УВАГА-ВНИМАНИЕ! На конвенте "Фантастическая ассамблея" (http://fantassemblee.ru), который пройдет под Питером с 14 по 17 августа, ваш непокорный вместе с коллегой делают вот такое мероприятие. Если кто хочет записаться — вэлкам! Понятно, что обсуждение полетов будет очным, фантассамблейным :)

Клуб фантастического перевода (секция перевода)

Мы предлагаем всем желающим присоединиться к нашему клубу фантастического перевода и принять участие в увлекательнейшем действе. Без сленга, игры слов и страстей не обойдется! В клуб приглашаются как действующие переводчики, так и все, кто интересуется проблемами художественного перевода.

Все члены клуба получают два текста: НФ-рассказ популярного западного автора и НФ-стихотворение другого, не менее популярного западного автора – и переводят маленькую часть того и другого, прочитав предварительно полный текст на английском (ибо перевод без контекста невозможен). Результаты мы сравним и обсудим на конвенте, памятуя о том, что единственно верного перевода не бывает – такую сложную задачу можно и нужно решать по-разному. Речь пойдет о разных стратегиях, но не в теории, а на самой что ни на есть практике.

Для того чтобы заседание клуба прошло наиболее эффективно, мы просим всех желающих написать заранее по адресу nikolai.nortov (собака) gmail (точка) com. Разумеется, вступить в клуб можно и на месте, однако мы будем вам благодарны, если вы пришлете свой вариант перевода хотя бы за пару дней до начала Ассамблеи.

Вести заседание клуба будут писатель и переводчик (английский, эстонский, японский) Николай Караев и переводчица (английский, французский) Елена Кисленкова.

[Для родной газеты.]

Популярная шутка из Интернета: вышел на экраны «Терминатор», вот-вот выйдут «Звездные войны» и кино про Супермена и Бэтмена, – означает ли это, что все мы опять попали в 1980-е?

Пятый (только подумайте: уже пятый!) фильм про неистребимого мужика-робота с телом Арнольда Шварценеггера стал объектом для шуток еще, так сказать, в момент зачатия. Действительно, история терминаторской франшизы – классический пример того, как (по словам героя «Того самого Мюнхгаузена» Марка Захарова) «вино превращается в уксус, Мюнхгаузен – в Феофила». Первое кино было во всех смыслах революционным: прибывший из будущего робот-убийца пытался извес­ти Сару Коннор, чтобы та не родила сына Джона, который в будущем, когда машины частью уничтожат, а частью поработят человечество, возглавит восстание плоти против железа и оное железо победит…

Спасти Терминатора

Сиквелу 1991 года успешно удалось вывернуть сюжет на­изнанку: упрямая Сара Коннор все-таки родила сына Джона, мальчик подрос, и прибывший из будущего робот-убийца пытается его уничтожить, но этот робот – уже не Шварценеггер, а жидко-серебристое создание, абсолютно безжалостное и бесчеловечное, в то время как Шварценеггер неожиданно становится хорошим роботом, яростным защитником гонимых и преследуемых, посланным в прошлое неизвестно кем. В итоге плохое будущее не наступает – и всё вроде бы окей.

Однако логика кинорынка требовала доить Терминатора и далее, так что в 2003 году появилась третья лента: мальчик Джон вырос и мается без дела в мирном настоящем, между тем роботы всех перехитрили и все-таки готовят ядерный удар по миру, а хорошему роботу-Шварценеггеру противостоит теперь баба-робот под кодовым именем Терминатрикс. Ничего хорошего франшизе этот фильм не принес. Потом Арнольд Шварценеггер сделался губернатором Калифорнии и подустал от кино, так что очередная четвертая серия 2009 года выпуска обошлась без него. Она, чего греха таить, имела свои моменты, однако кинособытием, сравнимым с первыми двумя картинами, конечно, стать не смогла.

К 2015 году всем было ясно, что «терминаториана» выдохлась: сюжеты многократно пересеклись сами с собой, окончательно похоронив надежду отыскать в них какую-то общую логику, Арнольд Шварценеггер постарел и обрюзг (его дряблые телеса вызывали нездоровый смех в зале еще 12 лет назад), мельтешение на экране Джона Коннора и его матери, которые все никак не могут окончательно победить машинный мир, стало потихоньку приедаться.

Пятая серия, то бишь четвертый сиквел, не мог быть ничем иным, кроме как грандиозным блефом в кубе – из тех безнадежно скверных фокусов, которые спасает только подмигивание иллюзиониста: мол, не глядите, что заячьи уши торчат из якобы пустой шляпы, так оно и задумано, чтобы всех нас рассмешить. Иными словами, снимать пятый фильм всерьез мог только кретин, а кретинам в Голливуде денег не дают. Требовалась масштабная клоунада – только так и можно было спасти Терминатора.

Шварц против Шварца

Ровно такую клоунаду режиссер Алан Тейлор, доселе ничем особо выдающимся не прославленный, и снял. Начал он с обманного начала, выглядящего вполне канонично: Судный день случился, миллиарды погибли в ядерном огне, горстка выживших организует своего рода Сопротивление, и возглавляет его, разумеется, Джон Коннор (Джейсон Кларк), харизматичный манипулятор, повернутый на толкании торжественных речуг лидер с лицом, иссеченным шрамами. Коннору как отцу верит спасенный им юный солдат Кайл Риз (Джай Кортни), даже не подозревая, что именно ему предстоит отправиться в прошлое и стать биологическим отцом вождя.

Но вот в ходе последней триумфальной атаки на Skynet (так называется групповое сознание всех машин) механическое Зло вроде бы уничтожено. Пока основные силы Сопротивления добивают роботов, Джон Коннор и Кайл Риз берут штурмом засекреченное подземелье, в котором сволочь Skynet наштамповал Терминаторов с мускулистыми телами молодого австрийского актера А. Шварценеггера.

В последний момент поганые машины успевают отправить одного из этих Шварценеггеров в прошлое, дабы тот погубил Сару Коннор и тем предотвратил уже свершившуюся победу людей. Джон Коннор убеждает Кайла Риза отправиться вслед за Терминатором и дать ему бой. Отбывая в 1984 год, Кайл видит, как некий робот, прикидывавшийся человеком, атакует Джона Коннора…

Короче говоря, на пятнадцатой минуте фильма зритель свято уверен в том, что ему показывают самое первое кино франшизы, снятое с точки зрения кошмарного будущего. Тут-то и начинается прекрасное: оказавшийся в прошлом Кайл Риз очень быстро понимает, что это прошлое – продукт не однократного, а многократного вмешательства, соединившее в себе героев из параллельных, по сути, реальностей. Так, с прибывшим сюда же плохим Терминатором в форме молодого Шварценеггера стремительно расправляется хороший Терминатор в форме Шварценеггера зрелого, а помогает ему опекаемая им Сара Коннор.

К слову, играет ее Эмилия Кларк, актриса, которая в культовом фэнтезийном сериале «Игра престолов» исполняет роль Дейнерис Таргариен, королевы-воительницы, летающей на драконах. Стоит добавить, что робота, удушившего Джона Коннора, сыграл Мэтт Смит, звезда фантастического телесериала «Доктор Кто». Режиссер подмигивает нам как может: все флаги в гости к нам!

Кроме сразу двух Шварценеггеров (вот счастье: Шварц против Шварца – что может быть круче для тех, кто взрослел в 1980-е?) здесь присутствует еще и полужидкий робот из второго фильма, а в 2017 году, куда Сара Коннор и Кайл Риз вот-вот перенесутся, – собственно злой Skynet, но под именем Genisys, и лично Джон Коннор, которому в будущем, значит, удалось как-то вырваться из механических объятий Зла.

...И Skynet уронил

Как это все укладывается в один сюжет? Ответ простой: никак. Вы вообще зачем в кино пришли – искать дыры в сюжете сиквела к сиквелу к сиквелу или все-таки веселиться? Ну вот и давайте наслаждаться тем, что Терминатор уподобляется герою песни Высоцкого: «Я как раненый зверь напоследок чудил: выбил окна и дверь, и балкон уронил!»

В «Терминаторе: Genisys» есть всё, чтобы потрафить фэнам, гикам и прочим гурманам, у которых слюнки текут от классической кинофантастики. Сценаристы внимательно смотрели не только предыдущие серии франшизы, но и «Матрицу» с ее победившими машинами, и, что куда важнее, фильм Терри Гиллиама «12 обезьян» – пожалуй, лучшее кино на тему хронопарадоксов. Поскольку все давно запутались, есть в «терминаториане» предопределенное будущее или нет, сюжет даже не пытается встать на одну из сторон в споре между фаталистами и сторонниками концепции свободной воли. Случится Судный день или нет? Кто знает?

Вместо философских дискуссий мы получаем веселый (а местами – вполне трагичный) хаос, в котором возможно всё, включая и самое страшное: абсолютно положительный персонаж может вдруг стать абсолютно отрицательным. Как хочешь, так и вертись!

И Шварценеггер вертится, а также крутится, бегает, прыгает, стреляет, лупит плохишей по разным местам. И говорит то с чудовищным австрийским акцентом, ровно так, как Терминатор в первых фильмах, то на более-менее приличном американском английском. И то и дело имитирует человеческую улыбку – страшный как черт. И, что характерно, в финале выходит победителем. А вы как думали? Шварц неистребим!

Пятый «Терминатор» – заявка на трилогию. Продолжения выйдут в 2017 и 2018 годах. Этот цирк не уедет от нас никогда.

Для родной газеты.

Фантастический фильм «Земля Будущего» (Tomorrowland) от студии Disney – одна из самых чудовищных и циничных кинолент последних лет.

И то, что картина это детская, красочная, захватывающая, вроде как манящая к светлым горизонтам и немного сказочная, лишь усугубляет ее чудовищность. Одно дело, когда люди, жаждущие в основном наживы, снимают честное приключенческое кино, цель которого – развлечь, и совсем другое – когда посредством такого кино пытаются контрабандой пропихнуть в головы юных зрителей какую-нибудь недостойную идею.

Может, дело тут в человеческом факторе. Предыдущая «экранизация» диснейлендовского аттракциона, «Пираты Карибского моря», к третьему фильму превратилась из чистого приключалова в кино о том, как сложно сделать моральный выбор в аморальном мире; превращение совершилось благодаря режиссеру Гору Вербински – стоило ему передать эпопею в чужие руки, как та вновь стала приключаловом. «Землю Будущего» («по мотивам» другого аттракциона Диснейленда) снял Брэд Бёрд, звезд с неба не хватающий; соавтором сценария и продюсером здесь – Деймон Линделоф, до того приложивший руку к кошмарному «Прометею» Ридли Скотта; получился в итоге ужас, закамуфлированный под мечту.

Птица счастья завтрашнего дня

В 1964 году на Всемирной выставке в Нью-Йорке юный изобретатель Фрэнк Уокер показывает большому умному дяде (Хью Лори), который оценивает всякие изобретения, самодельный ракетный ранец и – знакомится с девочкой Афиной (Рэффи Кэссади), которая вручает ему таинственный значок с буквой «Т», как становится ясно позже, от слова tomorrow, «завтра». С помощью значка мальчик вслед за дядей и Афиной перемещается в удивительный футуристический город, обитатели которого явно победили гравитацию и решили еще массу научных проблем...

Этот же город видит, прикасаясь к будто бы случайно оказавшемуся у нее значку с буквой «Т», девушка Кейси (Бритт Робертсон), дочь инженера НАСА, который вот-вот останется без работы – космодром демонтируют, ибо к 2014 году мечта о полете к звездам человечеством успешно похоронена. Прикасаясь к значку, Кейси перемещается в тот самый город, облетает его на левитирующем поезде, видит много чудес и чуть было не становится пассажиркой межзвездного корабля, улетающего к планете «всего-то в двадцати световых годах отсюда». Вернувшись в реальность, Кейси встречается с Афиной, выглядящей так же, как полвека назад. Афина спасает Кейси от злобных роботов, маскирующихся под людей, и привозит ее к стареющему Фрэнку Уокеру (Джордж Клуни), который, оказывается, давным-давно изгнан из Земли Будущего при обстоятельствах, которые вскрываются далеко не сразу.

Оказывается, увиденное Кейси – это лишь рекламный ролик, снятый на Земле Будущего, чтобы вербовать светлые умы нашей реальности и переманивать их к себе. Создали Землю четыре гения – Жюль Верн, Никола Тесла, Гюстав Эйфель и Томас Эдисон (честно говоря, дурацкая компания, но ладно), так что в Эйфелевой башне даже спрятана ракета, которая в нужный момент домчит героев до обетованной Земли. Расположена Земля в недалеком будущем, но при этом – в ином измерении и связана с нами тахионным порталом (не надо задумываться, что сие значит; это фантастика, причем ненаучная), к изобретению которого причастен как раз Фрэнк Уокер.

Тахионный портал заодно предсказывает будущее нашего мира, темное как никогда: с вероятностью сто процентов нам грозит гибель через 58 дней. От чего именно – от глобального потепления или ядерной войны – не уточняется. Собственно, осознав все это, большой умный дядя, он же губернатор Никс, в свое время приостановил проект, разогнал ученых и отправил к нам злобных роботов охотиться на вербовщиков, которые тоже роботы, и Афина – один из них. Появление Кейси понижает вероятность нашей гибели до 99,8 процента. А значит, у человечества еще есть шанс...

Украл будущее – молодец!

«Земля Будущего» – фильм детский, для подростков 12 лет, и страдает от всех пороков диснеевского детского кино: местами он глуп настолько, что неловко будет даже детям, местами – нелогичен. С середины фильма и герои, и сюжет стремительно деградируют: Афина еще выглядит прилично, а вот охотящиеся за героями злые роботы сошли со страниц комиксов, причем древних и наивных. Гений Фрэнк Уокер отпугивает незваных гостей голографической собакой – но ведь любой дурак докумекает, что пес не оставляет следов и вообще является оптической иллюзией. Ракета в Эйфелевой башне – нечто за пределами добра и зла. И так далее.

При всем том «Земля Будущего» заставляет вспомнить о прекрасной подростковой фантастике СССР – по крайней мере поначалу, пока не скатывается к голливудской формуле «кроме мордобития – никаких чудес». Афина – это и Алиса Селезнева, и Электроник; сама Земля Будущего очень напоминает Москву «сто лет тому вперед» из «Гостьи из будущего». Только месседж тут совсем другой. В СССР строили светлое будущее для всех, а тут его строят для избранной кучки: нашей реальности Земля Будущего никак не помогает. Напротив, она, если без обиняков, лишает нас будущего, переманивая к себе светлые умы. А те, как идиоты, переманиваются, посмотрев всего лишь рекламный ролик!

Более того, ближе к финалу выясняется, что тахионный портал транслирует нам сюда плохую энергию, и мы, покорные этой энергии, упиваемся близким концом света вместо того, чтобы его предотвращать. Самое любопытное, что герой Клуни в середине фильма все это проговаривает. Но потом под влиянием чар Афины (в которую влюблен с детства; влюбленность 60-летнего мужика в 10-летнюю девочку, честно говоря, глядится странно) меняет точку зрения и сражается за право Земли Будущего нас обкрадывать.

В итоге Земля Будущего подозрительно смахивает на идиллию стран «золотого миллиарда», которая как зиждилась, так и зиждется на обворовывании третьего мира (но пущать в Будущее жителей этого третьего мира – ни-ни!). Да, таков нынешний status quo, и изменить его очень трудно. Но каким паскудством надо обладать, чтобы это мироустройство втюхивать детям под видом правильного и единственно верного?

Сходили тут два нероссиянина на запрещенный в России фильм "Чайлд 44", снятый голливудскими кинематографистами в жанре альтернативной истории (и немного альтернативной географии).

Если коротко, действие этого остросюжетного детектива происходит в альтернативном СССР, где Иосиф Сталин, рабочий ростовского тракторного завода "Ростсельмаш" (на этом заводе в кабинете главного свистуна висит на доске почета его портрет), провозгласил великий магический принцип: "В раю [СССР] убийств нет".

Что характерно, их, видимо, и правда нет. Во всяком случае, они не расследуются. То есть, пардон, расследуются, но как бы и не расследуются. По каждому факту смерти отыскивается человек, которого тут же без суда и следствия отправляют в теплушке вместе с зэками и гражданскими лицами в ГУЛАГ, расположенный где-то в районе обильного произрастания папоротников в сугубо тропическом климате. Однако есть картотека убийств, очень маленькая и тоже немного альтернативная — буква "Ж" там приклеена кверх ногами. Картотека заколдована. Читать тамошние дела может только специально обученный человек, которого надо вызывать.

Так или иначе, отдела расследования убийств в этом СССР к 1953 году нет — таковой отдел создается в финале по почину главного героя, лично нашедшего маньяка-убийцу более сорока детей.

В фильме действуют известные исторические лица, которые, как и положено в альтернативной истории, занимаются альтернативными делами. Так, поэт Бродский здесь — ветеринар и одновременно британский шпион, работающий на владелицу кота Анну Ахматову (в нашей реальности тоже известную поэтессу). Некто Варлам (очевидно, Шаламов) — дебильный неделиктоспособный мальчик, живущий в городе Вольске, о котором ниже. Автор "Черного квадрата" Малевич — искомый маньяк-убийца.

В этой реальности Малевич стал маньяком сразу по трем причинам. Во-первых, он пережил Голодомор, что автоматически превратило его в монстра. Во-вторых, во время войны он был хирургом и два года провел у немцев в качестве военнопленного. В-третьих, он принадлежал к оставленным Гитлером диверсионным группам, у членов которых Гитлер при помощи особого препарата вызвал пристрастие к детской крови.

Поэтому маньяк Малевич, начальник цеха завода "Ростсельмаш" (в этой реальности все его рабочие ходят в одеждах крепостных, но ездят на шикарных машинах), часто катаясь по работе по России (в этой реальности начальники цехов вынуждены много ездить по России), убивает то тут то там мальчиков, вырезая у них органы и топя где-то, а потом бросая голыми, но с документами, в лесу.

Где именно Малевич топит свои жертвы — нам намекают в сцене, в которой маньяк оказывается шизофреником и сам себя пытает водой. Такова экзотическая пытка autowaterboarding: молишься Сталину, кладешь на лицо тряпку, выливаешь на себя ведро воды, глотаешь ее, сам себя душишь и получаешь, надо думать, удовольствие. Видимо, в ведре топят и мальчиков.

Отдельного внимания заслуживает скромный провинциальный город Вольск — огромный промышленный гигант, расположенный в 50 километрах от города Тобол (sic) где-то между Москвой и Ленинградом, недалеко от Ростова и паровозного пути в ГУЛАГ среди папоротников.

В городе Вольске образца 1953 года есть две достопримечательности — фрейдистские трубы, торчащие тут и там из серого индустриального пейзажа а-ля Корускант, и разветвленнейшая тайная сеть гомосексуалистов. Возможно, Вольск стал меккой советских геев именно ввиду торчащих из него труб. В обычной жизни гомосексуалисты носят поддевки и прочую простую советскую одежду, но на свидания одеваются в костюмы и плащи. Свидания проводятся в лесу, на сырой земле. В середине фильма одну из достопримечательностей Вольска уничтожают.

Вокзал Вольска, куда то и дело прибывает паровоз, освещен чуть ли не керосиновыми лампами.

Другой промышленный гигант — уже упоминавшийся Ростов с его крупнейшим в мире тракторным заводом "Ростсельмаш". Этот завод славен в том числе тем, что на нем есть должность главного свистуна. Это человек в белом халате со свистком на веревочке. Кому и зачем он свистит — из фильма неясно. На стене отдельного кабинета главного свистуна висят принтерные распечатки с мощностями электростанций СССР и портрет передовика производства Сталина.

Альтернативная Россия здесь испытала явное влияние Китая, благодаря чему ориентация на местности идет по сторонам света (вывеска "Московский вокзал. Восточный выход"), а также была оккупирована, видимо, Великобританией: все герои фильма говорят на ломаном английском с сильным русским акцентом, иногда вспоминая полузабытые русские слова. Типичный диалог в школе, куда сотрудники МГБ пришли брать учительницу:

Директор школы: Gentlemen, please...

Сотрудник МГБ: Не твое дело, сука!..

МГБ успешно вкалывает всем арестованным сыворотку правды, после чего расстреливает их прямо во дворе. Там для этого установлена специальная стенка с потеками крови. Правда, в последнее время расстреливают все чаще посреди двора, чтобы кровь до стенки не долетала — и так уже все заляпано, сколько можно, товарищи.

При этом религия в СССР процветает: главгерой является крестным отцом сына своего коллеги, хотя оба работают в МГБ. Все бабы носят платки. Закосить под простого можно, переодевшись Гаврошем.

Герои фильма обладают экстрасенсорным свойством, которое мы окрестили словом "дедукция". Так, руководитель милиции провинциального города Вольска, генерал Нестеров, глядя на свежеобнаруженный труп мальчика, сразу понимает, что у мальчика вырезали какие-то органы. Затем происходит следующий диалог с судмедэкспертом:

— Мне кажется, это мальчик из приюта.

— А я уверен, что у мальчика есть брат-близнец.

— Определенно, этот близнец будет полезен при в опознании.

К счастью, сцену сверки советской милицией трупа с его близнецом нам не показывают.

Другой пример дедукции. Герои, которых ищут и милиция, и спецслужбы, прорываются на тот самый Московский вокзал через его восточный вход. Там милиционеры у всех проверяют документы. Тут героиня Раиса, баба в платке, внимательно смотрит на одного милиционера и говорит:

— Да он неграмотный!

И точно: милиционер пропускает их не глядя. В этой реальности среди советских милиционеров в 1953 году были неграмотные, и именно их начальство ставило на проверку документов. Вот такая дедукция.

Кроме того, в этой реальности советский офицер, дошедший до Берлина и потом восемь лет проработавший в органах, способен ходить косолапо и сутулясь, то есть понятия "армейская выправка" не существует тут в принципе. С другой стороны, видны успехи советской медицины: колотая рана в живот, нанесенная ножом с длиной лезвия около 10 см, залечивается моментально (правда, ветеринара Бродского все равно потом расстреливают, но это уже частности). Ну и — успехи советского транспорта: поезда тут ходят по трамвайным буквально рельсам.

Финал выдает знакомство авторов фильма с "Местом встречи...", но еще до того нам показывают удачную пародию на "Кавказскую пленницу" ("Вы, Демидов, садитесь". — "Спасибо, товарищ генерал, я постою").

Да, забыл сказать: протагонист Лев Демидов ("Я назову тебя Лев. Это значит "лев"", — говорит ему приемный отец в начале) — один из двух солдат, водрузивших советский флаг на Рейхстаге. Второй — его будущий сослуживец по МГБ, наворовавший у мертвых немцев в Рейхстаге часов и все их носивший на одной руке. Особист в черной кожанке, фотографировавший водружение флага, приказал ему их снять, но он не снял, а особист так его и зафотографировал.

Рекомендуется всем любителям альтернативной советской истории и тем счастливым молодым людям, которые не жили в СССР, но хотят знать, какая кошмарная это была страна.

А «Голубь сидел на ветке, размышляя о смысле жизни». Примерно так переводится название экзистенциальной комедии шведа Роя Андерссона, которая вышла в прокат в Эстонии (и в России, надеюсь, тоже).

Из написанных умными людьми статей об этом фильме можно узнать, что под голубем режиссер имел в виду одну из птиц на картине Питера Брейгеля Старшего (он же Питер Брейгель Мужицкий) «Охотники на снегу». Там и правда есть три птицы, две на ветках, одна в полете, но на голубей они не похожи, да и ниоткуда не следует, что эти птахи размышляют о чем-то высоком. Что в их птичьих мозгах происходит – не разглядеть.

Если вам кажется, что это отступление лишнее (вы приготовились прочесть о кинокартине, а вам вместо этого рассказывают про голландского художника), – может быть, и сам фильм Андерссона не для вас. Он целиком состоит из отступлений, которые упрямо не складываются в цельный сюжет. «Голубь сидел на ветке, размышляя о смысле жизни» – это галерея скетчей (числом, как пишут умные люди, тридцать девять – отсылка то ли к фильму Хичкока «Тридцать девять ступеней», то ли к числу ударов плетью, полученных Иисусом, то ли к атомному номеру иттрия), часть которых объединена общими героями, но не общим сюжетом. Более того, это завершающая часть кинотрилогии Андерссона, начатой фильмами «Песни со второго этажа» и «Ты, живущий», которые являют собой точно такие же наборы скетчей ни о чем и обо всем.

Некоторые, правда, считают, что скетчей в «Голубе...» тридцать семь. А это атомный номер не иттрия, но рубидия. Что, согласитесь, все меняет.

Бог умер, пиво вкусное, смерть неизбежна

На деле голубь отсылает не к Брейгелю, а к чучелу голубя, которое показывают нам в одной из первых сцен. Это чучело сидит на ветке за стеклом в каком-то шведском музее, и на него довольно долго смотрит пожилой посетитель. А на посетителя смотрит его жена, которой не терпится уйти из музея – сколько можно разглядывать всяких там мертвых голубей, когда на улице полно таких же, да еще и живых?

Только на улице они, конечно, никого не интересуют. Но убейте голубя, вручите его холодеющее тельце таксидермисту, усадите чучелко на ветку, обнесите его стеклом, поместите его в музей – и голубь сразу же станет очень, очень интересен. Забавно, да? В мертвом голубе тут же отыскивается уйма смыслов. Может даже показаться, что он размышляет о сущем...

Эта сцена, открывающая фильм, сообщает нам о творческом методе Роя Андерссона. Разглядывающий голубя старик, как и его жена, до невозможности бледен (то есть напудрен), словно только что вышел из холодильника, а то и морга. Собственно, все герои Андерссона бледны, то есть, видимо, мертвы так же, как музейный голубь, – и все они при этом помещены за условное стекло искусства. Это обычные люди, которые окружают нас на каждом шагу, которые, более того, похожи на нас. В жизни они почти никого не интересуют. В кино – другое дело. Голубь превращается в символ, герой фильма – в образ. То есть: пока старик пристально разглядывает голубя, мы пристально разглядываем старика, вступая с ним в те же экзистенциальные отношения. И этот ряд можно продолжить: может статься, Бог – ницшеанский Бог, который, как известно, умер, – разглядывает нас точно такими же пустыми глазами.

Шведский режиссер подносит к нам своеобразное зеркало, в котором мы можем узреть прежде всего себя. Только в этом зеркале мы все бледны, мертвы, бессмысленны. Все мы – зомби, и смерть для нас – лишь переход в более естественное состояние. За сценой в музее следуют микроновеллы, озаглавленные «Встречи со смертью». В каждой обычные люди умирают, и их смерть подается не как трагедия, а – в лучшем случае – как комедия. Человек гибнет от инфарк­та, пытаясь втайне от жены открыть бутылку вина. Смешно! Человек гибнет на круизном лайнере, в ресторане, успев оплатить пиво и гамбургер с креветками. Что делать теперь с этой едой? «Кто хочет пиво и гамбургер с креветками?» – вопрошает продавщица. Один из посетителей ресторана отзывается: «Я взял бы пиво!» И берет. Прямо при трупе. И пьет жадными глотками, невзирая на смерть ближнего.

Сон смешного коммивояжера

Трагикомический киномир Андерссона – это, конечно, не конкретный город Гётеборг, где происходит действие большинства новелл, и даже не Швеция, а скорее западная современность как таковая: бытие золотого миллиарда, утерявшего и Бога, и смысл жизни, и все ценности, ковыляющего в будущее на автомате, машинально разговаривающего, едящего, совокупляющегося, вообще живущего, не приходя в сознание. Все без исключения – даже лаборантка, пытающая током обезьянку, распятую на страшном приборе, даже старик с пистолетом в руке, явно готовящийся совершить самоубийство, – разговаривают по телефону одинаковыми фразами: «Да. Да-да. Хорошо, что у вас все хорошо...» У всех все одинаково хорошо, то есть никак, то есть – жизнь мертва, что твой музейный голубь.

Сквозные герои ряда новелл – жутко серьезная пара коммивояжеров, лысоватых мужчин за пятьдесят, торгующих челюстями Дракулы с удлиненными клыками, «мешочками смеха» и страшными масками под лозунгом «мы приносим радость людям» (произносится равнодушно, с трагическим выражением лица). Эти герои то и дело попадают в самые странные ситуации. Скажем, заходят в какой-то бар, тут вдруг времена резко меняются, и за окном возникают шведские солдаты, марширующие к Полтаве под командованием Карла XII. А вот и сам король заходит в кабак, пьет газировку, клеит юного бармена... Потом, спустя пару эпизодов, мы видим возвращение разбитого Петром Великим шведского войска. Израненный король хочет в туалет, но тот занят, и Его Величество терпеливо ждет своей очереди.

Вся эта дикая смесь истории и современности, шведских традиций и шведской же политкорректности, прозы жизни и фарса смерти никого из героев не удивляет. Удивляться тут некому. Мертвы все. Попытки восстать из мертвых, пробудиться, что-то осознать – тщетны. Одному из коммивояжеров снится чудовищный сон о машине в виде цилиндра с торчащими тут и там духовыми трубами. Деловитые британские военные в пробковых шлемах загоняют в машину вереницу негров, запирают дверь, поджигают под машиной солому. Ужасный музыкальный аппарат начинает вертеться – люди внутри пытаются убежать от смерти, но не могут. Их вой преображается в торжественную музыку сфер, эдакое духовное хоровое пение, к которому прислушивается группа глухих белых стариков и старух, олицетворяющих тот самый золотой миллиард...

Очнувшись, коммивояжер кричит: «Разве можно заставлять страдать живые существа?» Его никто не понимает. Всем всё равно. И – конечно, можно, что за вопрос. Мы же страдаем, даже и не замечая того. Голубь вон уже дострадался. Сидит теперь на ветке в музее. Думай, зритель, думай о смысле жизни!

Для родной газеты. Нравится мне этот текст. Ничего не могу с собой поделать :]