбер: Часть писателей, особенно тех, которые были крепко связаны с тем направлением, о котором я рассказал, сошла со сцены. Кто-то из них переориентировался на детективы, кто-то – на исторические романы, третьи и вовсе подались в музыкальные критики. Из большой группы сочинителей на поле боя остались лишь те, кто действительно хотели писать научную фантастику и обладали хотя бы искрой литературного таланта.
Такие как Жоэль Вентребер/Joëlle Wintrebert,
Филипп Кузен/Philippe Cousin,
Патрис Дювик/Patrice Duvic,
Доминик Дуэ/Dominique Douay.
Наиболее известен из тех, кто все еще пишет фантастику, -- Жан-Пьер Андревон/Jean-Pierre Andrevon. Хотя он постарался устраниться от написания воинствующей научной фантастики в стиле Бернара Бланка, мне кажется, что из всех наших авторов именно он наиболее пропитан теми идеями, наиболее политизирован. Хотя его и трудно причислить к «поколению 1975».
Да, он навязал с ним связь в каком-то моменте, но ведь начал писать гораздо раньше. Так же как и Даниэль Вальтер/Daniel Walter. Так или иначе, все это – имена тех, кто уцелел после падения великой эпохи политизированной научной фантастики, в список авторов которой меня тоже иногда включают. После 1980 года все переменилось.
Войцех Ярос: И в чем же заключаются эти перемены?
Жан-Пьер Юбер: Нет какой-то одной темы или группы тем, объединяющей писателей. Каждый действует на свой страх и риск, делает то, что ему наиболее нравится. Можно сказать, что писатели НФ группируются сейчас по книжным коллекциям, для которых они пишут, а не по тематике. Ну и прежде всего следует сказать, что после 1980 года появились новые имена. Начало перемен возвестило, пожалуй, издание Филиппом Кюрвалем в 1978 году антологии «Futurs au présent».
В этой антологии содержалось семнадцать рассказов не известных или мало известных на тот момент авторов. В том числе Сержа Брюссоло/Serge Brussolo, Жан-Марка Линьи/Jean-Marc Ligny.
Примерно в это же время прозвучало также третье имя – Эммануэля Жуанна/Emmanuel Jouanne.
3. Под названием «Życie zelektryfikowane/Электрифицированная жизнь» в номере публикуются в переводе на польский язык КРИСТИНЫ и КШИШТОФА ПРУСКИХ/Krystyna i Krzysztof Pruscy фрагменты первой и второй глав книги французского писателя и художника Альбера Робиды/Albert Robida, которая в оригинале называется «La vie électrique» (1891).
На русский язык эту книгу впервые перевел под названием «Электрическая жизнь» В. РАНЦОВ в 1894 году. Карточка книги тут Биобиблиографии Альбера Робиды на ФАНТЛАБе пока еще нет, но кое-что можно почитать о нем в статье, лежащей здесь
4. Рассказ канадского писателя Гаэтана Брюлота/Gaétan Brulotte, который в оригинале называется «Les messagers de l’ascenseur/Записки в лифте» (1983, ант. «Dix contes et nouvelles fantastiques») перевели на польский язык под названием «Wieczór towarzyski/Вечеринка» КРИСТИНА и КШИШТОФ ПРУСКИЕ/Krystyna i Krzysztof Pruscy. Соседи предупредили запиской, приклеенной к зеркалу в лифте, что устраивают вечеринку и заранее попросили прощения за возможный шум. И вот сгустились сумерки. А затем и полночь наступила. А шума как не было, так и нет… На русский язык этот рассказ не переводился. И о Гаэтане Брюлоте ФАНТЛАБ, похоже, ничего не знает…
Гаэтан Брюлот/Gaétan Brulotte (род. 1945) – канадский писатель, драматург, литературный критик, ученый-филолог, преподаватель высшей школы. Изучал французскую и франкофонскую литературу в Университете имени Лаваля в Квебеке (Канада), защитил докторскую диссертацию в Парижском университете. Основная область научных интересов – франкоязычная (в особенности квебекская) литература и литература маргинальных жанров (в том числе эротика, научно-фантастическая новеллистика и новеллистика вообще).
Его критические статьи печатались во многих научных журналах и коллективных сборниках, в том числе во Франции: «Poétique», «Revue des Sciences Humaines», «Revue des Deux Mondes», «Travaux de littérature», «L'Arc», «Revue d'esthétique», «Médium», «Atelier du Roman»; в Великобритании: «Paragraph»;в Румынии: «Dialogues francophones»; в Новой Зеландии: «Otago French Notes»; в Канаде: «Etudes Littéraires», «Liberté», «XYZ», «Québec français», «Les Ecrits», «The University of Toronto Quarterly»; в США: «The Comparatist», «Etudes francophones», «The French Review», «Sites», «Stanford French and Italian Studie». Значительным успехом пользуются его монография «Oeuvres de chair. Figures du discours érotique» (1998), авторские сборники критических эссе «Les Cahiers de Limentinus. Lectures fin de siècle» (1998), «La Chambre des lucidités» (2003), биография известного канадского художника «L'Univers de Jean Paul Lemieux» (1996). Вместе с английским коллегой (переводчиком, кстати, произведений маркиза де Сада) подготовил и издал по сути дела пионерскую «Encyclopedia of Erotic Literature» (в двух томах, New York: Routledge, 2006),
опубликовал также интереснейшее исследование (с охватом около 150 лет) франкоязычной квебекской новеллистики «La Nouvelle québécouse». Участвовал в работе более 200 отечественных и международных научных конференций. Преподавал французскую и франкофонскую литературу во многих университетах Канады, Франции и США. В настоящее время работает в Университете Южной Флориды (Тампа, США).
Как беллетрист опубликовал роман «L'Emprise/Превосходство» (1979), пять сборников рассказов (часть которых может быть отнесена к широко понятой фантастике): «Le Surveillant/Неожиданный посетитель» (1982), «Ce qui nous tient», «Epreuves/Испытания», «La Vie de biais/Жизнь наперекос», «La contagion du réel» (2014), а также пьесу «Le Client».
Брюлот – лауреат пятнадцати литературных премий, его рассказы переводились на английский, итальянский, испанский, немецкий, сербский, румынский, венгерский и тамильский языки, включены в три с лишним десятка антологий, широко публиковались в отечественной и иностранной периодической печати, в том числе в журналах «Cleo» (Австралия), «Châtelaine» (Канада), «Brèves» (Франция), «Puerto del Sol» (США), «Les Cahiers du Ru» (Италия), «Steaua» (Румыния), «Knjizevne Novine» (Югославия), «Magyar Naplozi»(Венгрия).
облако тэгов
