Мы строили-строили, и наконец построили! Перед праздниками писал о новой серии "Лезвие бритвы", которую мы с издательством «Аураинфо & Группа МИД» запускаем в Санкт-Петербурге. Рад сообщить, что первые две книги, "Hyperfiction" Марии Галиной и "Координаты фантастики" Сергея Шикарева выходят из типографии 29 января.

Предупреждая вопросы: нет, в крупных интернет-магазинах и оффлайновых магазинах книг не будет. А если будет, очень небольшое количество и по ядерной цене. С высокой долей вероятности будет в интернет-магазине "Книжного Клуба Фантастика" и в петербургском книжном магазине "РаскольниковЪ" (Апраксин пер., 11). Вероятно, будет на Крупе и в нескольких независимых книжных магазинах, где и как расскажу своевременно или несколько позже. Собственно, проще и дешевле всего — заказать непосредственно у меня по отпускной издательской цене: 420 и 360 рублей без доставки.

А теперь немного собственно о книгах. Картинки внизу кликабельны!

Мария Галина. Hyperfiction

СПб.: Аураинфо & Группа МИД, 2018

328 страниц, твердый переплет

Аннотация: В книгу, которая открывает новую серию «Лезвие бритвы», вошли статьи прозаика, поэта, переводчика и литературного критика Марии Галиной из двух циклов, «Фантастика/Футурология» и «Hyperfiction», публиковавшиеся на страницах журнала «Новый мир» с 2010 по 2018 годы. Писательница проходится по всему генеалогическому древу фантастики: среди героев ее эссе Жюль Верн и Питер Уоттс, Чайна Мьевиль и Эдуард Веркин, король Артур и разумный океан Солярис. Человек широчайшей эрудиции, остроумный и наблюдательный критик, особое внимание Мария Галина уделяет литературному и общекультурному контексту, неожиданным параллелям и тонким взаимосвязям явлений. В 2018 году цикл «Hyperfiction» удостоен Международной премии имени Аркадия и Бориса Стругацких.

Об авторе: Мария Галина – поэт, прозаик, переводчик, критик. Родилась в Твери, окончила Одесский Государственный Университет. Биолог, кандидат наук по специальностям гидробиология, ихтиология. Дебютировала в 1991 году подборкой стихов в журнале «Юность». Состоит в Союзе писателей Москвы с 1993 года. Сотрудник редакции литературного журнала «Новый мир». Автор «Малой Глуши», «Медведок», «Автохтонов» и других романов, сборников повестей и рассказов, публицистических книг «Фантастика глазами биолога» и «Не только о фантастике». Лауреат премий «Московский счет», «Киевские лавры», «Бронзовая Улитка», «Странник», «Зиланткон», «Золотой РосКон», «Серебряный Кадуцей» , «Новые горизонты» и «АБС-Премии». Проза переведена на английский, итальянский, французский и польский языки.

«Мария Галина – блестящий знаток литературы и великолепный критик. В ее статьях есть всего один изъян: автору по понятным причинам приходится обходить умолчанием одного из лучших, вне зависимости от жанров и категорий, современных писателей – саму Марию Галину» — Шамиль Идиатуллин, писатель

«Мария Галина – из тех людей, которые заставляют остро сожалеть о недоступности клонирования. Всем нам сегодня остро не хватает как минимум трех отдельных марий галиных: поэта, прозаика и критика. Впрочем, даже в рамках одной человеческой личности каждая из этих ипостасей поражает своим масштабом, и ипостась критическая среди них если не самая яркая, то, пожалуй, самая необходимая. Галина-критик – одновременно и отважный первопроходец, обнаруживающий и наносящий на карту все важное в сфере фантастики, и кабинетный ученый, анализирующий, осмысляющий и встраивающий найденное в широкий литературный и культурный контекст» — Галина Юзефович, литературный критик, Meduza

Сергей Шикарев. Координаты фантастики

СПб.: Аураинфо & Группа МИД, 2019

320 страниц, твердый переплет

Аннотация: В книге представлены работы литературного критика Сергея Шикарева, посвященные различным аспектам фантастики как литературного жанра и как способа размышления о будущем. В раздел «Темы» вошли статьи, в которых рассматривается эволюция классических идей и сюжетов фантастики: географические открытия и затерянные континенты, «корабли поколений», создание и модификация человека, а также статьи, описывающие проникновение сексуальной тематики в фантастические произведения и появление «цветной волны» в отечественной фантастике. Раздел «Лица» составили литературные портреты авторов фантастики от Ивана Ефремова до Стивена Кинга, от Грега Игана до Виктора Пелевина. В раздел «Контекст» включены публицистические заметки о положении дел в отечественном книгоиздании, особенностях биографий писателей-фантастов и перманентном кризисе русской фантастики. Взятые совокупно, эти статьи дают читателю цельное представление о ландшафте фантастики и его изменениях во времени. Дополняют книгу беседы автора с известными писателями-фантастами о различных аспектах нашего будущего.

Об авторе: Сергей Шикарев – литературный критик, журналист. Дебютировал в 2000 году рецензией на книгу Уильяма Берроуза «Мягкая машина». Постоянный автор журналов «Если» и «Новый мир». Статьи и рецензии публиковались на страницах «Октября», «Мира фантастики», «FANтастики», «Звездной дороги», «Реальности фантастики», «Питерbookа», на сайтах «Горький», «Афиша-Daily» и в других изданиях. В 2014 году выпустил дебютную книгу, сборник критики и публицистики «13». В 2015 году вошел в список «100 лучших молодых авторов» по версии Независимой литературной премии «Дебют». Статьи автора переведены на английский и опубликованы в таких изданиях, как Russian Studies in Literature и Russian Social Science Review. Работы разных лет отмечены премиями «Интерпресскон», «Звездный мост» и «Двойная звезда». Лауреат мемориальной премии имени Александра Ройфе и премии «Хлёсткий критик». Финалист премии имени Аркадия и Бориса Стругацких («АБС-премия»). Главный редактор онлайн-журнала фантастики «Континуум». Соучредитель литературной премии «Новые горизонты».

«У Сергея Шикарева фундаментальный взгляд на фантастику – и этим взглядом он, кажется, видит ее разом всю, от золотых основ классики до волнующих новых вершин. Попасться на глаза такому критику – значит оказаться прочно встроенным в контекст истории нездешних миров» – Валерия Пустовая, литературный критик

«Шикарев относится к тому роду критиков, появление которых уместно и в фэнзине, и на страницах «Нового мира». Отсутствие зашоренности и хорошие знания о литературе вообще – в разных её проявлениях – вот что сохраняет его тексты актуальными даже спустя несколько лет после первого появления» – Владимир Березин, писатель, литературный критик

И, пожалуй, последняя важная новость в уходящем году.

Я категорически против того, чтобы говорить «гоп», пока не перепрыгнешь — но вот, кажется, почти перепрыгнули, ттт. Теперь об этом можно сказать вслух.

В 2019 году вместе с питерским издательством «Аураинфо & Группа МИД» запускаем новую серию – «Лезвие бритвы», авторские книги критики-публицистики о фантастике в широком смысле слова. Первые два макета («Hiperfiction» Марии Галиной и «Координаты фантастики» Сергея Шикарева) готовы, обложки готовы, на днях отправляю в типографию и держу кулачки за печатников, чтобы в январе получить тираж. Подробности – под катом. А о книжках подробнее после праздника расскажу.

По просьбам общественности добавил к отзывам представления номинаторов.

От номинатора:

Веселые человечки тоже делают это.

«Разрыв шаблона» – вот одна из первоначальных формулировок (позднее уступившая приоритет более практичным и жизнеспособным), которая описывала ожидаемый эффект от произведений, номинированных на премию «Новые горизонты». И роман Михаила Харитонова с этой задачей справляется отменно – рвёт шаблоны жанра и стереотипы читательского восприятия как грелку на британский флаг. Дело, разумеется, не только в том, что «Золотой ключ» выкручивает верньер физиологии до упора. Или, если формулировать в литературных координатах, до владимирсорокинского уровня. В отечественной фантастике, то ли страдающей, то ли неведомым образом наслаждающейся своим пуританством, так не принято. Впрочем, автора, который действует под карнавальной – и очень удобной для исследования границ недозволенного – маской анфан террибля, это не останавливает. Он без опаски тыкает палочкой с безопасного расстояния (и палкой – с опасного) в разложившийся, что та стюардесса из анекдота, труп некогда дойной коровы отечественной коммерческой фантастики – постапокалиптическую вселенную зон и сталкеров.

Мир «Золотого ключа» — это будущее после Хомокоста. Глобальной катастрофы, уничтожившей поголовье Homo sapiens и оставившей планету и кое-какие артефакты из прошлого в наследство генетически выведенным разумным животным. В качестве чашечки Петри для выращивания дивного грядущего Харитонов использует «Золотой Ключик» Алексея Толстого, и выясняется, что это пересобранное литературное пространство с легкостью вмещает в себя и один из лучших киберпанковских текстов на русском языке, и экзистенциально душещипательную песнь поэта, и трогательную любовную историю. Однако достоинства романа этим не исчерпываются. «Золотой ключ», реалии которого иногда неприятно совпадают с очертаниями нашей современности, напоминает о том, что сигара — это не всегда сигара. А полузабытое, полуутраченное искусство большой метафоры и социальной критики некогда было одним из столпов жанровой литературы.

И Михаил Харитонов сполна использует фантастический инструментарий – а другого инструментария для адекватного отображения текущей реальности и текучей постсовременности у нас собственно и нет – для рассуждений о прикладной политике, природе власти и странных экономических моделях.

Этот веселый, бесcтыжий, остроумный и остросюжетный роман являет собой подлинный и дивный образчик a very, very guilty pleasure.

Ахаха!

Валерий Иванченко:

Увлекательный сатирический роман с яркими персонажами. Собственно сатира здесь издевается не столько над нашей реальностью, сколько над её отражением в масс-медиа, литературе, интернете, отчего роман пародиен во всём, каким-то чудом оставаясь при этом живым, трогательным, точным во многих деталях. Это очень русский, смешной, похабный, непереводимый роман, построенный на языковой игре и культурных контекстах.

Кроме сходства с пелевинскими стратегиями (имеется в виду не бесконечное доказательство иллюзорности сущего, а использование злободневных реалий и скрытая сентиментальность), соблазнительно отметить перекличку с другим живым классиком – В.Г. Сорокиным. К этому подталкивает, в частности, присутствие ненормативной лексики, внимание к телесному низу, да и прямые отсылки к творчеству Сорокина в тексте есть. Однако Владимир Георгиевич в сравнении с Харитоновым выглядит академиком в дурацкой мантии, Харитонов же в сравнении с ним – реальным парнем с района. Остроумие Харитонова часто оперирует именно на дворовом (а то и на детсадовском) уровне, смачно буквализируя расхожие метафоры и погоняла. Так в одной из глав у него последовательно вступают в действие конь в пальто, одинокий позорный волк и козёл опущения (именно так). Харитонов себе на радость и нам на потеху освобождает внутреннего ребёнка, что какой-нибудь скучной тётке, вроде Погодиной-Кузьминой, кажется графоманией, а разумным читателям — торжеством вольного творчества безо всяких оглядок. Харитонов с завидной лёгкостью делает то, что востребовано, но другим недоступно, в этом отношении хочется сравнить его с Михаилом Елизаровым (не в писательской, а в певческой ипостаси) – тот же твёрдый профессионализм при полной раскованности и сознании цели.

Разумеется, это яркий образец свободной сетевой литературы, увидеть «Буратину» на бумаге будет несколько странно. Впрочем, всё странное со временем может превратиться в канон. И да, можно сказать, что роман выполнен именно в каноне твёрдой, как сейчас выражаются, научной фантастики. Иван Антонович Ефремов очень бы удивился, доведись ему заглянуть в этот текст, но жизнь неизбежно обгоняет фантазию.

Андрей Василевский:

Что мне тут нравится? Пресловутое величие замысла. (И Кот Базилио.)

Что не нравится? Избыточность (всего!), многословие, обилие деталей и подробностей, вполне нормальное при небольших объемах и утомительное в объеме 1 833 736 символов с пробелами или 1 554 589 символов без пробелов. Частности наползают друг на друга и быстро забываются. (Или это мой бедный мозг стареет и уже не охватывает?)

Пока я писал этот краткий отзыв, вышло продолжение – «Золото твоих глаз, небо ее кудрей». Продолжение тоже большое. Ничего удивительного: Харитонов придумал интересный и многонаселенный фантастический мир, который можно длить и расширять в любом направлении. Поэтому обойдется без фанфиков.

Харитонов их напишет сам.

Константин Фрумкин:

Чрезвычайно талантливая книга. Мир «поняшек», которые «няшут» электорат придуман вообще гениально. И все было бы замечательно если бы не некоторые сопутствующие недостатки, которые – не раздражают, но – самое точное слово тут будет «утомляют».

Прежде всего: «Золотой ключик» все-таки слишком длинный, и в силу длины слишком однообразный роман (и это еще только первая часть трилогии). При этом наращивание объема происходит в нем за счет далеко не самого впечатляющего литературного приема: герои постоянно находятся в путешествиях, и с ними по мере движения в пространстве случаются все новые и новые приключения. Хотя этот прием освящен литературной традицией («Одиссея», «Пантагрюэль»), в целому удачным его не назовешь, ибо он делает композицию книги рыхлой, никакое очередное приключение не становится обязательным и при этом, нет никакой логики в том, чтобы приключения наконец закончить. Здесь мы видим в чистом виде то, что филологи называют сюжетным «нанизыванием». К тому же приключения однообразные: на главных героев «наезжают» очередные враги, они отбиваются.

Слишком нарочиты в романе шутки про евреев, которые, учитывая репутацию автора, оставляют плохой привкус. И да, не может нравится, что предводительствуемые Тарзаном обезьяны – «нахнахи» – в романе Харитонова – это как бы жители Северного Кавказа, а упыри – это как бы украинцы (соответственно украинский язык оказывается диалектом упырей). Учитывая, сколько злобной чуши автор уже написал про «нерусь», не хочется быть снисходительным к этому разжиганию национальной розни. Тот случай, когда репутация управляет интерпретацией.

Слишком много физиологии, физиологизированного, лишенного всякой лирики секса, тема вылизывания писек раскрыта полностью. Вообще герои заняты в основном сексом, и, если бы не это, сюжета почти бы и не было, а роман можно было бы сократить по крайней мере вдвое, и это, может быть, было бы и хорошо. Для пыток и извращенного секса у нас есть Сорокин, зачем нам два Сорокина? Автор очень горд своей дерзостью – что он пишет про каннибализм и анальные изнасилования. Какие бы перипетии не случались с героями Харитонова, автор неизменно, каждый раз, опять и опять возвращается к их взаимному пожиранию и анальным изнасилованиям – просто как шпильман к своим флажолетам. Да-да, по роману Харитонова всюду рассыпаны скрытые цитаты из Михаила Щербакова. Вообще, «Золотой ключик» – огромная комбинация скрытых цитат и реминисценций из известных литературных источников. Достаточно сказать, что в числе основателей индустрии производства трансгенных мутантов в романе Харитонова названы профессор Преображенский, профессор Выбегалло и доктор Моро. Прием в наше время, прямо скажем, не оригинальный, достаточно сказать, что из девяти литературных произведений, представленных на премию «Новые горизонты» в пяти значимым литературным приемом являются литературные реминисценции – в текстах используются чужие образы, персонажи, понятия и целые фрагменты текстов. В трех (в том числе у Харитонова) – из Стругацких. Круг источников цитирования у Андрея Ляха и Харитонова пересекается столь сильно, что на минуту возникает подозрение – уж ни один ли тот же это писатель? «А впрочем, нет, нет!..»

Ребята, может дадим отдохнуть ножницам и клею? Прием-то, в общем, дешевый и не требует больших талантов, только некоторой начитанности и умения комбинировать.

Еще у Харитонова все-таки слишком много мата – не экспрессивного, а рутинного, и не в речи персонажей, а в авторской, что совсем уже непонятно зачем. И еще – для меня категорически неприемлемо использования фамилий живых людей, наших современников в качестве ругательств, обидных прозвищ, названий чудовищ и т.д. Не говоря уже о политизированных намеках, вроде «белоленточные гниды».

Самое интересное, что те черты романа, которые тут перечислены как недостатки, сам автор с большой вероятностью считает золотыми ключами к успеху. И может быть он и прав. Посмотрим, это будет интересный культурно-социологический эксперимент. Но на моей личной шкале это баллов не прибавляет, и я думаю, успеху не способствует. Круг читателей Харитонова – примерно соответствует кругу читателей Стругацких-Пелевина-Сорокина, а все эти «характерные черты» скорее отсекают сегменты этого круга, чем прибавляют новые сегменты из других «кругов».

Шамиль Идиатуллин:

В постапокалиптическом мире малосимпатичные герои, то ведомые, то отвлекаемые телесным низом, ищут артефакты сгинувшей эпохи, восходящие к сказке Толстого.

У советских школьников и студентов была игра: взять любую газету, представить некую интимную ситуацию с участием двух-трех человек, и вслух читать заголовки, как бы примеряя их к заданной ситуации. Хватало игры минут на пять, потом надоедало. В постсоветские времена текстовый формат похожих игр пережил недолгий расцвет и логичное увядание на сайтах типа удафф.ком и прочих помоек, на которых подрастающая школота долечивала детские болезни. Рассказы с помоек умещались в полтора-два экрана, зато набирали сотни тысяч просмотров.

Михаил Харитонов старательно раздул подобный рассказ в пятьсот раз. Объема ради пришлось пригоршнями накидать в повествование и другие предметы озабоченности, от зоофилии с копрофагией до нацистов с евреями, плюс мешок культурных и общественных реминисценций, актуальных для девяностых-нулевых годов: либеральный постап, русский рок, Кафка, силовики, подробные характеристики компьютерного харда и прочие атавизмы ушедшей эпохи. В общем, все как обычно. Только в прошлые разы автор пытался рассмотреть через сфинктер творческое наследие Стругацких, а теперь взялся за красного графа. Замах был если не на Сорокина, то на «Зеленый слоник», но получился испорченный удафф.ком: первые полторы страницы забавно, потом странно, далее натужный, несмешной и неинтересный вал сисек-писек-какашек превращается в белый шум, представляющий ценность разве что для самого автора и для поклонников его различных ипостасей.

Владимир Березин:

Никак не могу понять, отчего этот текст мне напоминает «Бесконечный тупик» Галковского. Причём аллегорическое повествование с несколько тяжеловесным юмором должно было бы напоминать мне какие-нибудь «Зияющие высоты», но нет. Именно «Бесконечный тупик», с его мотивом объяснения всего и вся.

Прекрасный, конечно опыт, да только именно что тяжёлый для чтения сторонним читателем, но годный адепту.

От номинатора:

Случаются в отечественной фантастике романы, идущие вразрез с господствующими темами, стилистиками и образами и написанные настолько мощно, что они не просто попадают в десятку, но и мишень разносят ко всем чертям. В прошлом десятилетии таким романом был «Я, Хобо» Сергея Жарковского. А до того — «Реквием по пилоту» Андрея Ляха.

И вот – полтора десятка лет спустя – «Челтенхэм». Действие нового романа происходит в той же вселенной (и даже вселенных), что и действие «Реквиема». Однако «Челтенхэм» — повествование куда более широкоформатное, и стилистика его варьируется от квазиисторической, «шекспировской» хроники до абсурдистского экшена.

Основное действие романа разворачивается на далёкой планете Тратере во времена «модернизированного средневековья», где специальный агент Института Контакта по имени Диноэл Терра-Эттин должен раскрыть загадку Базы инопланетян.

«Челтенхэм» богат на фантастические выдумки и сложносочиненные сюжеты. Здесь и Траверс — «дикое поле» известного и освоенного космоса, и «выращивающие информацию» Зелёные Облака, и многочисленные секретные операции и тайные агенты, и противостояние Земли и Стимфальской империи, и, разумеется, угроза инопланетного вторжения. Также встречаются в тексте и — перемешанные причудливо — реалии разных миров и писателей, от Ивана Ефремова до Джоан Роулинг.

Однако обращается с этим богатым арсеналом писатель весьма своевольно. Он, словно следуя известному наставлению из романа Брэдбери, пишет поперек разлинованных и исхоженных сюжетов. Лях подбирает фантастическую диковинку (например, Врата для путешествий между мирами), рассматривает и прилаживает к неспешному течению сюжета – а иногда и отбрасывает за ненадобностью.

По мере накопления в повествовании имён, объектов и событий становится все явственнее, что научно-фантастическая машинерия – лишь обрамление и украшение для классического по сути и по форме романа – с обилием персонажей, несколькими сюжетными линиями и к тому же весьма изощренно устроенного (подсказка будущим читателям – важные для понимания финала детали спрятаны в сносках).

Психологичный и щедрый на подробности жизни «Челтенхэм» использует фантастические декорации, чтобы подстать своим не-фантастическим предшественникам рассказать о траектории человеческой судьбы.

Такие романы в фантастике появляются нечасто. Тем ценнее.

Валерий Иванченко:

Принципиально вторичный роман (пастиш, как выражается критик Рондарев), интересный, главным образом, самому автору и неширокому кругу подобных ему ценителей олдовой фантастики. Мир романа сложен из реалий, персонажей, сюжетов, обкатанных в массе книг, фильмов, компьютерных игр, но узость круга читателей задаёт вовсе не это. Автор, человек умный, способный и в писательстве отнюдь не беспомощный, вольно или невольно нарушает ряд простых правил беллетристики, превращая текст, собранный, в сущности, из известных клише, в чтение не для всех.

Прежде всего, он непомерно раздул объём из-за собственной скупости, не позволяющей отказаться ни от одной лишней подробности, рождённой его щедрой фантазией. Он детально описывает всевозможную технику, архитектуру, интерьеры, наряды, исторические подробности, нюансы биографий и отношений, никак не работающие ни на сюжет, ни на характеризацию основных персонажей. В идеале подобная детальность должна придавать выдумке жизнеподобие, но в данном случае она пропадает впустую, развлекая лишь самого автора и тех редких читателей, которые станут текст смаковать. На большем своём протяжении роман выглядит набором красивых глянцевых постеров и оживать начинает только ближе к концу, когда автор перестаёт отвлекаться на второстепенное и сосредотачивается на главном. Добрую половину романа автор излагает предысторию нескольких персонажей, сюжет при этом не продвигается ни на шаг. Персонажи остаются картонными масками, ни о какой драматургии между ними говорить невозможно. Автор предпочитает не показывать, а объяснять (процентов на восемьдесят это объяснения совершенно не важных вещей), изредка вставляя в рассказ летописца живописные, как ему кажется, сцены. Притом все секреты выдаёт сразу же, убивая всякую возможность интриги. Пишет он гладким литературным языком, порой доходя до выспренности на грани графомании и не избегая всевозможных штампов, заимствованных, кажется, из дамских рОманов (впрочем, в итоге «Челтенхэм» и оказывается замаскированной под эпос любовной историей).

При всём аутизме и при всей своей графомании, роман обладает многими достоинствами, очевидными не только фэнам, но и простым читателям, нашедшим в себе силы осилить текст до конца. Путешествие по Перекрёсткам описано великолепно, на уровне классиков жанра, а финал вообще поднимается от жанра к обычной (настоящей) литературе. В нынешнем конкурсе текст, по нашему мнению, входит в четвёрку лучших.

Андрей Василевский:

Вот казалось бы роман так роман, сколько ж в нем всего. У автора есть «инженерное мышление», огромная и сложная конструкция худо-бедно держится, что уже достижение. Но вот беда: Лях – писатель «без языка».

«– Не кричите так, лейтенант, – от отвращения Кромвель еле разжимал зубы. – Связь вырубило, снимите наушники. Иво, переключи генераторы на наружную и отстреливай переходник по периметру, на кой ляд он теперь сдался.

Краса и гордость, чудо технологий, первый стимфальский крейсер-трансформер «Саутгемптон», которому после мартовских учений двадцать четвертого года предстояло стать официальным флагманом императорского флота, пылая изнутри и осторожно еще тлея снаружи, неспешно разваливался на куски и погружался в атмосферу планеты Тратера.

Всего-то навсего дурацкий фронтовой истребитель-бомбардировщик загадочной и разбойничьей цивилизации скелетников; как всегда, неожиданно, черт знает откуда, вывернулся хоть и не из-под земли, но из-за земли – вот этой самой тихой деревенской Тратеры – выскочил под боком, сам, наверное, не ожидал, ну и влепил от растерянности, а «Саутгемптон» – не авианосец, не положено ему сферы охранения, только охранный шлейф, да и силовые поля гудели на одну десятую мощности…»

Это вообще не ЧЕЙ-ТО язык, это усредненный НИЧЕЙНЫЙ язык жанровой фантастики, никому уже не принадлежащий, являющийся «общественным достоянием».

Можно привести другие цитаты – в других регистрах – но проблема будет та же.

Одни пишут прозу (фантастическую), другие «фантастику». Вот «Челтенхэм» это «фантастика».

Отсылки к Стругацким тоже не в пользу Ляха, они в значительной степени были социальными мыслителями, а он нет.

Константин Фрумкин:

Занимательная и написанная с большим мастерством эпопея. Андрей Лях несомненно войдет для меня в число российских фантастов, за творчеством которых придется следить. Лях смог достичь того тонкого баланса между интеллектуальностью и занимательностью, железячностью и психологизмом, которого у нас мало кто умеет достигать, и пожалуй лучше всех искусством такого органичного микса владеет Сергей Лукьяненко. Не знаю, польстит ли самому Ляху такое сравнение, но успех Лукьяненко и его многочисленные экранизации не случайны. Что хочется особо отметить – Ляху удается, выстраивая в конечном итоге совершенно линейный сюжет, все-таки вычерчивать с помощью главной сюжетной линии сложные кольца и прочие трехмерные фигуры, мастерски владея мастерством отступления, отступления внутри отступления и вообще органического встраивания сюжета внутрь сюжета. Автор пользуется не самым распространенным композиционным приемом – к любому эпизоду возвращаться два, а то и три раза, сначала описывая его конспективно, а затем наращивая число подробностей. Вообще – и это уже не достоинство, а странность – у Ляха манера многие бросающиеся в глаза словесные конструкции повторять в течение рома дважды. Дважды он вспоминает архаическое выражение «сшутить шутку», двум его героиням свойственен «стоицизм» (непонятно, что это значит), о двух героинях говорится что они могут «впасть в благостность», двум персонажам свойственна аура власти, а у двух ощущается энергия силы и т.д. И тут стоит перейти к недостаткам «Челтенхема» – или может быть не недостаткам, а объяснению, что в нем может не нравиться.

Роман все-таки очень большой, громоздкий и неоднородный, на его протяжении повествование несколько раз меняет и стиль, и интенцию, и даже, на мой взгляд, концепцию главных героев – они перестают «узнаваться». При этом автор крайне тщательно разрабатывает подробности своего альтернативного мира, рассказывая даже о технических деталях несуществующего оружия – как будто ждет реконструкторов, которые будут все это отыгрывать.

В системе персонажей просматривается некоторая инфальтильность: все герои исключительно сверхлюди, в разных аспектах – но обладатели выдающихся качеств, женщины же в большинстве сказочной красоты, и все готовы немедленно отдаться сверхлюдям-мужчинам. Заметим, что сверхспособности главных героев используются в основном чтобы побеждать, унижать, и убивать других второстепенных персонажей – иногда все вместе, кровь льется рекой. Когда главный герой заставляет солдафона-генерала танцевать голым, когда главному герою отдается прекрасная спецназовка, у которой «достоинства фигуры не затронуты спортивным образом жизни», то рецензент немедленно почувствовал себя слишком старым.

Наконец, отдельного обдумывания достоин тот факт, что роман Андрея Ляха выстроен из аллюзий и скрытых цитат (список источников автор услужливо приводит в начале), при этом в первую очередь роман Ляха в самой серьезной зависимости от «Мира Стругацких», и речь не только о терминологии и фамилиях персонажей, но и серьезной зависимости на концептуальном уровне. Конечно, те грандиозные последствия, которые в нашей литературе имеют миры Стругацких, впечатляют. Но сам прием построения романа на реминисценциях не является для нашей литературы новым уже лет тридцать. Эти шутки уже не забавят, и в общем, этот фокус слишком простой, и скорее выдает неуверенность автора в ценности собственного «месседжа».

В общем, «Челтенхему» свойственна некоторая избыточность литературных приемов над потребностями замысла, однако все это не мешает роману войти в число лучших фантастических текстов «большой формы» последних лет.

Галина Юзефович:

Роман Андрея Ляха «Челтэнхем» – вещь, к которой не вполне понятно как подступиться. С одной стороны, это классическая фантастика с космическими перелетами, инопланетянами и прочей sci-fi бутафорией. С другой – современная фэнтези, вызывающая отдаленные ассоциации с «Кровью и железом» Джо Аберкромби. С третьей – густо настоянная на шекспировском материале философская притча. А помимо этих трех граней в «Челтэнхеме» без труда можно обнаружить четвертую, пятую, шестую...

Сказать, что все они хорошо и мирно уживаются на пространстве романа, будет некоторым преувеличением, и первой жертвой учиненной ими толкотни оказывается структура и сюжет. Многообещающие сюжетные нити уходят в никуда, ни одна линия так толком и не разрешается. Однако если принять за данность, что «Челтэнхем» – это не про сюжет и не ради него написан (принятие это дается, честно сказать, не без труда), и поставить его в один ряд с принципиально бессюжетными, но от этого не менее восхитительными книгами вроде «Дома, в котором» Мариам Петросян, то придется признать, что роман Андрея Ляха – важное новое слово в русской современной словесности и, пожалуй, один из самых сильных текстов нынешнего списка. Остается пожелать ей начать свой жизненный путь в виде книги поскорее – и хорошо бы за пределами узких жанровых рамок.

Шамиль Идиатуллин:

В разгар затяжной галактической войны, перескакивающей из холодной стадии в горячую, гении земной ГБ с бессильной тоской наблюдают за тем, как на далеком отсталом двойнике Земли война Алой и Белой Роз выливается в победоносное шествие подозрительно ушлого Ричарда III, который совершенно не собирается повторять печальную судьбу земного прототипа, а подминает всех и вся, умело пуская в ход интриги, подкуп, убийственный бас, полимерную катану, лучших генералов Вселенной и пуленепробиваемых киборгов.

Андрей Лях написал опус магнум, замкнувший наконец щедро раскиданные повествовательные линии давно придуманной им Вселенной. Попутно он отвесил поклоны чуть ли не всем любимым авторам и кунштюкам, от Ефремова с Хайнлайном до Миядзаки с Mass Effect, местами угрожая сорваться в описанную Стругацкими картину «Любимый учитель» («В одной руке у него был огромный кусок торта, в другой – огромный уполовник с вареньем, и еще огромная банка с вареньем стояла на столе перед ним. Видимо, парнишка собрал на картинке все свои предметы любви»). Не сорваться помогло то обстоятельство, что Лях более-менее гений – по крайней мере в лично выбранных им рамках.

При этом да, «Челтенхэм» избыточен практически в каждом пункте: он слишком объемен, повествование слишком развесисто, фабула с трудом выдерживает гроздь из четырех почти независимых сюжетов и букета отсылов к собственным и чужим книгам, пасхалки раздуты так, что мешают танцевать и героям, и сюжету, последняя глава написана сугубо как мостик к «Реквиему по пилоту», а в «Челтенхэме» выглядит седьмым колесом, способным разве что взбесить тех, кто предыдущие романы не читал. Автор постоянно срывается в интерлюдии (которые кокетливо и необоснованно называет скучными, обстоятельно поясняя исторические тонкости и ТТХ различных реалий и устройств), персонажи карикатурно монофункциональны, диалоги чересчур остроумны, как в голливудских screwball-комедиях золотого века, а авторские представления об орфографии могут выбесить – например, пристрастием к школотной конструкции «черте что».

И я прекрасно (хоть и с тоской) понимаю, почему написанный два года назад роман не опубликован и не имеет твердых надежд на публикацию в обозримом будущем. Я почти понимаю, почему даже искушенный читатель может счесть блестящий стиль и слог безыскусным, а изумительную изощренность автора, твердой рукой высекающего живого огнедышащего колосса из пластов поверченной на разных осях истории, – попаданческим стандартом. Я сам готов попунктно пояснять, как поправил бы тот или иной провис.

Но ведь это я сто лет назад завершил отзыв на предыдущую книгу автора фразой «Лях, пиши, а». Он написал – много и классно. Чего же боли? Ничего. Никаких болей – только почти чистое счастье на почти тысячу страниц.

И да, чуть не забыл: Лях, пиши, а.

Владимир Березин:

Прекрасный роман. Но, как мне кажется, техника автору интереснее людей. Иначе говоря, герои-мотоциклы (к примеру) интереснее своих седоков. Это традиция древних лет, и в этой фантастике – в ней прекрасна традиционность, но мне кажется, что время описаний типа «В скудном вечернем свете и пляске неверных бликов от огней можно было разобрать, что центральную островерхую часть занимает изображение рыцаря в синих, насколько можно догадываться, доспехах на фоне не то горы, не то стены с уступами, обведенными жирным черным контуром, и стилизованными деревьями, напоминающими средиземноморскую сосну» – прошло. То есть тут дотошность (как в описаниях техники) побеждает стиль.

Доклад В. Владимирского и С. Шикарева «Непересекающиеся континуумы. Онлайн-журналы о литературе»

(общефантастический и литературный блок)

Литературная периодика переживает трудные времена. Журналы закрываются, тиражи падают, книжные рецензии исчезают со страниц газет и еженедельников. Общая тенденция коснулась и профильных фантастических изданий — например, журнала «Если». Но это констатация на уровне Капитана Очевидность. У медали есть и другая сторона. Пока в офлайне царит мрак и запустение, в интернете регулярно появляются новые периодические издания о литературе — зачастую безгонорарные, но бойкие, зубастые, переполненные энергией. «Лиterraтура», «ПРОчтение», «Горький», «Rara Avis», «Год литературы», электронный журнал фантастики «Континуум», наконец. Многие ли названия вам знакомы? То-то и оно. А это только часть современных интернет-изданий, на страницах которых говорят о литературе, в том числе о фантастике. О том, где их искать и чего от них ждать, участникам Петербургской фантастической ассамблеи расскажут журналисты Василий Владимирский и Сергей Шикарев.

Доклад М. Акимовой «Плохая, хорошая, вдохновляющая. Современные книги о литературном мастерстве»

(cекция литературного мастерства)

В последние несколько лет книги о писательском мастерстве появляются едва ли не каждый месяц. Издатели уверяют, что нашли самые верные источники вдохновения и самые надежные рекомендации, которые позволят авторам создавать запоминающиеся, популярные и даже идеальные тексты. Но так ли это? Быть может, следуя предложенным советам, писатель просто превратится в блогера? Или все-таки творчество действительно можно «прокачать»?

Своим взглядом на современные книги о литературном мастерстве с вами поделится культуролог и писатель Мария Акимова — человек, не пожалевший времени разобраться в том, что нам предлагают издатели. И чего они хотят на самом деле.

Конкурс рассказов «Спасти Муму!»

(блок развлекательных мероприятий)

Один из самых верных способов впечатлить читателя — это убить героя. Писатели пользуются этим методом без зазрения совести. И порой мы чувствуем настоящую ненависть к автору, по воле которого наш любимый герой гибнет, даже если писатель позаботился сделать его смерть логичной и неизбежной. На Петербургской фантастической ассамблее мы предложим вам презреть фатум и написать рассказ, в котором высшая справедливость будет восстановлена вашей авторской волей. Конкурс пройдет прямо во время Ассамблеи, а подробные его условия будут объявлены на открытии. Победителя ждут почет, слава и приятный приз от оргкомитета!