Друзья! Идя навстречу пожеланиям участников, оргкомитет «Фанткритика-2017» продлевает конкурс до 24.00 7 июля (пятницы). У вас есть еще неделя для подачи текстов. Ждем с нетерпением!
Напоминаем: «Фанткритик-2017», традиционный конкурс статей и рецензий на книги, написанные в жанре фантастики, стартовал в этом году 17 апреля. Прием рукописей заканчивается 7 июля 2017 года. Призовой фонд премии составляет 46 000 рублей и распределяется следующим образом: в номинации «Рецензии» 1-е место — 15 000 руб., 2-е место — 9 000 руб., 3-е место — 7 000 руб.; в номинации «Литературно-критическая статья» присуждается только одно призовое место — 15 000 руб.
Мои рецензии на два сборника эссеистики Умберто нашего Эко вышли в 2013 и 2014 годах на страницах замечательной газеты "Санкт-Петербургские Ведомости". Старый сайт, к сожалению, лежит, так что прямых ссылок на первопубликации не дам. Добавлю, что слегка почистил и подредактировал рецензии для грядущего книжного издания. Состоится ли оно -- пока непонятно, но по крайней мере появился повод поработать над текстом -- уже славно.
Откровения профессионального читателя
Умберто Эко. Откровения молодого романиста: Эссе. / Umberto Eco. Confessions d'un jeune romancier, 2013. Пер. с англ. А.Климин. — М.: АСТ, 2013. — 320 с. — (Умберто Эко. Собрание сочинений). Тир. 7000. — ISBN 978-5-17-077819-5.
Свои романы Умберто Эко вынашивает по современным меркам мучительно долго: на каждый у него уходит от четырех до восьми лет. Но чтобы публика не заскучала, он время от времени подкидывает читателям сборники, составленные из публицистики, эссеистики и журнальных заметок — словом, всего того, что мы собирательно называем «нон-фикшн».
Кто не слышал о писателе Умберто Эко, авторе «Имени розы», «Маятника Фуко», «Острова накануне»?.. Гораздо реже вспоминают, что в первую очередь Эко профессиональный читатель, специалист по семиотике, науке о знаках и знаковых системах. Один из тех, для кого каждый символ раскрывает бесконечную галерею трактовок, борхесовский «сад расходящихся тропок». Сборник «Откровения молодого романиста» относится именно к этой сфере профессиональных интересов Эко и включает четыре эссе последнего десятилетия, обобщающие опыт профессионального читателя.
Разумеется, «откровения молодого романиста» не имеют ничего общего со скандальными саморазоблачениями в духе бульварной прессы. Однако с точки зрения поклонников писателя этот материал вполне может претендовать на определенную сенсационность. Некоторые утверждения глубокоуважаемого профессора наверняка вызовут у его коллег-беллетристов бурю негодования. Например, соображение о том, что границы интерпретации художественного текста задает не авторское «на самом деле я имел в виду...», а только внутренняя логика повествования и ожидания читателя. Не важно, что ты собирался написать, главное — что получилось в итоге. Никакое «я так вижу...» в расчет не принимается. Порой из самого невинного текста такое вдруг вылезает, что мама не горюй, а писателю и возразить нечего. С другой стороны, искушенные интерпретаторы нередко притягивают за уши трактовки, не имеющие никакого отношения к исходному произведению. Как, например, Елена Костюкович, самый известный русский переводчик Эко, в предисловии к первому в нашей стране изданию «Имени розы». Однако к собственным романам автор «Откровений...» столь же беспощаден. У Эко есть чудесное качество: в отличие от большинства литераторов, он способен оценивать свои романы отстраненно и безэмоционально, как абстрактный пример художественного текста. Редкий и ценный дар, что тут скажешь.
Другая тема, которую рассматривает «молодой романист» — реалистичность заведомо вымышленных литературных персонажей. Автор приходит к выводу, что о многих физически существовавших объектах мы знаем куда меньше, чем о героях романов, и факты эти куда сомнительнее. Тривиальное утверждение «Адольф Гитлер покончил с собой в своем бункере» оспаривают десятки историков. Точно ли покончил с собой? Опознали ли останки? Где, в конце концов, находился этот пресловутый бункер?.. А вот фразу «Анна Каренина бросилась под поезд» мы принимаем как истину в последней инстанции, любые споры здесь неуместны.
Наконец, Эко анализирует такой мощный нарративный прием, как список, перечень, каталог. Орудие это обоюдоострое: с одной стороны, к списку обращаются, когда хотят подчеркнуть неисчерпаемость, бесконечность; с другой — когда собираются дать как можно более полное описание некого объекта или явления. Многочисленные примеры каталогов обоих родов автор находит у Гомера и Рабле, у средневековых схоластов и римских ораторов — и в своих собственных романах, естественно. Недаром раздел называется «Мои списки».
Само собой, на этих страницах «молодой романист» не собирается поверять алгеброй гармонию и по деталям разбирать механизм художественного повествования. Пожалуй, даже для профессора Эко это задача неподъемная. Как справедливо заметил Козьма Прутков, «никто не может объять необъятное», а сборник популярных очерков все-таки не учебник по семиотике, так что не стоит ждать от книги академической полноты и системности — как, к счастью, и академического занудства. Это всего лишь несколько любопытных и точных наблюдений профессионального читателя с семидесятилетним стажем, человека с ясным умом исследователя и энергией первопроходца. Ну и по счастливому совпадению — автора нескольких международных бестселлеров, без которых сложно представить европейский литературный ландшафт конца XX-начала XXI века.
От Эсхила до Ассанжа
Умберто Эко. Сотвори себе врага: Эссе. / Пер. с ит. Я.Арьковой, М.Визеля, Е.Степанцовой. — М.: АСТ. Corpus, 2014. — 352 с. — (Умберто Эко. Собрание сочинений). Тир. 6000. — ISBN 978-5-17-083136-4.
В России вышла очередная книга знаменитого итальянца Умберто Эко. И снова — не роман, а сборник статей и эссе, публиковавшихся на языке оригинала с 2007 по 2011 годы.
В предисловии Эко честно признается: большая часть произведений, составивших этот том — «тексты по случаю», переработанные тезисы выступлений на научных конференциях и материалы из периодики, от «Альманаха библиофила» до газеты «Либерасьон». Что объясняет неоднородность сборника: статьи об исторической эволюции абстрактных понятий («Абсолют и Относительность», «Пламя прекрасно») соседствуют с пространными воспоминаниями («“Группа-63”, сорок лет спустя»), серьезные литературоведческие очерки («“Увы, Гюго!”. Поэтика избыточности», «Я — Эдмон Дантес!») — с хулиганскими псевдорецензиями и мистификациями («Остров поговорок», «Только Улисса нам не хватало...»).
Впрочем, даже в самых академичных текстах, перегруженных цитатами, профессор Эко демонстрирует качества, прославившие его далеко за пределами университетского круга. Аналитичность и парадоксализм, глубокая и универсальная эрудиция, а главное — безупречное владение широким спектром повествовательных приемов (из арсенала не только высокой словесности, но и «тривиальной литературы») гипнотизируют и утонченных поклонников Джойса, и тех, кто предпочитает «романы-фельетоны» — например, «Графа Монте-Кристо», которому посвящена одна из статей сборника. Походя Эко разрушает кое-какие широко растиражированные мифы — хотя это и не входит в круг его приоритетных задач. Например, в «Воображаемых астрономиях» он доказывает, что средневековая научная мысль, вопреки распространенному заблуждению, вполне лояльно относилась к теории о сферообразности Земли, а оппоненты Колумба вовсе не настаивали на том, что наша планета плоская — расхождения касались оценки площади глобуса. Причем великий мореплаватель (и посредственный астроном) эту величину безбожно занижал.
Но любопытнее всего, конечно, взгляд культуролога-медиевиста на конфликты, раздирающие современный мир. В этом смысле пальму первенства держит заглавное эссе «Сотвори себе врага» — недаром именно оно открывает книгу. Проведя ряд неполиткорректных параллелей (например, между Гитлером и Гомером), Эко наглядно доказывает, что стратегия создания «образа врага» универсальна в любые эпохи и для любых культур. Более того, этот самый «образ врага» — важный инструмент национальной и этнической самоидентификации, необходимая составляющая цивилизационного процесса. Ну а в финале статьи, рискуя разрушить навязанный газетчиками образ полного и законченного гуманиста, отчасти солидаризируется с анонимным автором памфлета «Секретный доклад из “Железной горы”» о необходимости и желанности мира» (1968), утверждавшего, что «одна лишь война служит основой для гармоничного развития человеческого общества».
В эссе «Глянец и молчание» Эко рассматривает две стратегии цензуры: замалчивание и забалтывание. Можно просто запретить прессе обсуждать значимые события — а можно утопить такие сообщения в «белом шуме», в пустопорожних разговорах ни о чем, в увлекательных дискуссиях «о двухголовых телятах и уличных кражах». Диктатура предпочитает первую форму цензуры, демократические режимы склоняются ко второй — но еще неизвестно, какая из них эффективнее. В остроактуальной (для 2010 года) статье «Размышления о “Викиликсе”» автор «Имени розы» и «Маятника Фуко» отмечает, что в сообщениях американских спецслужб, которые предал гласности неугомонный Ассанж, на самом деле нет ничего сенсационного. Все те факты, о которых рапортовали своим работодателям многочисленные хорошо оплачиваемые шпионы, широко обсуждались в СМИ, причем за несколько месяцев до отправки соответствующих докладов. С культурологической точки зрения куда важнее тот факт, что отныне не только государство в состоянии шпионить за отдельным гражданином, но и гражданин за государством, что и подтвердил громкий скандал с «Викиликсом».
Конечно, умозаключения автора не претендуют на революционность: преимущественно он проговаривает вещи вполне очевидные. Ценны не столько выводы, сколько те инструменты, та, извините за выражение, оптика, которую использует медиевист Эко, анализируя насущные проблемы современной цивилизации — в чем-то архаичная, но точная, как швейцарский хронометр, и бритвено-острая, как швейцарский армейский нож.
Рецензия опубликована в газете "Книжное обозрение", 2014 г. – № 10-11 (2386-2387).
От фанфика до пародии
Ведьмачьи легенды: Повести, рассказы. / Сост. Войтек Седенко, Павел Лауданский. — М.: Эксмо, 2014. — 480 с. — (Книга-фантазия). 5000 экз. — ISBN 978-5-699-68657-5.
Согласно всеведущей «Википедии», фанфики — «сочинения по мотивам популярных оригинальных литературных произведений». Так чем же фанфик отличается от любой другой вещи «по мотивам» — от джойсовского «Улисса», например? Есть мнение, что только адресатом: сюжет фанфика поймет лишь тот, кто хорошо знаком с первоисточником, прочие в недоумении пожмут плечами и захлопнут книгу. Правда, по тому же принципу строится и вся фантастика в целом — на литературных конвенциях, негласных договоренностях между читателями и писателями. Поклонникам жанра по умолчанию понятно, что звездолеты легко преодолевают скорость света, а эльфы — не забавные карапузы, порхающие среди цветов, а здоровенные дядьки и тетки с острыми ушами и меткими луками. Так что с жанровыми дефинициями не все так просто, как хотелось бы.
Антология «Ведьмачьи легенды», составленная Войтеком Седенко и Павлом Лауданским, задумана как сборник-трибьют, дань уважения «Ведьмаку» А.Сапковского. Восемь текстов русскоязычных авторов вышли сперва в Польше, и только потом — в московском издательстве «Эксмо». Однако «хардовый» фанфик под этой обложкой только один. То есть читателю, конечно, хорошо бы знать, кто такие Геральт, Лютик, Йеннифэр, Цири, чем занимаются ведьмаки и т.д. и т.п., но главное и так понятно из контекста. Два автора, Михаил Успенский и Андрей Белянин, отделались короткими несмешными пародиями: написаны рассказы примерно на одном литературном уровне, с одинаковым уважением к первоисточнику и пересыпаны натужными хохмами в духе «Аншлага». Владимир Васильев предложил составителям повесть «Цвета перемирия», очередной эпизод из бесконечной саги о техноведьмаках, — тот, кто читал предыдущие части эпопеи, легко представит, что это такое. Леонид Кудрявцев и Сергей Легеза использовали реалии «Ведьмака» во вполне традиционной фэнтези — тексты у них получились крепкие, ровные, но без огонька. А вот об оставшихся трех произведениях есть смысл поговорить подробнее.
Рассказ «Лютня и всё такое» Марии Галиной — настоящий стопроцентный фанфик, «только для тех, кто в теме». В главной роли — поэт Лютик, застрявший в послевоенном городе, охваченном чумой. При этом московская писательница блистательно доказывает, что фанфик фанфику люпус эст. Если Васильев, например, в относительно самостоятельном тексте пишет «об удивительных приключениях», то Галина и в фанфике рассказывает о людях, об их страхах и надеждах, о ненависти и любви. И еще — наглядно демонстрирует, как мыслит поэт, в самые страшные, черные минуты жизни неосознанно перебирающий рифмы. Действие повести Владимира Аренева «Веселый, простодушный, бессердечный» разворачивается через много лет после ухода Геральта на Авалон, а ее сюжет построен на литературных реминисценциях, постмодернистских перекличках с мировой классикой, от «Острова сокровищ» до «Моби Дика»... И с одной замечательной сказкой «для среднего школьного возраста», вывернутой на изнанку — что, кстати, абсолютно в духе Сапковского. Написано живо, парадоксально и по-настоящему увлекательно. Главная же жемчужина сборника — рассказ Александр Золотько «Оккупанты», на страницах которого появляется пан Анджей собственной персоной. Эта зрелая, эмоционально насыщенная вещь, написанная в июле 2012-го, два года спустя выглядит куда более актуальной, чем, вероятно, хотелось бы автору. Впрочем, не буду раскрывать интригу — надеюсь, сами прочитаете.
Восемь залпов, три попадания «в десятку» — не так уж плохо. Поляки справились с задачей не хуже иных российских составителей. Ну а если поклонники «Ведьмака» сочтут, что Сапковский заслуживает большего — что ж, пусть подготовят альтернативную антологию сами, мешать никто не будет.
Рецензия опубликована в газете "Книжное обозрение", 2014 г. – № 7 (2383).
Мир как воля и представление
Яцек Дукай. Иные песни: Роман. / Jacek Dukaj. Inne piesni, 2003. Пер. с польского Сергея Легезы. — М.: АСТ, 2014. — 736 с. — (Сны разума). 2000 экз. — ISBN 978-5-17-083020-6.
У отечественных писателей-фантастов, и маститых, и начинающих, есть одна общая проблема: очень уж любят они затягивать экспозицию, занимающую до девяти десятых иного романа. Польский фантаст Яцек Дукай поступает прямо противоположным образом. То есть сразу окунает читателя в гущу событий, забрасывает в чужой, незнакомый мир нагим, дрожащим, без разговорника, путеводителя и гида. Иными словами, история, которую рассказывает автор на страницах «Иных песен», начинается буквально с полуслова — и властно требует полного погружения.
Чрезвычайно сложно определить жанр этой книги. Здесь перемешаны десятки ингредиентов: альтернативная история, альтернативная география, альтернативные этногенез, биология, медицина, физика, астрономия... Да еще и вавилонское смешение языков для полноты эффекта — правда, с упором на древнегреческий. Первые страниц пятьдесят пробираться по литературному лабиринту Дукая приходится буквально на ощупь. И за всем этим стоит иное мироустройство, иные фундаментальные принципы, управляющие в этой вселенной матерей и людьми. Впрочем, не так страшен черт, как его малюют. Чтобы худо-бедно сориентироваться в хитросплетениях «Иных песен», достаточно запомнить три слова: керос, антос и морфа. Керос — материал, из которого сотворен этот мир. Антос — та сила, что упорядочивает пространство, создает порядок из хаоса: воля, харизма, талант к манипуляции, назовите как хотите. Ну и морфа — форма, образ, представление, конечный идеал, к которому стремится керос под влиянием антоса. Все остальное — география, политическое устройство, взаимоотношения между людьми — логически вытекает из этой триады. Мир «Иных песен» устроен предельно жестко, без розовых соплей. Здесь по определению невозможен компромисс, «диалектическое единство противоположностей»: только торжество одной морфы, одной воли над другой. Никакой половинчатости, только «за» или «против», орел или решка, пан или пропал. «Понимание — означает победу Формы сильнейшего, приняв которую более слабый ясно и отчетливо уразумевает, почему он был неправ». Согласиться с оппонентом, пойти на попятную значит потерять себя, утратить частицу своего «я», проиграть схватку.
Впрочем, все эти замысловатые парадоксы и нагромождения неологизмов не стоили бы и выеденного яйца, если бы в книге не разыгрывалась очень понятная, очень человеческая, насыщенная шекспировскими страстями драма. Стратегос Иероним Бербелек, военачальник, разгромленный на голову, впавший в ничтожество, заново отстраивает себя и возносится (в прямом и переносном смысле) на высоты, ранее не покорявшиеся ни одному смертному. Хотя цена, которую ему за это приходится заплатить, человеку менее амбициозному показалась бы чрезмерной. Горькая истина победителя: «Враги — все, а единственная разница состоит в том, что некоторые враги уничтожаются, а других можно использовать для уничтожения остальных».
На родине Яцека Дукая не зря называют наследником Станислава Лема — то есть скорее «просто писателем», беллетристом-интеллектуалом, чем писателем-фантастом. Этот роман вобрал не только фрагменты учений великих философов от Ксенофана до Шопенгауэра, но и чудесно преображенные образы мировой литературы, от летающего острова Джонатана Свифта до экваториальной психоделики Амоса Тотуолы. Комплименты заслужены: «Иные песни» — тяжеловесная, но мощная, насыщенная смыслами книга, стальным тараном прошибающая стены жанрового конформизма. Один из четырех романов, написанных Дукаем на сегодняшний день — к этому можно добавить еще и три полновесных сборника повестей и рассказов. Дождемся ли их появления на русском?..
Рецензия опубликована в газете "Книжное обозрение", 2014 г. – № 1-2 (2377-2378).
Аниме плюс стимпанк
Людмила и Александр Белаш. Темные звезды: Роман. / Обл. А.Аслянова. — СПб.: Издательский Дом «Ленинград», 2014. — 384 с. — (Боевая фантастика). Тир. 3040 экз. — ISBN 978-5-516-00178-9.
В этой солнечной системе две обитаемых планеты. Одна похожа на Землю как родная сестра: голубой купол небосвода, зеленые острова лесов, моря и океаны без конца и края... Цивилизация, возникшая в этом мире, развивалась по тем же законам, что и земная, вплоть до совпадения отдельных исторических эпизодов, — и успела достичь технологического и социального уровня, соответствующего нашему XIX веку. С некоторыми неизбежными оговорками, конечно, но эта узнаваемость для авторов принципиально важна. А вот что за создания обитают на второй планете до поры до времени остается тайной, покрытой мраком. Существенно то, что раз в пятнадцать лет миры сближаются — до последнего времени это интересовало только гадателей и звездочетов. Но однажды на цветущие равнины и многотысячные города просыпался дождь из темных звезд. Когда пыль осела, из дыма вышла... Нет, не железная саранча — но твари не менее апокалиптичные, полуживые-полумеханические, пожирающие все на своем пути...
Действие романа соавторов из Пензы разворачивается пятнадцать лет спустя, во время нового Великого противостояния двух планет. Память о «звездной войне», за победу в которой аборигенам пришлось заплатить высокую цену, еще жива в народе, «молодые генералы», герои-триумфаторы, еще деятельны и полны сил, но на свет успело появиться новое поколение, не знающее тягот военного времени и горечи поражений. Именно эти вчерашние подростки, девочки и мальчики разных сословий, от принцессы крови до простолюдинки из предместий, оказываются в центре динамичного сюжета «Темных звезд». Начинается новый этап экспансии. Инопланетный корабль, рухнувший на пассажирский поезд, прерывает обыденное течение жизни, обнажает скрытые социальные механизмы и задает вектор развития сюжета. Отныне герои — а чаще героини — будут постоянно стремиться туда, куда им совсем не нужно, и ненароком узнавать то, чего им знать не следовало. Классическая структура авантюрно-приключенческого романа: вспомните злоключения юного Джима Хокинса из «Острова сокровищ» или Дика Сенда, «пятнадцатилетнего капитана» из одноименного бестселлера Жюля Верна.
Впрочем, как раз жюльверновской эстетики тут нет и в помине. «Темные звезды» — стимпанковская версия «Войны миров» в стиле аниме с легкими, но прозрачными намеками на юри. Большеглазые девушки с большими пистолетами, гигантские шагающие боевые машины, дирижабли и летающие ведьмы, купания, переодевания, мальчик, который никак не может выбрать одну из двух ослепительных красоток, забавная инопланетная зверушка, скачущая по страницам с воплями «Ня!»... Для тех, кто «в теме», приметы более чем узнаваемые. А чтобы у читателей, далеких от анимешной субкультуры, не осталось никаких сомнений, Людмила и Александр Белаш завершают роман саморазоблачительной фразой: «Конец первого сезона».
«Темные звезды» живое, легкое, увлекательное чтение с известным элементом условности — требовать глубокого драматизма и реалистического описания «свинцовых мерзостей быта» от этого жанра было бы просто-напросто нечестно. Но зато как авторы вывернули классический стимпанковский конфликт — любо-дорого посмотреть! Внедрение передовых технологий, выход в ближний космос, изучение скрытых возможностей человеческого организма — здесь это не пустая блажь, а необходимое условие выживания. Так что вопрос, на чьей стороне правда, сторонников модернизации или адептов архаики, даже не встает. Альтернативный девятнадцатый век в этом мире может быть только таким, каким описывают его супруги Белаш: веком великих открытий, потрясающих изобретений, эпохой неудержимого научного прогресса, столетием пара и электричества.
PS. В 2011 году роман выходил в издательстве "Эксмо" под псевдонимом Сергей Дорош. По информации из ИД "Ленинград", второй том цикла Л. и А.Белаш уже отправлен в типографию.
облако тэгов
