Я занимаю одну из полумиллиарда станций в речевой сети сочинительства, обмена слухами и наблюдениями англоговорящих умов. Через переводы я связан еще примерно с полумиллионом других (пока без хинди, китайского и суахили).
И, возможно (как знать, что нас ждет в будущем, какие оно хранит тайны?), включен в неизмеримо большую сеть всех говорящих, воображающих, любопытных умов, где бы они не находились.
Моя работа — поддерживать свою станцию в рабочем состоянии, принимать и отправлять сообщения, делая особый упор на художественность и научность, так что мои антенны вычищены и настроены так, чтобы особенно четко улавливать, приукрашать, переплетать и отправлять дальше любые намеки на странное, загадочное и чудесное.
С возрастом я заметил, что у меня развилась слабость к фактам, особенно личным, против выдумки. (С истинами я стараюсь не связываться, мне они не по зубам. Их я оставляю сверхразумам.) И, поддавшись этой своей слабости, я стал вести колонку «Луны, звезды и все такое» в журнале Locus и «О фэнтези» в Fantasy Review. Но я знаю, что ни одно из моих сочинений не залетит далеко без щедрой отделки выдумкой для подъемной силы. Хорошая история, пусть она и не движется быстрее света, может забраться куда дальше, а противоположностью смерти является не столько жизнь, сколько воображение.
Возникла новая проблема. Некоторые люди, включая меня, судя по всему, стареют быстрее, чем персонажи, которых я с них срисовал. Некоторым даже хватило совести помереть. Новым персонажам требуется время, чтобы дозреть. Разумеется, существуют эликсиры молодости, но это почти что слишком просто. В последнем моем приключении Фафхрда и Серого Мышелова я наложил на них особенное проклятие старости, необъяснимого желания смотреть на звезды и собирать любопытные факты, чтобы они могли разделить старческие страдания, на которые обречены я и мои друзья, — и сбежать обратно в средние века! Есть еще реинкарнация, переселение душ и другие более отчаянные меры. Я подумываю заключить договор с Дьяволом.
За пятьдесят лет работы газетным корреспондентом я старался писать правду. Поначалу я был уверен, что существует только одна истина, что если собрать все факты и взвесить все мнения, в итоге останется только она. Со временем я начал понимать, что не существует единой истины. Мир не делится на черное и белое, в нем существует множество оттенков серого. Наконец, уже с этим осознанием, я постарался — и теперь стараюсь — подбираться в своих статьях как можно ближе к истине.
После того, как завершились мои ученические годы в научной фантастике, я осознал, что писатели художественной литературы, как и журналисты, ищут правду, и трудятся даже с большей жадностью, возможно, в поисках какой-то большей истины. Я пытался разглядеть ее — или, по крайней мере, множество ее воплощений, — в природе человека, в его уме и сердце, а также в умах и сердцах инопланетян и роботов. Порой я говорил себе, что именно в жизни и разуме, не только человеческих, но любых, скрывается самая великая, последняя истина.
Я подозреваю, что практически все авторы научной фантастики, осознают они это или нет, занимаются поисками истины. И что в истине (или в максимальном к ней приближении) — надежда не только человечества, но вселенной.
На протяжении веков лет умные и не очень люди много раз делали презрительные замечания о так называемой «эскапистской» литературе, под которую подпадают самые разные произведения: романтические, исторические и детективные романы, триллеры, вестерны, научная фантастика и фэнтези.
Так как любая художественная литература всегда существовала в первую очередь (как бы отчаянно ни вопили критики) для развлечения, для того, чтобы открыть двери невообразимому действу и иным мирам, я не вижу в термине «эскапизм» ничего позорного. Если писатель способен хоть на час, хоть на минуту освободить читателя от ежедневных забот или каких-то несчастий, этого уже достаточно, чтобы оправдать его существование.
Из всех жанров у научной фантастики и фэнтези самые преданные читатели. Кто еще может весь год и по всему миру проводить конвенты, где встречаются страстные читатели, воображение которых открыто для будущих возможностей и предположений и прошлом?
Я считаю, что сделала что-то стоящее, если мне удалось подтолкнуть хоть одного читателя к изучению какой-то из моих идей.
Многие «почему такого не может быть?» в наше время воплотились в жизнь. Тридцать лет назад какой-то персонаж выходил в открытый космос — сегодня это происходит на самом деле. Сорок лет назад персонажи приземлялись на луну — и мы собственными глазами видели это событие на экранах телевизоров (хотя научно-фантастические мечтания говорили об этом еще много поколений назад).
Наш «эскапизм» становится реальностью. Несмотря на все презрительные замечания, мы по-своему открываем перед человечеством новые двери. Это может звучать напыщенно, но это правда.
Иногда мне кажется, что Земля — сумасшедший дом Вселенной. И я оказался здесь из-за какой-то ошибки. Надеюсь, к шестидесяти восьми, после четырнадцати люстров, я накопил хоть немного мудрости. Нужно прямо и откровенно говорить о выводах, к которым я пришел; о том, чему меня учили Уэллс, Стэплдон, Хайнлайн, ван Вогт, Кларк, Пол, (С.Фаулер) Райт, Оруэлл, Тэйн, Темпл, Гернсбек, Кэмпбелл и другие влиятельные лица научфантастики. Остается только пожалеть, что в этом списке нет женщин, но лишь Рэдклифф Холл удалось открыть мне глаза на мир вне сай-фай*.
Я придерживался идей светского гуманизма еще до того, как узнал термин. Я перестал верить в бога, как только повзрослел. Вера в любое божество кажется мне чем-то инфантильным позорным и опасным. Как бы вы чувствовали себя, если бы миллионы людей вокруг вас не только всерьез верили в Санта Клауса, пасхального зайца, зубную фею и приносящего детей аиста, но еще и унижали, калечили и убивали других якобы по их воле? Мне стыдно жить в мире, где все еще сохраняется хоть какая-то вера во власть церкви, молитву или небесного творца. Я не верю в Рай, Ад и загробную жизнь, в ангелов, демонов, призраков, гоблинов, Дьявола, вампиров, упырей, зомби, ведьм, колдунов, НЛО и прочие глупости и не доверяю очень многим земным созданиям — политикам, юристам, судьям, священникам, военным, цензорам и обычным людям. Я уважаю право на аборт, самоубийство и эвтаназию. Я выступаю за доступную контрацепцию. Я искренне хочу, чтобы человечество избавилось от курения, алкоголя и наркотиков.
Я надеюсь, — и, как мне кажется, качественная научная фантастика этому способствует, — что однажды каждый будет рождаться с полноценным телом и мозгом, жить долго, не испытывая физических или эмоциональных страданий, находить способ вести осмысленное и приятное существование и наслаждаться истинной любовью и дружбой. Люди будущего будут с жалостью глядеть на нас, варваров 20-го века, живших и умиравших в ужасающих условиях среди поджогов, насилия, грабежей, похищений, издевательства над детьми, безумия, убийств, терроризма, войн, смогов, загрязнения, голода и других отвратительных «норм» нынешней цивил(?)изации.** За свою жизнь я накопил почти четверть миллиона памятных предметов из мира нф и фэнтези, и хотел бы, чтобы меня запомнили альтруистом, достойный стать жителем Утопии.
1984 год.
-=========
*) Я придумал этот термин тридцать лет назад и горжусь тем, что его употребляют все, кроме самого упорного меньшинства: донкихотствующих горластых критиков, желающих унизить или уничтожить жанр — что явно обречено на провал. (прим. Аккермана).
Форрест Аккерман (1916-2008) — пожалуй, единственный непрофессиональный писатель фантаст, включенный в эту книгу, на его счету всего лишь дюжина небольших рассказов, но без него карта страны НФ США была бы неполной, ибо Аккерман — фэн и литагент, коллекционер книг и журналов, составитель шикарных альбомов по истории иллюстрации фантастики (1998, 2004) и ряда жанровых антологий. Аккерман участвовал практически во всех первых конвентах, и продолжал свою деятельность до самых последних дней, переписывался со многими писателями, обменивался книгами и т.п..
Нужно быть слегка сумасшедшим, чтобы пытаться написать что-то достойное в НФ, где часто не просто терпят посредственную, ленивую, ничем не замечательную работу, но даже активно ее вознаграждают, в то время, как качественные произведения могут остаться безвестными или встречаются с откровенной враждебностью. Единственное, что спасает НФ и заставляет ее эволюционировать — это постоянный приток новых авторов, которые так молоды и полны энергии, что готовы работать больше, чем им пришлось бы, чтобы получить те же деньги, штампуй они какую-нибудь стандартную космооперу. Со временем многие выгорают, стираются до безличности, устают, становятся циничными и выбирают путь попроще. Но НФ до сих пор везет, потому что всегда приходит новое поколение писателей, которые готовы (с наивным восторгом, разумеется) подхватить факел, выскользнувший из ослабевших рук предыдущего поколения. Пока это будет продолжаться, пока будут приходить новые хорошие писатели, — а с начала 80-ых в жанре появляется больше новых талантливых людей, чем когда-либо еще после середины 60-ых, — НФ, вероятно, никуда не денется и, может быть, даже расцветет вновь.
облако тэгов
