Цикл «Приключения Молли Блэкуотер» удивил меня. Это первый представитель детской, без малого сказочной литературы в длиннейшем списке ориентированных на подростковую аудиторию книг Ника Перумова. При этом все действующие лица, конфликты и их решения остались вполне типичными для этого автора, да и в самом вымышленном мире произведения тоже, казалось бы, нет ничего нового. Всё кажется привычным, лишь адаптированным для чтения нормальной девочки примерно десяти-тринадцати лет. Своего рода «Перумов-лайт», безалкогольное, сладкое и в розовой банке. Неожиданное дополнение к уже освоенному им героическому фэнтези, космическому боевику и техномагии! Мир Молли пережил некую вселенскую Катастрофу, таинственным образом перемешавшую времена и континенты. Цивилизованная и дисциплинированная Империя героически бросает легион за легионом на бой с внезапно появившимися соседями: воинственными варварами, огромными зверомонстрами и ужасными магиками. Внутри государства с виду святая Инквизиция искореняет «отдельные случаи проявления дикой магии» и саботажа. Под землёй, словно гигантский гнойник, веками незаметно зреет и вот-вот прорвётся древнее Зло. Герой – в данном случае героиня – рождена Ключом ко всему происходящему... Ничего не напоминает? «Семь Зверей Райлега», «Дочь некроманта», «Летописи Разлома»? Но при всём внешнем подобии заметна и огромная внутренняя разница.
В этом мире никто уже не помнит, из-за чего и как именно случилась Катастрофа. Люди приняли изменившуюся географию как данность и действуют сообразно новым условиям – тогда как обычно у Ника Перумова катаклизм происходит прямо здесь и сейчас. Эта империя уже не калькирована с Римской Империи, как было, например, в случае с Мельином. Теперь она похожа на Великобританию девятнадцатого века, времён Pax Britannica и королевы Виктории. Промышленная революция, железные дороги и колониальные завоевания, джентльменство, консерватизм и классовое общество. Коренное отличие от реальности – оно же фантастическое допущение и основной стиль повествования – это стимпанк. Всё, что до того у Перумова работало на магии и кристаллах магии, теперь движется углём и паром. Извечное перумовское противовесное взаимодействие Порядка, Хаоса, Сил Третьих, Древних и Дальних упрощено до уровня периферийных вялотекущих войн и коварных планов одного обиженного при дележе Мира божества. Магия официально под запретом и публично объявлена нечестивой и варварской, её «совершенно случайные» всплески заблаговременно обнаруживают и своевременно обезвреживают агенты Особого Департамента. Некромантия, так любимая мэтром, представлена здесь в виде немёртвой изломанной машинерии в подвалах и катакомбах города-государства. Есть и вампиры, на этот раз весьма органично и, как всегда, коварно занявшие место среди высшего света Норд-Йорка.
Вновь, как и в написанном дуэтом с Дарьей Зарубиной цикле «Верное слово», эксплуатируется тема Великой Отечественной войны 1941-1945 годов. Там были «А зори здесь тихие» в исполнении магически трансформированных «зенитчиц», здесь используется ситуация в целом. Неготовность к отражению нападения, винтовки против автоматического оружия, партизанская тактика, отступление до Москвы, всё для фронта и прочие вполне узнаваемые аллюзии. Что это – попытка заинтересовать современных детей историей или профанация? Знать бы наверняка. «Rooskies» мира Молли – вполне узнаваемые русские. Сквозь стандартные западные клише о России (медведи, волки, валенки, снега) просматривается некоторое восторженное авторское восхищение. Само повествование строится так, что симпатии героини и сопереживания читателей постепенно переносятся с Норд-Йорка к этим «благородным варварам», которые, оказывается, вовсе не примитивны, а живут в согласии с матерью-землёй. Дикарями же и бездумной саранчой оказываются как раз жители Королевства. Более того, этим «rooskies» ещё и спасать придётся зашедших в технологический и магический тупик "европейцев"…
Сквозной для творчества Николая Данииловича и такой забавный персонаж, как боевитая «девочка», претерпел здесь значительные изменения. Помните Тэль из романа «Не время для драконов»? Вот квинтэссенция этой перумовской малолетней стервы. Типаж, от которого невозможно было отказаться даже в соавторстве с Сергеем Лукьяненко. Подраться-израниться, на руки упасть и котёнком прикинуться, чтобы добиться своего, голую попу показать и вынудить за собой тридцатилетнего мужика ночью по лесу бегать с известной целью. «Лолита-терминатор» с двуручным мечом из аниме! Молли – главный герой цикла – совсем другая. Пацанка, конечно, но скромница, умница, отличница и романтичная барышня одновременно. Одно это меняет знакомую картину целиком. Героиня – с виду всё тот же боевой маг, вечно в надрыве «вдоль обрыва, по-над пропастью, по самому по краю», кровь из глаз и зубы в крошку – здесь после великих побед за гранью возможного восстанавливается на удивление быстро, по принципу «лёг, поспал и всё прошло». Инквизиция её ловит – и ругает, грозит пальчиком и отводит, пристыдив, домой. Никакого сравнения с методами отца-экзекутора Этлау. «Допустимых потерь», как в том же «Хранителе мечей» или «Алмазный Меч, Деревянный Меч», нет. Тем более нет ужасов, выпавших на долю юной доньи Алиедоры. Кошечку девочка подобрала, спит с ней тайком от мамы. С мальчиками уже дружит, но ещё слабо представляет, что с ними делать и, тем более, как их использовать. Ходит в школу, выполняет домашние задания, получает высокие оценки. Папа с мамой, младший братик. Своя комнатка, куклы, хобби, подарок от папы. Ты – центр мироздания, ты и смерть несовместимы, твои друзья и близкие не могут умереть. Всё вертится вокруг тебя, всё ждёт, пока ты станешь готова. Можно валяться под тёплым одеялом в обнимку с любимой кошкой, пить на кухне горячий чай с домашним печеньем. Без тебя не произойдёт ничего важного, ничего не случится. Молли Блэкуотер всё ещё ребёнок, и читатель также должен хотя бы попытаться вернуться в детство.
Что получается? «Перумов-лайт», чуточку страшная современная сказка вместо привычного «пикирующего истребителя», спевшего напоследок «ми-и-и-ир вашему дому!..» Насколько она хороша или плоха – не мне судить. Я бы спросил у девочек подходящего возраста. Более того, с превеликим интересом узнал бы их мнение. Будет ли им интересна эта «Маленькая Баба-яга против вампиров»? Тот ещё вопрос. По-моему, «Приключения Молли Блэкуотер» – это такой же эксперимент Ника Перумова, как и его «Сказки Упорядоченного», а также детская вариация на тему «Семи Зверей Райлега».
Прежде всего хочу предупредить, что роман Сергея Алексеева «Аз Бога Ведаю» не получится читать для отдыха или развлечения. Не собираюсь никого убеждать в том, что это научный труд по истории, религии или культурологии, совсем нет. Я лишь утверждаю, что по своим формальным и смысловым характеристикам произведение представляет собой нечто среднее между научно-популярной литературой, мистикой и манифестом своего рода «охранительного национал-патриотизма», направленного против так называемого «всемирного масонского заговора». Для адекватного понимания текста надо либо полностью отдаться ему и свято принять всё на веру (видимо, того и желает автор), либо скрупулёзно изучить его с академической точки зрения. В любом случае чтение будет работой, и очень тяжёлой.
Предлагаю не отвлекаться на псевдоисторический (он же событийный) пласт повествования, поскольку увязнуть в нём можно по уши и надолго. Слишком много по меньшей мере спорных моментов, считаю это откровенной провокацией со стороны автора, ловушкой для образованных, но вздорных умов. Действия как такового здесь нет, чем всё кончится – известно из любого учебника. Читателю приходится продираться сквозь бурелом народной этимологии на уровне Михаила Задорнова и арийской криптоистории-мифологии а-ля Александр Асов (хочу подчеркнуть, что даже родноверы признали книги последнего вредными славянской вере). Всё это «просвещение» подано навязчиво и откровенно безобразно: длинно, нудно, пафосно, отвлечённо от основного повествования, вследствие чего текст теряет всякое подобие целостности, а восприятие его только усложняется. Стискиваем зубы и читаем дальше, ищем заявленные Сергеем Трофимовичем высшие, сакральные смыслы.
Что находим? Весь арийский пантеон курит траву забвения, в князьях русских угас свет изначальный, на престоле киевском князь Игорь-Дурное-Семя и бесплодная старуха Ольга. Зато в Хазарском Каганате всё более чем хорошо. Гм. Восходит солнце на Севере, рождается сын божий Святослав, сотрясаются в страхе столпы государства иудейского! Но… баба дура, рефреном и через всю книгу. Не место ревнивой, мстительной и тварной самке у правила власти, не женское это дело. Ольга одной своей бабьей сутью на корню исковеркала, сгубила мужа, сына, внуков, веру и государство. Баба-то она дура, это нам объяснили подробно и на конкретных примерах, но кто этим воспользовался? Хазарский Каганат, а точнее – рахданиты, его посвящённые высших кругов пирамиды власти.
Вам это ничего не напоминает? Мне – «Протоколы сионских мудрецов» в лубочных картинках, славянский комикс. Доходит до многозначительных «прозрений» будущего: иудейские звезды над Кремлём, смутьяны григории, вредители владимиры (!) во главе России, многочисленные войны за Балканы («землю сияющей власти» и «центр земли русской»), американский лозунг «Свобода и Потребление» для уничтожения гоев и порабощения их иудеями. Дальше – больше. Змей Золотой и тайная власть злата, поединок со Змеем. Царь царей и раб рабов, каган всея Руси, воля или свобода. Лебединая Дорога и Млечный Путь, птицы белые бьются с птицами чёрными. Вышитая рубаха вместо брони, казачество – святая стража Севера, серьга – знак Рода. Ритуальное мужеложство или обет воздержания. Богатырь или детина, наивный иван-родства-не-знающий. Волхвы-цыгане как помощь арийской Индии и тайное оружие Иудеи – христианство. Россия супротив мира всего в нескончаемой борьбе за своё существование и единственно верный правопорядок, их орда – а нас рать. Одним мистика, другим – сакральные знания, выбирайте сами.
Так ли уж оригинален Сергей Алексеев? Роман «Аз Бога Ведаю» написан своеобразно, но безусловно патриотично, смысл его берёт за душу и лечит раны сердечные – но те же струны заставляет звучать, например, и цикл «Древний» Сергея Тармашева. Бросаются в глаза и отличия – здесь всё своё, родное, и сразу мифологическое, без длинного вступления из постапокалипсиса и космических баталий. Без экшена, как даже в собственных «Сокровищах Валькирии», зато с мистикой, подобной «Песне Сван» Роберта Маккаммона. Всё бы ничего, но есть у Сергея Трофимовича некоторая претенциозность, которая не позволяет мне воспринимать все его книги явлением временной, модно-патриотичной развлекательной литературы, эксплуатирующей недавнее и современное унижение России после развала СССР. Эта претенциозность, по-моему, наиболее полно выражена в его эссе «Россия: мы и мир» и в разделе «Уроки русского» его официального сайта. Это настораживает, но и вызывает уважение к автору.
Театр Рэя Брэдбери (The Ray Bradbury Theater), 1985-1982.
Рэй Брэдбери известен прежде всего благодаря своим книгам «451 градус по Фаренгейту», «Марсианские хроники» и «Вино из одуванчиков». Бесспорно, это сложные, многоуровневые произведения, признанные современным литературоведением и возведённые им в ранг классической литературы, но они — всего лишь вершина айсберга. Все три вышли в период с 1950 по 1957 годы, тогда как только на писательскую активность писателя приходится 70 лет. Основополагающее место в его творчестве занимают отнюдь не эти программные вещи, а новеллы, на которые обычно никто не обращает внимания из-за их малого размера и огромного количества. Пожалуй, единственным исключением можно считать «И грянул гром» про охоту на динозавров и одну раздавленную бабочку, но кто вспомнит ещё хотя бы пять названий?
Сериал «Театр Рэя Брэдбери» включает в себя как отдельные рассказы, так и отрывки «Марсианского цикла» и «Вина из одуванчиков». Несмотря на участие самого Брэдбери в проекте, получился раздражающе пёстрый сборник сюжетов различной стилевой и жанровой направленности без структурного объединения их по тематике или по какому-либо иному принципу. Это, наряду со спецэффектами 1980-х, делает сериал внешне малопривлекательным для современного зрителя. Что действительно стоит оценить, так это отличные от привычных и старомодные даже для тех лет выбор актёров и саму их игру. Никто из них не блещет красотой, внешне они не выделятся из проходящих мимо людей ни яркой внешностью, ни мускулатурой, ни даже отсутствием живота, морщин или мешков под глазами. Но вглядитесь: у всех, включая детей, живые и подвижные лица, все мастерски владеют ныне утраченным многообразием мимики. Замечательно, что это не выглядит притворным, никто не переигрывает, эмоциям и чувствам персонажей веришь сразу и безоговорочно. Такая естественность встречается действительно редко.
Несмотря на то, что Рэй Брэдбери называл все свои произведения «фэнтези», сейчас они однозначно классифицируются как фантастические. Лишь очень небольшой процент его ранних произведений можно назвать мистическими, в сериале это «Ветер», «Озеро», «Мертвец», «Чёртово колесо», «Кукольник», «Маленький убийца» и несколько других. Что-то из них напоминает чистую романтику Эдгара По, что-то предвосхищает грубости раннего Стивена Кинга. Нет у Брэдбери и «твёрдой» научной фантастики, выражающейся в пропаганде науки и техники, стремящейся к научному предвидению их достижений и к сугубо рациональному объяснению описываемого фантастического явления. Повествование у него может осуществляться благодаря научному или псевдонаучному содержанию (часто в юмористическом или даже пародийном контексте), но всегда строится вокруг человека, личных, философских и социальных проблем его существования. Прогресс науки и техники будущего рассматривается Брэдбери как развитие потребительского общества, интересны ему лишь нравственные и психологические последствия такого однобокого развития цивилизации. Но это всего лишь скучная литературоведческая вивисекция, сам Рэй Брэдбери определил своё творчество следующим оригинальным образом: «Жюль Верн — мой отец. Г. Уэллс — мой многомудрый дядюшка. Эдгар Аллан По — мой кузен, у него перепончатые крылья, как у летучей мыши, он жил у нас на чердаке. Флэш Гордон и Бак Роджерс — мои друзья и братья… После этого уже совершенно очевидно, что Мэри Шелли, которая написала «Франкенштейна», — моя мать. С такой родословной я мог стать только фантастом, автором самых непостижимых, умопомрачительных сказок, а кем же еще?»
Условно в сериале «Театр Рэя Брэдбери» можно выделить, помимо мистики, ещё три основные группы: Марс, Земля будущего и современность. Марс — скучное место. Местные жители не идут или не могут пойти на контакт: морочат первопроходцам головы, прячутся от колонистов, не верят в существование Земли, садят контактёров в психушку или попросту вымерли века назад. Планета либо пуста, либо обманчива, но в любом из случаев она не для людей. Земля будущего страшна, человек на ней стал придатком бытовой техники или рабом машин планетарного масштаба. Живой жизни, межличностного общения, культуры и искусства, самой личности в этом мире почти не осталось. Современности принадлежат наиболее литературные сюжеты на вечные темы, например, метания писателя между творчеством и жизнью, слагаемые счастья, борьба со скукой и обыденностью. В любой из этих групп лучшие из героев Брэдбери сопротивляются довлеющей силе обстоятельств: слышат марсианскую музыку, уничтожают гаджеты, подкидывают поддельную мумию в провинциальный городишко или спасают похороненную заживо женщину. Не обязательно это борцы, чаще хранители, чудаки или жертвы. Сохранить воспоминания о вкусе апельсинов, выйти на ночную прогулку, из года в год делать замок из песка не менее важно, чем убить вампира, подружиться с разумной планетой или обманом привести человечество к светлому будущему. Настоящий человек, по убеждению Брэдбери, должен быть духовным, свободным и счастливым. Ни в коем случае нельзя уклоняться от испытаний, которые ставит перед тобой жизнь, нельзя подчиняться обстоятельствам и впадать в уныние. От этого умирает душа. Пассивные взрослые страшны, но воспитанные ими дети воистину чудовищны. Первые отказались и забыли, вторые генетически не способны понять то, чего были лишены. Чёрствые, бездуховные, искалеченные дети ещё не выросли, но уже становятся разрушителями: отдают родителей виртуальным львам, стоят по стойке «смирно», пока те тонут, помогают пришельцам поработить человечество или ещё младенцами мстят за муки рождения. Нельзя плыть по течению, нельзя соглашаться со всем, что подсовывает тебе судьба. Сделай андроидов вместо умерших членов семьи, убеги от единственной на Марсе женщины, если она толстая дура, построй себе домик по росту внутри стандартного дома, если ты родился карликом. Живи, будь счастлив и умри, когда придёт твоё время, но ни минутой раньше.
6 сезонов, 65 серий и более 26 часов. Грандиозная экранизация и собрание сочинений одного автора при участии самого Рэя Брэдбери в качестве одного из сценаристов, продюсера и консультанта процесса съёмок и выбора актёров. Для сборника такого размера вполне естественно, что не все сюжеты удовлетворяют вкусы каждого конкретного отдельно взятого зрителя. Можно проспать пару скучных серий, выключить на середине примитивную третью, прийти в восторг от гениальной четвёртой и смеяться в голос при просмотре пятой. При 20-25 минутах на новеллу потерянного времени в итоге набежит гораздо меньше, чем при просмотре полнометражных фильмов.
Этот фильм смешон или интересен? Нет, он груб, резок, пошл и преисполнен сарказма, как одесские анекдоты. Это нонсенс и производное непечатной низовой культуры. Режиссёр Тодд Солондз, американский еврей, не посрамил деда-эмигранта с юга Украины и дал жару. С помощью одной нелепой животины он за полтора часа и четыре истории подглядел и вывернул наружу вонючее исподнее Западной толерантной демократии. В самом естественном и неприкрытом виде зрителю демонстрируются такие категории, как Семья, Любовь, Образование и Искусство, но по-американски.
История первая, Семья. Роскошный дом, клетка в подвале и лужи дерьма повсюду.
Молодые счастливые родители лет за пятьдесят пять каждый и больной лейкемией ребёнок, ради которого и была взята собака. Жена рычит на мужа, тот трусит и отыгрывается на животном, животному буквально насрать на комплексы главы семейства. Семейные отношения имитируются ложью, показухой и штампами: патриархат, жизнь удалась, оскал улыбок, общий стол, воспитание, здоровый образ жизни, воскресная йога и мюсли. Больной мальчик и страдающая поносом такса нужны взрослым примерно одинаково, с той лишь разницей, что первого нельзя отвезти к ветеринару и усыпить.
История вторая, Любовь. Наркоман, стерилизованное семейство олигофренов и царевна-лягушка в венце безбрачия.
Хорошая девушка Винер созрела. Созрела настолько, что кинулась на шею первому встречному — бывшему однокласснику. Бил в школе гомосексуалистов головой об асфальт, при разговоре смотрит не в лицо, а на титьки — значит, нормальный самец. Повезло, надо брать! Собрала чемодан и переселилась к нему в ржавый микроавтобус. Вместе с таксой, которую лечила, отпаивала из бутылочки и укачивала, как больного ребёнка. Всё равно, что самец безработный наркоман, что его отец допился до смерти, а родной брат — даун. Зато его можно держать за руку и ехать по дороге без конца, пока бензин не кончится. Ну а ребёнка, в смысле таксу, можно и родне оставить. Насовсем. И не вспоминать никогда.
История третья, Образование. Взорвать этих придурков немедленно!
Киношкола, кузница кадров голливудской фабрики грёз. Новый оригинальный герой Марвел — гибрид Зелёного Фонаря с Зелёным Шершнем, но с липкими пальцами, к которым всё прилипает. Мне есть, что сказать миру! Я с самого детства гений, а сейчас мне уже 16! Зачем учиться, если я и так всё знаю! Для успеха фильма нужны знакомства, а не теория построения сюжета! Консервативный, старомодный и преступно не позитивный преподаватель, следующий хозяин таксы, не выдерживает и взрывается.
История четвёртая, Искусство. Приди же, хрущёвский бульдозер!
Богема. Бабка-художница, которая на деле лишь позировала голой и раздвигала ноги. Внучка-актриса, гордящаяся ролью шлюхи. Гениальный непризнанный скульптор, озабоченный и агрессивный мускулистый негр по имени Фантазия (уж не намёк ли на жанр "фэнтези"?) в розовой майке и женских приспущенных панталонах. Бабуля, я не видела тебя четыре года, я так соскучилась, дай денег. Вариативность жизни, как одна и та же несчастная собака, раз за разом раскатываемая колёсами автомобилей. Апофеоз современной творческой мысли — лающая падаль на художественной выставке.
Впусти меня (Låt den rätte komma in), Швеция, 2008.
«Если у человека нет склонности к кровопийству, вампиром ему не стать. Хоть досуха его выхлебай, в клочья искусай, слюны ядовитой ему в жилы напусти — не встанет он кровососом. Умрет, а не встанет... Пока найдешь правильного человечка, с нужной червоточинкой в душе! — пока вопьешься в сердце, вызнаешь: он, не он…» Собственно, одной этой цитаты из «Снулль вампира Реджинальда» Г. Л. Олди достаточно для освещения особенностей всей вампирской тематики фильма «Впусти меня». То, что два наших бравых старикана походя обсмеяли в юмористической повести, шведы Ю. А. Линдквист и Т. Альфредсон развили аж в роман и сценарий. Не скажу, что получилось плохо. Затянуто, натуралистично, местами пошло, но очень своевременно. Оригинально и — в пику слащавому гламуру — даже с претензией на реалистичность.
Фильм заостряет внимание на многочисленных неудобных моментах, застенчиво оставляемых за кадром идеализированного образа жизни клыкастых красавцев и красавиц, и бесстыдно срывает сентиментальную простынку с особенностей межвидовой и вневозрастной любви, причём прямо в её разгаре. Например, Клодия и Луи в фильме «Интервью с вампиром», изжив со временем отношения «доча-папа», всё так же держатся за руки, играют на фортепиано в четыре руки и обращают себе «маму», она же «няня». Как-то это наиграно, особенно после ссоры над трупом креолки с на диво развитыми вторичными половыми признаками. Вообще забавно проследить как кинематографические метаморфозы кровососущей нежити от лысой сутулой обезьяны с трупными ногтями и запахом изо рта до рантье модельной внешности и нестабильной сексуальной ориентации, так и превращение её заплесневелой полуберлоги-полумогилы в старинный особняк с кружевными занавесками и канделябрами. Культурные жернова романтизма и сентиментализма перемололи фольклорного монстра в сверхчеловека, а его животные стремления пожрать и спрятаться — в желание любви и понимания. Возвращаясь к нашим Дмитрию Громову и Олегу Ладыженскому, «упырь-рутину ушлые борзописцы раскрашивали, кто во что горазд. Фантазия хлестала кровушкой из жил. Талант бил колом в грудину. Творчество благоухало чесноком. Благородные вампиры, мудрые вампиры, обаятельные, любвеобильные, остроумные, преданные, отважные, добрые, с тягой к прекрасному — барышни ночами мечтали о дивных женишках, смачивая подушку слезами».
Увы, прорывом фильм «Впусти меня» не стал. Он оперирует стандартными клише городского фэнтези: пригород, съёмные квартиры, странный новосёл с диковатой дочкой, мальчик-ровесник по соседству. Внешне всё привычно, но вскоре начинаешь понимать, что высокими чувствами и даже простой детской дружбой тут и не пахнет. Действия героев стандартны для этого жанра, но их мотивация крайне отталкивающа. Можно поморщиться и перетерпеть бытовуху ночной охоты Хокана, ведь дочке кушать хочется. Бедный отец! Ах, какая любовь! Но вот расчётливая холодная истерика, которую Эли профессионально закатила своему кормильцу, уже настораживает. На такое способна прожжённая старая стерва, презирающая очередного и ещё недопиленного супруга, но никак не вечный ребёнок. Дальше — больше. Коротко, взглядами и оговорками в немногочисленных и потому особенно ценных диалогах, нам однозначно дают понять, что отношения Хокана и Эли совсем не платонические. Ладно, ладно, ведь она — бессмертное и вечно юное создание, а человек, увы, стареет. Любви все возрасты покорны!.. Постойте, но зачем тогда им Оскар? Возможно, предыдущий возлюбленный понимает, что время его вышло, и волевым усилием сначала уходит в тень, а после благородно жертвует собой, чтобы не мешать молодому? Стоп-стоп-стоп! Опять романтическая пошлятина затесалась! Что, Хокана нельзя было обратить, пока он не состарился? А-а-а, душа у него, жаль портить… Нет, всё равно что-то не сходится. В рай Хокан точно не попадёт после всех убийств, так в чём же дело? А дело-то, однако, в банальном выживании. Эли использовала, заездила и убила предыдущего, приручила следующего. Жестоко? Ну извините. Зато всё тут же встаёт на свои места. Эли нуждается в прикрытии перед законом, в защите днём, в добыче крови не вызывающим подозрений о сверхъестественном способом. Всё это может обеспечить ей только живой и послушный человек с паспортом. Модернизированный интеллектом инстинкт «пожрал-спрятался» фольклорного упыря, и ничего большего.
Оскар и Хокан — жертвы, не первые и не последние у чудовища в детском обличье. Нужны ли Эли друзья и любовники, мыслит ли она этими категориями вообще? По-моему, нет. Она расчётливо выбирает себе в спутники отщепенцев с гнильцой, моральных уродов, способных полностью отколоться от общества, целиком перейти под её контроль и быть при этом довольными своим положением. Взять Оскара — этот затюканный одноклассниками мальчишка, брошенный разведёнными родителями, не может ни постоять за себя, ни найти самовыражения хоть в чём-либо. Он труслив и агрессивен, и в своих фантазиях способен на убийство. Эли, застав Оскара во время ежевечерней «сценической постановки» с ножом, тут же застолбила его в качестве подходящего кандидата. Началась охота, спланированное совращение обиженного ребёнка взрослым и опытным махинатором: привлечь необычностью, удивить волшебными способностями, соблазнить богатством и телесной доступностью, подсказать быстрое решение проблем, позволить почувствовать себя героем, завести в безвыходное положение и неожиданно спасти. Привязать к себе полностью и безвозвратно. Взрослая женщина из того же фильма, но без психических отклонений, предпочла мучительную смерть случайно открывшимся ей фантастическим возможностям вампирского существования. Малолетний Оскар поддался добровольно, попался на лучших своих чувствах. Хокан в литературном источнике вообще не вызывает симпатий, он гомосексуальный педофил, оправдывающийся перед самим собой высшим образованием и способностью к высокой любви.
Олег Дивов в «Ночном смотрящем» также развенчивает моду на вампиров, используя натурализм и трэш как в бытовых описаниях, так и во взаимоотношениях персонажей. Но у него вампиризм сродни наркомании — страх, подсаживание, ломка и эйфория, изменение личности с последующей её деградацией и неизбежным угасанием. У Линдквиста и Альфредсона жертва лишь приобщается к тайне, становится соучастником, но не приобретает сверхвозможностей и кардинально не меняется. В «Вампирах» Джона Карпентера всё очень грубо, примитивно и агрессивно, но тоже по-другому. У него нечисть образует ковены наподобие религиозных сект или осиных гнёзд, в которых всегда есть хозяин-матка и множество потерявших свободу воли низших особей, подчинённых строгой иерархии и выполняющих функции охраны и обеспечения. В фильме «Впусти меня» Эли не нужна свита последователей, а её жертвы соединены с ней "любовью-ненавистью" по схеме семей хронических алкоголиков. Они вольны уйти в любой момент, но не уходят, и при этом остаются людьми. Эли подобна насекомому-мирмекофилу — частично паразит, частично симбионт человеческого общества. Она чужак, непознаваемое нечто, вневозрастное и бесполое оно, в результате лишь своих умелых, продуманных и спланированных действий и оказываемых мелких (но экзотических) услуг принимаемое некоторыми особями за своего. Лучший друг, возлюбленный или любовник одному — и хищник для всех остальных. В книге «Впусти меня» Эли — мальчик с полностью удалёнными половыми органами. В фильме эту особенность опустили, оставив лишь его словесное отрицание принадлежности к женскому полу и секундный эпизод со страшным шрамом внизу лобка. Опустили, но не отказались вовсе. Почему и для чего? Убрали откровенную педофилию из кадра, но подчеркнули искусственность и неестественность разыгрываемых отношений. Эли не чувствует, он лишь даёт каждому то, в чём тот нуждается: Хокану запретный секс, Оскару — пока — только нежные чувства и обнимашки.
О какой детской дружбе, о какой вечной любви тут допустимо фантазировать? Вампир может имитировать человека, но ничего человеческого в нём нет. Зло безобразно по своей сути, и только «червоточинка в душе» желает найти в нём если не скрытое добро, то хотя бы опасную красоту. Полное название шведского романа и фильма — «Впусти того, кого следует» — весьма красноречиво.
облако тэгов
