Для родного портала.

«Чудо-женщина» – не просто очередной фантастический боевик. Это четвертая лента так называемой Расширенной вселенной DC – новой линейки фильмов о супергероях издательства DC Comics – после коммерчески успешных, но по факту провальных «Человека из стали», «Бэтмена против Супермена» и «Отряда самоубийц». И хотя фильм не успел толком выйти на мировые экраны, критики уже успели сказать, что «Чудо-женщина» – лучшая, пишет Николай Караев.

После пресс-сеанса приходится с ними согласиться. По сути, мы впервые за все время существования Расширенной вселенной DC видим приличное, нормальное, по-хорошему забирающее кино, а местами и нечто большее, о чем ниже.

Амазонка среди людей

«Чудо-женщина» повествует о жизни и приключениях Дианы (израильская модель Галь Гадот), ребенка народа амазонок, живущих среди райских кущ острова Фемискира, который волшебной стеной скрыт от мира. Амазонки укрылись на острове в седой древности после решительного боя Зевса с богом войны Аресом, причем там же, на острове хранится и супероружие, которое Зевс «на последнем издыхании» даровал амазонкам, чтобы те когда-нибудь расправились с павшим, но грозящим восстать Аресом.

Вся первая часть фильма смотрится как наивная сказка, несмотря даже на блистательную, просто не умеющую играть плохо Робин Райт в роли тети Дианы, Антиопы. Амазонки получились из серии «колхоз не настоящий, и председатель так не ходит, не говорит, не ест». То есть, конечно, никто не знает, как оно там, внутри мифа, но снаружи феминистическая утопия – один женский пол на острове, мужиков нет в принципе, – выглядит как детский утренник. Что они, действительно, едят? Кто им изваял все эти страшные бюсты и вазоны, кто возвел колоннады и башни? Отчего водопады тут такие медленные? Какой у этих людей, простите мой французский, raison d'être?

Непонятно. И чем дальше, тем тягостнее смотреть на женщин, аттестующих себя «помощницами человечества», но тысячи лет сидящих вдали от этого человечества и не горящих желанием как-то до него достучаться. По идее, это общество должно было давным-давно загнить, что твой капитализм.; ну да ладно.

Фильм становится значительно живее, когда в небе над островом оказывается прорвавшийся сквозь волшебный купол немецкий военный самолет времен Первой мировой. Вообще, «Чудо-женщина» по большей части берет именно культурными контрастами: амазонки с мечами и луками против солдат с винтовками и пулеметом «максим»; Диана, чуть не голышом разгуливающая по улицам Лондона и по бельгийской деревне образца 1918 года; битва древнегреческих богов в небе, по которому несется самый настоящий бомбардировщик...

Диана (Галь Гадот) и Стив (Крис Пайн) в бельгийском лесу пробиваются в обиталище генерала Людендорфа.

С культурным разнообразием режиссер Пэтти Дженкинс, кажется, чуть переборщила, хотя, понятно, ныне любой блокбастер вроде как обязан наряду с собственным мессиджем втихую комментировать проблемы мультикультурности, равноправия женщин и так далее. Это всё важно, кто бы спорил, и все-таки делается неловко, когда тебе усиленно внушают, что в 1918 году в Англии царил практически космополитизм: огромное множество чернокожих солдат, сикхи в национальных головных уборах в качестве лондонских прохожих и так далее. Увы, но такого тогда не было.

И когда главный герой-мужчина фильма, американец и английский шпион Стив Тревор (Крис Пайн) собирает команду из турка, шотландца и непонятно откуда взявшегося в Бельгии индейца (!), и все они открыто перемещаются по линии фронта практически в национальных костюмах, включая феску, – вспоминается опять-таки монолог Жванецкого: «Когда мы над старинной университетской одеждой видим лицо и голову носильщика современного Киевского вокзала, что-то мешает поверить нам в эту латынь».

Генерал умирает раньше времени

Сюжет прост: Диана – амазонка, спортсменка, полиглотка (говорит на всех языках мира, включая китайский, и на глаз распознаёт надписи на «османском и шумерском») – спасает случайно залетевшего на ее остров Стива, отправляется с ним на Первую мировую и оказывается ключевым членом экспедиции, которая стремится уничтожить новейшее немецкое супероружие – ядовитый газ «на основе водорода», умерщвляющий солдат, невзирая на противогазы. Ужасный газ разработала команда моральных уродов в лице доктора Мару (Елена Анайя) и генерала Людендорфа (Дэнни Хьюстон). За ними предположительно стоит бог войны Арес – а может, он даже один из них и есть?..

Квазиисторичность фильма проявляется и тут: вполне исторического Эриха фон Людендорфа героиня показательно укокошивает мечом в 1918 году. То-то велико будет изумление любителя комиксов, если он полезет в Википедию – и обнаружит, что оный Людендорф дожил до 1937 года, успел поучаствовать в Пивном путче бок о бок с Гитлером и так далее. Сказка сказкой, да, но, с другой стороны, речь вроде не об альтернативной истории.

Всё это, повторю, укладывалось бы в стандартный нормальный и приличный комикс-боевик, если бы не совершенно потрясающий англичанин Дэвид Тьюлис, играющий британского политика сэра Патрика Моргана. Тьюлис как актер хорош настолько, что когда он в важной сцене говорит Диане: «Тебе еще столькому нужно научиться, дитя мое!» – хочется, чтобы коллеги уже и правда как-то прислушались. Потому что та же Галь Гадот играет, конечно, хорошо, но чаще это игра правой бровью, а не актерским нутром. В общем, чудо-Тьюлис велик настолько, что вытягивает «Чудо-женщину» на уровень выше, и это уже немало.

А уж в сравнении с предыдущими лентами линейки «Чудо-женщина» – это и вовсе большая удача: на редкость связное повествование, феминизм и мультикультурализм, пусть и в сказочном формате, отменно снятые эпизоды драк и боев. Последним сейчас никого не удивишь. А вот связного, неглупого и морального кино – не хватает.

Правда, есть еще малозаметная ложка дегтя в бочке меда, и это – разработчица ужасных газов доктор Мару. Особенно странно эта героиня смотрится именно в феминистическом, по сути, фильме. Дело в том, что в реальности «отцом химического оружия» у немцев во время Великой войны был вообще-то мужик – химик Фриц Хабер, дьявольски сложная и интересная фигура. Да и его коллеги по любую сторону фронта все были суровые ученые мужи. Женщина там была – жена Франца Хабера, Клара Иммервар, тоже химик, – и она настолько ненавидела кошмарную работу своего мужа, что в какой-то момент от стыда и ужаса пустила себе пулю в лоб. История, согласитесь, куда круче любого комикса, и очень жаль, что ходульную Мару и картонного Людендорфа мы на экране видим, а настоящих Хабера и его бедную супругу – нет.

Страшные отцы и дети в космосе: сиквелы «Чужого» и «Стражей Галактики»

Для родного портала.

Два новых фантастических блокбастера – «Стражи Галактики 2» и «Чужой: Завет» – посвящены непростой теме отцов и детей: в первом фильме тема развита скорее комически, во втором – довольно трагически, пишет журналист Николай Караев.

Для чего он здесь бродит так поздно — чужой?!.

Те, кто следит за потоком популярного кино, знают, что в этом потоке можно различить отдельные волны. То вдруг сразу несколько режиссеров принимаются учить зрителей любить чужаков и бороться с ксенофобией. То всплывет тема психологических травм детства – и героев, которые всю жизнь не могут с этими травмами расстаться...

«Если нет отца, он все-таки есть»

Два новых фантастических блокбастера – «Стражи Галактики 2» и «Чужой: Завет» – посвящены непростой теме отцов и детей. Именно отцов, а не, допустим, матерей. Проблема с отцом – по-английски она звучит куда глаже, daddy issues или father complex, – встает в этих не очень похожих фильмах в полный рост. В первом – скорее комически, во втором – довольно трагически.

Немудрено: «Стражи Галактики» – все-таки комикс, в котором всё должно быть легко и прозрачно, иначе дети не поймут-с. Поэтому народ на планете-утопии, нанимающий команду стражей в самом начале, мы назовем «суверены», и все они будут как на подбор золотые, прекрасные и страшно высокомерные. Девушку-богомола мы назовем Мантис, то есть Богомол. А отца главного героя Питера Квилла (Крис Прэтт) мы назовем Эго, чтобы сразу стало ясно: этот Эго – сущий эгоист и даже эгоманьяк, галактический Нарцисс, зацикленный только на самом себе.

Эго (постаревший, но не утерявший харизмы Курт Расселл) ко всему прочему еще и Бог. Ну или кто-то вроде Бога. Целую вечность он летал по Галактике и, так сказать, плодоносил, заводя наследников от самых разных существ. В том числе побывал он и на Земле, где наградил ребенком мать Питера Квилла. И вот пора настала: отец разыскал сына, чтобы вручить ему солидное, божественное такое наследство. Опасное наследство, вообще говоря...

Самое интересное, что в этом кино от daddy issues страдают практически все. Питер Квилл переживает, что никогда отца-инопланетянина не знал и рос космическим безотцовщиной. Некогда похитивший его – по велению Эго, между прочим, – синекожий бандит Йонду Удонта (Майкл Рукер) чуть не плачет из-за того, что его вытурили из рядов контрабандистов-Опустошителей, и не столько из-за этих рядов, сколько потому, что его больше не желает знать Стакар Огорд (очередное возвращение обрюзгшего Сильвестра Сталлоне) – а он ведь Удонте вроде отца!

Стражи Галактики (и сочувствующие).

Разумный енот Ракета (Брэдли Купер) страдает, поскольку у него и не было отца – ученые, которые в ходе генетических экспериментов вывели енота с человеческими мозгами, за отца ведь считаться не могут. Наконец, вечный бой сестер Гаморы и Небьюлы (Зои Салдана и Карен Гиллан) сводится к проблеме с тем же отцом – в смысле, с фигурой отца, на сей раз абсолютно чудовищной и злодейское. Только вообразите: папаша с детства заставлял сестер драться – и менял проигравшей части тела на искусственные!

Кажется, еще немного – и из галактических кустов выпрыгнут Люк Скайуокер на пару с Дартом Вейдером, который в перерыве между вдохом и выдохом басовито объявит: «Люк, я твой отец!» – после чего жах лучевой саблей по сыновней руке...

Идиоты в космосе (и как их едят)

И вот, предположим, вы вышли со «Стражей Галактики» и хотите теперь чего-то менее комиксного и более брутального, но все-таки фантастического. Даже космического чего-то. Но пострашнее! И идете вы на новое творение Ридли Скотта «Чужой: Завет». Начиная с 1979 года это шестое кино о неуничтожимых инопланетянах, которые всячески кушают людей и вдобавок вылупляются из них же. Тут всё запутанно: «Чужой: Завет» – это, если совсем честно, сиквел приквела. То есть «Прометея», который Ридли Скотт представил нам пять лет назад – и который многие осудили за бескрайнюю идиотичность происходящего.

Судя по новому кино, Ридли Скотт решил специализироваться на фильмах про идиотов в космосе. Все герои-люди тут – дураки, и почти всех в итоге едят. Может, конечно, это и есть мораль: будь умнее, иначе придет инопланетный серенький волчок и т.д.

Начинается «Чужой: Завет» с того, что экипаж корабля «Завет» с тысячами спящих в анабиозе колонистов на борту, направляющегося на планету Оригаэ-6, просыпается: звездолет сотрясает мощный нейтринный взрыв и андроид, единственный, кто тут не спал, решил всех разбудить. В процессе починки солнечного паруса один из астронавтов как бы случайно принимает радиопередачу: некая женщина напевает земную песенку. Оказывается, сигнал послан с планеты неподалеку, которую исследователи космоса отчего-то не нашли, когда изучали этот район. Планета – земного типа, примерно как Оригаэ-6, только до этой Оригаэ пилить еще много лет (и спать, и видеть сны, быть может), а до планеты с непонятной женщиной – пара недель пути. И почти весь экипаж моментально решает изменить курс и обследовать эту планету. Она же так близко!

Удобно, когда пища — это одновременно и инкубатор для тебя же.

Естественно, надо быть идиотом, чтобы даже не задаться вопросом, откуда в необжитом секторе космоса взялась женщина, напевающая земные песни, и какого черта она рассылает по космосу свои видеозаписи, и что вообще происходит. Дальше рассказывать не буду, но идиотизма в новом «Чужом» будет, поверьте, предостаточно. И, конечно, все умрут – кроме некоторых.

Возвращаясь к теме: оказывается, что и этот фильм – тоже о проблеме отца! Только в глобальном, просто вот галактическом масштабе. Небесное тело, на которое летит «Завет», – это планета Инженеров, наших с вами, в смысле – всего человечества, отцов, если верить фильму «Прометей». В настоящее время там живет, «сирый, пидструковатый и сам-саменьки», андроид Дэвид (Майкл Фассбендер), тот самый, который был героем «Прометея». Будучи андроидом, он ощущает себя отпрыском людей, но отпрыском более мощным и долговечным. А главное, он тоже хочет стать отцом. Не биологически, но, так сказать сущностно. И вот его детишки... но вы ведь уже догадались, нет?

Чтобы отдать должное Ридли Скотту, скажем, что отцовская проблематика в «Чужом» – это новаторство, безусловно красящее франшизу, в которой в остальном всё точно так же, как в 1979 году: чужие кушают людей, причем делают это довольно однообразно. Фильм вышел страшный, как смертный грех. Правда, страшнее всех тут герой, который сам никого не ест – но зато и другим не мешает.

Хреновый из меня speaker for the dead, но надо. Мне надо. И, может, не только мне.

Эндрю просто обожал Майкла Муркока. Собственно, мы так и познакомились — еще до Фантлаба и до конвентов: я случайно нашел их с еще одной поклонницей ММ сайт, посвященный Муркоку во всех его аспектах, и мы списались. Рыбак рыбака, да. При встрече фамилия любимого фантаста заменяла нам приветствие и многие другие слова: "Муркок!" — "Муркок!"

И, я думаю, многие в курсе, что Эндрю плотно работал над книгами Муркока, которые издает Денис Лобанов. Я видел, как Эндрю работал, очень косвенно: он несколько раз просил меня перевести наново какие-то стихи (и часть вариантов справедливо забраковал), что-то редактировал и сводил, и тогда мы выясняли, как будет называться корабль "Now the Clouds Have Meaning" или персонаж Original Insect в будущем-потенциальном переводе "Второго Эфира". Кто всё это будет делать теперь, и будет ли — огромный вопрос: таких знатоков ММ, как Эндрю, у нас просто нет.

И это не считая основной работы, ежемесячных рецензий для "МФ", модерирования на Фантлабе и участия в фантлабовских разговорах, мероприятий на "Фантассамблее" и "Зиланте". Эндрю был страшно легок на подъем. И удивительно легок в общении. Он умел быть жестким, конечно. Но только при крайней необходимости.

Как-то мы хотели вместе написать для "МФ" статью про Вечного Воителя. Жаль, не написали. Очень жаль.

Эндрю обожал песни группы "Немного Нервно" (не уверен, что Катя Гопенко в курсе, но). Года два или три назад, когда большая фантассамблейская компания устроила сеанс многочасового пения всего, что только могла вспомнить (то была счастливая ночь, скажу я вам), мы с Эндрю пытались спеть что-то из репертуара "Немного Нервно". Но всякий раз не могли вспомнить слова.

Со словами песен у нас вообще было не очень. В итоге Эндрю доставал телефон и искал слова в Инете. Так мы и гоняли по ночам косяки рыб в мутном пруде "Райволы".

Говорить про фантастику с Эндрю можно было бесконечно. Как-то на конвенте мы с утра пошли гулять к озеру и стали говорить об всём, от переводов "Гипериона" до линейки супергероических телесериалов. Эндрю был в курсе всего буквально.

Мы часто спорили. Никогда друг друга не убеждали. Всегда ржали потом аки кони. Умение спорить одновременно серьезно и несерьезно — редкость. Эндрю обладал им вполне.

Ржали мы и правда почти всегда, когда оказывались в одной локации. С Эндрю было удивительно легко перешучиваться. И, да, это была, по-моему, прекрасная клоунада.

Имя Эндрю есть в списке участником "Фантассамблеи" этого года. Он не увидит Мартина живьем. Но я надеюсь, что его имя в списке останется — просто как память.

Никак не передашь того, что рождалось ежесекундно, как в игре в словесный пинг-понг. Постоянное парирование под острыми углами. "Вот знаешь... вообще-то... нет-нет, подожди!.. знаешь что!.. ну ты сказал!.." Интонации. Улыбка. Смех. Черт подери.

Иногда можно не видеть кого-то и не говорить месяцами, а потом говорить, будто расстались вчера. И надеяться на встречу еще когда-нибудь потом. Потому что.

Вот и сейчас я вспоминаю и улыбаюсь. Потому что. "Муркок!" — "Муркок!"

Птенцы гнезда русской фантастики

вылупляются из рваных грелок

вылупляются из мастер-классов Васисуалия Пупкина

вылупляются из семинаров Чука-Гека Безумова

вылупляются из сборников Мата Шлибвына

вылупляются из проектов

"Этнозомбигенез"

"Кры(м/ж)ополис 666"

"В.О.Л.К.И. П.О.З.О.Р.Н.Ы.Е."

вылупляются из цвета одной волны

из пены другой волны

из гор пены прохладной

из холмов прохладной пены

из мощных бедер самопризнанных гениев

из чресел карликов на коленях у карликов на коленях у карликов

вылупляются из попаданческой квазиратуры

о том, как наши сделали ихих по всей оси истории

вылупляются из женской магической фентези

о том, как влюбить в себя эльфа с запястьями тонкими

вылупляются из собственных комплексов

неполноценности и сверхполноценности

вылупляются из мании напечататься

вылупляются из страха не напечататься

вылупляются из всепьянейших конвентов

вылупляются из всеконвентных попоек

вылупляются из ментальных помоек

не уставая бить по клавишам

пять тысяч ударов по клавишам в день минимум

по статистике ворда

чтоб не потерять литературную, мать их, форму

вылупляются из дивных диванных дивизий

из сражений космических пауков в баньке имени Достоевского

вылупляются из патриотизма Сергея Номер Один

вылупляются из желчи Сергея Номер На Самом Деле Один

из самиздата тамсямиздата тяпляпиздата

из похмелья бесстилья бесптичья и опупенья

русская фантастика переживает пору цветенья

среднерусская возвышенность вся усеяна скорлупой

читатель барахтается

в продукте

жизнетворчества талантов

и думает

ах

отчего я счастливый такой?

(Для родного портала.)

Из голливудской экранизации культового японского киберпанка «Призрака в доспехах» ничего путного не вышло, считает Николай Караев: упрощать абсолютно – значит получать на выходе в лучшем случае робота-симулякра, а в худшем – гальванизированный труп.

Сначала была манга (то есть специфический японский комикс) Масамунэ Сиро, выходившая отдельными выпусками в 1989-1990 годах под оригинальным японским названием «Бронированный мобильный полицейский спецназ», к которому добавлялось английское: «The Ghost in the Shell». По-русски оно стало традиционно «Призраком в доспехах», хотя по-хорошему надо было перевести его «Дух в оболочке» – смысл именно этот. Ну ладно, призрак и призрак. Манга была киберпанковская, революционная, смелая, представлявшая не только оболочку киберпанка (а-ля знаменитый фильма Ридли Скотта «Бегущий по лезвию бритвы»), но и его суть (а-ля культовый роман Уильяма Гибсона «Нейромант», с которого, по большому счету, и начался киберпанк).

Иссосем Японию до основанья!

Речь шла о тех переменах бытия и сознания, которые вот-вот принесет нам на блюдечке наступающее киберпанковское будущее. Искусственные тела, всевозможные электронные приложения к телу, странствия по виртуальности, незаметный взлом сознания, имплантация искусственных воспоминаний, слияние сознаний, тех самых «призраков», – и, как следствие, ключевой вопрос: где будет заканчиваться человек и начинаться машина? и не будет ли так, что в итоге появится на свет нечто третье, новое существо, которое будет качественно отличаться от вида Homo sapiens sapiens?

В общем, была манга, и манга была хороша. И было – в 1995 году – аниме (специфически японский мультфильм) режиссера Мамору Осии по этой манге с тем же названием, тоже потрясающее; без него, в частности, не случилось бы «Матрицы» Вачовски. И был – в 2004 году – сиквел к аниме, «Призрак в доспехах: невинность», уже не совсем по манге, но все равно изумительный. Были еще анимешные сериалы, сиквелы манги и прочее, но не о них речь.

И вот Голливуд сподобился переснять «Призрака в доспехах». Раз где-то что-то культовое – надо и нам присосаться, как бы говорит нам Голливуд. И присасывается. (С японщиной это у него не впервые, само собой, начиная с «Семи самураев», а то и раньше; из недавних поделок можно вспомнить «Тихоокеанский рубеж» Гильермо дель Торо, присосавшегося к гигантским человекоподобным роботам. Вспоминается по ассоциации Достоевский: «Иссосали мы тебя, Соня...») Правда, отчего-то поручает экранизацию манги Масамунэ Сиро не маститому режиссеру, а новичку Руперту Сандерсу, до того снявшему «Белоснежку и Охотника». Зато в главной роли – Скарлетт Йоханссон. Хотя погодите. Главгероиня – она же японка! А Йоханссон вроде нет...

Скарлетт Йоханссон играет отлично, но из некоторых ролей можно выжать немногое.

Чтобы не залезать в дебри, лучше сразу сказать: фильм получился странный. Будь это самостоятельное произведение искусства, можно было бы говорить о сравнительно неплохом кино, хотя и далеко не революционном: с сожалением приходится констатировать, что визуал братья-сестры Вачовски умели делать лучше 18 лет назад, в «Матрице»; что сюжет с заменой памяти куда лучше получился у Пола Верховена в фильме «Вспомнить всё» 27 лет назад (а если брать первоисточник фантаста Филипа К. Дика, так и вовсе во времена, когда Руперт Сандерс еще не родился); что философский киберпанк на порядок лучше удавался Габриэле Сальваторесу 20 лет назад в «Нирване»; и так далее, и так далее.

Но это даже если не вспоминать про оригинальные фильмы Мамору Осии. Да хотя бы и первый из них, достаточно малобюджетный и статичный. Хотя и сюжет, и ключевые сцены нынешний «Призрак в доспехах» заимствует из обоих, и это приводит к неоднозначным результатам: в одной из первых сцен, например, на мирно пирующих людей нападают сразу группа вооруженных бандитов (из первого анимэ Осии) и робот-гейша (из второго). К чему такая кучность? Непонятно.

Беда буквально cо всем. Беда с сюжетом: он склеен из сюжетов двух фильмов Осии, склеен неумело, низведен до уровня стандартной голливудской драмы, достаточно – по меркам фантастического кино – банальной: главгероиня – тут ее зовут не Мотоко Кусанаги, а Мира Киллиан – не одна из множества киборгов, а самый первый киборг в мире, и оттого метафизически несчастна. Разумеется, в ее прошлом есть Тайна. У оригинальной Мотоко никакой тайны не было, что переводило ситуацию на философский уровень. Масамунэ Сиро размышлял о том, кто мы такие вне (!) зависимости от нашего прошлого, а в фильме Сандерса мораль звучит как «важно не то, что мы помним, а то, что мы делаем». Это прекрасная мораль, но, увы, не слишком глубокая, хотя и ее можно было раскрыть куда ярче.

Банальное – враг хорошего

С философией – особенная беда: в фильмах Осии философский уровень неотъемлем, а тут философия нахлобучена на экшн, как седло на корову. Персонажи рассказывают о том, что должно быть понятно по их поступкам. К финалу ситуация немного выправляется, но в первых двух третях фильма философия и экшн никак не хотят совпадать.

Беда с визуальной поэтикой: лучшие сцены все повторяют таковые в фильмах Осии, худшие, очевидно, придуманы режиссером и его сотрудниками. Ну и потом, когда главгероиня, обладающая совершенным искусственным телом, голая прыгает с небоскреба у Осии, это чисто эстетически красиво – и, главное, мультипликация позволяет обойтись без особых анатомических подробностей; проделать то же самое голой Скарлетт Йоханссон, естественно, никто бы не дал, в итоге главгероиня в фильме прыгает как бы голая – в теле, которое видится настолько искусственным, что ничего, кроме недоумения, не вызывает. (Вачовски в «Матрице» решили вопрос просто: их Тринити щеголяет в облегающем черном костюме, который повторяет все изгибы ее тела, но не дает никому обвинить создателей в порнографии.)

Беда с музыкой: оригинальная, до костей пробирающая музыка Кэндзи Каваи звучит только на титрах, а то, что звучит внутри фильма, пробирает не очень. Беда с героями: они все как на подбор неглубоки, и, опять же, если у Осии создавалось впечатление, что мы видим лишь кусочек адски сложного полотна, тут всё поплоще — и даже злодей (с удобным именем Cutter, «резальщик») настолько банален, что хочется выть. Беда с логикой, наконец, и с тем самым уважением к чужой культуре. Хорошо, из того, что Йоханссон – не японка, режиссер как-то выкрутился, но почему ее героиня понимает шефа, говорящего исключительно по-японски Арамаки (Такэси Китано), а с пожилой японкой говорит на английском? Почему город, в котором происходит действие, кишит иероглифами – а японские имена героев записываются латиницей? Чтобы угодить невзыскательному западному зрителю? Потому что иероглифы для вас – не текст, а элемент дизайна? Не содержание, а форма?..

В том и дело: получилась оболочка без души, доспехи без призрака, форма без содержания. Я не хочу углубляться в джунгли сюжета; кто захочет – разыщет мангу Масамунэ Сиро и фильмы Мамору Осии, прочтет, посмотрит и сравнит. Обидно, что Голливуд в очередной раз упрощает, причем упрощает как-то абсолютно. Простота – она хуже воровства все-таки, когда речь идет об искусстве. Потому что оболочка без души – это в лучшем случае робот-симулякр, а в худшем – гальванизированный труп.