Прежде чем рассказать историю, вас усаживают за стол, поят чаем, кормят тортом, вспоминают биографию ваших предков, делают из неё моралитические выводы, описывают грядущие бедствия и немножечко гадают на кофейной гуще о том, когда грохнется старый фуникулёр...
А прошло уже десять минут экранного времени.
Саму историю рассказывают неторопливо, со множеством отступлений, возвращений, подробных комментариев и общих умозаключений.
Отступления эти вкусны, хороши, затейливы, интересны, детальны, исторически занимательны и богато ассоциативны.
Я ничего не забыл?
Да, история.
Вполне обычная слащавая, присыпанная сахарной пудрой и легким юмором, история золушка и золушки, крестный папа (не в этом смысле!) которых подрабатывает, хотя нет, именно работает, в поте лица своего, работает жиголо в престижном отеле.
Кражи, побеги и погони — подчеркнуто веселые и легкие (и только зондер-команда в поезде пахнет реальной смертью).
И главная проблема фильма: создатели не смогли от набора картинок, от кучи анекдотов и коротких историй — перейти к гладкому, единому повествованию.
Вот сын покойной графини с черными усами — ха-ха-ха.
Вот её дочери — хо-хо-хо
Вот честный юрист юрист, у которого отчекрыжат пальцы — хе-хе-хе.
Вот уголовники — ху-ху-ху (и фингалы на половину физиономии у жиголо).
Каждый отдельный типаж занимателен. Ярок. Увлекателен. Но что эти люди делают в одной колоде карт?
Получился именно что сборник рассказов и микроновелл. Тот бешеный темп событий, который был показан в анонсе — совершенно исчез в фильме.
Общая идея там есть: люди изо всех сил могут поддерживать выдуманный мирок, когда вокруг рвутся снаряды и движутся фронты.
Но в тот мирок я отчего-то не поверил.
Да, он симпатичен и занимателен, но этот карточный домик построен без второй стены и крыши.
Хотя — мое недоверие, это всего лишь мое недоверие.
Есть множество любителей кукольных страстей — здесь куклы в самых симпатичных платьях (платье — в широком смысле слова), которые с восторгом и неподдельным вниманием будут пересматривать фильм по третьему разу.
Я бы сказал, что этот фильм — очень неплохая (по работе оператора, по работе костюмеров, по работе декораторов, по работе гримеров, по... ) попытка мифологизировать очередную эпоху.
Как стимпанк и Шерлок Холмс мифологизируют викторианскую Англию до полной неразличимости исходных черт — так и здесь пытаются мифологизировать межвоенную Европу. Восточную. Или — Швейцарию. Или — Австрию.
Не суть важно.
Для единичного просмотра фильм весьма годен. Рекомендую.
Для критиков критики :) Совмещение исторических отсылок и повествования как такового — отдельная проблема. И "контекст исторический" — не тот волшебный раствор, которым можно замазать все дыры в сюжете.
Вот пародия, которая сохраняет свою ироничность не смотря на знание контекста или его не знание.
Если бы голова художника была бы изображена в манере абстракционизма. или вообще "наивного искусства" — то можно было бы много кивать на разборки самого Мане со своими коллегами и объяснять, что имел в виду автор — но картина была бы испорчена.
Фантастика первого сорта безо всяких сомнений — хотя высшую планку не взяли.
Это стоит посмотреть дважды.
Теперь подробнее.
Да, там куча сюжетных косяков и ляпов:
— Европу давно бы закидали ядерными батонами;
— что вообще мимикам надо на территории?
— отчего с пляжа надо было пробиваться медленно и неспешно, сквозь толпы врагов, а не сразу угнать конвертоплан?
— отчего признанный неудачным образец хранится в сейфе, прямо в кабинете у командующего?
— экзоскелеты — довольно туповатые, не функционально смотрятся (хотя кадр одинокого экзоскелета на огороде — один из самых запоминающихся), ну а меч — просто взят в анимэ...
Но эти ляпы простительны, как простительно в глазах атеиста описание чудес в околобиблейской литературе — есть законы жанра и вот так забыть о "чудесах" не получится.
Важнее другое: фильм стал с одной стороны интересным боевиком, динамичным, захватывающим, с хорошими актерами, с крутыми спецэффектами, словом — кассовым, а с другой — это явный шаг вперед для развития жанра.
Он лучше и глубже "Дня сурка".
Очень хорошо показано ощущение от вариативного состояния будущего.
Герой, когда ему объясняют ситуацию — начинает поначалу медленно нащупывать, что он может сделать и чему научиться за каждую итерацию, за очередное воскрешение. Где-то есть тупой перебор вариантов, как в игрушке, а где-то прозрение и рациональное решение проблем.
Потом — очерчиваются границы — что позволяет сделать ему этот день, что позволяет сделать данная локация (очень много ассоциаций с компьютерными играми).
Потом — отвечает себе на вопросы "зачем все это надо".
Казалось бы — такие же метаморфозы переживает и журналист в Панксатоне?
Но тут есть:
— образ героини, которая пережила такое состояние. Она многому научилась за те сотни боев, что провела в "перезагрузках", теперь у неё боевое чутье, она тренируется на износ — но она уже не "хозяин одного дня". И этот образ человека, бывшего полубогом, но каждую секунду помнящего об этом — одна из несомненных удач фильма (и, кстати, сколько раз не перезагружай день – мускулатуру не накачаешь. Героиня именно что «извлекала уроки» из серии перезагрузок);
— противодействие в "Войне Хроноса". Очень слабенькое и одноходовое, но все-же оно заявлено;
— обстоятельства. Это не милый провинциальный городок, это — решающее сражение. Потому жизнь, смерть, удача, глупость, сообразительность — куда как ярче. И варианты развития отношений с одним и тем же человеком – ох как богаче продемонстрированы (пять минут вокруг эпизода с кофе и вертолетом — это Трагедия);
— отчасти раскрыт образ "разума без рассудка" — то, что так хорошо описано в "Ложной слепоте". Мимики разумны — но лишь отчасти. Способность перезагружать день позволяет не развивать разум в человеческом понимании. Зачем представлять себе весь мир и судророжно прогнозировать будущее, если можно попробовать дюжину вариантов, и выбрать лучший?
— да, ближе к финалу — ку-ку. Все меняется. Теперь надо проходить новые локации без сохранения...
Великолепна работа с устранением лишних диалогов, «сжатия времени» — тут респект режиссеру безо всяких сомнений.
Но чего я не увидел в фильме — а очень хотелось.
Контроль одного дня, и бесконечные попытки возвращения, чтобы переиграть ситуация — это возможность со своими пределами. Если вы знаете, куда может упасть следующий снаряд и отодвигаетесь в сторонку, то да, вы становитесь неуязвимы. А если жахнуть термоядерным батоном по площади? Или сделать самонаводящийся снаряд, которому все равно, куда вы пойдете, потому как он решает, куда лететь, в режиме реального времени?
Случайность и необходимость, возможность и действительность — эти категории диалектики задают ту меру свободы, которой пользует субъект, перезагружающий день. У него есть как бы конус принятия решений, который возникает от точки перезагрузки. Но если противник закрывает всю площадь такого конуса — то выигрышных вариантов нет. И люди отчасти (!) уже пережили такую войну. В "Тихоокеанской премьере" Переслегина очень хорошо показано. как японские адмиралы 1944-го искали варианты противодействия американскому флоту и авиации. Они работали со "случайностью" куда лучше американцев, у них были тщательно продуманные планы сражений, они великолепно умели использовать косвенные факторы. Но это не помогало против "подавляющего превосходства"...
Если война с мимиками шла уже сколько-нибудь длительный период времени, если стало ясно, что мимики как-то предсказывают будущее — то неизбежно должны были появляться виды вооружений, рассчитанные именно на такого противника. Или исчезать те виды вооружений, которым такой противник противостоит легче всего.
При высадке на пляже мы должны были бы увидеть тысячи небольших, самонаводящихся по теплу мимика ракет (с радиусом действия чуть больше, чем тот луч, что испускает мимик). Самое широкое применение кассетных бомб и боеприпасов объемного действия — которые создают площадь сплошного поражения. Плюс что-нибудь "задымляюще-ослепляющее" — чтобы снизить эффективность поисковых систем мимиков.
Казалось бы — элементарные соображения. Но их не стали воплощать на экране.
Куда более интересно было бы увидеть ту интригу, которая выкинула за борт ученого, разбиравшегося в мимиках. Того, который сконструировал устройство по общению с ними.
Вот тут можно было раскрыть потенциал противостояния во времени, Войны Хроноса.
Да, это потребовало бы 5-6 серий, бюджета в 3-4 раза больше...
Направление: атомпанк, мистика, альтернативная история
Объём: 14,88 а.л.
Каждый раз, когда мы решаем, в какую эпоху поместить героев – приходится решать вопрос о соотношении техники и души.
Сейчас, когда компьютеру осталось не так много до познания психики – и техника может в совершенстве имитировать множество человеческих умений – душа в неё вкладывается киберпанковским способом.
А вот высшая точка дизель-панка – условные 50-е – это совсем иное.
Индустриальная техника еще пахнет токарным станком, за каждой деталью еще виден свой конвейер, на котором десятки рук подвинчивают и полируют, стягивают и подгоняют. А чтобы в совершенстве командовать атомным реактором – приходится не писать улучшенную программу, но сродниться с ним. Программа будет чуть позже, лет через десять, а пока зовут на помощь мистику….
В этом смысле «громадные человекообразные роботы», которые шагают через весь текст, относительно логичны. Техника вынуждена подстраиваться под систему управления, потому антропоморфизм и органопроекция являются во всей своей величине.
Можно легко вообразить тот же атомный поезд с манипуляторами, торчащими из вагонов. Но схожесть с человеком господствует именно потому, что очертания робота должны как-то соответствовать структуре нервной системы человека. Хотя бы в минимальном подобии.
Характеры героев тоже приведены в соответствие с технологией — есть набор как психических травм, так и особенностей темперамента и просто убеждений.
Динамичное развитие сюжет, хороший язык (есть вкрапления нецензурщины)
Но в остальном возникают – вопросы.
— начало апокалипсиса – это лишение человека свободы воли (частичное — по отношению к Земле). Это наипрямейшее вмешательство высших сил, создававших мир. В этом смысле апокалипсис нельзя оставить атомной бомбой. Стоп-кран не работает – исчезают рельсы как таковые. (хотя автор и намекает, что все не как в Библии, и тем остается в рамках некоего допущения).
— те персонажи, которые обеспечивают дальнейшее развертывание апокалипсиса – они помощники бога или самоубийцы? (или убийцы человечества?) Здесь очень зыбкое обоснование необходимости конца света: о залечивании ран мира, о победе над атомными землями вообще не говорят – как только вброшена идея, «в морг», все соглашаются «в морг».
— идея транспортировать на себе боеприпасы (с таким расходом патронов и снарядов) — делает экспедицию в глубины атомных земель очень короткоживущей. Им бы просто не хватило места в вагонах или они бы растратили боеприпасы слишком рано. /вообще технология здесь — сугубо анимэшная, с реальной точки зрения её просто не надо оценивать, хотя автор мог здорово защитить любимых роботов — указав, что "призраков" могут рубить лишь одухотворенные машины/
— количество построенных в остальном мире атомных реакторов, и то, что они «текут» — вызывает вопросы. 1950-е – все реакторы в мире вообще-то младше двадцати лет. Их не может быть слишком много. Даже требование жесточайшей экономии ресурсов не приводит к строительству реактора посреди города, строить на ближних выселках экономичнее (не надо возиться с коммуникациями).
— восход солнца радикально отличается от атомной вспышки, отчего же персонаже, который видел и то, и другое – вдруг перепутал. Наверное, это было авторское желание лирики…
— не очень ясна сверхидея текста? «Желай неизбежного» из пословиц стоиков?
Вывод: автор добился единства стиля, героев и мира – это самое ценное в тексте. Есть динамика и выдержана структура. Японские человекообразные роботы были пересажены из анимэ на почву отечественной постъядерки. Текст читается легко и с интересом. Но в романе есть недосказанность…
Автор: Сергей Привалов
Название: «Компиляция смерти»
Объем: 11 а.л.
Направление: постапокалипсис, киберпанк
Копируя форму, помни о содержании
Киберпанк родился в 1980-х как попытка заглянуть в будущее.
У него было вполне «рациональное» содержание:
— замена космической (количественной) экспансии на компьютерное развитие и создание ИИ (качественный рост);
— ИИ, которые почти догнали людей по своим возможностям;
— биотехнологии, которые размывают понятие «человек»;
— становление больших систем (грядущего интернета) и появление у них новых возможностей.
Но была еще и обертка:
— непременная экологическая катастрофа (в разных вариациях, но биосфера не выдерживала);
— тяжелые и бессмысленные войны;
— «джентльменский набор» новых профессий из хакеров, разнообразных бойцов и «сверхлюдей».
В период 2000-2010 гг. прогностический киберпанк 80-х исчерпался. Да, не удалось создать полноценный ИИ. Но будем честны – полноценно в миры своих произведений ИИ авторы практически не выпускали. Условный «терминатор» дрался с очередной «сарой коннор» – да. Реальная бизнес-конкуренция между человеческим разумом и машинным – нет. То есть обещая читателю ИИ, киберпанк 80-х не взялся показать, каким тот будет в реальности, при своем широком распространении (оставим в скобках современные вещи Д. Марусека и др.). Так что уже созданные слабые ИИ – фактически реализованная программа-минимум начала 1980-х. Все уже состоялось.
Как пережила себя «космоопера» – и теперь мы понимаем, что звездолеты будут бороздить просторы космоса как-то иначе, чем показано в романах 1970-х — так пережил себя и киберпанк.
Хакеры оказались не «рыцарями сети», а всего лишь еще одной профессией – довольно скучной. Развития человеческих сверх способностей не произошло – человек вообще мало меняется последние несколько тысяч лет. Тотальная экологическая катастрофа все откладывается, а развитие биотехнологий подсказывает, что скоро биоту смогут проектировать и выращивать даже из неорганических соединений.
Словом, подражание форме киберпанка 80-х без попыток развития содержания, без понимания, какие сейчас процессы идут на переднем «компьютерных наук» — это грустно.
Потому весь текст «Компиляция смерти» производит впечатление натянутого на глобус филина – там много в нем внутренних противоречий, которые еле удерживаются штампами.
Автор пытается втиснуть в рамки жанра очередной сюжет глобального заговора – непременно по уничтожению мира. Причем герои его строго киберпанковские. Потеря памяти и могущественная мать – привет «Джонни-мнемонику» и «Велосипедному мастеру». Героиня, напичканная боевыми имплантами? Привет «уличному самураю» из «Нейромантика». Псионики – скорее напоминают героев романа «Витки» Р. Желязны. И т.д., и т.п.
Это дополняется весьма слабым знанием материальной части. Например:
— «Поставив у окна уцелевший стул, Шуа устало на него опустилась, облокачиваясь на раскалённый подоконник. В такую погоду, когда живая плоть страдала, искусственная чувствовала себя комфортно: многочисленные протезы в её теле впитывали тепловую энергию, заряжались». Сообщаю – что-то может зарядиться не от теплоты как таковой, а от разницы потенциалов. И чем меньше эта разница, тем сложнее и объемнее устройства. То есть чтобы нормально заряжаться от такого перепада температур – энергетическая составляющая в имплантах должна насмерть вытеснить боевую.
«По радио всегда играла спокойная музыка в стиле ретро, изредка она сменялась джазом или блюзом» — возникает вопрос: или в мире героя блюзы стали современной музыкой, или одно из двух.
Таких ляпов по тексту очень много.
Сам образ краденного ИИ – отдельная проблема. Если электроника хоть как-то похожа на современную – то возможность создания ИИ появится сразу у очень большого числа людей. Образно говоря «подкритические» ИИ появятся в громадном количестве и будут решать частные, отдельные задачи. Как уже и делают.
Где они в тексте?
Если последствия мировой войны настолько велики, что у вас рухнула глобальная сеть (в тексте она работает), что не действует больше закон Мура (не очень ясно), и лишь отдельные коллективы доводят до ума старые разработки – то уровень разрухи должен быть куда выше. Потому как ИИ – это одна из приоритетных военно-промышленных технологий. Кто создает ИИ, то быстро восстанавливает свою промышленность, отлаживает собственный административный аппарат, не говоря уже о преимуществах в бою. То есть – закон Мура, скорее всего, будет действовать даже в случае такого хаоса...
На обложке русского издания романа — упоминание о номинациях. Хотя роман получил несколько заслуженных премий. Отчего?
«Дом дервиша» — образец добротной современной литературы, которому не хватило буквально пары шагов до шедевра. И поговорка про лучшее, которое враг хорошего — камертон всего текста.
Йен Макдональд в который раз ставит амбициозную задачу — показать, как в ближайшем будущем изменятся образы и обычаи, составляющие ядро этнической культуры.
Избран общий фон — Стамбул. Избран малая группа: жители старого, еще деревянного дома-текке, каждый со своим характером, с проблемами и мечтами — прием, почти да автоматизма доведенный Стивеном Кингом. Избран временной промежуток — одна неделя. Каждый успевает подумать о само важном в собственной жизни.
В переплетении интриг, как в медленно растущих узорах восточных орнаментов, можно показать душу эпохи. Она наступит совсем скоро, и двадцати лет не пройдет.
Сильная сторона романа — сочетание образов разных времен, которые силой вещей превращаются в одно целое.
Фанатизм становится невозможен без наноботов — они дают людям мировосприятие истинно верующих. Больному ребенку ассистируют роботы — маленькие помощники бегают по всему городу. Медовый кадавр, легендарный магический артефакт, оказывается инструментом укрепления семьи, пусть и в неожиданной форме. Биржевые сделки строятся на контрабанде радиоактивного газа. Который «божественные инженеры» хотят насытить наноботами и отправить в Европу.
В тексте можно найти ссылки еще на сотни, тысячи других историй. Они, будто кораллы на дне морском, растут сквозь вечность, и очередные их завитки — смена эпохи.
Будь роман целиком историческим — отнеси автор время действия в прошлое — возможно, получился бы шедевр, достойный пера Умберто Эко. Но с будущим возникли проблемы.
Попытка спроектировать политическую обстановку на основе статей политологов — ошибка. Делать так — все равно, что прокладывать путь в море по голосам сирен. Прием Турции в ЕС, бомбежки ядерных реакторов и т.п. — в качестве образов будущего эти картинки устарели еще десять лет назад. Автору лучше выдумывать свою лоцию. В сатирической фантасмагории может оказаться на порядок больше истинных черт грядущего, чем в унылой агитации очередного «эксперта». Сказать сегодня, как ислам и социализм будут в очередной раз перетасованы в политической колоде Турции, и каким окажется место капитала в новом пасьянсе — сложная задача. Автор фактически отказался от её решения.
Легкость, с которой был найден «медовый кадавр» — настораживает. Веет духом Индианы Джонса. Миловидная женщина-антиквар беседует с полудюжиной людей — и вот, уже находит заветный гроб, наполненный медом и запечатанный свинцом. При том из новых технологий в её распоряжении лишь компьютер с базой фотографий, да сам гроб вскрывают лазером. Основные инструменты: память, интуиция и репутация. Которые позволяют находить самых удивительных стамбульских фриков. В реальном мире, где даже у кассирш в супермаркетах есть ультрафиолетовые лампы для проверки купюр, такая работа антиквара выглядит даже не старомодной, а просто архаичной.
«Индустриальные» технологические допущения — даны с перебором. Целиком автоматизированная работа газопровода высокого давления на протяжении многих лет? Фактически без расходов на ремонт и внимания специалистов? Без хотя бы дорогостоящих роботов, которых тоже надо регулярно менять? Фантастика в плохом смысле слова — вроде подпольного, никому не известного завода «доктора Зло», на котором он строит космический корабль.
Узкий сектор внедрения новых технологий — автор будто не замечает, как многообразно применение его выдумок. Футурологи обычно используют пример с мобильными телефонами — быстрое появление, самое широкое распространение и сотни изменений, которые потянула за собой возможность связаться с друзьями откуда угодно. Макдональд рисует образ «робота» — детской игрушки, которая может стать и змеей, и птицей и обезьяной, свободно перемещается по крышам и перелетает через потоки транспорта. Но такие роботы мгновенно нашли бы применение в большом городе. Квартирные воры оценили бы их. Частные детективы оценили бы их. Ремонтники и курьеры — тем более. Это ведь не собачка «айбо» — непрактичная и быстрая на поломку игрушка. Это надежное и легкое в использовании устройство. К тому времени, когда ребенок из не слишком состоятельной семьи смог бы получить в подарок такую «игрушку» — государство подняло вопрос о контроле за роботами. Так что юный детектив столкнулся бы с проблемой постоянных задержаний своей крысы-птицы-обезьяны, запретных зон и множеством других неприятностей. Но в Стамбуле он практически один.
Конечно, основной технологией, которую автор «продвигал» в романе, стали наномеханизмы. И возможностей их использования — довольно много. Воздействие на психику, на структуры материалов, прямое использование в бою.
Но!
Макдональд изящно «забыл» про другие важнейшие технологии. Его можно понять — автор романов и рассказов об искусственных интеллектах ищет новые «рабочие площадки», пытается уйти от самоповторов. Проблема в общей линии технического прогресса: если действует закон Мура, и новые процессоры проектируются, как фасоны одежды на следующий сезон, то новые возможности техники должны стучаться в каждый дом.
Описан «цептеп» — проектор изображения на сетчатку глаза, который заменяет мобильники с планшетами. И все? Где множество автопилотов — в каждом автомобиле? Где охранные системы с десятками алгоритмов распознавания угрозы? Базы лиц и голосов отчего-то не попали в распоряжение обычных граждан — хотя подобные вещи практически «стучаться в двери». Да, показаны программы-брокеры, но в совершенно устаревшей трактовке пятилетней давности.
Лишь единственный раз автор дал волю собственному воображению — в мечтах одного из персонажей показан мир победившей нанотехнологии. Где возникнет абсолютная память, исчезнут многие болезни, совершенно переменится манера общения. Но даже эти мечты — проговариваются на фоне Гранд-базара, который никогда не изменит своим средневековым привычкам.
Это фатальные недостатки?
Для хорошей литературы — всего лишь проблемы второго плана.
Описания Стамбула и маленького разделенного Корана. Отступления в политическую историю и очерки о каллиграфии. Страсти футбольных болельщиков и муки раскаяния постаревших революционеров. История мечетей и биографии архитекторов. Коллекции запахов и приемов работы с инсайдерской информацией. Страхи гонимых греков и глупости фанатиков. Вот основа романа — правдивая, интересная, местами захватывающая, а местам утомительная. Она практически безупречна, будто кальян, созданный опытным и скрупулёзным ремесленником. И очередная глава истории — как табачная смесь разных сортов.
Потому вдыхая ароматы Стамбула, ощущаешь движения светил в небе — настолько целостна и всеобъемлюща картина города. Это волшебно. Но планеты идут немного неправильным путями…
П.С.
Который год цветет мой текст в финале...
а приза не берет...
№14. Силуэт номинанта. (Йен Макдональд. Дом Дервиша. Москва: АСТ, 2014).
50 баллов. Автор — Станислав Бескаравайный. Днепропетровск.
Как великолепный авантюрный сюжет и таланты массы актеров смогли утопить в дешевом политкорректном сиропчике?
Исходные данные: собирается команда искусствоведов (разной степени криминальности и квалификации). Их задача — идя почти в первых рядах наступающих войск союзников — обнаружить и взять те культурные сокровища, что немцы свозят со всей Европы.
Что можно было бы там показать?
— реально острый конфликт между властями государств, у которых немцы грабили произведения искусства, и штатовскими/английскими властями, которые много чего взяли себе;
— авантюризм членов этой команды — они понимают, что второго такого случая в их жизни не будет никогда, при том, что некоторые шедевры валяются под ногами. Что-то захочется взять себе, но какова пропорция этого "сколько"?
— попытки некоторых немцев реально спрятать хоть что-нибудь из уже немецкого культурного наследия;
— трагедию искусствоведа, который видит погибающее произведение — оно горит у него на глазах;
— попытки тех же искусствоведов доказать какие-либо свои сумасбродные теории (а это очень хочется многим теоретикам!);
— противоречия и не противоречия с советской стороной (переход от союзничества к явному соперничеству при том, что для массы солдат будущая холодная война была чем-то сказочно далеким, а союзники были здесь и сейчас, против общего врага).
Потенциальный образ: такой вот охотник бросается в горящее здание, вытаскивать книги и картины, при том, что на руке, скрытый рубашкой, у него намародеренный браслет позапрошлого века, изумительной работы, а как поделят эти старые книги "наниматели" никому не ясно, а часть из картин все равно пропадет, потому как нет условий для хранения. Но рисковать жизнью, спасая шедевры прошлых лет — необходимо, и он делает это без всякого приказа, из любви к искусству.
Практически ничего этого в фильме НЕТ.
Намеки на разногласия между французами и американцами — присутствуют. Жиденько, политкорректненько. Решается в рамках благородства американской стороны.
Некий советский офицер тоже едет к некоей шахте, где спрятана уникальная статуя... Но он просто опаздывает. Мостик повержден, вот он и останавливается.
Есть перестрелка с немцам. Берут в плен гитлерюгенда.
Да, есть даже сюжет с миной...
Но все сделано в неторопливо-добродушной манере. Персонажи показаны героями мемуарной литературы, когда у солдат единственная проблема — стойко и подтянуто перенося лишения они должны временами шутить над своими бытовыми условиями, не забывая отдавать честь офицерам... Мотивы — только добро, только искусство, только бескорыстие, только...
Герои движутся по карте от локации к локации, ставя крестики и улыбаясь очередным находкам.
Итог: длинная скучноватая лента, практически без коллизий. Я бы признал этот фильм воспитательным, не будь он так затянут. Лишние полчаса времени — как минимум. Режиссер включил в ленту все вторичные эпизоды, какие мог...
облако тэгов
