Хоруженко Т.И. Принудительное счастье космической колонизации: советский проект в научной фантастике // Quaestio Rossica (Издательство Уральского университета), 2019, том 7, №3, с. 761-775.

цитата

Советская научная фантастика, будучи связана с идеями обновления, затрагивала тему космоса и контакта землян с иными цивилизациями. К 1960-м гг. в ней зародилась идея о помощи землян иным цивилизациям в достижении нового уровня жизни. В советской фантастике формируется модель принудительного счастья, которая хорошо вписывается в утопические векторы советской культуры. Внимание исследователя обращено на популярный в свое время, но малоизученный роман уральского писателя Исая Давыдова «Я вернусь через 1000 лет» (1969) как авторское проектирование способов осчастливить человека. Идея «принудительного счастья» проверяется в романе дважды: через построение идеального общества молодых людей на Земле и функционирование подобного общества на другой планете, а также через попытку контакта с дикарями. В итоге выясняется, что идеальное общество построить сложно, а дикари не нуждаются в дополнительной помощи со стороны землян. Роман Исая Давыдова рассматривается в контексте советских научно-фантастических романов, повествующих о контактах землян с иными цивилизациями, начиная с «Аэлиты» А. Толстого и заканчивая «прогрессорским» циклом А. и Б. Стругацких. Утопизм идеи прогрессорства, развенчиваемый в романах и повестях Стругацких, у Исая Давыдова восхваляется и доводится до логического завершения в продолжении романа (2013), где автор показывает, как дикари оказываются успешно цивилизованными. Автор статьи приходит к выводу, что идея прогрессорства важна для советской фантастики в целом, а не только для творчества Стругацких, в контексте которого она чаще всего рассматривается. В романе Давыдова герои ощущают себя в статусе богов для дикарей, но не тяготятся этим, в отличие от героев Стругацких. В этом кроется одна из особенностей советского научно-фантастического романа: «обычные» герои становятся равны богам и вступают в борьбу с самим временем, чтобы организовать всей Галактике светлое будущее.

Ключевые слова: советская научная фантастика, Исай Давыдов, Алексей Толстой, братья Стругацкие, модели принудительного счастья, эксперимент над историей.

с. 772:

Тип прогрессора оказался чрезвычайно востребован отечественной культурой. И И. Кукулин, и М. Липовецкий приходят к выводу, что можно говорить о колоссальном влиянии этой модели на сегодняшнее общество: «прогрессор никуда не исчезал, давно превратившись в других областях культуры из литературного персонажа в доминантную модель самосознания позднесоветской и постсоветской интеллигенции» [Липовецкий М. Еще раз о комплексе прогрессора // Неприкосновенный запас, 2015, №1(99)]. И если Стругацкие в конце концов в идее насильственного счастья, несомого землянином-коммунистом людям, разочаровались, то их коллеги по перу продолжали (или продолжают, как показывает пример И. Давыдова) верить в возможность подобного сценария. За всей деятельностью землян, таким образом, стоит идея того, что они приносят счастье, а также культуру, защиту и знания другим цивилизациям. Однако этот глобальный опыт далеко не всегда оказывается безболезненным, что и доказывает роман уральского писателя.

Хоруженко Татьяна Игоревна — кандидат филологических наук, доцент кафедры русской и зарубежной литературы, Уральский федеральный университет, Екатеринбург

Иван Охлобыстин. В детстве я хотел стать волшебником. Беседовал Владислав Толстов // Петербургский дневник, 2020, №185 от 13 октября, с. 16.

Известный артист осваивает новое амплуа — литературное. Вышла новая книга Ивана Охлобыстина «Дом Солнца». В ней две очень разные повести, объединённые темой советского прошлого. Может ли актер претендовать на достойное место в ряду современных российских писателей? Отвечает сам автор.

— Когда у вас находится время писать, учитывая вашу занятость на съёмках? За три года выходит уже седьмая ваша книга — после «Запаха фиалки», «Улисса», «Записок упрямого человека», «Небылиц и дум», «Песен созвездия Гончих Псов» и «Магнификуса II». Даже Бальзак не работал с такой производительностью.

— Пишу я в перерывах между съёмками и во время коротких отпусков, когда они случаются. А вообще должен признаться, что мои писательские успехи в немалой степени заслуга моего редактора Игоря Воеводина. В свое время он убедил меня сесть за написание первой книги и постоянно вдохновляет на такой интенсивный труд. И справедливости ради надо сказать, что из книг, которые вы перечислили, только три — «Улисс», «Запах фиалки» и «Дом Солнца» — являются оригинальными. Остальные составлены из текстов, которые я писал в разные годы.

— «Дом Солнца» обращен к советской эпохе — в ностальгически-романтическом ключе или антиутопическом, как в повести «СССЭР». Сейчас многие писатели стали возвращаться к советскому прошлому, переосмыслять его. Советский Союз на глазах превращается в такую «новую Атлантиду». Лично вам очень хочется обратно в СССР?

— Будет неправдой сказать, что мне хочется в настоящий Советский Союз. Скорее, мне хочется вернуться в ту страну, где я вырос, где я был ребёнком. И у меня было счастливое советское детство. Я думаю, интерес нынешних писателей к советскому прошлому — это такая ностальгия по жизни в обществе, которая подчинена определённой, но недостижимой цели, какой для советских людей был коммунизм, светлое будущее. Люди жили мечтой о грандиозном будущем, в котором мы построим первое в мире справедливое общество, где не будет своих и чужих, а наши дети полетят колонизировать Марс. Советская жизнь при всех её бесспорных минусах давала возможность жить ради такой цели, за которую не жалко отдать жизнь.

Сегодня, увы, таких целей нет. Мы живём в обществе, где единственным маяком является личное потребление, комфорт, жизненный успех, а это чушь. И мы чувствуем, что это какие-то неправильные цели, и завидуем советским людям, у которых были правильные.

И вообще, я бы хотел, чтобы вы помнили: любовь — главное в жизни человека.

Но любовь, как и подвиг, как и вера, — далеко не комфортные понятия, с ними трудно жить.

— Читаете ли вы кого-то из современных российских писателей? Если бы вам доверили составить школьную программу обязательного чтения, какие книги туда включили бы?

— Я много читаю. И слава богу, современная отечественная литература за последние годы обогатилась замечательными книгами, отличными писателями. Это Евгений Водолазкин, Захар Прилепин, Михаил Елизаров, Владимир Шаров — к сожалению, ушедший от нас недавно.

Парадокс я вижу в том, что именно в эпоху, которая отличается художественным вакуумом, массмедийной порнографией всех калибров, появляют¬ся такие отличные писатели.

Это даёт мне надежду, что люди останутся людьми, и в России слова «я люблю тебя» будут ассоциироваться не только с рекламой шоколадок.

— Вы написали пьесу для Михаила Ефремова. Общаетесь ли с ним сейчас?

— Конечно, общаюсь. Михаил мой друг, крёстный моей старшей до-чери, я никогда не откажусь от него, хотя могу и не соглашаться с его гражданской позицией. Он — моя семья, и это несравнимо важнее любых политических пристрастий. Эти пристрастия преходящи, а семья навсегда. И вообще: среди прочего я учу детей, что всё тлен, кроме Бога и семьи, что счастлив только благодарный, что Истина и Любовь — это глаголы, а не существительные. Они живые. У них не может быть законченной формы. Раньше было истиной, что человек не может летать, а он летает. В самолетах, но летает ведь! В юности любовь у нас ассоциируется со страстью, в зрелости — с единомыслием, в старости — с жертвенной преданностью.

— Вы озвучивали роль почтальона Печкина в новом сериале «Простоквашино». А кого ещё из героев советских мультиков хотели бы озвучить?

— Да кого угодно! Озвучивать мультфильмы — это всегда огромная радость и большая честь для меня. Ведь даже гениальных писателей не счесть, а сказочников по пальцам можно пересчитать. А гениальный мультфильм — это прежде всего прекрасная сказка. В детстве я сам хотел стать волшебником. Правда, потом понял, что жизнь уже чудо и вмешиваться в него, даже из самых луч¬ших побуждений, эгоистично, глупо и даже преступно. Чаще всего люди сами не знают, чего хотят, а если и думают, что знают, — обычно заблуждаются. Недаром есть поговорка: бойся своих желаний.

— Скучаете ли по «Интернам»?

— Очень скучаю. Но только не по самому сериалу, а по шести годам напряженной работы в окружении замечательных и профессиональных людей — режиссёров, актёров, художников. В нашем мире это объединяется под прозаическим названием «цех», но это была великая проза! Общие победы и общая усталость, общие надежды и разочарования. Я уверен, что именно это и стало одной из составляющих успеха «Интернов». Люди по другую сторону экрана чувствовали, что сериал создавался на эмоциональном подъёме, что за придуманными ситуациями кипела настоящая жизнь. И поэтому «Интернов» так любят до сих пор. Я и сам их люблю.

Стать режиссёром или актёром Охлобыстин решил в школе, после того как посмотрел фильм «Обыкновенное чудо» Марка Захарова. Подростка впечатлил монолог волшебника в исполнении Олега Янковского.

(с) Петербургский дневник

(с) Лена М.

Прекрасная романтическая эпоха жестоких политических противоречий

Леонид Доброхотов, доктор философских наук, профессор МГУ. Испытание оттепелью // Литературная газета, 2020, №8 от 26 февраля — 3 марта, с. 22.

В мучительном поиске причин произошедшего со страной в декабре 1991 года неизбежно возвращаешься к почти фольклорной, гротескной фигуре Никиты Хрущёва. В надгробном памятнике Эрнста Неизвестного – бронзовая голова в обрамлении контрастных белых и чёрных плит – точно схвачена противоречивость образа. Его дополняет и новая книга Евгения Спицына под названием «Хрущёвская слякоть».

Я эту формулу принял, хотя и не всецело. Мои молодые годы пришлись на оттепель, помню радостное чувство обновления, уверенности в будущем страны. Яркие приметы эпохи: «Весна на Заречной улице», Гагарин, Всемирный фестиваль, стихи у памятника Маяковскому. А ещё – продуманная система науки, образования, медицины. И казавшиеся тогда прорывом хрущёвские домовые кухни, магазины самообслуживания – тоже своего рода символы обновления.

В 1961 году Хрущёв нас уверил, что нынешнее поколение советских людей будет жить при коммунизме. И большинство народа ему поверило. Коммунизм казался людям русской сказкой, которая вот-вот станет былью. Счастье чудилось за поворотом. Но уже в 1962 году в Новочеркасске расстреляли рабочих, восставших из-за тяжёлых условий на производстве и жизненных трудностей. В это время в Москве (что же говорить о других городах) из магазинов исчез даже хлеб. Помню, как моя мама пекла лепёшки из муки, которую мы получали по карточкам в подвале нашего дома на Неглинке. (Сталин их отменил ещё в 1947 году, при нём после войны ежегодно снижались цены).

Когда в 1964 году Никиту сняли с должности, кажется, ни один колхозник, пролетарий или интеллигент не пожалел.

Раскрытием этого парадокса и занялся Е. Спицын. Его научное и при этом увлекательное исследование позволяет разобраться во многих противоречиях эпохи. Главное, как мне представляется, – это противоречие между прогрессивным, эффективным социальным строем, огромным материальным и духовным заделом, оставленным в наследство сталинской эпохой, и с другой стороны – дефектная организация политической власти. В результате во главе страны и оказался полуграмотный и при этом до предела амбициозный авантюрист. И по сути, его доклад на ХХ съезде КПСС стал актом предательства огромного общенародного дела.

Да, Сталин был жёстким, нередко жестоким, но рачительным хозяином. И его не случайно называли «отцом народов». Хрущёв оказался расточителем отцовского наследства. В этом смысле его правление и оказалась провальным, «слякотным». Позитивно работала сама система, социальный строй, но не он.

Книга Е. Спицына основана на огромном массиве отечественной и иностранной литературы, разнообразной по взглядам и оценкам. Подкупает подход автора к анализу этой насыщенной кричащими противоречиями эпохи. Думаю, Е. Спицын следовал совету Карамзина: историк должен ликовать и горевать со своим народом, грустить по поводу неприятного и позорного в прошлом, радоваться по случаю побед. Время правления Хрущёва было до предела насыщено и тем и другим.

В книге показано, с какой самоотверженностью, какими темпами народ после 1953 года восстанавливал народное хозяйство, создавал мощнейшую промышленную, оборонную, социальную базу будущей сверхдержавы. Из книги, например, узнаём: в 5-й пятилетке (1951–1955) темпы роста советской экономики превышали показатели США, Великобритании, Японии, Западной Германии. То же касалось объёмов производства электроэнергии, проката чёрных металлов, и даже тканей, обуви, радиоприёмников...

Но уже в 6–7-ю пятилетки планы хронически не выполняются. Причина – безумные хрущёвские «инициативы», реорганизации, шараханья, «кадровые революции». И всё это – вместо назревших реформ в руководстве экономикой, продуманного стратегического разворота. (И как тут не вспомнить Горбачёва, во многом повторившего опыт Хрущёва!)

Перевернув последнюю страницу книги, я снова задумался, стоило ли называть всю эпоху, связанную с именем Хрущёва, «слякотью». Всё-таки в моей душе и памяти (по ассоциации с явлениями природы) то время осталось временем радуги, сменившейся ненастьем. Но автор, конечно, волен решать сам.

(с) Литературная газета

Евгений Спицын

Хрущёвская слякоть. Советская держава в 1953-1964

[История]

М.: Концептул, 2019.

608 с. Пер. 10 000 экз. 5-907172-63-0

Элеонора Иоффе

Линия Маннергейма. Письма и документы, тайны и открытия

Оформление облодки Вадима Обласова

СПб: Пушкинский фонд, 2017.

432+32 с. Пер. 60X90/16 2000 экз. 5-9907582-7-8

цитата

Густав Маннергейм — одна из самых сложных и драматических фигур в политике XX века: отпрыск обедневшего шведского рода, гвардеец, прожигавший жизнь в Петербурге, путешественник-разведчик, проникший в таинственные районы Азии, боевой генерал, сражавшийся с японцами и немцами, лидер Белого движения в Финляндии, жестоко подавивший красных финнов, полководец, противостоявший мощи Красной армии, вступивший в союз с Гитлером, но отказавшийся штурмовать Ленинград...

Биография составленная на огромном архивном материале, открывает нового Маннергейма.

От автора 5

Предисловие. Финский медный всадник 9

Глава первая. Потерянный рай 11

Глава вторая. "Рыцарская гвардия" 44

Глава третья. Ма-да-хан 74

Глава четвертая. "Витязь скандинавский" 104

Глава пятая. Кровавая баня 151

Глава шестая. Ни бог, ни царь и ни герой 187

Глава седьмая. Свой среди чужих — чужой среди своих 228

Глава восьмая. Со щитом или на щите? 279

Глава девятая. Продолжение войны: "война-продолжение" 318

Глава десятая. "Пейзаж после битвы" 367

Приложения 394

Леонид Юзефович:

цитата

Интереснейшие сведения подобраны с замечательным вкусом и тактом… Большое впечатление произвел на меня и сам тон книги — очень спокойный, что нечасто встречается в наше время всеобщей запальчивости.

Достоинство автора всегда проявляется в интонации, а здесь авторская интонация, по-моему, безупречна. Высший пилотаж — уметь высказать важное, не прибегая к оценкам.

Туомо Олкконен, историк:

цитата

Хорошо и увлекательно написанная биография. Автор проделал масштабную работу, создав многогранный образ знаменитого государственного деятеля.

Сампо Ахто, полковник Генерального штаба, военный историк:

цитата

...Из всех попыток рассмотреть, каким был человек, скрывавшийся под маршальским мундиром, эта, несомненно, самая удачная... Книга Элеоноры Иоффе отныне будет принадлежать к важнейшей группе исследований биографии Маннергейма. Я рад, что имею возможность сказать об этом всем, кто интересуется темой.

Барышников В.Н. К вопросу о ксенофобии: была ли советско-финляндская война 1939-1940 гг. «войной Эркко»? // СПб: Изд-во Санкт-Петербургского университета, 2011. Труды кафедры истории нового и новейшего времени, том 7, с. 61-72.

цитата

В статье рассматриваются субъективные обстоятельства причин возникновения советско-финляндской войны 1939−1940 гг. Особое место в работе уделено рассмотрению роли министра иностранных дел Финляндии Э. Эркко в принятии судьбоносных для своей страны решений осенью 1939 г.

Ключевые слова: советско-финляндские отношения, «зимняя война», ксенофобия, национализм, русофобия

с. 61:

цитата

После окончания т.н. «зимней войны» прежний президент Финляндии Ю. К. Паасикиви назвал ее, войной министра иностранных дел того периода – Э. Эркко [Brotherus H. Eljas Erkko, legenda ja elaessaan. Porvoo; Hels., 1973, s. 131]. Сейчас это является достаточно удивительным, поскольку в современных представлениях отечественной и зарубежной общественности глубоко утвердилось мнение, что на самом деле советско-финляндская война является, прежде всего, войной И. В. Сталина. Однако столь экстравагантное утверждение весьма известного финского государственного деятеля, который накануне возникновения этой войны сам лично вел переговоры в Москве, требует все же внимательного к данному заявлению отношения.

с. 70-71:

цитата

Эркко откровенно и недолюбливал соседнюю страну и одновременно недооценивал Советский Союз, считая его опасным и одновременно крайне слабым государством. Особенно хорошо это было заметно, когда со страниц принадлежащей ему газеты «Хельсингин Саномат» была в 1937-1938 гг. развернута компания с пропагандой военной слабости СССР. Он был также вполне удовлетворен провалом попытки нормализации Финляндией своих отношений с Москвой в 1937 г. Советских лидеров Эркко также воспринимал крайне критично. В частности, В. М. Молотова он ехидно называл «ботаником, с которым невозможно договориться» [Brotherus H. Eljas Erkko, legenda ja elaessaan. Porvoo; Hels., 1973, s. 212].

Но самым выразительным в этом отношении были дневниковые записи самого Э. Эркко. В них он весьма откровенно изложил свою позицию в момент срыва советско-финляндских переговоров в Москве. Он записал, что готов отказаться от всего, «чтобы спасти страну от войны». Но далее он добавил, что «я не могу отступить принципов» [Manninen O., Salokangas R. Eljas Erkko. Vaikenematon valtiomahti, s. 278]. И в этом, как раз, и находится квинтэссенция того, что в конечном итоге привело Финлян-дию к войне. В этом, очевидно, также можно еще увидеть ответ почему Паасикиви «зимнюю войну» назвал «войной Эркко» и почему советские инициативы в конце 30-х годов не получили поддержки с финской стороны, оказавшись, в конечном счете, полностью бесплодными.

Владимир Николаевич Барышников — дин, заведующий кафедрой истории нового и новейшего времени Санкт-Петербургского университета. Автор более полутора сотен научных работ, изданных в России, Финляндии, Польше, Норвегии, Германии, Англии, США. Ведущий отечественный специалист по Суоми и вокруг неё, в том числе по советско-финляндским отношениям и «зимней войне».