«Я боюсь будущего. Я не хочу жить в таком будущем. Оно нежизнеспособно». Дмитрий Глуховский будто твердит это снова и снова, но иносказательно и в многочисленных вариантах. Действительно, написанная им картина грядущего мира ужасает, как полотна Иеронима Босха. Чем дольше вглядываешься, тем больше замечаешь деталей, тем яснее видишь их значения и взаимосвязи, и тем страшнее и омерзительнее становится.
Мир без мечты, труда, цели и смысла
Вертикально организованные мегаполисы-«свечки», нехватка натуральной пищи и рециркуляция отходов, социальное расслоение вплоть до степени «смертный – бессмертный», диктатура и грызня политических партий и корпораций, неумелое вторжение в человеческую ДНК, «человек-винтик», «таблетки счастья», химическое подавление эмоций и инстинктов. Всё это уже было, и много раз. Но чтобы всё вместе и в таком освещении – не припомню. Человечество, застрявшее на количестве без перехода на иной уровень качества. Больше людей, больше благ и лет жизни для них – но какой ценой? Государство не просто позабыло о духовной составляющей своих граждан в погоне за всё усложняющимся обеспечением их базовых материальных потребностей или бросило все силы ради всепоглощающей Идеи или Великой Цели. Нет, оно сознательно и на законодательном уровне отказало в самом праве на существование мечте о выходе в космос, стремлению куда либо вообще, любви, семье и деторождению. Это временная, вынужденная и обусловленная необоримыми причинами мера? Нет, в романе упоминается ещё два не менее значимых государства, которые пошли по другому пути и по-своему преуспели. Был сделан сознательный выбор, он оказался ошибочным, но признавать это, исправлять и менять что-то никто не собирается. «Мы живём хорошо, у нас всё есть». Самодостаточный самодовольный коллапс. Форма, сохраняющая свою структуру не из-за устойчивости её компонентов, а только благодаря полному исчерпанию всех источников и запасов внутренней энергии.
Идея человеческого «муравейника» тоже не нова. Жёстко организованное общество с набором узкоспециализированных каст в большинстве своём стерильных особей. Похоже? И да, и нет. «Улейного» сознания нет. Нет чувства сопричастности чему-то большему. Главное же отличие в том, что нет развития. Здесь инертны и бесплодны все, от «рабочих» до «трутней», и рой отсюда не вылетит никогда. Это не единый живой организм, стремящийся к адаптации, самоулучшению, самовоспроизведению и освоению новых территорий, а, скорее, механизм. Механизм не из тех, что производят или делают хоть что-то помимо поддержания собственного состояния существования, а сложная настольная конструкция со множеством шарниров и противовесов. Движение есть, толку нет. Топтание на месте. Вечный двигатель, замкнутый на самом себе.
В этом обществе будущего забыли о смерти, старости и болезнях, но взамен оно оказалось поражено пандемией разнообразных и вроде бы взаимоисключающих фобий. Боязнь замкнутых и открытых пространств. Боязнь толпы и одиночества. Отторжение лиц даже с первыми признаками старения и детей. Ксенофобия и отвращение к себе подобным. Тотальный, довлеющий страх, ставший небом нового мира и привычным для всех состоянием. Как следствие – наркотики, антидепрессанты, алкоголь, сексуальная раскрепощённость. Горы таблеток, море алкоголя и многокилометровые траходромы с тёплой водичкой, со скруглёнными углами и водяными горками, чтобы слишком часто в них не застревали и не давили в толчее насмерть. Одна беда – ко всему вырабатывается устойчивость. Необходимая доза «успокаивающего» уже способна убить, а тереться с противоположным или даже со своим полом надоело до полной физической дисфункции и атрофии. Куда идти и что делать? Некуда бежать, буквально некуда. Пространство и само небо над головой вытеснены, их уже века как имитируют на мониторах. Заняться нечем: нет ни работы как таковой, ни развлечений, поскольку всё давно автоматизировано, надоело или устарело. Никто не видит результатов своего труда. Бездумное вечное общество, как биомасса мяса крупного рогатого скота в питательном растворе. Немногочисленная прослойка всё ещё осознающих своё существование особей ярится и рвёт на части себе подобных, как кормовая саранча в узких стеклянных колбах. Бессознательное довольство и слепой гнев – вот два полюса нового мира. Первый заменил счастье пассивным обывателям, второй дал иллюзию выхода деятельным и сильным людям. Право выбирать между ними тоже отсутствует, государство всё сделало за тебя и без твоего ведома, ещё в раннем детстве. Ничего не изменить. Ни-че-го. Государственный механизм настолько отлажен, что давит любой бунт в зародыше, ещё на уровне идей и эмоций.
Герой, любовник, психопат
Главному герою сложно даже думать о себе по имени. Зато у него есть личный порядковый номер и работа. У него есть жилая ячейка, куб со стороной в два метра. Кровать, шкаф, полка, стул и монитор во всю стену. Он ещё хорошо обеспечен. Жаль, что у него клаустрофобия. Ничего, уже терпимо. Он научился, едва переступив порог, запивать текилой снотворное и отключаться до следующего оперативного вызова. Он представитель силовых структур, он в Фаланге. Надевает маску Аполлона, как все, и делает то, что должно. Он с детства в неоплатном долгу у государства. Он рождён незарегистрированным, изъят у родителей и выращен в детдоме воспитателями в масках гневного Зевса. Общество потратило на него ресурсы, он отрабатывает, изымая детей и отдавая их представительницам парной своей службы в масках Афины. Вся его жизнь в службе. Уйдя с неё, он потеряет абсолютно всё и сразу. Он ненавидит себя, службу, государство, своих родителей, вопреки закону родивших его, людей, заставляющих его служить своим нежеланием сопротивляться скотскому инстинкту размножения. Спрессованный гнев, копящийся годами, как раздражение, лишь заставляет его лучше исполнять свои обязанности. Только развитая химическая промышленность не даёт ему окончательно сойти с ума.
Как водится, героя находит неожиданный покровитель из правящей верхушки – Олимпа – и даёт ему особое задание на грани политики и криминала. Это послужило катализатором для начала многих событий и, главное, пробуждения его личности. Прямо сказать, не самой приятной личности. Читателя проводят по кругам его ада: подробности воспитания, экзаменов, службы. Ни детства, ни дружбы, ни любви. С виду здоровый ампутант, не знающий даже, каково это – быть целым, но болезненно переживающий и ощущающий свои уродство и неполноценность. Он полностью слился бы с общей безликой массой, не будь у него нескольких мучительных и навязчивых воспоминаний: деревянное распятие с Христом и пара коротких фраз матери о религии. Непрекращающийся внутренний монолог о вере и ненависти, раскрученное до предела и уже перегретое динамо. Вот это действительно интересный и новый ход Дмитрия Глуховского: использование религии без морали, мистики, откровений, чудес и фанатизма. Его герой наделён чувством сродни инстинкту, чем-то подсознательным и привитым с детства. Чем-то, что можно выразить словами: «Я не знаю, как должно быть правильно, но то, что сейчас, неправильно». Это даже совестью назвать в полной мере нельзя, но на том он и стоит, тем только и интересен.
Очень жёсткое, намеренно жестокое и эпатажно бесстыдное повествование. Дмитрий Глуховский не использует иносказания, не замолкает при описании многочисленных отвратительных моментов из прошлого и настоящего своего героя. Он будто упивается чернухой. Если за ним в детдоме гонится, чтобы изнасиловать его, старший воспитанник, это чувствуешь. Если он пошёл к проститутке, то уж будьте уверены, что полка будет навешена на все три дырочки. Бьют беременную женщину в живот – это видишь. Герой получает по морде – читатель, имеющий этот опыт, узнаёт свои ощущения. «Любовный» треугольник – их тут висит целых два на одном герое – изображён в том же стиле. Никакой возвышающей любви и никаких нежных чувств. Вместо диалога влюблённых – один его безумный монолог. Мысли, чувства и желания женщин не важны настолько, что отсутствуют в фокусе книги. Им приходится раздеваться, как-то по-особенному отдаваться, изменять, отбиваться, скандалить и орать только для того, чтобы их заметили. В чём ценность и особость женщины, если деторождение под запретом, а заниматься сексом можно с кем угодно? «Заткнись и двигай телом!» Намотать волосы на кулак и по лицу отхлестать, чтобы в крик, чтобы в слёзы, чтобы тушь потекла. Женщина – жертва? Нет, обоюдный эгоизм и взаимное непонимание во всём. У обоих полов только телесное, только низменное. Грубо и изощрённо удовлетворяемая похоть, больше похожая на издевательства. Хирурги будущего всё зашьют. Что это, демонстрация бездумной трансляции порно, теперь уже из мозга в реальность? Может быть. Зависть, ревность, обида, гнев. Желание либо полностью обладать, либо растоптать, унизить и уничтожить. «Я тебя люблю – я тебя убью – я себя убью». Деградация налицо. Вопрос в том, только ли общество будущего деградировало?
***
Я действительно удивлён, встретив антиутопию столь высокого уровня, и рад, что её написал именно российский автор. Рано, рано ещё заколачивать гвозди в крышку гроба современной отечественной литературы. Форма не та? Ну да, согласен, отнюдь не классическим слогом писано. Так ведь и мы с вами уже давно не дамы и господа. Порой, чтобы прийти в себя, просто необходимо получить хорошую полновесную затрещину. Некоторым помогает. Что такое страх будущего? Это боязнь неизвестности, любых перемен, и прежде всего – смерти. Дмитрий Глуховский в этом романе возвёл страх будущего в принцип, сделал его законом существования. Но убежать от будущего невозможно, как нельзя остановить само время. Стремление контролировать абсолютно всё, и даже смерть, лишило общество развития, привело его к ступору, следом погрузило в кому, которая, в свою очередь, грозит перейти в смерть. Парадокс: смерть от желания её избежать. «Хотели как лучше, а получилось как всегда». Смешно, вот только почему-то никто уже не смеётся.
Ну что же, вот и вышел ещё один «шедевр» отечественного кинематографа, дождались на свою голову. Дмитрий Грачёв, до того штамповавший каждые год-два пошленькие мелодраматические комедии о москвичах и их невероятных приключениях в России («Невеста любой ценой», «Свадьба по обмену» и «С новым годом, мамы!»), решил приложить свои «ясну голову» и «силушку богатырскую» к повести «Вычислитель» фантаста Александра Громова («Феодал», «Мир матриархата», «Мягкая посадка»). Лучше бы он этого не делал… Поругание великолепной фантастики тут же было отомщено полным кассовым провалом фильма. И поделом.
Произведение Александра Громова почти линейно, зрелищно и динамично, оно словно было создано для экранизации. Для тех, кто не читал оригинального «Вычислителя», поясню. В нём описывается выживание отдельного незаурядного человека в очень разнородной по происхождению и способностям, случайно собранной и небольшой по размеру группе при полном отсутствии регуляции и охранения со стороны закона, без моральных норм и вне привычных природных условий существования. Необходимо дойти из точки А в точку Б и выжить. Просто выжить там, где все погибают. Другая планета, её флора и фауна интересны, но они лишь добавляют условия в шахматную партию, разыгранную главным героем. Эрвин умён и бессердечен, люди для него только средство достижения цели. Любая ситуация видится ему хитро заданным уравнением со многими неизвестными. Гению легко просчитать наперёд поведение, возможности и степень полезности девяти личностей и действовать сообразно полученным результатам, но совершенно невозможно предвидеть такую случайную мелочь, как распустившийся на верёвке узел. Книжный Эрвин дошёл до Счастливых Островов. Он питался условно съедобными существами и отобранной у каннибалов человечиной, скармливал местным монстрам и дикарям других там, где должен был погибнуть сам, подчинял людей и унижался сообразно ситуации, ликвидировал альфа-самца чужими руками. Этот живой вычислительный автомат не совершил ни одного бесполезного поступка, не поддался стереотипам лишней здесь морали и не страдал муками совести. Он совершил невозможное, но остался в полном одиночестве. Женщина, которую он точно выверенными действиями влюбил в себя для комфортного житья-бытья в райском оазисе, утонула, и это неожиданно обесценило победу. Ничтожная для математики погрешность в жизни изменила всё, и Великий Счетовод сошёл с ума. Как видите, простенько и вкусно, с фирменным громовским юмором. А теперь давайте сравним этот сюжет с трепыханиями кадавра на экране.
Место действия номинально сохранено, но Дмитрий Грачёв почему-то решил, что мир-болото лучше всего снимать в песчано-галечной приливной зоне Исландии. Во всей России этому творческому человеку не нашлось ни единой болотины по вкусу! Видимо, сказался многолетний опыт работы на телеканалах «НТВ», «Культура» и «ТВ-6» — богема, что с неё взять… Более разумных вариантов объяснения выбора местности для изображения болота у меня нет. Так и гуляют персонажи с палками наперевес весь фильм по каменистому пляжу, делают вид, что это бездонная трясина, и жгут костры. Спасибо, хоть песен под гитару не поют и картошечку в золе не запекают. Анна Чиповская даже ополоснуться успела под струями неизвестно как оказавшегося здесь водопада (как будто мы её голой нигде не видели).
Следующим режущим глаз «улучшением» стало обращение к жанру антиутопии. Всё это чрезвычайно многозначительно, «заставляет задуматься» и соответствует поучительным традициям русской культуры, но, позвольте, где же она, эта самая антиутопия? Её нет, она лишь заявлена. Александр Громов зубоскалит над метаморфозами понятия «смертная казнь» в так называемом гуманном обществе, и только. Грачёв отказался от многого из этих размышлений, практически утратив при вольной передаче их смысл, но не смог родить ничего умного. Получилось два очень разных по уровню и почти не связанных друг с другом пласта рассуждений: громовский кастрированный и невнятный грачёвский. Оба удалось прилепить к фабуле только в форме закадрового вкрадчивого голоса а-ля шансон, которому очень и очень далеко до голоса автора в экранизации «Войны и мира» от Сергея Бондарчука. Вся режиссёрская фантазия иссякла на нескольких репликах злодея-такого-злодея из голографического ящика и «самолёте» в бункере, из-за которых пришлось вводить в сюжет лишние действующие лица и совершенно ненужные движения для всех остальных персонажей.
Наконец, наивное и неправдоподобное решение абсолютно всех конфликтов бесповоротно испортило всё, что только смогли вытянуть актёры, Евгений Миронов в особенности. Апофеоз небывалого: здоровенный урка, об лоб которого поросят убивать можно, тащит на закорках отказавшегося идти интеллигента. Как мило, просто Серый Волк с Иваном Царевичем! Советская «Сказка странствий» при всей своей доброте и душевности была куда как жёстче и правдоподобней, про мультипликационный фильм «Маугли» Романа Давыдова вообще лучше не вспоминать.
Простите, но анализировать здесь нечего: интересная повесть и неинтересный фильм существуют отдельно. У Александра Громова взяты лишь несколько имён собственных, всё остальное возникло в головах режиссёрского коллектива. «Вычислитель» мог бы стать зрелищным фантастическим боевиком с немалой долей приключений и драмы, ничем не хуже «Враг мой» Вольфганга Петерсена, но превратился из-за отвратительной режиссуры и неуважения к литературному источнику в несвязное и абсурдное нечто. Я считаю эту неудачу невосполнимой потерей российского кинематографа и оскорбительным плевком в лицо всей русскоязычной фантастики.
Когда экранизация удаётся, она обретает самостоятельность. Именно это и случилось с фильмом «Он — дракон».
Не стоящими внимания становятся расхождения с книгой «Ритуал» Марины и Сергея Дяченко, узкая половозрастная направленность и смещение гендерных акцентов. Такой фильм просто смотришь и получаешь удовольствие.
Завораживающе красиво. Останови кадр в любой момент, и получишь произведение живописи со сложной и законченной композицией. И так — от начала и до конца.
Вглядитесь в эти мазки, почувствуйте их. Каждый ложился вдумчиво и размеренно, художник никуда не спешил.
Услышьте симфонию живописи, уловите общее настроение картины.
***
Причудливое изображение дракона на снегу.
Исконный свадебный ритуал, неуловимо знакомые дома, одежда и утварь.
Малая лодочка с девой на глади спокойного озера, с грозою и бурей налетевший змей-похититель.
Заснеженные поля и леса, широкое небо и бескрайнее море, острые скалы, глубокие тёмные пещеры.
Тёплый огонь костра и яростное пламя дракона.
Яркие краски и тьма, их сочетания и контрасты.
Страшная история и кукольный театр света и теней на холсте.
Сокрытый туманами райский остров.
Шатёр для двоих.
Летать вместе с ветром.
Увидеть ветер.
Музыка.
Стихи.
Песни.
Игры, танцы и полуобнажённые юноша и девушка, невинные и естественные, тянущиеся друг к другу.
Сказка, чистой воды глоток.
Волшебная история любви.
Романтика.
Супружество, выросшее из детской дружбы и юношеской влюблённости.
Рождение ребёнка.
Семья.
***
Любить не страшно — страшно не любить.
Мысли.
Цитаты супругов Дяченко приводятся по тексту «Он – дракон»: Интервью с Мариной и Сергеем Дяченко» от 18.11.15 года. Мой дальнейший текст содержит спойлеры.
***
Сергей Дяченко: «Роман «Ритуал» для нас любимый, и мы очень многого ждали от фильма … Скажу лишь одно: у нас были замечания, предложения по черновой сборке, но главная доминанта — это огромная благодарность … всем тем, кто работал над картиной. Они смогли перенести на экран душу нашего романа».
Марина Дяченко: « «Ритуал» здорово изменился на пути от книги к экрану. Для нас это происходило поэтапно, шаг за шагом. С нашей точки зрения, сейчас история рассказана по-другому, но это всё та же история о любви, которая невозможна».
скрытый текст (кликните по нему, чтобы увидеть)
По мнению авторов, экранизация удалась. Как их давний читатель, я очень рад этому, поскольку мне фильм также очень понравился. Любое вторичное произведение рассматривается прежде всего в сравнении с первоисточником, с оригиналом. Замечательно, что здесь оно получило не только предварительное благословение, но и последующую столь высокую оценку супругов Дяченко. Это действительно редкое явление в кинематографе.
скрытый текст (кликните по нему, чтобы увидеть)
К сожалению, «Он – дракон» не смог избежать менее очевидного и более пошлого сравнения. Я говорю про серию фильмов «Сумерки». Ну что же, от этого тоже никуда не деться. Считаю сходство двух этих фильмов чисто внешним, поскольку внутренне они различаются кардинально. Чем именно? Укажу лишь самое, по моему мнению, значимое. Вампир – олицетворение модной концепции «доброго зла», он убивал, убивает и нуждается в убийстве людей, даже если впоследствии решил себя сдерживать. Арман рождён из пепла сожженной отцом-драконом девушки, но сам он не убийца и людьми не питается. Эдварда никак нельзя назвать юным, он личностно развитее и несопоставимо опытнее Беллы. Отношения Армана и Мирославы равны, они оба дети, взрослеющие вместе и благодаря друг другу. Мирослава не мечется между экзотичным красавцем драконом и героическим брутальным витязем, не встречается по-современному то с тем, то с другим, не пробует ухажёров «на вкус» и не взвешивает их достоинства и недостатки для того, чтобы сделать окончательный выбор. Наконец, у Мирославы отсутствует современный страх перед беременностью, она рожает ребёнка, и это для неё естественное продолжение и следствие любви. Моё мнение – «Он – дракон» никак нельзя назвать русскими «Сумерками».
***
Сергей Дяченко: «Когда мы обсуждали подходы к сценарию, то, кроме славянского мира, произошло очень важное изменение».
Марина Дяченко: «В фильме есть эпизоды, которые меня просто заворожили. Зацепили подлинной эмоциональной привязкой к настоящему мифу, а миф — это жуткая штука. Память о нем сидит в подсознании у каждого из нас, и, если вылезет из-под будней только краешек этого древнего и жуткого, сразу побегут мурашки по коже».
скрытый текст (кликните по нему, чтобы увидеть)
Вот для чего в фильме появился посыл к славянским народным сказкам. Именно посыл, который не делает, да и не может сделать из современного фильма эту сказку, даже в лубочном её варианте. В романе «Ритуал» использовалась средневековая европейская литературная легенда (принцесса-дракон-рыцарь, похищение-квест-освобождение), здесь на неё наложилось мифологическое жертвоприношение в культурном поле страны и народов, в которой и для которых были написана книга и снят фильм («невеста» Ящера, человеческое жертвоприношение). Мурашки по коже побежали не у одной Марины Дяченко! Сценаристы – молодцы, всколыхнули генетическую память. Более того, я не вижу в фильме ставшего привычным до обыкновенности надругательства над русскими (славянскими) культурой и сказками. Над сказкой здесь не глумятся смеха ради, не подменяют в ней ни моральную составляющую, ни поучительную. Мирослава – лишь младшая дочь, а Игорь – далеко не единственный потомок героя. Старшая, Ярослава, уже отказала Игорю. Почему, впоследствии становится ясно всем: Игорь не достоин славы своего рода, он его позорит, и сам брак для него лишь средство стать князем. Отказала старшая княжна – тут же посватался к младшей. Кормчий тоже происходит из рода драконоборца. Он двоюродный старший брат Игоря, «дядька», зрелый мужик, богатырь, и на исусика-Игоря или на маугли-Армана не похож ни внешне, ни внутренне. Он цельный, добрый, сильный, честный, совестливый, ответственный и немногословный. Он до последнего пытается направить на путь истинный младшего родственничка, а после своей рукой карает его при честном народе. Они с Ярославой любят друг друга, и лишь давнее обещание заботиться об Игоре отнимает у него возможность самому посвататься к любимой. Именно Кормчий-богатырь и Ярослава-царевна традиционные сказочные персонажи, именно они женятся и наследуют трон. Это показано не смотря на то, что история в фильме и книге совсем про другое – про любовь, которая невозможна. Никакого искажения исконных образов Добра и Зла, никакой подмены не произошло. Сказка осталась нетронутой, она в стороне и на своём месте, развивается параллельно фантастической любовной истории Мирославы и Армана. Традиции отдана дань уважения путём введения вторичной ветви сюжета. Это дорогого стоит при лимитированном времени кинематографического произведения.
***
Сергей Дяченко: «… Произошло очень важное изменение с образами героев. В романе это тоже была история первой любви, но более зрелых людей, истосковавшихся в своем одиночестве. В фильме это самые первые пробуждения чувств у очень юных людей. Это то, через что проходит каждый из нас».
Марина Дяченко: «Кастинг нас устраивает чуть более, чем полностью. Матвей Лыков — совершенно точно не человек. Он инопланетянин или заколдованный зверь, которого не хочется расколдовывать, он хорош и так. … Мария Поезжаева … очень искренняя и обаятельная. … Княжна Мирослава, казалось бы, просто девушка, хоть и княжна, просто ребенок, хоть и замуж выходит. Любая может поставить себя на ее место. И пережить вместе с ней все приключения в логове дракона».
скрытый текст (кликните по нему, чтобы увидеть)
Крупные цитаты, но считаю их необходимыми.
скрытый текст (кликните по нему, чтобы увидеть)
Мирослава действительно просто девчонка из средней школьной параллели и никак не тянет на русскую сказочную красавицу. Она девушка-ребёнок, непосредственный и действительно живой представитель современной культуры. Маша и Медведь, в данном случае Дракон. Помимо озвученного авторами изменения возраста героев, в фильме также оказались смещены гендерные акценты. Супруги Дяченко славятся тем, что в своих книгах равноценно и правдоподобно показывают персонажей обоих полов, но в фильме этого нет. Здесь показано женское становление личности и женский вариант инициации, взросление девочка-девушка-женщина (жена и мать). В заслугах фильма и то, что, в отличие от многих и многих голливудских и российских фемина-фильмов, мужчины в нём не осмеяны и не сведены до уровня бесполезных несамостоятельных ничтожеств. Мужчины – причём настоящие – есть, но они и их действия преимущественно остались на втором и третьем планах, поскольку не важны для сюжета. Я лично не вижу ничего страшного или оскорбительного в этом. Есть фильмы «для мальчиков», так почему нельзя быть фильмам «для девочек»?
скрытый текст (кликните по нему, чтобы увидеть)
Арман тоже не вписывается в традиционный образ чудовища из «Аленького цветочка», «Финиста – ясного сокола» или «Седого медведя», и проблемы у него совсем другие. Он куда ближе к образу оборотня из современных литературы и кинематографа, чем к любому из сказочных персонажей. Узнаёте страдальца из любого произведения жанра «ужас»? Первый раз случайно перевоплотился, наломал дров и испугался содеянного, теперь сидит в полнолуние в подвале на цепи и отчаянно мечтает стать человеком. Оборотничество воспринимается им как проклятие, а не развлечение «побегать-полаять».
скрытый текст (кликните по нему, чтобы увидеть)
Фильм полон крупных планов поджарого торса Армана и Мирославы в свободно висящей ночнушке, но в этом я не усматриваю ничего вызывающего. Позирование и танцы – не более чем режиссёрский ход для привлечения юных зрительниц. Типаж для любования выбран удачно. Это экзотичный и романтический чужак с лицом в два раза уже, чем у большинства девочек, процентом жира не более 8 и мускулами, как верёвки. Непривычная даже для нашей средней полосы (молчу про Сибирь) мужская внешность! Она объясняется тем, что Матвей работает моделью во Франции. Отец его, кстати говоря, играл Казанову в российском криминальном сериале и также пользовался большим успехом у дам. Никакого намеренного соблазнения со стороны дракона я не вижу – он так живёт и так ходит на своём чудо-острове, а Мирослава с собой чемодан нарядов прихватить элементарно не успела, извините. Сухой мужской торс, жилистые руки и ноги, мирославины худенькая котёночья спинка, жалобно торчащие коленки, хрупкие локотки и ключицы могут показаться кому-то навязчиво сексуальными? Вы серьёзно? Эрос присутствует, конечно, но это лишь идиллическое и, подчёркиваю, платоническое изображение первой любви. Всем сомневающимся предлагаю вспомнить фильм «Голубая лагуна» 1980 года. В «Он – дракон» как раз таки отсутствует навязчивое софт-порно шоу современного ТВ и MTV. Если объяснить на пальцах и на них же посчитать, то не демонстрируются через одежду и без неё половые органы, грудь и ягодицы, не используются приглашающие к соитию позы, нет имитирующих половой акт движений «танца», нет намёков на оральный секс и садо-мазо унижение, нет даже секундных кадров-непристойностей диснеевских мультфильмов. Вместо ставшей уже привычной пошлости – счастливая первая любовь, рождение ребёнка и создание семьи при сохранённой связи с родителями.
***
Сергей Дяченко: «Меня лично особенно потряс финал картины. Такого катарсиса я не испытывал уже давно».
скрытый текст (кликните по нему, чтобы увидеть)
Я тоже в восхищении от финала, но катарсис смог испытать не один, а целых три раза подряд.
скрытый текст (кликните по нему, чтобы увидеть)
Фильм я вижу как в основном удачную попытку соединения мифологической волшебной сказки и литературы, традиции и современности. Мирослава, Арман и Игорь персонажи литературные и современные, а Кормчий и Ярослава – сказочные и традиционные. Соединены они, как водится, любовными отношениями. Сюжет ведут два совмещённых на Игоре любовных треугольника: основной (Игорь-Мирослава-Арман) и второстепенный (Игорь-Ярослава-Кормчий). Ярослава предпочла Кормчего – восторжествовало Добро, Мирослава предпочла Армана – восторжествовала Любовь. Зло было наказано и в традиционной, и в современной системе координат. Катарсис.
скрытый текст (кликните по нему, чтобы увидеть)
Интересна борьба драконьей и человеческой сути в личности Армана. Он ведь не просто дракон, он дракон-оборотень. Оборотничество как соединение звериного и человеческого, инфернального и божественного. Внутренний раскол, конфликт и борьба этих двух начал прекрасно показаны в фильме. В романе «Ритуал» было ещё одно чудовище-оборотень, обитатель морской бездны. Оно, в отличие от Армана, природным противником которого и являлось, раздвоением личности не страдало. В фильме второго монстра нет (если не считать таковым Игоря), но зато появилось прямо-таки христианское схимничество Армана, который годами затворяет зверя в себе и в горе, чтобы тот не вырвался на свободу и не причинил никому зла. Мирослава, полюбив не чудовище, а мальчишку, спасла пробудившуюся, ранимую и одинокую человеческую душу существа, изначально лишь наполовину являющегося человеком. Полного снятия чар, как в «Аленьком цветочке», не произошло, но оно и не требуется в данной системе координат. Арман сохранил способность перевоплощаться в дракона, но уже подконтрольно, и теперь он человек с волшебными способностями. Это доказывается рождением девочки естественным путём вместо обычного «клонирования сожжением» мальчиков. Катарсис.
скрытый текст (кликните по нему, чтобы увидеть)
Очень важен также сюжетообразующий конфликт-противопоставление истинного и кажущегося злодеев: Игоря и Армана внешне, Ритуального и Человеческого в душах Армана и Мирославы внутренне. Первый до последнего выглядит героем, Арман и Мирослава по наследству и незаслуженно получают все возможные тумаки, хулы и шишки. Образ Игоря достаточно прост и одновременно сложен, он отыгрывает роль свадебного генерала или, скорее, чучела Масленицы на чужом празднике жизни. Всё в фильме сделали за него Кормчий и Арман, без них он не нужен. Игорь выступает олицетворением пустого Ритуала, изжившего себя за давностью лет по причине изменившихся условий. Это робот, запрограммированный двумя основными директивами: дракон должен быть убит, принцесса должна выйти замуж за героя. Живые души Армана, Мирославы, а также Кормчего и Ярославы спасены, мёртвый Ритуал повержен. Катарсис.
Фильм эпатажный, непонятный и непонятый. После просмотра поджатые куриной попкой губы, плевки и восклицания. Инцест! Безумие! Аморальность! Разрушение института семьи и брака! Недолюбленные мамой дети бесятся! Гнилая Европа! Зараза западной толерастии! Порно ввело моду на инцест! Всё так. Всё правильно. Но для чего понадобилась настолько явная провокация режиссёру Анне Севитски? Чтобы привлечь внимание. К чему? Это очень интересный вопрос.
ЛГБТ и заразная «толерантность» отпадают сразу. Ну нет их тут. Совсем нет. Никак нет! Многократно показано и доказано крупными планами, с камерой на подрагивающую пудингом на блюдце грудь героини. Аппетитный такой пудинг, с вишенкой… Аморальное поведение и всё перечисленное выше есть. Мать-кукушка, разведёнка и многомужка. Допившийся до гроба отец-алкоголик. Абсолютное, прямо таки зияющее отсутствие всяческих родственных связей. Секс до брака, вне брака и без всякой надежды на брак в будущем. Хорошо, пожалели чужие люди сиротинушку, приютили, приняли в семью и даже дружить с ней стали. Вот она и отрабатывает, не отказывает новоприобретённому «брату». Он музыкант талантливый, ему между гастролями расслабляться надо в домашних условиях. Очень удобно – мамкины харчи и подруга сестры, никуда бегать не надо. Почему такое положение вещей, все эти больные на голову и ущербные «ячейки общества», сделки с совестью и моральные допущения, эта проституция дружеских и семейных отношений не вызывают такого же неприятия и омерзения в социуме, как внезапно вспыхнувшая страсть взрослых и дееспособных мужчины и женщины? Потому что не инцест. Не инцест. Остальное тоже, конечно, неприятно и неправильно, но приличные люди предпочитают этого не замечать и не говорить об этом. Сор из избы не выносят, а заметают под коврик! Вот инцест возмутителен, он оскорбляет общественность и разрушает традиции семьи и брака.
Да, поскольку у Шарлотты и Хенрика есть общая биологическая мать, их связь бесспорно кровосмесительна и незаконна. В фильме именно она возмущает зрителя. Но для чего всё же это понадобилось? В фокусе внимания, лишь усиленном инстинктивным возмущением против инцеста, находится, по сути, всего пара любовников. Совершеннолетние и полностью самостоятельные женщина и мужчина, фактически впервые увидевшие друг друга, никогда не бывшие рядом и не ощущающие себя родственниками. Нас буквально принуждают подглядывать за ними. Для чего это надо режиссёру? Нам показывают не романтику и даже не камасутру немецкого или голливудского производства, а бытовые рваные фразы, которые и диалогом-то не назвать, и неприукрашенный естественный секс на две минуты. Нас, зрителей, ставят в положение сторонних наблюдателей внешних проявлений того, чего мы не понимаем. Того, что нам не дано. Подглядывайте, если не в силах оторвать бесстыдных глаз от сплетения обнажённых тел. Сплетничайте и осуждайте, если заняться больше нечем. Этим двоим наплевать.
Хенрик с Шарлоттой понимают друг друга без слов. «На счёт «три» ударь головой по столу», – и тест на полное, безграничное доверие пройден. «Я ушёл от жены», – и не надо ничего больше. Или всё-таки надо? Краденое ожерелье, ставшее подарком и залогом тайной любви, как символ украденного, вырванного зубами у судьбы счастья. Ожерелье вернуть, счастье потерять. Любовь как гром, любовь как удар лбом о стол. Откуда она взялась, почему они сделали это? Гм, а откуда берётся и почему возникает любовь вообще?
Так ли уж плохи и испорчены Шарлотта и Хенрик? Ей по работе доверяют целую группу детей, и дети от неё без ума. Он – примерный муж и любящий отец. Странно, не правда ли? Традиционно считается, что дети из неполных семей генетически не способны на это. Оба всеми силами пытаются не допустить рокового сближения, но судьба сильнее их.
Что ты бродишь неприкаянный,
Что глядишь ты не дыша?
Верно, понял: крепко спаяна
На двоих одна душа.
Будешь, будешь мной утешенным,
Как не снилось никому,
А обидишь словом бешеным –
Станет больно самому.
Анна Ахматова.
Общество право, оно право всегда. Великовозрастные дети! Играют в любовь! Отшлёпать и развести, каждого в свой угол! Женя должен вернуться в Ленинград, к Гале! Распутница пусть сменит свой хохолок-гульку на нормальную причёску и поступит в университет! Глядишь, и замуж возьмут! Мы им всё простим! Всё правильно. Всё так. Главное, постараться забыть и не вспоминать больше никогда взгляды Шарлотты, её объяснения в любви одними только глазами.
«… Думайте сами, решайте сами – иметь или не иметь. Иметь или не иметь».
Ходячие мертвецы (The Walking Dead), США, 2010 — ...
Введение.
«Постапокалиптика», «зомби-апокалипсис», «хоррор» и «драма». Таковы заявленные жанровые составляющие сериала «Ходячие мертвецы». Что же, это похоже на правду, но только если подходить формально. Действие на самом деле происходит в пережившем глобальную катастрофу мире, в котором полно банд отморозков и человекоядных зомби, а выжившие в этом мире люди после всего случившегося напуганы и озлоблены, страдают и переживают. Но я не вижу в киноэпопее ни катастрофы, ни драматического или просто напряжённого сюжета, ни выматывающей душу неопределённости саспенса, ни ожидания чего-то ужасного, ни даже самого этого «ужасного». Кроме того, сериалу как будто не хватает чего-то очень важного, основополагающего, стержневого. Повествование без этого элемента выглядит нудным, бессмысленным и фрагментарным, оно буквально разваливается на множество повторяемых частей. Отдельные яркие сцены редки и не в силах исправить картину в целом, они повисают в общем убожестве, как мухи в пыльной паутине. Попробую пояснить свою точку зрения.
Пертурбация жанров.
Сериал не сумел передать ощущение ситуации постапокалипсиса ни зрителям, ни персонажам. Это огромный минус. Адаптация постапокалиптики, сделанная для удобства её употребления среднестатистическим современным обывателем, оказалась не способной показать высокий ужас одиночества и запустения осознающей себя и весь масштаб катастрофы личности на руинах некогда великой цивилизации. Чтобы прочувствовать разницу, вспомните эпизод из «Планеты обезьян» 1968 года, в котором Тейлор обнаружил на морском берегу занесённую песком Статую Свободы и понял, что он на Земле. В «Ходячих мертвецах» этого нет, вместо общей трагедии и череды личных мы видим банальное снятие внешних запретов и примитивную вседозволенность потерявшего хозяина опустившегося до скотского состояния раба. Никаких тебе обязанностей, никакой ответственности, никаких последствий. Иди куда хочешь и бери всё, до чего дотянешься. Успей первым! Деньги из кассы, ювелирные украшения, дорогие автомобили, брендовая одежда, изысканные деликатесы, коллекционные сигары и алкоголь — нынче всё только твоё, как чипсы и кошачий корм. Словно погром в американском супермаркете во время затянувшегося отключения электричества. Круши и оскверняй кабинеты директоров и начальников, эти храмы грозных богов современности, и оставайся совершенно безнаказанным. Шикарные особняки новой знати внезапно стали доступны всем – спеши поваляться на их роскошных ложах, попрыгать на них прямо в грязной обуви, выпустить пух из подушек! Постапокалипсис — трагедия? Да вы что, это же просто праздник какой-то! Бобик в гостях у Барбоса.
Что-то не так и с жанром «хоррор». С первых же кадров мы попадаем под плотную ковровую психологическую бомбардировку чувства прекрасного и чувства меры, но страшно от этого не становится. Перед нами гей-парадом проводят тех, кого мы привыкли видеть и представлять в совершенно ином, безобидном и благообразном виде. Буквально отдающие отпрыскам всю себя «кормящие» матери и хищные стайки детей, скачущие велоцирапторами из Парка юрского периода. Неуклюже подбирающиеся старики с волочащимися следом кишками и приборами искусственного жизнеобеспечения, запутавшиеся в них, как коты в мишуре и гирляндах от новогодней ёлки. Одичавшие, но почему-то почти не изменившиеся внешне люмпены всех мастей и национальностей. Испорченные бизнесвумен в строгих, лишь чуть испачканных деловых костюмах, и испортившиеся домохозяйки в милых пижамах и тапочках с ушами. Красотки со всё так же возбуждающе колыхающимися грудями под кровавым оскалом не пойми как и чем рваного рта. Подпрыгивающие упавшими заводными игрушками и растерявшие всю свою маломобильность калеки. Изломанные едва совершеннолетние девушки в коротких юбчонках на удивительно свежих и по-прежнему соблазнительных розовых бёдрах. Поразительно целые светлокудрые херувимчики в коротких штанишках или цветастых платьицах, непременно с кусками плоти родителей в зубах и куклами в ручонках. Шевелящиеся фрагменты тел, похожие на отвратительных полураздавленных насекомых, и десятки метров ливерной колбасы и сарделек в томатном соусе… Из нас стараются выжать то ли слёзы, то ли смех, то ли рвоту. Похоже, создатели сериала сами так до конца и не определились, что именно им нужно. Бурая пена закипевшего бульона из несвежего мяса пополам с весёленькими пластмассовыми утятами прёт из-под крышки кастрюли на раскалённую плиту и невыносимо воняет. Мерзости и смерти так много, так чересчур, что сама претензия на ужасы вызывает смех. Огрехов гримёров и костюмеров в массовке столько, что они кажутся оставленными специально. Это не ужасы, а ярмарка увечной плоти, карнавал ряженых и уродов под бодрую музычку. Кого тут бояться? Это не монстры и не ожившие разлагающиеся трупы, а толпа развесёлых пьяных бомжей и неумелых самовлюблённых клоунов в мясной лавке. Такие зомби не отвратительнее пыльного стада голубей на городской площади и, при минимальном навыке, не опаснее отары овец на выгоне или потока автомобилей на проезжей части. Все эти ходячие, лежачие, стоячие, ползущие и вяло дрыгающиеся «мертвецы» настолько предсказуемы, что органично вписались в окружающее и стали не более чем частью пейзажа. Они так скучны и обыденны в своей массовости и повторяемости, что не пугают ни персонажей, ни зрителей. Конкретно я был больше впечатлён во время чтения романа «День триффидов» Джона Уиндема.
Драма? Стресс и растерянность героев, вызванные больше непониманием причин случившегося, чем безумцами, смертями и непостижимыми возвращениями вокруг, проходят сами собой за пару серий. Расправляются плечи, грудь надувается колесом, появляются хищный блеск в глазах и нервная дрожь в мускулах. Дайте коня, широкополую шляпу и звезду шерифа! И-и-и ха-а! На дыбы и в галоп! Какие открываются просторы для бурной деятельности! Вокруг всё та же серая, тупая и безличная масса, которую устал видеть изо дня в день на перекрёстках, в супермаркетах и метро, но которую сейчас стало можно уничтожать, причём приятными лично тебе способами, в любых количествах — и притом полностью, совершенно, абсолютно безнаказанно! Руки сами собой тянуться ухватить что-нибудь этакое. Срочно! Где взять оружие? Это не проблема. Где угодно найдутся снайперская винтовка, автомат, штурмовое вооружение и точно отмеренный боезапас к ним. Выпадает из каждого третьего волка! Стоп, вроде это уже из компьютерных игр тема. Наблюдаем весь сезон, как герои лупят зомбей палками по голове и набирают перки сообразно своим пристрастиям. Пистолеты для девочек, детей и ковбоев. Луки и арбалеты для загадочных тёмных рейнджеров. Ножи и стилеты для ловких дам. Биты, альпинистские молотки и пожарные топоры для сильных мужчин. Если ты элегантная и смертоносная женщина, тогда твой выбор катана (вариантов больше нет!). Можно и кулаками вволю помахать — дворфы грязи и сепсиса не боятся, а заражение зомби-вирусом происходит исключительно через укус в мягкое место с последующим натуживанием. Вся эта прикольная и красочная мясорубка быстро, качественно и в игровой форме способствует расслаблению, выводит избыточную агрессию и выправляет накопившиеся за долгие годы жизни под гнётом общества и его законов психологические проблемы и психические отклонения. «Бойцовский клуб» для скучающих клерков и замордованных работников сферы обслуживания. Добро пожаловать в очередной Зомбилэнд!
Тэ-экс, что-то тут у нас очень интересное вырисовывается в жанровом отношении. Проблемы в личной жизни, буйно расцветшие, взлелеянные с детства комплексы, всё вокруг достало, уходим от действительности и бежим от реальности, машем тяжёлыми или острыми предметами. Что-то это мне напоминает… Точно, фэнтези нижайшего пошиба! Зачем создавать и детально продумывать какую-то волшебную страну, у нас же тут реализм, натурализм и брутальность, зомби ходят. Всё по-взрослому! Пусть лучше «волшебно» преобразится весь наш мир! И модные нынче «попаданцы» получатся, и выдумывать ничего не придётся. Это же пандемия – вирус! – а не глупая сказка для великовозрастных дитятей. Всё реально, зомби-апокалипсис! Мёртвые встали и пошли, ходят и жрут, жрут и ходят. Простите, для чего жрут, они же мёртвые? Не суть важно, просто ходят и жрут, а иначе худеют. Почему только живых? Видимо, так безопасней для сериала. А то пристроится один такой голодающий к лицу соседа губы и нос обглодать, а ему самому вопьются сзади в ляжку, сбоку в плечо, а спереди взасос на брудершафт. Тем и кончится весь зомби-апокалипсис, рассосётся сам собой в грандиозной – на весь мир – куче мале. Смотрим, наслаждаемся видами и не задаёмся глупыми вопросами. К примеру, почему мир полностью не самоочистился от гнилого мяса во время первого же тёплого сезона при помощи микроорганизмов и насекомых. Магия, не иначе. Похоже, героям сериала придётся вычислить, найти, прорваться с боем и убить некроманта…
Чем же изволят заниматься наши «драматические» герои в открывшемся перед ними дивном новом мире? Ну, после того как пресытятся всеми свободами и благами сбежавшего домашнего питомца на помойке? После того как снимут наконец стресс и частично избавятся от комплексов, измолотив на экспу сотню-другую однотипных до ужаса зомбей? Правильно, начнут собирать Команду Сильных, Кучку Могучих. Героев вокруг завались, да только вот к делу приспособить сложно. У каждого свои интересы, ориентация и мировоззрение. Проще будет завалить их и снять вещи. Высокоуровневый лут всегда пригодится, а подбирать лучше соплюх с лузерами и самостоятельно выбирать им характеристики и перки. Это опять компьютерная игра какая-то получается, или только мне так показалось? Наконец, группа собрана, укомплектована и прокачана, общая мораль уравновешена. Что дальше? Правильно, теперь пришла пора выполнять квесты. Скажу прямо: с квестами совсем плохо. Робер Мерль в романе «Мальвиль» был куда как более разнообразен и реалистичен в описании занятий, проблем и планов на будущее у выживших! Здесь же полная безыдейность. Ищут консервы. Следом лекарства. Презервативы. Самогон. Колыбельку. Комиксы. Необходимо найти персонажа N, пока его не сожрали. Выберись из окружения. Отбей атаку. Защити базу. Уничтожь базу. Много, много других, таких же «оригинальных», и часто по кругу. Даже цвет зомбей не меняется… Терпеливо наблюдаем, как персонажи кропотливо выполняют или проваливают каждое задание, тянут время сезон за сезоном. С безумной надеждой и тоской во взоре ждём основной, сюжетный квест. Наконец осознаём, что его нет и, похоже, не будет. Кто-то из зрителей плюёт и бросает. Восхищаюсь их силой воли! Остальные вязнут в трясине основательно, имея лишь один вялый интерес: чем же всё это кончится?
Загадка притягательности сериала.
Почему мы, оставшиеся у экранов и всё ещё ждущие чего-то от «Ходячих мертвецов» слабовольные зрители, продолжаем смотреть эту тягомотину? Втянулись и залипли? Если быть честными с самими собой, то да. Многие из нас откровенно «подсели». Полнометражный фильм не каждый успеет вечером буднего дня осилить (его ещё и найти надо), а тут всего около часа на серию. Удобно, затягивает. Возникает привыкание, как к бутылке пива на ночь. Что ещё имеем? Достойное похвалы и всегда к месту подобранное музыкальное сопровождение. Начальный ролик так вообще может кого угодно ввести в состояние транса. Ещё? Несколько достаточно жёстких психологических ребусов, правильное решение которых способствует выживанию в новых условиях существования за счёт слома «цивилизованных» и «правильных» моральных норм. Очень жаль, что слишком быстро кончились как ребусы, так и сами нормы. Ещё из серьёзного? Отработка работоспособности в изменившемся мире сначала видов лидерства в мелких группах, затем форм государственного правления в крупных поселениях. Ежу понятно, что лучше всего будут работать первобытные, античные и средневековые модели. Что ещё? Набор достаточно харизматичных героев на любой вкус. Выбираешь «своего» и болеешь. Жаль, что прикипеть душой к любимцу боязно: сейчас Джордж Мартин правит бал, а у него в «Игре Престолов» все персонажи мрут как мухи. «Ходячие мертвецы» не стали исключением из этой тенденции. С другой стороны, наибольший интерес вызывает именно ставка на жизнь или смерть персонажа, как в собачьих боях. Было ещё феерическое «кровавое мясо» для мальчиков и «лав-стори» пополам с любовными треугольниками для девочек. Увы, но и то, и другое вскоре скатилось в ковбойский забой скота на пастбище и свингерство со свинством и гомосексуальными отношениями соответственно. Иной раз смотришь, и просто оторопь берёт: персонажам что, заняться больше нечем, других проблем у них нет? На ровном месте проблемы выдумывают и находят. Так и слышу возглас Михаила Задорного: «Ну тупы-ы-ые!»
Так какая же такая неведомая сила смогла прилепить к экранам столь многочисленную аудиторию? В моём понимании, это примитивизм, украшенный элементами романтизма и романтики. Судите сами. Грубая основа, крупные мазки. Простота и безыскусность материала при яркой изобразительности и силе воздействия. Не вполне адекватные, душевнобольные и асоциальные герои, деклассированные бродяги. Стилизация дикарского, первобытного мироощущения, но совершенно без его понимания и проникновения им, без его анимизма. Простота и наивность поступков персонажей вплоть до их полной алогичности. Если копать глубже, то сериал напрямую обращается к первобытным корням человечества, к самым примитивным и первичным мотивам личности — к Страху и Агрессии. Именно этой грубой основой «Ходячие мертвецы» сразу околдовали одних зрителей и также сразу оттолкнули других.
Смысловой, бытийный костяк художественного мира в соответствии с заявленными примитивизмом и мотивами вдруг обретает цельность и выстраивается следующим образом. Человек остался один. Вокруг Иные. Ты Один, их Много. Ты Живой, они Мёртвые. Они Хищники, ты Добыча. Убей, убеги, спрячься – или сожрут. Тебе самому надо ежедневно искать Пищу, Воду, Убежище. Тебе необходимо найти или изготовить Оружие. Где-то есть ещё Люди. Вместе легче. Необходимо найти других людей и объединиться с ними. Нет ничего дороже семьи и клана, племени, Своих. Есть Другие люди, другие кланы, другие семьи. Они Чужие, но они люди, не ожившие мертвецы. Убегать от них, убивать их, прогонять или принять в своё племя? Убей, убеги, прогони – или убьют. Каждый день борьба со смертью. Каждый день чья-то гибель. Каждый день победа, если все свои живы. Что может быть проще и естественнее этого? Сюжет и его перипетии совсем не важны там, где используется столь грубое воздействие на глубинные чувства и ощущения зрителя, сильнее воздействует только порнография. Вы же заметили, что в сериале не акцентировано внимание на секс и совсем нет обнажёнки? Здесь уже без надобности. Страх и Агрессия – одновременно самоцель и вечный двигатель всего происходящего на экране, про основную сюжетную линию в классическом её понимании можно забыть вовсе. Видеокомикс бьёт прямо по спинному мозгу, зачастую вовсе минуя головную его часть, и в этом я вижу его достоинство, а не недостаток. «Ходячие мертвецы» просты, сильны и самодостаточны. Точнее, они были такими в самом начале, пока – увы – не выдохлись.
Считаю необходимым указать элементы романтизма и романтики, без использования которых «Ходячие мертвецы» вполне смогли бы соперничать по бессмысленности, жестокости и кровавости, по обилию ненужных натуралистических подробностей с фильмами Лючио Фульчи. Пусть многие из этих элементов в сериале высмеиваются, пусть показывается их полная несостоятельность или неприменимость в сложившихся условиях, но они есть, с ними ведётся полемика, и именно они оживляют действие настолько, что смотреть его становится интересно. Так, пристальное внимание романтизма ко всему злому, порочному и инфернальному разрослось в сериале буйным цветом, а вот его стремление к возвышенному и тяга к прекрасному если и выживают, то с большим трудом. Фактически все высокие порывы персонажей не один раз и очень жестоко наказываются по ходу действия, достаточно вспомнить хотя бы Рика Граймса. Урбанистическая цивилизация разрушена, города не функционируют, став лишь набором удобных для жизни пещер, но благословенного и ожидаемого романтиками возвращения человека в «лоно природы» не произошло. Городской житель в n-ном поколении уже не способен ни жить, ни кормиться в лесу или поле, ему проще остаться в каменных джунглях и драться с себе подобными за каждую банку просроченных консервов. Такие, как Дэрил Диксон, исключительно редки, и даже их навыков недостаточно для создания общины охотников-собирателей. Остаётся только фермерское хозяйство, поскольку ему можно научиться по сохранившимся книгам. Используется возврат человечества к варварству, но получившиеся «новые дикари» далеко не добры и совсем не благородны. Опыт Терминуса и Волков показывает, что именно из наследия прошедших эпох способны воспринять и повторить бывшие интеллигентные люди в экстремальных условиях. Нет и слияния с разлитым в природе живым Богом, то есть пантеизма. Все верующие персонажи поголовно испытывают шок от непонимания промысла божьего, выраженного столь буквальным библейским возвращением мёртвых. Вспомните монолог Хершела Грина на ферме и то, кому и как именно стало поклоняться молодое поколение выживших, получив безопасность и свободное время в тюремном комплексе. Почти все основные герои «Ходячих мертвецов» – яркие личности, индивидуалисты, люди бурных титанических страстей и мономаны. Без этих ярких романтических бунтарей, героев, злодеев и романтичных влюблённых стало бы совсем противно следить за избиением зомби и бандитскими разборками. Хочу отдельно упомянуть Рика Граймса – он выделяется даже на их фоне тем, что единолично переболел (и в тяжёлой форме!) почти всеми штампами романтики и романтизма, остался живым, дееспособным и достаточно адекватным. Он приспособился к новым условиям выживания, но не забыл законы и моральные устои старого мира, не отказался от них полностью. Более того, я считаю, что в сериале он занимается их адаптацией. Рик – последний романтик старого мира и, как это ни парадоксально, первый жизнеспособный и полноценный представитель мира нового.
Заключение.
Что получается в итоге? «Ходячие мертвецы» – достаточно сложное и многослойное повествование. Кажущееся отсутствие основной сюжетной линии объяснилось использованием примитивизма, мотивов Страха и Агрессии. Проще говоря, сюжетом стал сам процесс выживания. Форма видеокомикса как нельзя лучше соответствует содержанию и основному художественному направлению. Драматизм сериала представлен полемикой с романтизмом и романтикой. Все значимые персонажи являются выразителями тех или иных романтических идей или спора с ними, но основную проверку эти идеи получают не в диалогах или поступках, а в самой жизнеспособности их носителей. Герой может быть правильным, во всём положительным и милым человеком, душой компании, но его убьют, поплачут над его могилой и забудут. Злодей будет клиническим маньяком и садистом, но сможет жить и здравствовать на протяжении нескольких сезонов, собирая вокруг себя толпы последователей. Сериал до сих пор держится на плаву только благодаря своим ярким романтическим персонажам. Хоррор представлен лишь формально, самим фактом существования зомби, крупными планами их питания и забоя. Ожившие мертвецы здесь скучны и способны напугать кого-то только в самом начале. Попытка изобразить постапокалипсис полностью провалилась, и это относится как к идейной, так и к формальной его составляющей. Возможно, апокалипсис был нужен лишь как схема переноса в составе использованного здесь «попаданчества». Огромное влияние на сериал оказали компьютерные игры. Наконец, с каждым сезоном «Ходячие мертвецы» деградируют всё больше и больше, причём каждым из своих составляющих. «Загнивают», если позволите. До сих пор с этим успешно боролись введением всё новых и новых персонажей, но сейчас почти исчерпала себя и эта возможность. Нельзя бесконечно пополнять список действующих лиц даже с учётом всех «допустимых потерь». Считаю, что сериал умер, и отказался от него после просмотра седьмого сезона. Лично для меня последней каплей, переполнившей чашу моего терпения, стали сцены «смерть в плеере и кедах» и «тигр в спину из ниоткуда».
облако тэгов
