Писатели Петербурга. Топ-10 упоминаний в СМИ. Июль-август 2021 года:

1. Евгений Водолазкин 1644

2. Александр Пелевин 788

3. Герман Садулаев 311

4. Лев Лурье 282

5. Андрей Аствацатуров 140

6. Андрей Арьев 64

7. Андрей Константинов 62

8. Михаил Елизаров 51

9. Валерий Попов 49

10.Вадим Левенталь 44

Источник:

О писателях тоже написали // Петербургский дневник, 2021, №178 от 27 сентября, с. 8.

Этим летом Петербург вновь подтвердил свой статус литературной столицы страны и самого читающего города. Не остаются без внимания у средств массовой информации и писатели.

Анастасия Долгошева. Водолазкин и Занусси // Санкт-Петербургские ведомости, 2018, №238 от 20 декабря, с. 5.

На Санкт-Петербургском новогоднем книжном салоне писатель и режиссёр беседовали о времени (оно временно), о Боге (с почтением) и сверхлюдях (обоим несимпатичны).

Книжный салон гостил в центре дизайна Artplay — мягко говоря, не в центре города, Малая Охта, но на диалоге «Водолазкин — Занусси» был ожидаемый аншлаг. У 79-летнего Кшиштофа Занусси размеренная русская речь, тембр благородный, как у диктора ТВ; планирует представить в России свой фильм «Эфир». У 54-летнего Евгения Водолазкина вышел новый роман «Брисбен». Оба изначально ученые: Водолазкин — специалист по древнерусской литературе, Занусси — физик. О чем еще говорить, как не о Боге.

«Моя семья итальянского происхождения, — рассказывает пан Кшиштоф. — Они все были архитекторы, и я тоже должен был им стать». Но в 1950-е годы он насмотрелся на сталинское барокко и осознал, что архитектором не будет. Решил стать физиком. А в то время физики уже заметно опередили прочее человечество: понимали, что мир причудливее, чем рисует нам физика Ньютона. «Мы привыкли чувствовать мир в трехмерном пространстве и времени, но это только точка зрения, нам доступная. А может, где-то вообще нет времени. И что такое смерть? Это переход в другое пространство, это будет другой способ существования, уже без времени? Физика подсказывает, что такие конструкции возможны».

Евгений Водолазкин полагает, что наша конечность существует, пока мы заперты во времени: «А когда переходишь в вечность, идеи конца просто нет. Но, может быть, искусство тоже строит эти вертикальные линии, по которым можно на некоторое время выйти из времени и обратиться в вечность?».

«Один из профессоров-физиков говорил, что будущее уже существует, — рассуждает классик кинематографа. — Просто мы его не видим. Но можно допустить, что среди нас есть какая-то цыганка или профит... как это по-русски?.. пророк?.. который уже все видит?» Свое представление о времени кинорежиссер иллюстрирует так: представьте себе, что сейчас инопланетяне смотрят на Землю в телескоп и видят в него, скажем, наполеоновские войны. «И какое время настоящее? То, что они видят в телескопе? Или то, что мы чувствуем сегодня, 200 лет спустя?»

У Водолазкина в новом романе герой, гитарист-виртуоз, больше не может выступать и, оказавшись в храме, размышляет над тем, что будущего у него нет. На его мысли откликается монах. «Он говорит, напрасно ты сокрушаешься о том, что у тебя нет будущего. Его нет ни у кого. Потому что будущего нет вообще, это фикция. Будущее приходит к нам в виде настоящего — а оно уже существует. Будущее — это наши фантазии, которые никогда не сбываются». На этом эффекте, считает писатель, «основано худшее, что было в мировой истории», — утопии, изначально невыполнимые (с древнегреческого «утопия» это и есть «место, которого нет»), но куда стремились. «Вот, на Соловках был лозунг: «Железной рукой загоним человечество к счастью».

Нынешний фильм Занусси, по его словам, как раз о том, как рухнула утопия и оказалось, что мы по-прежнему варвары. И толерантность тут не очень помогает, потому что это не любовь. У Занусси в загородном доме живут девять собак, которые не прочь потаскать соседских кур. «С помощью палки можно добиться полной толерантности у собак по отношению к курам. Но любви у собак к курам я палкой не добьюсь».

Водолазкин вообще скептически относится к прогрессу «в рамках истории» — он убежден, что прогресс возможен только в каждой отдельной личности. Занусси не так категоричен: «Сегодня люди гораздо меньше убивают друг друга на улице, очень редко умирают от голода — мы сделали огромный шаг вперед по сравнению с XIX веком, когда дети работали в шахтах». «Но, — парирует Водолазкин, — в XIX веке не было концентрационных лагерей». И так уж получается, что технически мы развиваемся, но «после Гете немецкое общество аплодировало Гитлеру, а после Пушкина русское общество аплодировало Сталину...».

Пана Кшиштофа из нынешнего «прогрессивного» больше всего страшит новая мечта человечества, трансгуманизм — использование новых технологий для «усовершенствования» человека. «Это значит, появятся новые люди, «супермены», которые будут красивее нас, умнее нас, будут жить не меньше 200 лет. А мы окажемся, как те неандертальцы, которые уже не нужны. Это страшно. Вот в таких случаях я радуюсь, что такой старый, что, может, до этого и не доживу».

Добро, по Водолазкину, — это уже когда ты не множишь зла. По Занусси зло — материально, это самостоятельная сила, которая постоянно находится среди нас и у него всегда готово для нас предложение, а у нас, соответственно, есть возможность его принять. «Потому зло необходимо, — говорит Занусси. — Для того чтобы существовала свобода выбора. Потому что если невозможно выбрать зло — это уже несвобода».

«Но вот что интересно, — продолжает писатель. — Достоевский говорил о борьбе добра и зла, когда было понятно, что такое добро и зло, в обществе был консенсус в отношении того и другого. Достоевский даже представить себе не мог, какая ситуация будет в начале XXI века. Ведь сейчас непонятно, что такое добро и что такое зло — с нынешней легитимизацией всего, с информационными войнами...» Если сейчас появится новый Достоевский, говорит Евгений Водолазкин, ему придется заново выяснять, что такое добро, а что — зло.

Примечательно, что в список десяти лучших книг о Боге, который составила британская «Гардиан», попали и «Братья Карамазовы» Федора Михайловича, и «Лавр» Евгения Германовича.

Пан Кшиштоф утешает: все-таки десять заповедей никто не отменял, на них и можно ориентироваться. А впрочем... В конце советской эпохи «великий друг» Занусси, Кшиштоф Кесьлёвский, снимал «Декалог» — цикл телефильмов, отсылающих к десяти заповедям, а Занусси как продюсер искал деньги. Денег было мало. И Занусси доводилось слышать от телевизионного начальства: может... это... хватит восьми заповедей?

(с) Санкт-Петербургские ведомости