К сожалению, немного захворал в последнее время, так что очень долго не писал на сайте. Сейчас пока тоже особо расписаться не получилось, так, коротенькое замечание, скорее себе узелок на память.

Я как-то уже упоминал на сайте про изрядную путаницу, которая всегда сопутствует упоминанию в переводных текстах с немецкого и английского имен двоих одиозных нацистов — Рудольфа Гесса, рейхсляйтера и заместителя Гитлера по партийным делам НСДАП, и Рудольфа Хёсса, коменданта концентрационного лагеря Освенцим (Аушвиц-Биркенау). Несмотря на то, что в немецком языке фамилии этой парочки пишутся однозначно по-разному (причем это разное написание довольно часто сохраняется и в английском), в русском языке довольно долгое время писались фамилии этих разных людей одинаково. Полезная практика различать их фамилии в написании появилась сравнительно недавно.

Так вот, оказывается, даже при условии, что разное написание этих фамилий соблюдается, все равно частенько их путают. Расскажу об одном таком характерном случае.

У известного американского писателя Курта Воннегута-младшего есть блистательный роман "Мать Тьма". В нем автор, сам участник Второй Мировой, побывавший в немецком плену, на примере нацизма в двадцатом веке досконально и впечатляюще исследует такие непростые нравственные вопросы, как предательство и двуличие, или, скажем, влияние внешних условий на моральный выбор человека.

В 1996 году роман был в США экранизирован. В фильме снялись такие известные актеры, как Ник Нолти, Алан Аркин, Джон Гудман и... даже сам автор романа Курт Воннегут. Не знаю, насколько читатели моей колонки знакомы с этим фильмом (по крайней мере, например, на Кинопоиске на него нет ни одного отзыва), но, думаю, уж роман-то, наверное, читали. Фильм довольно точно следует литературному оригиналу (правда, не во всем, о чем и пойдет речь ниже), поэтому не буду отвлекаться на рассказ о нем, а сразу приступлю к заинтересовавшим меня деталям. Кстати, фильм (правда в оригинальной английской озвучке) можно полностью найти на Ютубе.

Один из персонажей романа, реальное историческое лицо, — тот самый Рудольф Хёсс. Причем, это однозначно не Гесс, а Хёсс, то есть не партийный лидер НСДАП, а комендант концлагеря Освенцим. В романе упоминается этот его род деятельности, кроме того, говорится, что его повесили в 1947 году, что соответствует реальным фактам (зам Гитлера по НСДАП был приговорен в Нюрнберге к пожизненному тюремному заключению, отсидел почти до конца 80-х годов двадцатого века и был найден мертвым в дворике тюрьмы в петле, считается, что повесился сам). Также Воннегут в тексте романа правильно приводит написание имени Рудольфа Хёсса — то есть не Hess, а Hoess.

Но при просмотре фильма внимательного зрителя ждет неожиданное зрелище — экранный образ этого персонажа (в данных IMDB однозначно указанного как комендант Освенцима Рудольф Франц Хёсс) невероятно похож на другого Рудольфа — партийного бонзу Гесса. Вот, скажем, пара скриншотов из фильма, на которых можно оценить мастерство голливудских специалистов по кастингу и гриму -

И еще один кадр для уточнения -

Согласитесь, сходство поразительное. Но сходство не с тем человеком! Про человека на экране, рядом с дамой, находящийся за пределами кадра Геббельс говорит своему собеседнику "В его ведении небольшой курорт для евреев в Польше. Надо попросить его сохранить для нас некоторое количество.". То есть, это однозначно не партийный чин Гесс, а комендант Освенцима, располагавшегося в Польше. Но ведь на кадрах все с точностью до наоборот!

Все станет ясно, если взглянуть на вот эти реальные фотографии из исторических архивов:

Это Рудольф Гесс, заместитель фюрера по НСДАП, участник Первой Мировой, был летчиком. Он невероятно похож на экранный образ с приведенных выше кадров, хотя на самом деле это должен был быть не он.

А на этой фотографии комендант Освенцима Рудольф Хёсс четвертый слева (кстати, смущенно ухмыляющийся тип, второй слева на фото, заложивший по-наполеоновски руку за борт кителя, не кто иной, как сам зловещий доктор Менгеле). Хёсс тоже был участником Первой Мировой, но не летчиком, а кавалеристом. По идее актер на экране должен был быть похож на него, а не на субъекта с предыдущей фотографии.

Это, кстати, особенно заметно по характерным бровям.

В реальности брови актера Ричарда Земана, игравшего в экранизации воннегутовского романа, не были такими кудлатыми, как их сделали в фильме, по образцу партийного бонзы Гесса. У коменданта Хёсса брови тоже были вполне заурядными.

Такие дела.

Кстати, сам Воннегут довольно тесно контактировал с создателями фильма во время его создания. Вплоть до того, что снялся в нем камео в небольшой эпизодической роли.

Писатель Курт Воннегут в кадре фильма-экранизации по своему роману.

Да, и еще, будете искать русскоязычные данные по фильму, учтите, что его назвали по-русски "Мать-ночь". Устоявшееся название романа на русском "Мать Тьма", имхо, лучше, хотя бы из-за неожиданной и интересной игры слов.

На сегодня все! До следующих встреч!

Интересно порой как человек, не бывавший никогда где-нибудь, оказывается совершенно не в курсе каких-либо местных тонкостей или подробностей. Не потому что сообразительности не хватает, а просто потому что, со стороны очень многое совершенно упускается из виду. Причем это касается не просто географической местности, а вообще целых сфер человеческой жизнедеятельности — деревни, города и проч.

Недавно, например, мы с коллегой были в командировке, объезжали районные офисы. Надо сказать, что коллега мой — горожанин, родился и вырос в столичном городе. В одном селе, мы остановились и вышли из машины — кто-то хотел что-то купить в магазине. Возле магазина росло одинокое абрикосовое дерево, усыпанное плодами. Абрикосы только-только начали поспевать и мы с коллегой потянулись к низко свисающим веткам, в поисках созревших. Тут же под сенью дерева сидел старик, видимо сторожил корову, которая паслась неподалеку, привязанная ко вбитому в землю железному колу. Мы с некоторой опаской с ним поздоровались — вдруг начнет ругаться, что без спросу полезли за плодами. Но он довольно благожелательно ответил на наше приветствие и, обращаясь ко мне, сказал:

— Абрикосы у нас замечательные. Твой приятель в городе, наверное, и не пробовал таких?

Мы с коллегой нестройно ответили, что, да, не пробовал. Полакомились еще абрикосами, вернулись к машине. Тут наши спутники вернулись из магазина, мы сели в машину и поехали. Вижу, что коллега мой пребывает в некотором замешательстве. Наконец, он не выдержал и спросил у меня:

— А этот старик тебя знает, что ли?

На что я ответил — нет, в первый раз его вижу. Это еще больше усилило удивление моего коллеги. После некоторых раздумий он воскликнул:

— А как это он тогда сразу определил, что я из города, а ты нет?! Внешне это не видно, одеты мы вроде одинаково, не произнесли ни слова... Поздоровался я вроде так же, как ты. Или у вас тут принято какое-то секретное рукопожатие?

Я какое-то время не мог взять в толк, чему он удивляется и как не видит очевидных вещей — ибо я на месте старика тоже бы это сразу определил. Потом сообразил, рассмеялся и объяснил ему:

— Да никакого секретного пожатия нету... Просто когда мы полезли рвать абрикосы, а они созрели не все, нужно было искать спелые, то я сразу подошел с солнечной стороны дерева, что естественно и очевидно, а ты же принялся искать на северной стороне кроны.

цитата

Всяк дом мне чужд, всяк храм мне пуст,
И все — равно, и все — едино.
Но если по дороге — куст
Встает, особенно — рябина...

Рябины кругом было полно, но всегда и только — деревья, а не кусты. Я уже читал у Лермонтова про львицу с гри­вой, понимал, что с поэта научный спрос невелик, но все-таки. Спросил про куст у взрослого образованного знакомого, тот протер очки старым носком и завел о поэти­ческом мире, который возможно судить лишь по его собственным законам, стало скучно. Так и ре­шил — ошиблась, с кем не бывает.
Однако Цветаева, как выясняется — знала. В 35-м она пишет знакомой, что к ней пристают: "А разве есть кусты рябины? Я: — Знаю. Дерево".
Если знала, зачем породила заведомо небы­валого ботанического монстра? Сразу отмахнем­ся от подгонки под рифму: не тот калибр стихо­творца

цитата

На Крайнем Севере, на стыке тайги и тундры, среди карликовых берёз, низкорослых кустов рябины с неожиданно крупными светло-жёлтыми водянистыми ягодами, среди шестисотлетних лиственниц, что достигают зрелости в триста лет, живёт особенное дерево ― стланик.
В. Т. Шаламов. Колымские рассказы

цитата

Вокруг среди родных березок и сосен, кустов рябины и черемухи лежали оголенные, обезображенные могилы, горбатясь поросшими травой бугорками, чуть ли не в каждой второй из них покоилась родня: братья, сестра, дядья, тетки, деды, прадеды и дальше, дальше…
Валентин Распутин. Прощание с Матёрой

цитата

Машина, мерно клокоча двигателем, работающим вхолостую, стояла на месте и все шарила и шарила своими тремя прожекторами по заросшим запущенным могилам, по покосившимся ржавым крестам и плитам, по неряшливо разросшимся кустам рябины, по гребню трехметровой стены, обрывавшейся слева.
Аркадий Стругацкий, Борис Стругацкий. Пикник на обочине

цитата

Действовал все тот же «эффект узнавания», который заставляет слабонервного путника, однажды принявшего в сумерках куст рябины за человека в плаще, шарахаться от все новых порождений собственного воображения.
Дмитрий Биленкин. Десант на Меркурий

цитата

Никогда нельзя думать, что вот этот куст рябины или вот этот седой барабанщик в оркестре понадобятся мне когда-нибудь для рассказа и потому я должен особенно пристально, даже несколько искусственно, их наблюдать.
К. Г. Паустовский. Золотая роза

цитата

В стороне от дороги рос тощий еловый лесок, жидкий березняк и кусты рябины.
Д. Н. Мамин-Сибиряк. Под землей

цитата

Через двадцать лет после своих поле­тов космонавт Гречко рассказал, как проносили коньяк на корабли "Союз", как прятали бутылки на орбитальных станциях "Салют", как в вакуу­ме содержимое не хотело выливаться до конца, но законы физики были посрамлены знанием и смекалкой.

После недавнего поста о придирчивых читателях я довольно долго размышлял по поводу того, насколько внимательно среднестатистический читатель читает художественный текст. Почему-то сразу вспомнился пример от Харлана Эллисона. В предисловии к своему рассказу "У меня нет рта, а я хочу читать" Эллисон не без самодовольства рассказывает как он однажды отшил не в меру ретивых искателей глубинного смысла на примере того, что они накопали кучу всякого-разного, о чём даже он, сам автор, не подозревал, но не заметили того, что героиня рассказа — чернокожая.

Вспомнил, позабавился. По ассоциации мелькнули в голове анекдоты о незадачливых диверсантах, которых Штаты забрасывали в Сибирь, а потом неизменно удивлялись, как это местные жители так легко опознали в чернокожем засланце шпиона.

Почему-то смутно, на самом краешке сознания, теплилась мысль, что и в серьезной литературе попадался пример подобной оплошности, которую не каждый мог обнаружить. Причем, именно, простите мне мою неполиткорректность, с неграми.

Короче, закопался я в свою библиотеку и начал искать. И ведь таки нашел!

Рассказ Виталия Закруткина "Помненька". Речь там идет об отряде партизан в Чехии, который состоит из разношерстного сборища бывших военнопленных со всех государств антигитлеровской коалиции. Все они влюблены в прекрасную чешку Ридушку, ботаника в лесной оранжерее, приютившей их. В результате нападения фашистов, она оказывается в плену. Не буду пересказывать финал рассказа, а обращу внимание на тот момент, где автор описывает как партизане, обезумевшие от потери девушки, предпринимают отчаянные попытки спасти её:

цитата

В этот же день старый пастух рассказал нам, что он видел, как немцы везли Ридушку по дороге на Хлумец и что рядом с нею в кузове грузовой машины лежал связанный дядя Вацлав. На рассвете я, Джемс Муррей и француз Эжен Мишле, надев мундиры немецких солдат, ушли в Хлумец.

Почти трое суток троица партизан, пока их не поймают, перемещается по оккупированной немцами территории, пытаясь спасти девушку. Как уже сказано — "надев мундиры немецких солдат", явно, чтобы их не распознали. Все бы ничего, но бравый капрал Джемс Муррей — негр!

цитата

Услышав мой ответ, она ласково улыбнулась и сказала:

— Значит, вам можно не бояться. Тут уже есть такие, как вы. Маленький господин, который вас нес, — французский инженер Эжен Мишле, а большой негр — это капрал американской армии Джемс Муррей из Лос-Анжелоса.

Несколько ранее, рассказчик так описывает свою первую встречу с ним:

цитата

Другой, великан негр в черепаховых очках, был одет в измятый мундир цвета хаки и шел молча.

Черт, я только представил как великан-негр в форме немецкого солдата (и в черепаховых очках!) невозмутимо движется по наводненной немецкими войсками территории, сделав морду кирпичом, так буквально обалдел.

Самое интересное, что я этот рассказ читал еще школьником, причем не раз, в составе двух сборников — "Ради жизни на земле" и "Советский военный рассказ". Совершенно отчетливо помню, что ничего необычного в этом месте тогда не замечал. Но в памяти подсознательно, видно что-то отложилось, раз уж сейчас я его нашёл довольно быстро.

В разговорах об американской космонавтике не раз уже была затронута тема соперничества и откровенной неприязни американской армии и флота. По крайней мере рассказ Уильяма Тенна "Проект Тсс" вспоминался мной часто.

Нашел еще одно упоминание об этом и как бы даже объяснение.

цитата

Советские спутники и баллистические ракеты, жаловался Дрю Пирсон, не носили опознавательных знаков Красной Армии или Красного флота — на них были «изображены просто Серп и Молот Советской России». В противоположность этому вооружённые силы США никогда не отличались духом единства. Блюстители американских военных традиций считают, что чувство взаимной неприязни между различными родами войск зародилось ещё в те далёкие времена, когда флот позволил себе вздёрнуть на рею брига «Сомерс» сына военного министра за «нарушение субординации и призыв к мятежу». Воздушным силам, когда они появились на свет, не оставалось, естественно, ничего другого, как только образовать третий лагерь.

(Юрий Листвинов "Лунный мираж над Потомаком")

Интересное мнение.

Упомянутое событие действительно имело место быть.

В ноябре 1842 года на американском бриге "Сомерс" произошел инцидент, квалифицированный как бунт. На корабле нес службу 19-летний гардемарин Филип Спенсер, сын министра обороны США Джона Спенсера и внук одного из самых известных в стране юристов Эмброуза Спенсера. На пути от Африки Спенсер рассказал одному из моряков, что он задумал убить офицеров, захватить бриг и стать корсаром. Моряк доложил об этом офицерам. Спенсер был арестован 26 ноября, закован в кандалы и посажен под охрану. Затем были арестованы еще два члена команды, и по распоряжению капитана брига Александра Маккензи все трое, крайне поспешно, практически без суда и следствия, были повешены 1 декабря 1842 года по обвинению в попытке «поднять мятеж». Тела их были преданы морю.

По возвращении брига в Америку капитана Маккензи судили, но военно-морской суд, занимавшийся разбирательством этого дела, оправдал его. Но общественное мнение разделилось. Кто-то превозносил "смелый" поступок капитана Маккензи, который, якобы, только способствовал укреплению дисциплины на флоте. Кто-то возмущался такой поспешностью (до возвращения в Америку оставалось 13 дней) и считал все произошедшее хладнокровным убийством. Кое-кого восхитила несгибаемость военных моряков, которых не остановило даже то, что один из преступников был сыном самого военного министра Америки.

Помимо предположительно того влияния, о котором пишет Листвинов, инцидент с повешением на "Сомерсе" привел к тому, что на флоте США перестали отправлять подростков на корабли и основали военно-морскую академию в Аннаполисе. Также случай на бриге "Сомерс" послужил основой для написания последнего произведения Германа Мелвилла, повести «Билли Бадд, фор-марсовый матрос», которая увидела свет уже после смерти писателя.