облако тэгов
Как-то так незаметно параллельно с бумажной литературой за прошедшие пару месяцев прочитал/прослушал пару книг в аудиоварианте в исполнении все того же любимого Вячеслава Герасимова. Одной из них стал роман <НРЗБ> Гандлевского. Роман относится к реализму, поэтому ярым фантастоманам можно дальнейшее не читать.
Роман "НРЗБ" произвел на меня двоякое впечатление: с одной стороны — в некоторые мгновения я буквально спохватывался "ах, чертовски хорошо написано! просто удивительно хорошо", с другой — общее впечатление по окончании: роман невнятен, сюжет невнятен, НеРаЗБорчив. Хотя, возможно, именно этого эффекта автор и добивался, одобрить я подобное не могу.
Итак, "Обломов" по постсоветски. Сюжет непрост: в семидесятые годы когда солнце СССР неумолимо клонится к своему закату главный персонаж "НРЗБ" — Лев Криворотов, начинающий поэт, — посещает собрания некоего литературного кружка, где, собственно, и завязываются в тугой узел судьбы героев произведения. Кроме Льва Криворотова в кружке есть еще один успешный молодой поэт — Никита, — который, будучи другом главного героя (?), так или иначе всегда оказывается его соперником — и в поэтическом, и в личном вопросах, отчего часто вызывает зависть у Криворотова.
На первом витке завязываются судьбы юного ЛК и Арины — взрослой женщины, которая становится его любовницей и первой духовной наставницей — критиком его стихов, его поддержкой и показателем его неожиданно возросшего статуса. Она-то и знакомит ЛК со стихами опального поэта Чиграшова.
На исходе отношений Криворотова и Арины, когда женщина героя порядком утомила да еще и огорошила беременностью, новым витком оказывается появление на собрании кружка друга Никиты со своей молодой подругой — Анной, которая и станет пылкой страстью героя. Жизнь Криворотова усугубляется ревностью Арины и соперничеством с Никитой, а также непонятной холодностью Анны.
Третьим витком оказывается появление в кружке самого Чиграшова, перед которым Криворотов испытывает благоговейный трепет. Не по собственной воле Чиграшов становится духовным наставником и старшим товарищем Криворотова, который, по собственному сравнению, оказывается между двумя "страстями" — Анной и Чиграшовым.
Четвертым витком оказывается выпущенный альманах подпольных стихов, куда вошли произведения Чиграшова, Криворотова, Никиты и других членов кружка. В этот же момент ЛК вынужден уехать на заработки, поскольку собственные его родители со скандалом разошлись, и он с матерью оказался в бедственном положении. ЛК возвращается, но вместо радужных перспектив воссоединения с Анной и начала новой жизни, его встречает самоубийство Чиграшова, пристальное внимание "органов" к кружку и соучастникам злополучного альманаха. Анна исчезает из его жизни, — Никита и здесь оказывается первым.
Эта событийная канва "давно минувших лет" нарезана подобно паззлу и старательно перемешана, а кроме того, в нее добавлена "современная" действительность: Криворотов не стал великим поэтом и обеспечивает свою жизнь тем, что пишет статьи и публикует сборники незаслуженно забытого и поруганного властями поэта Чиграшова. Итог: Криворотов — автор и действующее лицо собственного романа-воспоминания мается своей никчемностью и ущербностью.
Минусы романа: его "неразборчивость". Старательное перемешивание событий приводит к тому, что некоторые ниточки по крайней мере мне было трудно восстановить — например, по какой причине Криворотова вызывают к следователю, где состоится почти "политический" разговор? А также мешанина эта создает естественные трудности для восстановления истинной последовательности цепочек событий.
Во-вторых, непроста и форма повествования, переполненного многочисленными аллюзиями и цитатами:
цитатаПерсонажи Гандлевского все время кивают на те или иные реальные фигуры русской неподцензурной поэзии 70-х. Разумеется, я — в силу, увы, принадлежности к совсем другому поколению — опознаю лишь малую долю отсылок. Руководитель полуофициального лито Отто Адамсон — карлик, видимо, вслед за Симоном Бернштейном (и тот тоже умер в больнице). В истории Виктора Чиграшова то мелькнет что-то от Леонида Черткова (отсидка в конце 50-х), то от Евгения Харитонова (умершего сразу после того, как появление альманаха неподцензурных авторов “Каталог” повлекло за собой неприятности с КГБ), а вскользь описанный конфликт перестроечных лет вокруг его творческого наследия недвусмысленно напоминает конфликт вокруг наследия Леонида Губанова... И только от отождествления кого-либо из персонажей с неподцензурным поэтом 70—80-х Сергеем Гандлевским автор романа стремится зачураться, заставляя участников альманаха отказаться от названия “Московское время”, которое уже занято другой компанией литераторов.(с) Дмитрий Кузьмин, О нелюбви и неловкости, Рецензия на роман Сергея Гандлевского "<НРЗБ>"
Эта "элитарность" сразу ориентирует роман на узкий круг читателей.
Третьим минусом романа можно назвать неразборчивость отношения автора к своему персонажу, а точнее почти определенное негативное к нему отношение: автор не любит своего героя, а потому и читателю не слишком хочется ему сопереживать, сочувствовать. А, учитывая параллели в образах трех основных персонажей — Льва Криворотова, Чиграшова и Никиты, — отчего можно утверждать, что эта троица — ипостаси одного персонажа, — то подобный негатив распространяется на всех героев романа.
Итог. Роман будет интересен (с поправкой "возможно") молодым писателям, начинающим поэтам, филологам, т.е. людям непосредственно связанным с целевой средой романа. Однако, рекомендовать к прочтению я его не могу. Да, я прослушал его не без интереса и почерпнул кое-что о писательском труде, но утверждать, что я многое бы потерял без него — тоже не могу. Т.е. роман однозначно не относится к категории must read. Кроме того, читай я НРЗБ в бумаге нет гарантий, что я не бросил бы его на одном из переходов от воспоминаний к плачевной реальности Криворотова, а потому, как вариант, могу предложить ознакомиться с романом подобно мне — в исполнении замечательного чтеца Вячеслва Герасимова.
