Говорят, что Царство Дураков стоит со времен царя Гороха. А детский писатель Андрей Усачев придумал свою сказочную историю о том, как это царство зародилось и как Иван-дурак вдруг стал Иваном-царем. Только Усачев пишет для современных мальчишек и девчонок, чтобы им было весело и нравоучительно читать его замечательные истории!
Сказочное царство в книге Усачева населено не только известными нам персонажами русских сказок. Вы познакомитесь со Злыднем и его коварными планами и хитроумными пакостями, а также с его детьми — злыденятами.
Цветные иллюстрации к «Царству дураков» созданы Игорем Олейниковым — известным детским художником (ранее в издательстве выходила «Баллада о маленьком буксире» с иллюстрациями художника). Полностраничные иллюстрации Игоря Олейникова к «Царству дураков» заряжены волшебной атмосферой, которую они передают каждому маленькому читателю.
Книга вышла в серии «Веселые строчки» в издательстве «Махаон».
Выходит новая книга английского писателя Энди Стэнтона — "Мистер Бяк и магические кристаллы".
Аннотация. Там, где появляется мистер Бяк, без самых разных бяк не обходится, ведь он — тот ещё мастер коварных проделок и розыгрышей! На этот раз герой решил использовать темнейшую из всех магий и сильное, ужасное, но очень забавное колдовство. Не бойтесь: всё, конечно же, закончится хорошо, но как именно героям удастся избежать проделок Бяка? В этой истории Полли предстоит попасть в серьезную переделку: заколдованные кристаллы и её заколдуют. Но бабуля внучку не бросит, да и Алан Тейлор, расчудесный пряничный дружок, поможет ей побороть коварного мистера Бяка. Нашим героям предстоит избавить от злых сил свой городок Море Разливанное, так что спешите: захватывающие приключения уже начинаются!
Книга будет интересна и девочкам, и мальчикам начиная с 6-7-летнего возраста. "Мистер Бяк и магические кристаллы" — отличное издание для семейного чтения, которое не оставит равнодушным и детей, и их родителей.
Перу Стэнтона принадлежит целая серия книг о мистере Бяке. Автоб был удостоен множества литературных наград Британии. Среди них такие престижные, как Red House Children's Book Award и Blue Peter. Британские критики говорят, что в творчестве Энди Стэнтона прослеивается влияние Роальда Даля. Однако же стиль автора, тем не менее, самобытен, язык богат лексикой, цвестист и замысловат.
Что радует, так это довольно четкие, глубокие характеры героев — это важно для ребенка, который будет читать эти книги, ибо сразу понятно, кто есть кто. Герои выразительны и колоритны. Повествование наполнено юмором, доброй иронией, подтруниванием над героями. Действие развивается динамично, стремительно, оно увлекает с вервых же строк. Автор пишет кратко, но умеет передать этим напряженность момента. Есть здесь и игра слов, рифмовка, ритм. Повествование словно ускоряется, потом замедляется — все это напоминает веселые горки.
В такой вот шутливой, чуть ироничной форме писатель говорит с маленьким читателем о вечном, о серьезных темах, он умеет ненавязчиво передать важность и тожественность поднятого вопроса. В то же время книги лишены навязчивого морализаторства. Напротив, Стэнтон делает это шутливо, играя, увлекая читателя.
В интервью Джулия Дональдсон поделилась с читателями своим отношением к детским книгам, рассказала о трудностях своего творческого пути и грядущих творческих планах. Джулия Дональдсон — современная английская поэтесса и прозаик, автор известных детских книг. В 1993 году она выпустила свою первую книжку с иллюстрациями Алекса Шеффлера и с тех пор достигла феноменального успеха, выпустив более двадцати книг, примерно половину из них с Шеффлером.
Одно из самых известных произведений Дональдсон —сказка в стихах «Груффало», в которой маленький мышонок выдумал страшного зверя груффало, а оказалось, что Груффало существует на самом деле. Недавно «Груффало» исполнилось пятнадцать лет. Более четырех миллионов книг о нем продано по всему миру, телеканал «Би-Би-Си» снял по книгам мультфильмы, шоу поставлено в Вест Энде, в магазинах с успехом продаются игрушки. Груффало затмил самого Винни Пуха — книга о нем уже считается классикой.
— Расскажите, какой путь прошел «Груффало» до того, как стал легендой? — Идея пришла в мою голову много лет назад (в то время я писала в основном научно-популярные книги). Но я не спешила ей воспользоваться, отложила в долгий ящик. На написание истории меня вдохновила китайская народная сказка. Главным героем должен был стать тигр, но он плохо рифмовался. Небольшой текст из 700 слов целый год пылился на столе у издателя, пока от отчаяния я не послала его Акселю Шеффлеру, мне уже доводилось с ним работать раньше. Когда впервые напечатали «Груффало», мне было 51. — С детства хотели стать писательницей? — Я росла в артистической семье – с родителями, младшей сестрой Мари, тетей, дядей и бабушкой, поэтому всегда хотела стать артисткой. Детские мечты об актерстве — отражение моей романтической натуры. Я обожала играть на сцене, и у меня даже был талант. Я крепко дружила с сестрой. Она все время мной восхищалась, а я притворялась (и притворялась довольно убедительно), что я законспирированная фея. У нас была двухъярусная кровать и лохматая собака с обожженным носом Мафлинда — я ее заставляла играть в наших спектаклях. Я свешивала Мафлинду вниз со своей кровати, и она отчаянно танцевала. А я была ведьмой, которая повелевала светом – я щелкала выключателем, и на стенке появлялась потрясающая тень от Мафлинды. Сестра была в полном восторге.
— Расскажите, как Вы встретились с Вашим мужем? Я изучала драматическое искусство и французский язык в бристольском университете, там и познакомилась с Малкомом, он учился на медицинском. Мы много путешествовали по Европе в качестве уличных музыкантов, в те годы я еще писала песни. Однажды отправила запись песни на «Би-Би-Си» — так началась моя карьера сочинителя песенок для детского телевидения. Когда Малком уйдет на пенсию, мы снова станем бродячими артистами. Возможно, переберемся на юг, но квартиру в Эдинбурге продавать не станем, чтобы время от времени возвращаться в Шотландию.
— Он поддерживает Вас на творческом поприще? — Малком меня очень поддерживает, и это не показуха, он искренний человек. Прибежит со службы и сразу пытает: «Ну что, были какие-нибудь хорошие е-мейлы?». Однажды он сказал, что если бы не работал врачом, был бы ассистентом на детской площадке. — С чего началась Ваша карьера писателя? — В 80-х я подрабатывала в школе и писала истории для детского клуба читателей. Свои наброски я прятала в ящик стола — никак не решаясь послать их в издательство. Так продолжалось до тех пор, пока в 1990 году мне не предложили превратить песню «Мнем и трем» в книжку-картинку. Так я начала работать с издательствами образовательной литературы — писала пьесы и обрабатывала народные сказки.
— Легко ли работалось с издательствами? Пытались ли редакторы повлиять на Ваш текст? — Помню, я годами переписывала свои рукописи, руководствуясь советами редактора. До тех пор, пока он однажды не умер. А другой редактор тут же посоветовал: «Попробуй писать стихотворные обработки классических сказок». Это именно то, что не советовал мне делать умерший! Сейчас я уже не использую в работе классические сказки и басни, а создаю свои собственные.
— Что помогло Вам справиться с трагедией, как Вы пережили смерть сына? [Старший сын писательницы — Хамиш — из ребенка с богатым внутренним миром и воображением превратился в сложного, неуправляемого подростка. Ему поставили страшный диагноз — шизофрения. Долгие годы Хамиш страдал от депрессии и психозов, пока в возрасте 25 лет не покончил жизнь самоубийством.] — Сегодня мало что известно о психических заболеваниях, мы словно до сих пор живем в каменном веке. Я думаю, мой сын просто родился «другим», хотя многие со мной не согласятся, я затронула эту тему в своем молодежном романе «Бег над расщелинами». Смерть сына мне помогла пережить карьера писателя. Очень важно суметь отвлечься, переключиться на что-то стоящее. Особенно если у тебя в жизни происходит трагедия. Я бы никогда не села писать о том, что нам пришлось пережить. Но время лечит, а вещи, которые меня тревожат до сих пор, проявляются в работе. Это, видимо, происходит на подсознательном уровне. Любопытно, например, что в «Человеткине» или в «Тимоти Скотте», даже в «Тюльке» — везде прослеживается идея потери. Быть может, потери душевной, которую я пытаюсь пережить. А, например, «Зог» – уже более светлая книга, написанная с легким сердцем.
— Что, по-Вашему, по-настоящему важно в детской книге? — Главное в истории — для детей или для взрослых — то, что она заставляет вас отправиться в приключение. Разумеется, тут очень важен крепкий сюжет. Я не люблю обобщать, книга любого жанра может быть как прекрасной, так и отвратительной. По-моему, книжка-картинка «Угадай, как я тебя люблю» вполне симпатичная, но сейчас так много книг о животных-отцах или матерях и их славных отпрысках, играющих в лесу на полянке. Все они практически одинаковые. «Ты будешь любить меня, мамочка? О, да!» Ничего страшного в таких книгах нет, но мне кажется, они больше подходят родителям, а не детям.
— А как Вы относитесь к детским книгам дидактического характера? Я не люблю книги-проповеди: «Жил-был такой-то, он был очень стеснительный, и в школе его никто не любил. У него были ужасные проблемы, тра-ля-ля-ля, и что он только не делал! Но однажды кто-то сказал ему «Улыбнись!», и он улыбнулся, и вокруг сразу зажглись улыбки». После такой вот истории сидишь и думаешь: а) что-то не очень правдоподобно! В такой ситуации дети бы беднягу задразнили: Улыбается, как дурачок! И б) как будто родитель стеснительного ребенка действительно считает: сейчас я куплю эту книжку, и все наши проблем исчезнут. Поэтому я скептически отношусь к подобной книготерапии. Не думаю, что если читать сыну такую книжку три раза в день, он покорит улыбками всю школу.
— Как Вы относитесь к цензуре в детских книгах? — Я категорически против. Недооценить ребенка легко, но лучше предоставить ему право выбора. Меня раздражают заявления Филиппа Пулмана о том, что он ненавидит «Нарнию» за ее религиозные аллегории. Постойте-ка минутку, ведь именно это самое прекрасное свойство книги — ты входишь в мир другого человека и смотришь на свой собственный мир чужими глазами. Я сделала ребенка Груффало девочкой. И знаете почему? Меня обвиняли в неполиткорректности из-за того, что все герои «Груффало» — мальчишки.
— Любимый писатель у Вас есть? — Я обожаю Арнольда Лобела. Он мое божество! В своих книгах о Кваке и Жабе он очень щедрый рассказчик, просто замечательный выдумщик. У него получается буквально нашпиговать историю потрясающими идеями, и все они безумно смешные. Его книга «Мышиный суп» в какой-то степени была источником вдохновения для моего «Груффало».
— Поделитесь Вашими творческими планами. — Иногда меня посещают поистине грандиозные идеи, и я обращаюсь за помощью к именитым иллюстраторам, которые очень мило мне отказывают. Хочу сделать с Акселем [Шеффлером] книжку о жуках. Я его маленьких жуков люблю всей душой! Но пока я не придумала хорошей истории. Кстати, идею «Человеткина» мне подкинул именно Шеффлер. Однажды он нарисовал дочурку Груффало с палочкой-куклой в лапе. Знаете, дети любят играть с палками, с ветками, а не только ими драться. Мой сын Хамиш все время играл с палочками, когда мы жили во Франции. У нас тогда было мало игрушек в доме, и он играл с кусками картона и мусором. Утверждал, что это у него мороженое или скрипка. С помощью воображения любая вещь может превратиться в чудо.
Источник: Guardian, текст Сюзанны Растин, перевод Анны Никольской для KidReader.
Наткнулась на интервью и анонс книг французского детского писателя Бернара Фрио. Мне это показалось небезынтересным, особенно в свете моего вновь возрадившегося интереса к детской литературе. Ищу новых интересных авторов, увлекательные сюжеты с долей юмора и морали и красочное оформление в купе с качественной полиграфией. Мне показалось, что "Нетереливые истории" чем-то напоминают "Денискины рассказы" Драгунского.
цитата
Бернар Фрио, французский писатель и переводчик, автор множества прозаических и поэтических книг для детей, поделился своими литературными пристрастиями и рассказал о том, что чтение – это сопереживание. Бернар Фрио — современный французский писатель, мастер короткого рассказа. Прежде чем стать писателем, работал учителем литературы в школе, переводил детские книжки с немецкого языка. Российская писательница, переводчик и журналист Ася Петрова, встретилась с Бернаром и побеседовала с ним о процессе создания известной серии «Нетерпеливых историй», которые недавно начали издаваться в России, и многом другом.
— Как создавались «Нетерпеливые истории»? Я знаю, что вы долгое время работали в школе. Насколько общение с детьми повлияло на истории для них и о них? — Вы правы, «Нетерпеливые истории» я сначала слушал, а уже потом записывал. В основном это истории, поведанные мне детьми от 7 до 9 лет. Я долгое время работал с «проблемными» ребятами, которые с трудом учились писать и читать. У многих из них были серьезные проблемы в семьях и, как следствие, со сверстниками, с общением тоже не ладилось. Слушая их истории, я старался постичь детское воображение, сознание, понять, как у них в головах строятся сюжеты, что их волнует. Когда я написал первую книжку «Нетерпеливых историй», я не планировал ее публиковать, она была в каком-то смысле моим ответом детям, которых я слушал. Я подумал, что короткие емкие тексты должны вызвать у них интерес к чтению.
— Но ведь, на самом деле, «Нетерпеливые истории» адресованы не только детям от 7 до 9 лет? Сколько в них, на ваш взгляд, уровней осмысления? — Философ Антонио Грамчи писал: «Книга для детей – это книга, предназначенная и для детей тоже». «Тоже», а не «только». Создавая книги для детей, мы понимаем, что на самом деле, пишем для двойного читателя: для взрослого, который издает, критикует, выбирает книгу, читает ее вслух, и для ребенка. Ситуация довольно противоречивая, поскольку взрослый может одновременно и помочь ребенку с чтением, и помешать, навязать свое понимание, неверно интерпретировать смысл и, в итоге, навредить процессу. В общем, когда я пишу, я не думаю об уровнях осмысления, просто стараюсь писать как можно честнее. И стараюсь не особенно заботиться о взрослом читателе, хоть это и сложно, я ведь сам взрослый и во многом пишу о себе. С детством невозможно расстаться, любой взрослый помнит себя маленьким. И через это пространство воображения и воспоминаний может устанавливать контакт с детьми.
— Как вы определяете жанр «Нетерпеливых историй»? — Очень сложные вопросы вы задаете! «Нетерпеливые истории», конечно, нельзя назвать просто короткими рассказами, тем, что по-английски обозначается как «very short stories». Во Франции мой жанр настолько непопулярен, что для него даже нет точного термина. Кроме того, каждая из «нетерпеливых историй» у меня написана в каком-то своем жанре, отличном от других. Не говоря уже о том, что каждая новая книга в серии «Нетерпеливых историй» отлична от предыдущих, в том числе в жанровом отношении. Думаю, это хорошо. Маленького читателя надо приучать к разным формам и жанрам, чтобы дети с любой литературой были на «ты».
— А что для вас в текстах самое главное? Сюжет, интрига, язык, игра? — Язык, стиль в литературе – это как цвет или техника в живописи. Сюжета, интриги недостаточно. Необходимо определенное освещение, атмосфера, инсценировка, способная оживить повествование, персонажей. В частности очень важна речь героев. Особенно в коротких историях, где нет места длинным описаниям или рассуждениям. Почерк должен казаться легким. Разумеется, легкий текст отнюдь не всегда легко написать. В короткой истории все должно быть отшлифовано, все точно, как в хитроумном часовом механизме. Я постоянно свои тексты перечитываю, сокращаю, шлифую, упрощаю.
— Вы представляете себе «Нетерпеливые истории» без иллюстраций? — Да, легко. Первые три книги были оформлены черно-белыми иллюстрациями, но мне не понравилось. Поэтому следующие книги вышли без иллюстраций. Затем мы с издателями поставили эксперимент и собрали 35 художников, которые отрисовали около сотни моих историй. Поскольку тексты очень разные, можно не беспокоиться о единстве стиля. В общем, я порадовался и формату, и качеству бумаги, и картинкам. Хороший получился проект. Итальянское издание тоже проиллюстрировано с большим вкусом. Но особенно мне приглянулось российское издание, художнику удалось превратить картинки и тексты в одно целое. Это для меня был большой сюрприз!
— Для вас существует разница между стихами и прозой? В ваших текстах нередко одно постепенно переплавляется в другое. Это такая специальная задумка? — Опять сложный вопрос. Да что же это такое! (Смеется). Дело в том… Я считаю, что, когда пишешь очень короткий текст, надо использовать все языковые ресурсы. Ведь моя цель – донести до читателя максимум смысла, потревожив при этом минимум слов. Поэтому я стараюсь воплощать свои идеи в ритме, в полутонах, в каламбурах. И, конечно, поэтические возможности языка тоже привлекаются. Кроме того, я пишу и публикую довольно много поэтических сборников, так что грань между поэзией и прозой для меня действительно очень тонкая.
— Теперь простой вопрос. У вас есть любимые современные авторы? Детские? Взрослые? — Сейчас я с большим удовольствием читаю Барбару Кингсолвер. Меня глубоко впечатлил ее сборник рассказов «Homeland and other Stories». Еще я недавно с интересом прочел на французском языке все книги Людмилы Улицкой. Мне нравятся рассказы, театр, поэзия, но… детективы тоже (например, Борис Акунин или Джон Ле Карре). Из детских авторов я обожаю Энн Файн, Мари-Од Мюрай, Петера Хертлинга, Бьянку Питцорно, Кристине Нестлингер, Роальда Даля…
— А вы считаете себя последователем какой-то традиции в литературе? — Да, несомненно. В моих текстах полно аллюзий на классику. Хотя немногие читатели их замечают. Например, концовка «Упражнений» – аллюзия на роман «Проделки Софии» графини де Сегюр. Кроме того, я часто обращаюсь к «Тому Сойеру», «Пиноккио», «Малышу Николя».
— Бернар, вы не только писатель, но и переводчик. Как вы считаете, большая разница в восприятии одного и того же переводного текста детьми разных наций? — Нет, не думаю. Тайна хорошей литературы заключается в том, что, рассказывая особенную историю, она придает ей универсальный размах. Анна Каренина ни на кого не похожа, но каждый может в ней себя узнать. Тот же принцип «узнавания» справедлив и для хорошей детской литературы.
— Ну и классический вопрос напоследок: как приучить ребенка к чтению? — Зависит от ребенка! Конечно, нет никакого смысла заставлять детей. Детей надо понимать, входить с ними в контакт, жить с ними одной жизнью и делать частью этой жизни – чтение. Чтение – форма сопереживания, а не обязанность. Меня очень интересует вопрос детского чтения, я хотел бы написать об этом книгу. Дети обычно не делают, как велено, а стараются воспроизводить, повторять взрослые поступки. Поэтому если мы, взрослые, читаем на глазах у детей, есть шанс, что дети тоже станут читателями.
В издательстве "КомпасГид" вышла первая книга Бернара Фрио "Нетерпеливые истории".
Всем давно известно, что дети думают по-другому. Их мир полон невероятных приключений, и совершенно непонятно, как из них вырастают такие скучные взрослые. Они до ужаса нетерпеливы, и длинные истории с неприкрытой моралью заставляют их лишь зевать да пересчитывать птиц за окном. Известному французскому писателю Бернару Фрио повезло: конечно, он, как и все остальные, вырос, но быть скучным — не его удел. В своих миниатюрных зарисовках он описывает настоящую детскую жизнь, где в сахарнице легко можно встретить ужа или удава, а на полке с бытовой техникой в супермаркете наверняка найдется настоящий принц-утюг, стоит лишь поцеловать несчастного.
Это первая книга «Нетерпеливых историй», прямо по курсу ещё четыре. Все они проиллюстрированы Леонидом Шмельковым. Удивительно, но эти книги легко могут стать спасательным кругом, брошенным из мира взрослых в мир детей, потому как ребёнок от них наверняка будет в восторге, а взрослый наконец-то вспомнит ту простую истину, что в мире маленьких девчонок и мальчишек всё совсем по-другому.
Книгу Виктора Драгунского «Денискины рассказы» знает и любит несколько поколений жителей нашей страны. Новое издание, вышедшее в начале зимы — уникальный подарок и для детей, и для их родителей, ведь в нем каждая история комментируется Денисом Кораблевым, точнее, сыном автора Денисом Викторовичем Драгунским, с которого отец и создавал своего самого известного персонажа.
Денис Драгунский — писатель, журналист, политолог и блогер, — признается, что ему после выхода «Денискиных рассказов» постоянно задавали вопросы вроде: «А Вы действительно выбрасывали в окно манную кашу?» или «Правда, что вы именно так варили курицу?». К 100-летию со дня рождения отца он решил подарить читателям максимально правдивые и подробные ответы на них, рассказать, как же всё происходило на самом деле. Драгунский-младший в новой книге также рассказывает, какой была школа в его детстве, что такое коммунальная квартира, промокашка, перочистка, каким был школьный двор полвека назад.
Иллюстрации к юбилейному изданию создал 17-летний художник Алексей Воронцов. Уникальные рисованные комментарии к текстам ещё раз убеждают читателя, что «Денискины рассказы» — вечная и понятная каждому классика русской детской литературы.
облако тэгов
