Экспромт

Ночь проглотит меня не жуя,

И в уютном кромешном желудке

Я свяжу все узлы бытия

В ожидании трудной побудки.

Я не самый хороший обед,

Ночь, я слишком плохая котлета.

Скверный график, паршивый поэт...

Даже в соусе лунного света.

© Вертер де Гёте

Старый рисунок и свежий экспромт

К тому, кто выбрал этот лот,

Жизнь по-особому сурова.

Но так хорош запретный плод,

И привлекает снова, снова...

Я обладаю им в мечтах,

Тянусь за ним

рукою, взглядом,

Не видя то, что он в шипах

И каждый шип

сочится ядом.

© Вертер де Гёте

"Запретный плод"© Вертер де Гёте

"Малая Глуша" — одна из самых ожидаемых книг года, и надо сразу сказать, что ожидания книга полностью оправдала, а в чём-то и превзошла. Давненько я не получал такого удовольствия от самого процесса чтения. Мои предшественники-критики уже подробно рассказали, что книга состоит из двух частей, которые связаны между собой только косвенно. На мой взгляд, это не так. Судите сами: в первой части романа действие происходит в 1979 году — это рассвет, высшая стадия "эпохи застоя", нет ещё Афгана, страна ждёт московскую Олимпиаду. Серость и беспросветность существования в южном портовом провинциальном городе не спасает обитателей от нападения потусторонних сил, вернее, это даже привлекает инфернальных существ. Вот Дух Голода, к примеру. Вот уж кому раздолье так раздолье в советской провинции. Здесь голод мучает всех, разного рода голод, конечно: кто-то вожделеет столичных колбас, сытости московской; кто-то "голодает" по информации в условиях цензуры, питаясь "огрызками" сплетен и слухов; кто-то ищет свободы, освобождения от удручающе бессмысленного быта, любви, романтики "как в кино про Анжелику"( а ведь предупреждали,"главное — не читать "Алые паруса"). Голод приводит к тому, что организм начинает пожирать сам себя, и дни Империи уже сочтены, голод разума рождает чудовищ — и они не заставляют себя ждать. И вполне логична часть вторая — год 87, уже начался этот процесс. Пожирания. Уже Чернобыль, уже Перестройка, ощущение наступающего кризиса. Безумный квест в местечко под названием "Малая Глуша" предстоит совершить людям, которым совсем уж нечего терять. "Глуша" — их последняя надежда. Даже по названию местности понятно, что "Глуша" — это такая Глушь за которой уже нет ничего... Или есть? Есть что-там за границей, за пределом всего? Путешествие проходит как бы на двух уровнях — мистическом и физическом, абсолютно реальном (даже гипертрофированно достоверном). Незримые связи, объединяющие обе части проступают постепенно, как рисунок на запотевшем стекле, пока не становится понятно, что второй части (и в самом деле ещё более глубокой, более психологичной) никак не могло быть без части первой.

Можно усмотреть в книге влияние "Пикника на обочине", "Божественной комедии", мифа об Орфее, но путь человека к самому себе и своей любви через ад, через все препятствия — настолько вечная тема, что избежать подобных сравнений просто невозможно, а вот как Галина трансформирует знакомую тему — вот это очень интересно! Уважение к мельчайшим деталям, умение создать ощущение достоверности в абсолютно фантастическом эпизоде и ощущение фантастичности — в совершенно бытовом, глубокий психологизм, насыщенная, просто-таки "кинговская" атмосфера. Книга очень сильна как философской, так и социальной мыслью. Несомненно, роман войдёт в число самых заметных книг последнего времени.

Составил свой "канонический список". Решил всё-таки отделить старую фантастику и сегодня публикую первую часть списка: 50 канонических рассказов 19 века (и первого десятилетия 20-го): русские писатели.

В список вошли наиболее важные (на мой взгляд) для развития жанра произведения (рассказы и короткие повести).

1. Н. Гоголь — Вий

2. Н. Гоголь — Страшная месть

3. А. К. Толстой — Упырь

4. А. К. Толстой — Семья вурдалака

5. Н. Гоголь — Ночь перед Рождеством

6. О. Сомов — Сказки о кладах

7. В. Одоевский — Город без имени

8. О. Сомов — Киевские ведьмы

9. В. Одоевский — Сильфида

10. А. Погорельский — Лафертовская маковница

11. Н. Гоголь — Портрет

12. А. Апухтин — Между жизнью и смертью

13. В. Титов, А. Пушкин — Уединенный домик на Васильевском

14. В. Одоевский — Импровизатор

15. М. Загоскин — Нежданные гости

16. О. Сомов — Русалка

17. Н. Гоголь — Нос

18. Ф. Достоевский — Сон смешного человека

19. Ф. Булгарин — Правдоподобные небылицы

20. В. Брюсов — Теперь, когда я проснулся

21. А. Бестужев-Марлинский — Страшное гадание

22. К. Аксаков — Вальтер Эйзенберг

23. О. Сенковский — Большой выход у Сатаны

24. О. Сенковский — Сентиментальное путешествие на гору Этну

25. Н. Гоголь — Пропавшая грамота

26. О. Сомов — Кикимора

27. М. Загоскин — Концерт бесов

28. Н. Гоголь — Майская ночь, или Утопленница

29. А. Погорельский — Пагубные последствия необузданного

воображения

30. Н. Лесков — Белый орёл

31. П. Инфантьев — На другой планете

32. В. Федоров — Вечер в 2217 году

33. О. Сомов — Оборотень

34. В. Одоевский — Косморама

35. О. Сенковский — Записки домового

36. А. Зарин — Дар Сатаны

37. Г. Мачтет — Заклятый казак

38. Ф. Булгарин — Похождения Митрофанушки в Луне

39. И. Тургенев — Призраки

40. К. Аксаков — Облако

41. В. Одоевский — Орлахская крестьянка

42. А. К. Толстой — Встреча через 300 лет

43. В. Брюсов — В зеркале

44. Ф. Булгарин — Кабалистик

45. Н. Гумилёв — Чёрный Дик

46. О. Сенковский — Учёное путешествие на Медвежий остров

47. М. Загоскин — Две невестки

48. Ф. Достоевский — Бобок

49. Н. Гоголь — Вечер накануне Ивана Купала

50. В. Кюхельбекер — Европейские письма

Не включены неоконченные, обрывающиеся буквально на полуслове произведения ("4338 год" Одоевского, "Штосс" Лермонтова) произведения, относящиеся к фантастике лишь косвенно ( "Чёрный монах" Чехова, "Пиковая дама" Пушкина, "Красный цветок" Гаршина, "Перстень" Баратынского) и совсем уж сказки ("Чёрная курица" Погорельского)

Константин Бальмонт.

Я ненавижу человечество,

Я от него бегу спеша.

Моё единое отечество -

Моя пустынная душа.

С людьми скучаю до чрезмерности,

Одно и то же вижу в них.

Желаю случая, неверности,

Влюблён в движение и стих.

О, как люблю, люблю случайности,

Внезапно взятый поцелуй,

И весь восторг — до сладкой крайности,

И стих, в котором пенье струй.

***

Константин Бальмонт. Кинжальные слова

Я устал от нежных снов,

От восторгов этих цельных

Гармонических пиров

И напевов колыбельных.

Я хочу порвать лазурь

Успокоенных мечтаний.

Я хочу горящих зданий,

Я хочу кричащих бурь!

Упоение покоя —

Усыпление ума.

Пусть же вспыхнет море зноя,

Пусть же в сердце дрогнет тьма.

Я хочу иных бряцаний

Для моих иных пиров.

Я хочу кинжальных слов,

И предсмертных восклицаний!

***

Фёдор Тютчев. Silentium!

Молчи, скрывайся и таи

И чувства и мечты свои -

Пускай в душевной глубине

Встают и заходят оне

Безмолвно, как звезды в ночи, -

Любуйся ими — и молчи.

Как сердцу высказать себя?

Другому как понять тебя?

Поймет ли он, чем ты живешь?

Мысль изреченная есть ложь.

Взрывая, возмутишь ключи, -

Питайся ими — и молчи.

Лишь жить в себе самом умей -

Есть целый мир в душе твоей

Таинственно-волшебных дум;

Их оглушит наружный шум,

Дневные разгонят лучи, -

Внимай их пенью и молчи!..

***

Владимир Соловьёв. Панмонголизм

Панмонголизм! Хоть слово дико,

Но мне ласкает слух оно,

Как бы предвестием великой

Судьбины божией полно.

Когда в растленной Византии

Остыл божественный алтарь

И отреклися от Мессии

Иерей и князь, народ и царь,-

Тогда он поднял от Востока

Народ безвестный и чужой,

И под орудьем тяжким рока

Во прах склонился Рим второй.

Судьбою павшей Византии

Мы научиться не хотим,

И всё твердят льстецы России:

Ты — третий Рим, ты — третий Рим.

Пусть так! Орудий божьей кары

Запас еще не истощен.

Готовит новые удары

Рой пробудившихся племен.

От вод малайских до Алтая

Вожди с восточных островов

У стен поникшего Китая

Собрали тьмы своих полков.

Как саранча, неисчислимы

И ненасытны, как она,

Нездешней силою хранимы,

Идут на север племена.

О Русь! забудь былую славу:

Орел двухглавый сокрушен,

И желтым детям на забаву

Даны клочки твоих знамен.

Смирится в трепете и страхе,

Кто мог завет любви забыть...

И Третий Рим лежит во прахе,

А уж четвертому не быть.

***

Князь Пётр Вяземский. Русский бог

Нужно ль вам истолкованье,

Что такое русский бог?

Вот его вам начертанье,

Сколько я заметить мог.

Бог метелей, бог ухабов,

Бог мучительных дорог,

Станций — тараканьих штабов,

Вот он, вот он русский бог.

Бог голодных, бог холодных,

Нищих вдоль и поперек,

Бог имений недоходных,

Вот он, вот он русский бог.

Бог грудей и <...> отвислых,

Бог лаптей и пухлых ног,

Горьких лиц и сливок кислых,

Вот он, вот он русский бог.

Бог наливок, бог рассолов,

Душ, представленных в залог,

Бригадирш обоих полов,

Вот он, вот он русский бог.

Бог всех с анненской на шеях,

Бог дворовых без сапог,

Бар в санях при двух лакеях,

Вот он, вот он русский бог.

К глупым полон благодати,

К умным беспощадно строг,

Бог всего, что есть некстати,

Вот он, вот он русский бог.

Бог всего, что из границы,

Не к лицу, не под итог,

Бог по ужине горчицы,

Вот он, вот он русский бог.

Бог бродяжных иноземцев,

К нам зашедших за порог,

Бог в особенности немцев,

Вот он, вот он русский бог.

***

Дмитрий Минаев – "Сказка о восточных послах"

Шлет нам гостинцы Восток

Вместе с посольством особым.

"Ну-ка, веди, мужичок,

Их по родимым трущобам".

Ходят. Всё степи да лес,

Всё как дремотой одето...

"Это ли русский прогресс?"

— "Это, родимые, это!.."

В села заходят. Вросли

В землю, согнувшись, избенки;

Чахлое стадо пасли

Дети в одной рубашонке;

Крытый соломой навес...

Голос рыдающий где-то...

"Это ли русский прогресс?"

— "Это, родимые, это!.."

Город пред ними. В умах

Мысль, как и в селах, дремала,

Шепчут о чем-то впотьмах

Два-три усталых журнала.

Ласки продажных метресс...

Грозные цифры бюджета...

"Это ли русский прогресс?"

— "Это, родимые, это!.."

Труд от зари до зари,

Бедность — что дальше, то хуже.

Голод, лохмотья — внутри,

Блеск и довольство — снаружи...

Шалости старых повес,

Тающих в креслах балета...

"Это ли русский прогресс?"

— "Это, родимые, это!.."

"Где ж мы, скажи нам, вожак?

Эти зеленые зимы,

Голые степи и мрак...

Полно, туда ли зашли мы?

Ты нам скажи наотрез,

Ждем мы прямого ответа:

Это ли русский прогресс?"

— "Это, родимые это!.."

(1862 год)

***