Тематическая колонка, как это следует из названия, посвящена польской фантастике. Здесь будут появляться обзоры новинок, выходящих в Польше -- и переводов этих книг на русский и украинский; интервью, рецензии, новости, репортажи с польских конвентов. Будем рады авторам, которым есть что сказать о Леме и Сапковском, Зайделе и Дукае... Присоединяйтесь -- и сделаем мир чуточку разноцветнее. ;)
Прежде всего – необходимое предуведомление (которое, боюсь, все равно пропадет втуне, поскольку наши, читательские, представления об интенциях пишущего всегда движутся накатанными путями).
Я чрезвычайно уважаю все, что сделал Е. Вайсброт для цикла о Геральте А. Сапковского. По сути, Вайсброт дал героям «Ведьмака» голос, которыми те говорят – и продолжат говорить – для русскоязычного читателя. Более того, он создал языковую и повествовательную однородность для всех семи (а по сути 2+5) книг цикла; он удержал единые правила и стандарты, что, как по мне, очень ценно и круто.
(Тут необходимая оговорка: читая перевод первой книги «Ведьмака» («Последнее желание» + «Меч предназначения», первоиздание 1996), я ловил себя на мысли, что «Крупица истины» и «Меньшее зло», читанные до того на польском, звучат как-то иначе, чем я себе представлял; звучат иначе именно ритмом и резкостью: русский перевод оказался более мягок, велеречив, обилен на вставные слова и пояснения, которых в начальном тексте не было; однако – этих правил игры переводчик придерживался очень последовательно, отчего, собственно, мы и продолжаем воспринимать переводы «Ведьмака» Вайсброта очень целостными).
И вот, перечитывая – по причинам совершенно меркантильным – первые рассказы о Геральте, я вдруг натолкнулся на ряд моментов, обойденных или измененных при переводе – но тех, что чуть расширяют наше представление о мире «Ведьмака».
(Тут еще одна необходимая оговорка: я постараюсь не говорить о стилистических решениях – и уж тем более ничего не ставлю переводчику в вину; к тому же, не раз и не два в стилистических изменениях мне виделась суровая рука редакторов, свято верящих, например, что «однокоренным словам в одном предложении/абзаце – не место» – и это для Сапковского-то, у которого игра на повторах – устойчивый стилистический прием (совершенно произвольный пример: перевод «Люди, – Геральт повернул голову, – любят выдумывать страшилищ и страхи. Тогда сами себе они кажутся не столь уродливыми и ужасными» – был игрой на повторении; дословно-подстрочно: «Люди, – Геральт повернул голову, – любят выдумывать чудовищ и чудовищное. Тогда сами себе они кажутся не столь чудовищными» — с повторением тех «чудовищ» чуть дальше в абзаце). Так вот: я не говорю о стилистических решениях (я и сам не без греха, и не мне кидать эти камни); я говорю о том, что, по каким-то причинам измененное, осталось за рамками текста, но чему должно б играть на образы мира и героев).
Потому ниже – попытка заполнить некоторые лакуны мира Ведьмака в ритме «знаете ли вы...» (кстати, первым должно было бы стоять то, что от переводчика не зависело совершенно: «Знаете ли вы, что имя главного героя произносится с ударением на ПОСЛЕДНИЙ слог («Геральт»)?»).
Для начала – по материалам сборника «Последнее желание», без разбивки на отдельные рассказы.
Знаете ли вы...
...что все внутренние подразделы в рассказах на самом деле обозначены не арабскими, но латинскими цифрами (полагаю, чтобы подчеркнуть некоторую архаичность – в том числе).
...что все «версты» перевода – на самом деле «мили», «солтыс» – на самом деле другое: «войт», а вот «ипат» в первоисточнике – куда проще: «бургомистр».
...что в оригинале куда меньше Больших Букв (даже в таких словах, как Меньшее Зло или Предназначение; они – просто слова, а не Сущности).
...что обращения персонажей друг к другу в оригинале – очень четко говорят о социальных статусах собеседников и об их взаимоотношениях; так Геральт никогда не обращается к кастеляну «господин» (как почти всегда сделано в переводе): он обращается к нему исключительно по должности: «Кастелян, а вы...»; в то же время король Фольтест обращается к Геральту вовсе не «господин ведьмак»: используется то слово, которое Вайсброт удачно ввел в оборот как «милсдарь»: социальная разница для короля тут предельно прозрачна и значима.
...что герои вообще точны в деталях, когда говорят друг с другом: например, Острит – связанный и понимающий, чем ему предстоит стать в ближайшее время, шипит Геральту вовсе не «подлец»; он шипит ему «бандюга»/«разбойник» – слово, каким на польском именуется, например, небезызвестный Варрава: оно означает социальный и правовой, а не моральный статус.
...что Геральт в склепе стриги (кстати – именно «стриги», а не «вампирицы», но это-то – история давно известная) вовсе не спит до рассвета: он впадает в летаргию.
...что ряд фольклорно-мифологических персонажей у Сапковского (в которых, скажем честно, сам черт ногу сломит) чуть другие, чем в знакомом нам переводе: в Вызиме в старом замке живет «стрига», а не «вампирица», в Махакамских горах кишмя кишит не просто «нечисть», но вполне конкретные «боболаки», что по селам воруют детей не «нищенки», но «плакальщицы», разновидность нечистой силы, что на краю света хуже всех не «приведения», но «Мора», а «порчуны» – это небезызвестные нам по украинским сказками и по Гарри Поттеру «вилы», а «отверты» – аналог нашего «Горя-Злосчастия».
...что герои говорят куда грубее и без эвфемизмов: у пива в дешевых корчмах привкус не «чего-то неприятного», а «мочи», судьба – если она настолько неудачна, как у героя «Крупицы истины» – вовсе даже «застраная», а говоря об истории королевны-стриги, вместо нейтрально-умильного «ребеночек, дитятко королевское» говорят короче и злее: «ублюдок».
...что единственное, кажется, место в книге, где на самом деле упоминаются «дьяволы» – остается рассказ «Край мира», и дьявол там очень конкретен; все остальные чертыхания героя – на самом деле перевод проклятий, к чертям и Единому Богу отношения не имеющие (та же приснопамятная «холера!»).
...что процесс превращения в ведьмака – несколько более технологичен: в Каэр Морхене кандидатов – после обычной мутации и испытания травами – заражают вовсе не «вирусами», но одним конкретным «вирусом» (т.е., имея его, конкретный, на руках и зная, какой результат должно получить).
...что автор старается тщательно отыгрывать используемые детали материального мира своей книги (например, куртка тут не «расстегивается», но развязывается).
...что эльфы обзывают людей – «обезьянолюди», а не более мягким «человекообразные».
...что Йеннефер характеризуется вовсе не как «большая оригиналка», а как «большая индивидуалистка», а живет она в доме не просто крупного купца: он еще и «почетный посол» (а вовсе не «титулярный советник»), что объясняет и проблемы с неприкосновенностью его дома со стороны официальных властей.
...что алхимики, разработав свои зелья, прикончили, по словам Лютика, вовсе не крыс, но крысоловов (тех самых, со свирелями, за которых людишки прямо-таки дрались) – лишив их источника существования крысиными потравами.
...что упомянутая мельком «воскресная школа» (из чего можно ведь делать далеко идущие выводы) – школа храмовая (из чего тоже можно делать выводы настолько же глобальные – но чуть в другую сторону).
...что Геральт для Йеннефер долгое время остается загадкой, и она не утверждает: «Так вот чего ты желаешь, ведьмак!» — а спрашивает, чего же он желает на самом деле. Именно потому она только собирается прочесть его желания – для нее это возможность, а не состоявшийся факт.
...что последняя фраза книги – слова Нэннеке – звучат в чуть другом настроении: «Прощай, – шепнула она, НЕ глядя ему в глаза».
Июньский номер второго подписного года «Фантастыки» делает та же команда, которая делала предыдущий номер. В ней, однако, пополнение – впервые в состав редакции введена женщина – АННА ШУБКА/Anna Szubka. Объем журнала, бумага, типография – все те же. Тираж – 140 тысяч экземпляров. На первой странице передней обложки – репродукция работы ТИМА УАЙТА/Tim White, на последней странице задней обложки подборка иллюстраций работ того же художника. Художественное оформление журнала МАРЕКА ЗАЛЕЙСКОГО и АНДЖЕЯ БЖЕЗИЦКОГО.
Содержание номера следующее.
Czytelnicy i “Fantastyka”
Lądowanie XVI 3
Opowiadania i nowele
Igor Smirnow Czarny romboedr 4
Frederik Pohl Farmer na ulicach miasta 10
Gardner Dozois i Jack Dann Gra 18
Poezja I fantastyka
Uwe Luserke Wierszy o planetach 20
Powieść
Clifford D. Simak Czas jest najprostsza rzeczą (2) 21
Майский номер второго подписного года «Фантастыки» делает та же «усеченная» команда, которая делала предыдущий номер. Объем журнала, бумага, типография – все те же. Тираж – 140 тысяч экземпляров. На первой странице передней обложки – репродукция работы ТИМА УАЙТА/Tim White, последняя страница задней обложки представляет собой иллюстрацию к рассказу немецкого писателя Хайнера Ранка, печатающемуся в номере. Художественное оформление журнала МАРЕКА ЗАЛЕЙСКОГО и АНДЖЕЯ БЖЕЗИЦКОГО.
Содержание номера следующее.
Czytelnicy i “Fantastyka”
Lądowanie XV 3
Opowiadania i nowele
Bruce M. Sterling Rój 4
Robert A. Heinlein Długa wachta 13
Heiner Rank Piękna Bella 17
Powieść
Clifford D. Simak Czas jest najprostsza rzeczą (1) 21
Z polskiej fantastyki
Grzegorz Stefański Kawałek końca 45
Eugeniusz Dębski Najważniejszy dzień 111394 roku 50
В составе редколлегии журнала большие перемены: нет Анджея Вуйцика и Тадеуша Марковского, ушел также Марек Кубала. Объем журнала, бумага, типография – все те же. Тираж – 140 тысяч экземпляров. На первой странице обложки – репродукция работы БОРИСА ВАЛЬЕХО/Boris Vallejo, последняя представляет собой обложку к повести Сергея Снегова, публикация которой заканчивается в этом номере (работа РИШАРДА ВОЙТИНЬСКОГО/Ryszard Wojtynski). Художественное оформление журнала МАРЕКА ЗАЛЕЙСКОГО и АНДЖЕЯ БЖЕЗИЦКОГО.
Мартовский номер второго подписного года «Фантастыки» делает все та же команда; oбъем, бумага, типография – все те же. А вот тираж уже поменьше – 140 тысяч экземпляров. Снижение тиража связано не с плохой раскупаемостью, а, скорее всего, со снижением лимита на бумагу. А что касается раскупаемости, о ней говорит такой факт: подвернулась оказия, допечатали еще 50 тысяч дополнительного тиража последнего номера за 1983 год, так покупатели размели все выброшенные на прилавок тетрадки за несколько дней. На первой странице обложки – репродукция работы ВИТОЛЬДА ПОПЕЛЯ/Witold Popiel, на последней – коллаж из кадров кинофильма «Сексмиссия» режиссера Юлиуша Махульского. Художественное оформление номера МАРЕКА ЗАЛЕЙСКОГО и АНДЖЕЯ БЖЕЗИЦКОГО.
облако тэгов
