Наш выбор!

Аннотация:
В этом мире драконов собирают на фабриках, грузы перевозят странные чудовища, а дети работают на заводах по сборке железных драконов. И вот однажды маленькая девчонка похищает старого железного дракона и улетает в неизвестный, злой и прекрасный мир войн и любви...

Рейтинг Лаборатории Фантастики (средняя оценка/количество голосов)


---
Интересные факты
Книга написана в качестве своеобразного переосмысления жанра фэнтези и сочетает в себе черты классического "тёмного фэнтези" и довольно редкого поджанра "Science fantasy" с присущими Суэнвику жёстко-механистическим подходом, натурализмом и определённой психологичностью. Фактически роман можно считать серьёзной попыткой оторваться от стереотипов толкиеновской фэнтези и сделать современную историю-модерн, не теряя полной связи с устоями жанра.
Поэтому неудивительно, что "Дочь железного дракона" номинировалась на две совершенно разнородные премии: научно-фантастическую Премию А. Кларка и Всемирную премию фэнтези.
---
Примечание:
Книга рассчитана в первую очередь на взрослого читателя.
---
Переводы:
Существует два перевода романа.
Перевод А. Петровой считается среди читателей более полным и близким к оригиналу — за работу над текстом романа «Дочь железного дракона», А. Петрова в 1997 году была удостоена премии «Странник».
Перевод А. Кузнецовой обычно признают менее удачным.
---
Отзывы экспертов:

Din Tomas:
Уже название слегка озадачивает неординарностью; новизна идей бросается в глаза с первой главы. Открывая книгу, сразу попадаешь в диковинный мир, пропитанный одновременно и магией, и соляркой; мир, где драконы как самолеты собираются на заводах, а пилоты-полуэльфы их пилотируют. Причем Суэнвик ведет себя как ни в чем ни бывало, как будто пишет о чем-то будничном, известном всем и каждому, вроде офисного быта. Он не объясняет терминов, не ударяется в исторически-культурые экскурсы, не детализирует придуманные собой невиданные расы, почти всегда ограничиваясь одним названием. Даже рисуя портреты персонажей, автор минималистичен и обходится фразами типа «шифтер по имени Ходуля». А о том, что же такое шифтер, и с чего вдруг его звать «Ходуля», можно примерно догадаться лишь по диалогам или другим косвенным признакам. Суэнвик не берет на себя роль экскурсовода, а просто телепортирует читателя в эпицентр событий эдаким невидимым свидителем, оставляя за ним право интерпретации происходящего. Приходится собирать картину мира самому, как паззл, из сотни маленьких кусочков, беспорядочно разбросанных по всему тексту; и лишь ближе к середине романа складывается более-менее внятное представление об изображении на этом паззле. В целом миру отводится второстепенная, чуть ли не декорационная, роль, а ведь потенциально на его основе можно было бы соорудить могучий эпик. Но Суэнвик ставит другие цели и почти не отвлекается на мироустройство. Во время чтения словно сидишь в поезде, не успевая уследить за подробностями проносящегося за окном пейзажа. Исследовать этот пейзаж можно было бы на промежуточных станциях, но поезд «ДЖД» — скорый, и мчится по рельсам сюжета без остановок, без пространных описательных интерлюдий.
И все же мир Железных Драконов запоминается своей самобытностью. Вообще, иногда бывает интересно поразмышлять: как в нашу информационно-технологичную эпоху вписались бы гномы, эльфы и волшебство? В поисках ответа многие авторы идут по пути наименьшего сопротивления и обычным скотчем пришпандоривают фэнтэзи к нашей повседневной реальности с телевидением, небоскребами и кока-колой. Так получаются орки, разъезжающие на «Феррари», и гоблины, живущие в хрущевках. Возможно, в этом есть и юмористический шарм, но всерьез относиться к подобным творениям нельзя. Суэнвик же поступил, как и должно настоящему демиургу. Для начала он создал собственный универсум, затем подверг его эволюции в ускоренной перемотке, нажав «Стоп», лишь когда в придуманной им цивилизации произошла своеобразная научно-техническая революция и образовался аналог постиндустриального общества. Естественно, в целом технологии мира Железных Драконов не станут откровением для читателя. Нашлось место и телевизорам, и унитазам, и моллам… однако с чисто земными артефактами соседствуют алхимия и чародейство разного калибра, от любовной ворожбы до военных заклинаний.
Самое же любопытное – это отдельные колоритные черты местной культуры; мелочи, раскрашивающие «ДЖД» в неповторимой гамме и выделяющие роман среди сонма других техномагических произведений. Например, Десятина, регулярно уносящая жизни ровно десятой части населения. Это нечто вроде предохранителя демографического взрыва, ведь в мире «ДЖД» обитают представители великой уймы рас, как до зевоты привычные гномы и тролли, так и экзотические шифтеры и полукровки. Есть и эльфы, но поданы они изобретательно, в виде надменных аристократов с кровью голубого цвета, утонченных кардиналов во главе корпораций, в общем, высшей касты. Кстати сказать, в романе прослеживается социальный мотив, прежде всего в подчеркнуто дискриминационном расовом разделении труда. Только чистопородный эльф может рассчитывать на высокопоставленную должность, гоблины же довольствуются сферой услуг и черновой работой. Однако в таких условиях неизбежно вызревает бунт, ведь даже бочка взорвется, если из нее не выпускать пар. И Суэнвик красочно живописует, как толпы черни мятежной волной проносятся по городу, с безумным весельем разрушая и опустошая все на своем пути, высвобождая гнев и реализуя затаенные желания. Пожалуй, этот захватывающий и жуткий карнавал ярости – лучший эпизод в книге.
Мир «ДЖД» с Землей роднит не только проблематика. Согласно авторской космологии, они связаны взаимосообщающимся эфирным каналом. Через него налажена торговля человеческими детьми, так как люди – ценный дефицит в «высшем» мире Железных Драконов. Ценный потому, что из брака эльфа и человека рождаются полуэльфы, наиболее пригодные для пилотирования драконов.
Похищенные земные дети именуются особым термином – подменыш. И как раз одна из таких подменышей Джейн – главная героиня романа Суэнвика. Сюжет выстроен вокруг ее сложного жизненного пути, взросления, переосмысления ценностей... повествование разделено на четыре стадии, почти по Толстому – «Детство. Отрочество. Юность» плюс зрелость. Все начинается с трудного кабального детства, с работой на заводе до седьмого пота, злобным надзирателем над душой и безуспешными попытками сбежать. Это футуристический «Оливер Твист». Но проходит некоторое время, Джейн растет, и происходящее уже больше напоминает темную вариацию школьно-подростковой поттерианы, со старостой-стукачом и загадочным директором-тираном. Когда же героиня вступает под своды института, начинаются разгульные студенческие вечеринки, секс-наркотики-алхимия, и в тексте чувствуются флюиды молодежных сериалов по МТВ. Вообще, секса в «ДЖД» много (бурлящие гормоны молодой девушки…), от особой секс-магии до извращенчески-детальных портретов гениталий троллей. Радует оригинальность и органичность вплетения эро-мотивов в историю, на них даже держится часть интриги сюжета.
Сюжет сам по себе не отнесешь к закрученным, он спокойно-биографичен, взрывается лишь в нескольких узловых моментах и не вызывает сумасшедшего интереса. Всё и вся вертится лишь по одной орбите – вокруг Джейн.
Так в чем же тогда фокус? Что главное в «ДЖД»? Или это просто безыдейная приключаловка очередной Элли в очередной стране Оз? Нет. Главное в «Дочери…» — это щедрая философская начинка. Книга, по сути, о духовном поиске, о вечном экзистенциальном вопросе, вопросе, которым задается Джейн на каждом этапе жизни. «Для чего я живу, и к чему стремлюсь? В чем смысл бытия?». Это сквозное исследование, красной линией проходящее через все злоключения героини, нарочито высвеченное прожектором гиперболизированного мира. И, несмотря на неутешительные выводы Джейн, тон размышлений все же обнадеживающе оптимистичен.
При этом глубокомысленный заряд романа покрыт тонким слоем психоделики. Читая некоторые эпизоды «ДЖД», особенно ближе к финалу, как будто погружаешься в замысловатый переливчатый бред, лихорадочно-тягучий поток сознания матерого сомнамбулиста. Эстетика бессмыслицы не лезет на первый план, но приятно гармонирует с общим посылом. Гурманы абсурда будут довольны. Хотя за рядом странностей все-таки есть и символическое значение, поддающееся расшифровке при условии вдумчивого чтения и/или багажа знаний по философии.
***
В конечном счете, даже хорошо, что Суэнвик не стал воздвигать многотомный эпический цикл на основе своего многообещающего мира, а сохранил в нем душу, емко вместив все, что хотел, на пятистах страницах. «Дочь железного дракона» — это полотно добродушного сюрреалиста; книга, которая совершенно неожиданно может стать самой любимой. Для этого в ней есть и необходимая глубина, и своя перчинка, и потенциал многократных перечитываний.

Итак. «ДЖД» стоит читать, если:
— Вы хотите почитать «что-нибудь эдакое», но не знаете, что
— Вы хотите увидеть интересную непротиворечивую модель самобытного фэнтэзи-мира на постиндустриальной ступени развития (или просто хотите понять, как в одной книге соседствуют гоблины и телевизоры)
— Вы любите произведения с глубоким смыслом, любите подолгу размышлять над прочитанным; изучать книгу как головоломку, проникая в каждый нюанс, стараясь разобраться в авторском месседже
— Вы любите романы с центральным персонажем, вокруг которого крутится действие, и судьба которого расписывается во множестве подробностей
— Вы любите психоделику и всяческие изысканные странности

«ДЖД» не стоит читать, если:
— Вы не приемлете многочисленные секс-сцены
— Вы хотите прочесть что-либо с по-настоящему увлекательным закрученным сюжетом
— Символичность повествования и скрытость подспудного смысла наводят на Вас скуку
— Вы предпочитаете эпические полотна, с детально прописанным мироустройством
Оценка 8

drogozin:
Когда кто-то вечером садится за компьютер и хочет написать рецензию на книгу, какой вопрос он задаёт себе в первую очередь?
За редким исключением этот краеугольный вопрос касается главной корневой идеи, основной мысли, цели книги; того, ради чего она была написана.
Кто-то скажет, что роман о взрослении человека, о его месте в мире, о поиске этого места. Возможно.
Как автор это реализует? Им создаётся невероятный, невозможный и бесконечно враждебный мир. Мир населён на первый взгляд невероятными существами, у которых есть рога и хвосты и страшные рожи из ночных кошмаров Гильермо дель Торо. Но приглядевшись, становится понятно, что один зелёный чёрт – вылитый ваш сосед по общежитию, такой же наивный сексуально озабоченный лопух. Красная рогатая кикимора говорит точь в точь, как ваша двоюродная сестра. Она в душе совсем не плохая, просто толстая и в очках, ей не хватает внимания и она обозлилась на весь свет.
Не совсем ровно, но логически последовательно Суэнвик открывает суть мира чертей и железных драконов глазами сначала маленькой девочки, затем девочки-подростка, и наконец почти взрослой девушки. Это очевидный ход, ведь где и как проще всего показать всю боль и радость, всю красоту и подлость, где у нас были самые большие наслаждения и самые жестокие разочарования? И по мере проникновения ты понимаешь, что это наш мир, наша жизнь. И переживание первого сексуального контакта, первая потеря, радость успеха и горечь одиночества ни капли не меняются от добавления к картине эльфов – бессмертных наркоманов и жестоких стальных драконов. Не уменьшаются, но и не делаются глубже.
Тогда становится ясно, что все названные выше мысли – и взросление и поиск места и предназначения – тоже антураж, как гномы с вурдалаками, антураж второго уровня, идейный антураж. А осевой мыслью, и главным красным стержнем и смыслом романа является идея о человеке и людском сообществе, которые остаются и останутся собой в любом месте и обстановке. Будут влюбляться в урановых рудниках Венеры, обижать своих близких людей в садах Атлантиды, любить своих детей в постъядерном мире и виртуальной реальности. И подлость и мелочность свою никуда не денут даже в потерянном раю.
А дракон в книге скорее символ, чем действующее лицо, квинтэссенция и средоточие сущностей и движущих сил общества людей. Локальный сгусток энтропии, непокорности и обиды.
В автографе на моём экземпляре «Дочери железного дракона» Майкл Суэнвик написал «May your life be free of dragons». Вряд ли оно так получится. Да и незачем.
Оценка 8


mitra:
Роман действительно весьма неоднозначный. Местами хотелось бросить чтение, иногда было противно, иногда читал запоем, забыв обо всем на свете... Мне эта вещь напомнила, в первую очередь, Кэрроловскую «Алису», только для взрослых. Эдакая гротескная фантасмагория, смесь всего на свете, приправленная откровенной жестокостью, садизмом, иногда слишком распущенная и вызывающая. Но самое главное, книгу интересно читать, и интересно не потому, что там есть магия, механические драконы или сексуальные сцены. В первую очередь сопереживаешь героине книги, хочешь узнать ее дальнейшую судьбу.
В общем мои впечатления от книги крайне положительные, но стоит отметить, что книга очень на любителя.
Оценка 8
---
Критический отзыв

Kniga:
Забавный роман. Действительно весьма забавный. Интересный, необычный, хорошенько запутанный, но, с другой стороны, довольно скучный, порой обычный до тривиальности и скуки, вот такое вот сочетание. Чтение, впрочем, увлекательное.
Предположительно автор намеревался кого-то шокировать, вполне возможно. Проблема в том, что шокировать человека, который читал хоть немногое из написанного за последние сто лет невозможно, но вот, блин, все равно шокируются, хотя сам то эффект из дешевеньких и это очень вредно для кармы писателя, если он действительно этот эффект пестовал. Проблема тут в антураже – если выделять очевидные жанровые столбы, то Суэнвик сплетает техно-фэнтези и роман воспитания, сплетает ловко, смысловые разрывы не замечаются, никакого явного диссонанса. Главная героиня – Джейн, постепенно осознает себя и взрослеет в причудливом и жестоком мире, ну в общем тот еще «Дэвид Копперфилд», но на самом деле ни фига не постепенно, а как-то рывками, все-таки Суэнвик далеко не Диккенс. Стадии взросления выделены грубовато, напоминая дешевую пародию. Фэнзинный же антураж обыгран лихо – но именно, что очень лихо и броско, все те же дешевые эффекты. Разумеется, прекрасных эльфов очень заманчиво превратить в надменных и жестоких декадентов, высшую расу, но сам ход уж больно очевидный, грубоватый.
Ну а язык автора – посредственный, весьма средний, в лучшем случае – удовлетворительный. К сожалению, подобное встречается куда ни плюнь, такой стиль принято называть «сюрреалистическим», «галлюцинаторным» и всякими другими красивенькими словами. Так бывает, когда какой-нибудь «необычный» мир или фантазию воссоздают при помощи самых банальных слов и языковых штампов – что-то вроде У. Бэрроуза – сильных образов, живого мира из такого сочетания не получается и все недоделки размываются в дымке, обрывки размытые в большое пятно, откуда и оправдание во всяком «сюре» и т.п.
Язык Суэнвика довольно беден, а стиль очевиден и неуклюж, описания и сравнения даны самыми привычными словами и цветами, которые в ходу еще со времен классицизма. Он начинает роман со штампов, и тут не в переводе дело, на всех языках это нудные штампы: «жаркая волна, бьющая от вагранки, сбивала с ног, как удар кулака» («and waves of heat slammed from the cupolas like a fist»), и сейчас возникнет ощущение, что читаешь что-то вроде «Как закалялась сталь». Не создать специфического мира, пользуясь самым простым набором готовых фраз, ну никак не создать, хоть ты что напридумывай, хоть ты лопни. Суэнвик описывает скупо и не вдается в подробности, но это же делали многие и получалось круто – язык Кафки, почти протокольный, подчеркнут нюансами, странными деталями – и вот суховатый стиль «Превращения» все равно создает яркие образы. Суэнвик же находит самые интересные («шокирующие» конечно же всех подряд) образы (один «тролль-онанист» чего стоит) и описывает их очень скучно. Как будто автор просто пытается напридумывать что-нибудь эдакое и по быстренькому перечислить.
От концовки романа хочется плакать, так все глупо оборвано, весь сюжет сразу банализируется до какого-то дурного сна вызванного несварением желудка. А жалко, читается-то, в общем, с интересом.
Оценка 4

1. Роджер Желязны "Бизнес Джорджа"
Аннотация:
Если ты рыцарь, хоть и в плохо подогнанных латах и верхом на серой замученной кляче, то ты просто обречён сражаться с Драконом. Если ты Дракон, то непременно должен сражаться с Рыцарем. Но кто сказал, что из этих сражений нельзя извлечь обоюдную выгоду?..

2. Урсула Ле Гуин "Слово Освобождения"
Аннотация:
Непросто вырваться из подземелья, куда заточил тебя страшный и сильный враг. Ещё труднее принять решение уйти из жизни, чтобы в ином мире встретиться с ним, победить его и остаться навечно, охраняя покой живущих.

3. Герберт Уэллс "Мистер Скелмерсдейл в стране фей"
Аннотация:
Мистер Скемельсдейл, приказчик из бакалейной лавки после размолвки с невестой уснул на Олдингтонском холме, а проснулся… среди эльфов и фей. В качестве гостя и избранника самой прекрасной из фей Скмельсдейл был посвящён в их таинственный мир. Сама она призналась ему в нежной любви и обещала исполнить любое его желание… Но вместо того, чтоб ответить на её чувство, Скамелсдейл попросил денег для того, чтобы открыть лавку и жениться на своей невесте… Прозрение пришло слишком поздно. Долгие годы потом искал он свою фею, но всё безуспешно…
---
Если вы что-то хотите добавить к материалам статьи, предложить или посоветовать, то пишите в комментариях или непосредственно автору статьи.

Аннотация:
Дилогия «Лунная радуга» посвящена будущему космонавтики, проблемам, которые могут встать перед человечеством при исследовании Внеземелья. Глубокая разработка характеров, напряженный сюжет, убедительные описания техники и быта наших потомков делают повествование увлекательным и достоверным.

Рейтинг Фантлаба (оценка/число голосов):


Награды: Аэлита (Лучшее отечественное произведение), 1985

---
Интересные факты
Произведение задумывалось автором как цикл повестей о ближайшем будущем человечества с упором на фантастику ближнего прицела и освоение космоса. Это практически единственная из удачных попыток такого рода в отечественной фантастике.
Чтобы достичь наибольшей художественно достоверности, С. Павлов в работе над книгами полагался на беседы с настоящими космонавтами.
Существует комикс по мотивам книги и уникальное подарочное типографское издание ограниченного тиража к фестивалю фантастики "Звёздный мост" (Харьков, 2008).
Роман переведён на 8 зарубежных языков (Восточная Европа) и издан малыми тиражами.
В 2006 году С. Павлов учредил собственную премию "Лунная радуга", которая вручается "за высокие достижения в области фантастики".

Роман был экранизирован в 1983 году. Считается, что фильм получился недостаточно сильной для того времени художественной лентой. В целом он остался практически неизвестным для рядового любителя фантастики.
Велась работа над сценарием нового фильма, но к сожалению она так и осталась проектом. Также существует ряд любительских видеоклипов по мотивам различных эпизодов из романа.

Отзывы экспертов:

kkk72:
Классика научной фантастики. Автор один из первых в советской фантастике отошел от безудержного оптимизма по поводу осовения человеком космоса и задумался над возможными негативными последствиями. Воздействие неведомых сил на человека — ключевой вопрос книги и раскрыт он очень сильно. Действительно, возможно, когда-то люди под воздействием внеземных сил изменятся настолько, что придется задаться вопросом — кто может считаться человеком?
Очень хорошо показаны судьбы космических десантников, вынужденных скрывать свои суперспособности и маскироваться под обычных людей. Интересно развивалась линия детективного расследования, которое вел главный герой. Сильное впечатление произвели события на Япете, хотя именно эта часть читалась с определенным трудом.
оценка 8

antel:
Когда-то в детстве посмотрела фильм «Лунная радуга». Ничччего не поняла, да и сейчас не понимаю. Через пару лет мне попалась книга, еще в роман-газетах. Первая мысль — да не буду я читать эту мутотень! Но случайно открыла где-то на середине и... зачиталась. С тех пор прошло много лет, но для меня и сейчас «Лунная радуга» — это эталонный образец великолепной фантастики. Уровня Ефремова и Стругацких, не меньше. В романе нет безудержного оптимизма первых советских фантастов: ах, только бы дожить до будущего, а там будет ВСЕ и даже больше и идеальный мир, и идеальные люди, аллилуйя! Нет и апокалиптических прогнозов. Просто жизнь, как она есть, со всеми страхами и радостями. Да, может быть страхи в будущем Павлова несколько другие, чем у нас, сегодняшних, но они есть, а радости и печали те же. И герои Павлова настолько живые и настоящие, что все, что происходит в книге почти не воспринимается фантастикой. Люди остаются людьми, где бы и когда бы они не жили. А вот прогноз на будущее очень логичен и точен. «Мы осваиваем Внеземелье, а Внеземелье осваивает нас». Ибо скорее всего будет именно так, в бездумные скачки по космосу типа: я человек, что хочу, то и ворочу, как-то верится гораздо меньше.
Эта книга одна из тех, которые можно перечитывать бесконечно и она не надоедает.
оценка 9

terrry:
Каждому любителю фантастики, интересовавшемуся историей жанра в Росии, знакомо такое понятие — «фантастика ближнего прицела». Речь идет о произведениях, в основном, 50-х гг. «Фантастикой» тогда часто называлось какое-нибудь сомнительное рацпредложение. В литературоведении возник даже специальный термин – «теория предела». Наиболее известные «предельщики»: В. Немцов, В. Охотников, В. Сапарин (последний, пожалуй, в меньшей степени). Близок к ним был и А. Казанцев.
«Лунная радуга», на мой взгляд, — пример того, какой на самом деле должна быть фантастика «ближнего прицела», избавленная от глубокого методологического порока в виде идеологии «предельщиков». В самом деле, автор показал развитие уже ИМЕЮЩИХСЯ тенденций освоения солнечной системы, а не их возможных (мыслимых) перспектив, что характерно для фантастики о далеком будущем. Но исследование БЛИЖАЙШЕГО будущего, каким оно видится автору, в силу этого и представляет особый интерес. В такой фантастике больше от футурологии, чем от визионерства.
Приятно отметить, что «Лунная радуга» является полноценным романом, удовлетворяющим этому строгому критерию по количеству героев и сюжетных линий, временным рамкам действия, глубине анализа рассматриваемых вопросов. Это произведение требует «вчитывания». Психологически и «характерологически» герои выписаны достаточно глубоко и убедительно. Хотя романом-эпопеей я бы его всё-таки не назвал — немного не та стилистика, не хватает картин земной жизни. В общем, отсутствует такой структурообразующий элемент романа-эпопеи, как философско-исторические отступления.
Много места в романе уделено приключениям. Однако видно, что это не авантюрные развлекательные передряги, а закономерные следствия жизненных обстоятельств, обусловленных генеральным замыслом произведения. Очень здорово придумано необычное явление — «оберонский гурм». И всё же автор иногда несколько увлекается описанием «остросюжетных» моментов. Это, пожалуй, единственный недостаток романа. Космический антураж, технические детали описаны замечательно – никакого намека на наивный дилетантизм. Вообще, очень хорошо проработан «фон» повествования.
В «Лунной радуге» автор, на мой взгляд, проводит программную мысль: выход человечества уже ТОЛЬКО за пределы Земли, в ближний космос неотвратимо и необратимо изменит цивилизацию. И автора интересует то, какими будут эти изменения. Если Лем говорил: «Среди звезд нас ждет НЕИЗВЕСТНОЕ!», то С. Павлов, в свою очередь, продолжает: «Среди планет (нашей собственной системы) нас ждет НЕИЗВЕСТНОЕ!»
Поразмыслив, приходишь к выводу, что «Лунная радуга» — произведение (к сожалению), едва ли не единственное в своем роде. Из предтеч можно назвать «Страну багровых туч», и, более отдаленно, «Рассказы о пилоте Пирксе» и некоторые ранние рассказы Р. Хайнлайна. Кстати, напрашивается ещё одна очевидная аналогия с Лемом. Нортон со товарищи с точностью до наоборот напоминают Элла Брегга и прочую компанию небетризованных. Впрочем, все эти аналогии совершенно далеки от каких-либо заимствований.
Резюме: одна из лучших книг русской советской НФ! Не ставлю «10» только потому, что десятки у меня зарезервированы для непревзойденных эпохальных книг, таких как, например, «Туманность Андромеды».
оценка 10

Критический отзыв
Подходящего четкого критического отзыва на книгу не нашлось, поэтому приводим здесь отзыв-ощущение.

Al34561:
Ради интереса я прочитал некоторые отзывы и заметил одну особенность. Большинство читали когда-то давно и теперь вспоминают впечатления от книги на тот момент. А я пытался прочитать её сейчас, очень трудно пошло. Я согласен, что когда-то и фильм "Через тернии к звёздам" смотрелся очень круто и жизенно, но сейчас... увы, на фоне современных голливудских блокбастеров он блекнет и не производит того же впечатления. Тоже самое произошло и с этой книгой. Современному читателю, в моём правда лице, одолеть её трудно и скучно. Это как смотреть старый, советский ещё фильм про производственные подвиги советских рабочих и отношения между ними в процессе этого самого производства. Как винтаж конечно доставляет, в остальном можно легко пройти мимо, ничего не потеряете.
оценка 6

1. Борис Штерн "Чья планета?"
Аннотация: Жила была планета, и однажды ее открыли, но открыла ее не одна цивилизация, а сразу несколько, и, конечно же, возник спор «А чья планета?».

2. Сергей Лукьяненко "Поезд в Тёплый Край"
Аннотация: Зима. Обычное явление природы. Однако если в августе начинает идти снег и температура воздуха опускается настолько, что выжить в этом холоде невозможно, все стремятся в «Тёплый край». Билеты на поезд, идущий в благословенный край, где можно выжить, куплены за бешеные деньги, но не каждый способен понять, что ему не хватило места в поезде. Вот тут-то и выясняется, кто что из себя представляет...

Аннотация:
Это история всего лишь одного мира. Мира, где, в начале своей истории, люди сражались с демонами за существование. Мира, где люди, победив демонов и обретя небывалое могущество, стали Богами. Мира, где Боги, бывшие когда-то людьми, забыли, кем они были и за что сражались.
Это история всего лишь одного человека. Человека, сражавшегося против демонов плечом к плечу с товарищами. Человека, бывшего равным среди Первых. Человека, которому достало силы отвергнуть божественность и сохранить свои мечты и идеалы. Человека, сохранившего в своем сердце любовь и дружбу.
Это история бога, оставшегося человеком. Ибо только богу достанет силы, чтобы опрокинуть Небо, и только человек имеет мужество бросить вызов Небожителям.

Рейтинг Фантлаба (оценка/количество оценивших):



Награды:
Хьюго / Hugo Award (Роман), 1968
Премия Лазара Комарчича / Награда Лазар Комарчић (Зарубежный роман), 1985

Интересные факты:
Сюжет романа и его персонажи позаимствованы из индийской мифологии. Соответственно, произведение практически в обязательном порядке требует хотя бы начальных знаний по этому предмету. Иначе восприятие текста будет неполным.
Р. Желязны применяет в книге не такой уж редкий, но достаточно своеобразный приём повторения и/или переосмысления на новой основе религиозного мифа. Читатель, не зная в начале книги предыстории событий, намеренно мистифицируется автором, принимая роман за свободное изложение индийского эпоса. Лишь по мере накопления деталей приходит осознание истинного смысла происходящего. Похожий приём, например, для христианства был использован Д. Хоганом в романе "Кодекс творца" или в повести И. Варшавского "Петля гистерезиса".
Книга Р. Желязны породила ряд подражаний. Так, более всего, российскому читателю известна трилогия Олди "Чёрный Баламут", построенная на аналогичной мифологической и идейной основе.

Роман пытались экранизировать, но дальше проекта дело не пошло. Однако, благодаря попытке экранизации "Князь Света" обогатился новыми иллюстрациями

Перевод: Перевод В. Лапицкого принято считать классическим. Читатели хвалят его за общее качество и удачный "перевод" игры слов, но поругивают за адаптацию стилистики. Перевод К. Златко известен гораздо меньше и отзывы о нём, как и о безымянных переводах с вариантом названия "Бог света", неудовлетворительные.

Отзывы экспертов:

Вертер де Гёте:
Одной из самых любимых книг моего детства стало популярное изложение «Рамаяны», когда-то случайно попавшее мне в руки; понятно, я воспринимал её тогда как оригинальную сказку, но герои книги очень запомнились и полюбились, особенно демоны-ракшасы, одно только описание их уродливых обликов занимало страницы полторы)). Конечно, я сильно обрадовался встретив старых знакомцев в книге Желязны. Книга мне не просто понравилась, но заставила взглянуть на весь фантастический жанр совершенно по-другому: удивительное сочетание фантастики и фэнтези, науки и волшебства, серьёзная философия и интересные приключения, отсылки к индуистским, буддийским и христианским мифологическим сюжетам. Эмоциональность, порой трогающая до глубины души и удивительная понятная, просто житейская мудрость. Для меня эта книга несомненно стала вехой, событием.
оценка 10

Ruddy:
Читал книгу три месяца. Считаю, что произведения такого порядка, такого качества и такой изысканности нельзя читать залпом, быстро, влёт. Теряется то ощущение загадочности, сказки, потрясения, которое испытываешь с каждой перелистнутой страничкой.
Роман потрясает глубиной переживаний, контрастом ощущений и попыткой осознать, понять крайности жизни: жизнь и смерть, падение и возвышение, бессердечность и великодушие, любовь и ненависть. Это видно на примере как героев, так и самого мира, построенного автором. Именно это произведение поставило для меня очередную планку в оценке других книг, привело к пониманию некоторых жизненных ценностей совсем с другой стороны.
Это замечательно.
оценка 10

nikalexey:
С самого начала романа автор погружает читателя в новый неизведанный мир. При этом с первых же строк читателя ждут несколько неожиданностей. Во-первых, основа – не так уж и много произведений построено на индуистской мифологии. Ну не популярно это в западном мире, несмотря на повальное нынешнее увлечение индуистскими религиями и обилие соответствующей литературы, которую пытаются продавать везде, даже прямо на улицах. Тем не менее, мало кто из писателей настолько разбирается в индуистской мифологии, что рискнет написать по ней роман.
Во-вторых, мир – с самого начала – после упоминания молитвенной машины, построенной в монастыре для вызова Будды из нирваны — читатель сразу настраивается на новый мир, в котором будут переплетены технологии с мифическими временами, когда боги спускались на землю и вершили свои дела среди людей.
Дальнейшее, в принципе, повторяет многие книги – есть боги, и есть тот, кто собирается бросить им всем вызов, будет пытаться любой ценой «скинуть иго» богов и освободить угнетаемый простой народ. В этом отношении Желязны не проявил какой либо оригинальности – этот сюжет известен еще со времен древних мифов. Тем не менее, и тут Желязны внес свою авторскую новинку. Несмотря на то, что речь идет о противостоянии богов, экшена как такого в книге почти нет. Нет великих битв, от которых будет содрогаться земля и падать звезды с небес и других катаклизмов, дерзких героев с клинком, бросающих с вызов богам, тысячных армий сходящихся на бескрайних полях. Конечно же, будет пару сражений, но не таких уж масштабных, не того «размера», которые были бы присущи обычным войнам богов.
Герой Желязны – Князь Света решил пойти другим путем, за что и получил свое прозвище, ставшее названием романа. Он решил бороться с богами их же собственным оружием – верой и религией. Причем не религией противостояния, которая бы противостояла богам, показывала бы их порочность и «незаконность». Нет, Сэм провозгласил себя Буддой и решил проповедовать буддизм, который, как известно, является одной из самых терпимых религий. Учил мир терпению и смирению, побеждая этим оружием своих врагов. И, как оказалось, путь его был выбран верно.
Текст представляет собой, в особенности условная первая часть, сборник небольших сказаний о начале пути Сэма, как он постепенно шел к своей цели – низвержения Небесного града.
Нужно также остановиться и на языке романа. Как и всегда у Желязны, он чрезвычайно ярок, в особенности, когда это касается описаний мест. И уж полностью раскрывается, когда дело заходит об описаниях неких нереальных и призрачных локациях, существование которых в обычных условиях невозможно. Кстати, это довольно характерно для всего творчества автора. К тому же по манере письма автор старался максимально приблизиться к стилю древних сказаний, в духе Махабхараты. И это у него получилось. Восточный колорит виден не только в диалогах персонажей, но и в описаниях.
Еще хотелось бы пару слов сказать о недостатках в построении мира, которые бросились мне в глаза. Первое — наличие ракшасев, демонов, и других существ, которые были, судя по всему, в этом мире до прибытия людей, хотя об этом и упоминается вскользь. Тем не менее, они каким-то образом вписались в существующий порядок, стали абсолютно похожи на демонов индуизма, а главное — воспринимают пришедших людей как богов. Не спорю, после пришествия в этот мир люди победили демонов, тем не менее, все ракшасы воспринимают существующий порядок и «следуют линии религии» диктуемой Небесным градом, хотя и помнят те времена, когда люди еще не были богами. И не разу в разговорах с Танакой не прозвучало слово «пришелец». Довольно странное поведение для аборигенов по отношению к захватчикам.
Второе — это сам факт наличия богов и «обычных» людей. Ведь, по сути, все боги этого мира, просто люди, прожившие не одну сотню жизней. Да и на протяжении всего романа автор так и не дал ответа — каким же образом первые стали богами, где грань между технологиями и их внутренними силами (как, к примеру, убийство взглядом у Ямы). Эта смесь между технологиями, людскими и божественными возможностями, которые перетекают из одного в другое, часто даже без определения, что перед нами (взять того же Мару), делает довольно существенную прореху в мире, созданному автором. Такое ощущение, что даже сам Желязны не определился по многим вопросам. Ведь ни разу никто, даже Сэм, ни разу не произнес: «Мы просто обычные люди, обладающие большими знаниями, чем простые смертные». Даже между собой они упорно именуют себя богами.
Тем, кто не читал роман, даже не могу с уверенностью сказать — понравится ли этот роман другим. Довольно трудно подобрать похожий роман, чтобы провести параллели, с чем-то сравнить его. Романов на индуистской мифологии практически нет (по крайней мере, я не могу вспомнить ни одного).
Одно могу сказать – если привыкнуть к манере повествования и труднопроизносисмым и тяжелозапоминаемым именам героев – удовольствие от прочтения гарантировано.
оценка 10

Критический отзыв:

Мета:
Мое мнение о книге непрестанно менялось в процессе ознакомления. Начало весьма заинтересовало. Дальше я некоторое время терялась в мутных нестыковках, пока наконец не поняла, что уже давно идет бэк-ап, и тут пришло разочарование. Знание промежуточной развязки убило основное удовольствие и временами порождало безотрадную скуку. Финальная же часть вышла скомканной: туманны мотивы некоторых персонажей, битва сводится к потасовке между лидерами, загадочное лишь упомянутое супер-оружие Ниритти так и осталось неиспользованным, да еще и выясняется, что все вполне может устроится как надо и своим ходом.
Следует сделать отступление и сказать, что в свое время «Хроники Амбера» стали для меня настоящим откровением и были им долго, пока я не поняла, что за сплетением многозначных символов не скрывается ничего... Любить хроники я меньше не стала, но перестала доверять Желязны. Теперь в каждом произведении я ищу скрытый подвох и, как ни странно, нахожу. Так и в «Князе Света» под отменной шоколадной глазурью из индуистской мифологии скрывается весьма пресная начинка обычного НФ-боевика. Сама тема не просто колонизации чужой планеты, а судьбы поселенцев через много столетий после нее, очень импонирует, но при всем расписывании божественной иерархии (хотя для меня так и осталась неясной суть обликов и атрибутов) жизнь обычных людей остается за рамками повествования. А вопросов накапливается много: как проходило терраформирование кроме истребления враждебных существ; как вообще можно выжить в чужеродной среде обитания, находясь на средневековом уровне развития; да и как возможно столь сильное падение от космической цивилизации до совершенного примитива? С той же реинкарнацией всплывают неточности: ладно боги переселяются в искусственно выращенное тело, но что с обычными людьми? Раз воспоминания о прошлых жизнях сохраняются, то мир должен быть полн либо детьми с разумом взрослых (привет Алие Атрейдис), либо личностями, подавленными переселенными к ним индивидами. Общество с подобной организацией принуждено быть до крайности консервативным и заторможенным, а горечь накопленных обид и утрат у очень многих обязана перевалить за ту отметку, когда воли к жизни уже не остается. Эти и подобные вопросы постоянно маячили где-то на периферии сознания, а ответа не получили. В общем, отсутствие должной механики удручает... Герои не цепляют, они теряются за божественными личинами, разве что Яма обладает толикой харизмы, но не более. Даже Сэм не вызывает абсолютно никакого эмоционального отклика, про остальных и говорить нечего. Что в книге отменно целиком и полностью — стиль, язык и перевод В. Е. Лапицкого. Возможно, если бы я была более глубоко знакома с индуистской и буддийской мифологиями, роман произвел бы на меня большее впечатление, но на данный момент не зацепил. Под властью богов эта планета неприятная и угнетающая, а без них теряет всякую оригинальность, мельком упомянутые местные флора и фауна не способны стать изюминкой. И жить в таком мире нет ни малейшего желания.
оценка 6

1. Джордж Мартин "Короли-пустынники"
Аннотация: Саймон Кресс коллекционировал инопланетных животных и время от времени скармливал одних другим ради забавы. Потом ему все наскучило и он решил купить такую зверюшку, которой не было еще в его коллекции. Заодно можно вызвать зависть у коллег-коллекционеров. В одном магазине Саймону предложили маленьких существ, видом своим похожих на насекомых. Но это были короли-пустынники — животные, отличающиеся коллективным разумом, способные строить замки для своих нужд, вырастающие в крупные особи и обожествляющие своего хозяина. Саймону понравилась идея стать Богом. Через несколько дней после покупки четырех колоний коллекционер стравил их, вызвав десятки смертей. Он даже организовал впоследствии тотализатор. Пустынники были хорошими бойцами, без жалости убивающие своих врагов. И даже не брезговали человечиной…

Награды:
Небьюла / Nebula Award (Короткая повесть), 1979
Хьюго / Hugo Award (Короткая повесть), 1980
Локус / Locus Award (Короткая повесть), 1980
Великое Кольцо (Перевод, малая форма), 1992
Сталкер / Stalker (Переводной рассказ), 2004

2. Генри Каттнер, Кэтрин Мур «Все тенали бороговы...»
Аннотация: Игрушки из будущего становятся причиной исчезновения двоих детей в прошлом, а также влияют на написание Кэрролом «Алисы в Зазеркалье».

3. Урсула Ле Гуин "Слово для «леса» и «мира» одно"
Аннотация: В повести «Слово для леса и мира одно» на основе снов, т. е. при помощи умения «читать» бессознательные образы, делаются выводы о самых главных поступках. Здесь огромную роль играют именно люди, способные понимать сны — «сновидцы». И это понятно — бессознательное замечает то, что не заметило сознание…

Награды:
Хьюго / Hugo Award (Повесть), 1973

Яцек Дукай «Иные песни», 2003

Аннотация:

Господин Иероним Бербелек — бывший стратегос, ныне — один из совладельцев торговой фирмы. Человек, предпочитающий сон активному времяпровождению, подчинение — властвованию. Но во вселенной, в которой мысль первична и в буквальном смысле слова организует материю, есть люди, заинтересованные в возвращении именно стратегоса, не купца...
[/p]

Жанр:

Интеллектуальная фантастика.[/p]

Премии:

Премия им. Януша А. Зайделя / Nagroda im. Janusza A. Zajdla, 2003 // Роман
Премия SFinks / Nagroda SFinks, 2004 // Польский роман года

Мнения:

primorec:
Небольшое лирическое отступление, которое, тем не менее, поможет понять суть происходящего.
Любите ли вы песни на иностранных языках? Нет, не на тех, которыми владеете свободно, а на тех, которые знаете едва-едва, несколько десятков слов, не больше, или на тех, слова которых для вас просто набор звуков, мелодичных или режущих слух своей чуждостью? Вы слушаете такие песни без раздражения? Если, да, то продолжим наш разговор.
Я люблю все хорошие песни, на каком бы языке не рассказывал певец свои истории. Сначала ты пытаешься уловить хоть какой-то смысл в звучащих словах, ловишь знакомые сочетания звуков. Твой мозг усиленно работает, пытаясь интерпретировать получаемые данные в знакомые слова и символы, но все его попытки напрасны.
И вот, когда ты уже сдался, что-то щелкает внутри головы. По давно спящим аксонам и синапсам пробегают электрические волны, вызывающие к жизни давно забытые ассоциации и эмоции, и, неожиданно, из глубин мозга всплывает УЗНАВАНИЕ — этот таинственный левиафан ПОНИМАНИЯ. Звуки полузнакомого или вовсе незнакомого языка сливаются со звучащей мелодией, и становится понятен СМЫСЛ, заключенный в этих Иных песнях. Иногда это глубинное понимание даже невозможно выразить словами. Я знаю, я понимаю, я готов петь эту песню вместе с вами....
Путешествие материалиста в страну Зазеркалья
Мир Иных песен — это своеобразное «Зазеркалье» нашего с вами существования. Мы дети мира, где материальное главенствует над духовным. Мы практичны, рациональны, свято верим в нерушимость причинно-следственных связей и всегда знаем, где «черное» и где «белое». Нам исключительно неуютно в мире, где мысль главенствует безраздельно и формирует материальное, лепит материю по своему усмотрению, и творит саму Вселенную. Здесь более сильная мысль и воля творят структуру и наполнение всего мира, а более слабые духовно обитатели просто слепо следуют уготованной им судьбе.
/Думаю в этом месте, кто-то сразу скажет: если так посмотреть, то это никакое не Зазеркалье. В нашем мире все то же самое: сильные мира нашего кроят для слабых судьбу, только действуют при этом более грубыми, материальными средствами. Но чтобы попасть в Зазеркалье, надо сначала посмотреть в Зеркало. Не правда ли?/
И вот я, материалист до мозга костей, неожиданно попадаю в такой мир. Мне чуждо все. Я не знаю его законов, поскольку философию Аристотеля изучала тридцать лет назад, да и то ей был уделен маленький абзац. Я почти не знаю этого языка, сформированного господством мысли над материей. Я теряюсь среди незнакомых слов, фраз, событий, пытаюсь уловить их смысл, а мой мозг рационалиста мучительно ищет знакомые вехи, причины, следствия, чтобы втиснуть получаемую информацию в знакомую и устоявшуюся картину мира. Мне неуютно, некомфортно и хочется вернуться к привычному. В этом месте можно бросить все и закрыть книгу.
Но я люблю песни на незнакомых языках и знаю рецепт их восприятия. В какой-то момент я отключаю свои рациональные мозги, и начинаю воспринимать текст так, как слушаю Иные песни. И это срабатывает: на помощь приходит память, воскрешающая эмоции и ассоциации. И тогда история жизни господина Иеронима Бербелека с ее взлетом, падением и новым взлетом, с его упорным и одиноким «нет» всем сильным, пытающимся перекроить его судьбу, становится почти личной и глубоко разделяемой. И тогда все, что так раздражало — незнакомые законы, понятия и слова — воспринимается гармонично.
Т.е. я хочу сказать, что невозможно вступить в этом мир туристом, который несет с собой шлейф из обыденных забот, устоявшихся понятий и не желания поступиться своими привычками ни на минуту. По этому миру надо путешествовать устремленным исследователем, как по реке или морю, полностью отдаваясь течениям-событиям и воздушным потокам-эмоциям., по волнам узнавания и понимания.
Еще одно лирическое отступление: отголоски Иных песен в закостенелой душе материалиста или зачем все это нужно.
Я хочу заметить, что сознательно ничего не пишу о построении сюжета, переводе/хотя труд переводчика в этом случае — героический подвиг, не меньше/, развитии образов героев. Потому что в данном случае это абсолютно бессмысленно. Сухие слова ничего не скажут, не подготовят к восприятию и не ответят на вопрос: читать или не читать. Книга или очень понравится или вызовет полное отторжение. Единственное... Вам нравится Джин Вулф и его «Книга Нового Солнца»? Причем даже не первая часть, а последующие, где эмоциональное важнее рационального? Вы смогли дочитать «И явилось новое Солнце»? Если, да, то вы готовы и к восприятию «Иных песен».
Теперь же я хочу ответить на свой собственный невысказанный вопрос. Зачем это нужно? Зачем придумывать такой сложный мир, наполнять текст непонятными словами, наслаивать уровни значений и скрытых смыслов. Можно ведь просто, ясно, без затей. Линейный сюжет, однозначные герои, динамичные события.
Я отвечаю сама себе, так, как прочувствовала. Все дело в идентификации. В своих и чужих. В нашем сложном мире, где происходит миллионы событий, уже невозможно исходить из крайних определений, деля мир строго на «черный» и «белый». Все усложняется многократно и линейный подход уже не годится. Не достаточно знать всего лишь один язык и утверждать, что он — единственно верно описывает окружающий мир. Без умения слушать, слышать, узнавать и понимать Иные песни уже ничего не получается. Вот такая моя версия зачем и почему нужны нам « Иные песни» Дукая.
Оценка: 10

Green_Bear:
За тысячи лет истории человеческой цивилизации кладезь ее мудрости неоднократно наполнялся водами многочисленных философских, религиозных и научных течений. По мере взросления науки и общества, часть теорий каменела в мифологии и преданиях, другие осыпались песком, не выдерживая гнета времени и напора конкурентов. Лишь некоторые сохранились до наших дней, давно опровергнутые и ставшие путевыми вехами истории человечества. Один из таких памятников — античная культура, подарившая миру множество смелых теорий и знаменитых мыслителей. Аристотель, Платон, Демокрит, Зенон и Пифагор, список можно длить без конца. Однако научная фантастика чаще обращается к их наследию за политическими и социальными идеями, забывая о иных, не менее любопытных вещах.
Созданный Яцеком Дукаем мир «Иных песен» — это попытка изобразить весьма странное и зыбкое пространство, где ничто не постоянно. Здесь действует диктат Формы над Материей, духа над телом, воли над обстоятельствами, а ментальности над традициями. Лидеры — кратистосы — влияют и на людей, и на ландшафт, и на природу. Морфируется все, растения и звери — чтобы создать невиданные сады, диковинных созданий. Отпечаток личности ложится на людей и местность, сохраняясь годами, а то и веками. Вторая же сторона вселенной Дукая — это стройное здание мира, возведенное из пяти первоэлементов. Из кирпичиков земли, воды, воздуха, пламени и эфира можно складывать машины и дворцы, звездные ладьи и замысловатые инструменты. Даже вечный двигатель свершает оборот за оборотом в этом причудливом мире.
Однако на деле все гораздо сложнее. Как замечает и сам Дукай, многие любители фантастики сочтут его роман малопригодным для чтения, разве что представители элиты уловят смысл в хитросплетениях авторских мыслей, нарочито изложенных так, чтобы еще больше затруднить понимание. «Иные песни» построены как интеллектуальная игра, пестрое смешение исторических фактов, где за каждым словом может скрываться целая история или неординарная идея, понятная лишь знатокам древних культур. Учитывая, что автор щедро рассыпал по страницам неологизмы, архаизмы и морфированные понятия, которые, к слову, открыто объясняются поздно, вскользь и с явной неохотой, то полное понимание и вовсе становится недосягаемой звездой. А ведь еще Дукай вволю поиграл с построением предложений и лексической поэтикой.
Но роман невозможен без героя, судьба которого должна связать главы и части. И так получилось, что шестерни антуража — декораций альтернативной квазиантичности — и идей — рассуждений на тему Формы, ее свойств и влияния на мир — безжалостно измочалили сюжет, надорвав отдельные нити. Поверхностный слой — восхождение великого стратегоса Иеронима Бербелека — прописан детально, но если смотреть на изнанку, то она распадается на фрагменты. Автор то увлекается психологическими этюдами, то вспоминает о пейзажных зарисовсках, то и вовсе обращается к полузабытому жанру дорожных заметок, что особенно бросается в глаза во время путешествия на Луну. Ритм и поэтика слов помогают лучше ощутить душевное состояние Бербелека, понять мысли, уловить чувства. Порой они обрисованы кратко, но все же.
Усугубляет трудность восприятия неоднородная композиция, когда в начале имеем психологическую камерность, наибольшая насыщенность разгадками и сведениями достигается в середине, а в концовке преобладает эпический масштаб и космический экшен. Открытый финал подобен пропасти, разверзшейся перед бегуном. Он обрывает сюжет на пике взлета, заставляя перечитывать роман повторно и обнаруживать кольцевые отсылки и разбросанные по всему тексту подсказки. Столкновение Человеческой и Иной Форм, сложная керосополитика кратистосов, поиск и восстановление собственной морфы из обломков прежней личности, искалеченной Чернокнижником, — вот лишь основные мотивы песен. Увы, Дукай не удержался, чтобы не пнуть восточного соседа, изобразив москово-уральского Чернокнижника похожим на Иоанна Грозного.
Вы спросите, каков вердикт? Однако ответ зависит от спрашивающего. «Иные песни» — во многом близки пост-сингулярной научной фантастике, с той лишь разницей, что здесь автор играет с античной системой понятий, с идеями Формы, а не квантовыми теориями. Подлинная оценка романа возможна лишь после повторного прочтения, когда можно быть уверенным, что различил значительное количество скрытых смыслов и уловил большую часть мотивов. Тем более что каждый слышит их по-своему.
Итог: интеллектуальная головоломка, синтезированная из теорий античности и идей современности.
Оценка: 9

Pickman:
О не в меру талантливых писателях часто выражаются в духе «у него в одной главе/странице/абзаце больше оригинальных идей, чем у некоторых авторов в целых трилогиях». Обычно это поэтическое преувеличение — говоря языком математики, разница составляет не несколько порядков, а один-два.
Но в случае Яцека Дукая старый рецензентский прием попадает в точку. Причем в самой смелой своей вариации — той, что про абзац (до предложений все-таки не доходит).
Не в меру, сверх меры, вне меры — «Иные песни» действительно написаны человеком, который мыслит по-иному. Написан, что примечательно, в двадцать восемь лет (к этому факту у меня сложное, очень сложное отношение). Но изобретательных идей и ярких образов в романе и в самом деле хватило бы на двадцать восемь авторов попроще. Если не дважды двадцать восемь.
Дальше я хотел написать, что в первую очередь покоряет и поражает мир, описанный в романе, но вовремя сообразил, что был бы не прав. Вселенная «Иных песен» неотделима от того, что в ней происходит, и тех, кто в ней живет. Как правило, автор средней руки заворачивает в фантастический фантик привычную нам действительность. В случае с Дукаем все наоборот: такое впечатление, что земные реалии привязаны к некоему чуждому мирозданию из чистого милосердия — чтобы не оставлять читателя совсем без ориентиров. Но даже и так ему, читателю (и читательнице) придется очень непросто.
Нам предлагают нечто большее, чем альтернативную историю, — альтернативную физику, основанную на онтологических идеях Аристотеля (воплотившихся почти буквально). И это не косметический эффект, а космический, в исконном смысле слова. За физикой идет длинная вереница других явлений — иные химия, география, биология, социология, политика, психология, иные механизмы любви и ненависти, лидерства и подчинения. При этом провести некие аналогии с нашей реальностью не составит труда, а ключевая концепция формы, определяющей облик всего сущего, оказывается отличной метафорой, поводом к размышлениям и спорам — о геополитических играх, о взаимном влиянии связанных между собой людей, о творчестве, о природе хаоса.
У каждой главы романа своя атмосфера, свое настроение, даже свое место действия — представьте все разнообразие «Песни льда и огня», втиснутое в один том вместо (дай Ктулху) семи и помноженное как минимум на пять. Большую часть пути мы пройдем с бывшим стратегосом Иеронимом Бербелеком — и с каждым шагом он тоже будет немного меняться. Этому персонажу трудно симпатизировать, но оторвать от него взгляд невозможно — а финал будет таков, что прогулку захочется повторить еще раз.
«Иные песни» — сложный роман, но его сложность не в изощренных стилистических изысках, а в количестве и качестве заложенных в нем идей. Пролистать книжку наскоро не получится — даже если вы хорошо знакомы с историей античной мысли, несколько сюрпризов наверняка найдется и по вашу душу. Простые смертные будут пробиваться с боем — но заодно и с пылом конкистадора, открывающего новые земли.
Безусловно, это очень холодная книга (хотя едва ли холоднее, чем другой дукаевский роман, «Лед») — для автора важнее посылки и выводы, чем люди. Действующие лица выписаны объемно и ярко, и все же каждый из них — не столько фигура, сколько функция. Но персонажей, способных привязать к себе, в литературе предостаточно. А вот настолько насыщенной и неординарной фантастики — считанные примеры. С другой стороны, в динамике недостатка нет — философские диалоги удачно вписаны в сплошной поток событий, приключений и интриг.
«Иные песни» заслуживают не этого поверхностного отзыва и даже не обстоятельной рецензии, а полноценной статьи (такой, например, как замечательное послесловие Сергея Легезы в конце русского издания, очень вдумчивое и информативное — спасибо Сергею и за него, и, конечно же, за перевод). Но я, признаюсь, не готов — по крайней мере, после первого прочтения... а роман требует как минимум два. Поэтому вместо анализа — открытка с места событий. Check-in, если угодно. Но я обязательно вернусь в эти места, полюбуюсь танцем стихий и мозаикой переменчивых форм.
Добавлю лишь одно: в кои-то веки англосаксы могут нам позавидовать. Мы уже можем читать Дукая на родном языке, а они еще нет.
Оценка: 9

---

Антология «Зеркальные очки», 1986

Аннотация:

Антология «киберпанка», которая до сих пор считается лучшим источником для любого, кто желает познакомиться с литературной стороной движения. «Киберпанк» тогда был еще молодое, только формирующееся движение, с нечеткими еще целями, и с не совсем еще сформировавшимися понятиями. Брюс Стерлинг попытался все это как-то систематизировать и обобщить. Для этого он выбрал 12 рассказов своих друзей, таких же любителей и пропагандистов «киберпанка», как и он сам...
[/p]

Жанр:

Киберпанк.[/p]

Премии:

Премия альманаха "Gigamesh" / Premio Gigamesh, 1999 // Научная фантастика — Авторский сборник или антология
Премия чешской "Академии НФ, фэнтези и хоррора" / Cena Akademie Science Fiction, Fantasy a Hororu, 2000 // Антология

Мнения:

Фикс:
Этот сборник можно назвать своеобразным промежуточным итогом киберпанка. Самые яркие авторы уже ворвались в элиту фантастики, но процесс деградации до набора клише еще не запущен. Технологии реального мира едва-едва ступили на отмеченные авторами извилистые дорожки, настоящее пока еще только пытается нагнать описываемую в произведениях обыденность будущего.
Брюс Стреблинг, составитель антологии, обращает свое внимание на основной критерий подбора — новизну и незасвеченность рассказов, но сборник, к сожалению, добирался до нас почти тридцать лет, поэтому для многих читателей лишь часть рассказов будет действительно незнакомой. Эта задержка во времени, пожалуй, самый главный недостаток книги: многие революционные для середины 80-х элементы теперь стали нормой, футурологические прогнозы сбылись или, наоборот утратили актуальность.
Открывающий сборник рассказ с мягкой иронией описывает саму сущность фантастики, плодящей невообразимое число никогда не осуществимых вариантов будущего, создающей огромное количество изначально нежизнеспособных миров, и хотя сквозь детали проглядывает извечная едкая киберпанковская насмешка над полной оторванностью старой НФ от реальности, сам рассказчик проникнут ностальгией старомодных образов. Как и само Движение считающее себя плоть от плоти НФ, но никогда не стесняющее критиковать «родителя».
Заканчивается антология рассказом о прошлом, или точнее о путешествиях во времени и самых правдоподобных их последствиях, лишенных эпической высоты катастрофы, но ужасающих своей прозаичностью ничуть не меньше знаменитой раздавленной бабочки. Финальная история подчеркивающая, что киберпанк — это в первую очередь все та же старая добрая фантастика просто идущая в ногу со временем. Как Моцарт в зеркальных очках и косухе рвущий струны гитары перед стотысячным стадионом.
Между этими двумя произведениями широкая гамма тем и стилей. Помимо традиционного набора High Tech — Low Life (импланты, наркотики, биомодификации и т.д.), есть вещи наглядно иллюстрирующие почему многие писатели-киберпанки в числе своих наставников всегда числили Берроуза (Уильяма, не Эдгара) и авторов «крутых» детективов, есть сбивающие с толку при любых попытках определить жанр как, например, «Камень» Грега Бира (где бесхитростное постапокалиптическое начало переходит в баркеровские фантасмагории и заканчивается чуть ли не библейским апокрифом), есть достаточно близкие к Чаку Паланику или Ирвину Уэлшу (за исключением наличия в них фантастических элементов).
Если проводить аналогии с панком как музыкальным жанром, то книгу вряд ли можно посоветовать как аналог жанрового The Best, скорее это традиционный выпущенный на гребне моды сборник, который тем не менее дает более точное представление о сути и разнообразии жанра, качество материала тоже ничуть не уступает антологиям лучшего за год.
Оценка: 7

ceh:
Если честно, странная книга, странная антология. Хотя, это наверное так кажется с позиции сегодняшнего дня. Так что же это такое — киберпанк? Чем отличалось наше понимание киберпанка тогда и сейчас, когда волна-то, собственно уже сошла. Сам Стерлинг в предисловии признается, что не нужно, дескать, нас как-то «шкатулковать» и заносить в определенные рамки. Кому бы понравилось, если бы его «посчитали» и навесили бы при этом какй-нибудь ярлык. «Киберпанк» тогда был еще молодое, только формирующееся движение, с нечеткими еще целями, и с не совсем еще сформировавшимися понятиями. Стерлинг попытался все это как-то систематизировать и хоть как-то обобщить.
Но все равно, какого-нибудь четкого определения, прочитав эту антологию, я не получил. Мы все как-то уже привыкли считать, что «киберпанк» обязательно должен быть неразрывно связан с компьютерами, «хай-тек» технологиями, или виртуальной реальностью. В этой же антологии нет НИ ОДНОГО произведения, где бы с помощью компьютерной тематики или ВР строилось повествование. Надо признать, все рассказы более-менее хорошо написаны. Это уже все-таки 80-ые, здесь не место откровенным графоманам.
Так что же это такое — киберпанк? На мой взгляд, это просто такая вторая «Новая Волна». Вторая, потому что на 20 лет старше, чем та, легендарная первая. И за это время наша жизнь сильно модернизировалась, так что и «киберпанк» больше опирается на современных технологиях. И еще, в «киберпанке», может быть, чуточку больше «панка», чем в «Новой Волне», то есть того хорошего анархизма и независимости. В «Новой Волне» эта независимость была более подчеркнутая что-ли (как подросток, впервые получивший ее от родителей), в «киберпанке» независимость уже более зрелая.
Просто, думаю, в свое время, вокруг «Новой Волны» было большее литературное болото, от этого и их бунтарство было более заметным и действенным. И, может быть, как раз благодаря ей, такого болота вокруг «киберпанка» уже не было, фантастика к тому времени уже изменилась, повзрослела, стала более раскрепощенной, более свободной, общий уровень стал намного выше. И поэтому, такого взрыва, такого бунта, как в свое время у «Новой Волны» у «киберпанка» не получилось. Как говорится, не взрыв, но всплеск. И символично, что прочитав сразу друг за другом две антологии, ставшие как раз олицетворением своего времени («Опасные видения» и «Киберпанк в зеркальных очках»), ощущения получились такими же. Рядом с «Опасными видениями», «Зеркальные очки» смотрятся просто, не знаю, бедным родственником, что-ли. Более взрослым, да несомненно, более выдержанным, да, но тем не менее, более худым и бедненьким. Хотя, не отрицаю, свою роль здесь сыграла и более харизматическая, чем Стерлинга, фигура Эллисона.
Оценка: 8

[/p]

Майк Гелприн «Миротворец 45-го калибра», 2014

Аннотация:

Вы пробираетесь по захваченной врагами территории в отряде с самой Смертью... Представили себе? Хорошо, тогда идем дальше: допустим, вы родились в стране, где все живут по уголовным законам и после школы поголовно отправляются в зону, как вам такое понравится? А что чувствует мужчина, которому необходимо пересечь земли, где разгуливают полчища зомби, да не одному пересечь, а провести с собой хрупкую, беспомощную девчонку? А каково это — быть частью элитного воинского подразделения, где каждый знает, что думают и чувствуют другие? Или очутиться на месте участника жестокой игры, где победитель получает дополнительные триста лет жизни, а проигравший этой самой жизни лишается?
Но в каком бы мире мы ни оказались, читая эту книгу, объединяет их все одно: героям необходимо сделать правильный выбор. Эта книга о том, как в критических, подчас страшных, иногда безнадежных условиях люди умудряются оставаться людьми и находить выход из самых безвыходных ситуаций. Чего бы им это ни стоило.
Когда мир висит на волоске, все зависит от нас, и если не мы, то кто?
[/p]

Жанр:

Сборник избранных произведений автора (фантастика, мистика, магический реализм).[/p]

Мнения:

Тиань:
Сборник можно условно разбить на несколько тематических блоков.
Больше всего рассказов относится к теме роботов, которым автор склонен придавать человеческие черты. Роботы пытаются привить своим воспитанникам интерес к классической литературе как оплоту духовности («Свеча горела»), учат преданности и взаимной ответственности («Устаревшая модель, одна штука»), предпринимают опасное путешествия для поиска людей в мире постапокалипсиса («Там, на юго-востоке»), воссоздают и воспитывают детей человеческих, передавая им сохранившиеся кусочки знаний и прививая навыки выживания («Каждый цивилизованный человек»), становятся создателями новых цивилизаций, уступая статус богов мертвым людям («Поговорить ни о чем»).
Автор не рассматривает варианты возникновения самостоятельных машинных цивилизаций в безлюдных мирах. Его роботы ориентированы на сохранение и защиту человечества в любых условиях, будь то разрушение цивилизаций или личности. Роботы, действуя на пределах своих программ, до последнего пытаются исправлять то, что творят люди. Это своего рода страховка человечества, гарантия его сохранения. Идеи рассказов этой группы можно счесть спорными, но роботы получились очень симпатичными, им сопереживаешь, за них волнуешься, и они не воспринимаются как машины. Они почти люди, просто другие, в них сконцентрированы фрагменты лучшего в нас.
Вторая большая тема сборника: военная. Мы видим рутинный героизм солдат Великой Отечественной, которые со Смертью не о жизни торгуются, а о возможности выполнить боевую задачу («Смерть на шестерых»). Это производит впечатление даже на видавшую виды Смерть. Самопожертвование во имя победы — одна сторона войны. Другая же: абсурдная жестокость, когда солдаты, сами того не ведая, становятся истребителями детей, превращая их во врагов («Под землей и над ней»), когда сломленный утратой семьи человек привозит в свой дом человекоподобных кукол и заставляет себя верить, что его любимые рядом («Однажды в Беэр-Шеве»), когда людей превращают в симбионтов, способных сражаться еще лучше и эффективнее, но не способных жить обычной человеческой жизнью («Ромб»). Во всем этом для людей в целом или народа конкретных стран нет никакого смысла. Это нужно только для войны тем, кто в ней заинтересован.
Пожалуй, произведения о войне являются самыми сильными в сборнике, особенно рассказ «Однажды в Беэр-Шеве», в котором собственно войны нет. Есть человек и его погибшая семья. Он отказывается верить, создает замену утраченному, чудовищную, на первый взгляд, замену. Но жить-то надо. И религиозное сообщество (в данном случае просто люди, которым не безразлично горе соседа) поддерживает попытку психического протезирования героя, соглашается разделить его самообман. Ложь во спасение идет в разрез со строгим религиозным каноном, но помогает герою сделать шаг в сторону от безумия.
Следующая значительная тема: социальная. Автор рассматривает варианты будущего (или альтернативной реальности), где воровской закон возведен в статус закона официального («Сидеть рожденный»), универсальным платежным средством становится время жизни, а не деньги («Чертовы куклы»), профилактика преступности ведется с использованием тотального аппаратного контроля и манипуляций сознанием («Одна шестьсот двадцать седьмая процента»). Произведения этого блока очень разные.
В пером рассказе показан мир упорядоченной преступности, которая заняла место закона. При этом автор воздерживается от модной ныне идеализации воровской субкультуры. На примере героев мы видим, что в основе законов преступного мира пренебрежение достоинством людей. Основанный на праве сильного мир активно вытесняет мир правопорядка, сектор которого сужен до минимума. Но все-таки он сохраняется, поскольку соблюдение законов преступных сообществ тоже требуется обеспечивать. И не все люди готовы принять криминальную субкультуру, не смотря на специфическую систему школьного образования. Встречаются молодые люди, у которых чувство собственного достоинства к моменту выпуска еще не подавлено. Группа эта совсем небольшая, но все-таки она есть. Не сидеть рождается человек, другие цели в нем заложены.
Второе произведение социального блока — чисто приключенческое. Герои-смертники, действуя отважно и сообща, противостоят могущественной Организации и побеждают. Цена победы высока, но две куклы вырываются из капкана. Правда, социальный элемент в этой истории всего лишь фон для раскрытия характеров. Он прописан достаточно схематично, выжившие герои в финале просто дистанцируются от агрессивных факторов социума, то есть принимают заданные правила игры. Для социальной фантастики это не очень хорошо, но увлекательность и эмоциональность повествования компенсирует слабость идеи. Повесть захватывает внимание сразу и не отпускает до финальной строки.
Третий рассказ — о роли «человеческого фактора» в любом деле. Герой мог и не найти способ предотвращения конкретного преступления. Он не был обязан выходить за очерченные инструкцией границы поиска и, весьма вероятно, не имел права использовать себя в качестве отвлекающего инструмента. Эмоции взяли верх над логикой профессионала.
Произведения социальной направленности показались мне самыми увлекательными. Как социальная фантастика они довольно слабые. Но приключенческая составляющая и персонажи хороши. Александр Дюма рассматривал историю как гвоздь для подвешивания своих романов. Майк Гелприн для своих рассказов сделал таким гвоздем социальный фантдоп. Почему бы и нет? Нормально висят.
Космическая фантастика тоже представлена блоком из трех рассказов («Интуит», «Человеко-глухарский», «Кругосчет»). В первом рассказе показана необратимость космоса в судьбе человека. Космонавт покидает Землю один раз и окончательно, возвращаться ему по сути уже некуда. Второй рассказ — забавная история взаимного соблазнения и любви, а также оригинального подхода к преодолению языкового барьера. Третья вещь философская: о влиянии детерминизма на развитие социальных структур. Вещи очень разные, но в каждой на первом плане интересный персонаж. Он — главный. Остальные элементы рассказа обеспечивают раскрытие психологического конфликта героя.
Вестерны «Миротворец 45-го калибра» и «Придурок» построены на противостоянии характеров: простоватый недалекий герой оказывается вполне себе цельной личностью с собственным взглядом на жизнь. Интересно, что именно один из этих рассказов дал название сборнику. Сравнение книги с пистолетом, в который вселился дух индейца, довольно необычно. С другой стороны, в книге тоже присутствует чуждый читателю дух, влияющий на развитие личности. Книгу, как и оружие, можно отбросить, если дух этот оказывается чрезмерно навязчивым. Рано или поздно мы откладываем книги, из которых выросли.
Есть в сборнике также рассказ о зомбоапокалипсисе («Путь Босяка»), весьма оригинально увязывающий появление зомби с религиозными мемами, детектив («Первоапрельская шутка»), ребенок-инвалид с паранормальными способностями («Ангел-Хранитель»), древний вампир («Последний вампир») и несчастная цирковая обезьяна («Канатоходец»). В этой россыпи самый яркий — рассказ о вапмире, который неожиданно оказывается не банальным кровопийцей, а оператором человеческих эмоций, составляющих основу его бесконечной жизни, и античным божеством к тому же.
Книга впечатляет разнообразием тем, сюжетов, характеров, оригинальными находками и эмоциональностью. При этом рассказы дополняют друг друга, раскрывают важные для автора вопросы с разных сторон, с разных углов прицела. Каждая вещь сборника охватывает несколько важных проблем, поэтому тематическая систематизация рассказов условна. Она лишь позволяет упорядочить калейдоскоп мыслей и эмоций, возникающих по ходу чтения.
Человеческие характеры — сильная сторона большинства произведений. Герои очень хороши: они запоминаются и часто удивляют, их интересно повертеть и разглядеть с разных сторон, благо возможностей таких неоднозначные моменты в сюжетах и мирах предоставляют достаточно. Слабая сторона — в непродуманности социальных конструкций и логических связок сюжета. Динамичное увлекающее действие и переживания героев превалируют над логикой фантастической составляющей. Не миры творит миротворец, а человеческие характеры. Фон многих рассказов скоро забудется, герои — нет. Они как пули 45-го калибра — надежный литературный боезапас.
Хороший многоплановый сборник, умный и эмоциональный, о разном и об одном: о людях, которые во все времена и во всех мирах пытаются оставаться людьми.
Оценка: 10

vokula:
За восемь лет этого суматошного века Майк Гелприн опубликовал чуть ли не сотню разных фантастических рассказов (а написал ещё больше), так что выбирать было из чего. Половина из двадцати двух произведений сборника уже публиковалась неоднократно, новых рассказов два-три, так что это некий «отчёт» о проделанной работе. И выстроен он профессионально — ведь от композиции (последовательности) тоже зависит восприятие читательское.
Начинается/заканчивается сборник некими «притчами». Уже в «Смерти на шестерых» автор даёт понять, что книга стандартной не будет – ведь в этой истории диверсионную группу времён ВОВ посещает сама Смерть… И в итоге пертурбаций психологических решает помочь партизанам – ну просто фантастика! Немного о деталях, в большинстве рассказов Гелприн внимателен к ним, в шахматах, покере и блатной фене он разбирается замечательно. Но иногда детали «прилажены с зазором», вот вес пулемёта ДП автор указывает более-менее верно, но «шмайсер» пресловутый – это явно MP 40, да и термина «кинология» не знали в СССР, только «служебное собаководство»…
Отчасти «мистических» рассказов в сборнике ещё три-четыре. Свой неукротимый дух «вселяет» в кольт (в знак благодарности) вождь Ревущий Бык в вестерне «”Миротворец” 45-го калибра». Столкновение психологий индейца и янки играет здесь роль более важную. «Законом называют набор правил для глупцов» — есть в этой сентенции сермяжная правда.
Ковбои, шерифы, стрельба и смерть фигурируют и в рассказе «Придурок», а также «экстрасенс», говоря современным языком. (Кстати о языке, «выпасают стадо» на пару секунд сбило ритм чтения.) Вот покер для автора – игра «родная», это чувствуется. В конце рассказа читателя поджидает небольшой «концептуальный переворот»… Неким «чудесным» образом спасает из смертоносных ситуаций героев — в отлично выстроенном рассказе «Ангел-хранитель» — урод-инвалид, и тут сопереживание читательское очень вероятно.
В нескольких произведениях существенная роль отведена роботам. Даже если, как в рассказе «Свеча горела», речь совсем не о них, а о людях будущего, в котором «литературу отменили». «Литература – это не только о чём написано, это ещё и как написано». Рассказ написан «хорошо», робот ДРГ-439К оценил бы…
«Там на юго-востоке» — только о роботах, правда «психология» их, конечно, человеческая. Неплохо написан «еврейский» рассказ о роботах (точнее о еврейских судьбах) «Однажды в Беэр-Шеве», ещё лучше – «Устаревшая модель, одна штука». Добрее робота Пита всё же оказываются люди, хотя бы некоторые. В рассказе «Поговорить ни о чем» роботы Расп и Деф становятся (после катастрофы и гибели людей) основателями иной цивилизации на другой планете. А рассказ всё равно о чувствах-желаниях человеческих – удачно обрисованных.
Другие рассказы о будущем можно, наверное, отнести к НФ (а можно и не относить). Пост-апокалиптическая история «Каждый цивилизованный человек», несмотря ни на что, оптимистична. Написанный «с чувством» рассказ/повесть «Под землёй и над ней» о жизни в «зоне», заражённой вирусом Бугрова-Циммера, трагичнее… Зато он показывает, что в чувствах человеческих Гелприн «немножко понимает». Кошмарные картины «пост-апа» — декорации рассказа «Путь Босяка», автор тут пользуется некоторыми штампами, но вполне уверенно. Это такой «Почтальон» по русско-американски, с окончанием неожиданным.
Среди рассказов о «некоем будущем» есть криминальные. «Сидеть рождённый» — «Срок авансом» на блатной фене. Как формальный эксперимент с языком – совсем неплохо. Но удачнее детективная «Первоапрельская шутка»: в мире всегда будут преступники, несмотря на всевозможные «ментоскопы/биоресиверы»: шерше ля фам…
Преступная «Организация» играет немалую роль в мире будущего, изображённом в самом большом произведении сборника, в повести «Чертовы куклы». Но повесть не о «делишках» по хищению жизненных ресурсов, это рассказ о людях непростой судьбы, осознанно идущих на смерть ради жизни других. Есть счастье в жизни – хотя и не каждому. Не дают покоя автору проблемы преступности, история «Одна шестьсот двадцать седьмая процента» это подтверждает. И вновь главное тут – проблема выбора. Некий институт «Ангехран» из всех вариантов будущего «окольцованных» индикаторами агрессивности преступников даёт возможность осуществиться самому безопасному, да только, чтобы это получалось, надо иногда самому «научнику» идти на смертный бой…
Включены в сборник рассказы «космические»: «Интуит» — рассказ серьёзный, героям надо принять решение, и это совсем не легко. «Человеко-глухарский» — рассказ другой, занятный. Два земных мужика спасают двух симпатичных инозвёздных «глухарок» с матриархальной планеты, что в итоге – конечно же, любовь!
О любви, земной и внеземной, ещё пара рассказов. «Последний вампир» — воспоминания древнего «вурдалака», оказывающегося на самом деле… совсем иным, ударная концовка у рассказа! Столкновение земной и «сказочной цивилизации гномов» далёкой планеты в 2347 году от Р.Х. рисуется яркими мазками в рассказе «Кругосчет». А любовь-то едина, толкает она и там на ломку традиций… Рассказ научно-фантастический и ненаучно-мистический, и от этого он только лучше/экзотичнее.
Разные у Гелприна рассказы, «Ромб» — приключения боевого квартета, объединенного пси-связью, «Канатоходец» — притча на тему «любовь побеждает смерть». Объединяет рассказы (аннотация на этот раз почти не врёт) вот что: их героям надо делать некий выбор, и в критических ситуациях люди у Гелприна остаются людьми (в самом лучшем смысле этого слова).
Даже в наши времена тотальной демократии осмелюсь рекомендовать книгу к прочтению как прекрасный пример использования российским гражданином (проживающим в США) марксистского закона перехода количества в качество.
Оценка: 8

---

Аннотация:
Попавший в кораблекрушение Чарльз Эдвард Прендик, оказывается на острове, где живёт и работает доктор Моро со своим помощником. Он становится нечаянным свидетелем экспериментов учёного, а также их последствий.

Рейтинг Фантлаба (оценка/количество оценивших):


Интересные факты
Как и все романы Г. Уэллса, "Остов доктора Моро" не является сугубо фантастическим произведением, где ставка сделана лишь на сюжет и события. Роман затрагивает весь базис человеческой социальности — религию, этику, социологию, психологию, научный прогресс, вопросы назначения разума.
Книга оказала настолько мощное воздействие на зарождающуюся фантастику, что образ жестокого творца-вивисектора не сходит с сцены художественных произведений до сих пор.
Роман неоднократно экранизирован. Под его прямым влиянием написано немало книг, например, знаменитое "Собачье сердце" М. Булгакова.
---
Переводы:
Помимо наиболее распространённого в советских изданиях перевода К. Морозовой, который признаётся хорошим, существует несколько дореволюционных переводов романа, ныне малоизвестных. В 1996 году в рамках проекта "Собрание сочинений Г. Уэллса" В. Бабенко сделал улучшенные и расширенные переводы некоторых произведений, в числе которых был и "Остров доктора Моро". Кроме того, в 2001 году был издан ещё один вариант перевода неустановленного качества от М. Зенкевича. Таким образом, знакомства с романом следует рекомендовать надёжный профессиональный перевод Виталия Бабенко.

---
Отзывы экспертов:

Dentyst:
Недавно перечитал. Ну и просмотрел по диагонали отзывы на одну из любимых и, по-моему, значимых книг, не только фантастики, но и вообще мировой литературы. Удивился — рецензентами в основном отмечена фантастико-ужасная сторона романа. Мне же кажется, что это как раз не главное в книге, хотя и важная составляющая текста.
А вот, что мне видится (послойно):
— Слой об ответственности творца перед своими творениями. Моро — творец, Бог, если угодно. Уж, если посмел вмешаться в природу, то не надо бросать на произвол судьбы своих недочеловеков, едва научив их читать, писать и лицемерно повторять строки «закона», своеобразной религии, которая (по мнению Моро) и делает человека человеком. Короче — «Ты навсегда в ответе, за тех, кого сотворил.» Извините за перефразировку другого классика.
— Слой сатирический. Общество зверолюдей — картинка-пародия-аллегория на общество человеческое. Живя цивилизованной жизнью и повторяя в разных вариациях заклинание «Разве мы не люди?», мы каждый день проявляем животные черты доставшиеся нам по наследству от предков-зверей. Недаром Прендику, вернувшемуся к цивилизации, в каждом мерещились явные звериные черты. А мерещились ли? Может быть он просто начал видеть суть вещей?
— Наверное, можно выделить и слой цивилизаторский. Великобритания в те времена взвалила на себя «бремя белого человека»(как будто кто просил) — окультуривать «отсталые» народы, часто даже против их воли. Вот и получали таких гиено-свиней, свободолюбивых и непокорных(Индия, Афганистан).
— Слой критикующий религию: зверолюди при свете дня хором повторяют за Глашатаем Закона заповеди Моро, чтобы ночью благополучно нарушать их — против природы не попрёшь. Что-то такого же рода случалось и в викторианской Англии — почтеннейшие и нравственные на людях граждане превращались за закрытыми дверями в неприятнейших людей.
Вот примерно то, что я разглядел в романе, и никаких ужасов, никаких страхов — просто логичное развитие тогдашнего (а быть может и нынешнего) общества, ну разве немного приукрашенное авторской фантазией. Значит и жизнь такая — страшная, когда вступают в конфликт пережитки животного прошлого с наработками цивилизации.
Ну и в заключение — история, говорят, повторяется дважды: первый раз, как трагедия; второй раз, как фарс. С этим романом то же самое. Спустя некоторое время наш соотечественник М.А. Булгаков написал свою версию переделки собаки в человека.
Оценка 10

Sergo2:
...перечитал книгу, читанную лет десять назад. И восхитился. Сейчас так не умеют. Точнее — не хотят.
Без нагромождения трупов и крови, без мистики и откровенных ужасов — создать настолько гармонично-страшную вещь! И не внешне страшную — психологически! Представляешь себе кошмарное общество несчастных зверо-людей, живущих в вечном страхе и в вечных искушениях. Запрет на естесственное — и наказание за следованию голосу природы. Ты создан в мучениях — и либо живешь в мучениях, либо умрешь в мучениях! И все по воле холодного интеллекта Всевышнего...
Не жили ли мы 70 лет в подобном обществе? Партия — тот самый Моро, требующий невозможного и наказывающий за невыполнение невозможного.
А мировая религия не пытается делать с человеком тоже самое?
Но как бы они все не старались — природа возмет свое. И человек будет следовать своему природному предназначению.
Оценка 10

redmarie:
Несмотря на безоговорочное восхищение романом, все-таки основное возникшее чувство — острая жалость.
К Прендику, которому не повезло попасть на остров, где пережив испытания не только физические, но и душевные, пройдя цепочку страх-жалость-отвращение-отчаяние, он уже никогда не станет прежним.
К Монтгомери, которому в его молодые годы достался удел одинокого пьяницы, не имевшего другого наставника, кроме Моро, и других друзей, кроме зверо-человека.
К Моро, который схож с тем жестоким малышом, что ради интереса отрывает мушке крылышки и отпускает полетать. Доктор играет с живыми существами как с конструктором: а что будет, если я совмещу это и это? И что самое страшное, он Верит в то, что творит благо! Жаль, такому таланту могло быть уготовлено достойное применение. Жалость вызывают и потуги доктора выдать себя за Создателя. Некое извращенное стремление к совершенству, когда в природе и так все гармонично и цельно.
И, наконец, к зверо-людям. Этим НЕДОчеловеку/НЕДОживотному. «Раньше они были животными, их инстинкты были приспособлены к окружающим условиям, и они были счастливы, насколько могут быть счастливы живые существа. Теперь же они были скованы узами человеческих условностей, жили в страхе, который никогда не умирал, ограниченные Законом, которого не могли понять...» Вся жизнь — сплошное беспросветное страдание...
Финальные события подавляют. А поскольку все описанное — «пародия на человеческую жизнь» и общество, современные реалии узнаются практически в каждом абзаце, становится горько.
По моему скромному мнению, если книга способна вызвать настолько сильные эмоциональные переживания, то это несомненно выдающееся произведение. Браво, мистер Уэллс!
Оценка 10

---
Критический отзыв

Внятного критического отзыва на данный роман обнаружить не удалось. Приносим свои извинения.

1. Эдгар По "Падение дома Ашеров" — 1839
Аннотация:
Родерик Ашер, последний отпрыск древнего рода, приглашает друга юности навестить его и погостить в фамильном замке на берегу мрачного озера. Леди Мэдилейн, сестра Родерика тяжело и безнадежно больна, дни её сочтены и даже приезд друга не в состоянии рассеять печаль Ашера.
После смерти Мэдилейн местом её временного погребения выбирается одно из подземелий замка. В течение нескольких дней Родерик пребывал в смятении, пока ночью не разразилась буря и не выяснилось одно чудовищное обстоятельство...


2. Роберт Стивенсон "Странная история доктора Джекилла и мистера Хайда" — 1886
Аннотация:
Странная и загадочная история таинственного Генри Джекила наводит на безотчетный ужас своей необъяснимостью. Каким образом добропорядочный, уважаемый всеми человек, с ровным, спокойным характером, может быть связан с этим порочным человеком Эдвардом Хайдом, совершающим зверские поступки? Почему такие странные условия в завещании доктора? Где обитает этот Хайд и куда он постоянно бесследно исчезает? Запутанные происшествия, в которых роковым образом переплетаются эти два лица, обрываются трагически… И только дневник покойного, изобилующий жуткими подробностями, проясняет картину происходивших событий.

3. Роберт Говард "Голуби ада" — 1938
Аннотация:
Двое мужчин на автомобиле скитались в поисках приключений. Они решили заночевать в случайно попавшемся заброшенном доме. Среди ночи один из них ушел на звуки странного свиста, доносившегося с верхнего этажа. А вернулся — мертвец с топором в руках.
Оставшийся в живых Грисвелл еле спасся. С помощью местного шерифа он пытается узнать — кто или что обитает в проклятом доме.