— Что там стратегии, квесты или аркады! Я сейчас занят гораздо более увлекательной игрой: как приобрести квартиру, не закладывая свою бессмертную душу ипотечному дьяволу.

Вот жена Стивена Кинга помогла своему мужу обрести уверенность в себе, и стать, в конце концов, известным писателем. А моя жена меня скоро в гроб вгонит своей критикой и вышучиванием.

Утром, пока собирался на работу и завтракал, рассказал ей идею небольшого фантастического рассказа, скорее даже не рассказа, а зарисовки, которая мне приснилась ночью.

Двое людей работают на большой безлюдной плантации с овощами, цветами и фруктовыми деревьями. Они одеты в противогазы, костюмы противохимической защиты, обложенные свинцовыми пластинами, носят свинцовые намудники, и имеют на животе счетчики Гейгера. Ярко светит солнце. Сохраняя полное молчание они пропалывают сорняки, окучивают грядки, поливают цветы и срезают высохшие ветки. Закончив работу, они складывают инструменты, убирают за собой, и переходят в обшарпанную клеть подземного лифта, которая медленно опускается вниз. Занавес.

Жена особого восторга не выказала. Наоборот, сделала убийственное заявление:

— Какой же это рассказ? Совсем на рассказ не похоже. Скорее на сценарий для клипа какой-нибудь рок-группы. Может в таком виде предложишь его общественности?

Хожу весь день злой. Наступила на горло, понимаешь ли, моей песне!

Открыл для себя Фолкнера. Пока прочел только пару романов, да несколько рассказов и повесть. Но очень, очень здорово. Как-то фолкнеровская проза очень мне по душе. Все, все буквально. И содержание его книг. Я ведь родился и вырос в деревне, в глубокой провинции. И мысли автора. И его герои, очень цельные, очень интересные. И его манера письма. В особенности фолкнеровский стиль. Когда читаешь Фолкнера, с его длиннющими предложениями, чувствуешь себя шариком, который перемещается по нескончаемому, необыкновенному и захватывающему лабиринту пинбольного автомата.

Фолкнер — мастер подмечать новые необычные грани известных вещей. Да и вообще сообщать что-то новое.

Надо бы открыть про него и его творчество тему в "Другой литературе". Делиться своими находками и впечатлениями.

Как фолкнеровский герой, рассказывая о склонности негров (живущих в крайней нужде) к мелким кражам в бакалейных лавочках, с удивлением отмечает, что самый популярный объект для краж — это жидкость для выпрямления волос.

Как и очень верное наблюдение, что деревенским жителям свойственно очень рано и очень плотно завтракать. Причем не только на американском Юге, но и на моей родине, например.

Много очень хороших вещей. В том числе и характерное остроумие южан, какое-то спокойное, плавное и ненавязчивое. Выписываю в записную книжку целые абзацы.

Вот, например, характерный образчик фолкнеровской прозы:

цитата

Вот, должно быть, и дядя сейчас тоже думал, как с ними не только никогда нельзя выиграть боя — нельзя даже найти место боя, чтобы вовремя признать поражение: всегда оказывается, они уже до этого успели перенести его куда-то еще; он вспомнил — это было тому назад два года, — как он наконец-то попал в футбольную команду своей школы, и то ли он вытянул жребий, то ли его выбрали на место выбывшего игрока участвовать в иногороднем состязании — постоянный игрок, кажется, получил ушиб во время подготовки к матчу или оказался недостаточно подготовленным, а может быть, просто его мать не позволила ему ехать, — он точно не помнит, что там такое вышло, потому что сам он перед этой поездкой весь четверг и пятницу был поглощен тем, что тщетно ломал себе голову, как сказать маме, что он едет в Моттстаун со школьной командой играть в настоящем матче, и не мог ничего придумать и откладывал до последней минуты, когда уже он вынужден был ей сказать: и у него это плохо получилось; пришлось выдержать целую бурю, и он выдержал, потому что тут оказался отец – хотя он вовсе и не рассчитывал на это — не потому, что не хотел, — может быть, он и подумал бы об этом, не будь он в таком смятении, чуть ли не вне себя от ярости и стыда, и вдобавок еще стыда оттого, что он так разъярен (на какую-то ее отговорку он крикнул: "А чем же команда виновата, что я у тебя единственный сын?"), — и уехал с командой в пятницу вечером с таким чувством — так он представлял себе, — какое должно быть у солдата, когда он, вырвавшись из материнских объятий, отправляется воевать за какое-то не совсем достойное дело; конечно, она будет огорчаться за него, если он провалит игру, и даже будет опять глядеть ему прямо в лицо, "если у него все сойдет хорошо, и все-таки навсегда теперь между ними останется старое, но всегда свежее, незабываемое, постоянное расхождение; так что всю эту ночь в пятницу, тщетно стараясь уснуть в чужой, незнакомой кровати, и всю первую половину следующего дня, дожидаясь, когда начнется игра, он думал — лучше было бы для команды, если бы он не поехал, потому что какой от него может быть прок, когда у него только одно на уме, — пока не раздался первый свисток и все — на поле и потом уже, когда в самом низу, под налетевшей на него кучей обеих команд, рот и нос забиты расплесканной и засохшей гашеной известкой, которой проводят линию ворот, он, прижав мяч к груди, услышал, узнал среди всех голосов этот один, пронзительный, торжествующий, кровожадный голос и, вывернувшись наконец, перевел дух и увидел ее в толпе, впереди всех, не на трибуне среди сидящих, а среди тех, кто топтался и даже бегал взад и вперед вдоль боковой линии, следя за каждым ударом, и потом в тот же вечер в машине, когда они возвращались домой в Джефферсон, он — на переднем сиденье рядом с шофером из гаража, а мама — с тремя или четырьмя другими игроками сзади, каким гордым, спокойным, безжалостным голосом, вот таким и сам он мог говорить, она спросила его: "Ну, как твоя рука, не болит больше?" — и сейчас, войдя в переднюю, он признался себе, что он ожидал увидеть ее в дверях, все еще с распущенными волосами, в ночной рубашке и что его после трехчасового отсутствия встретят все теми же непрерывающимися с тех пор жалобными возгласами.

Люблю быть недопонятым...

Что-то я в последнее время зачастил на форум. Очень опасаюсь ляпнуть какую-нибудь благоглупость или в споре как-то не так выразиться. Все же хочется не испортить впечатления от своей скромной личности. Посему распечатал одну цитату одного очень умного человека и повесил на стенку. Буду на нее время от времени поглядывать. Был соблазн вставить ее в подпись на форуме, но решил, что могут понять превратно.

цитата

Считать метафору доказательством, поток праздных слов источником истины, а себя оракулом — это заблуждение, свойственное всем нам. (Поль Валери)