Вся литература — это фэнтези. Во всех своих формах, включая исторически совсем недавний «реалистический» роман, она основана на человеческой потребности фантазировать. В течение некоторого времени, когда под давлением новой грамотной публики формировалась популярная художественная литература, этот термин применялся исключительно к историям, которые касались атавистических страхов и как будто опровергнутых верований. Публика с восторгом принимала частных детективов, разгадывавших дьявольски сложные тайны, несмотря на многократные удары по голове и ошеломляющие дозы алкоголя; ковбоев, которым никогда не приходилось подсчитывать количество боеприпасов; любовников, самые интимные проблемы который были связаны с чековыми книжками — но эта же публика возмущалась неправдоподобием космических путешествий и сверхъестественных сюжетов. Нынешнее содержание книжных полок свидетельствует о том, что эти предрассудки постепенно исчезают.
Если вся литература — это фэнтези, то как же можно выбрать сто лучших книг? Читатель не найдет в нашем списке ни «Крошку Доррит», ни «Кровь на Луне», ни «Высокое окно» — да читатель и не ожидает этого. Фантазия превратилась в «фэнтези». Единственный вопрос, помимо достоинств выбранных книг, вероятно, будет сводиться к тому, не следует ли некоторые из названных книг отнести скорее к другой подкатегории, НФ. Ответ, если исказить фразу американского критика, прозвучит так: «Фэнтези — то, на что я указываю, когда произношу это слово».
Широкое общественное признание заставило издателей и авторов работать энергичнее. Совладать с потоком драконов, единорогов, магов и черных мечей, захлестнувшим книжные магазины, попросту невозможно; вал фэнтези конца 80-х годов представлен одним-единственным произведением, «В ожидании кого-то повыше». Большинство отобранных книг куда старше — они относятся не столь плодовитым временам. Чрезвычайно полезным побочным эффектом бума стало возвращение к читателю таких раритетов, как «Путешествие к Арктуру» и «Женщина-призрак» Линдсея и романы Уильяма Хоупа Ходжсона. Однако, читая энциклопедию Монтегю Саммерса «Готический поиск», я почти радуюсь тому, что большая часть литературы последних двух столетий уже недоступна. Всему есть предел.
В одном из ранних томов серии «100 лучших» Х. Р. Ф. Китинг говорит, что он исключил некоторые книги, потому что теперь они почти недоступны. В данном издании мы придерживаемся противоположной точки зрения в надежде, что это поможет возродить интерес к забытым произведениям и побудить их к переизданию. Примером может служить «Караван в Китай» покойного Фрэнка Стюарта. Книга, опубликованная в начале Второй мировой войны, была практически вычеркнута из истории последующими событиями, как и многие другие книги того времени. Мой собственный экземпляр, обнаруженный после войны, — единственный, который мне случалось видеть, как и мой экземпляр (ныне утраченный) «Слона в самолете» того же автора.
Это поистине удручающий факт: качество книги не спасает ее от забвения. Книга Мориса Ричардсона «Деяния Энгельбрехта» была переиздана в 1977 году ограниченным тиражом в мягкой обложке; несомненно, ее нужно выпустить в более амбициозном формате. Масштабные фантазии Уильяма Хоупа Ходжсона фактически исчезли в его родной Британии на долгие десятилетия; до недавнего времени было доступно только превосходное американское издание «Аркхэм хауз». Книга Джека Вэнса «Умирающая Земля» приобрела очень большую популярность у тех читателей, которые пропустили первое издание в 1950 году, но им пришлось ждать двенадцать лет, чтобы получить второй шанс.
Многочисленные упоминания о фильмах — это результат взросления в то время и в том месте, где радио и кино были главными семейными развлечениями. Тогда меня меньше беспокоило воздействие фильмов на детскую психику; поэтому мне было три года, когда я увидел Кинг-Конга, который оказался первым в череде мумий, оборотней, вампиров, зомби и других будущих культовых фигур. Позже, узнав, что они в основном появляются из книг, я был заинтригован и озадачен несоответствием литературных и кинематографических ужасов. Чуть позже я ознакомился со странной философией кинематографистов, и некоторые расхождения стали понятны.
Оглядываясь назад, могу сказать, что тогдашние книги и фильмы кажутся вполне здоровыми по сравнению с нынешними творениями, как бы решительно нас ни стремились напугать. Все еще оставаясь под влиянием традиций девятнадцатого века, писатели и режиссеры, сдерживаемые моралью своего времени, использовали окольные ходы, чтобы усилить воздействие — всего, что ползло, прыгало, кралось или парило в темных уголках их фантазий. Теперешние авторы могут идти напролом, вызывая скорее тошноту, чем нервную дрожь, и заменяя комнату с привидениями скотобойней. Излишество стало нормой; серия Спилберга об Индиане Джонсе якобы задумана как дань уважения субботним утренним сеансам его детства, а на самом деле это дорогостоящее упражнение в бессмысленном садистском насилии. Широко распространенная обратная связь между книгой и экраном — часть все возрастающего давления на аудиторию.
Выбор, сделанный в предлагаемой книге, естественно, отражает это мнение и эти взгляды, но обеспечивает, полагаю, интересный срез жанра. В конце концов, все подобные списки остаются очень личными — и, как оказалось, выбор в основном делает один человек, а не двое…
Сначала издательство «Ксанаду» заказало эту книгу мне, но стало очевидно, что из-за других обязательств я не смогу в обозримом будущем закончить работу, мы с издателями пришли к соглашению, что к делу подключится Джеймс Кауторн. Мы не смогли бы найти никого, кто так хорошо подготовлен и достаточно начитан; и я полагаю, что его текст —значительная часть книги, включая фрагмент о некоем альбиносе — подтверждает наше суждение: его эрудиция, опыт и остроумные и взвешенные суждения неизменно впечатляют.
Впрочем, меня это нисколько не удивило. Я работаю с Джимом уже более тридцати лет, сначала в таких фэнзинах, как «Берроузиана», позже в «Приключениях Тарзана», а затем в «Новых мирах», где регулярно публикуются его рецензии и прекрасные иллюстрации. Мы также были соавторами повести о Секстоне Блейке «Карибский кризис», вместе писали «Далекие солнца» для «Иллюстрейтед уикли оф Индиа» и вместе работали над сценарием киноверсии романа Берроуза «Земля, забытая временем». Единственное, что меня разочаровало — здесь не нашлось места «Лесу мифаго» и/или «Лавондисс», хотя я уже писал о «Лесе мифаго» в аналогичном издании, «Ужас: 100 лучших книг». Но в целом я скорее рад, что обстоятельства заставили Джима, а не меня, проделать работу над книгой: я считаю, что получилось гораздо лучше, чем я мог бы сделать в одиночку; убежден, что благодаря ему эта книга останется ключевым источником, когда другие справочники по литературе фэнтези будут позабыты.
Отобранные книги представлены в «условной» хронологической последовательности — «условной», потому что иногда трудно точно определить, к какому году относится тот или иной текст. Например, рассказы Кларка Эштона Смита о Зотике не были собраны вместе до 1970 года, но в основном были написаны в 1930-х; но важнее всего то, что они очень тесно связаны с 1930-ми, и к этому времени рассказы и отнесены в настоящем издании. В некоторых других случаях рассказы появлялись в журналах за некоторое время до того, как обретали книжное воплощение, поэтому внимательный читатель иногда заметит несоответствия между датой в верхней части эссе и датой в библиографических деталях в конце, где перечислены только первые книжные издания (сначала идет «настоящее» первое издание, а затем первое заокеанское издание, если оно есть). Эту информацию любезно предоставил Джон Клют.
Мы также благодарны Дейву Бриттону, Чарльзу Партингтону и издателю за советы и экземпляры труднодоступных книг; нашим семьям и сотрудникам Центральной библиотеки Гейтсхеда, а также всем тем, кто оказал нам поддержку. Статья, посвященная роману Тома Холта, впервые опубликована в «Лос-Анджелес Таймс» в 1988 году.
Все ошибки, особенно по части фактов и вкуса — исключительно наши собственные.
По списку видно, что четверть книг до сих пор не перевели на русский язык. Среди лакун нет классики уровня Лит.памятников из XVIII века, классику-то как раз отлично перевели и издали, порой еще в советское время. Лакуны начинаются как раз в веке ХХ, и порой касаются даже таких широко известных и многажды изданных писателей как Кингсли Эмис, Фриц Лейбер и Томас Диш.
Джеймс Которн (James Cawthorn, 1929-2008) английский художник-иллюстратор, эссеист.
Вместе с Муркоком написал сценарий фильма «The Land That Time Forgot» (1975) и ряда комиксов.
«Мы с Джимом Которном творили вместе больше 25 лет, иногда до такой степени, что я не могу вспомнить, что было сначала — рисунок или история. Именно его рисунки моих персонажей остаются для меня самыми точными, как в деталях, так и по атмосфере. Его интерпретации в форме комиксов для меня навсегда останутся лучшими.» (Майкл Муркок)
Которн сотрудничал с журналом "Новые миры" Муркока, известны его иллюстрации к рассказам Балларда, Д.Массона и др. нововолнистов.
Но обильно и эффектно Которн работал с фэнтези. В 2018 году была издана биография художника в 448 страниц с основными рисунками Которна, порядка 800 рисунков поместили в книжку (James Cawthorn: The Man and His Art. ISBN 978-0957576421). Обратите внимание на книжный разворот, где графика просачивается как сталактиты сквозь щели между колонками текста.
"Редкая и баснословно дорогая научная фантастика последних трёх веков: Справочник неофита" 192 стр.
Брошюра вышла весной, была нацелена на Алиб да там вся и разошлась среди книгоманов. Охват — "Путешествия Капитана Самуила Брунта в Каклогалинию" 1770 года — до антологии "Золотой век фантастики" 2005 года.
Справочник составлен по материалам девятилетнего изучения продаж на букинистическом сайте Алиб (alib.ru), и приукрашен био-библиографическими сведениями и аннотациями, почерпнутыми из «Лаборатории Фантастики» (fantlab.ru)
Отобраны художественные книги научно-фантастического жанра, из числа изданных на русском языке в последние три столетия. Разделения на переводную и отечественную литературу не производилось, по причине того что в некоторых случаях невозможно доподлинно установить является ли книга переводной или имитирует свою заграничность (это относится к изданиям времен НЭПа). Но и для сугубо переводных книг можно столкнуться с проблемой, когда автор существует, но такую книгу, как издано на русском языке, он не писал – по той причине что книга является вольным творчеством переводчика, скомпилировавшего нечто новое из нескольких иностранных работ писателя.
С сожалением оставлены за бортом романы в выпусках, красная пинкертоновщина (относящиеся более к детективному направлению литературы), и мистика с эзотерикой, как постоянная часть литературы о невозможном. Всё-таки научная фантастика – это литература о возможном, мечтающая о будущем, и растущая из фундамента научного знания. Поэтому в справочник допущены несколько книг более научно-популярного свойства, нежели художественного.
Фантастике в какой-то мере повезло что на нее не раздуты цены: фантастику практически никогда не оформляли великие художники*, почти нет запрещенных цензурой текстов, писатели-фантасты не принадлежали к лицам монархических фамилий и не становились видными государственными деятелями, значит не было в жизни у авторов научно-фантастических книг атрибутов, необходимых для повышения внелитературной, букинистической ценности их трудов.
Книги даны по годам издания, таким образом показана частота издания фантастики на русском языке, с пиками в последнюю декаду XIX века (обусловлено ростом популярности нормальной научно-технической фантастики, прочно стоящей на фундаменте рационализма, как произведения Э.Беллами, Ж.Верна, Г.Уэллса), годы НЭПа (расцвет частной инициативы в книгоиздании), времена оттепели, и буйство кооперативных издательств на излете перестройки.
Книги представлены обложкой либо титульным листом (из-за крайней редкости материала некоторые позиции остались без фотографий), кратким библиографическим описанием, иногда аннотацией и справкой об авторе, указаны цены состоявшихся продаж на Алибе либо других известных площадках (научная фантастика – крайне редкий гость аукционов), указано наличие либо отсутствие современных переизданий (в случае если переиздание книги было многотиражным и с ISBN, малотиражные издания не указываются).
В справочник не включены книги серий «Зарубежная фантастика» издательства «Мир» (1965-1999, и продолжатели), «Библиотека приключений и научной фантастики» (ДетЛит, 1936-2004, более известная как «рамочка», и все продолжатели), а так же книги раннесоветского издательства Academia. Серии известные, библиографии изданы неоднократно, поиск информации о книгах этих серий и издательств труда не составит.
Составителем не учитывались журналы и публикации в газетах. С периодикой боле-менее понятен процесс ценообразования: чем старше год, тем дороже, а годовой комплект – так и еще дороже, за полноту подшивки. Газетные публикации фантастики обширны и многочисленны, но собрать комплект той или иной повести, печатающейся из номера в номер на протяжении нескольких недель (а то и месяцев) кряду – задача порой непосильная даже для фундаментальных библиотек. Особую сложность вызывают публикации в русском зарубежье 1920-30-хх гг, когда почему-то именно в эмигрантской прессе обильно переводились и печатлась свежая иностранная беллетристика в фантастическом жанре.
Интересное наблюдение: книги рубежа XIX-ХХ веков по цене порой ниже в два-три раза чем книги изданные в 1920-30 гг. Причина нам кажется кроется в том что издания 1890-1910-х гг, хоть и выпускались в обложках, но по традициям тех лет одевались в переплет, и таким образом оберегались от внешних воздействий (замокание, выгорание, переезд, курение). В период НЭПа традиция художественного высококачественного владельческого переплета высмеивалась как буржуазная, а с запретом на частную предпринимательскую деятельность перестала быть доступна широкому кругу читателей (глухие дермантивые поделки втачку – не в счет), оставшись лишь атрибутом личных библиотек некоторых представителей новой элиты, использующих для своих библиофильских нужд административный ресурс.
Высокие цены на некоторые свежие книги последних двадцати лет издания удивительны на фоне многолетней затоваренности книжных магазинов и гибкого реагирования бизнеса на любой мало-мальски стабильный спрос, но и в этом секторе новья есть свои высокомаржинальные жемчужины – это либо редкие но талантливые авторы, не попавшие в кассету популярных, либо дополнительные откровенно скучные по содержанию тома культовых книжных серий, которые душа комплитиста требует добрать до полноты собираемой линейки.
Ценообразование на редкости зависит от суммы, за которую владелец раритета готов расстаться с реликвией, поэтому зигзагообразный график изменения цены той или иной номенклатурной позиции, представленной зачастую в единственном экземпляре на всемирной витрине Алиба, слабо зависит от наличия цифровой копии в свободном доступе в бесплатных интернет-библиотеках или от свежего переиздания (см. например ситуацию с книгой Шайбона 1952 года: переиздание в секторе масслита в 2012 году мало снизило цену продаж оригинала; может быть причиной тому наличие иллюстраций в старой книге, качественное воспроизведение которых в современных условиях под силу далеко не каждому). Бумажная книга всё еще остается предметом искусства, украшающим и улучшающим нашу жизнь.
В советское время он стоил баснословно дорого, 1000 рублей (см. мемуары М.Климова, 2008, 2013), в современное время комплект продавался за 15000 в 2009, 40000 в 2016, 80 00 в 2020, но это комплект с обложками Родченко, и на этом фоне комплект выпусков (за выпадением номеров 2 и 4) два года, с 2018 по 2020, пытались продать за скромные 1800 рублей – только лишь потому что у них не было ни одной обложки.
Составитель выражает глубокую признательность
В.В. Мамонову,
В.И. Окулову
А.В. Караваеву
Г.М. Жислину
nostromo
С.Славгородскому
А. Панченко
Е.В. Витковскому,
А.И. Донских
за разговоры о книгах и существенные дополнения к справочнику.
Список финалистов, среди которых пользовательским голосованием будут определены победители:
Лучший роман / авторский сборник зарубежного автора:
Джо Аберкромби "Проблема с миром"
Сюзанна Кларк "Пиранези"
Аластер Рейнольдс "Медленные пули" (сборник)
Чарльз Стросс "Аччелерандо"
Адриан Чайковски "Дети времени"
Лучший роман / авторский сборник отечественного автора:
Марина и Сергей Дяченко "Ведьмин зов"
Шамиль Идиатуллин "Последнее время"
Наталия Осояну "Белый фрегат"
Генри Лайон Олди "Карп и дракон"
Генри Лайон Олди "Черный ход"
Алексей Пехов, Елена Бычкова "Белый огонь"
Лучшая повесть / рассказ зарубежного автора:
Баошу "Что пройдёт, то будет мило"
Аластер Рейнольдс "Энола"
Аластер Рейнольдс "Понимание пространства и времени"
Брендон Сандерсон "Легион"
Марта Уэллс "Стратегия отхода"
Лучшая повесть / рассказ отечественного автора:
Майк Гелприн "Графоходы"
Олег Дивов "Эффект плацебо"
Максим Кабир "Медуза"
Евгений Лукин "Пых — и там!"
Игорь Маранин "Генри-рыба"
Евгений Шиков "Голодные"
Лучшая антология:
"Зеркальная волна. Вал второй"
"Колдовство"
"Самая страшная книга 2021"
"Сломанные звезды"
"Цель и средства. Лучшая фантастика 2021"
Лучшая сетевая публикация. Крупная и малая форма:
Иван Белов, Кирилл Малеев "Чёртова топь"
Максим Кабир "Океан"
Олег Кожин "Город тысячи богов"
Дем Михайлов "Аньгора. Часть вторая"
Роман Суржиков "Янмэйская охота"
Лучшая литературная критика: книги
Уильям Гибсон "Я больше не верю курсиву"
Николай Караев "Трилистники"
Джулия Куртис "Англичанин из Лебедяни: Жизнь Евгения Замятина (1884-1937)"
Лоуренс Сутин "Филип К. Дик: Жизнь и Всевышние вторжения"
Константин Фрумкин "Соблазны «Туманности Андромеды»: Лейтмотивы коммунистической утопии от Томаса Мора до Ефремова и Стругацких"
Лучшая литературная критика: статьи / рецензии:
Татьяна Адаменко "В лучах смерти"
Фэй Дао "Научная фантастика: это больше не стыдно"
Вячеслав Ерлыченков "Так чья же это планета?"
Алекс Лоренц "Светопреставление"
Джо Хилл "Предисловие. "А кто у нас папа?""
Лучший графический роман / комикс:
Брайан Аззарелло "Бэтмен. Проклятый"
Нил Гейман "The Sandman. Песочный человек. Книга 10. Бдение"
Нил Гейман "The Sandman. Песочный человек. Вечные ночи"
Серджо Топпи "Новеллы. Том 1"
One "One-Punch Man 09"
Лучшая книжная серия:
"Best Science Fiction" (ККФ)
"Звёзды новой фэнтези" (Азбука)
"Лезвие бритвы"
"Мастера ужасов" (Астрель-СПб)
"Шедевры Фэнтези" (Астрель-СПб)
Лучшее издательство / импринт:
"Азбука"
"АСТ"
"Астрель СПб"
"Фантастика Книжный Клуб"
"AltGraph"
"Fanzon"
Для того, чтобы проголосовать, необходимо выбрать своих номинантов (ровно одного в каждой номинации! Однако голосовать во всех не обязательно) и прислать список в личку любому из членов оргкомитета (Gelena, iwan-san, С.Соболев, k2007, Green_Bear.)
Сроки второго тура: с 28.05.2021 по 20.06.2021 включительно!!!
Колин Гринлэнд — английский писатель-фантаст и исследователь новой волны в фантастике, на русском языке в 1993 году выходил всего лишь один роман "Вернуть изобилие".
Гринлэнд читает курсы писательского мастерства в Кембридже, известен как исследователь новой волны в фантастике, автора ряда публикаций по истории фантастики. Живет вместе с Сюзанной Кларк ("Джонатан Стрендж и мистер Норрелл", "Пиранези"), сам практически уже не пишет художественную литературу, занимается литературоведением.
Предисловие к книге Колина Гринлэнда "Майкл Муркок: Смерть — не преграда"
Первое, что чувствуешь, читая обстоятельные и информативные ответы Майкла Муркока Колина Гринлэнду — утонченному, умному, знающему исследователю, — так это:
«Вот ведь идиот! Он всё выкладывает начистоту!».
Муркок бесхитростно делится секретами своего бизнеса: рассказывает, как он это делает и как это делается в принципе. Например, вот как соорудить роман в жанре «меча и магии»: разделить 60 тыс. слов на четыре части («по 15 тыс. слов каждая»), потом каждую — на шесть глав. Пускай каждые четыре страницы происходит что-нибудь отпадное, чтобы у читателя отвисала челюсть. А как насчёт сюжета? О, достаточно обязательного числа вариаций, например, темы «шесть дней на спасение мира, и ни днём больше». Вполне сойдёт.
Теперь следует начертить карту свежеизобретённого мира, чтобы чётко представлять себе, где находишься в каждый момент. Составить детальный план действий, чтобы понимать, что происходит. Сесть за работу.
Начать.
Легко ли это? Нет. Действительно, почему все этим не займутся?
Если вы умеете печатать быстро, то, возможно, потягаетесь с показателями молодого сильного Муркока, который, по собственному утверждению, выдавал пятнадцать тысяч слов в день — и не слишком утомлялся. К счастью, он немного сбавил обороты с тех пор, иначе весь мир бы заполнился сочинениями Муркока, которые, по впечатлению, нескончаемым потоком изливаются из его машинки.
Итак, залог успеха — индустриальный подход, энтузиазм и умение быстро печатать. По крайней мере, вроде бы это Муркок утверждает. Кажется, он твёрдо намерен сорвать все покровы тайны со своего мастерства. Он концентрирует внимание на «крафтовом» аспекте — структуре. Всё дело в структуре...
Индустриальный подход, приложения усилий, техника. Как научиться грамотно прикладывать усилия в индустриальном подходе? Приложить их. Как насчёт техники? Она приобретается чтением. Хотите написать роман? Неплохо бы сначала прочесть какой-нибудь. Несколько. Почитайте книги по истории, географии, антропологии. Древние эпосы, мифы, романсы. Читайте надписи на сигаретных пачках, коробках с овсяными хлопьями, читайте вчерашние газеты. Муркок предстаёт здесь чудовищно начитанным человеком, однако тонкость в том, что ненасытное любопытство, побуждающее ко всему этому, не приобретается: с ним нужно родиться.
И чем старательнее Муркок препарирует тайну собственного творчества, тем экстраординарней представляется его невероятная продуктивность. Он с лёгким сердцем швыряется такими советами начинающим писателям фэнтези, как:
«Понадобится перечень чисто фантастических образов; нарочито парадоксальных, например, Город Кричащих Статуй или что-нибудь в этом роде».
Но именно это находят для себя слегка затруднительным те, кому не посчастливилось родиться Майклом Муркоком. В таких ситуациях начинают они грызть кончики карандашей, взирая отсутствующими взглядами в пространство. Большинству из нас изобретение чего-нибудь навроде Города Кричащих Статуй обходится в сутки работы, хотя темпы работы Муркока намекают, что на определённом этапе воображение начинает действовать автоматически — то есть достигаешь стадии, когда твоя фантазия, в некотором смысле, пишет за тебя. Муркок же воспринимает свой талант к созданию красочных парадоксов как данность.
И вот ещё что он принимает как должное: чувство серьёзности всей беллетристической затеи.
«Если вы, подобно мне, верите в простоту добра и непосредственную ощутимость зла, и если зло зарождается из простой жадности, после чего начинает продвигаться всё выше и выше, то необходимо отыскать способ выразить это средствами литературы, не упуская, однако, из виду градиентов света и тени и прочих тонкостей», сообщает он.
Для Муркока беллетристика — главным образом и по сути упражнение в моральности. Он, по собственным словам, верит, что «моральность и структура тесно взаимосвязаны». Его одержимость формой, которая «неизменно выступает решением художественной задачи», не следует путать с приверженностью готовому рецепту, хотя он с радостью выдаст вам рецепты решения самых разнообразных задач, ведь он их все пробовал и проверял.
Эти интервью с мастером-рассказчиком нашего времени позволяют заглянуть в сокровищницу его творческих методик и поэтапно провести читателя по следам его экстраординарной карьеры; они показывают, как она строилась — методично, кропотливо, словно здание. Но в конечном счёте именно жизненный опыт Муркока и его ощущение реальности, его способность оценивать и выносить суждения (не в последнюю очередь применительно к себе самому) придают его прозе выдающееся качество. Хотя, по правде говоря, способность выдавать 15 тыс. слов в день повергает меня в безмолвный трепет восторга. (Действительно, Майк? Пятнадцать тысяч в день? А перерывы на еду у тебя долгие? А в ванную ты успеваешь отлучиться?).
Он ничего не рассекречивает, потому что для него это невозможно. Подлинных тайн бизнеса не существует. Литературное мастерство так же индивидуально, как отпечатки пальцев, пускай даже вся история литературы в определённом смысле увязана с любым рассказом.
Муркок именует себя «популярным» писателем, неизменно проводя скрупулёзное различие между «популярным» писателем и «литератором», хотя в его работах оно зачастую размыто. Муркок любит противопоставлять себя всяким победителям Букеровской премии, выставляя позитивным свидетельством своей инаковости по сравнению, например, с Джулианом Барнсом ранние этапы карьеры, когда он подвизался бездумным сочинительством в сериях вроде Секстона Блэйка* — та ещё потогонка, немногим веселей участи викторианских «писателей за еду» с Граб-стрит. Однако немногие букеровские лауреаты так же проникались литературой, как Муркок.
Секстон Блэйк
К своим любимым писателям он относит Конрада, не забывает сослаться на влияние Балларда, а в особенности — Джорджа Мередита, самого что ни на есть «литератора», ныне, увы, практически забытого грамотными людьми. Муркок вполне сознательно сравнивает свои ранние работы с творчеством Диккенса.
Диккенс в своё время считался «популярным» автором, кто ж спорит. Он остаётся одним из самых популярных авторов всех времён, и замечание Муркока весьма важно. Все классические сериалы BBC и телепостановки «Театра на диване» основаны на романах, бывших бестселлерами своего времени. Но время то миновало, литература оказалась оттеснена сперва кино, а затем телевидением, которые приняли на себя множество важных романных функций. Раньше отцы по вечерам читали в семейном кругу обязательного Диккенса — очередной выпуск печатаемых с продолжением в «Домашнем чтении» Крошки Доррит или Лавки древностей.
Роман Чарльза Диккенса "Крошка Дороти" печатался в впусках с продолжением в журнале "Доманее чтение с 1855 по 1857 годы.
Мыльные телеоперы, сериалы в тринадцати частях, «трёхэтажные» минисериалы — все они прямо перетянули на себя значительную часть функций, какую раньше выполняли печатаемые с продолжением романы. Зачастую и удовольствие от совместного восприятия аналогично, хотя касательство к жизни (и даже фэнтези, если на то пошло) эти работы обычно имеют куда меньшее. Но даже самые преданные фанаты не станут нынче собираться в семейном кругу ради печатаемых с продолжением романов Муркока. Правда, мне кажется, что сага об Элрике вполне достойна лечь в основу великолепного многосезонного телесериала.
Таким образом, в наши дни, чтобы считаться «популярным» писателем, необходимо дарить читателям то, чего они не могут получить от телевидения: восторг, драматический порыв, серьёзность. Если Муркок подобен Диккенсу по литературной продуктивности (больше слов! больше книг!), то схожи они с Диккенсом и в наслаждении гротеском, эксцентрикой, непредсказуемостью развития событий.
Его искренняя щедрость душевных порывов выплёскивается за пределы ортодоксальных пространства, времени и нарратива, но вместе с тем Муркок — это сложно, да, но упрощению не поддаётся — очень английский автор. Нет-нет, ничего общего с самодовольным пафосом очередного фигуранта букеровского расстрельного шорт-листа. Английский в том смысле, что продолжает великие традиции мюзик-холлов и страшных рассказов по пенни за выпуск, пантомим и курортных клоунад, радикального диссидентства и постоянных вопросов к обществу — к изнанке империализма, если угодно.
Если огромный творческий багаж Муркока в цельности свой воплощает моральную драму битвы добра и зла, то постановщиком её можно считать Владыку Беспорядка, и работы его — наилучшее приближение к бесконечному карнавалу, какое можно найти в современной англоязычной литературе.
Анджела Картер
Лондон, 1991
Перевод К.Сташевски
*) Секстон Блейк — вымышленный персонаж, детектив, который с 1893 года снимался во многих британских комиксах, романах и драматических постановках. Приключения Секстона Блейка были представлены в большом количестве британских и международных публикаций (на многих языках) с 1893 по 1978 год, включающих более 4000 рассказов примерно 200 разных авторов. Блейк также был героем многочисленных немых и звуковых фильмов, радиосериалов и телесериалов 1960-х годов британского ITV.
Оглавление:
•. Вступление (Анджела Картер), стр. 7
1. Шесть дней на спасение мира (Меч и магия) , стр. 17
2. От Портобелло до Края Времени (Комедия и научная фантастика), стр. 51
3. Черные шляпы и белые маски (Комиксы и комедия дель арте), стр. 89
4. А как бы вы поступили? (Дидактическая литература), стр. 121
5. Непривычное хорошее время (Нелинейная проза), стр. 161
6. Структурные ошибки (Где пошло не так), стр. 197
7. Шанс на лучшее завтра (Имитация и повторное моделирование), стр. 223
Аркадий Львович Львов — прозаик, публицист. Родился в 1927 г., вырос в Одессе. Учился на историческом факультете Одесского университета, исключен в 1946 г., сдал гос. экзамены в 1951 г. С 1965 г. публиковал рассказы в советских журналах, в 1966-72 годах вышло шесть книг его прозы. Был обвинен КГБ в «сионистской деятельности», его публикации были прекращены. В 1976 г. эмигрировал, с того времени и до сих пор живет в Нью-Йорке. Наиболее известное произведение Львова – роман об Одессе «Двор», написанный в 1968-72 годах, вышел в 1979 г. в переводе на французский, в 1981 г. – в оригинале, переведен на основные европейские языки и вызвал восторженные отзывы И. Башевиса Зингера, Н. Берберовой и др. В 2005 г. в издательстве «Захаров» вышло написанное автором продолжение этого романа – «Двор. Часть третья».
Аркадий Львов "Бульвар Целакантус" М.: Молодая гвардия, 1967 г.
Серия "Библиотека советской фантастики", Тираж 65000 экз., мягкая обложка, 176 стр. Иллюстрации Юло Соостера.
облако тэгов
