Яцек Дукай Иные


Вы здесь: Авторские колонки FantLab > Авторская колонка «vvladimirsky» > Яцек Дукай. Иные песни
Поиск статьи:
   расширенный поиск »

Яцек Дукай. Иные песни

Статья написана 2 января 2015 г. 22:27

Рецензия опубликована в газете «Книжное обозрение», 2014 г. – № 7 (2383).

Мир как воля и представление




Яцек Дукай. Иные песни: Роман. / Jacek Dukaj. Inne piesni, 2003. Пер. с польского Сергея Легезы. — М.: АСТ, 2014. — 736 с. — (Сны разума). 2000 экз. — ISBN 978-5-17-083020-6.




У отечественных писателей-фантастов, и маститых, и начинающих, есть одна общая проблема: очень уж любят они затягивать экспозицию, занимающую до девяти десятых иного романа. Польский фантаст Яцек Дукай поступает прямо противоположным образом. То есть сразу окунает читателя в гущу событий, забрасывает в чужой, незнакомый мир нагим, дрожащим, без разговорника, путеводителя и гида. Иными словами, история, которую рассказывает автор на страницах «Иных песен», начинается буквально с полуслова — и властно требует полного погружения.

Чрезвычайно сложно определить жанр этой книги. Здесь перемешаны десятки ингредиентов: альтернативная история, альтернативная география, альтернативные этногенез, биология, медицина, физика, астрономия... Да еще и вавилонское смешение языков для полноты эффекта — правда, с упором на древнегреческий. Первые страниц пятьдесят пробираться по литературному лабиринту Дукая приходится буквально на ощупь. И за всем этим стоит иное мироустройство, иные фундаментальные принципы, управляющие в этой вселенной матерей и людьми. Впрочем, не так страшен черт, как его малюют. Чтобы худо-бедно сориентироваться в хитросплетениях «Иных песен», достаточно запомнить три слова: керос, антос и морфа. Керос — материал, из которого сотворен этот мир. Антос — та сила, что упорядочивает пространство, создает порядок из хаоса: воля, харизма, талант к манипуляции, назовите как хотите. Ну и морфа — форма, образ, представление, конечный идеал, к которому стремится керос под влиянием антоса. Все остальное — география, политическое устройство, взаимоотношения между людьми — логически вытекает из этой триады. Мир «Иных песен» устроен предельно жестко, без розовых соплей. Здесь по определению невозможен компромисс, «диалектическое единство противоположностей»: только торжество одной морфы, одной воли над другой. Никакой половинчатости, только «за» или «против», орел или решка, пан или пропал. «Понимание — означает победу Формы сильнейшего, приняв которую более слабый ясно и отчетливо уразумевает, почему он был неправ». Согласиться с оппонентом, пойти на попятную значит потерять себя, утратить частицу своего «я», проиграть схватку.

Впрочем, все эти замысловатые парадоксы и нагромождения неологизмов не стоили бы и выеденного яйца, если бы в книге не разыгрывалась очень понятная, очень человеческая, насыщенная шекспировскими страстями драма. Стратегос Иероним Бербелек, военачальник, разгромленный на голову, впавший в ничтожество, заново отстраивает себя и возносится (в прямом и переносном смысле) на высоты, ранее не покорявшиеся ни одному смертному. Хотя цена, которую ему за это приходится заплатить, человеку менее амбициозному показалась бы чрезмерной. Горькая истина победителя: «Враги — все, а единственная разница состоит в том, что некоторые враги уничтожаются, а других можно использовать для уничтожения остальных».

На родине Яцека Дукая не зря называют наследником Станислава Лема — то есть скорее «просто писателем», беллетристом-интеллектуалом, чем писателем-фантастом. Этот роман вобрал не только фрагменты учений великих философов от Ксенофана до Шопенгауэра, но и чудесно преображенные образы мировой литературы, от летающего острова Джонатана Свифта до экваториальной психоделики Амоса Тотуолы. Комплименты заслужены: «Иные песни» — тяжеловесная, но мощная, насыщенная смыслами книга, стальным тараном прошибающая стены жанрового конформизма. Один из четырех романов, написанных Дукаем на сегодняшний день — к этому можно добавить еще и три полновесных сборника повестей и рассказов. Дождемся ли их появления на русском?..

© Василий Владимирский, 25.04.2014





589
просмотры





  Комментарии


Ссылка на сообщение2 января 2015 г. 23:47
Хороший отзыв, спасибо


Ссылка на сообщение3 января 2015 г. 01:19
А от Ксенофана-то там что?
свернуть ветку
 


Ссылка на сообщение3 января 2015 г. 08:22
Элементы космогонии.


Ссылка на сообщение3 января 2015 г. 01:29

цитата vvladimirsky

любят они затягивать экспозицию, занимающую до девяти десятых иного романа. Польский фантаст Яцек Дукай поступает прямо противоположным образом. То есть сразу окунает читателя в гущу событий, забрасывает в чужой, незнакомый мир нагим, дрожащим, без разговорника, путеводителя и гида


Слушай, но ведь это совсем разные вещи. Экспозиция касается драматургии, а то, о чём ты говоришь, -- степень и стратегия информирования читателя о мире, в котором происходит действие. Вполне могут быть книги с затянутой экспозицией и таким же вбрасыванием читателя в мир (вспомни «Анафем», например).

А насчёт других книг... Права на «Лёд» куплены, но, как я понимаю, есть шанс, что прежде выйдет кое-что другое. ;-)
свернуть ветку
 


Ссылка на сообщение3 января 2015 г. 08:26
Экспозиция -- это, по классике, вводная часть с разъяснением позиции и мотивов героев. Чего в «Песнях» нет, того нет.
 


Ссылка на сообщение3 января 2015 г. 14:08
Ага, я в курсе. :) Но информация, связанная с конфликтом /персонажи, предпосылки их столкновения и пр./, необязательно будет сочетаться с инфо-дампом о мире. Это уже вопрос точки зрения и развёртывания повествования: грубо говоря, «изнутри», где идеальному читателю всё «понятно» с первых строк, или «снаружи». Я об этот момент споткнулся.
 


Ссылка на сообщение3 января 2015 г. 10:04
Экспозиция — расстановка фигур и пешек и их обозначение для дальнейшей игры. У некоторых вся книга — экспозиция. У Дукая, тут я согласен с Василием, действие начинается с первых строк. Объяснение мира и его законов происходит уже в ходе действия.
 


Ссылка на сообщение3 января 2015 г. 12:23

цитата Vladimir Puziy

что прежде выйдет кое-что другое

Можно с этого места, по подробней?8:-0
 


Ссылка на сообщение3 января 2015 г. 14:09
Как только это «что-то» будет на финальной стадии. Времена нынче нестабильные...
 


Ссылка на сообщение3 января 2015 г. 15:19
Надеюсь, на финальную стадию. Спасибо 8-)


Ссылка на сообщение3 января 2015 г. 18:35

цитата

Чрезвычайно сложно определить жанр этой книги.

Я тоже долго думал, и вспомнил про статью Майкла Суэнвика «В традиции». И описанный там жанр «твердое фэнтези»: суб-жанр фэнтези, в котором фантастический антураж создается относительно (и обычно с упором на) действительной известной нам реальности. «Твердое» фентези подобно «твердой» научной фанатастике, стремится воссоздавать свои вселенные по строгим логическим законам. Различие между ними состоит в том, что в «твердой» НФ в качестве отправной точки используются научные принципы, в то время, как «твердое» фэнтези постулирует отправную точку вне известной научной картины мира, а зачастую без возможности ее познания. В некоторых представителях жанра демонстрируются альтернативные нашему миру географические и культурные особенности безо всякого намека на магию, драконов и эльфов, которые, по традиции, используются во многих других фэнтезийных сеттингах.


Ссылка на сообщение3 января 2015 г. 22:16

цитата vvladimirsky

На родине Яцека Дукая не зря называют наследником Станислава Лема

А по-моему, совершенно зря. Лем — рационалист, технократ и логик; Дукай — мистик, метафизик и интуитивист. Практически полные противоположности.
свернуть ветку
 


Ссылка на сообщение3 января 2015 г. 22:22
Лем рационалист? Гм...
 


Ссылка на сообщение3 января 2015 г. 22:31

цитата zarya

Дукай — мистик, метафизик и интуитивист


По-моему, и из статей, которые переводил Легеза, и из текстов Дукая как раз следует иное. Метафизика и мистика... ну, может, в некоторых текстах присутствуют. Но уж по третьему пункту не соглашусь: Дукай скорее логик. И да, во многом наследник традиций Лема.

Скажем, вот я недавно прочёл рассказ «Sprawa Rudryka Z.» -- очень лемовская вещь, перекликающаяся с «Существуете ли вы, мистер Джонс?» Лема.


Ссылка на сообщение3 января 2015 г. 22:39

цитата Vladimir Puziy

по третьему пункту не соглашусь: Дукай скорее логик.

Развивать идею он способен вполне логично, но в основе лежит прозрение. Как у... Фомы Аквинского, приблизительно.
Впрочем, настаивать не берусь. Нужно более полное знакомство.
свернуть ветку
 


Ссылка на сообщение3 января 2015 г. 22:43
Не исключено (даже скорее всего), что в текстах разных периодов Дукай разный; тут и мне пока не хватает прочитанных книг, чтобы видеть цельную картину.
 


Ссылка на сообщение3 января 2015 г. 23:34
Не соглашусь. Даже наиболее «метафизический» сборник Дукая — «В стране неверных» — взвешенно-логический от основы до развития сюжета (Даже в самом там религиозном — без скидок — «Земля Христа»). Да даже совсем ранний Дукай, которого Дукай-нынешний, кажется, крепко не любит («Золотая галера», «Князь Тьмы должен умереть») — использует религиозные мотивы, но очень логично выстраивает антураж, сюжет и взаимоотношения. Это такой нечасто встречающийся финт: описывать мы можем хоть зеленое небо, но — пытаться честно отыгрывать мир под этим зеленым небом :)
 


Ссылка на сообщение4 января 2015 г. 00:48
«Золотая галера», кстати, мне сразу пришла на ум, как произведение, в котором вообще никакой логики не просматривается. Но её я не собирался привлекать к аргументации, как пробу пера.
 


Ссылка на сообщение4 января 2015 г. 19:43
Использование логики никак не характеризует писателя — ни как мистика, ни как рационалиста.


⇑ Наверх