"С текстами мы обратились сначала к представителям церкви в Киево-Печерской лавре, но они ничего не захотели об этом слышать. Обращались и к нашим известным историкам, политикам, ученым. Во-первых, нет специалистов, которые могут прочитать, что написано в этом тексте, а то, что мы им перевели, они не хотят или не могут понять. Тогда мы обратились к иностранным специалистам. которые с радостью взялись нам помогать. Так, болгарский ученый Йордан Табов со своими коллегами смог частично истолковать-перевести этот текст, но детальнее сделать это не удалось – по той же причине: нет специалистов".

"Дочь моя, благословенна будь, прародителей исполнила ты волю, в один народ Роды собрав. Для сохраненья Рода твоего, в котором кров моя сей Заповет даю, что говорить я буду никто не смеет изменить иначе прокляну во век. Дочь моя, роду твоєму, пока не выйдет срок, надобно как бы умереть, рас твориться среди народа, хранителем верным оберегаемы будете. Если кто задумает причинить вам зло погибнут не только телом, потому, что мало, а духом и душой, и плодиться будут как сор и мою, потому, что бесполезны будут и к себе не допущу. В тайне сохранить след дочь твою, благословенна будет пусть она, поклоняться ей сыны и дочери матери твоей, почитаться она будет, благословляющие ее, благословенны будут, проклинающие — прокляты, послужат ей народы и поклоняться ей племена, потому, что через нее родиться та, что будет матерью тебе, родиться в мир, когда наступит дней конец, и сможет дать она тому народу силу потому, что она и есть начало и коней всему, что жизнь имеет на земле. Много дам я пророк для этого народа, но пользы мало будет в том. И будут гибнуть целые роды, не соблюдающие мой закон, и уже никто не сможет их спасти. Этот народ примет большую скорбь и сроку ей тысяча лет и будет голод, войны, а более всего мерзость духа, и будут, как псы на растерзании терзать народ тот те лживые князья, в безумии своем переделывая историю [оклеветание творяху], несут погибель для народа и себя. Да будут прокляты, кто сам назвался князем не выполняя княжеский закон. Она придёт исполнить заповедь мою, что обещал я праотцам твоим, венец первородства серебряный одеть ей должно, чтобы Роды в веках соединить, если одной с ней крови мы вреда не причинит ей это и дам ей суд вершить над тем народом и как решит я все исполню ведь это есть закон. Не следует заботиться о неверии народа, не почитанье Рода твоего даст знать в ком есть закон, а в ком уж нет его. Дочь моя, когда она в неведении с хранителем своим исполнит первый тот закон, ты успокой ее и научи всему, что знать должна, я приду, и буду говорить с ней. И каждый, кто в смирении великом, когда дочь моя на голову венец оденет колено преклонит, спасет себя и духом он моим отмечен будет иные же погибнут. Завет сей на заре исполнить след, в тот день, что жизнь я на земле зачал и это праздник был великий. И если дочь моя, одев венец, станет за народ просить, я дам закон, что жизнь суть, а если нет — погибель всем [аз дам закон, что суть живот, а коли нет, погыбель всим]. Написано это на трех серебряных листах в год 6454 от сотворения мира инд. 5 чему я Григорий черноризец и много людей свидетели есть [и многа люд свидетех есмь]".

Ленин и Сталин, осуществив две революции, не могли понять причин поражения. Тогда Ленин отправил экспедицию в Тибет, надеясь получить ответ. Искатели нашли некий монастырь и принялись пытать его обитателей. Один монах раскололся и поведал, что большевики победят, если не станет Божией крови. Но это было воспринято буквально – и стало причиной ритуального убийства царской семьи. Сталин наконец понял, что речь шла не о царской семье, но о богоизбранной Украине – отсюда и голодомор. Сталин узнал, что живы еще Хранители Завета и обратился к Вольфу Мессингу, который сначала отказывался указывать их местонахождение, но потом все же указал, где некий Всеволод Соколов сберегает Книгу в золотой обложке. Но и Всеволод Соколов был ясновидец не хуже Мессинга, поэтому обложку оставил, а содержимое подменил. Когда к нему прибыли Сталин, Берия и Мессинг, Соколов согласился отдать им Славянскую Книгу с тем условием, что семью его не тронут. Его тут же отвели в соседний лес и убили, а семью выслали.

Любовь Владимировна, прямой потомок княгини Ольги по женской линии, родилась в Казахстане, была крещена в три года, а затем оказалась в Тибете, куда ее вывезли "уважаемые люди", и 21 год прожила в шеститысячелетнем монастыре среди лам. Потом оказалась в Белоруссии. Потом – на Украине. Закончила мединститут. А шесть лет назад к ней явился Хранитель Рода и открыл тайну.

(Кстати, генетические анализы они зря делали – после этого к ним явился некий крупный деятель из России, стал интересоваться судьбой анализов, начались угрозы, вооруженные нападения, похищения и перелом головы.)

"Я хочу исполнить Завет до конца, — говорит Лидия Владимировна, — именно наш славянский народ должен спасти человечество от окончательной деградации. Времени для этого осталось не так много. Корона (или же венец), которую сохраняла княгиня Ольга, недавно начал мироточить – это очень важный предупреждающий знак. Люди должны подготовить свой организм для восприятия Божьей энергии. У меня есть мама, дочь и внучка, и мы все вместе, вчетвером, читаем молитву на все стороны света. Эта молитва защищает Украину. Если мы перестанем это делать, мир захлестнет волна насилия".

Аминь.

Сначала о композиции. Авторское послесловие к роману — всего две строки: это цитата из Дэвида Лэнгфорда. "В фэнтези... все истории должны длиться три тома и упоминать Дикую Охоту". Макдональд свято следует рецепту: его роман — трилогия повестей, в каждой из которых упоминается... вы поняли. Шесть поколений одной семьи; в центре событий — дочь, внучка и праправнучка; место действия — Ирландия, время — 1913-1990 годы.

Часть первая: "Craigdarragh". Эмили Десмонд, пятнадцатилетняя дочь известного ученого и еще более известной поэтессы из круга Йейтса, — девушка заносчивая, самоуверенная, мечтающая о чуде, любви и сексе, но не познавшая ни того, ни другого, ни третьего, — записывает в дневник хронику своих встреч с Добрыми Соседями. Собственно, вся повесть — набор записок, писем, телефонных разговоров и переговоров в клубах, полицейских отчетов, газетных заметок и записей гипнотических сеансов. Что происходит на самом деле — загадка не только для героев, но и для читателя. В то время, как Эмили мечтает о прекрасном эльфийском принце, ее отец тратит семейные сбережения и закладывает поместье жены, пытаясь построить машину для связи с инопланетянами: комета Белла, по его глубочайшему убеждению, — не что иное, как звездолет с Альтаира. Жанровые ожидания подсказывают нам, что или фейри, или альтаирцы окажутся мнимостью — но нет, они не только реальны в равной степени, но и имеют одну и ту же природу — и приводят отца и дочь к катастрофе и позору: комета исчезает, Эмили изнасилована. Макдональд повторяет ошибку Холдстока: его фейри и Фейриленд слишком осязаемы, слишком материальны (на горе Эмили), в них вовсе нет той зыбкости, которая и делает эльфов у других авторов, от Киплинга до Сюзанны Кларк, такими подлинными, вне зависимости от того, насколько подробно они описаны. Макдональд достигает схожего эффекта иначе: именно потому, что своими глазами мы в первой части не видим ничего, зыбкими оказываются интерпретации событий — и только в промежуточном финале нам предложена гипотеза, которая объясняет всё: Эмили не открывала путь в Фейриленд — она создала Волшебную Страну (а заодно и альтаирский звездолет) из бесконечного поля мифо-возможностей. Верна ли гипотеза? ее проверяют две следующие повести.

Часть вторая: "Миф-линии". Дублин, примерно 1935 год (на экраны только что вышел "Капитан Блад"). Главная героиня — молодая официантка Джессика — как мы постепенно догадываемся, дочь Эмили, сгинувшей два десятка лет назад. Если в первой части очевидными образцами были "Маленький, большой" и "Кельтские сумерки", то здесь — столь же узнаваемые Джойс ("Цирцея", "Итака", "Пенелопа", не говоря уж о странствиях Блума как таковых) и Беккет. Ибо странным образом судьба Джессики связана с историей двух бродяг, Гонзаги и Тирезия (первого зовут Гого, второй — видимо, Тити), которые странствуют в поисках "миф-линий" и укрощают их с помощью разнообразного мусора. Что за линии и в чем их опасность — главная загадка повести. Тем временем Джессика, мечтательница и патологическая врушка, начинает сталкиваться на улицах Дублина с плодами своего воображения: то она видит себя и город глазами пролетающей в небе ласточки (удивительно красивая страница — да и вообще стилистически "Миф-линии" превосходны), то встречается с загадочным террористом из ИРА... который, конечно, никакой не террорист. Перед Джессикой предстают бесконечные миры, от которых она отказывается ради мира единственного, в котором и может обрести себя.

И третья часть: "Шехина". Псевдокиберпанк. Энья, внучка Джессики, сотрудница рекламного агентства, по ночам при помощи препарата из галлюциногенных грибов (той самой заглавной "шехины") и компьютеризированной катаны (don't ask) уничтожает порождения мифопространства, проникающие в наш мир, — потому что граница между Той Стороной и реальностью размывается, и рано или поздно Энье придется встретиться лицом к лицу с Эмили Десмонд, которая за это в ответе... Сила и слабость Макдональда здесь как нигде очевидны. Сюрреалистические образы кажутся наркотическим бредом (хотя им и не являются), зато бытовые детали — будь то тест на беременность или будни мотокурьера — обретают волшебную яркость. Энья — если не самая яркая, то, пожалуй, самая убедительная и живая из трех протагонисток; ее детские игры в волшебную страну, ее друзья и любовники, семья и коллеги, музыка улиц и наставления сенсея — описаны так плотно и убедительно, что вторжение безумной свободы Мигмуса (так Макдональд именует мифопространство) оказывается тем более разрушительным. И в результате порождения Мигмуса кажутся не более, чем спецэффектами, то богатыми, то грошовыми, но спецэффектами, фокусами, а не реальностью, — и так во всех трех повестях, составляющих роман; это раздражает всё больше.

"Король утра, королева дня" — из тех книг, которые оправдываются финалом; или не оправдываются. То, что встреча Эньи и Эмили станет встречей Геда-Ястреба и его Тени, неудивительно; и очень правильно, что спасение мира и собственной души окажется следствием невозможного, немыслимого и все же дарованного прощения (примерно как в "Горелой Башне" Дяченко, только Макдональд чересчур декларативен; он, вопреки прописям, рассказывает там, где просто необходимо показать). Но вот то, что история человека, страны, мифа оказывается завернута на вульгарный фрейдизм (детали-спойлеры опускаю); что Мигмус в итоге оказывается гигантской маткой, из которой на свет рождается новая Энья... Это не разрушает впечатление от множества прекрасных страниц, но от романа в целом — безусловно.

И еще одно: "Король утра..." — очень ирландская книга. Многие сюжетные повороты очень национальны: так, ухажер Джессики оказывается очередной инкарнацией ирландского Вечного Воителя (от Кухулина и Диармида начиная); так, Энья, уплыв от своей судьбы в Ливерпуль, оказывается отрезана от миф-линий — от своей страны и своей мифологии; так, один из персонажей второго плана рассуждает о причинах того, что современная мифология не существует — взамен люди возвращаются к давно привычной образности, а почему, собственно?.. Но, кажется, и это автор не продумал до конца: Ирландия воплощена полностью — и одновременно оказывается побочной темой, не столь уж важной для Главной Истории, хотя и наиболее удачной художественно.

Нет, не знаю, могу ли я рекомендовать эту книгу. Пожалуй, да — но с оговорками; слишком существенными оговорками. Макдональд всё же не сделал то, на что был вполне способен.