Как-то меня замкнуло последние дни на дуэлях. Читаю все, что попадется под руку, на эту тему. Делаю для себя массу открытий и находок.

При чтении исторических материалов и мемуаров непосредственных участников событий иногда всплывают неожиданные и любопытные подробности.

Если вы смотрели аниме «Самурай Чамплу», то, наверное, запомнили момент, когда бандит Мукуро, бывший подельник Мугена, одного из героев аниме, собирается применить свое оружие, револьвер, причем держит его он странным образом, горизонтально. Точно так же в криминальных боевиках держат пистолеты какие-нибудь чернокожие преступники из неблагополучного района.

Вот что пишет по этому поводу «Справочник-путеводитель по аниме “Самурай Чамплу”» Рассела Джонса: «Но не только само оружие является анахронизмом, а также то, как Мукуро держит его – горизонтально, по-гангстерски».

Вообще-то в наше время такая манера держать ручное огнестрельное оружие уже никого не удивляет. Называется она у специалистов «плоским пистолетом». В частности, мне доводилось читать инструкцию для сотрудников милиции по задержанию преступников, пытающихся скрыться на автомобиле, где рекомендовалось стрелять по колесам едущей машины именно «плоским пистолетом», как наиболее эффективным в данной ситуации способом.

Интересно же в этой связи вот что. Можно ли, например, считать анахронизмом подобную манеру использования пистолетов, скажем в пору Пушкина и Лермонтова? Оказывается, не все так просто.

15 июля 1841 года близ Пятигорска, у подножия горы Машук, состоялась трагическая дуэль Лермонтова с Мартыновым. Всем известно, чем она закончилась. Изучая подробности этой дуэли, я наткнулся на одно примечательное обстоятельство. Мартынов и Лермонтов стрелялись на дальнобойных крупнокалиберных дуэльных пистолетах Кухенройтера с кремнево-ударными запалами и нарезным стволом. Но особенно поражает, как в данной ситуации стрелял Мартынов, как известно убивший при этом Лермонтова наповал. Сам Лермонтов либо стрелял в воздух, либо вообще не успел сделать выстрела и позднее секунданты разрядили его пистолет, выстрелив из него в небо. Вчитаемся в воспоминания князя Александра Илларионовича Васильчикова, бывшего в тот роковой день секундантом Лермонтова, напечатанные в 1872 году в «Русском архиве».

Противников уже развели в стороны от барьеров, и они стоят с заряженными пистолетами наготове. Вот что пишет Васильчиков:

«Я отлично помню, как Мартынов повернул пистолет курком в сторону, что он называл стрелять по-французски. В это время Столыпин крикнул: “Стреляйте! или я разведу вас!”… Выстрел раздался, и Лермонтов упал как подкошенный, не успев даже схватиться за больное место, как это обыкновенно делают ушибленные или раненые. Мы подбежали... в правом боку дымилась рана, в левом сочилась кровь...»

Заметьте, что судя по тому, что Мартынов и Васильчиков даже приводят название подобного удержания в руке пистолета, можно сделать вывод, что в то время это было довольно распространенным, или, по крайней мере, известным.

Только представьте себе эту картину. Лермонтов стоит неподвижно, со вскинутой вверх рукой, а злодей Мартынов, держа пистолет, как какой-нибудь негр из современного боевика, делает по нему убийственный выстрел!

Для меня было неизбежным, рано или поздно, прочесть самое читаемое в мире произведение японской литературы. Является ли роман по этой причине и самым характерным японским произведением? Сложно сказать.

До этого я у Мисимы читал только другой его знаменитый шедевр — рассказ "Патриотизм". Принимая во внимание факты биографии самого Мисимы, по прочтении этих его двух произведений, сложно избавиться от ощущения, что сам автор был, мягко говоря, душевнобольным. По крайней мере, мне так показалось. Судя по всему, у писателя был долгий и сложный роман с двумя роковыми особами: Смертью и Красотой.

Про "Патриотизм", хотя это и небольшой, в сущности, рассказ, нужно говорить особо. Поэтому речь у нас пойдет о "Золотом храме".

Этот роман — одно из немногих литературных произведений, которые не боятся спойлеров. Весь его сюжет полностью укладывается в коротких строчках издательской аннотации: самое читаемое произведение японской литературы, история о том, как молодой послушник сжег великое произведение искусства, храм Кинкакудзи.

Так что, начиная читать, вы уже знаете, чем закончится роман. Но проза Мисимы выдерживает и такое непростое испытание. Неспешно и подробно, замечательным литературным языком, я бы сказал, — очень внятно, автор показывает нам превращение скромного и незаметного для окружающих молодого человека в современного Герострата. Только если у Герострата была единственная мотивация — прославиться, то с героем Мисимы, послушником Мидзогути, все не так просто. В славе он не нуждается. Он вообще равнодушен ко многим проявлениям человеческой натуры.

С раннего детства Мидзогути в сложных отношениях с Прекрасным. Если принять аналогию эстетического чувства с женским образом, то Мидзогути — импотент, который не может сполна насладиться женской сущностью. Это изводит его, не дает ему покоя и жизни. Единственное, что ему доступно — это величественный Золотой Храм, с которым его познакомил отец, который он постоянно исследует в мучительным попытках понять, в чем же кроется его красота, о которой столько говорит его отец.

Даже если отбросить все аналогии, то и с окружающим миром у Мидзогути такие же отношения. Мидзогути с детства сильно заикается, что делает его мишенью для насмешек, возводит между ним и окружающими труднопреодолимый барьер. К тому же он некрасив, лишен внимания противоположного пола. Его родители бедны, отец — нездоровый и невезучий человек, рано умирает, оставляя сына на попечении настоятеля Золотого Храма. Свою мать Мидзогути ненавидит за ее ограниченность и нелепую и дикую измену отцу, свидетелем которой он стал ребенком. Жить ему пришлось в тяжелое время: страна повергнута в войне, народ испытывает лишения, у всех совершенно неопределенное понятие о будущем.

Друзей у него нет, единственный достойный человек, которого он считал своим другом, погибает. Единственный его приятель, настоящий подонок, способный на самые низкие поступки.

Мисима показывает нам внутренний мир очень неприятного человека. Мидзогути — слабый, нерешительный, у него нет стойких моральных принципов. На что-либо действительно опасное для окружающих он не идет только из-за своей апатии и безволия. Но и при этом, он совершает крайне отталкивающий поступок, когда по наущению пьяного американского солдата из оккупационного корпуса, топчет его спутницу, опустившуюся проститутку, вызывая тем самым у нее выкидыш. Тем самым, он невольно становится убийцей еще до того как сожжет Храм. Хотя в его религии, дзен-буддизме, убийство любого живого существа считается грехом. А он ведь не простой прихожанин, а монах, будущее духовное лицо.

Роман Мисимы, несмотря на некоторые неприятные моменты, которые было действительно читать, несмотря на погружение в атмосферу упадка и бессилия, произведение, безусловно заслуживающее внимания. Мне было интересно проследить за попыткой Мисимы препарировать отношение заурядного человека к Красоте, мучительные потуги избавиться от нее, и саму возможность жить без Красоты.

И кому как не японцу было суждено так глубоко проникнуть в суть проблемы? Вспомним, что в Японии, отношение к Прекрасному было делом обычным даже для людей простых и заурядных. Заметно это и в романе Мисимы. Даже провинциальный, и не такой уж и образованный, послушник рассуждает со знанием дела о стилях и школах в зодчестве и изобразительном искусстве. А грубый и жестокий проходимец Касиваги неожиданно проникновенно и умело занимается составлением композиций икебаны и хорошо играет на флейте.

Мне кажется, что поставленные Мисимой вопросы кроются в известном высказывании Уайльда о том, что каждый человек должен либо быть произведением искусства, либо нести в себе произведение искусства. Мисима предположил: а что если человек не является ни тем и ни другим? Или что еще хуже, он не может даже вынести искусство.

Вообще, читая роман, ваша мысль пройдет много путей. На ум придет сравнение с "Преступлением и наказанием" Достоевского. Кстати, на то, что роман Мисимы очень похож на произведение Достоевского, похоже намекает сам Мисима. Иначе как объяснить, что в одной из финальных сцен, Мидзогути приносит в публичный дом и пытается читать проститутке книгу итальянского психиатра, которая называется... ..."Преступление и наказание".

Так же, невольно задумываешься об, уже ставшем неявным, корне "искус" в слове "искусство". И, похоже, реальная история сожжения храма Кинкакудзи, стала для Мисимы лишь поводом, попыткой разобраться в собственном непростом отношении к Красоте.

Вчера прокручивал в голове "Лолиту" Набокова, задумался помимо прочего об его отношении к Фрейду и фрейдизму. И неожиданный, как вспышка, проблеск воспоминания.

Школа, шестой, кажется, класс, урок зоологии. Мой сосед по парте делает доклад о заданной на дом самостоятельной работе. Нужно было найти некое насекомое, по возможности редкое, и описать его. Судя по значительному тону и сияющему виду докладчика, редкость он нашел необыкновенную. Покамест описывается красивый внешний вид редкости — ярко-голубая окраска с синими полосами, длинные усики. Самое убойное приберегается напоследок. Докладчик делает долгую паузу и сообщает публике, что у найденного им насекомого было две головы, четыре глаза, четыре усика и шесть пар ног. Успеваю зафиксировать, на мгновение, открытый рот нашей скромницы-учительницы, ее округлившиеся глаза, и сваливаюсь под парту в приступе безумного хохота.

Последние дни меня одолевает дичайшая депрессия. Проявляется она довольно странно — пропало желание читать. Свободное время проходит в просмотре аниме и писании случайных сообщений на форуме.

Подхожу частенько к книжному шкафу, беру наугад какой-нибудь томик, прочитанный или наоборот не читанный, и со вздохом кладу обратно. Как сказал классик: "И на челе его высоком, не отразилось ничего...". Чувствую себя героем Дэниеля Киза, который понял, что начал регрессировать в свое прежнее состояние.

Честно говоря, испытываю легкую панику. Неужели, все ушло безвозвратно и годы сладкого плена закончились? Я стану обычным, ничем не примечательным человеком, каким мне и положено было быть? Печально.

А может это и к лучшему?

Давненько я не писал в авторской колонке. Стало очень стыдно. Обеспокоить занятых людей, выпросить себе колонку и так недопустимо манкировать своими обязанностями. Постараюсь исправиться.

Новостей пока никаких. В данное время читаю рассказы конкурса "Фантлабораторная работа". Я тоже в нем участвовал, хотя конечно абсолютно никаких шансов у меня не было. Вот жду удобного момента, чтобы открыть свое авторство. Хочу заранее сказать спасибо всем тем, кто оставлял отзывы на мою работу и ставил оценки. Порка была конечно еще та, но это, я думаю, полезно такому профану как я.

Кстати, конкурс по моему мнению удался. Есть хорошие, а порой и просто отличные рассказы. Хочется сказать большое спасибо уважаемому Мартину, организатору конкурса, всем участникам, зрителям и критикам. Как говорили герои Фазиля Искандера: "хорошее начинание, между прочим"