С раннего возраста у меня появилось стремление систематизировать, и я заметил, что все занятия человека сводятся к изучению какой-то сферы жизни. Среди прочего (по крайней мере, в моем понимании), не будет преувеличением сказать, что, планируя свою повседневную жизнь, все мы всегда и везде неосознанно учитываем возможные будущие события.
В моем представлении, научная фантастика на уровне систематики стала изучением будущего. Но кроме того она является надежным способом заработать на жизнь.
Я жду не дождусь научно-фантастического будущего, в котором все, что происходит во время физических упражнений, — наверняка что-то био-химическое, — можно будет купить в виде таблетки в ближайшей аптеке. Но в 1968 году я провел экспериментальный курс физических упражнений, в который в конце концов вошло (просто потому, что физические упражнения — это скучно) изучение иностранных языков во время ходьбы. Для этого мне пришлось изобрести новую систему изучения языка. Одним результатом стало то, что языки, которые я начал записывать в то время, теперь известны по всей стране. И второй результат: я встретил Лидию, переводчика с пяти языков для Высшего суда, и женился на ней.
Между тем, я читаю и пишу научную фантастику и благодаря этому моментально схватываю любые новости науки.
Артур Кларк (1917-2008) после учебы переехал в Лондон, и с 1936 года работал аудитором в казначействе. Одновременно он активно участвовал в Британском межпланетном обществе, целью которого являлась пропаганда идеи космических полетов, тогда же он пишет и первые фантастические рассказы — Путешествие по проводам, Как мы летали на Марс, Отступление с Земли и др.
В годы Второй мировой войны Артур Кларк был призван в армию и служил в Королевских военно-воздушных силах. Участвовал в работах по созданию первого радара, а также испытаниями первой автоматической системы посадки самолетов. В 1963 году он описал историю создания радара в книге "Глиссада" (Glide Path) — пожалуй, единственный роман Кларка, остававшийся непереведенным на русский язык.
Первое издание романа скромное:
Переиздание в покете, 1965 год
В супере и без оного издание 1969 года отличается здоровым минимализмом и яркостью:
Обложка книги 1970 лобовое объяснение про радары
А на книге 1972 года попытались замаскировать реализм фантаста
В 1973 снова вернулись к радарам
В 1980 решили связать Кларка с самой удачной Кубриковской кинолетной, и поместили фотоснимок писателя в интерьерах космического корабля из "Космической Одиссеи 2001 года"
Еще несколько обложек из 1980-х, всё с радарчиками
Обложка 2003 года просто продает имя
Ну и электронная обложка 2012 года совсем не обложка
Научной фантастикой называют множество старых палповых журналов, несколько тысяч книг, несколько известных фильмов и сериалов и множество посредственных — и образ жизни. Когда мне было десять, я начал читать научную фантастику, а в двенадцать взялся ее писать. С тех пор она так или иначе имела отношение ко всему, что я делал в своей жизни, был ли я писателем, редактором, лектором, иногда даже преподавателем и всегда — читателем.
Научная фантастика говорит в первую очередь об изменениях, а они играют важнейшую роль в жизни всех обитателей нашей планеты. Те, кто читает научную фантастику, как правило, самые внимательные и дальновидные люди в мире. Среди них, разумеется, найдутся простофили и, возможно, даже один или два злодея. Но если у человечества и есть надежда, то, как мне кажется, искать ее следует среди тех, кто пишет научную фантастику или учится у нее. Я провел среди этих людей всю свою жизнь, и не хотел бы жить иначе.
Научная фантастика — это особенный взгляд на мир. Авторы научной фантастики смотрят на людей, места и события с точки зрения возможных последствий. В Средние века мы могли бы стать теологами, и нас вероятно сожгли бы за ересь. Все потому, что через некоторое время становится трудно не смотреть на все вокруг с такой точки зрения — на сам объект и ту длинную (или короткую) тень, что он отбрасывает на неровности местности. Ясно, что картина получается бедновата, и какие-то вещи теряются. Но больно уж это увлекательная практика, а если еще и получать за нее деньги, она становится профессией. Я исповедую научную фантастику, и, подозреваю, в Средневековье мне жилось бы не так весело, даже если бы меня не подловили на каком-нибудь неподобающем рассуждении. Уборные у нас куда лучше. Интересно, их тогда кто-нибудь предвидел?
Трудно сказать, воспринимаю ли я фантастику со всей торжественностью священника у алтаря, или вижу в ней главное развлечение в жизни. К науке я отношусь вполне серьезно. Я твердо верю, что без нее большая часть человечества умрет от голода, а остальные очень скоро перебьют друг друга, сражаясь за объедки. И с самого детства наука и научная фантастика слились в моем сознании воедино.
Я до сих пор помню сюжет о Баке Роджерсе, — как я теперь понимаю, дело было в конце февраля 1930 года, когда мне было лет семь. Тогда я впервые услышал о Марсе и расстояниях во много миллионов миль. Я спросил отца, о чем речь. Он тоже не знал, но отвел меня в местную библиотеку, откуда я вернулся с книгой по астрономии в одной руке и романом Жюля Верна — в другой. С тех пор серьезная наука и развлекательное чтение в моей жизни оставались неразделимыми, и я определенно предпочитаю ту фантастику, в которой много внимания уделяется науке.
С другой стороны, я достаточно хороший ученый, чтобы понимать, что ни я лично, ни человечество в целом не можем знать что-то наверняка, и способность смеяться над самим собой никогда не покидает меня — по крайней мере, надолго. Я понимаю, что ни одна моя задумка, какой замечательной она ни казалась бы поначалу, не станет решением всех проблем человечества. Думаю, по большей части выигрывает забавная сторона НФ.
В любом случае, даже если я придумаю способ спасти человечество, к тому времени, как об этом кто-нибудь узнает, я давно уже буду в могиле. Так что стоит ли беспокоиться?
облако тэгов
