Научная фантастика — это особенный взгляд на мир. Авторы научной фантастики смотрят на людей, места и события с точки зрения возможных последствий. В Средние века мы могли бы стать теологами, и нас вероятно сожгли бы за ересь. Все потому, что через некоторое время становится трудно не смотреть на все вокруг с такой точки зрения — на сам объект и ту длинную (или короткую) тень, что он отбрасывает на неровности местности. Ясно, что картина получается бедновата, и какие-то вещи теряются. Но больно уж это увлекательная практика, а если еще и получать за нее деньги, она становится профессией. Я исповедую научную фантастику, и, подозреваю, в Средневековье мне жилось бы не так весело, даже если бы меня не подловили на каком-нибудь неподобающем рассуждении. Уборные у нас куда лучше. Интересно, их тогда кто-нибудь предвидел?
Трудно сказать, воспринимаю ли я фантастику со всей торжественностью священника у алтаря, или вижу в ней главное развлечение в жизни. К науке я отношусь вполне серьезно. Я твердо верю, что без нее большая часть человечества умрет от голода, а остальные очень скоро перебьют друг друга, сражаясь за объедки. И с самого детства наука и научная фантастика слились в моем сознании воедино.
Я до сих пор помню сюжет о Баке Роджерсе, — как я теперь понимаю, дело было в конце февраля 1930 года, когда мне было лет семь. Тогда я впервые услышал о Марсе и расстояниях во много миллионов миль. Я спросил отца, о чем речь. Он тоже не знал, но отвел меня в местную библиотеку, откуда я вернулся с книгой по астрономии в одной руке и романом Жюля Верна — в другой. С тех пор серьезная наука и развлекательное чтение в моей жизни оставались неразделимыми, и я определенно предпочитаю ту фантастику, в которой много внимания уделяется науке.
С другой стороны, я достаточно хороший ученый, чтобы понимать, что ни я лично, ни человечество в целом не можем знать что-то наверняка, и способность смеяться над самим собой никогда не покидает меня — по крайней мере, надолго. Я понимаю, что ни одна моя задумка, какой замечательной она ни казалась бы поначалу, не станет решением всех проблем человечества. Думаю, по большей части выигрывает забавная сторона НФ.
В любом случае, даже если я придумаю способ спасти человечество, к тому времени, как об этом кто-нибудь узнает, я давно уже буду в могиле. Так что стоит ли беспокоиться?
Когда работа над этой книгой только начиналась, я не только не была поклонницей научной фантастики, но даже не особенно ее читала и видела по большей части в фильмах. Как большинство людей, я называла научную фантастику «сай-фай» (но быстро научилась не делать этого при писателях; правильным сокращением является «sf» — «нф»). Теперь, за восемнадцать месяцев и откатанные на машине двадцать три тысячи миль я немного больше знаю о фантастике и гораздо больше — о людях, которые ее пишут.
Как появилась эта книга? Вернемся в прошлое, в нью-йоркскую осень 1982 года. Я сидела в компании друзей после просмотра фильма («Воин дороги»), и мы обсуждали вопрос, с которым рано или поздно сталкивается каждый фрилансер: что делать дальше? Для меня этот вопрос был особенно важным: я собиралась уехать из Нью-Йорка, прожив там четыре года, и вернуться в Новый Орлеан. Я собиралась вернуться к корням, но для этого мне нужно было все бросить. Проработав в основном на телевидении и кино, я хотела теперь создать что-нибудь самостоятельно. Несколько недель я печатала для Бетси Уоллхейм фотографии. Расслабляясь в тот вечер, я придумала самое очевидное — сборник портретов авторов научной фантастики! Бетси эта мысль очень понравилась, и она предложила помочь мне своими связями в сообществе.
Первым ее вкладом стали список «150 самых влиятельных ныне живущих авторов НФ» и каталог Американской ассоциации писателей-фантастов. Их я взяла с собой в Новый Орлеан и изучала несколько недель, прежде, чем приступить к делу. Между тем благодаря Бетси на пороге моего дома возникли две коробки с книгами. И чтобы побольше узнать о НФ, я просто стала их читать, обнаружив в процессе, что научная фантастика была не только полезным, но и увлекательным чтивом!
Я написала письма авторам, которых предложила сфотографировать Бетси. И позвонила двум новоорлеанским писателям, Джо Клейтону и Джорджу Алеку Эффинджеру. Они с радостью согласились. Тем не менее, вскоре пришли ответы на мои письма, все как один: «Нет, спасибо». Ничуть не смутившись, я переделала текст, добавив кое-какую информацию о своей карьере. Новые письма — в сочетании со звонками Бетси — достигли цели. Я полетела в Нью-Йорк чтобы снять Айзека Азимова, Фреда Пола, Чипа Дилэни и, что важнее всего, Джоан Виндж. Именно снимая Джоан я встретила Джима Френкеля. Он тут же заинтересовался моей идеей. И через полгода решил сделать книгу. (За это время список писателей принял нынешний вид, после того, как его отредактировал сначала Дон Уоллхейм, потом Джим.)
Подписав договор, я взялась фотографировать писателей. Для этого требовалось долгое планирование и обширная переписка, а потом многие месяцы разъездов. Мой муж Марк взял все заботы о мелочах на себя, позволив мне сосредоточиться на фотографировании.
Для подобного проекта нет однозначно верного плана. Следует ли фотографу тщательно все исследовать, до мелочей разузнать подробности о жизни и работе каждого писателя, или просто приехать и начать снимать? Иногда я успевала провести в доме автора всего час. Но чаще всего в моем распоряжении было все нужное мне время — три часа. Мне показалось, что для понимания писателей НФ будет куда полезнее читать их работы, а не биографии или интервью. Разумеется, когда проект был уже в самом разгаре, писатели начали делиться со мной кое-какой подноготной самых прославленных своих коллег. Эти краткие резюме могли оказаться полезным предупреждением, но с равной вероятностью могли создать у меня ложное впечатление, так как многие авторы знали друг друга только по конвентам, во время которых люди часто ведут себя иначе, чем у себя дома.
Каждый автор написал к своей фотографии небольшую заметку. Я не стану углубляться во множество вопросов, которые в них затронуты, но одна тема появляется достаточно часто: все авторы НФ и НФ в целом являются единой «семьей». Не все в этой «семье» думают и пишут одинаково, но, кажется, даже самые заядлые отшельники хотя бы в какой-то мере связаны с сообществом и интересуются его делами. Но больше во всех авторах меня поразило то, что, несмотря на все свои различия, это не просто люди, погруженные в сходные литературные выдумки, — они на глубоком философском уровне преданы своей работе. Я благодарна всем писателям, которых фотографировала, не только за их участие в создании этой книги, но и за то, что теперь я читаю научную фантастику — это, пожалуй, лучшая для меня награда.
Пару месяцев назад в одной из тем Walles обратил внимание на появление этого альбома
цитата
Интересно рисует, винтажно. Я нашел его сайт, эдакий шпионский Pin-up.
Про него и книга есть — "Mort Kunstler – The Godfather of Pulp Fiction Illustrators".
Морт Кюнстлер родился 28 августа 1927 года в Бруклине, родители его выходцы из Польши и Австрии, а немецкая фамилия künstler означает "художник". Удивительное совпадение, хотя как гласит предание, в роду Кюнстлеров рисовать умел и дед, и отец, и дети с внуками. Эдакая художественная династия, как например Ван Гоги или Куккуки. Начала Морт обучался рисованию, потом работал на рекламные агентства, в 1950-60 Кюнстлер работает для мужских приключенческих журналов Stag, Male, Men. Были в США журналы не только фантастические, но и специализирующиеся на других литературных нишах, порой очень узких, например о второй мировой войне, или на вестернах, и т.п., и есть, есть там чем поживиться и любителю фантастики, например в журнале MEN Альфред Ван Вогт печатал отрывки из романа "Жестокий" — о злоключениях американского лётчика в китайском плену времен Мао Цзедуна.
В 1965 Кюнстлер получает заказ от National Geographic на историческую тематику, и всё больше рисует на исторические темы, уходя от пальпа. Он работает в тесном сотрудничестве с историками и музейными работниками, воспроизводя и уточняя бытовые мелочи эпохи. Джек Макферсон, историк Гражданской войны, сказал:
цитата
Из всех художников, работающих в области Гражданской войны, ни один не отражает человеческий фактор, ауру лидерства, чувство присутствия и участия в драме, так как это делает Морт Кюнстлер.
Кюнстлер может заморочиться не только деталями одежды, но и направлением ветра в тот или иной описываемый день — чисто чтоб показать куда флаги развевались на ветру. Его картины о гражданской войне покупают национальные музеи, карьера удалась. Эдакий Илья Глазунов, душа нации (один из помпезных альбомов с его военной живописью так и назывался — "Дух нации"). Поди никто уж и не вспомнит что в начале карьеры он что-то в стиле ню рисовал, ну как Айвазовский по студенчеству раскрашивал стены для питерских кабаков (что-то из его работ якобы погребено под слоем штукатурки в увы закрытой уже "Бочке" на Миллионной).
О самой книжке скажу плохо: покрытие — отвратительная плёнка софт.тач, книжный блок — на клею. Бумага — как в детских книжках, не матовая, не бликует, ворсистая на ощупь. Это может и хорошо для детских глаз, но в таких альбомах обычно глянцевую используют. Цена книги 2525,36 руб, доставка из Англии чисто символическая — 218,23 руб.
Но так как подобные материалы издают с большим скрипом (розыск художника иили как в этом вот случае — его убалтывание, розыск правообладателя концерна который в 1960е полузабытый всеми журнал выпускал), то вряд ли можно ожидать других, улучшенных переизданий. Из тематики, представленной в этой книжке: военные приключения, детектив, покорение дикой природы. Фантастики в книге к сожалению нет (а ведь Кюнстлер был специальным художником NASA, рисовал шаттл "Колумбия"). Некоторые фото под катом.
Сложная работа мастеров старой школы: натурщики разыгрывают сценку, художник фотографирует, а потом перерисовывает, обрабатывает и дополняет картинку под художественную реальность романа.
и конечно же медведи, куда же без медведей (не Грегори Манчесс конечно, но тоже эпично)
По сравнению с «нормальными» писателями авторы научной фантастики — поразительно здравомыслящие и дружелюбные люди. Это стало особенно очевидно для меня после того, как несколько лет назад мы впятером собрались для совместной автограф-сессии в большом супермаркете на среднем западе.
Женщина, которой выпало координировать мероприятие, была в ужасе. По ее опыту невозможно было собрать даже двоих писателей и избежать неприятного столкновения. Встреча троих обернулась катастрофой. Теперь мы впятером должны были собраться в дорогом ресторане: очень разные люди в возрасте от двадцати с чем-то до шестидесяти с лишним, черные и белые, мужчины и женщины консервативных и либеральных взглядов, писавшие все от традиционной космооперы до гонзо-авангарда. Организатор ожидала заполучить по крайней мере несварение и опасалась, что все закончится битьем посуды и выдворением.
Но мы поприветствовали друг друга как давно не видевшиеся родственники, отлично провели время за ужином, а потом прихватили с собой бутылку, вернулись в гостиницу и просплетничали до раннего утра. Организатор была поражена до глубины души. Она-то думала, что станет свидетелем брюзгливого спора, а вместо этого попала на семейное воссоединение.
Мы и правда как одна семья. И я с нетерпением жду, когда выйдет наш семейный альбом.
облако тэгов
