Снова морская тематика в анонсе: в августовском плане серии «Мир приключений» — том Луи Жаколио«Грабители морей. Затерянные в океане» с внутренними иллюстрациями Шарля Клериса. Анонс приключенческих романов Жаколио связан со вчерашним анонсом Верна, как верновский «Матиас Шандор» связан с романом «Граф Монте-Кристо» Дюма.
Обо всём по порядку. Вначале – несколько слов об авторе. Луи Жаколио, подобно классическому типажу героя приключенческих романов XIX столетия, прежде, чем стать известным писателем, побывал в разных ипостасях и немало путешествовал – по Французскому Индокитаю, Таити и американскому континенту.
Творчество Жаколио выделяется тем, что для приключенческих романов автора привычна высокая концентрация научно-популярных сведений, как для романов Верна свойственно множество гениальных прозрений, которые к нашему времени стали реальностью в науке и обычной жизни. Если Верн всё же многое, о чём писал, придумал, то Жаколио просто излагал то, что видел своими глазами, испытал на собственном опыте и изучил во время своих путешествий.
Писатель, путешественник, преподаватель и судья в колониальных владениях Франции много сделал для того, чтобы среди европейцев, пребывавших в XIX столетии в удивительном состоянии одновременно почти божественного могущества и детской наивности, укоренились, дали всходы и выросли в новое знание сведения о восточной культуре, о быте, мифах и религии Индии.
Помимо изучения санскритских священных текстов и написания серьёзных книг, Жаколио писал и весьма бодрые приключенческие романы. О них и речь.
В серии «Мир приключений» выходят в одном томе два весьма показательных для творчества Жаколио романа. «Грабители морей» (Les Ravageurs de la mer, 1890) – история превращения реально существовавшего в XVIII веке пиратского сообщества в могущественную организацию, для борьбы с которой европейским державам пришлось объединить усилия. «Затерянные в океане» (Perdus sur l'océan, 1893) – интерпретация бессмертного сюжета «Граф Монте-Кристо», где вместо Эдмона Дантеса – служащий парижского банка Эдмон Бартес. Вместо выгодного союза с дочерью банкира молодой человек он становится жертвой наветов и отправляется на каторгу. Его карьера рушится вмиг и начинается новая страница истории, в которой Бартес возглавляет тайную организацию китайских пиратов.
Помимо явного заимствования у Дюма основной сюжетной канвы этот роман Жаколио связан с Верном и ещё одной общей чертой. Дело в том, что успех серии «Необыкновенные путешествия» французского издателя Этцеля, в которой, начиная с 1863 года, публиковался Жюль Верн, побудил другого издателя – Эрнеста Фламмариона, выпускавшего книги Эмиля Золя и Ги де Мопассана, в начале 1890-х (к тому времени Жаколио уже умер) создать свою приключенческую серию, где публиковались романы Луи Буссенара и Луи Жаколио.
Обложки "Грабители морей" и "Затерянные в океане" из фламмарионовской серии
Иллюстрации к тем изданиям делали как раз Шарль Клерис, а также Жюль-Декарт Фера и Орас Кастелли. Эти два имени, как и имя Буссенара, в самом скором времени ещё раз прозвучат – в очередном анонсе.
Пока же – Луи Жаколио и Шарль Клерис.
Обложка издания "Затерянные в океане" 1893 года и пример иллюстрации Шарля Клериса из книги
Буквально два слова о художнике, поскольку его биография весьма интересна, чисто географическими нюансами. Настоящее имя художника – Карлос, он родом из Буэнос-Айреса. Старший сын владельца автомобильного завода в столице Аргентины родился в 1860 году, и после смерти отца, в конце 70-х, взял на себя заботу о семье, включая брата и сестру. Карлос рисовал для периодических изданий и делал гравюры для книг.
В начале 80-х, сам став отцом, Клерис переезжает во Францию, меняя имя на Шарль, где продолжает рисовать для книг, журналов и комиксов. Открывает гравировальную мастерскую. Также, вместе со своим братом, своими детьми и его сыновьями, выполняет коммерческие заказы, рисуя плакаты, партитуры и афиши под общей подписью Clérice Frères («Братья Клерис»). Среди множества иллюстраций и работ, выполненных Шарлем Клерисом, есть даже комикс в духе арабских сказок «Тысяча и одна ночь», выходивший в еженедельнике для девочек и девушек их хороших семей La Semaine de Suzette, в начале 1910-х.
Примеры работ, выполненных Clérice Frères
Теперь – о готовящемся томе в серии «Мир приключений». Небольшой анонс издания был опубликован ещё в декабре прошлого года. К сведениям из того материала можно добавить, что текст романа «Грабители морей» будет сопровождаться 76 иллюстрациями, а в тексте «Затерянные в океане» их будет 57. Переводы взяты классические: «Грабители морей» — Евгения Киселёва, «Затерянные в океане» — Анания Лакидэ.
Примеры иллюстраций из "Грабители морей"
Примеры иллюстраций из "Затерянные в океане"
Чуть позже придёт время показать обложку и примеры разворотов, а далее – фотографии живой книги.
Внимание! В качестве примеров иллюстраций взяты исходники изображений, до обработки для размещения в книге.
Две "рамочные" серии издательства "Азбука" — "Мир фантастики" и "Мир приключений" схожи не только оформлением обложек, но и общим подходом к наполнению: в этих сериях выходят омнибусы избранного или лучшие произведения (циклы произведений) именитых авторов — классиков и современников в приключенческом и фантастическом жанрах.
В майском плане были заявлены две книги очень разных, но в равной степени заслуживших читательские любовь и почтение авторов. Об этих книгах даже расширенный анонс был общий. Так же вместе и представим эти два тома — "Голубятня на жёлтой поляне" Крапивина в серии "Мир фантастики" и "Друд, или Человек в чёрном" Симмонса в серии "Мир приключений".
Во вселенной Владислава Крапивина, где живут, трудятся и сражаются, любят и ненавидят, гибнут и совершают подвиги герои его произведений, чудо и фантастика действуют на равных правах. Космические суперкрейсеры дальней разведки соседствуют здесь с мальчишками, летающими над миром, как ветерки, ведьмы уживаются с роботами, а школьники выбирают себе в друзья очень умного роботёнка-мальчишку.
Сама вселенная у Крапивина не просто необозримое пространство со звёздными галактиками-морями и планетами-островами в них — это необъятный кристалл, число граней у которого бесконечно, и на каждой грани свой мир, похожий на соседний и непохожий.
На одной грани это Земля, на которой живём мы с вами. На соседней грани — планета, практически от нашей неотличимая, только всё здесь вывернуто наизнанку. Потому что те, кто велят, — твари непонятной природы, не имеющие даже собственной оболочки, а вселяющиеся в манекены и статуи, — подчинили её себе ради некой безумной цели.
«Когда люди становятся равнодушными, ленивыми или слишком сытыми, когда им наплевать на свою планету, появляются те, кто велят. И кое-кто из людей, не против: так спокойнее и проще...» — говорит в романе «Голубятня на жёлтой поляне» один из его героев. И похоже, эта простая истина ещё долго не потеряет смысла ни в мире-близнеце из романа, ни в нашем мире.
Цикл о Великом Кристалле в творчестве Владислава Крапивина занимает особое место. Произведения, вошедшие в цикл, написанные в разное время, но связанные единой мыслью, — это не просто проза, это философия подвига. Это философия жизни, такой, какой она обязана быть. Фантастической, и никак иначе.
В скором времени в серии "Русская литература: Большие книги" выходит трилогия "Мальчик со шпагой". О более дальних планах на произведения автора — чуть позже.
9 июня 1865 года Чарльз Диккенс, самый знаменитый писатель в мире, путешествуя на поезде со своей тайной любовницей, попадает в железнодорожную катастрофу — и становится совершенно другим человеком. Встретив на месте аварии кошмарного незнакомца, представившегося Эдвином Друдом, Диккенс начинает вести двойную жизнь — посещает трущобы, тайные подземелья и опиумные притоны, интересуется растворением тел в негашеной извести и захоронениями в склепах.
Что это — исследовательская работа для его нового романа, «Тайна Эдвина Друда» (который, как мы знаем, окажется последним и не будет закончен), или нечто более зловещее? Именно этими вопросами задается Уилки Коллинз, выступающий у Симмонса повествователем, — создатель «Женщины в белом» и «Лунного камня», прославленный соавтор и соперник прославленного Диккенса, рассказчик увлекающийся, но малонадёжный.
Всё идёт к тому, что примерно через неделю можно будет показать обложку тома «Собор Парижской Богоматери», который готовится к выходу в собрании изданий «Больше чем книга» в начале лета. В предвкушении этого события поговорим о других прекрасных дамах – из произведений классика приключенческо-исторической литературы Генри Райдера Хаггарда.
За свою долгую жизнь Хаггард успел повидать мир и побывать в роли секретаря губернатора африканской провинции, чиновника судебного органа, фермера, адвоката, политика, рыцаря Британской империи. Наибольшее удовлетворение от полноты жизни, однако, принесли ему не все эти занятия, а странствия по Африке в молодые годы и писательство в более зрелом возрасте, когда он вернулся в родную Британию и остепенился.
Первый роман, Dawn (экранизирован в 1917 году), представлял собой сюжет о дилемме юного сердца между чистой любовью и солидным наследством на фоне сельских пейзажей. Эти пейзажи ещё не раз впоследствии воспетой Хаггардом Англии.
Издание 1887 года
Роман был написан в 1884 году, примерно в то же время, когда Хаггард стал практикующим адвокатом и, устроившись в жизни, решил отдаться давно снедаемой его страсти – писательству. Истории о любви – это хорошо, но настоящую популярность и бессмертие автору принесли его знаменитый приключенческий цикл об Аллане Квотермейне и отдельные романы, вдохновлённые, в первую очередь, годами, которые Хаггард провёл в Африке.
Генри Райдер Хаггард после возвращения из Африки в Англию, 1881
Об отважном охотнике, авантюристе, исследователе и в каком-то смысле британском варианте Индианы Джонса сегодня не напишем ничего, потому что тема анонса – три романа, объединённых «женской темой».
В июльском плане в серии «Мир приключений» — иллюстрированное издание трёх романов под одной обложкой: «Дочь Монтесумы» (1893), «Прекрасная Маргарет» (1907) и «Перстень царицы Савской» (1910).
Титул первого издания романа «Перстень царицы Савской»
Роман «Дочь Монтесумы» о мести в эпоху испанской Инквизиции и о том, как Кортес покорял ацтеков, а юноша из Британии – сердце индейской принцессы в Мексике представлен в классическом переводе Феликса Мендельсона.
Обложка первого издания
Текст романа сопровождается четвертью сотни иллюстраций (из них 17 – полосных) авторства Мориса Грайфенхагена (Maurice Greiffenhagen). Иллюстрации воспроизводятся по изданию Longmans, London, 1896. Почему это важно? Об этом чуть позже.
«Прекрасная Маргарет» — опять Испания, XV век и история о чистой девушке, горячей любви и нечистых помыслах сеньора – в проверенном временем переводе Бориса Грибанова.
Обложка первого издания
История любви с испанским колоритом появится в обрамлении 16 полосных иллюстраций Джозефа Рэтклиффа Скелтона (Joseph Ratcliffe Skelton). Точно такой же набор иллюстраций был в издании Longmans, New York, 1907.
Третий роман в представлениях не нуждается. Одно из классических произведений Хаггарда. Автор этого материала в далёкие 90-е впервые прочёл Хаггарда в издании, где под одной обложкой были как раз «Перстень царицы Савской» и «Копи царя Соломона». Есть мысль, что читать надо заново, поскольку тот перевод был неполным.
Для издания в серии «МП» роман был переведён заново. Старые переводы грешили сокращениями, примерно на треть от общего объёма текста. На странице романа можно прочитать, что последние главы романа втиснуты в одну компиляцию с кратким пересказом событий. Теперь такого больше не будет. Перевод Андрея Полошака восстановит историческую справедливость и читатели получат перевод полного текста классика приключенческой литературы.
Обложка первого издания
Что с иллюстрациями? Они порадуют тех, кто привык к частому появлению именитых чехов в иллюстрированных изданиях от «Азбуки». Благодаря неутомимому и постоянно расширяющему горизонт событий книжных иллюстраций Александру Лютикову (Edred), к полному переводу романа добавлен комплект (16 полностраничных) иллюстраций Венцеслава Черны, которые воспроизводятся по изданию Jos. R. Vilímek, Praha, начало 1920-х годов/
Примеры иллюстраций из издания «Азбуки»
Теперь, когда все карты раскрыты и можно включать режим ожидания, несколько слов о том, почему так важно, по каким именно изданиям воспроизводятся комплекты иллюстраций. Если кто-то уже догадался или и так знал, то это означает, что книгоиздатели своей цели добились – иллюстрированная книжная классика стала предметом вдумчивого коллекционирования просвещённых читателей, кто заполняет полки разными изданиями одних и тех же произведений в желании собрать максимально полную коллекцию иллюстраций лучших художников.
Собирать комплекты иллюстраций к произведениям Хаггарда – это сам по себе интересный процесс, сродни археологическим изысканиям профессора Индианы Джонса. Нужно учитывать всё до запятой, чтобы получить полный доступ. Так, в случае с Хаггардом, мало выбрать издательство, которое издавало Хаггарда с иллюстрациями, надо ещё учитывать, в каком году и в каком из филиалов данное издание выходило, чтобы собрать максимально полный комплект. Например, в лондонском издании Longmans 1907 (и других годов) печаталось только 15 иллюстраций Скелтона, а в нью-йоркском в том же году вышло на одну больше. И то издание было единственным в своём роде. Мелочи, а приятно, ведь «Азбука» это учитывает по возможности тоже.
Теперь, когда вы знаете всё, что пока можно сообщить, осталось лишь упомянуть объём будущего тома: в книге будет 896 страниц. Здесь также можно нарушить собственное обещание в анонсе ни словом не упомянуть об Аллане Квотермейне. В июньском плане в серии "Иностранная литература: большие книги" стоит том "Копи царя Соломона", который внутри повторяет издание 2017 года из серии "Мир приключений". Состав тот же. Внутренние иллюстрации Уолтера Пэджета, Чарльза Керра и Мориса Грайфенхагена. Есть небольшие изменения в сравнении с томом в "МП": сканы с новых первоисточников — к романам «Жена Аллана» и «Аллан Квотермейн», а также к охотничьим рассказам (за исключением «Мести Маивы»).
24 апреля отправились в типографию две книги в "рамочных" сериях: "Мир фантастики" и "Мир приключений". Обе книги не новинки, но стоит выйти за рамки привычных категорий, по которым оцениваются книги. Если мыслить шире, то два издания в "рамках" — это новое восприятие творчества авторов, к чьим произведениям подходят с обычными мерками.
Владислав Крапивин Дэн Симмонс
Согласно таким меркам Владислав Крапивин — автор прекрасных ностальгических текстов о мальчишках-героях, которые обыденной жестокости мира противостоят искренностью своих убеждений и готовностью ради сохранения красоты и чистоты мира пожертвовать собой.
Крапивинские книги — это большая литература, которой подвластны любые акценты. Они могут вздыматься, подобно многометровым штормовым волнам, над плоскостью размеренной жизни, демонстрируя, каких высот может достичь человеческий дух и разум, помещённые в хрупкое детское тело. Они способны пронзать ткань времени и пространства, как лазерный луч, как живущие в ритме световых скоростей мысли-фотоны, как следующий за этими фотонами сигнал с далёких звёзд, рассеянных в космическом равнодушном пространстве. Такая сила одновременной сказочности, поэтичности и убедительности книг Владислава Крапивина делает их настоящей фантастикой, в которой доля вымысла делает всё происходящее ещё более настоящим.
Крапивин — это Великий Кристалл русской литературы, многогранный и полифоничный. Уникальная многозначность и многозадачность крапивинских текстов развязывает руки издателям. В советское время Крапивин вдохновлял подростков на свершения, сегодня пробуждает лучшее в людях любого возраста и разных литературных предпочтений. Это тот случай, когда многие взрослые серии книг издательства "Азбука" свободно примут в компанию к другим изданиям крапивинские произведения. Например, "Мир фантастики", в которой выходит третья книга собрания сочинений писателя. На очереди — том "Голубятня на жёлтой поляне", куда, помимо заглавного романа-трилогии, вошли роман "Топот шахматных лошадок" и повести "В ночь большого прилива", "Оранжевый портрет с крапинками".
Данные книги:
Серийное оформление Вадима Пожидаева
Оформление обложки Владимира Гусакова
Иллюстрация на обложке Евгении Стерлиговой
Иллюстрации на шмуцтитулах Евгении Стерлиговой и Сергея Григорьева("Топот шахматных лошадок")
ISBN 978-5-389-16484-0
896 страниц
Титул издания
Заглавные иллюстрации к произведениям, вошедшим в том
Фантастическая цитата из книги о лошадках и котиках:
"Тюпа и Лихо тем временем подтолкнули Колесо, оно вертелось быстрее, шорох стал громче и уверенней. Все смотрели на сверканье спиц и обрывки картин, возникавшие в разноцветных клочьях тумана. Смотреть можно было сколько угодно, это затягивало.
Профессор сказал за спинами у остальных:
— Коллега Серёжа Горватов предлагает опыт. На мой взгляд, любопытный. И если коллега Лихо Тихонович не возражает...
— Да я чего? Я это... как вы скажете...
Сёга, ни на кого не глядя, сел на корточки, раскрыл пакет с лошадками. Вынул одну лошадку, позвал:
— Кыса...
Луиза подошла и... встала на задние лапы. А передними — совершенно по-человечески! — взяла у Сёги лошадку и прижала к груди. Коротко мяукнула и прыгнула внутрь Колеса. Там она — по-прежнему на задних лапах — быстро побежала вверх по стеклянным ступенькам (оставаясь, конечно, на одном месте). Лошадку она, как и раньше, держала у груди. (У Белки на миг мелькнуло воспоминание о какой-то картине, на которой девочка с малышом на руках убегает от дождя.) Но это длилось несколько секунд. Луиза лапками перехватила лошадку, поставила её на ступеньку и выпрыгнула из колеса.
Казалось бы, лошадка была обречена уехать со ступенькой сначала до нижней точки обода, затем оказаться наверху, упасть оттуда и начать беспорядочное кружение, обивая об острое стекло деревянные бока.
Но ничего подобного!
Лошадка... прыгнула со своей ступеньки на следующую — вверх! И ещё — вверх, вверх, вверх! Она так же, как Луиза, сохраняла своё место в нижней наклонной части обода. И скакала, скакала...
— Ну ни фига себе... — восторженно выдохнул Драчун.
Остальные смотрели молча, но тоже восторженно. Сёга дал кошке ещё одну лошадку. И случилось то, что в первый раз. Теперь уже две лошадки прыгали рядом со ступеньки на ступеньку, а Луиза стояла на задних лапах перед Сёгой и ждала.
— На, кыса...
Скоро в Колесе прыгала уже шеренга шахматных лошадок. Потом две. Потом три... У Сёги их оказалось больше полусотни, и в конце концов получилось, что по блестящим ступенькам, среди размытых в воздухе искрящихся спиц скачет целый эскадрон, семь шеренг по восемь лошадок в каждой — как на параде!
Они были всякие — маленькие и большие, совсем белые, орехового цвета и тёмно-жёлтые, деревянные и костяные, пластмассовые и даже стеклянные. Лошадки не мешали друг другу, держали строй, и казалось, для того они сделаны — чтобы прыгать в широком ободе Гироскопа и поддерживать его вечное движение.
Возможно, так оно и было".
Возможно, для того и есть Крапивин, чтобы его книги, как тот Гироскоп, поддерживали в людях вечное стремление стать лучше. Стать человечнее.
Следующий анонс — об авторе великолепных романов "Террор" и "Лето ночи" и цикла "Песни Гипериона". Если судить о всём его творчестве по двум этим хитам, можно впасть в заблуждение относительно постоянства в выборе художественных приёмов, с помощью которых писатель доносит свои идеи. В рамках своего амплуа Дэн Симмонс — автор масштабных мистических и фантастических произведений, литературных мистификаций, в которых реальность и авторский вымысел соединены мостом сюжета; мост также служит проходом через "четвёртую стену", которая обычно безопасно разделяет читателя и произведение. На самом деле, горизонт событий и идей, охваченный этими писателями, куда шире.
Минимум пять романов в библиографии писателя выходят за рамки жанров мистики, ужасов и фантастики, сохраняя при этом характерные для произведений данных жанров элементы и приёмы.
Во-первых, это "Террор". В основу романа о противостоянии застрявших во льдах моряков древнему чудовищу положены реальные события. В 1845 году группа смельчаков под командованием опытного полярного исследователя сэра Джона Франклина отправляется на судах «Террор» и «Эребус» к северному побережью Канады на поиск Северо-Западного прохода из Атлантического океана в Тихий — и бесследно исчезает. Что с ними произошло на самом деле, доподлинно неизвестно, хотя в прошлом году были обнаружены подо льдом остатки судов той экспедиции. Фантазия Симмонса задолго до событий об обнаружении следов последней стоянки экспедиции Джона Франклина представляет куда более ужасный, но и более героический финал для полярных исследователей, чем замёрзнуть насмерть или утонуть.
Второй пример — "Мерзость". Историческая основа этого приключенческого романа об альпинистах — исчезновение в 1924 году Джорджа Роберта Ги Мэллори, участника трёх экспедиций на Эверест в попытке стать первым, кто покорит вершину. Мэллори шёл в составе третьей экспедиции в связке с Эндрю Ирвином: оба альпиниста пропали. Останки Мэллори обнаружили только в 1999 году, тело Ирвина пропало. Через выдуманную историю об экспедиции на Эверест, устроенную безутешной матерью, чей сын якобы пропал в том же 1924 году, пытаясь покорить Эверест, Симмонс, со свойственной ему дотошностью, живописует, каково это — быть покорителем высочайшей вершины в мире в эпоху между двумя мировыми войнами.
С документальной точностью текст воспроизводит то, что можно назвать альпинистской производственной драмой, но совершает ошибку в попытке повторно войти в воды "Террора". Намёки на присутствие йети в финале трансформируются в куда более прозаичное объяснение, которое многие читатели не приняли, хотя, в целом, роман выдержан в особенном авторском стиле. По причине неоднозначных отзывов этот роман не был издан "Азбукой", хотя в некотором смысле он представляет собой эталонный образец приключенческо-фантастического жанра, написанный не Верном, а современным автором.
Третья книга на историческом материале — "Чёрные Холмы". Сразу стоит добавить, что "Азбука" её тоже не издавала, но в рамках импровизированного обзора без неё не обойтись. Хотя бы по той причине, что этот роман — прекрасный пример того, как Симмонс в целиком и полностью выдуманный сюжет одновременно помещает твёрдые исторические факты и объединяет героев его же книг в одной большой авторской вселенной, существующей как тень на фоне реальных событий.
Главный герой "Чёрных Холмов" индеец Паха Сапа становится свидетелем и участником ключевых событий для американской истории конца XIX века — начала прошлого столетия. Ещё мальчиком он стал свидетелем разгрома объединёнными силами племён лакота и шайеннов пяти рот полка под командованием генерала Кастера. Дух славившегося при жизни безрассудными выходками Джорджа Кастера вселяется в тело Пахи Сапы, и мальчику приходится жить, деля тело и воспоминания с представителем народа заклятых врагов исконных жителей североамериканского континента. Глазами немногословного индейца, который всю жизнь вынашивал план сладкой мести белым людям, читатель видит, как возводится знаменитый монумент с ликами президентов на Горе Рашмор, Бруклинский мост. Паха Сапа, среди прочего, побывает на Всемирной выставке в Чикаго 1893 года, где повстречает... Шерлока Холмса. Не того, привычного по рассказам сэра Артура, а Холмса из романа "Пятое сердце" Симмонса.
"Чёрные Холмы" тоже с весьма умеренным интересом встречен читателями, что не умаляет его уникальности. Заключается она в том, что в рамках сюжета автор между основами приключенческого и исторического жанров щедрыми кремовыми прослойками, чтобы не читалось на сухую, добавил темы незаметного геноцида, технического прогресса, ответственности перед будущими поколениями, права на личную месть и другие вопросы, выводящие книгу за рамки развлекательной жанровой литературы. Роман можно читать и как сагу о покорении диких земель, и притчу о жизненных дорогах человека, и реквием культуре коренных американских жителей, и драму о наступлении времён, когда механическое начало побеждает в человеке его связь с землёй, оставляя глухим к зову Природы, и фантастическое полотно о переселении душ, народов и особых мест силы.
"Пятое сердце" — это ещё один в чём-то уникальный авторский эксперимент. Дэн Симмонс задумал соединить не просто две реальности — книжную и историческую, но и в рамках общего сюжета — объединить усилия ради общей цели двух людей, кто никак не мог встретиться в реальности: британского джентльмена Шерлока Холмса и американского писателя Генри Джеймса. Автор знаменитой повести "Поворот винта", европеец по сердцу и американец по происхождению, горячий поклонник творчества Тургенева, знакомый с видными авторами того времени — Флобером, Мопассаном, Золя, Стивенсоном, брат психолога Уильяма Джеймса — тот рассматривал сознание как поток, в который никогда нельзя войти дважды, потому для человека так важны его инстинкты и эмоции, благодаря которым человек успевает ухватит на поверхности потока то, что ему действительно важно.
Встреча двух джентльменов — Холмса и Джеймса — произошла в важный для них обеих момент, когда вся их прежняя жизнь, как им казалось, унесена потоком, не оставив ничего взамен. Шерлок и Генри встретились на пике своих экзистенциальных кризисов: первый усомнился в том, что он реально существующая личность, второй — на грани срыва, в самой глубокой точке творческого кризиса, сломленный неудачами попыток закрепиться в новом для себя образе.
Двое мужчин на грани нервного срыва, тем не менее, становятся участниками (Джеймс — вынужденно, поскольку протестовал против диктата воли взявшего его в оборот Холмса) ряда весьма интересных событий — реальных настолько же, насколько читатели верили в существование лучшего сыщика в мире. Расследуя запутанную интригу вокруг президентского кресла (конечно же, дело не обошлось без профессора Мориарти), дуэт из сыщика и писателя в этом викторианском бадди-муви встречают россыпью множество реально существовавших знаменитых и не очень личностей — Сэмюэля Клеменса (он же — Марк Твен), Теодора Рузвельта ещё до президентства, Чарльза Лютвиджа Доджсона (он же — Льюис Кэрролл), президента США Гровера Кливленда и других примечательных личностей.
Конечно же, ни в коем случае не стоит сравнивать эту, как и три предыдущие в списке книги с непревзойдённым "Террором", поскольку такое сравнение изрядно вредит читательскому восприятию. "Пятое сердце" куда ближе по всем параметрам, включая подбор героев, к роману "Друд, или Человек в чёрном", ради анонса которого затеяна вся эта чехарда с обзором. "Пятое сердце" — это хождение по тонкому льду. Симмонс как раз и хорош склонностью рисковать в большой прозе, а не провереннному, но скучному следованию гарантированно приносящим всенародную любовь сюжетам. Читать его романы так же увлекательно как Британскую энциклопедию, и это не звучит как шутка.
Большая проза Симмонса, когда он отвлекается от чистой мистики или твёрдой НФ, искрит как оголённый провод, но не взяться за него (неё) для искушённого читателя — слишком большой соблазн. Берёшься, получаешь удар и уходишь в нокаут!
Чтобы избежать болезненных ощущений и неоправданных ожиданий, следует много знать и обладать гибким умом образованного фантазёра. Только Симмонс может создать приключенческий роман с преследованиями, загадками, интригами, смертями и злодеями из потенциального очерка о британских и американских писателях конца позапрошлого века, о торжестве идей прогресса и дарвинизма, вытеснивших романтику, о тандеме "писатель — персонаж" и ответственности первого перед вторым, как и о других вещах, которыми сложно развлечь, но не ему.
Из подобных сложных элементов состоит и главный герой импровизированного анонса-обзора — роман "Друд, или Человек в чёрном". Он впервые выходит в серии "Мир приключений". О чём это говорит? Симмонс — вполне уверенно себя ощущает в компании с Хаггардом, Лондоном, Дойлом и Сальгари, несмотря на обширность фантастических допущений и вместе с тем — на суровую историчность материала, в котором нет места пиратам, трапперам, индейцам и прочей романтике.
"Друд", возможно. не самый лучший роман автора, но на совмещённой шкале "читательский интерес" и "талант автора" роман без натяжки можно поставить где-то между "Террором" и "Песнями Гипериона". Это не громкое заявление — это дань уважения мастерству писателя. Для тех, у кого долгая история взаимоотношений с прозой автора, "Друд", в некотором смысле, переходная точка. Как и для самого автора: "Друд" написан в 2009 году, через два года после "Террора". Дальше были романы, о которых написано выше: все они получили сдержанные отзывы. Возможно, из-за того, что писатель чрезмерно глубоко зарылся в большую литературу, хотя читатель ждал от него по обыкновению просто увлекательной истории, где сверхъестественное чувствует себя как дома на непаханных полях реальной истории.
"Друд, или Человек в чёрном" — очень британский, практически диккенсовской глубины роман о личных демонах писателей. Каждые неудача писателя, критический выпад, читательская насмешка кормит таких демонов, повергая порой психику творческих людей, зарабатывающих на хлеб писательством, во мрак паранойи, выходом из которой такие люди видят саморазрушение и разрушение привычных связей с социумом.
9 июня 1865 года пассажирский железнодорожный состав на пути из порта в городскую черту Лондона сошёл с рельсов в городке Стейплхёрст. Машинист не увидел, что ремонтные рабочие сняли рельсы с части полотна. Несколько десятков человек получили ранения и погибли. В этом же поезде ехал Чарльз Диккенс. В романе катастрофа становится точкой отсчёта для всех последовавших событий. Катастрофа для писателя стала моментом истины: он понял, насколько хрупка человеческая жизнь, которую не сохранишь даже в самом гениальном произведении. В реальности крушение поезда в Стейплхёрсте стало причиной серьёзной душевной травмы для писателя и повлекло за собой смерть автора через пять лет. В книге среди обломков вагонов и разорванных на части человеческих тел Диккенс встречается с загадочным человеком в чёрном, в ком, по всем признакам, можно разглядеть Дьявола, пришедшего кормиться человеческими страданиями. Незнакомец называет своё имя: Эдвин Друд. С этой встречи писатель становится одержим темой смерти. Смерть становится его личным безумием и идеей фикс.
Второй безумец — друг Диккенса и коллега по писательскому цеху — Уилки Коллинза, автор "Женщины в белом" и "Лунного камня". Страдающий артритом писатель излишне пристрастился к опиумной настойке, тому самому лаудануму, популярного у женщин и способного якобы лечить практически любые болезни — от лёгкой головной боли до лихорадки. Переизбыток наркотика в организме размывает границы между реальностью и вымыслом у Коллинза, потому всё происходящее в романе — с ним и его заклятым другом Диккенсом — можно трактовать как сон разума, бред воспалённого воображения и то, что называется "исповедью ненадёжного рассказчика".
В то время, как Чарльз Диккенс погружается на дно — собственного восприятия жизни и города, посещая опиумные притоны и интересуясь тем, как растворить тело без следа, Уилки Коллинз внезапно "прозревает", понимая, что его прозябание в тени, при всём его писательском таланте, — целиком и полностью заслуга его друга, которого, по мнению Уилки, подменили. Внутри Диккенса поселилась некая демоническая сущность, которая превратила достойного джентльмена, щедрого друга, хорошего семьянина и так далее в мерзкого субъекта. Без него всем будет лучше, решает Коллинз и начинает вынашивать план убийства друга и одного из величайших писателей всех времён.
Столкновение двух видов личных безумств, как и столкновение писателей-героев романа с демонами внешними и внутренними (человек в чёрном и Диккенс, опиум и Коллинз, смерть и Чарльз, талант и Уилки), на богатой викторианской почве, на всех туманах и едких испарениях Лондона вырастает в романе до весьма пугающей тенденции. В какой-то момент читатель перестаёт замечать, где происходит подмена реальных фактов из биографии двух известных писателей событиями вымышленными — то ли больным мозгом безумца, то ли фантазией самого Симмонса. Понятно, что всё это — результат измышлений Симмонса, но он так убедителен в живописании медленного схода с рельсов реальности Диккенса и Коллинза, что невольно начинаешь верить в одну простую истину: не хочешь попасть в дурную историю, не связывайся с писателями.
Внимание: в этом абзаце возможен спойлер! Отрезвление происходит, как это ни странно, в момент наивысшего пика безумия: друг присыпает негашёной известью тело друга. При этом понимаешь, что в реальности они оба ещё были живы к тому моменту, и одного не обвинили в убийстве другого. Именно эта дикая сценка помогает сбросить наркотическое оцепенение и перестать верить ненадёжному рассказчику окончательно. Из тревожного мистического полу-хоррора, полу-психологического триллера роман становится тем, что он есть на самом деле: историей о том, что всегда большой успех носит чёрные одежды сомнений, всегда самая крепкая дружба двух явно неравных по своим возможностям людей становится в какой-то момент актом жертвоприношения: на алтарь ложится или благородный, или слабый.
"Друд, или Человек в чёрном" не только интересен как авторская интерпретация последних лет жизни одного из величайших британских писателей викторианской эпохи — эпохи расцвета жанровой литературы, к слову, но и как литературный "шахматный этюд", в котором за внешней беспорядочностью и нелогичностью поступков, событий и мотивов, если знать правила игры, просматривается уникальная партия. А вот между кем и кем, или кем и чем, или даже чем и чем — это решать каждому читателю самостоятельно.
Не стоит, однако, полагать, что это — скучное чтиво для интеллектуалов, где два не совсем здоровых джентльмена меряются безумием и пытаются закопать то, на создание чего потратили много лет и сил. "Друд" — это снова уникальный опыт для Симмонса в рамки приключенческого романа с элементами мистики вписать вопрос, на ответом на который хоть раз задумывается каждый, даже если его интересуют только удовольствия с минимум умственной нагрузки: кто ты есть — Джекилл или Хайд?
В типографию отправились две книги, между которыми много общего: том "Последний из могикан" Джеймса Фенимора Купера в серии "Больше чем книга" с цветными иллюстрациями и графикой Зденека Буриана и "Ацтек" Гэри Дженнингса в серии "Мир приключений", ранее выходивший в The Big Book с оформлением "под "Шантарам"". К обеим книгам приложил руку художник Сергей Шикин: для Купера нарисовал обложку, для Дженнингса — иллюстрацию на фронтисписе. Это первый признак сходства двух, в целом, весьма разных книг. Второй менее очевиден, но довольно любопытен: и у Купера, и у Дженнингса сюжеты основаны на историческом материале, и роднит их истории одно слово — индейцы.
У Купера могикане и место действия — Провинция Нью-Йорк, а время — середина XVIII столетия. У Дженнингса — ацтеки, чья цивилизация существовала в период с XIV по XVI века на территории современной Мексики и пришла в упадок во многом благодаря действию испанских завоевателей, кому во имя идей Конкисты было всё равно, что станет с древними культурами: об этом роман. Такой же подход практиковали и в английских колониях на основной территории Североамериканского континента.
Впрочем, целью данного материала не является восстановление исторической справедливости, тем более, что это уже невозможно. Это — анонс двух хороших книг в любимом многими оформлении, в двух титульных сериях "Азбуки". Эти книги, помимо удовольствия для ваших глаз, ещё и приобщают к истокам ушедших в прошлое интереснейших культур. Увидеть их по-настоящему нельзя, но есть возможность ощутить, как это было, в книгах — через текст двух мастеров исторических приключенческих романов и дополнительно через иллюстрации Зденека Буриана.
Об издании "Последний из могикан" материал в издательской колонке уже был: можно ознакомиться. Тот первый анонс даёт исчерпывающие ответы на вопросы о переводе, количестве иллюстраций и объёмах редакторской работы над изданием. Задача этого анонса — показать товар лицом.
Обложка издания "Последний из могикан"
Обложка издания "Последний из могикан" в 3D
Титульный лист "Последний из могикан"
Примеры разворотов
Данные издания:
Перевод с английского Полины Мелковой
Перевод авторских примечаний и предисловия к изданию 1831 года Сергея Антонова
Коротко о томе "Ацтек" Гэри Дженнингса. Издание внутри повторяет тот вариант, который публиковался ранее в серии The Big Book.
Аннотация:
Жизнь ацтеков... Культ золота и кровавые ритуалы, странные обычаи и особое видение мира, населённого свирепыми духами и жестокими божествами. Но если ты родился в этой древней стране, то принимаешь такую жизнь как единственную, дарованную тебе судьбой. Вместе с героем книги мы пройдём экзотическими путями, увидим расцвет империи, восхитимся величием Монтесумы, правителя народа ацтеков, будем сокрушаться и негодовать, когда бледнолицые воины в железных доспехах высадятся со своих кораблей и пройдут с огнём и мечом по священной земле ацтеков.
Роман Дженнингса из разряда книг, которые однозначно получают читательское признание. Недаром этот его роман стал общепризнанным мировым бестселлером.
облако тэгов
