Фридрих Вильгельм Ницше — немецкий мыслитель, классический филолог, композитор, поэт, создатель самобытного философского учения, которое носит подчёркнуто неакадемический характер и отчасти поэтому имеет широкое распространение, выходящее далеко за пределы научно-философского сообщества. Фундаментальная концепция Ницше включает в себя особые критерии оценки действительности, поставившие под сомнение базисные принципы действующих форм морали, религии, культуры и общественно-политических отношений и впоследствии отразившиеся в философии жизни. Будучи изложенными в афористической манере, большинство сочинений Ницше не поддаются однозначной интерпретации и вызывают много споров. Ницше родился 15 октября 1844 года.

Будучи филологом по образованию, Ницше большое внимание уделял стилю ведения и изложения своей философии, снискав себе славу выдающегося стилиста. Философия Ницше не организована в систему. Наиболее значимой формой его философии являются афоризмы. Сверхчеловек — основной символ философии Ницше. По его словам, сверхчеловек — это то, что надо достичь, человек же — это мост между животным и сверхчеловеком. Сверхчеловек должен смотреть на человека так же, как и человек смотрит на животное, то есть с презрением.

Михаил Юрьевич Лермонтов — русский поэт, прозаик, драматург, художник. Творчество Лермонтова, в котором удачно сочетаются гражданские, философские и личные мотивы, отвечавшее насущным потребностям духовной жизни русского общества, ознаменовало собой новый расцвет русской литературы. Оно оказало большое влияние на виднейших русских писателей и поэтов XIX и XX веков. Произведения Лермонтова получили большой отклик в живописи, театре, кинематографе. Его стихи стали подлинным кладезем для оперного, симфонического и романсного творчества, многие из них стали народными песнями. Лермонтов также известен и как художник. Поэт родился 15 октября 1814 года.

Одним из наиболее важных и известных прозаических произведений Лермонтова является роман "Герой нашего времени", в котором пристально исследуется феномен современного человека; тщательно анализируются антиномии, присущие и поэтическому миру Лермонтова.

— В одном интервью Вы как-то упомянули про то, с кем Вы себя отождествляете в своих произведениях. В «Требуется гувернантка для детей волшебника» Вы гувернантка, в «Кошке до вторника» — мама, а в «Трех днях до конца света» Вы — смешная бабушка, которая пишет «кошмарно плохие детские стихи». Интересно, а в повести «Куда скачет петушиная лошадь» Вы себя с кем ассоциируете?

— Вот смеяться будете. Сначала вполне ожидаемо отождествляла себя с Дашей (хотя реальный прототип — Саша Колегова из Сыктывкара, настоящая победительница конкурса «Волшебная строка» и, надеюсь, в будущем моя коллега-писатель). А потом поняла, что моя роль — не идти спасать мир, а прыгать с воплями по его обочине и сигнализировать: «Что-то не так! Дорогие земляки, что-то пошло не так!» Словом, я немножко петушиная лошадь. А еще я Лютик. Вот уж это точно я по характеру.

— Давайте остановимся на фантастической повести «Куда скачет петушиная лошадь?». Расскажите, как вообще зародился ее сюжет, что Вас к нему подтолкнуло? Как получилось, что в сюжет «вплетены» фольклорные персонажи?

— Сюжет слегка зашевелился (еще не зародился, а так, начал зарождаться что ли) в чудесной поездке по Коми краю, когда в Сыктывкаре и Усть-Выми проходил изумительный фестиваль писателей Коми и Урала. Нас (Ольгу Колпакову, Андрея Щупова, Вадима Осипова и меня) пригласил Сыктывкар и наша любимая и замечательная Елена Габова. Там я подумала — вот оно. Остальные члены нашей «четверки» ничего про Коми-край не сочинили — так уж вышло, а меня зацепило сразу. А через три недели (так уж совпало) я с коллегами (два хирурга, два анестезиолога и я) поехала в удивительное путешествие по землям коми-пермяков: Чердынь, Вильгорт, Камгорт, Ныроб, Пянтег, Усолье, Соликамск и Орел-городок. Мы давно придумали это путешествие — когда еще прочитали Иванова «Хребет России» (очень люблю и уважаю этого писателя), и вот, наконец, набрали отгулов, парни заменили дежурства и мы поехали. И все мгновенно срослось — эти две поездки, и моя радость, что мои друзья со мной, и чудо расцветающей майской земли, и счастье, когда тебя понимают, и боль за эту землю и разрушающиеся деревни, и уходящий мир… А фольклорные персонажи… это они сейчас фольклорные персонажи. Раньше они были богами, хозяевами этой земли. Неудивительно, что они пришли на страницы этой книги — как хозяева.

— Долго ли Вы писали «Петушиную лошадь», было ли такое, что во время написания Вы что-то кардинально меняли/переписывали?

— Не помню. Довольно долго читала разнообразные монографии и вообще книги о коми, их обычаях, их истории. Чтобы не наврать. Слова коми языка учила, мифологию. От этих дней осталась полка с книгами про Коми край. А сам текст пошел быстро. Завязла перед концом — ну не понимаю, как сделать не нравоучительно и чтобы был свет в конце тоннеля. И чтоб не розовые сопли, коих не люблю особо. В завязе стояла долго, потом поняла, как надо сделать. Кардинально не переписывала — основной текст шел просто сам, только успевай записывать. Вот конец долго обдумывала. Еще боялась что-нибудь напутать, поэтому послала Елене Габовой на проверку и исправила то, что она сказала. За что ей отдельная благодарность. Вообще в Сыктывкаре отличные детские писатели и чудесные люди. Владимира Васильича Тимина сильно люблю и его книгу «Мальчик из Перми Вычегодской». Великолепная историческая повесть для детей, XV век, Коми-земли. Кто ее знает в России? А книга достойна всемирной известности. Это беда нашего времени — провинциальные писатели варятся в собственном соку (в смысле в небольших издательствах своих родных краев), имеют тиражи в лучшем случае 1000–2000 экз, и дети других областей не получают их книг. В последние годы наметился сдвиг — спасибо премиям «Заветная мечта» и «Книгуру», пропагандирующим своих номинантов. Кстати, «КомпасГид» — одно из ОЧЕНЬ редких издательств, которое возит своих авторов по России. Это здорово. Это мудро.

— Признайтесь, кому из героев Вы особенно симпатизируете и почему?

— Лютику, конечно. Он с комплексами, как я. И, как я, гиперчувствителен к похвале и осуждению, к заботе, к невниманию, счастлив, когда его любят, хвалят, когда с ним дружат. Если продолжить ответ на первый вопрос, то петушиная лошадь — это моя «социальная» роль, а характером я ближе к Лютику.

— Легко ли произведение нашло своего издателя?

— Нет. Его никто не хотел. Сначала от него деликатно отказался мой любимый «Сократ» (это мое действительно любимое екатеринбургское издательство, верные друзья уже лет 10) — взял другую повесть, тоже на уральском материале и не хуже, на мой взгляд. Потом «Лошадку» поругало жюри Бажовской премии, сказав, что у них очень престижная премия, и лучше бы я что-нибудь нормальное прислала. Потом я отправила «Лошадку» в «КомпасГид», там долго не читали. А потом — ура! — «Лошадке» дали первую премию «Книгуру»! И тогда «КомпасГид» ее сразу взял. Если бы «Книгуру» не выиграла, то книжку бы, наверное, так и не издали. А теперь читатели пишут, хвалят, «спасибо» говорят. Мне очень нравится «КомпасГид», это совершенно «мое» издательство по выбору книг, по людям, которые там работают, и по методам работы, и я нагло напрашиваюсь к ним еще, с другими книжками, но пока не берут.

— Вы принимали участие в выборе иллюстратора книги? Как Вы оцениваете иллюстрации Валерия Слаука? Так ли Вы представляли себе героев повести?

— Нет, я не выбирала. Мне прислали образец рисунков Валерия Слаука, и я сразу закричала: «Ура, я так хочу!!!!!!!!!!» Он гений. Нет, правда, он гений, это даже не обсуждается. У меня никогда не было еще такого художника в книжках. Я даже не могу оценить его рисунки — это что-то запредельно прекрасное. Я абсолютно не так представляю себе своих героев, но это не важно — его рисунки восхитительны. Я счастлива, что моя сказка послужила причиной к появлению этих прекрасных иллюстраций. И вот опять же это показатель профессионализма издательства.

— Вы бы хотели, чтобы по мотивам «Петушиной лошади» поставили спектакль, ну или нарисовали мультфильм, сняли фильм?

— Да. Но я сомневаюсь, что это возможно — книжка довольно сложная. Мне вообще хотелось бы, чтобы хотя бы по одной моей книжке сделали мультфильм, я очень люблю этот жанр. Не обязательно по «Лошадке».

— «Куда скачет петушиная лошадь?» стала лауреатом премии «Книгуру», потом победила в «Книге года 2014» в номинации «Вместе с книгой мы растем». Для Вас это показатель? Считаете ли Вы эту книгу лучшим Вашим произведением для детей? Или больше любите какое-то другое свое произведение?

— Мне трудно судить. Она мне нравится и сама по себе, и как воспоминание о хороших людях и прекрасных землях. И там очень дорогие для меня идеи — про «исход» молодежи из нестоличных городов и из поселков, про захиревшие деревни. Я все понимаю про прогресс, но почему в Италии или Германии, например, прогресс идет не за счет гибели маленьких городов и сел? Эту тему я пытаюсь поднять и в других книжках — «Верните город на место!», «Марго Синие Уши». Да, я люблю «Петушиную лошадь».

Но есть еще книги, которые я считаю не хуже — «Остров, которого нет», «Верните город на место!», «Три дня до конца света», «Марго Синие уши» (эта еще не напечатана). Вообще-то премия — и показатель, и не показатель, сколько превосходных и куда более хороших, чем мои, произведений, не имеют никаких премий (например, «Очень правдивая сказка» Павла Калмыкова, она же «Королятник» — гениальное произведение). Но премия — это очень здорово для человека, неуверенного в себе, как я. Потому что воспринимаешь ее как признание коллег. И крылья растут просто мгновенно.

— По основной своей профессии Вы врач. А что Вас вдохновило стать писателем?

— А ничего не вдохновляло. Сочинение сказок — это функция моего организма. Все люди едят, спят, пьют и прочее. А я еще и сказки сочиняю. Чистая физиология.

— Есть ли детские писатели, которые помогли Вам сформировать свой стиль или своим творчеством «спровоцировали», натолкнули на написание каких-то Ваших произведений?

— Ой, трудный вопрос. Очень много писателей, перед которыми я склоняюсь как перед учителями. И взрослые, и детские. Не хочу набирать длинный список. Непосредственно на написание какого-то конкретного произведения никто, вроде, не наталкивал, это внутренний процесс, а не внешний. Но — трудно судить.

— Как Вы считаете, идеальная книга для детей — какая она? О чем она должна быть, в каком жанре написана, какие герои ее должны «населять»?

— Это тема для отдельного доклада, причем длинного. Самый банальный ответ: она не может быть «типовой идеальной», она разная, их много — в разных жанрах, для разных возрастов, с разными героями. Потому что читатель ищет свою книгу. И то, что идеально для Данила, совсем не подойдет для Вани и вызовет яростное отторжение у Маши. Это все равно, что сочинить идеал мужчины. Для Вас и для меня эти идеалы точно разные (обсудим при встречеJ). Книги точно так же. Главное, чтобы каждый читатель нашел СВОЮ книгу.

Иллюстрации кликабельны

Беседовала Ирина Эдлина

Источник

— Я читала в одном Вашем интервью, что идея серии книг про Большую Маленькую девочку появилась благодаря Вашей средней дочке. А как вообще проходил процесс от задумки до полного воплощения, много ли времени понадобилось для реализации? Какие были сложности и были ли они вообще?

— Да, я придумала Женю, глядя на свою среднюю дочку. Тогда я вдруг поняла, как сложно, когда ты выглядишь уже почти взрослым, а на самом деле ты еще ребенок. Снаружи — большой, а внутри — маленький. Я видела, как ей нелегко от этого несоответствия... ну и развила эту идею, придумав такую великанскую девочку. Девочку, которая СНАРУЖИ уже выросла (и даже переросла всех вокруг), но продолжает расти, взрослеть и меняться — ВНУТРИ. Кстати, катализатором всей этой истории невольно стал главный редактор издательства «КомпасГид» Виталий Зюсько. Я живу в Минске, и издательство проводило там презентацию книг Дельфины Перре. Ну и потом, уже после встречи, я подошла к Виталию, с которым тогда была незнакома, и рассказала, что вот — есть идея такой книжки. Он сказал, что это может быть интересно... Собственно, тут все могло и закончиться. Ну а дальше я написала первые три истории про Большую Маленькую Девочку, и на эти три истории откликнулись три издательства. В том числе и «КомпасГид». Такое вот сказочное начало получилось. И я очень обрадовалась, потому что книжки «КомпасГид» я давно знала и они мне всегда нравились. Я вам сейчас открою секрет. У меня на столе жила компасгидовская открытка с крокодилом, который стоит под дождем. Я купила ее еще до того, как придумала первую историю про Девочку. Так что можно сказать этот крокодил — предвестник всего, что случилось потом.

— Участвовали ли Ваши дети в написании, предлагали ли они какие-то идеи?

— Нет, в написании книжек они не участвуют. Чем я беззастенчиво пользуюсь, так это возможностью наблюдать за детьми и их взаимоотношениями. За психологией, так сказать. Все под рукой, вот, например, отношения сестер с довольно большой разницей в возрасте. Лежу, спрятавшись за кустиком, а вокруг меня на свободе резвятся дикие дети. Очень удобно, главное не забывать их вовремя кормить. Ну и потом всегда можно проконсультироваться по поводу каких-то словечек или ситуаций. Увлечения детей тоже помогают. Зимой мы все не отрываясь смотрели сериал про Шерлока Холмса, и я уже тогда поняла, что надо срочно писать детектив. И написала «Дело о клетчатой сумке». Женя, конечно же, старается быть похожей на Холмса-Камбербэтча. А больше я вам ничего не расскажу.

— Что стало основой для сюжетов этих историй про Большую Маленькую девочку?

— Ну, наверное, безумные фантазии автора, потому что я люблю придумывать смешные, даже абсурдные истории! Конечно, я не совсем оторвалась от реальности. Какие-то мелочи, детали — они очень личные — и мне хотелось их сохранить. Я рада, когда они остаются в книжках и мои дети их узнают. Иногда какая-то реальная ситуация становится поводом для истории.

Вот, например, я в первом классе очень хотела в туалет и бежала после уроков домой, чтобы успеть, потому что в школе это было сделать невозможно. Не спрашивайте почему, этому нет логических объяснений. И вот я возилась с замком, открывала дверь и поняла что уже все... не успела. И это был позор и ужас. Ведь я — большая. Первоклассница. И четвертая книжка — про то, как Женя пошла в первый класс, — началась для меня с этой истории. Ну а потом вокруг придумалось много всякого-разного-смешного. Интересно, что когда я читала «Семь с половиной крокодильских улыбок» разнообразным детям, многие говорили, что у них были те же проблемы и они тоже в школе боялись ходить в туалет. «Только я не думал, что в книжках можно об этом писать», — так мне сказал один мальчик. Я еще хотела чуть-чуть рассказать про седьмую книжку, она вышла совсем недавно. Вот она тоже очень личная и важная для меня. Она не случайно называется «Грустный радостный праздник». С одной стороны, это новогодняя история. И в то же время Мишка узнает, что дедушка болен и скоро умрет. Вот так все переплелось: горечь и радость, смешное и то, что причиняет боль... И ведь это невозможно разделить, из этого и состоит жизнь. Женя с Мишкой устраивают праздник для дедушки — и у них все получается. Мне очень важно было написать эту книжку, мне кажется, она может стать еще и поводом для разговора, на который взрослым порой трудно решиться. Когда умирал наш дедушка, младшей дочке было пять лет. И это были праздничные дни — Новый год, Рождество... У нас все было совсем по-другому, чем в книжке. Но опыт, какие-то важные вещи, которые я поняла — это оттуда.

— Есть ли в главной героине что-то от Вас самой, хотели бы Вы быть на нее в чем-то похожи?

— Ну конечно, есть, иначе, наверное, я бы не смогла писать эту книжку от первого лица. Наверное, Женя — такой гибрид меня самой (причем и маленькой, и нынешней) и моей младшей дочки. Ну а что-то, конечно, придумано.

— И еще вопрос о героях: у таксы Ветки, у Мишки, у кого-то из других героев есть реальные прототипы или все они полностью придуманы?

— У таксы — точно нет. У меня никогда не было собаки, я о ней только мечтаю. Надеюсь, что все-таки она у нас появится. И Мишка, и Соня — придуманные персонажи, хотя какие-то черты я подгребла, конечно, от реальных детей. У нас есть друзья, первую книжку я вообще написала, живя у них на даче. Так вот там, среди пятерых детей, есть и Мишка, и Соня. Хотя они по характеру совсем другие. Кстати, Мишкины уши «пришли» от их старшего брата, Гриши. И каждую новую книжку я всегда читаю сначала своим детям, а потом вот этим — «двоюродным». Соня и Миша особенно внимательно слушают.

— Когда Вы создавали образ Большой Маленькой девочки, Вы ее представляли так, как нарисовала Саша Ивойлова, или как-то иначе? Важно ли для Вас, чтобы иллюстрации соответствовали Вашему представлению?

— Мы очень долго искали иллюстратора, и я рада, что издательство «КомпасГид» так серьезно к этому отнеслось. Наше сотрудничество с Сашей Ивойловой — настоящий подарок! Запоминающийся образ Девочки с длинными «макаронными» ножками — это изобретение Саши. Очень удачное. Можно придумать историю, где один из героев намного выше других, а вот потом все это скомпоновать на рисунке, придумать обаятельного персонажа, чтоб он не выглядел большеголовым монстром рядом с остальными... Это невероятно трудно. И у Саши это замечательно получилось! Сейчас я даже не представляю, что Девочка может выглядеть как-то иначе. Сама я ТОЧНО знала, что Женя не должна была быть рыжей, чтоб не было ассоциаций с Пеппи. И я не представляла ее блондинкой... Ну никак! Я знала, что у нее темные волосы, она худенькая, немножко неуклюжая. Очень обаятельная, но совсем не красавица-принцесса.

— Как бы Вы хотели, чтобы дети восприняли Ваши книги, что, по-Вашему, они должны из них вынести?

— Ой. Когда я представляю что-то выносящих из книги детей, мне сразу их жалко. Вспоминаются грузчики, несущие тяжелый шкаф. Я не хочу детей чему-то специально УЧИТЬ, не хочу, чтоб они что-то ВЫНОСИЛИ. Мне нравится рассказывать истории. Хочется, чтоб они были вкусные, как пирожки, и детям хотелось еще. Ну а если с этими историями дети «проглотят» какую-нибудь мысль — например, о том, что люди могут быть очень разными, что МОЖНО быть чудаком, ни на кого не похожим, — то это, конечно, здорово.

— Из всех 12 рассказов про Большую Маленькую девочку, можете особенно выделить какой-нибудь один, самый любимый, самый интересный или, может быть, тот, который дался труднее всего?

— Сложно пишутся книжки на сложные темы. Вот «Грустный радостный праздник» писался трудно. Еще есть история «Про Любовь», она так и называется. Эта книжка совсем новенькая и поэтому для меня — самая-самая, я все время к ней возвращаюсь, чтобы что-то доделать... А первой книжке особенно повезло, потому что по ней замечательный театр «Картонка» сделал небольшой спектакль. Вот здесь можно увидеть ролик, снятый на спектакле и на презентации книжек, а заодно полюбоваться на Беньку (кабаре-бэнд «Серебряная свадьба») и послушать, как она поет песню Большой Маленькой Девочки.

— Когда в «КомпасГиде» выйдут все заявленные 12 рассказов о Большой Маленькой девочке, Вы планируете продолжить о ней писать или будете создавать новых героев? Расскажите, какие у Вас ближайшие творческие планы?

— Я хочу написать пьесу для кукольного театра. Возможно, что в ней объединится несколько историй про Женю и получится что-то новое. Я бы и сценарий для мультфильма с удовольствием сделала. Мне кажется, и в анимации эту историю можно интересно рассказать, конечно, что-то меняя. Такие вот «наполеоновские планы»... А если что-то совсем новенькое... У меня есть заявка на книжку-картинку, которая называется «Десять секретов», она для детей 6–8 лет. Хочу ее дописать. Есть повесть для подростков «Часовые пояса», она тоже пока только задумана. Во время одной из встреч в Калининградской области в библиотеку пришли подростки. Я, конечно, сначала растерялась немного, потому что моя презентация и книжки про Женю придуманы для младшеклассников. Пришлось быстренько перестраиваться. Вот я и стала рассказывать эту, еще не написанную книжку. Ну и в конце пришлось пообещать, что я ее напишу и они смогут ее прочитать. Так что теперь не отвертишься.

— Поделитесь, а в детстве Вы сами выбирали для себя, что читать, или родители Вас «направляли»? Какие были первые любимые книги, любимые авторы?

— У нас был дом, заполненный книгами, — это было самое главное воспитание. И все читали — и мама, и отец. Было много хороших стихов. Помню самиздатовского Пастернака в обложке из синего плюша. Наверное, ради него разрезали какую-нибудь парадную скатерть. Еще помню, как в шестом классе я заболела, и мама читала мне рассказы Чехова — и после этого я сразу его полюбила. Любимые книги в разном возрасте — разные. Очень нравилась Линдгрен, ее тогда трудно было купить, у меня своей не было, а я о ней мечтала. «Хижина дяди Тома» — любимейшая, зачитанная и зареванная. Трилогия Александры Бруштейн «Дорога уходит в даль…». Лет в 13–14 — «Воспоминания» Анастасии Цветаевой, «Футуристы» Чуковского, «Слово живое и мертвое» Норы Галь. Три любимые книжки, которые я не раз перечитывала. Кажется, я была большая зануда! А вот сказки я полюбила читать, только когда выросла. До сих пор не могу остановиться. Ну и еще было много стихов — Заболоцкий, Цветаева, тоненькая книжка Мандельштама, в 10-м классе появился Бродский, тоже самиздатовский. А вот с Пушкиным у меня как-то не складывалось, хотя дома были целые полки пушкинистики — моя мама из Тарту и, учась на физфаке, пропадала на лекциях Лотмана. Кстати, да, вот на Пушкина меня «направляли». Но я не слушалась и сворачивала в сторону.

— Почему Вы решили «переквалифицироваться» в детского писателя? Мечтали об этом с детства?

— После окончания сценарного факультета ВГИКа я попала на «Улицу Сезам», это был самый первый сезон, тогда же приехали американцы, они учили русских сценаристов. Это был потрясающий опыт. Тем более, что пришла я туда в общем-то случайно, я думала, что я очень серьезная и взрослая и хочу сочинять что-нибудь такое... суровое. Для больших. И вдруг оказалось, что мне и другое нравится и, похоже, у меня это получалось. Во всяком случае, меня очень поддержали старшие коллеги. А они были настоящие и очень хорошие детские писатели. Я работала на «Улице Сезам», и тогда же в издательстве «МЭТ» вышла тоненькая первая книжка с моими стихами для детей. А потом была работа на телевидении, я довольно долго писала сценарии для документальных фильмов и все думала: «Во-о-от, когда-нибудь потом я стану писать детские книжки». Знаете, как в детстве мы мечтаем — что будет, когда я вырасту. И у меня появились уже свои дети, и в какой-то момент я поняла, что уже нельзя ничего откладывать «на потом», потому что — хоть в это и не очень верится — я, вроде как, выросла.

Вот так все и получилось.

Беседовала Ирина Эдлина

Источник

Телеканал CBS, успешно занимающийся телеадаптацией романов Стивена Кинга, в частности романа «Под куполом», анонсировал новый проект «Вещи, которые остались после них».

Телевизионный сериал будет базироваться на новелле короля ужасов, которая была опубликованная 11 лет назад в сборнике «После заката». Произведение было посвящено трагедии 11 сентября. Автор постарался отразить в своём рассказе то, как катастрофа повлияла на вполне обычных людей, на их сознание и взгляды на жизнь.

В основе кинговского сюжета лежит история человека, который чудом избежал гибели в небоскрёбе. Он просто не пришёл на работу, взял отгул решив провести один день наедине с самим собой. В итоге его начинают преследовать вещи погибших коллег.

Телеканал CBS решил, тем не менее, раскроить сюжет произведения что называется под себя. Сейчас сценарист «Мрачных теней» Сет Грэм-Смит внедряет в адаптированную версию рассказа двоих неприятных детективов, которые будут каким-то образом связаны с умершими людьми. А о всех дальнейших секретах сериала, поклонники творчества Кинга смогут узнать когда он выйдет на экраны ТВ.