------------------------------------------------------ ----

Автор: Эрик Дэвис (Erik Davis; г.р.1967) — американский писатель, культурный критик, доктор философии и религиоведения (Университет Райса), бакалавр искусств, отмеченный наградами журналист, известный лектор и подкастер, эксперт по современным мультимедиа, независимый исследователь западного эзотеризма, оккультизма и фантастической литературы. Родился в 1967-ом году. Изучал литературу и философию в Йельском Университете, который закончил с отличием. Является автором семи научно-публицистических книг: "Личность, общество, и спонтанность: Фрейд:Маркс::Юнг:Хайек" (2022); "Высшая странность: наркотики, эзотерика и визионерский опыт в 1970-х" (2019); "Кодексы бродяг: приключения в современной эзотерике" (2010); "Возрождение племени: фестивальная культура Западного побережья" (2009); "Провидческий штат: путешествие по духовному ландшафту Калифорнии" (2006), "Лед Зеппелин — IV (33 1/3)" (2005). Его наиболее известная книга "ТехГнозис: мифы, магия и мистицизм в век информации" (1998) стала культовой классикой по исследованию современных средств масс-медиа, и была переведена на пять языков, выдержав три переиздания. Также Эрик Дэвис автор многочисленных статей и эссе, посвящённых искусству, музыке, технокультуре и современной духовности для многих популярных журналов, таких как: "Arthur", "Salon", "Gnosis", "Rolling Stone", "LA Weekly", "Spin", "Wired", "Village Voice", и других. Он снялся в нескольких документальных фильмах, выступал с многочисленными докладами в крупных американских и зарубежных университетах, проводил семинары, участвовал в различных конференциях по медиа-культуре и на фестивалях медиа-искусств по всему миру. У него брали интервью ведущие информационные компании: "CNN", "NPR", "New York Times" и "BBC". В течение десяти лет вёл популярный подкаст под названием "Expanding Mind" (Расширение Сознания) на "Progressive Radio Network". Награды: 2000 — "Премия Мэгги" от Западной Ассоциации Публикаций (WPA) — "За лучший очерк"; 1998 — "Премия Генри Стронга" по истории американской литературы (за экспертизу творчества писателя-фантаста Филипа К. Дика); 1987 — "Премия Кёртиса" за высокие достижения в области литературной композиции на английском языке. В настоящее время автор проживает в Сан-Франциско.

/Wiki/ 

------------------------------------------------------ ------------------

                                                                                               * * *

Введение в ГФЛ и его отношение к оккультизму.

Говард Филлипс Лавкрафт — американский писатель, известный главным образом своей странной фантастикой — британским и американским поджанром спекулятивного нарратива, который он помог охарактеризовать и, как критик, определить. В своих рассказах Лавкрафт соединил элементы фэнтези, ужаса и научной фантастики в поразительно оригинальную, заразительную и в высшей степени влиятельную повествовательную вселенную. Для Лавкрафтовской странной фантастики характерно увлечение оккультными гримуарами и запретными знаниями; причудливым пантеоном внеземных псевдо-богов, по своей сути, не имеющих никакого отношения к человеческой жизни; ностальгическая привязанность к истории и ландшафту Новой Англии; и сильно расифицированная обеспокоенность человеческим вырождением и атавистическими культами. В отличии от неявного и скрытого сверхъестественного в рассказах о привидениях или в готических сказках, метафизический фон Лавкрафтовских историй — это "космический индифферентизм", уходящий корнями в нигилистический и атеистический материализм, который Лавкрафт подробно исповедовал в своих увлекательных письмах. Эта философская позиция всей жизни привела Лавкрафта к тому, что он принял разочаровывающие силы науки, но также пессимистично предвидел, что наука окончательно уничтожит человеческие культурные нормы и комфорт. Его странные истории были образным отвлечением от этого нигилизма, но их ужас тоже отражал его. Кроме прочего, литературное видение Лавкрафта было усилено яркими, часто кошмарными и весьма подробнейшими снами, которые он видел на протяжении всей своей жизни. Сновидения Лавкрафта, оказавшие решающее влияние на его художественную литературу, можно рассматривать как фантазматическое (образное сновидческое) дополнение к редуктивному* натурализму его интеллектуального мировоззрения (*прим., — "редуктивный натурализм" — попытка объяснения сложных явлений с помощью законов, свойственных явлениям более простым), придающее его произведениям поразительный динамизм, помогающий объяснить их до сих пор сохраняющуюся способность стимулировать нашу мысль, воображение и культурное творчество. (см. С.Т. Джоши, "Мечтатель и провидец: Г.Ф. Лавкрафт в своё время", Liverpool University Press, 2001). 

Публикуя свою фантастическую литературу в основном в журнале "Weird Tales", Лавкрафт не был широко читаемым автором при жизни, а его архаизмы и прочие стилистические особенности отпугнули некоторых поклонников "pulp" так же, как они продолжают бросать вызов и сегодняшним читателям. Черпая вдохновение у более ранних мастеров "странной истории", таких как Эдгар По, Артур Мейчен, Лорд Дансени и Уильям Ходжсон, Лавкрафт написал десятки удивительных рассказов и новелл, которые, при всей их непоследовательности и даже противоречивости, удерживаются вместе загадочной интертекстуальной сетью, включающей в себя выдуманную географию Новой Англии — "страну Аркхем"; гримуары, такие как "Пнакотические рукописи" и зловещий "Некрономикон"; космологию со множеством измерений и Царствами Снов; и пантеон названных Варварскими Именами существ, таких как Ктулху и Азатот, более известных как "Великие Древние" или "Внешние Боги". Ещё при жизни Лавкрафт призывал членов своего литературного круга присылать рассказы для собрания, которое он сам неофициально называл в честь одного из придуманных им главных существ, "своей Йог-Сотерией" (Yog-Sothery). После смерти Лавкрафта Август Дерлет, основавший издательство "Arkham Horror" в основном для публикации работ своего товарища и наставника, ввёл термин "Мифы Ктулху" для общего описания этой вымышленной вселенной, которую Дерлет и другие члены кружка продолжали развивать и расширять. Со временем тысячи авторов-любителей и профессиональных писателей по всему миру стали делать то же самое, в том числе многочисленные кинорежиссеры, художники, скульпторы, иллюстраторы комиксов, дизайнеры ролевых игр и игрушек. Произведения Лавкрафта также породили достаточно процветающую и заумную область — Лавкрафтоведение, к которому обращались даже такие известные философы современности, как Грэм Харман и Жиль Делёз. Однако, самая необычная реакция на творчество Лавкрафта, пожалуй, исходила от оккультистов, сделавших его произведения, возможно, самым значительным вымышленным источником вдохновения для современной магической теории и практики, особенно в рамках Магии Хаоса, и различных течений "Пути Левой Руки" и Телемы. (см. С.Т. Джоши, "Тончайшая магия: труды и философия Г.Ф. Лавкрафта", Wildside Press, 1982).

Представление Лавкрафта об оккультизме. 

Чтобы пролить свет на Лавкрафтовскую художественную трансформацию оккультизма, полезно концептуально разграничить два потока знаний и практик Западных магических искусств. С одной стороны, есть элитарный поток изученной магии, связанный с образованностью, тайными знаниями и, в определённой степени, братскими орденами — “эзотерическая” культурная ориентация, включающая средневековых монахов, а также, например, Викторианских фри-масонов, увлёченных древне-египетскими мистериями. С другой стороны, существует довольно обширная, аморфная и часто крайне локализированная совокупность фольклора, сезонных ритуалов, траволечений, колдовства и целебных заклятий, связанных с сельской жизнью или сообществами с низким социальным статусом и формальным образованием — эта “народная” колдовская культура во многих отношениях оставила скудные следы в исторических записях, что, в свою очередь, позволило исследователям и оккультистам в равной степени изобретать иногда весьма спекулятивные описания её особенностей — рассказы, которые нередко сами становились частью оккультистской среды.

Наиболее подробное знакомство Лакврафта с Западным эзотерическим течением происходит в его небольшом романе "Дело Чарльза Декстера Уорда", написанном в 1927-ом году, но опубликованном только после его смерти. Относительно свободное от Йог-Сотерии, это произведение также является наиболее тщательной трактовкой Лавкрафтом его повторяющейся темы одержимости предками, а также памятником любви к архитектуре и истории Провиденса. В этом произведении мы узнаём об одержимости молодого Чарльза Уорда и о возможном воскрешении его предка Джозефа Карвена, некроманта XVIII века, алхимика и убийцы-психопата, открывшего искусство использования "необходимых солей" для оживления мёртвых теней. Хотя Карвен и не такой учёный, как многие другие Лавкрафтовские герои и злодеи, он — образованный человек с высокопоставленным статусом. В какой-то момент нам дают краткий каталог библиотеки Карвена, включающий в себя книги по оккультной и натур-философии Парацельса, Ван Гельмонта, Тритемиуса и Роберта Бойля, а также классические эзотерические тексты, такие как "Зоар" и "Герметика". Регулярное включение редких букинистических книг, а так же повествовательного элемента изучения молодым исследователем собственного прошлого и прошлого своей местности, помогали Лавкрафту сосредоточиться на ироничной диалектике запретных знаний. Чарльз Декстер Уорд, например, убит объектом своих генеалогических исследований. Но, возможно, наиболее ёмкое выражение этой диалектики содержится в ролевой игре весьма успешной RPG-франшизы "Зов Ктулху" (Call of Cthulhu) от изд-ва "Chaosium": чем больше персонаж узнает о Мифосе, тем быстрее он приближается к собственному безумию. 

В свои каталоги гримуаров Лавкрафт обычно включал копию одного из своих самых известных вымышленных изобретений: "зловещий Некрономикон" — книгу "безумного араба Абдула Альхазреда", посвящённую преданиям и призывам Великих Древних. Включив "Некрономикон" в один ряд с реальными эзотерическими фолиантами, Лавкрафт помогает прислушаться к своему собственному наставлению о том, что для того, чтобы странная история была эффективной, она должна быть придумана "со всей тщательностью и правдоподобием настоящей мистификации". Некоторые читатели, и тогда и сегодня, верили, что "Некрономикон" является реальным текстом, и сам Лавкрафт написал краткую псевдоисторию этой книги, которая, как мы узнаём, была переведена на греческий язык Теодорусом Филетасом, на латынь Олаусом Вормиусом, а позднее, в неопубликованное, фрагментарное издание на английском, сделанное магом Эпохи Возрождения Джоном Ди. Однако, несмотря на игривые отсылки в эзотерическую литературу, Лавкрафт не испытывал достаточного уважения к оккультизму, чтобы непосредственно стать его исследователем; в середине 1920-х годов, когда его "Йог-Сотерия" уже полным ходом была в работе, Лавкрафт признался, что его знания по истории магии в основном ограничиваются "Британской Энциклопедией". Тем не менее, Лавкрафт также говорил, что изученная магия отчасти характеризуется интертекстуальной сетью ссылок, растущей между в основном недоступными книгами с загадочными названиями, — сетью, которая сама по себе может быть расширена с помощью воображения. Наряду с "Некрономиконом", название которого пришло к Лавкрафту во сне, Лавкрафтовские рассказы о Мифосе содержат ссылки на многие другие вымышленные гримуары, такие как "Книга Эйбона" и "De Veris Mysteriis", которые, в качестве примера интертекстуальной сети второстепенного порядка, были придуманы другими писателями из литературного круга Лавкрафта. (см. Оуэн Дэвис, "Гримуары: История магических книг", Oxford University Press, 2010).

Наряду с изобретательным увлечением автора эзотерическим оккультизмом, Лавкрафт также одержимо писал о примитивных и атавистических магических культах, часто состоящих из сельских, маргинальных или обедневших общин, на Западе и за рубежом. Одним из важных научных источников этого видения была книга Маргарет Мюррей "Культ ведьм в Западной Европе" 1921-го года, также сыгравшей важную роль в становлении современного вероучения Викка. Хотя и спорно, Мюррей утверждала, что под жестоким церковным механизмом европейских процессов над ведьмами скрывались реальные остатки до-христианского культа плодородия. Для Лавкрафта, выросшего в шестидесяти пяти милях от места проведения Салемских процессов над ведьмами, видение Мюррей древнего ведьминского культа, включавшего обвинения в жертвоприношении детей, дало ему возможность развить тему архаичной и дикой магической религии, продолжающей сохраняться и в наши дни. Вдохновлённый вымышленными произведениями Артура Мейчена, связавшего колдовство со сказочными преданиями о “маленьких людях”, Лавкрафт также ассоциировал ведьмовский культ с до-арийскими или “монголоидными” народами, что он охотно совмещал со своими расистскими опасениями по поводу человеческого вырождения и иммигрантов. Примерами таких культов в его фантастической литературе являются смешанная секта Вуду из истории “Зов Ктулху” и езидские дьяволопоклонники в “Ужасе в Ред-Хуке”, нью-йоркском рассказе, который обычно не причисляют к Мифам. (см. Роберт Х. Во, "Доктор Маргарет Мюррей и Говард Лавкрафт: культ ведьм в Новой Англии", Lovecraft Studies, 1994).

Хотя Лавкрафт по отдельности переосмыслил эти два потока элитарной и народной магии, он добился собственного уникального видения оккультизма отчасти за счёт их беспорядочного смешения. Например, в “Данвичском кошмаре” Уилбер Уэйтли и его изолированная сельская семья объявляются дегенератами, практикующими странные ритуалы на зловещем холме Сентинел-Хилл, на вершине которого стоит камень, похожий на алтарь, и находятся тайники с древними, возможно, индейскими костями. В то же самое время Уэйтли, которому необходимо точно подобрать слова для одного из своих заклинаний, отправляется за официальным ответом в Мискатоникский Университет, чтобы сравнить латинское издание "Некрономикона" с фрагментарной версией Джона Ди, которой он владеет. В Лавкрафтовском мире изученная магия высвобождает атавистические и до-исторические силы, а не иерархии ангелов или дьяволов; таким образом, он способен изобразить древний, но жизненно важный Путь Левой Руки, свободный от сатанизма и христианской демонологии. С другой стороны, примитивные Лавкрафтовские культы, включая дикие экзотические племена, преследующие антропологическое воображение, характеризуются их постоянной связью с высшими силами Космоса. Впервые Лавкрафт делает этот новаторский шаг в своём знаменитом рассказе 1928-го года “Зов Ктулху”, где он переосмысливает примитивных богов, которым поклонялись посвящённые Вуду и отдалённые “эскимосские шаманы”, как внеземных или межпространственных существ.

Вошедшая позднее в популярную культуру как теория “древнего астронавта” швейцарского исследователя Эриха фон Дэникена, атавистическая научно-фантастическая космология Лавкрафта позволила его вымышленным историям подорвать прогрессивный просвещенческий взгляд на религиозную историю, популяризированный Э. Тайлором и Дж. Фрейзером*, и в то же время поддержать научный курс цивилизации. Дикие мистерии, одушевляющие самые примитивные человеческие культы, больше не являются результатом невежества и невроза, но вместо этого содержат реальные истины о космосе, включая могущественные внеземные сущности и такие измерения реальности, как Эйнштейновское пространство-время и не-Евклидова геометрия, используемые для его описания, которые астрофизика начала XX века только начинала понимать. Наиболее явное переплетение культа ведьм и науки о сверхъестественном происходит у Лавкрафта в рассказе 1932-го года “Сны в ведьмином доме”. Поначалу демонические персонажи, которых фольклорист Уолтер Гилман мельком видит в своих кошмарах и в углах своей комнаты странной формы, кажутся не традиционными как обычно для Лавкрафта: зловещая ведьма Кезия Мэйсон, её явный узнаваемый дух (фамильяр) и “Чёрный человек”, возможно, являющийся самой сатанинской фигурой Лавкрафта. Но Гилман также изучает Квантовую физику и не-Евклидову геометрию, и его кошмары, схожим образом, тоже происходят в “неописуемо угловатом” гипер-пространстве. В этих бурлящих безднах Гилман регулярно сталкивается с маленьким многогранником и массой “разрастающихся сфероидальных пузырей”, в конце концов оказывающихся ни чем иным, как Кезией и её духом-фамильяром. Таким образом, Лавкрафту удаётся "сохранить видимость" сверхъестественного фольклора, наложив его на экспансивно натуралистичный, хотя и не менее тревожный космос. 

(*прим., — Первая теория религии приписывается двум британским учёным-антропологам и религиоведам конца 19-го века, Эдварду Б. Тайлору (1832-1917) и Джеймсу Дж. Фрейзеру (1854-1941), внёсшим огромный вклад в изучение первобытной культуры, анимизма, тотемизма, магии, мифологии, религиозных обрядов, народных суеверий и трансформации религиозных верований на протяжении истории человечества. Они приняли эволюционный взгляд на религиозные верования, согласно которому люди перешли от "примитивной" религии к более рациональному мышлению (а именно, к науке). По мнению этих мыслителей религия возникла у первобытных народов как средство объяснения окружающего мира. Они использовали магию для управления силами природы. Собственно религия развилась позже, когда люди стали молиться Богу о достижении своих целей в природе. По мере развития человечества, некоторые примитивные практики сохраняются до сих пор. Магия и лженаука всё ещё практикуются многими "цивилизованными" народами, однако сама религия — это всего лишь устаревший способ объяснения Вселенной. Таким образом, религия и магия являются ложными науками до-логических умов, пытавшихся понять силы природы. Сегодня теория Тайлора и Фрейзера об эволюционной последовательности магии, религии и науки уже не является признанной, оказавшись неудовлетворительной. В настоящее время учёными-религиоведами рассматривается более десяти основных теорий возникновения религиозных верований. Фактически, ни одна из них до сих пор не принята. Однако, все вместе они оказывают большое влияние на понимание религии современными исследователями и широкой общественностью). 

Оккультистское восприятие Лавкрафта. 

После смерти Лавкрафта его имя и творчество поддерживались Августом Дерлетом и другими членами Лавкрафтовского литературного круга. Но массового возрождения Лавкрафта пришлось ждать до 1960-х годов, когда его рассказы, наряду с произведениями его друзей Роберта Ирвина Говарда, Кларка Эштона Смита и других авторов странной фантастики, начали в доступности появляться в мягких обложках, призванных использовать открывшийся благодаря "Властелину колец" Дж. Р.Р. Толкина, рынок фэнтези для взрослых, а также, возможно, "благодаря" растущему употреблению каннабиса и ЛСД в западном обществе. Неизбежно, экзотическая аура Тёмной магии, которой был наполнен Лавкрафт и лучшие писатели его круга, влилась в "оккультную среду", характеризовавшую большую часть тогдашней контркультурной духовности. (см. Гэри Лахман, "Выключи свой разум: мистические шестидесятые и тёмная сторона Эпохи Водолея", Sidgwick & Jackson, 2001). 

В религиозном плане контркультурный дух шестидесятых годов проявляется не столько в интерпретации представителями хиппи практики Дзен или Ведантистского мистицизма, сколько в подъёме явно магических религий: колдовства, сатанизма и язычества, причём последнее самоназвание впервые возродилось именно в контркультуре. Предшественниками этих явлений были: британское вероучение Викка и современная языческая экстатическая традиция Фери, основанная в 1960-ые годы в Калифорнии священником и религиозным поэтом Виктором Г. Андерсоном (1917-2001). Однако любой широкий взгляд на магические течения 1960-х должен учитывать и более мягкие сферы популярной культуры, где циркулировали образы и атмосфера, позже материализовавшиеся в духовную практику. Особенно важным являлся рынок фантастики, созданный огромной популярностью "Властелина колец", ставшего в 1965-ом году хитом университетских кампусов. Такие книжные издательства, как "Lancer" и "Ballantine", также начали переиздавать американскую странную фантастику предыдущего поколения, делая доступными инопланетную некромантию Говарда Лавкрафта и магические сказки Роберта Говарда о мече и колдовстве. Хотя широко-издаваемые комиксы уже давно торговали историями о потусторонних силах, в начале 1960-х годов они приобрели более высокий резонанс; к примеру, Марвеловский "Доктор Стрэндж"*, герой которого — западный маг, тем не менее, черпающий мудрость в восточном Тибете. (*прим., — "Доктор Стрэндж" — супергерой из американских комиксов издательства "Марвел Комикс" (Marvel Comics), исполняющий обязанности Верховного мага Земли и являющийся главным защитником планеты от мистических угроз. Стрэндж был создан во время Серебряного Века Комиксов, с целью раскрытия в "Марвел Комикс" темы магии и введения новых персонажей. Созданный художником Стивом Дитко и сценаристом Стэном Ли, этот персонаж впервые дебютировал в журнале "Strange Tales" №-110 в июле 1963-го года. Входит в "Топ-100 лучших персонажей комиксов всех времён", 38 место по версии IGN). (см. Роберт Прайс, "Говард Лавкрафт и мифы Ктулху", Crypt of Cthulhu №35, 1985).

Первое, явно оккультное присвоение фантастики Лавкрафта можно проследить на примере британского мага Кеннета Гранта, отступнического главы ложи "Новая Изида" и Тифонианского "Ордена Восточных Тамплиеров" (О.Т.О.), одной из наиболее ярких и противоречивых фигур, появившихся из течения Телемизма, начатого Алистером Кроули. В 1970-ом году в журнале "Человек, миф и магия", а два года спустя в своей книге "Магическое Возрождение" Грант утверждал, что благодаря своей удивительной сновидческой жизни Лавкрафт был связан с реальными традициями древней и современной магии; с подобной точки зрения, "Некрономикон" — это "реальная" книга, сокрытая в "Акашических текстах"*, принять которую бодрствующий разум Лавкрафта оказался слишком робким и замкнутым. Особенно Грант был увлечён выстраиванием любопытных сходств между именами и другими элементами Телемических и Лавкрафтианских историй, например, такими как Лавкрафтовский Йог-Сотот и Сат-Тот у Кроули. Во всём этом, как всегда, трудно оценить степень ироничности или дьявольской наигранности самого Гранта. Учитывая его яркое воображение и скупое использование научных данных, тексты Гранта — включающие, в том числе, размышления об актёре классических киноужастиков Бела Лугоши (1882-1956) — уже скребут границы между оккультной оригинальностью и вымыслом. 

(*прим., — "Акашические тексты", "книга Акаши" или "Хроники Акаши" — "Акаши" озн. "первоисточник, первооснова" — санскритский термин, заимствованный теософами 19-го века из Индуизма, обозначающий некую первоначальную субстанцию, нефизическую сферу бытия, в которой запечатляются все события нашей жизни. Профессор антропологии Университета Айовы Маршалл МакКузик отмечает, что понятие "Хроники Акаши" придумал австрийский философ, оккультист, ясновидящий и основоположник учения антропософии Рудольф Штайнер (1861-1925). Никаких научных доказательств достоверности существования хроник Акаши не существует. Согласно древне-индийской философии, именно из Акаши возникли базовые природные первоэлементы — огонь, воздух, земля, вода и эфир — все вместе они соответствуют пяти органам чувств человека. Хроники Акаши — это некий "сборник", "хранилище вселенских знаний" или "акашическое поле", в котором содержатся все события, мысли, слова, желания, надежды, грёзы и поступки каждого существа (не только человека), жившего в прошлом, живущего в настоящем и того, кто будет жить в будущем, а также содержится информация о путешествии Души между воплощёнными жизнями и об эволюции личности в целом. При этом Хроники Акаши никого не осуждают и могут стать доступными, поскольку «вибрируют» на особой энергетической частоте. Хроники или записи Акаши имеют трёхмерную природу. Обычно их видят в двумерной перспективе — как видеозапись: верх, низ и боковые стороны. Третье измерение даёт пространственное восприятие глубины этих записей, отражающих события, лежащие "позади" того или иного факта или действия, подобно заднему плану в сценическом спектакле, но в более широкой перспективе. Проникнуть в Хроники Акаши можно в состоянии медитации, экстрасенсорного восприятия или интуитивного видения. Иногда эта информация проявляется в сновидениях. Многие известные личности, в разной степени принимавшие теософскую доктрину, утверждали что они могут использовать Хроники Акаши, среди них: Чарльз Уэбстер Ледбитер, Эдгар Кейси, Анни Безант, Алиса Бейли, Самаэль Аун Веор, Уильям Лилли, Мэнли Палмер Холл, Лилиан Тримонт, Джордж Хант Уильямсон, Рудольф Штайнер, Макс Гендель и Елена Петровна Блаватская. Поскольку существование Хроник Акаши не может быть подтверждено эмпирически, их изучение не относится к области академических научных исследований. Кроме того, ни христианские, ни индуистские или ведийские традиции не содержат упоминаний о том, что их священные тексты основаны на какого-либо рода "хрониках Акаши". Несмотря на неакадемичность Хроник Акаши с сугубо научной точки зрения, они получили довольно широкую популярность в современной культуре, псевдонаучной литературе, оккультизме, эзотерике, жанрах художественной фантастики и фэнтези).

В 1972-ом году также была опубликована книга Антона Шандора ЛаВея "Сатанинские ритуалы", ставшая дополнением к популярной "Сатанинской библии" лидера Церкви Сатаны. Книга включает в себя два Лавкрафтианских ритуала, описанных заместителем ЛаВея, оккультистом Майклом Акино, — это "Церемония углов" и "Призыв Ктулху". В своём введении Акино узаконивает оккультное присвоение Лавкрафта в гораздо менее сверхъестественном ключе, нежели Грант, подчёркивая вместо этого аморальную философию самого Лавкрафта и субъективную, архетипическую и, возможно, пророческую силу его фантазии. Этот аргумент соответствовал языку "психодрамы", которую сам ЛаВей предлагал в качестве не-сверхъестественного объяснения преобразующей силы богохульного ритуала. В качестве прагматического следствия этого конструктивистского взгляда Майкл Акино разработал для своих церемоний бессмысленные ритуальные слова, так называемый "Югготский язык", будто бы основанный на инопланетной речи, которую Лавкрафт приводит в рассказах "Данвичский кошмар" и "Шепчущий во тьме". Эффективность такой гортанной и семантически пустой речи также описана Кеннетом Грантом в его обсуждении Культа Варварских Имён. (см. Дональд Тайсон, "Мир сновидений Г.Ф. Лавкрафта", Llewellyn, 2010).

В рамках Церкви Сатаны ЛаВей основал неофициальный "Орден Трапезоида", название которого отчасти было вдохновлено Лавкрафтовским рассказом "Призрак тьмы", где изображается "сияющий трапецоэдр", некогда использовавшийся исчезнувшим  культом под названием Церковь Звёздной Мудрости. Орден Трапезоида позднее станет высшим исполнительным органом Церкви Сета, образованной Майклом Акино, где Лавкрафтианское течение частично интерпретировалось как сила апокалиптической субъективности. Среди прочих известных на протяжении десятилетий Лавкрафтианских орденов, сегодня существуют: Лавкрафтианский Ковен (шабаш), основанный американским оккультистом Майклом Бертье, практиком "гностического Вудона"; Общество Бейта из Цинцинатти (Огайо), медийно-сектанская группа оккультных анархистов, в течение многих лет поддерживающих материалы из так называемых "Оккультных архивов Чёрной Луны" (создательница архивов Мишлен Линден); Эзотерический Орден Дагона (E.O.D.) — секта, вдохновлённая Телемой и Тифонианой, основанная Стивеном Гринвудом, который в 1960-х годах стал магическим образом отождествлять себя с вымышленным Лавкрафтовским героем Рэндольфом Картером; и, возрождённая оккультная группа "Звёздная Мудрость" во Флориде, названная в честь исчезнувшей секты XIX века, о которой говорится в новелле Лавкрафта "Призрак тьмы" 1935-го года — последнем прижизненном произведении писателя, относящимся к Мифам Ктулху. Также, в конце 1970-х Лавкрафтовская магия стала важным, почти сигнальным лейтмотивом для магов Хаоса, чей "пост-модернистский" (и, в значительной степени опирающийся на "Путь Левой Руки") подход к условностям традиционных оккультных систем находит своё резонансное подтверждение в адаптации вымышленной и глубоко антигуманистической космологии, к тому же созданной философствующим нигилистом. (см. Роберт Х. Во, "Монстр в зеркале: взгляд на Г.Ф. Лавкрафта", Hippocampus Press, 2006).

Достигнув интертекстуальной виртуальной реальности, "Некрономикон" в конечном итоге проявился и в физическом мире публикаций. В 1980-ом году издательство "Avon Books", ранее также издававшее Антона Ш. ЛаВея, выпустило для массового рынка (в мягкой обложке) версию книги Альхазреда под псевдонимом “Саймон”. Появившийся в нью-йоркском оккультном книжном магазине "Magickal Childe" Германа Слейтера текст "Саймона", ранее никогда не выходивший из печати, представляет собой практический гримуар с вымышленным обрамлением и ритуалами, в которых смешались древние Шумерские предания и европейская Гоэтическая магия. Менее популярным был "Некрономикон", изданный Джорджем Хэем, мешанина, включающая литературные эссе, сфабрикованные переводы Джона Ди и введение Колина Уилсона. Наиболее достоверная лавкрафтовская версия "Некрономикона", возможно, была написана канадским оккультистом Дональдом Тайсоном и опубликована издательством "Llewellyn" в 2004-ом году. С тех пор Тайсон стал единоличным автором Лавкрафтианы, включая книги заклинаний, разработанную Тайсоном колоду Карт Таро и переосмысленную литературную биографию писателя, сочетающую разумный критический анализ с Юнгианским и паранормальным подходом к стратегии легитимизации Кеннета Гранта. (см. Роберт Х. Во, "Доктор Маргарет Мюррей и Говард Лавкрафт: культ ведьм в Новой Англии", Lovecraft Studies №31, 1994).

Независимо от стратегий, оккультное присвоение Лавкрафта можно частично проследить в интертекстуальной и метафизической динамике самих текстов. Центральная тема, которую известный американский учёный, исследователь НЛО и критик Лавкрафта Дональд Р. Берлесон определяет как “онейрический объективизм” (объективность сновидческой реальности), сама по себе является центральным средством легитимизации оккультизма; с этой точки зрения, оккультисты навязывают уровень объективного сновидения второстепенного порядка текстуальной схеме, которую сам Лавкрафт установил между своими реальными снами и вымышленными мирами. Оккультистов, конечно, можно было бы обвинить в том, что они превратили Лавкрафта-писателя в то, чем он в действительности не является и, более того, порой даже отвратителен. Ирония, однако, заключается в том, что такое сверхъестественное переписывание авторского материализма само по себе вписано в фантастическую прозу Лавкрафта, которая — в отличие от детективной прозы, на которую она иногда похожа, — обычно побуждает читателя собрать воедино ужасающий космический сценарий задолго до того, как книжные и зашоренные главные герои сложат его кусочки вместе. В более широком смысле оккультистов можно рассматривать просто как творцов культуры, сродни тысячам писателей, принявшим Лавкрафтовское приглашение сыграть в игру по со-творческому созданию Мифов. Однако, в оккультистской версии этой игры, игроки рискуют элементом правдоподобия, считавшимся самим Лавкрафтом ключевым компонентом "мистификации". И подобно пустующим референтным (справочным) сетям, лежащим в основе оккультной литературы, такие игры могут жить своей собственной жизнью.

                                                                                                         * * *

.

Author: © 2014 Erik Davis.

Copyright © 2022 Techgnosis.com. 

Supported by WordPress.com. 

Перевод: © 2022 ZaverLast. 

Ссылка: https://www.techgnosis.com/h-p-lovecraft/

_____________________________________________

_______

.

При рассмотрении истории самой известной запрещённой книги в художественной литературе — «Некрономикона», выдвигаются, как минимум, три версии её появления, и все они, так или иначе, малоуспешные:

I. Лавкрафт действительно наткнулся на некий ветхий фолиант, полный древних обрядов и традиций, и включил его в свои работы.

Эту (достаточно абсурдную) версию невозможно доказать, даже если бы «Некрономикон» был заново обнаружен на чердаке какого-нибудь престарелого культиста. По крайней мере, мы в любом случае не смогли бы доказать, что Лавкрафт когда-либо его читал, хотя справедливости ради необходимо признать, что отшельник из Провиденса действительно прочёл несколько оккультных книг, не так много, но вполне достаточно, чтобы создавать атмосферу подлинности в своих произведениях. Тем не менее, в итоге про́клятая книга стала настолько важной в его творчестве, что он посвятил ей собственную сложную историю.

II. Лавкрафт и круг его друзей всё это придумали; «Некрономикон» — это вымысел; его никогда не существовало.

Большая часть здравомыслящих людей была бы рада оставить всё как есть. В конце концов, мистика «Некрономикона» и Мифов Ктулху заключается в этом неотъемлемом противоречии, присущем мышлению Лавкрафта, своего рода напряжении между его рациональным разумом и теми образами, на которые намекали его сновидения. Однако, чтобы всё это подтвердить, не нужна никакая про́клятая книга, написанная «безумным арабом».

III. Некоторые современные оккультисты, например, такие как Кеннет Грант, предположили, что «Некрономикона» Абдулы Альхазреда не существует... во всяком случае, в нашем материальном мире, но он абсолютно реален на Астральном плане, который может являться, а может и нет — «коллективным бессознательным» в научном понимании Карла Густава Юнга (1875-1961) — швейцарского учёного-психиатра, философа и одного из основоположников глубинной психологии. (Карл Густав Юнг является автором фундаментальных трудов по психологии и психиатрии; однако, некоторые работы Юнга выходят за рамки классических исследований и затрагивают темы, связанные с паранормальными явлениями, мифологией и парапсихологией, что, в свою очередь, делает его одним из наиболее выдающихся деятелей в данной области; благодаря чему, сегодняшние эзотерики и оккультисты общепризнанно считают Юнга «своим» человеком, одним из просветлённых представителей Западной эзотерической мысли).

Последнее, кажущееся чересчур надуманным предположение, утверждает, что некоторые одарённые оккультисты и особо чувствительные художники могли получить доступ к «Астральному Некрономикону» через свои сны, и вернуть часть его содержания обратно в нашу физическую реальность. В результате (только в рамках этой возможности) мы можем найти сегодня несколько копий и физических версий «Некрономикона», предположительно вдохновлённых этим астральным фолиантом.

                                                                                                       ~••~

Согласно хронологии, установленной Лавкрафтом, «Некрономикон» написан безумным арабом Абдулом Альхазредом в VIII веке нашей эры. Со временем он был переведён на греческий и латынь; пока в конце концов не попал в руки Джона Ди, великого некроманта эпохи английской королевы Елизаветы I, который перевёл его на английский. Данная версия интересует нас потому, что это единственная реальная или, скорее, отслеживаемая ссылка, предлагаемая самим Лавкрафтом. В то время как официальное мнение гласит, что «Некрономикон» является сугубо Лавкрафтовским изобретением, другие утверждают, что писатель из Провиденса изменил название и происхождение настоящего фолианта, на самом деле это реальная книга, принадлежавшая известному арабскому философу, магу и астрологу Аль-Ки́нди (ок. 801-873 гг. н.э.). Согласно движущей силе этой теории, про́клятая книга Аль-Кинди, несколько столетий считавшаяся утерянной, попала в руки доктора Джона Ди, который, как считают некоторые исследователи, зашифровал её тайны в мрачных страницах гримуара «Liber Logaeth» (1583), известного как «Книга Еноха», он же «Liber Mysteriorum», ныне хранящийся в Британском музее. Три столпа, на которых опирается вероятность существования истинного «Некрономикона» — это Говард Лавкрафт, Алистер Кроули и Джон Ди. Те, кто поддерживает теорию реальности «Некрономикона», полагают, что именно в общей работе этих трёх людей, в их конкретных и субъективных ви́дениях непостижимой истины, лежит матрица оригинала.

В своей книге 1972-го года — «Возрождение Магии», Кеннет Грант выдвинул волнующую теорию: американский писатель Говард Лавкрафт и английский оккультист Алистер Кроули ссылались на одни и те же вне-пространственные сущности, первый — в своих известных историях ужасов, второй — в собственных эзотерических трудах. Результат этой гипотезы может указывать на реальное существование Астрального Некрономикона, к которому Лавкрафт и Кроули подключались с совершенно разных сторон.

Говард Лавкрафт и Мифы Ктулху — настоящие эталоны истории ужасов, но также и менее популярной ветви художественной литературы: Оккультизма. Действительно, существует течение, находящее в рассказах Лавкрафта не только великолепные фантастические произведения, но и серию знаков, сигналов, кодированных сообщений, издаваемых межпространственными сущностями, которые Учитель Провидения каким-то образом уловил и воплотил в законченные произведения. Это течение объединено в так называемый Тифонианский Орден, представляющий собой эзотерическое направление, основанное на том, что его адепты называют Тифонианской Магией. Орден Тифонианцев считает возможным вызов Древних, являющихся, по их мнению, внеземными и вне-пространственными существами биологической природы, чьи планы находятся за пределами человеческого понимания. В этом смысле Тифонианский Орден находится под сильным влиянием концепции потусторонних сущностей из Мифологии Ктулху и, по сути, всей Мультивселенной Лавкрафта.

Согласно Тифонианскому Ордену, Лавкрафт находился под психическим и эмоциональным влиянием этих вне-пространственных сущностей, и его истории в определённой мере отражают то, что его воображению удалось запечатлеть в этом ченнелинг-канале. Проблема, однако, заключается в том, что Лавкрафт являлся атеистом, что сделало бы эти «сообщения» вымыслом, ошибкой, которая, согласно Тифонианскому Ордену, могла бы привести его к преждевременной смерти. Тифонианский Орден рассматривает кошмарные видения Говарда Лавкрафта как интерпретацию древнейшего языка и истории, существовавших до появления человечества и даже, возможно, до образования нашей Солнечной системы, и что Мифология Ктулху и, по сути, Лавкрафтовский подход к «Космическому Ужасу», — это попытка перенести на ментальный план Вселенную, гораздо более сложную, чем мы её себе представляем. Трудно предположить, каково было бы мнение самого Лавкрафта по этому вопросу. Вероятно, он не стал бы придавать этому большого значения, но также, и не стал бы недооценивать силу воображения и, в особенности, силу сновидений в раскрытии самых тёмных тайн Вселенной.

Здесь следует добавить, что введение архетипических элементов не обязательно может быть связано с сознательными аспектами автора. Они (архетипы) вполне могут проявляться самостоятельно, и это ещё раз подтверждает качество автора, особенно если он полностью посвятил себя созданию ужасов, как Лавкрафт, потому что это означает, что его разум был открыт для предложений бессознательного. Мы не будем разыгрывать здесь карту сновидений, дабы убедиться в том, что Лавкрафт поддерживал связь со своим бессознательным; на самом деле, достаточно прочесть любую из его историй, чтобы ощутить, как отчётливо проявляются эти архетипические элементы.

Кроули и Лавкрафт параллельно подошли к Астральному Некрономикону и, следовательно, к одним и тем же универсальным принципам, к тем же аморфным сущностям, и к тем же невозможным архитектурам, только они выбрали разные пути для их конечной интерпретации. Первый писал о них в рамках эзотерической схемы, а второй — воплотил эти видения в художественных произведениях. Важно отметить, что широко-обсуждаемая возможная связь между Кроули и Лавкрафтом носит сугубо умозрительный характер, поскольку два этих джентльмена не были знакомы лично; хотя, вероятней всего оба вполне могли быть знакомы с творчеством друг друга; и более того, по некоторым предположениям, оба могли встречаться с одной и той же женщиной — Соней Хафт Грин.

Большинство из попыток в общих чертах изложить «Некрономикон» можно без труда отбросить. К примеру, вариант «Некрономикона», выпущенный издательством «Owlswick Press» в 1973-м году под названием «Аль-Азиф» с предисловием Л. Спрэга де Кампа; со случайными и, по всей видимости, совершенно не связанными друг с другом арабскими текстами, в своём содержании не имеет никакого практического смысла. Гораздо более ценным является «Некрономикон» (изд-во: «Sphinx Verlag», 1977) от известного швейцарского художника Х.Р. Гигера, затрагивающего определённые элементы первобытного ужаса. И, хотя, он состоит в основном из визуальных образов, а не из жуткой Лавкрафтовской прозы, должная атмосфера в нём определённо присутствует. Также можно отметить большое количество изданных очерков и эссе о «Некрономиконе», в первую очередь сочинения того же Л. Спрэга де Кампа. Несмотря на то, что работы де Кампа представляют собой занимательное чтение; тем не менее вышеупомянутый гримуар «Аль-Азиф» с введением от де Кампа звучит как переписанные ереси Августа Дерлета. Сразу понимаешь, что читаешь не «Некрономикон». Нет ощущения приостановки недоверия при прочтении (как в оригинальных Лавкрафтовских историях).

Справа: изображение обложки иллюстрированного «Некрономикона» швейцарского художника Ханса Руди Гигера, с введением британского писателя-фантаста и режиссёра Клайва Баркера. >>>

Это подводит нас к главной теме данной статьи о «Некрономиконе», — книге, опубликованной ограниченным тиражом в 1977-ом году издательством «Schlangecraft.Inc», с редакцией и предисловием некоего Саймона. Лавкрафтовский читатель, несомненно, встречал эту версию, возможно в Интернете, или в ближайшем книжном магазине. Следует признать, что из всех предлагаемых «Некрономиконов», роящихся в книжных лавках, — это была лучшая попытка. «Некрономикон Саймона» связывает оккультные практики Алистера Кроули с работами Г.Ф. Лавкрафта, в результате чего получился один из самых необычных гримуаров нашего времени.

Разумеется, «Некрономикон Саймона» как и многие другие, тоже претендует на подлинность. Утверждается, что эта (предполагаемая) рукопись, какое-то время находившаяся во владении Саймона и приобретённая им у двух странствующих монахов, изначально была написана на греческом (или, даже, возможно, на шумерском) языке и переведена на английский небольшой группой независимых исследователей (ныне, разумеется, покойными) под руководством того же Саймона (в последнее десятилетие утверждается, что под псевдонимом «Саймон», предположительно, может скрываться известный британский оккультист Питер Левенда, ныне официально владеющий авторскими правами на данное издание). К сожалению, возможный оригинал недоступен для изучения, поскольку это может повлиять на его достоверность. В подобный момент можно подумать, что всё это фарс и мистификация; однако, также стоит остерегаться и того, что «Некрономикон», не желая быть найденным, возможно, каким-то образом способен разрушать любые усилия искателей запретных книг. Вне сомнения, если что-то похожее существует, то это вмешательство явно демоническое.

Рассматривая саму книгу, в начале мы сталкиваемся с продуктивным и толковым введением от Саймона, устанавливающим закономерность связей между фантастикой Говарда Лавкрафта, магией Алистера Кроули и их взаимным базисом из аккадо-шумерской мифологии и оккультизма. Похоже эти древние легенды, действительно, содержат некоторые удивительные (и зловещие) лингвистические параллели с Мифами Ктулху. Творения Лавкрафта до сих пор вызывают резонанс, поскольку они способны воплощать множество смыслов, многие из которых ужасны. Каким-то образом обобщать такое видение — занятие неблагодарное. Сказать, что Ктулху — это просто выражение ничтожности человечества перед лицом равнодушного космоса, так же ошибочно, как утверждать, что он — всего лишь огромное морское чудовище, похожее на кальмара.

Справа: изображение титульного листа оккультного гримуара «Китаб аль-Азиф» Олауса Вормиуса. >>>

Как уже говорилось, впервые «Некрономикон Саймона» начал распространяться в 1977-ом году. Его введение (составляющее 80 страниц из 263) — это единственное, что в книге приписывается самому Саймону, истинная личность которого неизвестна. Остальное, согласно тексту, относится к Немыслимому прошлому; хотя, в одном из мест в качестве указания на источник приводится латинский перевод «Некрономикона», сделанный Олаусом Вормиусом. Этот вариант «Некрономикона», приписываемый переводу Вормиуса, признан читателями далеко не самым лучшим из всех фальшивок и представляет собой «солянку» из беспорядочно собранных латинских писаний. В своей «Истории Некрономикона» (1927) Говард Лавкрафт упоминает имя Вормиуса как переводчика вымышленного манускрипта «Китаб аль-Азиф» (он же «Некрономикон») с древнегреческого на латынь; однако, Лавкрафт датирует сей перевод 1228-ым годом, за четыре столетия до жизни реальной исторической личности — Олауса Вормиуса (1558-1654) — датского учёного, королевского лекаря, профессора греческого языка и латыни, физики и естествознания, известного антиквара и археолога. Но настоящий Олаус Вормиус и тот, кого представлял себе Лавкрафт, всё-таки имеют несколько волнующих точек пересечения. Например, оба они являлись коллекционерами древней литературы. Датчанин Олаус Вормиус, был собирателем древне-скандинавских саг, он написал несколько интересных эссе о рунах, например, свою самую известную работу: «Руны: древнейшая датская литература», но его настоящим увлечением были так называемые, запрещённые книги. Говорят, его кабинет был заполнен всевозможными диковинами: странными окаменелостями, камнями с магическими свойствами, хищными плотоядными растениями, амулетами, талисманами, пророческими кольцами, загадочными кристаллами, в которых будущее являлось настоящим; но что более всего изумляло немногих привилегированных, допущеных в кабинет, так это некая таинственная книга в чёрной кожаной обложке с невероятными надписями, которой приписывали галлюциногенные свойства. Мало что известно об этом про́клятом томе. Его название реальным Олаусом Вормиусом никогда не упоминалось.

Также, во введении Саймона сообщается ещё одна любопытная деталь: «безумный араб» Абдул Альхазред вступает в контакт с истинным «Некрономиконом» после того, как стал свидетелем древне-египетского ритуального призы́ва, говоря точнее, обращения к меж-пространственной сущности по имени «Кутулу», что является несколько грубоватой отсылкой к имени Ктулху.

«Некрономикон Саймона» повествует о битвах полубогов с тёмными божественными или демоническими сущностями, об изгнании межпространственных существ, о борьбе между порядком и хаосом, светом и тьмой. Вызывают подозрение заклинания к Древним, указанные на скромном современном английском языке, «призывы» на аскетическом вавилонском языке и обряды на (возможно) воображаемом шумерском языке.

Спасают положение, с эстетической точки зрения, — более-менее удачные описания существ, преследовавших в сновидениях отшельника из Провиденса. Могли ли это быть те самые архетипы, о которых никто не любит говорить? Если скептически взглянуть на сам «Некрономикон Саймона», то возникает подозрение, что лавкрафтианские и шумерские сюжеты были переплетены воедино достаточно изощрённой рукой и относительно недавно.

Бо́льшая часть материалов в «Некрономиконе» Саймона взята из переработанных древне-шумерских источников, таких как ассиро-вавилонская космогоническая поэма «Эну́ма э́лиш» (или «Семь Вавилонских Таблиц Сотворения»; составленных около XII века до н.э.), а так же из древних текстов «МАКЛУ» и «МАГАНА». Первый представляет собой сборник экзорцизмов; второй — содержит часть истории сотворения мира, смешанной с легендой о нисхождении Богини Иштар в Нижний подземный мир. Такие гла́вы, как: «Зонеи и их атрибуты», «Книга о Входе, и о Хождении» и «Заклинания Врат», — описывают планетарную магическую систему, основанную на знаках и символах пяти традиционных планет (Меркурий, Венера, Марс, Юпитер и Сатурн), в их формах вавилонских божеств. В классической Западной магии существует множество похожих примеров, в основном основанных на средневековой астрологии и алхимии, или на сферах каббалистического Древа Жизни.

Другие части «Некрономикона Саймона» содержат более последовательное сочетание Лавкрафтовских элементов с неизвестными языками и древними мифами. Главы под названиями: «Заклинание Бога Огня», «Заклинание Наблюдателя», «Книга Призыва», «Книга Пятидесяти Имён» и «Текст УРИЛИИ» (Текст Р'льеха?), — следуют в этом смысловом направлении, в то время как две части «Свидетельства Безумного араба», как и следовало ожидать, по смысловому наполнению почти полностью Лавкрафтовские.

Здесь имеет место использование шумерского языка в Гоэтических целях (прим., — «Гоэтия», от др.-греч. «колдовство, ворожба, чары» — средневековая магическая традиция вызывания демонов и составления талисманов), мало чем отличающееся от призывания Варварских Имён, произносимых магами других традиций, стремящихся к собственным изменённым состояниям сознания. Тексты, Боги и Силы древнего Вавилона, рассеянные и забытые, в «Некрономиконе Саймона» объединены в последовательную и самостоятельную магическую систему. Иными словами, эта книга не имеет какой-либо исторической или филологической ценности, поскольку стремится не к подлинности (в традиционном понимании), а скорее к тому, чтобы помочь практикующему магу достичь определённых состояний сознания, позволяющих ему получить доступ к другим реальностям. Этих людей в большей степени волнуют результаты собственных магических операций, нежели культурная и идеологическая чистота того или иного текста.

«Варварские Имена» (Barbarous Names) — это оккультный термин, служащий для обозначения (на первый взгляд) бессмысленных магических слов, иногда используемых в ритуалах. Слово «варварский» происходит от греческого «barbaroi», как правило обозначавшее иностранцев, чьи языки звучали для греков как непонятный и невнятный лепет («бар-бар»). В оккультизме бо́льшая часть Варварских Имён имеет древне-египетское происхождение, хотя существуют и другие, в основном древние еврейские и персидские термины. Разумеется, смысловое значение Варварского Имени ва́жно, но при условии, что оно находится в гармоничном созвучии с вибрациями оригинального исходного слова. Другими словами, даже если практикующий маг знает оригинальное значение магического слова, он не должен его переводить, а тем более произносить вслух в качестве замены вместо оригинала во время прохождения ритуала, поскольку сила Варварских Имён заключается в их звучании, а не в их значении.

Этот же рабочий принцип примени́м ко всему «Некрономикону» Саймона: да, он придуман, но не ложен. Ничто на его страницах не имеет исторической поддержки, но те, кто верит в оккультизм, используют его для концентрации и направления своей психо-мыслительной силы, иначе говоря, «Некрономикон» функционирует также, как и Варварское Имя.

В главе «Пятьдесят Имён» (или «Пятьдесят Имён демонов Мардука») поднимается один из наиболее интересных вопросов; хотя, вполне может быть, что данные имена являются древними титулами самого бога Мардука. Но, откуда же тогда взялись эти сигилы, печати, схемы и диаграммы, разбросанные по всему «Некрономикону» Саймона? В чём-то они напоминают отдельные арабские фигуры, в то же время весьма отличающиеся от изображений сигил из более традиционных эзотерических книг, таких как «Ключ царя Соломона» (Clavicula Salomonis; 15 век) или «Гримуар Армадель» (Grimoire d'Armadel; 17 век).

Подобные параллели также наблюдаются между Пятьюдесятью Именами и анимистическими культами Вуду, что выглядит не столь уж необоснованно. В конце концов, некоторые учёные пытались проследить пути распространения Вуду через Африку до его египетских и, следовательно, шумерских корней. В любом случае, если за «Некрономиконом» Саймона действительно скрывается подлинный древний манускрипт, то подобный тип фигур и диаграмм мог появиться и оттуда.

Конечно, всё это только догадки, независимо от того, какое исследовательское направление мы выберем. Вопрос о том, является ли «Некрономикон Саймона» произведением художественной литературы, искусной смесью мифологии и фактов, или же чем-то реальным, абсолютно не важен для большинства людей, приобретающих эту книгу. Хотя вы, дорогой читатель, возможно будете возмущены, узнав, что многие из этих людей никогда и ничего не читали из художественного творчества Лавкрафта; они просто входят в эту магическую систему, предложенную в книге, и практикуют её. Сам Саймон, с момента публикации «Некрономикона» в 1977-ом году, наверняка получил немало писем с отзывами от полностью удовлетворённых покупателей.

«Некрономикон» Саймона предупреждает о нависшем проклятии каждого, кто читает или распространяет этот зловещий фолиант, — факт, похоже, никак не помешавший публикации его бесчисленных пиратских изданий. Прочтение книги, утверждает Саймон, может привести к безумию и самоубийству; и даже профилактические методы, пропагандировавшиеся Герметическим Орденом «Золотой Зари» Алистера Кроули, не эффективны против Древних Богов, населяющих её страницы.

Перевод некоторых книг, как мы видим, — дело опасное и требующее большой ответственности от переводчика. С другой стороны, справедливости ради следует отметить, что многим переводчикам удалось избежать участи, постигающей «запятнанные» версии, с помощью вполне законного защитного средства. Например, собрание сказок и наставлений «Тысяча и одна ночь», как известно, было образовано от древней тюркской книги под названием «Гесер-Эфсане» или «Хазар Афсана» (Hazâr Afsâna), что означает нечто вроде «тысяча легенд». В конце VIII века у неё появилось новое (арабское) название «Тысяча и одна ночь». Первым переводчиком книги был араб, отнюдь не сумасшедший, по имени Абу Абд-Аллах Мухаммад эль-Гахшигар. Именно он установил традицию, согласно которой ни один переводчик не может перевести всю «Тысячу и одну ночь» целиком, поскольку это означает смерть. Даже прочтение всей книги целиком, а ещё хуже — её декламация, способны привести к трагическому концу, о чём может свидетельствовать несчастная Шехерезада.

С тех пор и по сегодняшний день все переводы «Тысячи и одной ночи», являются неполными, вернее, полными, но сделанными только при сотрудничестве двух или более переводчиков, работающих над различными разделами книги по отдельности. Более прагматичный Абдул Альхазред пренебрёг правилами древних переводчиков и пустился в авантюру, в одиночестве сделав перевод «Некрономикона» целиком; и хотя, в итоге, ему не удалось ускользнуть от смерти, однако, распространив свою версию в трёх разных книгах, разбросанных по удалённым уголкам мира, он, возможно, сумел избежать вечных мучений своей души. (прим., — текстовые исследования показывают, что в своих произведениях Лавкрафт описывает не один «Некрономикон», а три разные книги, но, по всей видимости, являющиеся разделёнными частями одного древнего фолианта).

Как нередко бывает с такого рода запрещёнными книгами, подобные предупреждения скорее служат стимулом к их прочтению, нежели табу. В любом случае, самое кощунственное в этом издании, по крайней мере для меня, — это Дерлетовская идея, положенная в основу «Некрономикона Саймона»: классическое противостояние Добра и Зла, то, к чему сам Говард Лавкрафт относился с немалым отвращением.

Эта борьба между Добром (Старшими Богами) и Злом (Великими Древними), как известно, является после-лавкрафтовским творением. В «Некрономиконе» Саймона эти две группы включают в себя как аутентичных (подлинных) древне-месопотамских богов, так и вымышленных. Древние (здесь, а не в Мифах Ктулху) представляют собой воплощение Первобытного Хаоса. Главная из них — богиня и праматерь Тиамат. Старшие Боги — это младшие сущности, дети Древних, восставшие против своих создателей и одержавшие верх. Как повествует шумеро-аккадская мифология, Мардук (предводитель Старших Богов) убил богиню Тиамат (царицу Древних), затем разделил её тело на две части, создав Небо и Землю. Согласно всё той же ассиро-вавилонской космогонической поэме «Эну́ма э́лиш», Старшие Боги также создали человечество из крови побеждённого чудовища Кингу́ (Древнего, и сына Тиамат). Как следует из легенды, люди были созданы для того, чтобы работать, обслуживать, кормить, а заодно восхвалять Старших Богов. Оставшихся Древних, Старшие Боги заключили в тюрьму под землёй и в других вселенных.

Неутешительно читать во введении Саймона о том, что Мифы Ктулху якобы повествуют о борьбе Добра и Зла, воплощённых в Старших Богах и Великих Древних. Однако, в работах Лавкрафта подобного конфликта никогда не существовало; в действительности, этот «манихейский» аспект прежде всего принадлежит более позднему литературному вкладу Августа Дерлета. Космогония Лавкрафта избегает классического противостояния между добром и злом, то есть оно ускользает от любого «манихейского» видения этого вопроса. Именно в Манихеи́зме (иранское синкретическое религиозное учение), исконный Зороастрийский Дуализм света и тьмы, добра и зла, доведён до его крайней и, можно сказать, классической формы.

По словам Саймона, мы должны быть крайне осторожны. Древние возлежат «не мёртвые, но спящие», ожидая того дня, когда они смогут вернуться. До этого момента они зависят от положения звёзд, а также от жертвоприношений, совершаемых их смертными почитателями... традиционно.

В эпилоге «Некрономикона Саймона» безумного араба Альхазреда преследуют предчувствия скорой смерти, которая представляется ему чудовищной. Он понимает, что оккультный ужас «Некрономикона» разгневан и стремиться отомстить за то, что он раскрыл миру его существование. Текст изобилует несоответствиями, но важно воспринимать их, прежде всего, как признак нестабильного психического состояния автора и его желание защитить себя от предполагаемой опасности. Он не может подписать свою работу открыто и поэтому остаётся безымянным; хотя многим хорошо известно, кому именно принадлежит титул «безумный араб».

«Некрономикон Саймона» — это не только хорошо сконструированная мистификация, но и необходимая. В конце концов, ведь пастиш (стилизация) древних традиций, подхваченных тут и там, — это именно то, чем занимались создатели гримуаров в Средние века и в эпоху Возрождения. Говоря иными словами, ложность гримуаров — это то, что делает их подлинными. Пожалуй, в этом, и заключается (единственное ли?) достоинство «Некрономикона Саймона»: помочь осознать нам, что, хотя Лавкрафтовского «Некрономикона» не существует, его необходимо было изобрести.

«Некрономикон», как и любая другая запрещённая книга, независимо от того, принадлежит ли она к Мифологии Ктулху или нет, — есть не что иное, как портал. Взывая к его про́клятым страницам, а может быть, даже воображая их томной ночью, в одиночестве, под сопровождение непрекращающегося бормотания книг, дремлющих на полке в нашей комнате, мы ломаем печать, отделяющую воспринимаемую нами реальность от глубокого, непостижимого космоса, где обитает Невообразимое. Если «Некрономикон» — это стена, граница, отделяющая нас от невозможного, от фантастического, то мы вправе спросить себя, чем он отличается от любой другой книги. Быть может, его ужасы рассеяны по бесчисленным произведениям: безумные отрывки, сокрытые в сказке, дьявольские абзацы в философском тексте, устрашающие предостережения в старом эпистолярии, жуткие заклинания в Библии, накапливающие пыль и чувство вины в вашем собственном доме. Возможно, поэтому до сих пор никому не удаётся его найти. Может быть, поэтому «Некрономикон» — это в конце концов не книга, а все книги. Что, если «Некрономикон» находится в твоём доме?

                                                                                                                                                         ~•~

Author: © Sebastián Beringheli.

Propiedad intelectual © 2005-2022 «El Espejo Gótico» (ARG).

Powered by Blogger.com. All Blogs Blogspot Blog Directory.

Перевод: © 2022 ZaverLast.

Ссылка: https://twitter.com/ElEspejoGotico

===================================

Изображения ниже:

1. Одна из необычных иллюстраций французского художника фантастических комиксов и литературы — Филиппа Дрюйе (Philippe Druillet) в серии из 16-ти рисунков под названием — Druillet: «Le Nécronomícon, le Livre des noms morts» (Дрюйе: «Некрономикон, Книга мёртвых имён»), опубликованных в 1978-ом году во французском журнале «Metal Hurlant» (в сентябрьском спец-номере, посвящённом Г.Ф. Лавкрафту). В 1966-ом году Филипп Друйе стал первым, кто визуально материализовал «Некрономикон» для широкой литературной публики, представив в осеннем номере журнала «Anubis» три свои иллюстрации, как страницы из запрещённого «Некрономикона».

2. Ливанский постер неизвестного дизайнера, сделанный для премьеры итальянского фильма ужасов «Остров чудовищ» или «Остров рыболюдей» («Island of the Fishmen») 1979-го года, снятого режиссёром Серджио Мартино и культовым продюсером Роджером Кормэном по мотивам произведения Г.Ф. Лавкрафта «Морок над Иннсмаутом», с известной актрисой Барбарой Бах (Леди Старки) в главной роли, супругой знаменитого музыканта Ринго Старра (The Beatles).

______________________________

«ТКАЧ ГРЁЗ» <-> «DREAM WEAVER»

                          * *

Я только что снова закрыл глаза,

И поднялся в вагон поезда — ткача грёз.

Водитель, забери мои сегодняшние заботы

И, оставь позади завтрашний день.

                            •

Унеси меня высоко в звёздное небо,

Быть может, в астральную плоскость.

Пересеки магистральные фантазии,

Помоги мне забыть сегодняшнюю боль.

                             •

Хотя, скоро может наступить рассвет,

Есть ещё немного времени.

Унеси меня к сияющей стороне Луны

И встреть меня с другой стороны.

                              •

О, ткач грёз -

Я верю, ты можешь провести меня сквозь эту ночь.

О, ткач грёз -

Я верю, мы сможем достичь утреннего света.

Ткач грёз... Ткач грёз...

                                *

/Песня американского автора-исполнителя Гэри Райта (Gary Wright) из одноимённого альбома «The Dream Weaver» 1975 года. По словам Райта, эта композиция, сделанная в стиле «прог-рок/софт-рок», была вдохновлена ​​книгой «Автобиография Йога» Парамаха́нсы Йогана́нды (1893-1952), которую ему дал прочесть музыкант знаменитых «Битлз» Джордж Харрисон, увлекавшийся восточной религией и философией. В своей поэме «Бог!Бог!Бог!» великий индийский йогин Парамаханса Йогананда ссылается на «идею создания сновидений разумом». Само выражение «ткач грёз» впервые популяризировал Джон Леннон в своей песне «Всевышний» из сольного альбома «John Lennon/Plastic Ono Band» 1970 года. Песня Леннона отображает его заявление о том, что он являлся «ткачом грёз шестидесятых годов», отказавшись от влияний и догм, воздействовавших на его жизнь. Композиция Гэри Райта «Ткач грёз» звучит во многих художественных фильмах и телесериалах. По мнению известного кинорежиссера Уэса Крейвена, эта музыкальная тема, в особенности её клавиатурное вступление и завершение (intro/outro), во многом вдохновила концепцию, лежащую в основе знаменитого фильма ужасов «Кошмар на улице Вязов» 1984 года/.

______________________________________

                                                                                                       ~•*•~

Песенный текст в эпиграфе кажется естественным введением в необыкновенный мир фантастических грёз такого глубокомысленного человека, как Г.Ф. Лавкрафт. Классический хит Гэри Райта «Ткач грёз» обращался к целому поколению. Эта группа искала от жизни большего, чем то, что предлагал им наш прозаический мир. Как ни странно, фраза Райта «...унеси меня высоко в звёздное небо, быть может в астральную плоскость...» поразительно перекликалась с рассказом Г.Ф. Лавкрафта о его собственных снах: «...Воистину, я путешествовал по странным местам, которых нет ни на Земле, ни на какой-либо другой известной планете. Я был всадником комет, и братом туманностей...» (из письма Г.Ф. Лавкрафта Рейнхарту Кляйнеру, от 21-го мая 1920-го года).

Лавкрафтовские сновидения играли важную роль в его художественной литературе. Несколько своих ночных грёз он превратил в истории. Например, в «Заявлении Рэндольфа Картера» (1919) пересказывался один из снов Лавкрафта. В этом сне писатель воплощал роль Рэндольфа Картера, в то время как его друг Сэмюэль Лавман играл роль Харли Уоррена.

После смерти Лавкрафта спрос на лавкрафтовскую фантастику постепенно стал настолько велик, что американский литератор и художник Бернард Остин Дуайер (1897-1943), его литературный ученик, опубликовал в 1939-ом году один из снов писателя как небольшой рассказ под названием «Злой священник». (сон, описанный Г.Ф. Лавкрафтом в письме Б.О. Дуайеру в августе 1933-го года).

Помимо историй, которые якобы были сновидениями, они также занимали видное место в качестве сюжетных приёмов в Лавкрафтовском нарративе.

Иногда писатель помещал свой сон внутрь истории. В других случаях рассказанный сон представлял собой пересказ контуров реального сна в рассказе. Например, в «Зове Ктулху» (1926) сон персонажа Генри Уилкокса с древним глиняным барельефом, доставленным университетскому профессору Энджеллу для интерпретации, по-существу также представляет собой, если не в полных деталях, — часть Лавкрафтовского сна. (см. циклическую литературную переписку Лавкрафтовского корреспондентского круга «Галломо»: Говард Лавкрафт, Альфред Гальпин, Сэмюэль Лавман и Морис Уинтер Мо; январь 1920-го года).

Однако не следует делать поспешных выводов, что вся фантастическая литература Лавкрафта возникла из его сновидений. Как отмечал один из авторов Лавкрафтианских произведений, американский писатель-фантаст Уилум Х. Пагмайр (1951-2019):

«Собственный мир Лавкрафта был таким, что легко сливался с многочисленными мирами его грёз и фантазий, однако его сновидения, вопреки распространённому среди читателей мнению, далеко не часто переводились им в художественную литературу». (из рецензии на тематический сборник рассказов и эпистолярия Г.Ф. Лавкрафта «Сны и Фантазии», «Чудесная книжка», автор Уилум Х. Пагмайр, 2010).

Какими бы фантастическими не были сновидческие образы ГФЛ, их трудно было собрать в связную сюжетную линию с кульминацией. В этой статье мы рассмотрим три вопроса, которые окружают сновидения Лавкрафта:

1). Доказывают ли фантастические сны Лавкрафта, что он был тайным культистом, как утверждают некоторые оккультные адепты?

2). Какие факторы позволили Лавкрафту получить доступ к потрясающим фантастическим пейзажам в сновидениях, недоступным обычным спящим?

3). Что общего между Тимоти Лири, американскими индейскими знахарями и Лавкрафтовскими снами?

Фантастическая сновидческая жизнь Лавкрафта и утверждения об Оккультизме.

Основываясь на Лавкрафтовской сновидческой жизни и использовании им легендарного «Некрономикона», некоторые энтузиасты оккультизма изображают Лавкрафта как тайного культиста или скрытого колдуна. Тем не менее, убеждения Говарда Филлипса на протяжении всей его жизни свидетельствуют против принятия магии и сверхъестественного. Атеизм и материализм писателя были тщательно задокументированы. Например, Лавкрафт провозгласил:

«Я лишь говорю, что считаю чертовски маловероятным существование чего-то вроде центральной космической воли, мира духов или вечной жизни личности. Это самые нелепые и необоснованные из всех предположений, которые можно сделать о Вселенной, и я не настолько щепетилен, чтобы делать вид, что не считаю их вопиющим и ничтожным вздором. Теоретически я агностик, но в ожидании появления радикальных доказательств я должен быть классифицирован, практически и условно, как атеист». (из письма Г.Ф. Лавкрафта Роберту И. Говарду, от 16-гоавгуста 1932-го года).

Несмотря на откровенный Лавкрафтовский атеизм, отдельные оккультисты всё ещё предполагают, что автор вёл двойную жизнь и её скрытая часть была связана с магическими практиками.

Разумеется, некоторые Лавкрафтовские мнения с течением времени менялись и эволюционировали. Например, его отношения с евреями — брак с Соней Грин и пожизненная дружба с поэтом Сэмюэлем Лавманом (1887-1976) – опровергают элементы его расовых предубеждений. Это смягчение, возможно, также отражено и в том, как по-другому он относился к инопланетным пришельцам, в его чутком эмпатическом описании древних существ в романе «Хребты безумия» (1931):

«Они даже не были дикарями — ибо, в самом деле, что они сделали? Это ужасное пробуждение в холоде неизвестной эпохи — возможно, нападение мохнатых, бешено лающих четвероногих и ошеломляющая защита от них, и столь же неистовых белых обезьян в причудливых одеяниях и атрибутах... Бедный Лейк, бедный Гедни... и бедные Древние! Учёные до последнего — что они сделали такого, чего бы мы не сделали на их месте? Боже, какой ум и упорство! Какое столкновение с немыслимым, точно так же, как те высеченные родственники и предки сталкивались с вещами, лишь немного менее невероятными! Радианты, растения, монстры, звёздное отродье — кем бы они ни были, они были людьми!» (Г.Ф. Лавкрафт, «Хребты Безумия», 1931).

Возникает логичный вопрос: «С годами неизменный атеизм Лавкрафта менялся таким же образом?»

Является ли использование Лавкрафтом «Некрономикона» доказательством его оккультизма?

Согласно одной из городских легенд, эзотерическое посвящение Лавкрафта произошло через его супругу Соню Хафт Грин (1883-1972). Предположительно, у миссис Грин ранее был роман с небезызвестным английским магом и оккультистом Алистером Кроули (1875-1947):

«В 1918-ом году Кроули находился в Нью-Йорке. Как всегда, он пытался укрепить свою литературную репутацию и публиковался в изданиях «The International» и «Vanity Fair». Соня Грин была энергичной и целеустремлённой еврейской эмигранткой с литературными амбициями, она вступила в клуб лекций и ужинов под названием «Walker's Sunrise Club»; именно там она впервые встретилась с Кроули, который был приглашён выступить с докладом о современной поэзии… Кроули не терял времени даром, когда дело касалось женщин; они нерегулярно встречались в течение нескольких месяцев». (см. «Часто задаваемые вопросы по Некрономикону: почему писатель Г.Ф. Лавкрафт утверждал, что изобрёл Некрономикон?», автор Колин Лоу, 1995).

Как предполагается, благодаря связи между Соней Грин и Алистером Кроули Лавкрафт и получил знания о зловещей Книге. Некоторые оккультисты-кибернавты, считающие, что «если это есть в интернете, значит должно быть правдой», ухватились за подобную идею. Позднее, сам источник (писатель Колин Лоу) данной легенды о "Кроули-Грин-Лавкрафте-Некрономиконе" отказался от этой истории:

«Несмотря на многочисленные попытки показать, что «Некрономикон» — не более чем литературное изобретение Лавкрафта, группа выдающихся авторов и оккультистов заявила, что они подтвердили часть Лавкрафтовских утверждений... Единственное объяснение, откуда ГФЛ взял Некрономикон (выдвинутое автором в продолжительный момент негодования), что супруга Лавкрафта Соня Грин была связана с небезызвестным оккультистом и поэтом Алистером Кроули во время его проживания в Нью-Йорке в 1918-ом году, — является вполне правдоподобным и согласуется с их обоими персонажами, однако совершенно не соответствует действительности». (см. «Доктор Джон Ди, Некрономикон и очищение мира – Гностический след», автор Колин Лоу, 2000).

Тем не менее, сторонники «Некрономикона» изобретают всё новые способы доказать существование легендарного гримуара. Справедливости ради следует отметить, что лавкрафтианцы и сами любят порассуждать о том, имел ли «Некрономикон» реальные основания. Один из авторов сравнил Лавкрафтовский «Некрономикон» с гениальным ходом американского актёра и режиссера Джорджа Орсона Уэллса (1915-1985):

«Некрономикон Лавкрафта — это оккультный эквивалент знаменитой радиопередачи Орсона Уэллса «Война миров» 1938-го года. Как писал сам Лавкрафт: «Ни одна странная история не может произвести подлинный ужас, если она не придумана со всей тщательностью и правдоподобием настоящей мистификации». (см. «Книга лжи: Руководство по дезинформации в магии и оккультизме», редактор Ричард Мецгер, 2008).

Таким образом, широко обсуждаемое существование фиктивного «Некрономикона» не является доказательством такого же вымышленного представления о том, что Лавкрафт занимался оккультизмом.

Исключал ли атеизм Лавкрафта сверхъестественное?

Вообще, исключает ли Атеизм веру в Сверхъестественное?

Некоторые люди, даже будучи ярыми атеистами по отношению к традиционным божествам, тем не менее, вполне открыты для множества верований из которых состоит современное религиозно-эзотерическое течение 'Нью-Эйдж' (New Age). Системы 'Нью-Эйдж' часто предпочитают субъективное объективному. Опыт превосходит доказательства. Если что-то кажется истинным, то так оно и есть, независимо от того, можете вы это понять или нет. Интуиция вытесняет интеллект. То, что кажется истинным, становится функциональным фактом. Старая декларация из культового телесериала «Секретные материалы» (X-files) о том, что «Истина, где-то там, вверху», а не между вашими ушами, олицетворяет подобную этику. В противоположность этому метафизическому дуализму, Лавкрафт на протяжении всей своей жизни оставался непреклонным в вопросах паранормальных явлений и тому подобного. Когда речь заходила о потустороннем и использовании оккультизма в его рассказах, Лавкрафт заявлял следущее:

«Нет — я никогда и ничего не читал из жаргона формального «оккультизма»... сверхъестественное писание более эффективно, если оно избегает заезженных суеверий и расхожих культовых формул. Я являюсь... абсолютным материалистом... без малейшего доверия к какой-либо форме сверхъестественного — религии, спиритуализму, трансцендентализму, метемпсихозу или бессмертию. Впрочем, возможно, я мог бы почерпнуть зародыши некоторых хороших идей из нынешней болтовни о психически невменяемых крайностях; и я часто думал о том, чтобы приобрести кое-что из барахла, продаваемого в книжном магазине оккультистов на 46-ой улице. Беда в том, что это чертовски дорого стоит... при моём сегодняшнем положении. Сколько стоит брошюра, которую вы только что прочитали? Если у какого-нибудь из этих сумасшедших культов имелись бесплатные буклеты или «литература» с наводящим на размышления содержанием, я бы не возражал, если бы моё имя было в их «списках простаков». Идея о том, что Чёрная Магия в тайне существует и сегодня, или что дьявольские древние ритуалы всё ещё сохраняются во мраке забвения, — это та идея, которую я использовал и буду использовать снова». (из письма Г.Ф. Лавкрафта Кларку Эштону Смиту, от 9-го октября 1925-го года).

Лавкрафт использовал ссылки на такие книги, как «Некрономикон» или его пантеон Древних в крайнем случае и, самое большее, как реквизит для того, чтобы временно приостановить недоверие у тех, кто читал его фантастическую литературу. Нужно быть внимательным, чтобы не делать поспешных выводов, в обманчивой «виновности по ассоциации». Например, только то, что кто-то знаком с «Некрономиконом», ещё не делает этого человека оккультистом.

Непреднамеренный Шаманизм:

Далее, я хотел бы исследовать те аспекты образа жизни Лавкрафта, отражающие аскетические обычаи шамана. Следуя шаманистическим дисциплинам ГФЛ неосознанно всколыхнул бессознательные основы, из которых возникли традиционные шаманские видения.

Слово «непреднамеренный» в нашем обсуждении, имеет первостепенное значение. Как уже отмечалось, у Лавкрафта для шаманизма было не больше места, чем для любой другой духовной практики в его здравом, бодрствующем мире. И я считаю, что любая статья о Лавкрафте должна уважать его заявленные убеждения. Тем не менее, отдельные эксцентричные черты образа жизни писателя создали благодатную почву для его шаманских видений.

Эти тенденции таковы:

1). Депривация сна (лишение).

2). Голодание (пост).

3). Воздержание (безбрачие).

4). Изоляция (одиночество).

Шаманистическая тенденция №1: Депривация сна.

В первую очередь, Лавкрафт являлся законченным страдальцем от бессонницы.

Как известно, в раннем возрасте Лавкрафт испытывал «ночные кошмары» — целую серию из особенно ярких и образных кошмаров, когда человек в ужасе мгновенно просыпается от глубокого сна. Юного Говарда преследовало то, что он сам называл «Ночными Призраками» – огромные крылатые, безликие существа, чем-то похожие на летучих мышей, которые хватали его за живот, поднимали на головокружительную высоту, а затем сбрасывали вниз на верную гибель. Лавкрафт предпринимал юношеские шаги, чтобы избегать засыпания, поскольку даже дремота́ представляла собой врата к мрачным чудовищам его бессознательного.

Известно, что в зрелом возрасте писатель часто не спал во время своих поездок на встречи с корреспондентами. Иногда он мог оставаться без сна по трое суток. Справедливости ради следует отметить, что обходясь без сна Лавкрафт максимально использовал время, чтобы получить максимальную пользу от своих поездок. Экскурсии ГФЛ с целью знакомства с изысками старинной архитектуры были одной из его главных движущих страстей. Эти путешествия в архитектурный экстаз нередко оставляли Лавкрафтовских спутников с больными ногами. Один из биографов ГФЛ отмечал:

«При всех своих жалобах на недостаток энергии, Лавкрафт, осматривая достопримечательности, мчался галопом с такой скоростью, что изматывал своих спутников». («Г.Ф. Лавкрафт: Биография», Л. Спрэг де Камп, 1976).

Друг Сэмюэля Лавмана американский поэт Гарольд Харт Крейн (1899-1932), чьей стилизованной модернистской поэзией восхищался Лавкрафт, писал о способности писателя обходиться без сна в письме своей матери от 14-го сентября 1924-го года:

«...Говард Лавкрафт (человек, однажды летом посетивший Сэмюэля в Кливленде, когда Альфред Гальпин тоже был там) заставлял Сэма бродить по трущобам и набережным до четырёх утра в поисках образцов колониальной архитектуры, пока Сэмюэль не рассказал мне, что он стонал от усталости и умолял о метро!» («Г.Ф. Лавкрафт: Биография», Л. Спрэг де Камп, 1976).

Писатель-фантаст Эдгар Хоффман Прайс (1898-1988), также вспоминал об одной из бессонных прогулок ГФЛ:

«В следующем году (1933) мы встретились с Лавкрафтом в Провиденсе, на Колледж-стрит, 66. Миссис Гэмвелл тогда находилась в больнице, так что некому было уговорить нас соблюдать режим дня. Насколько я помню, на этот раз мы были в пути тридцать четыре часа...». («Г.Ф. Лавкрафт: Биография», Л. Спрэг де Камп, 1976).

Свою способность обходиться без сна Лавкрафт подкреплял с помощью крепкого кофе. Он пил огромное количество «Явы», сдобренной большим количеством сахара – до четырёх чайных ложек на чашку.

Дополнительной деталью сонной практики Лавкрафта было то, что он спал днём и бодрствовал глубокой ночью. Циркадные ритмы у людей регулируют температуру тела, активность мозговых волн, выработку гормонов, регенерацию клеток, секрецию эндокринной системы и другие биологические процессы. Циркадные ритмы человека модулируются 24-часовыми циклами солнечного света и темноты. Нарушение режима сна закономерно приводит к прерыванию фазы так называемого «быстрого сна» (REMS) – периода дремоты, сопровождающегося наиболее яркими сновидениями. Когда сновидения лишены бессознательного выхода, они ищут сознательного выражения. Могут возникать галлюцинации. Какой эффект оказало на Лавкрафта «короткое замыкание» его циркадных ритмов? Возможно, этот вопрос должен ставиться так: «Где заканчивается сон во сне и начинаются сновидения наяву?»

Шаманистическая тенденция №2: Голодание.

Во-вторых, Лавкрафт практиковал определённый пост.

В целом, писатель был в значительной степени равнодушен к еде. Его не прельщали изысканные блюда, и он хвастался тем, как недорого ему обходится еда. За исключением тех двух лет, что он прожил с Соней Грин, когда вес у Лавкрафта взлетел от его аристократического идеала – менее 150-ти фунтов, при росте 5 футов 11 дюймов, до 200-сот фунтов – после чего ГФЛ ел едва ли достаточно, только для поддержания жизни.

Пищевые пристрастия Лавкрафта не способствовали его здоровью. Недоедание, вызванное «спартанской» диетой Говарда, привело к нарушению иммунной системы, что способствовало развитию оппортунистического рака, который позже его убил. Однако, Лавкрафт действительно верил, что его мозг работает лучше, когда он немного недоедает. Он экспериментировал со своей скудной диетой, чтобы увеличить частоту и интенсивность своих сверхъестественных сновидений. («Г.Ф. Лавкрафт: Биография», Л. Спрэг де Камп, 1976).

Шаманистическая тенденция №3: Воздержание.

В-третьих, Лавкрафт практиковал сексуальное воздержание.

Аскетические преимущества воздержания, вне эзотерических или религиозных традиций, являются спорными. Кроме того, брак Говарда Лавкрафта с Соней Грин, судя по тому, что описывают различные биографы, существовал в условиях сексуально-репрессивных нравов, порождённых сильным влиянием Викторианских морально-нравственных идеалов. Помимо такого понимания, сексуальность Лавкрафта представляется подобной чернильной кляксе Роршаха* – то, что видит каждый человек, зависит от того, какую ориентацию он намеревается найти. (*прим., — «Тест Роршаха» — проективный психологический тест, созданный швейцарским психологом Германом Роршахом, в котором фиксируется восприятие испытуемым чернильных пятен, а затем анализируется с помощью психологической интерпретации и сложных алгоритмов. Психологи используют данный тест для изучения личностных характеристик человека и его эмоционального функционирования, а так же для выявления скрытых нарушений мышления. Тест Роршаха можно рассматривать как психометрическое исследование парейдоли́и — разновидности зрительных иллюзий, возникающих как у лиц с психическими расстройствами, так и у здоровых людей; при которой в абстрактных неодушевлённых объектах или узорах человек видит несуществующие лица или фигуры. Подобный тест широко использовался в психологии в 1960-ые годы).

Как и многие другие интеллектуалы, на практическом уровне: «Лавкрафт сосредоточил своё внимание и усилия на умственных, а не физических занятиях, и попросту вообще не имел очень сильных сексуальных интересов» (см. «Ошибочные представления о Г.Ф. Лавкрафте», Донован К. Лукс, 2011). Таким же образом, воздержание Лавкрафта от алкоголя и курения позволяло ему безраздельно и без остатка заниматься своими научными интересами.

Шаманистическая тенденция №4: Изоляция.

В-четвёртых, временами Лавкрафт иронично сравнивал себя с неким аскетом или отшельником.

Опять же, он не считал, что его аскетизм проистекает из религиозных или духовных представлений. Тем не менее, периоды физической и психологической изоляции были характерны для жизни Лавкрафта. На определённом уровне Лавкрафт чувствовал, что идёт не в ногу с окружающей его жизнью. Он чувствовал себя чужим в своём собственном мире и временами жил как отшельник. В период с 1908-го по 1914-ый год, из-за нервного срыва Лавкрафт самоудалялся из активной жизни. В остальном же, вопреки сложившемуся стереотипу, Говард участвовал в ней благодаря своему обширному кругу литературных друзей по переписке и частым поездкам к ним в гости.

Несмотря на его приверженность к жизни, Лавкрафт нередко чувствовал себя аутсайдером из-за своих финансовых трудностей, неспособности изменить эти обстоятельства, предрасположенности к депрессии и других факторов. Он говорил о своих чувствах в третьем лице, что зачастую является признаком ощущения отстранённости и дистанцированности от существующего бытия:

«Однако, я могу вас заверить, что к этой точке зрения присоединяется одна из самых простых, наивных, и ненавязчиво старомодных личностей — уходящий на пенсию старый отшельник и аскет, который даже не знает, на что похож ваш современный круг деятельности и «вечеринок», и который, в течении предстоящей зимы, вероятно, даже не адресует две фразы подряд ни одному живому человеку — кроме торговцев — не считая пары пожилых тётушек!» (из письма Г.Ф. Лавкрафта Августу Дерлету от 21-го ноября 1930-го года).

Кульминация или Синергетический эффект (совместное действие физиологических систем организма), связанные с непреднамеренным Лавкрафтовским аскетизмом:

Какие последствия вызывали непреднамеренные шаманские практики Лавкрафта?

Одним из результатов продолжительного недосыпания являются различные типы психозов. Лавкрафт часто проводил дни без сна. В одном из медицинских исследований сообщается, что 80% людей, испытывающих длительные приступы бессонницы, также страдают зрительными галлюцинациями. («Может ли депривация сна вызывать галлюцинации? Видения могут возникнуть при экстремальной потере сна», доктор медицины Брэндон Питерс; about.com, 2011).

Пограничное действие — когда человек переживает состояние сна или галлюцинации, которые кажутся такими же реальными, как если бы событие произошло на самом деле («Г.Ф. Лавкрафт и его наследие — Лавкрафтовские сны, часть-5: Осознанные сновидения?», автор Крис Перридас, 2006). Лавкрафт утверждал, что его сны были настолько подлинными, что после пробуждения впечатление их «правдивости» его сильно тревожило:

«Я рассказал об этом подробно, потому что это произвело на меня очень яркое впечатление. Это не роман Ко (сокращение от имени писателя и поэта, ученика ГФЛ, Айры Альберта Коула, 1883-1973) о реинкарнации — вы увидите, что в нём нет кульминации или точки — но это было очень реально... В этот момент вы спросите меня, откуда взялись эти истории! Я отвечаю — согласно вашему прагматизму, этот сон был так же реален, как и моё присутствие за этим столом с пером в руке! Если правдивость или ложность наших убеждений и впечатлений несущественна, тогда я действительно являюсь или был на самом деле и бесспорно бестелесным духом, парящим над очень необычным, молчаливым и очень древним городом где-то между серыми, мёртвыми холмами. Я думал, что был в то время — так что ещё имеет значение? Вы думаете, что я действительно был таким же духом, как и сейчас Г.Ф. Лавкрафтом? Я — нет». (из письма Г.Ф. Лавкрафта Морису Уинтеру Мо, от 15-го мая 1918 года).

Вкратце напомним, что элементы образа жизни Лавкрафта включали:

1). Нарушение циркадного ритма, так как он спал днём и бодрствовал ночью.

2). Самостоятельное лишение сна, часто длившееся по трое суток подряд.

3). Скудное питание, граничащее с голоданием, для ясности ума и улучшения сновидений.

4). Самоотречение в таких областях, как секс, курение и крепкие напитки, что позволяло сосредоточить энергию на творчестве.

5). Периоды физической и эмоциональной изоляции, способствовавшие развитию и усилению ощущения обособленности.

По мере того, как Лавкрафт переживал эти факторы, интеллект левого полушария мозга непредумышленно всколыхнул бессознательные основы, из которых возникли традиционные шаманские видения. Он описывал масштаб своих воображаемых видений следующим образом:

«...Как обычные небылицы, эти беспорядочные фантазии вряд ли чего-то стоили бы; но, будучи добросовестными сновидениями, они весьма живописны. Это даёт ощущение сверхъестественного, фантастического и неземного опыта, когда видишь эти загадочные достопримечательности, по-видимому, визуальным зрением. Я испытывал подобные сны с тех пор, как стал достаточно взрослым, чтобы запоминать сновидения, и, вероятно, буду видеть их до тех пор, пока не спущусь в Авернус... Воистину, я путешествовал по таинственным местам, которых нет ни на Земле, ни на любой другой из известных планет. Я был всадником комет и братом туманностей...». (из письма Г.Ф. Лавкрафта Рейнхарту Кляйнеру, от 21-го мая 1920-го года) ; (прим., — «Авернус» — древнее название вулканического кратера с одноимённым озером, находящимся вблизи итальянского города Кума и считавшимся древними римлянами входом в Подземный мир).

Калейдоскопические сны и психоделические видения:

Что общего между современными шаманами, вроде американского писателя, клинического психолога и исследователя психоделических веществ Тимоти Лири (1920-1996), и древними шаманами, такими как коренные индейские знахари Америки? И современные, и древние шаманы использовали наркотики, с целью включить химические переключатели в своём мозге, что приводило их к ярким трипам (путешествиям) и видениям.

Доктор Тимоти Лири, в рамках научного исследования, использовал ЛСД, в то время как некоторые другие медицинские исследователи использовали Мескалин. Когда один из этих психоделических агентов запускает нужные химические триггеры, например ЛСД:

«...Глубоко изменяет и расширяет сознание, ослабляя или... полностью стирая привычные естественные фильтры и завесы между вашим сознанием и внешним миром. Когда эти фильтры сброшены, в сознание начинает поступать больше информации. Вы чувствуете больше, больше мыслите и больше ощущаете. Вы начинаете осознавать вещи, которые в обычном состоянии, как правило, отфильтровываются вашим разумом — визуальные, слуховые, сенсорные и эмоциональные. Замысловатые детали на поверхностях, богатство звуков, яркость цветов и сложность ваших собственных умственных процессов — всё это выходит на передний план вашего сознания. При более высоких дозировках прилив информации становится потопом, и ваши чувства фактически начинают сливаться и накладываться друг на друга... вплоть до того, что вы можете увидеть звуки и почувствовать цвета» (см. материал «Эффекты ЛСД» ; инфо-портал «Путеводитель по наркотикам, зависимости и лечению»: TheGoodDrugsGuide.Com).

Также ЛСД изменяет чувство времени и зрительное восприятие:

«Основные эффекты ЛСД — визуальные. Цвета кажутся более насыщенными, а свет — более ярким. Стабильные объекты могут показаться движущимися или вокруг них возникает световой ореол. Иногда от объектов могут исходить световые дорожки или они кажутся меньше или больше, чем есть на самом деле. Потребители ЛСД часто видят узоры, различные формы, цвета и текстуры. Иногда кажется, что время течёт вспять, или движется очень быстро, или очень медленно. В редких случаях... триппинг может вызвать синестезию — спутанность ощущений между различными типами стимуляторов. Некоторые люди описывают это как видение ярких цветов, издающих специфические звуки». (см. материал «Как действует ЛСД», автор Шанна Фримен; портал «Как всё устроено»: www.science.HowStuffWorks.com).

Один автор обобщил действующие эффекты подобных галлюциногенов следующим образом:

«Что делает психоделики наиболее интересными, так это их тенденция к бо́льшей универсальности в плане видов сложных образов, переживаний, и идей, которые они вызывают; они дают нам ощущение исследования глубинных структур человеческого разума, где непредвиденные обстоятельства из наших индивидуальных историй и вытекающие из них черты личности имеют тенденцию исчезать». (см. эссе «К визионерским антиподам человеческой психики, часть-2: Г.Ф. Лавкрафт и дверь в стене», автор Тристан Элдрич, 2013).

(Сам я никогда не употреблял психоделические препараты, поэтому не могу описать трип с ЛСД или Мескалином из собственного опыта. Вот почему я включил подробные описания того, как галлюциногенный агент влияет на восприятие и ощущения человека).

На что, действительно, я предлагаю обратить внимание в данном исследовании, так это следующее: «Когда Лавкрафт практиковал образ жизни, характерный для непреднамеренного шаманизма, в его мозге срабатывали, те же химические переключатели, для активации которых другим приходилось использовать галлюциногены».

В результате, воображение и сновидения Лавкрафта выражали тот же самый потусторонний опыт, что и у человека, употребляющего психоделики. Оккультный ирландский писатель Тристан Элдрич в своём эссе впервые сравнил художественные произведения Лавкрафта с психоделическим опытом. Однако, в том исследовании не рассматривается аскетический образ жизни Лавкрафта, как фактор, способствующий психоделическому масштабу (магнитуде) сновидений и вымышленной прозы писателя.

Обратите внимание, что Лавкрафтовская фантастика практически взаимозаменяема с калейдоскопом переживаний пользователя психоделических веществ:

«Звук необычной лирической мелодии — вот что пробудило меня. Аккорды, вибрации, и гармонические экстазы страстным эхом отзывались со всех сторон, а перед моим восхищённым взором разворачивалось потрясающее зрелище наивысшей красоты. Вокруг того места, где я, казалось, парил в воздухе, живым огнём сияли стены, колонны и архитравы, уходящие вверх к бесконечно высокому сводчатому куполу неописуемого великолепия. Сливаясь с этим проявлением дворцовой роскоши, или, скорее, временами вытесняя её, в калейдоскопическом вращении мелькали широкие равнины и изящные долины, высокие горы и манящие гроты, покрытые всеми атрибутами прекрасного пейзажа, который только могли представить мои восхищённые глаза, и всё же целиком сформированные из какой-то светящейся, эфирной пластичной сущности, по своей консистенции похожей как на дух, так и на материю». (см. рассказ Г.Ф. Лавкрафта «За стеной сна», 1919).

Помимо сходства в фантасмагорических переживаниях, ещё хотелость бы отметить восприятие искажения времени, которого Лавкрафт добивался эстетически, а так же нарушение времени в галлюциногенном трипе (путешествии). Лавкрафт искал эстетического экстаза:

«... которые... неизменно подразумевают полное поражение законов времени, пространства, материи и энергии — или, скорее, индивидуальную независимость от этих законов с моей стороны, благодаря чему я могу плыть сквозь разнообразные вселенные пространства-времени, как незримый пар... не нарушая ни одну из них, но превосходя их ограничительные факторы и локальные формы материальной структуры». (из письма Г.Ф. Лавкрафта Августу Дерлету, 25-го декабря 1930-го года).

Обратите внимание, писатель стремился к такому состоянию бытия, которое включало бы в себя ощущение независимости от законов времени. Лавкрафтовское описание соответствует искажению времени, являющегося частью психоделического опыта:

«...Иногда кажется, что время бежит вспять, или движется очень быстро, или медленно...». (см. материал «Как действует ЛСД», автор Шанна Фримен, портал «Как всё устроено»: www.science.HowStuffWorks.com).

Химические и Психоделические взаимодействия:

Теперь я хотел бы подчеркнуть механистическую природу психоделических трипов. Я использовал такие термины, как «химические переключатели» и «химические триггеры», чтобы описать функциональную динамику галлюциногенных инцидентов.

Аналогичным образом, существуют химические взаимодействия, лежащие в основе околосмертных переживаний (ОПС/NDE). А химические взаимобмены в мозге вызывают психоделические переживания. В состоянии околосмертного опыта нейроны во всём мозге работают синхронно. Когда все нейроны действуют вместе, с гораздо большей равномерностью, чем обычно, то в головном мозге возникает своего рода гипер-сознание. Кроме того, в мозге возникает так называемая обратная связь. Обработка информации снизу вверх, включающая в себя сенсорное восприятие, увеличивается в пять раз. Всё, что переживается в течении этого времени, кажется «гипер-реальным». (см. «Новое научное объяснение для околосмертных переживаний», автор Джозеф Беннингтон-Кастро ; научно-фантастический блог: www.io9.gizmodo.com, 2013).

То, как человек интерпретирует около-смертные переживания (NDE), во многом зависит от системы убеждений, которой он придерживался до этого события. Точно так же система убеждений человека определяет, как он понимает психоделические события, около-смертный опыт и образные сновидения Лавкрафта. Все три неврологических случая можно понимать как редко встречающуюся химическую интеракцию (взаимодействие, в ходе которого процессы восприятия и порождения информации могут чередоваться, либо накладываться друг на друга) в головном мозге. Желание получить что-то большее от любого из этих трёх опытов, с точки зрения Лавкрафта, привело бы к разочарованию:

«Уэст, будучи материалистом, не верил в существование души и все проявления сознания он объяснял телесными явлениями; разумеется, он не ждал никаких откровений о страшных тайнах невообразимых пучин, поджидающих нас за порогом смерти. Теоретически я был во многом с ним согласен, но в то же время сохранял смутные остатки примитивной веры своих предков. Вот почему я глядел на неподвижное тело с некоторой долей трепета и устрашающего ожидания... Я посмотрел на закрытые глаза трупа и мне показалось, что у него дрогнули веки. Наконец, они открылись, серые спокойные глаза, ещё лишённые разума и даже не выражавшие удивления. Движимый какой-то странной фантазией, я принялся шептать ему в розовеющее ухо вопросы о потусторонних мирах, память о которых ещё могла быть жива в его душе. Панический ужас, который я вскоре испытал, заставил меня забыть их, вычеркнув из моей памяти, но кажется, последний вопрос, я помню до сих пор: «Где вы были?!..». (см. рассказ «Герберт Уэст — реаниматор», Г.Ф. Лавкрафт, 1921/22).

Была ли генетическая предрасположенность в сновидениях Лавкрафта?

Прежде чем двигаться дальше, я хотел бы указать, что Лавкрафт мог быть генетически предрасположен к фантастическим видениям. Существует сходство между визуальными и сенсорными галлюцинациями при шизофрении и яркими сновидениями Лавкрафта. Органическая природа шизофрении находит своё подтверждение в новейших нейрофизиологических, биохимических и морфологических исследованиях.

Я полагаю, что генетическая связь могла быть по материнской линии. Хотя отец Лавкрафта умер в психиатрической лечебнице, его безумие, по всей вероятности, было вызвано осложнениями от болезни – сифилиса. С другой стороны, его мать Сьюзи Лавкрафт в последние годы жизни, находясь в зрелом возрасте, испытывала зрительные галлюцинации с участием тёмных призрачных фигур. Галлюцинации имели органическую природу.

Писатель также испытывал приступы психического расстройства, хотя считалось, что это была в основном биполярная депрессия. Однако, иррациональный расизм Лавкрафта, несмотря на его неистовую рациональность в остальном, возможно, имел органическую, бредово-иллюзорную основу.

Аналогичным образом, когда обычные генетические барьеры – те, которые сужают сознательные стимулы получаемые человеком, до управляемой реальности – оказываются неисправными, сенсорные переживания человека приобретают характер психоделических трипов.

Барьеры Говарда, за неимением лучшей метафоры, могли быть немногочисленными и неисправными. Это не означает, что способности Лавкрафта были несовершенны в любой момент повседневной жизни. Но их было достаточно немного, и они были ослаблены аскетическими наклонностями, чтобы превратить его сновидения в титанические циклопические видения других миров и других времён. Подобное несовершенство позволяло знаменитому голландскому живописцу Винсенту ван Гогу (1853-1890) видеть яркие краски в прозаических сценах природы, которые не видели другие, и вливать их в свои запоминающиеся полотна. Возможно, Лавкрафт созерцал явления в своих снах и в приступах воображения наяву, в следствии подобной дисфункции некоторых из его психических способностей.

Сжигая Разум читателя Космическим величием.

Я считаю, что совокупность факторов — как поведенческих, так и органических — предрасполагала Лавкрафта к доступу в миры воображаемых теней. Лавкрафт, как и другие великие художники, был уникальной личностью в истории. Мы никоим образом не можем проследить все иллюзорные факторы, которые осуществлялись в творческие моменты, когда Лавкрафт писал такие свои великие произведения, как, например «Хребты безумия».

Надеюсь, нам удалось проявить несколько причин, при помощи которых Лавкрафт создавал свои импрессионистские истории, до сих пор обжигающие сознание читателя космическим величием.

                                                                                                         ***

Author: © 2014 John DeLaughter.

Copyright © The Lovecraft eZine.

The Lovecraft eZine — horror community, podcast, micro-press,

blog about Lovecraftian horror and weird fiction: movies, books, news, and more.

Blog at WordPress.com.

Перевод: © 2022 ZaverLast.

Ссылка: https://lovecraftzine.com/

____________________________________________

Ниже: изображение обложки Лавкрафтианской хоррор-новеллы одного из японских авторов — современных последователей ГФЛ.

P.S: Интересный факт. По мнению ряда экспертов, лучшие итальянские переводчики последней четверти XX века Джузеппе Липпи и Витторио Куртони выбрали общие жизненные приоритеты и прошли долгий творческий путь, сделав жизнь тех, кто родился и живёт сегодня в Италии, бесконечно лучше, привив им понимание и интерес к различным формам литературы, выходящие за рамки простого увлечения и повлиявшие на их жизненное мировоззрение — конечно, это Говард Лавкрафт и Филип Дик, а также Хайнлайн, Мэтисон, и другие писатели, благодаря которым тяжёлая наркомания среди итальянской молодёжи стала считаться совершенно плеонастической (неоправданным излишеством).

/на основе интернет-материалов/

______________________________

                                                                                                    «≈•~•≈»

Вы входите в число ведущих учёных-исследователей и переводчиков произведений Говарда Филлипса Лавкрафта. Как и когда вы впервые узнали о нём? В каком году появилась ваша первая работа, посвящённая Отшельнику из Провиденса? И последняя?

В одиннадцать лет я увлёкся астрономией и думал, что научная фантастика — это именно то, что мне нужно. Оттуда всё и родилось, любовь к космическому пространству и фантастической серии «Урания», названной в честь небес. А вскоре после этого подоспел кинематограф.

Лавкрафта я открыл для себя через изображение в витрине магазина, в 1970-ом году. Это была витрина книжного магазина «Инконтро», в Неаполе; а изображением — книга «Монстры на углу улицы», переиздание 1966-го года в твёрдом переплёте. На нём виднелся змееподобный рисунок города Новой Англии, изображение тянулось по лицевой стороне, шло по корешку, а оттуда переливалось на заднюю обложку, украшенную жуткими существами и ветхой архитектурой: неотразимыми для старшеклассника. К счастью, в книжном магазине «Инконтро» у меня был открыт индивидуальный студенческий счёт, благодаря которому я мог взять домой всё, что хотел, заплатив ежемесячный взнос в две тысячи лир. В тот день я выбрал Лавкрафта — или это он выбрал меня — и положил под мышку книгу с впечатляющей иллюстрацией голландско-итальянского художника Карела Толе́ (1914-2000), ещё одного визионера-провидца.

Ранее я был знаком с иллюстрациями Карела Толе́ по книжным обложкам научно-фантастической серии «Урания», имевших пугающий внешний вид, и это, наряду с вызывающим названием явилось для меня решающим фактором привлекательности. Лавкрафт стал другом, проводником для растерянных: я даже призывал его на защиту, на страницах греческого словаря, суеверной надписью на греческом: «Говард Лавкрафт, помоги мне!».

Со временем я дополнительно опубликую некоторые более чётко сформулированные размышления: в своей первой публикации, в 1976-ом году, я попытался подчеркнуть юмор некоторых Лавкрафтовских историй и поиск утешительного удовлетворения — желание, лежащее в основе его зловещих макабрических произведений. Это эссе под названием «Тройное очарование Г.Ф. Лавкрафта» затем было воплощено в издании от «Fanucci», опубликованном под редакцией писателей-фантастов Джанфранко де Турриса и Себастьяно Фуско, одними из наиболее оригинальных современных переводчиков-интерпретаторов работ Отшельника из Провиденса и авторов его первой полной биографии на итальянском языке.

После этого я продолжал писать дальше, и мой самый последний вклад — это Введение к новому изданию «Все истории», включающее в себя собрание всех заново отредактированных рассказов Лавкрафта, которое должно выйти в январе 2015-го года в серии «Оскар Классики Модерна» от издательства «Мондадори».

Как вы считаете, чем объясняется растущее увлечение и успех Лавкрафтовского творчества, сегодня?

Я объясняю это некоторым увяданием нынешней современной фантастики и тем фактом, что Лавкрафта теперь читают не только как автора сверхъестественного, но и как «экзистенциальную» классику «а-ля тю-кур» (прим., — фр. фраза «тю-кур/tout-court» — означает «и ничего больше», «без оговорок», «просто и незатейливо»). Что касается первого пункта, мы полагаем, что живём в эпоху, когда фантастика играет центральную роль, будь то в литературе или кино, в комиксах или новых электронных искусствах: но эта цифра скорее относится к количеству, чем к качеству. Действительно, насыщение рынка и тех же подконтрольных областей литературы бесконечными фэнтезийными сагами, сиквелами романов ужасов, всё менее достоверной научной фантастикой и магическим реализмом, привело к парадоксу. Врятли всё это можно воспринимать всерьёз. Фантастика — это исключение, а не правило, но если мы дышим ба́йками с момента открытия утренней газеты, и до того, как вечером выключаем телевизор, становится очевидно, что мы просто променяли и́наковость оригинального жанра на серию авантюрных суррогатов, или, как в случае с кино, новых технологий.

К слову говоря, сегодняшняя итальянская научная фантастика приобрела автономный голос... в определённой степени, но это неплохо. Будучи жанром, очевидно, что взаимные пересечения и общие идеи находятся на повестке дня. Оригинальность нынешней итальянской «science fiction» аналогична оригинальности любой другой «научной фантастики»: передача банального сценария в бредовом контексте или, если хотите, контекст уже бредит сам по себе в более глубоком аду. Конечно, мы находимся в воображаемой области, но настоящая научная фантастика должна думать о возможных мирах, пытаясь строить «научные» модели будущего. Научная фантастика — это консолидированная мифология ближайшего будущего.

Лавкрафт опередил нас на этом пути, наблюдая, как в фантазиях высшего качества, осаждённых обилием производных, остаётся очень мало кислорода; но в то же время, своей волнующей работой он создал противоядие, возможно, это последнее переосмысление мира, достойное такого названия. Лавкрафт — инстинктивный бессознательный мастер-мыслитель, показавший нам как пробудить собственное воображение в сегодняшнем бездушном мире.

Как итальянская критика отреагировала на Лавкрафтианский Космический Ужас? В чём выражалось новшество последнего по сравнению с классическим хоррором?

Поначалу Лавкрафтовский «Космический ужас» мало кто у нас понимал, разве что в узких кругах, к которым принадлежали особые читатели-интеллектуалы, такие писатели как: Карло Фруттеро (1926-2012), Франко Лучентини (1920-2002) и Марио Пикки (1927-1996) или более современные авторы фантастики Себастьяно Фуско (р.1944) и Джанфранко де Туррис (р.1944). Более того, даже в Америке существовала значительная путаница, развеянная тогда лишь немногими: главным из них был американский фантаст Фриц Лейбер-младший (1910-1992), назвавший Лавкрафта «литературным Коперником». Этим метким выражением Лейбер подчеркнул, что наш писатель сместил фокус интереса к хоррор-рассказу с Земли, с её провинциальными мифологиями коренных народов (с местными религиями индиге́тов — древних божеств, и с самим психоанализом), на просторы дальнего Космоса.

Справа: обложка широкоформатного итальянского издания всех произведений Г.Ф. Лавкрафта в одном томе, выпущенного в 2015 году.→

Ужас девятнадцатого века уже испытывал душу читателя, ещё не знавшего Фрейдистских теорий: в чём же его суть, если не в психологической травме? Глубокое разочарование, переходящее от нервной системы к душе, шок от болезненного конфликта при контакте с «потусторонним миром». Космический ужас усиливает это чувство, пронизывая всю вселенную: он касается уже не только олицетворения смерти или традиционных фигур, таких как ревенанты (души мёртвых, вернувшие себе живой облик), вампиры или призраки-убийцы, а самой природы Реальности. И это предполагает открытие того, что за пределами индивидуального мира существует ещё более обширный мир, мифическое бессознательное, в котором кипит Хаос. Вселенная безразлична, а религии — это оправдательный предлог, чтобы избавить нас от более серьезных страхов. Короче говоря, «неправда, что смерть — худшее из всех зол» — факт, хорошо известный верующим Средневековья, которые гораздо больше боялись страданий Ада, чем самого ухода из жизни. Теперь, когда адских мук больше не существует, или же они переместились на Землю, всё должно быть пересмотрено. Что ж, Лавкрафт пересматривает, но не довольствуется только Землёй: он расширяет поле до наиболее развитых галактик. И из этого, во времена материализма, проистекают определённые важные последствия.

Монстры, появляющиеся в его рассказах, являются не просто демоническими сущностями, но и экзистенциальными: осязаемыми ре-презентациями (так сказать) того, что французский философ Жан-Поль Сартр (1905-1980) называл — отвращением, а Лавкрафт — страхом, перед гнётом, что существует и давит на нас своими неумолимыми правилами, от которых мы не можем уклониться. Понятно, что многие будут пытаться избежать или мистифицировать подобное ви́дение, но его оригинальность столь же очевидна. Лавкрафт понимал, что искусство и философия человечества тщётно пытаются избавить нас от жестокого бремени бытия — главного первобытного и немистифицированного источника страха. Прежде всего мы больше боимся «того, что есть», то есть — абсолютной реальности, которая, к счастью, открывается нам лишь в редких вспышках; иногда мы даже не осознаём этого, но, если мы поймём, как обстоят дела и попытаемся от неё убежать, то в итоге неминуемо вновь впадём в абсурд или ужас. В конечном счёте, Лавкрафт был не столько заинтересован в абсурдности человеческого бытия, сколько в его ничтожности и незначительной роли во всеобщем масштабе. Вот почему он больше сосредотачивается на ужасе: об абсурде будут думать другие писатели, Франц Кафка, Луиджи Пиранделло или же Жак Шпиц...

Поэтому, его истории не ограничиваются абсолютным и примитивным ужасом. Какие ещё значения они имеют?

Как я уже пытался сказать, хорошие рассказы прочитываются на разнообразных уровнях. Ужас, как таковой, грозит нас уничтожить: для того, чтобы позволить ему существовать художественно и в мыслях, то есть в длительном времени и пространстве, он должен быть окружён разными чувствами. У Лавкрафта реакцией на ужас и смятение является чувство изумления: потребность в удивлении и благоговении, стремление к загадочному и прекрасному переживательному опыту; тоска по тому, что утратила душа, если даже не по самой потерянной душе. Именно это и делает фантастический мир его кошмарных грёз захватывающим и чарующим, предстающим перед нами как живая почва для тренировки нашего воображения и творческих навыков: то есть способностей человеческих существ, обманывающих себя тем, что они не являются рабами Конечного (бытия).

.

Справа: обложка издания последней прижизненной работы Д. Липпи — «История серии "Урания", с 1952 года по 21 век» (2015).→

.

Давайте поменяем тему. По вашему мнению, в какой степени псевдо-библия «Некрономикон» способствовала, так сказать, «раскручиванию» имени Говарда Лавкрафта?

Книги, которых не существует, всегда завораживали исследователей истории, тайн и неортодоксальных дисциплин, пока самой знаменитой из них – «Некрономикону» – не понадобилось придать воплощение в многочисленных изданиях. Теперь я бы добавил, что наряду с псевдо-библиями мы должны изучать и пред-библии, произведения, которые ещё не существуют, но которые находятся в нашей жизни.

Что касается меня, то могу засвидетельствовать, что, прежде чем посвятить себя редактированию реальных литературных антологий и серий, я представлял себе большой парк заголовков «воображаемых фолиантов», в комплекте с их иерархией, периодичностью, редакторами и иллюстраторами. В параллельной жизни разум может быть таким же дьявольским редактором; сегодня мы даже можем поразмыслить о том, чтобы предвосхитить (предсказать) Лавкрафта, что ждёт нас там, за пределами, его вневременно́го преемника.

Вы являетесь редактором наиболее полного итальянского издания Лавкрафтовских произведений. Как вы решили его структурировать? Оно содержит множество исправлений, подготовленных самим ГФЛ, в его черновиках... Как их следует рассматривать во всей полноте данного собрания?

Структура нашего издания возникла из необходимости упорядочить рассказы в правильном хронологическом порядке. Во-вторых, чтобы внести все юношеские тексты, тексты написанные в со-авторстве и, так называемые, новые редакции. Наконец, также из желания заново перевести на итальянский язык ранее опубликованные рассказы, следуя наиболее достоверным источникам или даже авторским рукописям, опубликованным С.Т. Джоши для издательства «Arkham House» (а сегодня в «Penguin Classics»). Эти «редакции» были сохранены в более поздних публикациях издательства «Mondadori», поскольку они в основном являются произведениями, написанными конкретно Лавкрафтом, хотя следует проводить различия между первичными редакциями, в которых наш вклад более значителен, и вторичными, где он более скромен. Критический пример, касающийся подобного рода материала, был приведён в появившихся в 1970-ых годах двух широко известных томах от издательства «Fanucci»: «В локонах Медузы» и «Вызов из бесконечности».

В целом, после анахронизмов литературного течения «стимпанк» и поп-андеграундного/высокотехничного литературного течения «киберпанк», кульминацией которого стали 1980-е годы, сегодня современные авторы, похоже, всё чаще направляют сценарии своих историй в гипер-технологическую среду, где квантовая физика играет ключевую роль. Как вы представляете себе будущие научно-фантастические литературные сценарии? Помимо сугубо конъюнктурных тем, таких как экология или новый вызов космоса, куда может или должна двигаться дальше современная фантастика?

Если современная и будущая научная фантастика не осмелится проникнуть в десять тысяч абсурдных измерений, примыкающих к нашему, и в миллионы чёрных дыр, более или менее обозримых вселенных, прилегающих к реальной, я отвергну её. Я не говорю, что современная научная фантастика должна полностью игнорировать древнюю Землю, но её миссия заключается в другом.

.

Справа: Обложка журнала «Истории Провидения» (№4/2019), посвященная годовщине памяти Джузеппе Липпи.→

.

Есть ли на горизонте какие-нибудь издательские новости? Какое-нибудь ожидание для любителей Лавкрафта?

Как я уже упоминал, в январе 2015-го года четыре тома «Все истории 1897-1936 годов» будут объединены в один том: это будет широкоформатная книга объёмом около 1620-ти страниц, также доступная в цифровом варианте. Мы обновили оборудование, библиографию, другие материалы и впервые выпускаем в едином томе все художественные произведения Лавкрафта, от его собственных авторских рассказов до совместных работ, длительное время отсутствовавших в каталогах других издательств.

И, в заключение, каким человеком, по вашему мнению, является «классический» читатель произведений Говарда Лавкрафта?

Понятия не имею, кто такой классический «лавкрафтовский читатель» и существует ли он вообще. Американский писатель-фантаст Теодор Старджон (1918-1985), возможно, ответил бы, что это — «кладбищенский читатель», но выражаясь более мягче мы могли бы заключить, что это читатель, недовольный собой, хотя и не совсем недовольный миром, который, поднимая глаза к небу или опуская их в неведомые недра Земли, устал представлять их пустыми. Желая заселить их, как это делали древние люди, хотящие извлечь фрагменты тайны собственной личности, он (лавкрафтовский читатель) использует своё воображение, как учил девяносто лет назад своих поклонников Говард Филлипс Лавкрафт. Тогда читатель начинает лицезреть некие вещи (или знаки), и вглядываясь в них, кажется их вспоминает; помимо лёгкого утешения и простодушной доверчивости, эта способность помогает ему оставаться самим собой.

                                                                                                                ~•~

.

Autore-Intervistatore: © 2014 Andrea Scarabelli.

Copyright © 2022 AXIS MUNDI Network.

AXISMUNDI.blog — è una rivista digitale iscritta di cultura, studi tradizionali, antropologia del sacro,

storia delle religioni, folklore, esoterismo, letteratura del fantastico. A cura di Marco Maculotti.

Powered by WordPress.com.

Перевод: © 2022 ZaverLast.

Ссылка: https://www.axismundi.blog/

==========================

Изображение ниже: 3D-рисунки итальянского художника Франко Брамбилльи, нынешнего иллюстратора фантастической серии «Урания».

Автор рецензии: Данило Арона (Danilo Arona, р.1950) — известный итальянский писатель, эссеист и внештатный журналист. Автор десятка романов и более сорока повестей и рассказов в жанре нуар, фэнтези и спекулятивной фантастики, а так же двух десятков очерков и эссе. В 1970-ые годы был гитаристом итальянской рок-группы «I PRIVILEGE», выпустившей несколько удачных виниловых миньонов-сорокопяток на студии «Cobra Record». С начала 1980-ых увлёкся литературной деятельностью. В течение многих лет занимался фантастикой и мистикой, читал лекции по фантастической литературе и сотрудничал с различными кинокомпаниями в написании сценариев для художественного кино. Написал несколько исследовательских эссе о рок-музыке, а так же об итальянском и мировом жанре фильмов ужасов и некоторых ведущих деятелях этого направления, таких как Альфред Хичкок, Уэс Крейвен, Джордж Ромеро, Стивен Кинг, в том числе об авторах 19-го века Мэри Шелли и Джоне Полидори. Произведения Данило Арона публикуются многими итальянскими издательствами. В настоящее время писатель проживает в родном городе Алесса́ндрия (Пьемонт, Италия).

Автор книги: Анджело Черчи (Angelo Cerchi, р.1966) — независимый исследователь религии и оккультизма, с детства увлекается оккультными тайнами и творчеством Говарда Филлипса Лавкрафта, а также длительное время занимается библейскими и эзотерическими исследованиями, периодически выступая с лекциями. Его обучение — как автодида́кта (самоучки), простирается от знаний Каббалы до ритуальной магии и культа Телемы, проходя через исследования масонского и христианского мистицизма, включая сложный духовный феномен называемый Мормонизмом. Будучи заядлым читателем всех версий «Некрономикона», определяемых им как апокрифические, в 2012-ом году он описал собственную теорию, опубликованную под названием «Г.Ф. Лавкрафт: Тайный культ» (изд-во «Aradia», 2015). Теорию, предполагающую, что во время своих путешествий по сельской местности штатов Коннектикут и Массачусетс Лавкрафт мог встретить людей, практикующих колдовство и вдохновивших его на то, чтобы довести созданный им фантастический мир до зрелости, от которых он также мог получить знания и подсказки, вставленные затем в его сложную фреску фантастического повествования. В 2017-ом году Черчи опубликовал вторую книгу, под названием «Корни Некрономикона» (изд-во «Lanterna Magica Edizioni»), с Предисловием писателя Данило Арона, являющуюся логическим продолжением первого издания. В настоящее время автор живёт и работает в итальянском городе Спе́ция (Лигурия, Италия).

.

«ЛАВКРАФТ и Тайный культ. ИНТЕРВЬЮ с Анджело Черчи» (2016).

автор: Вольф Бруно.

.

Говард Филлипс Лавкрафт — писатель, который больше, чем кто-либо другой, своими историями из Мифоса Ктулху, повлиял на ведущих эзотериков ХХ века, включая таких как Кеннет Грант, Майкл Бертье, Антон Шандор ЛаВей, Майкл Аквино, Венджер Сатанис, и многих других. Если некоторые воспринимают Лавкрафта только талантливым писателем с богатым воображением, то другие вместо этого считают его своего рода «бессознательным магом», чьи литературные произведения находились под неосознанным влиянием могущественных существ. Однако существует и третья возможность, возникающая при анализе некоторых оккультных и малоизвестных аспектов жизни писателя и многочисленных подсказок, разбросанных в его работах. Сам Лавкрафт утверждал, что написанные им рассказы о «сверхъестественном ужасе» (как он их называл) проистекают из его собственных фантазий и, в особенности, из ярких и ужасающих сновидений. Однако не все уверены, что в этом утверждении заключается полная правда. После длительных исследований, итальянский автор Анджело Черчи предлагает свою теорию о происхождении Лавкрафтовской мифологии. Мог ли Лавкрафт знать кого-то, кто, подобно семье Уэйтли из «Данвичского кошмара», владел древними традициями, пришедшими издалека, быть может из тех же мест откуда возникли первоначальные Библейские рукописи? Действительно ли, сельская Америка до сих пор скрывает тайные колдовские культы, как свидетельствовал в 1947-ом году американский фольклорист и этнолог Вэнс Рэндольф (1892-1980) в своей книге «Суеверия Озарка»? Лавкрафт: писатель несомненной фантазии, пророк скрытых реалий... или кто-то ещё? Что, если он вдохновился чем-то или кем-то, чтобы затем изложить свои мифы о Ктулху? Возможно ли что писатель вступил в непосредственный контакт с тайным культом во время своих путешествий по Новой Англии?

Влияние странной и в достаточной степени негативистской мифологии Г.Ф. Лавкрафта на современную культуру хорошо известно. Знаменитый «псевдобиблиум» Некрономикон даже вошёл в народную веру, так что писатели-фантасты с определённой известностью либо публиковали его, авантюрно мотивируя словно некое «открытие» (как Спрэг де Камп), либо же почитали как реальный секретный фолиант из семейной библиотеки деда-масона Говарда, Уиппла Филлипса (как Колин Уилсон), впрочем уже через несколько лет после смерти Лавкрафта «Некрономикон» прочно «осел» в каталогах антикварных книжных магазинов и различных библиотек. Другие авторы-оккультисты — такие как Роберт Тернер, Кеннет Грант или известный английский писатель, критик и историк научной фантастики Дэвид Лэнгфорд (р.1953) — прямо пытались доказать реальность существования культов, посвящённых Лавкрафтианским божествам. Автор Анджело Черчи также посвятил этому книгу «Г.Ф. Лавкрафт: Тайный культ» (2015), которая ни в коем случае не является объёмной, но компактной и при этом крайне плотно насыщенной информацией, а скоро у неё появится продолжение «Корни Некрономикона». Пользуясь случаем я познакомился с автором и задал ему несколько вопросов:

Почему «Тайный культ»?

«Тайный культ» — это моя гипотеза о Говарде Лавкрафте, основанная на интуитивном понимании некоторых элементов его произведений, в первую очередь из так называемого мифоса Ктулху, которые могли быть вдохновлены встречей или несколькими встречами с людьми, живущими в отдалённых сельских районах Массачусетса или Коннектикута, часто посещаемых Лавкрафтом в поисках новостей и остатков колониального прошлого так называемой Новой Англии, страстным исследователем которой он был. Эти люди, вероятно по их собственной просьбе, оставшиеся анонимными, могли практиковать синкретический культ, хранившийся в тайне и содержащий элементы колдовства сродни нео-языческой Гарднерианской Викке (от имени основоположника «Викки», Дж.Б. Гарднера) со смесью древних ближневосточных традиций, определённым образом отфильтрованных в Новом Свете. Следы этих элементов, почёрпнутых у Лавкрафта и разбросанных по всем его произведениям, я выделил благодаря терпеливому сравнительному анализу с основными известными магическими традициями, убедив себя в том, что эта гипотеза может быть не просто фантазией, а вполне вероятной реальностью. Из этих исследований родилась моя первая книга, а вскоре выйдет следующее издание на эту тему, под названием «Корни Некрономикона», дополнительно расширяющее и подтверждающее мои первоначальные интуитивные идеи, открывая новые элементы, такие как так называемый «Дагонизм», термин, созданный биографом Лавкрафта, писателем Уиллом Мюрреем, чтобы дать название Культу, который, как считается, действительно существовал (хотя почти ни у кого не промелькнула мысль о том, что Лавкрафт мог непосредственно знать о нём)».

Каким образом к вам пришла эта идея?

«В следствии того простого факта, что вопреки общепринятому мнению, в отличие от прочих мест Лавкрафт в течении многих лет посещал эти глухие сельские районы, о которых в его произведениях сохранилось бесчисленное количество следов и свидетельств: от сленга, который он использовал при разговоре с сельскими жителями, соответствующего реальным диалектам тех местностей где бывал писатель; до многих элементов, встроенных в ландшафт, например, таких как так называемые «Шумы Мудуса», подземные шумы (предположительно глубинных землетрясений) из реально существующего района в штате Коннектикут, посещавшегося Лавкрафтом, ставшие затем в соответствующем рассказе грохочущими подземными гулами Данвича... Не говоря уже о том, что, по словам тех же биографов, у Лавкрафта оказывается имелось множество друзей и знакомых, которых он приобрёл в тех краях (подробнее об этом упоминается мной в одной из глав), рассказывавших ему о местных традициях и легендах. Почему бы он тогда не мог встретить, допустим, приятелей друзей, познакомивших его с совершенно иными, более древним традициями? Традициями, следы которых, на мой взгляд, сохранились в таких Лавкрафтовских рассказах, как, например, «Праздник» (1923), где главный герой, по случаю ведущий повествование от первого лица, становится свидетелем грандиозного обряда поклонения Великим Древним (даже, если воображение Лавкрафта затем делает этот рассказ сновидческим и фантастическим: но ведь в этом и заключается великий талант писателя — превращать реальные факты в фантастические описания)».

Как бы вы сформулировали данное предположение в обобщённом смысле?

«Я пишу об этом в своей книге: «Если, как мы пытаемся доказать, ядро Мифологии Ктулху в своём зародыше происходит от Тайного Культа, с которым Лавкрафт вполне мог быть знаком, тогда сила различных магических ритуалов, вдохновлённых его произведениями и его «Некрономиконом», и подсознательная, я бы сказал, сублиминальная сила, переданная читателям его литературными работами, приобретает абсолютно иное значение и конкретную магическую силу, прямо проистекающую из реального древнего Культа».

/Journal «Fogli di Via», 2016/.

____________________________________________________

«АНТИЧНОСТЬ, ДРЕВНИЕ И ТАЙНЫЙ КУЛЬТ» (2015).

                                                                                                                                                ~••~

Эта дискуссия ведётся уже давно. И она неумолимо возобновилась снова после выхода первой книги Анджело Черчи «Г.Ф. Лавкрафт: Тайный культ» (2015). С одной стороны, в мощном и неадекватном синтезе находятся защитники Лавкрафтианской догмы, свидетельствующие о чуждости внутреннего мира писателя Провидения к безграничной религиозно-эзотерической «магме», порождённой рядом с его творчеством, прежде всего благодаря литературному созданию «Некрономикона», а с другой стороны — расширяющееся движение, считающее возможным более или менее сознательное соучастие Лавкрафта в некоторых связующих темах его творчества, прежде всего в оккультизме, практикуемом — как во времена писателя, так и сегодня — теми, кого писатель-эзотерик Кеннет Грант удачно окрестил «тёмными культами». В своей первой книге автор Анджело Черчи задаётся вопросом о происхождении магико-ритуальных аспектов, которыми изобилует фантастическая литература Лавкрафта. В новом исследовании корней Некрономикона и Лавкрафтовских знаний, он ещё глубже погружает свой «скальпель» в царство фантастической реальности (но всё же Реальности...).

/Из предисловия Данило Арона к книге «Корни Некрономикона», 2017/.

------------------------------------------------------ --------------------

Говард Филлипс Лавкрафт, знаменитый и, тем не менее, всё ещё загадочный писатель. Прокомментированный и подвергнутый жёсткой вивисекцией культурной критики, которая в Италии, и во всём мире посвятила ему тысячи страниц, так называемый «отшельник из Провиденса», пользующийся большой поддержкой авторов-подражателей, фанатов, и раскрывших свои карты неординарных кинорежиссёров, вдохновляющихся им (Джон Карпентер, Стюарт Гордон, Гильермо Дель Торо, Ридли Скотт, и другие), и даже не подозревающих об этом писателей, находящихся вне всяких подозрений (см. эссе Мишеля Уэльбека «Г.Ф. Лавкрафт: Против человечества, против прогресса», 1991).

И Лавкрафт наслаждается этим всё больше и дольше. В том смысле, что его так никогда ещё не читали, не перечитывали, не интерпретировали и не препарировали, как в последнее время – буквально недавно, в 2015-ом году итальянским издательством «Mondadori» был опубликован новый монументальный и заново отредактированный фолиант «Г.Ф. Лавкрафт. Все истории: 1897-1936» – 1644 страницы – последняя прижизненная работа одного из ведущих итальянских исследователей и переводчиков Лавкрафтовского творчества — Джузеппе Липпи. Причина такой растущей удачи — парадоксальна, и если вспомнить короткую и скудную жизнь писателя – в общем-то проста, хотя и оксюмори́чна: если не считать тех немногих, кто продолжает видеть в нём архаичный, а значит устаревший способ понимания ужаса, Лавкрафт — писатель всё более и более экстраординарной современности – и, действительно, оксюморо́н заключается в том, что мы говорим об авторе, который в своё время, ещё прежде современников, считал самого себя «анти-современным». У меня нет места в этой рубрике, чтобы вступать в растущие последнее время дебаты о связях, возможно, далеко не случайных, между Лавкрафтом и квантовой механикой, я лишь хочу мимоходом, перефразируя Лавкрафта, процитировать то, о чём говорится во введении к книге известного Слове́нского философа и теоретика культуры — профессора Сла́воя Жи́жека (см. «Остальное неделимо. О Шеллинге и связанных с ним вопросах», Edizioni Orthotes, 2012): «... как пророчествовал Говард Лавкрафт в истории «Зов Ктулху», следует опасаться, что в один прекрасный день, возможно, совсем скоро, соединение разрозненных знаний может открыть перед нами ужасающее видение Реальности и нашего шокирующего положения в ней. В этот момент, вопреки философским взглядам Георга Гегеля и Жака Лакана, не станет ли самой милосердной вещью для нас неспособность человеческого разума соотнести собственное содержание?», — хотя я, скорее обратил бы внимание — операция, конечно, не беспрецедентная — на причудливый и мрачный мир так называемой псевдо-библейской литературы, растаскиваемой в течение последних тридцати лет легионами авторов бестселлеров, различными провидцами и мистическими профилировщиками, зажатыми между «кодами» в стиле Дэна Брауна и прошлыми/будущими апокалипсисами. Бескрайнее море названий, среди которых, справедливости ради стоит отметить, существуют имена великолепного качества, такие как у моего приятеля, писателя Марчелло Симони. (прим., — обладатель нескольких престижных итальянских литературных премий, автор популярных исторических романов-триллеров: «Торговец проклятыми книгами», «Остров безымянных монахов», «Аббатство ста преступлений», и других).

Центральным и знаменитым элементом древней Вавилонской Библиотеки являлся постоянно цитируемый и никогда по-настоящему ни кем «не тронутый» Некрономикон, написанный (безумным ли?) арабом Абдул Альхазредом. Столько всего сказано о нём самыми разными авторами, что за прошедшие десятилетия уже стало «истиной», и всё-таки, всегда полезно помнить, что его автор, история, содержание и библиография — всё это, как ни забавно, является их собственными вымышленными изобретениями.

Легенда начинает формироваться когда в 1960-ые годы некоторые читатели и поклонники ужасов, приняв «Историю и хронологию Некрономикона» за правду, отчасти ради забавы, отчасти по наивности, стали разыскивать его копии в книжных магазинах и библиотеках. Некоторые, наиболее активные исследователи фантастической литературы Лавкрафта, вынюхивая хронологию событий пытались понять из каких книг писатель черпал свои знания, необходимые для изобретения этой литературной подделки. Наиболее достоверной и интересной работой, когда-либо сделанной в этой теме, несомненно, является совместный труд Роберта Тернера, Джорджа Хэя, Дэвида Лэнгфорда и Колина Уилсона, под названием — «Некрономикон»: книга мёртвых имён» (1978). Учёные и эссеисты ограничивались относительно узким сектором инсайдеров первой тройки, в то время как тот же автор Колин Уилсон, скончавшийся в 2013-ом году, был весьма эклектичным английским интеллектуалом, успешно делившим своё время между написанием не столь далеко ушедшей от Лавкрафта научно-фантастической художественной литературой (романы К. Уилсона: «Космические вампиры», «Философский камень», «Паразиты сознания») и «пограничной» литературой «нон-фикшн» («Оккультизм: история», «Философия Ассасинов», «Боги иной Вселенной»). Именно общий проект от четырёх вышеупомянутых авторов по расшифровке запретного фолианта, послужил толчком к написанию подделки, — инициатива, которая уже на протяжении более сорока лет продолжает активно порождать всё новые тексты и дальнейшие интерпретации.

Как многим известно, в 1926-ом году Лавкрафт начал писать то, что сделает его бессмертным (и неприкасаемым) в истории фантастической литературы, — цикл знаменитых «Мифов о Ктулху». Своими визионерскими концепциями Вселенной, населённой злобными и непостижимыми божествами способными взаимодействовать с человечеством через сновидения и пространственно-временные врата, Лавкрафт создал направление ужасов резко контрастирующее с интимистическими страхами современников Эдгара По, оказав заметное влияние на большинство авторов того же жанра до такой степени, что сформировал собственную «школу» авторов-единомышленников (Август Дерлет, Роберт И. Говард, Кларк Эштон Смит, Роберт Блох, и среди прочих сам Колин Уилсон), использовавших в качестве философской основы, разработанную им сложную космо-мифологическую систему описания мира, стоящего на краю пропасти инопланетного хаоса, истоки которого теряются в тумане времён. Именно с Мифов о Ктулху в фантастической литературе Лавкрафта начинают прослеживаться очевидные параллели и сходства с немалым количеством аспектов древних восточных религий. Ключ к пониманию изобретённой Лавкрафтом загадочной мифологической системы, временами идеально совпадающей с древнемесопотамской, даёт нам одно из его утверждений:

«Все мои рассказы, даже если они могут показаться не связанными между собой, основаны на фундаментальной легенде, согласно которой этот мир когда-то был населён другой расой, которая, практиковала Чёрную магию, потеряла своё господство и была изгнана, но обитает за пределами, всегда готовая вновь вернуть себе власть над Землёй». (Г.Ф. Лавкрафт).

Именно в основу мифологии предков писатель положил богохульную и запретную книгу, называемую «Некрономиконом», от первоначального арабского названия «Аль-Азиф», о котором он также составил псевдо-библиографическую справку «История и Хронология Некрономикона» (1927). В письме Уиллису Коноверу, от 29 июля 1936-го года, Лавкрафт написал следующее:

«Мы подходим к «ужасным запретным фолиантам», о которых я вынужден сказать, что они, в значительной степени, являются вымышленными произведениями. Абдул Альхазред и Некрономикон никогда не существовали, потому что я сам придумал эти имена. Роберт Блох придумал идею Людвига Принна и его «De Vermis Mysteriis» (Тайны Червя), в то время как «Il Libro di Eibon» (Книга Эйбона) была изобретена Кларком Эштоном Смитом. Покойный Роберт Э. Говард ответственен за барона Фридриха Вильгельма фон Юнца и его книгу «Unaussprechlichen Kulten» (Безымянные Культы)».

Написанное за несколько месяцев до его безвременной кончины и взятое из огромного эпистолярного корпуса Лавкрафтовской переписки, это одно из многих признаний целью которого было искренне ответить на многочисленные вопросы его друзей-литературов о знаменитом запрещённом манускрипте. Из сотен писем, написанных за тридцать лет рабочей деятельности, можно вывести этапы, последовавшие в сознании писателя за созданием знаменитого гримуара. Книга предстаёт как игра между литераторами, начатая самим Лавкрафтом со своего рода исторической хронологии. Лавкрафт признался что настоящее происхождение книги (по мнению целого ряда читателей, когда-то действительно существовавшей) было основано на его сновидении, вызванном из-за прочтения необычной чарующей фразы «во тьме без отражения из бездны...», взятой из «Книги Чудес» (1912) ирландского писателя Лорда Дансени (1878-1957). Также в переписке Лавкрафта мы читаем: «Абдул — мой вымышленный персонаж: когда мне было пять лет, я называл себя так, восхищённый переводом «Тысячи и одной ночи».

Сегодня, как и тогда, на фоне иронии и литературных переживаний, многочисленные вопросы занимают умы энтузиастов и учёных-исследователей Лавкрафтовского творчества. Что, если автор солгал о подлинном генезисе (происхождении) запрещённого фолианта? Что, если сам простой факт его существования в сознании читателей может каким-либо образом привести к тому, что его гнусное влияние распространится на наш хрупкий мир? И, если это была и есть всего лишь обычная игра, то почему она, спустя столько времени продолжает так долго сохраняться?

Пожалуй, в качестве черново́го наброска можно предположить, что произведение, всего лишь «воображаемое», но в течение длительного времени, в какой-то момент имеет способность (силу) «ожить», независимо от того что, в этом плане, изначальная пружина идеи была операцией чистого творчества. Это можно наблюдать в некоторых магических кругах, вдохновлённых оккультным гуру Алистером Кроули, а так же в группах, происходящих от знаменитого ордена «Ordo Templis Orientis» (О.Т.О.), в которых языческие церемонии, инопланетные демоны и, более того, сам Некрономикон, сочетаются с видимой лёгкостью. Так же обстоят дела и с «Эзотерическим Орденом Дагона» Стивена Гринвуда, «Культом Чёрной Змеи» Майкла Бертье и «Храмом Сета» Майкла Аквино.

В частности, внутри «Культа Чёрной Змеи» Майкла Бертье существуют ритуальные методики для установления контакта с «нижней частью Четвёртого измерения», называемой «Вселенная Б», где встречаются «духи других миров». Именно работая с Некрономиконом, среди сущностей живущих во Вселенной «Б», можно «с пользой» связаться с устрашающим демоном Хоронзоном, о котором неоднократно упоминал Алистер Кроули и, которого, можно вызвать с помощью так называемой «мессы хаоса», по крайней мере, так утверждают адепты. Хоронзон — это имя, на котором возможно было бы полезно остановиться. Если, с одной стороны, учёный-эзотерик Стивен Сеннитт связывает имя Хоронзон, которое он называет «одним из наиболее сложных символов западного оккультизма», с примитивным архетипом «демона ветра и чумы, обитающего в пустыне», сочетающего в себе древнеегипетского бога-разрушителя Сета и «лису пустыни» Шугал (первый архетип — это «мужская» часть «Зверя 666», а второй — женская часть «Зверя» с числом «333» — как раз и являющаяся Хоронзоном), а так же знаменитого демона Пазузу (в ассирийско-вавилонской мифологии — повелитель духов ветров), то ни один толкователь Лавкрафтовского «Некрономикона», ищущий параллели для подтверждения его подлинности, сравнивая древне-шумерский пантеон с Лавкрафтианскими божествами Мифоса Ктулху и оккультной магией Алистера Кроули, уже неоднократно приходил к выводу, что Хоронзон, а также, описанное в истории «Данвичский кошмар» огромное «Нечто» и демон Пазузу, в действительности, всегда и везде представляют из себя одно и то же существо.

Однако, разве мы не говорили о плодотворных изобретениях одинокого и прозорливого писателя из Провиденса? Да. Но иногда легенда может материализовываться, особенно если магические группы, использующие различные Некрономиконы с начала 1980-х годов, утверждают что подобные гримуары точно так же работают для призывов (эвокаций), направленных в другое измерение, и что «функционирование» совершенно не зависит от их апокрифического характера и истинных намерений тех, кто их создал.

Выходит тогда, что Лавкрафт — это «бессознательный инструмент», открывающий определённые врата? Автор фантастического повествования, маскирующего реально пережитый оккультный опыт, способный зацепить другие параллельные миры? В мире современного оккультизма все «инсайдеры» в последние годы убеждены, что, хотя Некрономикон и является продуктом фантазии, он наделён своей собственной зловещей и автономной формой существования и способен открыть запечатанную дверь и позволить чудовищным существам Иной Реальности проникнуть в наш мир. На практике, говорят они, Лавкрафт мог интуитивно воспринимать его содержание как результат бессознательных внушений со стороны потусторонних сущностей, воздействовавших на сознание без его ведома. У истоков подобного убеждения также стоял известный британский оккультист Кеннет Грант, один из наследников магической мысли Алистера Кроули. Ниже приводится важнейший отрывок из статьи, в котором Грант иллюстрирует и обосновывает своё мнение об «инопланетном» происхождении Некрономикона:

«Говард Филлипс Лавкрафт скончался в 1937-ом году, но его «Мифы Ктулху», распространённые в непревзойдённых историях о Космическом ужасе, сделавших его одним из величайших современных писателей хоррора, до сих пор ставят вопрос о том, являлись ли они просто фантастическим творением, порождённым галлюцинировавшим разумом малоизвестного (в то время) писателя из Новой Англии, или же они не предвещали никакого зловещего «оккультного вторжения». Согласно устоявшейся эзотерической традиции, когда Атлантида ушла под воду, не все её жители погибли. Одни нашли убежище в иных мирах и измерениях; другие погрузились в преднамеренный и неестественный «сон» и в грёзах прошли свой путь через огромные эоны времени. Некоторые из них проснулись: и сегодня они гнездятся в неведомых безднах и скрытых изгибах космического пространства. Как правило, физический механизм человеческого разума неспособен воспринимать их бесконечные тонкие вибрации, но существуют те, кто знает способы фильтрации данных сообщений до своего осознания. Отголоски этой традиции также образуют одну из главных тем в творчестве Г.Ф. Лавкрафта». (Кеннет Грант).

.

Не ощутимые для всех «тонкие вибрации», Вселенная «Б», «астральный низ» Чётвертого измерения... Неужели мы так далеки от современных диспутов о квантовом сознании и многомерности вселенной? Разве «Вселенная Сновидений» ведущего американского теоретика квантовой физики Фреда Алана Вольфа не отдаёт межпространственными вратами, за которыми проглядывают Великие Древние? (см. книгу «Вселенная Сновидений: расширяющее сознание путешествие в царство, где встречаются Психика и Физика», Ф.А. Вольф, 1994).

.

Я лишь, так сказать, бросаю несколько камешков в этот пруд, и к тому же в хорошей компании. В первую очередь самого Лавкрафта, вспоминающего, что его собственный литературный пантеон основан на «легенде» о том, что наш мир — эоны лет назад — был населён древней расой, практиковавшей Чёрную магию, которая была изгнана за невидимые Врата, но всегда готовая вернуться в Альдикву́. (прим., — «Альдиква» — мир живых существ; «Uni-verso = Aldiquà + Aldilà»; Вселенная/Universo/Uni-verso {uni — соединение, verso — направлений}; Вселенная/Uni-verso = Мир живых/Альдиква́ + Мир потусторонний/Альдила́). Далее, исследователь Анджело Черчи, неоднократно утверждает в своей ранее вышедшей книге «Г.Ф. Лавкрафт: Тайный культ» (2015) о том, что Лавкрафт был гораздо более сведущим в оккультизме, чем можно предположить по его интеллектуальным играм с друзьями-писателями и литературным псевдо-изобретениям, и что он распространял в своих фантастических произведениях подлинные магическо-ритуальные подсказки, которые находят прямую поддержку, с одной стороны, в работах египтолога и фольклористки Маргарет Мюррей (1863-1963), автора таких книг как «Культ ведьм в Западной Европе» (1921) и «Божество Ведьм»(1933), — а с другой стороны, что гораздо более значительней, в трудах известного британского писателя-оккультиста и основоположника нео-языческого учения «Викка» — Джеральда Б. Гарднера (1884-1964), автора книги «Сегодняшнее Ведовство», опубликованной в 1954-ом году и, касающейся тех же самых Лавкрафтовских «магических» тем и оккультных аспектов, изложенных, однако, только спустя 17 лет после смерти отшельника из Провиденса.

Впрочем я нахожусь в компании, не знаю насколько она хороша, тех магических кругов, о которых говорилось выше, а это не только Кроули, Бертье и Аквино; Лавкрафтианская материя циркулирует, совершенно не опасаясь отрицания, от Культа Глубоководных до Космического «Потока 777» — горнила инициатического знания, что предвещают древние Демоны Тени и Подземного мира, названные Лавкрафтом «...такими, как Ньярлатхотеп, ползучий Хаос, безымянный Хастур, чёрная коза Шуб-Ниггурат, повелитель форм Йог-Сотот и великий Ктулху...». Демоны, которые, по мнению религиозно-эзотерического писателя Маурицио Маджони (автора книги «Между магией и сатанизмом», 2001), вовсе не были выдуманы, потому что «Лавкрафт под влиянием Амброуза Бирса, Лорда Дансени, Артура Мейчена, Алджернона Блэквуда и Монтегю Р. Джеймса воспринимал тонкие вибрации — макроскопические Калачакры Хаоса (прим., — калачакра — санскр. «колесо времени» — в буддийской религиозно-мифологической системе «Ваджраяна» — это отождествление макрокосма с микрокосмом, Вселенной с Человеком) — космические вибрационные явления параллельной вселенной «Б» и её тёмных сияющих демонов из ужасающих космических и хтонических мифов Ктулху». И снова Маурицио Маджони: «Эти невероятные ночные видения ужаснули Лавкрафта до такой степени, что он начал подробно описывать их в своих произведениях, реконструируя таким образом зловещий Пантеон Древних». Иначе говоря, картина такова: писатель передаёт через собственную литературу изначальное инициатическое знание, настоящий гнозис, который в дальнейшем подхватывает далеко не единственная американская оккультная группа — среди многих, «Ковен Лавкрафта» Майкла Бертье, «Культ Хаоса Ктулху» и организация «Завет Древних» — с заведомой самоцелью «намеренно генерировать устрашающие и атавистические встречи с потусторонними сущностями, совершавшиеся главными героями Лавкрафтовских историй, исключительно против их воли». И здесь мы на время прекратим бросать камешки.

Принимая во внимание все изложенные здесь теоретические установки, вышеупомянутая книга Анджело Черчи «Г.Ф. Лавкрафт: Тайный культ» выдвигает гипотезу, по-своему подтверждающую солидную магико-ритуальную субстанцию, которой изобилуют Лавкрафтовские произведения. Несмотря на своеобразный имидж, из-за которого большую часть своей жизни писатель провёл отшельником в Провиденсе, начиная с середины 1920-х годов Лавкрафт неоднократно странствовал по американским штатам: Массачусетсу, Вермонту, Вирджинии, Южной Каролине, Мэну, Теннесси, Флориде, Луизиане, Коннектикуту, Нью-Гэмпширу, и даже добирался до само́й Канады. Другими словами, он находился в определённом контакте с так называемой сельской Америкой, в которой на тот момент процветали более или менее скрытые культы и конвентикулы (прим., — «конвентикулы или конвенты» — небольшие и неофициальные, подпольные религиозно-мистические собрания мирян). В особенности в Массачусетсе или же в Коннектикуте, некто, возможно, мог передать Лаврафту очень древние тайные знания, которые находят отклик в работах американского фольклориста Чарльза Годфри Лиланда (1824-1903), написавшего книгу «Арадия, или Евангелие ведьм» (1899), представляющую собой сборник ритуалов и заклинаний, применявшихся группой ведьм-язычниц из итальянской провинции Тоскана, и оказавшей полвека спустя существенное влияние на развитие современного нео-языческого течения «Викка», а так же, что гораздо важней и о чём уже говорилось, в более поздних трудах английского писателя-оккультиста Джеральда Б. Гарднера, большую половину жизни прожившего в странах Юго-Восточной Азии, изучавшего местные религиозные верования и магические практики, и опубликовавшего две книги, впоследствии ставшие центральными фолиантами религии «Викка»: «Ведовство Сегодня» (1954) и «Смысл Ведовства» (1959), где он описывает оккультную традицию, в которую впервые был посвящён в 1939-ом году (британский масонский орден «Братство Кротона», и его ответвление — тайная ведьмовская группа «Ковен Нью-Форест»). В начале 1940-х Джеральд Гарднер познакомился с Алистером Кроули и по приглашению последнего вступил в его оккультный орден «Ordo Templis Orientis» (О.Т.О.), где Кроули почётно принял Гарднера в адепты с IV° градусом посвящения. Несмотря на то, что некоторые журналисты называли Гарднера «аферистом», другие источники утверждали, что несколько его родственников из разных поколений (в том числе он сам) обладали яркими экстрасенсорными способностями, а одна женщина из предков семейства Гарднеров, в 16-ом веке была сожжена на костре по обвинению в колдовстве.

.

Сам Джеральд Гарднер неоднократно утверждал, что его фэнтезийно-приключенческий роман «Помощь Высокой Магии», написанный в 1949-ом году и ставший первым (художественным) образчиком учения «Викка» — был прямой попыткой описать магические традиции под маской литературного произведения, не раскрывая её тайн. Будучи связанным в 1930-1940-е годы обетом молчания, он получил разрешение раскрыть «истинную суть колдовства» только после соответствующей отмены «Колдовского Акта» (Witchcraft Act), вышедшего в 1951-ом году.

Действительно, имеются различные теории об источниках Мифоса Ктулху: талант и живое воображение «отшельника из Провиденса» или теория «бессознательного мага» — возможность, приписываемая Лавкрафту оккультистами для дальнейшей популяризации культа Великих Древних. Однако, если в отношении путешествий Лавкрафта по сельской Америке между 1920-1923 годами и в 1935-ом ядро истины существует, то возникает и извечное сомнение относительно его рациональности или иррациональности. Объективно привлекая внимание читателя, Анджело Черчи сопровождает нас в открытии тёмной стороны писателя-провидца через его рассуждения, сформулированные между путешествиями по Новой Англии, в многочисленной частной переписке и в отрывках произведений. В книге подробнейшим образом рассматриваются некоторые смысловые намёки и межстрочный подтекст таких писателей как Кеннет Грант, Филипс Дженкинс, Лайон Спрэг ДеКамп, а также отдельные фрагменты из произведений «Данвический кошмар», «Морок над Иннсмутом» и «Дело Чарльза Декстера Уорда», подтверждающие гипотезу о том, что Лавкрафт действительно мог вступить в контакт с тайным культом во время переправы в долине реки Мерримак, в штате Массачусетс. В таком случае важно отметить, что роман американского критика, биографа и писателя Герберта Ш. Гормана (1893-1954) — «Место под названием Дагон» (1927), процитированный самим Лавкрафтом в его знаменитом эссе «Серхъестественный ужас в литературе» (1927), имеет очень важные аналогии с произведением «Морок над Иннсмутом».

В этом плане так же заслуживает внимания юношеское эссе Лавкрафта 1921-го года под названием «В защиту Дагона» (In difense of Dagon), в котором, Лавкрафт, защищая эстетику своих произведений впервые формулирует собственные теории фантастического повествования, позднее положенные в основу его «Космического ужаса» (Космицизма). Один из биографов Лавкрафта Уилл Мюррей пишет, что божество Дагон было известно в штате Массачусетс ещё с ранне-колониальных времён. В поселенческой колонии Мерримаунт некогда существовала гора под названием «Маунт-Дагон», а таже «Филистимлянский культ» Томаса Мортона, писателя и юриста, основателя поселения, которого соседи-колонисты открыто называли «язычником», установившим на главной площади языческий «майский столб» и поощрявшим частые народные празднества, по сути создав в Мерримаунте «школу атеизма». (прим., — в итоге, эта колония просуществовала только 7 лет и была намеренно сожжена вооружёнными ополченцами в 1630-ом году; ныне на месте Мерримаунта находится жилой комплекс города Куинси, но память об этом поселении, как прогрессивной альтернативе пуританским и сепаратистским моделям, всё ещё время от времени отмечается там сегодняшними почитателями Томаса Мортона). Кроме прочего, несколько надгробий 17-го века на местном кладбище, которое в поездке посещал Лавкрафт, украшают фигурки Дагона, созданные неизвестным мастером-резчиком, оставившим инициалы «Дж.Н.». О «Филистимлянском Культе» Томаса Мортона из Мерримаунта, Лавкрафт упоминает в письме Уилфреду Бланшу Талману от 24-го марта 1931-го года:

«Эзотерический Орден Дагона (Esoteric Order of Dagon) можно сравнить с названиями трёх обществ в Массачусетсе, наиболее бурно набиравших популярность в 1920-ые годы: Герметический Орден Золотой Зари (Hermetic Order of the Golden Dawn), Орден Восточных Тамплиеров (Ordo Templi Orientis) и секта Эзотерического знания и Мудрости (Esoteric Knowledge and Wisdom Sect)».

Далее Лавкрафт пишет, что сектанты из Ордена Дагона приносят в жертву людей и должны прилюдно отказаться от своей прежней веры, а затем трижды принести клятву Дагону, после чего их тела преобразятся, — что очень напоминает договор с Дьяволом о продаже души.

Как свидетельствует в своей книге Анджело Черчи: «этот культ, завезённый в Америку из старой Англии и имеющий общие корни с «Виккой» (изначально проистекающий из языческих верований древних кельтов и шотландских друидов, поклонявшихся «силам природы»), с которым также, находясь в Британии столкнулся Джеральд Гарднер, имел традиции, переданные из глубокого прошлого, и поклонялся божествам, аналогично зовущимися «Древними» и «Старыми». Эта кельтская религия, тайно передававшаяся среди англо-саксонских крестьян на протяжении тысячелетий, была отмечена странными ритуалами и дикими шабашами, проводившимися в уединённых местах, в густых лесах или на вершинах отдалённых холмов, в Вальпургиеву ночь и в канун Дня Всех Святых, став источником наследия для огромного количества легенд о колдовстве, а также спровоцировав различные гонения на ведьм, из которых Салемский эпизод является главным американским примером. Этот культ практиковал колдовские обряды и, по всей вероятности, с элементами ритуальной магии». Если это так, то, перефразируя тезис А. Черчи, сила различных магических ритуалов, вдохновлённых мифологией Ктулху и запретным «Некрономиконом», приобрела бы совершенно иное значение, чем просто воображаемое или литературное, став ключом к энергии, оперативной и конкретной, передаваемой через письменные страницы современным группам, утверждающим, что они вдохновляются Лавкрафтовским творчеством. В своей книге Черчи предполагает, что Великие Древние, возможно, когда-то действительно призывались под небом штата Массачусетс. (прим., — в современной Америке существует немалая часть почитателей Лавкрафта, которые сегодня уже достаточно уверенно полагают, что писатель мог входить в тайную, возрождённую оккультную организацию «Ритуал масонского Устава Дагона», или нечто подобное).

Возможно кто-то среди упомянутых выше разнообразных эзотерических групп, и сегодня всё ещё вызывает их, используя старые магические ритуалы. В широко известном Салеме до сих пор действует не один Тёмный культ. Как свидетельствует художник и писатель-оккультист Питер Смит, адепт нынешнего возрождённого Эзотерического ордена Дагона, «E.'.O.'.D.'.» (в своей книге «Безымянные Эоны», Logos Press, 1989):

«Сам Лавкрафт, очевидно, оставил нам не совсем удовлетворительное объяснение истинного происхождения Мифов Ктулху, но оно, безусловно, представляет собой огромную ценность для тех, кто в настоящее время практикует тёмные искусства».

Так что гипотеза, выдвинутая Анджело Черчи, приветствуется, потому как, ещё раз процитируем Питера Смита:

«Оккультный опыт Лавкрафта, замаскированный под вымысел, обнаруживает вторжение сил полностью совпадающих с теми символами и архетипами, которые были получены такими оккультными персонажами, как Елена Блаватская и Алистер Кроули, в тот период, когда они сами контактировали с астральными сущностями «из-за пределов». 

И здесь на передний план выходит другая, не менее любопытная гипотеза о том, что значительная часть фантастической литературы, вчерашней и сегодняшней, может являться подлинным проводником оккультных знаний.

                                                                                                                                                     ~••~

.

Author: © 2015 di Danilo Arona.

Carmilla ® 1989-2022, Supplemento a Progetto Memoria. Bologna, Italia.

Rivista web «Carmilla»: Letteratura, immaginario e cultura d'opposizione.

Direttore Responsabile Valerio Evangelisti.

Перевод: © 2022 ZaverLast.

Ссылка: https://www.carmillaonline.com/2015/04/23...

______________________________________________________ ____