Произведения Урсулы Ле Гуин разнообразны по своей тематике и жанровым характеристикам. Прекрасный рассказчик, препаратор душевных порывов и социальный аналитик, она с легкостью создавала многочисленные фантастические миры. Почти десяток авторских циклов зафиксировано в авторской библиографии Ле Гуин на сайте «Лаборатория Фантастики». Однако существует еще один, неканонический условный цикл, отдельные произведения которого формально никак не объединены. У них нет общей истории, персонажей или даже вселенной. Речь идет об «анархической трилогии» — романах «Обделенные» (1974), «Глаз цапли» (1978) и «Всегда возвращаясь домой» (1985). Последнее произведение — нечто среднее между антропологическим исследованием, этнографическими очерками и записями фольклора вымышленного племени. Структура книги довольно необычна. Основная сюжетная канва романа не занимает положенного ей центрального места – это всего лишь три небольших фрагмента, разделенные обширными текстами о народе кеш, а также смутные упоминания об истории главной героини в других частях произведения.
Итак, попробуем провести сеанс глубокого погружения в мир романа «Всегда возвращаясь домой», попутно делая заметки на полях об аллюзиях, рефлексиях и исторических параллелях. Эта книга – прекрасный материал для анализа литературного критика; ее форма и содержание полны всевозможных архетипов, ярких образов, оригинальных концепций и поражающих идей. Образовавшаяся из пазлов-признаков очень разных исторических народов и культурных типов структура совершенно невообразима и неосуществима в реальности, однако довольно органична на страницах литературного произведения. Центральной же осью книги служат анархо-примитивизм и анархо-экологизм.
С чего все начинается? С конца света. Из скупых строк читатель узнает о ядерной катастрофе на территории современных США. Тысячи лет спустя радиоактивное загрязнение и технологические отходы уже не так губительны для экосистемы и остатков человечества. Этот постапокалипсис в целом не похож на своих литературных собратьев со страниц многочисленных книжек-страшилок. Жизнь на руинах былой цивилизации являет собой искупление и очищение. Глобализм и погоня за прибылью уже не диктуют правила игры. Как живут в остальном мире (и живут ли вообще) не известно, но люди в Долине Реки На* в Северной Калифорнии кардинально изменили сами основы своего существования. Индустрия и высокие технологии сменились сельским хозяйством и собирательством, большие города уступили место «городам», где все друг друга знают.
Поверхностное знакомство с народом кеш может вызвать ассоциации с архетипом благородного дикаря, живущего в Золотом веке. Однако не все так просто. Чисто внешние признаки этого социума не всегда соответствуют родоплеменному строю. Несмотря на наличие Домов, члены которых считались родственниками, существуют союзы, общества и цехи (явная отсылка к Средневековью). Остались и более знакомые нам поезда, электричество, театры, цирки, библиотеки, архивы. Артефакты былых времен — кибернетический центр Столица Разума и ПОИ – пункты обмена информацией, нечто вроде точек доступа к супермощной автоматической сети, простирающейся далеко за пределы Земли. Высочайшим мастерством считается умение извлекать информацию из ПОИ. С другой стороны, имеются лесные, одичавшие, совсем оторвавшиеся от социума люди.
Кто стал основой нового порядка? Те, кого не хотели замечать до конца света:
цитата
В ваши дни, когда слово написано было, В ваши дни, когда все вокруг топливом стало, В ваши дни, когда земля под домами скрылась, Мы тоже среди вас были.
Тихие, точно слово, которое прошептали, Неясные, как свет уголька под золою, Бесплотные, точно тайная мысль о доме, Мы все же среди вас были:
Голодные, Бесправные люди, В вашем мире, подходя все ближе и ближе К миру, что станет нашим.
Когда же конец наступил ваш и слова все были забыты, Когда же конец наступил ваш и костры все уже догорели, Когда же конец наступил ваш и в доме рухнули стены, Мы все же среди вас были:
Дети мы, Ваши дети, Умирали мы вашею смертью, чтоб подойти еще ближе, Чтобы войти прямо в мир наш, чтобы на свет родиться.
Мы песчинками были на побережье вашего моря, Камнями в очагах ваших. Нас вы не узнавали.
Однако память про предков практически стерлась. Сохранились лишь какие-то глухие отголоски эпохи, в которой все ходили с глазами на лопатках или с головами, повернутыми назад. Те древние люди жили в больших муравейниках и из-за того, что их глаза смотрели не в ту сторону, не замечали творимое зло. Они ели отравленную пищу и сами отравляли все вокруг. Эти люди были больны. Они носили на себе проклятие, болезнь Человека. Легенда о Маленьком Человеке гласит:
цитата
Он срубал под корень каждое увиденное им деревце, убивал каждого зверя и непрерывно воевал со всеми народами. Он сделал себе такие ружья, из которых можно было убивать даже мух, и пули, которыми можно было застрелить блоху. Он боялся гор и заставил болота размыть горы и сделать их более плоскими. Он боялся долин и заставил ручьи и реки затопить их. Он боялся травы, сжигал ее и рассыпал камни там, где она росла. Он ужасно боялся воды, которая обладала непокорным и независимым нравом, и попытался всю ее уничтожить: закапывал ключи, перегораживал плотинами реки, хоронил воду в колодцах. Но если пьешь, то и мочишься. Вода все равно возвращалась обратно. Пустыня, конечно, растет, но растет и море. И тогда Маленький Человек отравил море. И вся рыба в нем умерла.
Чтобы не заболеть болезнью Человека, Второй и Третий Дома предостерегают от чрезмерного рвения в земледелии. Ведь излишки – путь к разрушению общины. Все эти люди не знают иерархии, не понимают смысла накопительства. Торговля с окружающими племенами существует в форме бартерного обмена. Богат тот, кто отдает. Чем больше ты отдаешь в общественные запасы – тем более ты авторитетен и уважаем:
цитата
То, что человек сделал сам или выиграл, или то, что принадлежит ему, как члену семьи, для жителей Долины является собственностью этого человека; однако человек этот сам принадлежит определенному Дому, семье, городу, народу. Благосостояние состоит, таким образом, не в наличии вещей, а в деянии: в акте дарения, отдачи.
Стихотворения, написанные поэтами, являются их собственностью, но то или иное стихотворение по-настоящему и не существует до тех пор, пока не будет подарено, разделено с кем-то, представлено перед аудиторией.
Сами люди кеш не знают, как точно возникло их общество, да и не задаются таким вопросом. У них понятие о времени и пространстве совершенно отлично от нашего: время не линейно, а пространство ограничено Долиной; настоящие люди живут только у Реки На.
Что же представляет собой мировоззрение людей кеш? Они не исповедуют никакой конкретной идеологии – анархо-примитивизм не осознается ею, а является будничной практикой, усвоенной с молоком матери. Кеш не делают различия между миром природы и миром людей, они ощущают себя частью Вселенной, а природу воспринимают как большой Дом.
«Мои книги полнятся идеями даосизма» — такую мысль высказала Урсула Ле Гуин в водном из своих интервью. Дао в романе объясняется как движение, действие, активность, деяние; двигаться, двигаться по кругу, быть активным. Именно к дао отсылает Правая и Левая Рука – понятия из мифосознания кеш, две стороны, обозначающие небо и землю. Место общественных собраний и отправления ритуалов «хейимас» представляет собой большую полуземлянку с четырехскатной крышей, подчеркивая единение и связь двух начал, земного и небесного. «Города» кеш строятся в форме двойной спирали, соединенной ритуальной «перемычкой». Этот прозрачный символ намекает на Инь и Ян, в нем можно узреть и галактику с баром, и модель ДНК человека. Незримое дао, путь, единение общественного и индивидуального разлито в танцах, песнях, в состоянии, близком к трансу – во всех средствах общения людей между собой. Праздники кеш привязаны к кругу жизни природы. Классической религии нет, но есть всеобъемлющий пантеизм.
Вечное возвращение – это бесконечный путь по тропе жизни и смерти, перетекание из одного состояния в другое:
цитата
Долина — это Дом Земли и Путь По Левой Руке Вселенной. Великая Гора — это Стержень хейийя-иф. Чтобы пойти Путем Правой Руки, нужно подняться на Гору, потом с нее попасть в Дом Неба, и тогда, оглянувшись назад, можно увидеть Долину такой, какой ее видят мертвые.
Имя главной героини также обозначено символизмом Возвращения. Каждый в Долине на протяжении своей жизни имеет три имени, которые ему дают окружающие – для детских лет, среднего возраста и старости. Среднее имя нашего персонажа – Женщина, Возвращающаяся Домой. Ее путь домой – это не только выбор, но также восстановление нарушенного равновесия.
Как и в двух других упоминаемых романах Ле Гуин протагонист здесь находится на границе двух миров-противоположностей. Да, кроме людей кеш в мире романа есть и другие народы. Большинство из них мало чем отличаются от знакомых нам неспешных экоанархистов. Лишь один народ, живущий в гористой местности далеко на северо-востоке, гордится своей болезнью Человека. Люди Кондора – воинственные кочевники в прошлом и создатели империи в настоящем. Они не мыслят своего бытия без иерархии и дисциплины. Их религия – жесткий монотеизм воинов с его безапелляционным Единственным, реинкарнацией ветхозаветного Яхве. Женщины Кондоров вечно заперты в замках-крепостях своих отцов или мужей, ограниченные рукоделием и сплетнями. Женщина – неполноценный человек, обязанный исправно рожать много будущих воинов. Даже знатная женщина Кондора стоит лишь чуть выше «дикарей» из окружающих племен. Если для людей кеш девушка-полукровка – наполовину человек, то для людей Кондора она наполовину животное…
Как представлена в книге тема феминизма, в целом характерная для творчества Ле Гуин? Сказать, что она там есть – значит, практически ничего не сказать. В романе представлена настоящая война смыслов, противостояние образов. Мир-женщина противостоит миру-мужчине. Жизнь в Долине Реки На – это олицетворение женского начала. Ее жителям чужда маскулинная рациональность, они не возводят новые враждебные природе техноценозы. Апелляция к женскому, спокойному, природно-циклическому – излюбленный мотив мифологии кеш. Для Людей Долины матриархат естественен, как сама жизнь. Браки матрилокальны, а родство матрилинейно. Этимология их языка многое говорит об особой роли женщины в миропонимании этих людей. Слово кеш звучит почти так же, как и кеше (кешо) – женщина, самка; термин Амакеш (Долина Реки Кеш) образован путем слияния этнонима со словом ама — бабушка, любая родственница по линии матери и старше ее. Женщины кеш раскрепощены ровно настолько, насколько требует их сердце и физиология. Каждый год проводится праздник эротического Танца Луны с предсказуемым финалом, в котором вольны брать участие все фертильные жители. Но существует и период жесткого полового табу, соблюдаемого в подростковом возрасте. Случаи гендерного насилия единичны, практикуется сексуальная разрядка; не познавшие плотских утех не вступают в брак. Любовь – каждодневная практика человеколюбия, а не оторванный от реальности идеал.
Как бы ни был народ кеш замкнут на самом себе, определенное влияние извне, в частности, дух воинственности и патриархата проникает в Долину. Итог противостояния между двумя мировосприятиями открыт, однако что-то подсказывает, что мягкая сила прочнее грубого, но шаткого натиска носителей рудиментарной болезни.
***
...После череды серых будней и жизненных невзгод иногда приходят воспоминания о подзабытой стране детства, о ярких красках мира, полного каждодневных открытий и материнского тепла. А что, если бы взрослым можно было жить в той недоступной стране, не превращаясь в ребенка, да еще и прихватив с собой некоторые достижения зрелой жизни?.. Выбор между уходом в эфемерность нового Золотого века и решением прозаических проблем был бы очень непростым...
Примечание
Названия «кеш» и «Долина На» намекают на поместье родителей Ле Гуин «Кишамиш» в округе Напа. Долина На славится своим отменным вином, как и ее реальный прототип. В быте и обычаях людей кеш явственно проглядываются индейцы, изучению которых посвятил свою жизнь Алфред Луис Кребер, отец писательницы, и, возможно, некоторые другие доклассовые этносы.
Роман «Задержи звезды» начинающей английской писательницы Кэти Хан был благосклонно принят критикой и готовится к выходу в 20 странах мира. Кроме того, было заявлено, что студия Lionsgate снимет киноадаптацию книги.
Роман держится на двух китах – мире утопии и истории любви двух главных героев. Мелодрама и даже драма состоит в том, что после аварии на космическом корабле мужчина и женщина оказываются в открытом космосе. В баллонах воздуха остается на полтора часа.
Причем тут вообще утопия? Дело в том, что если бы на Земле будущего не была установлена особая система общественного обустройства и если бы автор не придумала прикрепить «пояс астероидов» к нашей планете, необходимости лететь к астероидному одеялу у главных героев не было. Мало того, скорее всего они бы вообще не встретились.
Общественная система у Кэти Хан без особых изысков называется утопией. После ядерной войны (?) между США и Ближним Востоком (??) остался в выигрыше лишь ЕС, который со временем перерос в утопическую Европию. Территория Европии была разделена на несколько провинций, которые почему-то именуются Воеводами (Воеводствами). О мире, который не присоединился к Евроутопии почти ничего неизвестно, лишь несколько раз упоминаются беженцы и «повстанцы» на территории бывшей Америки, превращенной в дикую пустошь. В чем состоит утопичность Европии особо не разъясняется, об экономической системе мы можем лишь догадываться. Ясно, однако, одно – Европия – рай для индивидуалистов. Для того, чтобы молодые граждане не отвлекались от гедонизма, основателем утопии и первыми активистами было установлено правило пар – до 35 лет никаких семей. В утопии посчитали, что до этого возраста личность еще не сложилась и ни о каких глубоких чувствах, тем более о рождении детей (благо, успехи в репродуктивной медицине делают излишними оговорки для возрастных рожениц) не может быть и речи. Еще одна особенность системы – так называемые Ротации. Дабы излишне не привязываться к одному и тому же кругу близких и друзей, были внедрены постоянные перемещения на новое место жительства через несколько лет спустя; у каждого гражданина свой план-график и маршрут Ротации. В местах прибытия (Воеводах с порядковым номером) существуют т.н. «языковые лаборатории» — места, где изучается язык местного населения; достаточно знать 5 языков, чтобы понять 75% землян.
Но то, что основано на каких-либо запретах или ограничениях рано или поздно будет оспорено. Так и тут, казалось бы, идеальная система Ротаций и правило пар были поставлены под сомнение парочкой молодых и несогласных. Вроде безнадежное предложение, которое было вынесено на суд старейшин, очевидно, обернулось весьма масштабными изменениями, которые, однако, остались уже за скобками романа.
Задумка книги, безусловно, интересна, что впрочем, не компенсирует многих сюжетных, идейных и стилистических недостатков. Так, многочисленные элементы утопии остались нераскрытыми. Некоторые параллели указывают на возможное влияние Ле Гуин, но роману Хан очень далеко до детализации и проработки концепции "Обездоленного". Неправдоподобным выглядит рой метеоритов, который окружил по воле автора Землю. Трудно представить возникновение шара астероидов такой плотности, что его наличие на многие десятилетия прекратило любые полеты за границы тропосферы.
Говоря о манере изложения текста, следует отметить переизбыток диалогов, описательность, поверхностность в изображении персонажей. Авторских рассуждений, позиции по тому или иному вопросу почти не видно. Уж не знаю, кого больше винить – автора или переводчика, но довольно часто бросается в глаза «деревянный» язык, совсем не подходящие, диссонирующие слова в предложениях. В то же время в романе присутствуют две довольно сомнительные сцены 18+.
Время от времени произведение норовит окончательно сбиться в любовный роман с его приторностью и сентиментальной чувственностью. Впрочем, финал книги все же спасает и даже в какой-то мере реабилитирует построения Хан. Несмотря на наличие двух альтернативных версий развития событий, которые так и не были объяснены (что это и откуда взялось?), читателю показали, как всё произошло на самом деле. Путь в космос сквозь астероидное кольцо был открыт.
Выводы? У Кэти Хан вышла книга о том, что любовь побеждает любые преграды. Даже ценой жизни любящих. К сожалению, фантастика в романе играет второстепенную роль, а придуманная автором утопия служит некими путами, оковами не только для влюбленных, но и вообще для развития человечества.
Человек – это воплощенный феномен одиночества разума. Наши ведущие умы часто рассуждают о парадоксе Ферми, а классик фантастики Артур Кларк в свое время сказал: «Существуют две вероятности: либо мы во Вселенной одни, либо нет. И обе одинаково пугают». Перспектива одиночества сиротливого светоча мысли в безбрежной черной бездне космоса страшит даже больше, нежели встреча с враждебным разумом. Очевидно, именно поэтому писатели самого увлекательного для нас жанра так упрямо населяют звездные просторы инопланетянами, нашими космическими собратьями.
Кто знает, возможно, именно подсознательная боязнь одиночества разума приводит учёных и фантастов к разработке тем, связанных с искусственным интеллектом. В образе робота, наделённого хотя бы простейшими интеллектуальными возможностями, пусть даже не способного на эмоциональный отклик, мы видим отражение самих себя, своей сущностной характеристики как разумного вида. Антропоморфные андроиды, суперкомпьютеры, киберинтеллекты – чем все эти эрзацы, которые просто обязаны населять мир будущего, не рукотворные Адамы, призванные скрасить тоску одиночества человеческого разума?
Впрочем, зелёные человечки и чудесные железяки это, конечно, хорошо, но уж больно умозрительно. По крайней мере, покамест ничего не указывает на реальную возможность поболтать по душам с первыми или вторыми в ближайшей перспективе. Вместе с тем мы можем каждый день общаться с интеллектом другого порядка. И тут взор падает на тех, кто служит человеку верой и правдой уже не одну тысячу лет, ничего не требуя взамен. А что если…
В романе «Сириус. История любви и разлада» идёт речь о совершённом искусственном скачке от животного к личности. Сириус – разумная собака, единственная в своём роде. Взращённый как Homo sapiens Человекопёс, тем не менее, обладает чуждым людям мироощущением. Обречённый на вечное недопонимание, как среди двуногих поработителей планеты, так и среди своих не обременённых душой биологических сородичей, Сириус нигде не может найти своего места. Его естество раздираемо между тягой к свету Разума, обычно связываемым с теми, кто покорил его предков, и диким голосом леса, звучащим в крови. Усложняется всё тем фактом, что Сириус и его ровесница-девочка («человеческая сука») росли и воспитывались вместе, со временем образовав неразрывный симбиоз разумов и личностей. Судьба Сириуса предрешена – в метании между Любовью и Разладом задолго до финала предвидится трагичная меланхолия развязки, уже знакомая по другим произведениям Стэплдона…
Противопоставление «собачизма», который пытается вычленить Сириус, мнимой «человеческой природе» эфемерно и неоднозначно. Сведение антагонизма к видовым особенностям вряд ли может объяснить суть различий. Когда Сириус попадает в Ист-Энд, бедный район Лондона, до него доходит весь ужас системы, в которой живет Человек. Жестоких, лицемерных, лживых, ограниченных и даже садистов формирует среда. При всех своих достижениях люди не могут похвастаться собачьей социальностью. Прирождённый коммунист Сириус иерархию приемлет только на уровне вожак – все остальные члены стаи; глобальные же отношения внутри вида должны быть эгалитарными.
Поиски истины, как это ни парадоксально, приводят Сириуса к религии. Но слепое поклонение абстракции и исполнение абсурдных ритуалов не интересует нашего героя. Любовь – вот главное, и, наверное, единственное, что можно почерпнуть из клерикального багажа. Любовь к живому, всему сущему и через неё – почитание Создателя Звёзд, или Небесного Хозяина, выражаясь терминологией Сириуса. Как и автор, Сириус и «человеческая сука» Плакси сочетают в своём мировоззрении базовый марксизм и стремление к нерелигиозному Богу, соединяют эгалитаризм с идеалистическим космизмом.
Сириус во многом схож со Странным Джоном из другого романа Стэплдона. Оба они – отщепенцы среди своего окружения, оба шагнули далеко вперед от предковой формы. Оба убивали. Однако почему Сириус более симпатичен читателю, чем Странный Джон? Наверное, потому, что Сириус, будучи чуждым телесно, несёт в себе человеческое начало. Пребывая в диалектическом единстве и трагической борьбе с этой частью своего естества, Сириус нам многократно ближе и понятнее Джона, провозгласившего себя сверхчеловеком.
Спасибо Автору за этот прекрасный роман, за глубокое погружение во внутренний мир неожиданного и такого одинокого персонажа…
Если честно, после повести «Непредвиденные встречи» особого желания читать продолжение романа-эпопеи «Реликт» не возникло. Ничего особо утопического там (как впрочем, и в «Пришествии») не было. Мир как мир, хоть и вполне себе обустроенный, судя по атмосфере, но не особо расписанный. К тому же при знакомстве с обеими книгами не покидало ощущение, что перед тобой какой-то филиал «Полудня». Ну да бог с ним.
Что же всё-таки сподвигло читать цикл далее? Нет, не сюжет. Читать полкниги как упёртые земляне безуспешно пытаются догнать Супероборотня, который идет тупо по прямой и остаётся неуловимым было как-то… Не очень увлекательно, скажем так.
Если не сюжет, тогда что? Наверное, идея Реликта. Точнее её масштабность.
Если Вселенной около пятнадцати миллиардов лет, а нашему разуму – всего несколько тысяч, как мы можем быть уверенными в том, что представляем собой венец творения? Если иной разум появился в первые миллионы жизни Вселенной, какого уровня мог достичь? Очевидно, недоступного для понимания таких муравьёв космоса, как мы. Как распространяется такой Разум? Тоже очевидно, с помощью панспермии, подобно зонду фон Неймана.
И ещё. Заставил задуматься один персонаж. Серый призрак – представитель расы, которая в своём развитии стоит где-то посредине между человеком и Реликтом, может быть, даже поближе к человеку. Он призывает уничтожить зародыш. Как бы чего не вышло. Если мыслить рационально – вроде бы всё правильно, по мере его роста может случиться что угодно. Мол, ребенок даже не заметит, как пальчиком задавит букашку в виде Солнечной системы. Однако, не противоречит ли уничтожение зародыша гуманизму высшего порядка, к пониманию которого уже приблизилось человечество (по крайней мере, на страницах книги)? Имел ли право один разум давать подобные советы другому разуму?
И да, следует отдать должное Головачёву. Диалог между «продвинутым» человечеством будущего и проснувшимся после миллиардолетней спячки зародышем Реликта не строится по примитивной схеме контакта. Контакт в привычном нам понимании между сущностями настолько разного уровня развития попросту невозможен. Хотя… финал немного корректирует это утверждение. Кстати, финал нарисовался как-то вообще неожиданно. Тот случай, когда финал – это не точка, а запятая.
Ну что же, посмотрим, не будет ли выхолощена эта масштабность идеи в последующих романах.
Кстати о тех суждениях. Автор отзыва, очевидно, поверхностно или не до конца прочитал статью об анархии. Ле Гуин из всех представленных авторов наиболее подробно описывает мир анархии. Естественно, ей уделено больше всего места и дело тут не в личных предпочтениях. Тем более, что в её багаже аж три анархоромана. Конечно, определенное внимание уделено и другим фантастам — в зависимости от того, затрагивает тот или иной автор аспекты, которые вынесены в подзаголовки статьи. Это не похоже на простое упоминание.
По поводу того, что статья якобы не вычитана. Всё там вычитано, просто осталась одна чисто техническая деталь — при копировании текста (цитаты) из сайта в вордовский документ переносится и форматирование, в т.ч. и цвет фона, который мне почему-то так и не удалось убрать. После неудачных попыток привести оформление текста к общему знаменателю, я махнул на это дело рукой. Мол, главное в самом тексте, в смысле, а не в оттенках подсветки. Но другому человеку это показалось признаком плохой редактуры. Что же, возьмём на заметку и это, будем впредь внимательнее.
Касательно статьи об Ильенкове. Было замечание, что ее надо разделить на две. Возможно. Но. Она называется "Эвальд Ильенков и научная фантастика". Ильенков — прежде всего философ, он не писатель-фантаст. Те две фантастические вещи, о которых я писал в статье, составляют всё (если не вдаваться в тонкости, о которых тоже есть упоминания в тексте) фанттворчество этого выдающегося мыслителя. Кроме того, в статье сделана попытка связать его идеи со смежными темами фантастики в целом. Думаю, исходя из этого, такая объединенная версия статьи имеет полное право на своё существование.
Откровенно говоря, мои надежды были связаны с "Анархией" (хотя более симпатизировал всё-таки "Ильенкову"). В "Анархии" соотношение фанткритика / политика было где-то 60 / 40. Т.е. эта вещь более профильна для конкурса. Задумка статьи сравнительно свежая, возникла после прошлогоднего прочтения более-менее полного (надеюсь) перечня соответствующих произведений. Ильенков — это что-то вроде побочки для этого конкурса, идеи, которую вынашивал несколько лет. Результат шока от восприятия "Космологии духа", восхищения и внутреннего спора с ней. Ну и конечно мои мысли по поводу критики Ильенковым ИИ. В результате вышло, что этот сопутствующий текст, в котором соотношение фанткритика / философия было на уровне 20 / 80, победил.
По поводу скверного вступления — согласен. Но ранее было еще хуже
Касательно мыслей членов жюри — практически со всем согласен. Нет предела совершенствованию, будем работать и далее.
Спасибо оргкому, членам жюри за этот чудесный конкурс!