Мэттью Гуд («Хранители») исполнит главную роль в телеэкранизации фантастического романа братьев Стругацких «Пикник на обочине».
Сценарий написал Джек Паглен («Превосходство»), а режиссировать будет Алан Тейлор («Тор 2: Царство тьмы»).
Сюжет экранизации рассказывает о недалёком будущем. Представители внеземной цивилизации успели посетить Землю и отчалить обратно, оставив после себя удивительные и опасные артефакты. Главный герой Рэд — сталкер-ветеран, посвятивший жизнь незаконным вылазкам в запрещённую зону и выуживанию оттуда всяких загадочных штуковин.
Продюсирует сериал Нил Х. Мориц («Форсаж»). Производственный процесс на плечах Sony Pictures TV и Tribune Studios.
Бумага, твердая обложка, хороший переплет, подходящий формат – мне понравилась грубо-вещественная, осязаемая и обоняемая сторона издания. Такой и должна быть хорошая научно-популярная литература, не претендующая на фундаментальность. Три сотни страниц, чтобы полистать в дороге, а потом не выкидывать, оставить на полке.
Тираж в 600 экземпляров — скорее коллекционный, но всё равно приятно. Есть в интернете.
А вот с видимой стороной — уже начались проблемки. Особенность дизайна этого издательства — помещение на обложку имени лишь составителя сборника и ничьего другого. Ну ладно, перетопчемся. Слава — пыль, а настоящий читатель всегда посмотрит оглавление, там фамилии присутствуют. Правда, имеются очепятки.
О содержании
Я и своей-то статьёй не совсем доволен — а уж в других текстах находил такие перлы, которые надо бы осветить... Если кто будет огорчен или даже проявит недовольство — милости прошу расчехвостить мою работу :)
Итак:
Часть 1. Сингулярность – разрыв в развитие цивилизации
Андрей Болдачёв «Финита ля история – политико-культурно-эконоическая сингулярность, как абсолютный кризис человеческой цивилизации»//
Автор указывает на два вида прогнозирования: моральное – сейчас живем плохо, всем каюк, если не станем жить правильно, и рациональное – почему все происходит и к чему приведет.
В этом смысле сингулярность — неизбежна, но при том совершенно не факт, что произойдет какое-то сказочное, стремящееся к бесконечности изменение показателей. Вот с демографической сингулярностью – уже не состоялось (по графикам роста населения с неолита – мы должны получить бесконечность в 2007-м году. Но нет – просто изменились процессы). Поэтому надо искать качественные изменения в своременных отраслях. Которые с одной стороны, все перевернут, с другой стороны – не будт откровенно фантастичны.
В экономике – идеальное согласование производства и потребления – что снимет часть кризисов, но не уничтожит саму экономику. Автоматизация: количество человеко-часов в производстве – сводится к нажатию кнопки «заказать». Учитывая автоматизацию покупаемых изделий, получаем: переход от потребления товаров – к потреблению функций.
В политике – переход от выборов субъектов – к выбору результатов (до нуля сократится время между выбором субъекта и оценкой его деятельности).
Культурная сингулярность – одновременно существование и развитие всех художественных стилей (продолжительность моды – сокращается но нуля).
Сингулярность в философии – некое интегральное понимание мира у образованных людей. И постнаучная рациональность: компьютеры автоматизируют часть логических решений, часть исследовательских функций – человеку надо будет создавать амальгамы и мозаики из допущений.
В итоге, когда технологическая сингулярность породит сверхразум – то люди останутся, человечество останется – как шимпанзе на окраине эволюционного процесса.
За идею и часть рассуждений – отраслевые сингулярности! — мои аплодисменты автору. Но когда он говорит, что с людьми ничего особенного не случится – это смотрится несколько странно, учитывая объем тех ресурсов, что потребляют люди, и учитывая то массовое исчезновение видов, которое устроил человек.
Аналогично, сингулярность в философии — это сейчас сытое общество может позволить себе содержать почти неограниченное количество картин мира, и каждую считать разнозначной. Если физическая картина мира снова становится очевидно-значимой для государства и общества (а не как сейчас, когда промышленные державы отказываются от АЭС!) – почти неизбежно создание каких-то метасистем, которые, не зачеркивая все предыдущие рассуждения, создают регламент их использования (исторический пример – преподавание философии в Византии – использовались тексты древних авторов, в том числе и с упоминанием языческих богов, но именно как учебные).
Андрей Мирошниченко «Череда сингулярностей. Этика сверхличности и сингулярность-2» /41/
От освоение космоса люди отказались – интереснее осваивать виртуальность, нанотехнологии и прочее. Потому интереснее, что это приближает к победе над смертью – вечной мечте человечества. В итоге будет сверхличность: личность человека на компьютерном носителе плюс все технологические знания мира, доступные в реальном времени…
Этические задачи новой личности – это полнота самореализации. А этом можно сделать только через распространение себя, через изменения космоса вокруг – в итоге «расперсонализация волящего разума».
Возникают вопросы: этика вырабатывается, как нормирование правил жизни в обществе. Мартышка в одиночестве не создаст этики. Потому возникает проблема (среди прочих авторов и я немного её покопал) о противоречии межу моносубъектом и полисубъектов. Что мы получаем в результате сингулярности? Потому как тактически моносубъект выгоднее, но на длительном периоде развития он сталкивается с проблемой – личность не нужна, потому что нет значимых угроз, останавливается развитие и т.п. (океан планеты Солярис) А вот полисубъект, сохраняя межличностные противоречия – воплощает через них те противоречия, которые служат источником развития…
Сергей Кричевский "Живое универсальное разумное существо: гипотеза пост-постчеловеческого будущего" /61/
Тут все просто, надо пройти трансформацию ЧР в КБЧ, а из КБЧ в ЖУРС: автор с восторгом говорит о возможности переноса сознания с биологического носителя на новый, технологический. Предполагает космическую экспансию новых разумных существа, уповает на помощь пришельцев, но опасается их слишком высокого технологического развития. Наконец, говорит о том, что вселенная возможно, разумна, надо просто научиться жить по её правилам...
И всё это на неполных четырех страницах текста. Будь гипотезы свежи, оригинальны и дерзновенны — такая краткость бы впечатляла. Но все это я читал раньше, начиная от "Новой космогонии" С. Лема...
Часть 2. Футурология информационного общества.
Андрей Скаленко. «Глобальная трансфинформационная сущность цивилизационного процесса» /с.65/
Автор назойливым курсивом /выделена треть объема текста/ пытается сказать, что все и каждое предложение в его статье — важны. А говорит он о том, что информатизация на дворе, времена в технологическом отношении, революционные. Надо совершенствовать наше общество и пополнять знания о нём. Всё хорошо, но мне показалось, что я читаю статью из 1980-х, годика 1986-го...
Андрей Мирошническо. «Освобождение авторства. Адаптемы медиа». /с.73/
Автор удачно использовал термин «адаптема» — теорема и короткое суждение о новизне.
Исходная посылка: на пространство публикационных площадок вышли 2-4 млрд. личностей. Это меняет медиа.
Монополия на распространение информации остается в прошлом. Тон будут задавать системы отбирающие информацию, интересную данному конкретному потребителю. Бесплатный контент, самообслужвание масс, но только необходимую властям/финансистам информацию продолжат оплачивать сверху. Новая социально значимая журналистика может родиться из журналистики брендов (блогеру надо писать об интересном). Но поскольку авторство очень сильно подменяется копипастой и лайком – возникнут новые монополисты в подаче информации, которые будут завоевывать внимание потребителя через создание стилистического оформления информации (диктатура редакторов социальных сетей – информация там есть, но её нет в ТОПе ). Действительно качественно новым явлением – будет благодарственная оплата.
Хорошо показано, что сам по себе доступ к любой информации – еще не освобождает человека, человек ведь живет в обществе. Одна из сильных статей сборника, хотя мне бы хотелось некоей схемы или краткого описания той модели информационных потоков, которую конструирует автор. Стилистически авто немного подражает Тоффлеру.
Константин Фрумкин. Комментированная реальность /109/
Автор увязывает технологию «дополненной реальности» (когда мы видим вещи вокруг сразу с комментариями) и развитие баз данных. Проводит вполне резонную аналогию между такой смычкой — и порнографией: откровенность, открытость практически всех предметов.
Я бы тут развернулся с рассуждениями – как изменятся понятие «вещи-в-себе», такое вот сопровождение ведь будет дополнением энгельсовской «вещи-для-нас», рожденной только через практику – но промолчу
Юрий Вазильтер. «Закат буквы, или Несколько гипотез о бытовании литературы и поэзии в постписьменную эпоху» /113/
В статье развертывается очень правильная идея: литература – это лишь одна из форм, которыми люди выражают свои экстровертные стремления. Понятия «книги» и «публикации» — сильно разойдутся, в итоге ы снова вернемся к синкретическому искусству – то есть объединению всех возможных форм в рамках одного произведения.
Есть у меня отчасти схожая работа «Отчуждение автора, как следствие индустриализации общества» http://samlib.ru/b/beskarawajnyj_stanisla... – я рассуждал, как изменится отношение к авторскому праву, и сама литература. И что писатели, как таковые, вынуждены будут кооперироваться с создателями других видов искусства, а умение связно писать тексты станет сродни умению рисовать.
Но здесь автор полнее раскрыл проблему – упомянув и поэзию, и качества человеческой психики. Одна из сильных статей в сборнике.
Часть 3. Социология будущего.
Александр Шубин "Путь информалиата" /165/
Автор делает разбег – на десяти страницах рисует кризис индустриальной фазы развития и глобализации. На смену идет информалиат: труд, управление и вторчество в одном флаконе, деятельность работника определеяется не приказами, но советами, он информационен и неформален.
К сожалению, имхо, автор увлекся образами новых работников умственного труда, которые существует на пока не заполненном до конца рынке. Он рисует образ, который мне напоминает образа казак/пионера/колониста на новых территориях – но только не в тайге или прерии, а на рынках и в технологических проектах.
Но фраза: «Новое общество должно поддержать каждого человека в его стремлении заниматься любимым делом», — утопия чистой воды. Когда же я прочитал о том, что широкое распространение альтернативной энергетики — ветряки и солнечные батареи — позволит нам получать даровое (!) электричество, то понял – это мечты.
Автор просто взял наивно-социалистические зарисовки про сельские коммуны, которые сами по себе вытеснят большие корпорации и государства — и припаял к ним электронику.
Не-а.
Игорь Эйдман "Контуры нового общества" /202/
Попытка описать посткапиталистическое общество. Альтруизм не работает и выход – в атомизации труда. Меновая экономика – каждый у своего компьютера, через сеть меняется – вытеснит коллективы, это альтернатива капитализму и социализму.
Автор формулирует список «прав человека», которые позволяю любому индивиду свободно примкнуть к тому сообществу, в рамках которого он желает удаленно трудиться.
Рисуется картина нового общества – без государства – в котором страты номадов, созерцателей, традиционалистов и просто сумасшедших – смогут гармонично сосуществовать.
Увы, это фантастика.
Социальные структуры конкурируют между собой. В этом смысле государство постоянно воскресает (в какой бы кризис его не свалили предыдущие властители), потому что эта структура обладает аппаратом подавления и монополизирует право на насилие. А хорошему аппарту подавления требуются новые технологии, или прсото разнообразные технологии, которые можно получить лишь благодаря разнообразию форм труловых субъектов: не только товарищ у компьютера и десяток роботяг в полуавтоматизированном заводе, который дешевле целиком автоматизированного…
Что абсолютно свободный рынок, что федерация сельских общин, что федерация странствующих племен – существуют лишь пока не возникает возможность создать надструктуру и взять к ногтю всякую мелкую шушеру. А возможность эта становится необходимостью, потому как раньше управляемой структуры (государства) в федерациях субъектов начинаются неуправляемые процессы (как на любом 100% диком рынке – стремления сбыть с рук бракованный товар, работать через демпинг с прицелом на монополию и т.п.)
Константин Фрумкин "Куда эволюционирует мораль" /222/
Статья отчасти обзорная – автор перечисляет тенденции, которые в тех или иных формах присутствуют в сегодняшнем этическом дискурсе. Первая из них «этический империализм» — экспансия норма морали на остальные сферы, например, запрет некоторых экспериментов с животными. Это приводит к отрыву этики от морали. Индивид сталкивается проблемой: старые нормы не то, чтобы не работают, но требуется их трансформация. «Добро превращается в односторонние моральные обязательства, зло и злодеи тяготеют к исчезновению вообще, отклонение от нормы перестает считаться морально предосудительным».
Как обзор и зарисовка – статья вполне адекватна. Но очень бы хотелось чуть более глубокой разработки проблемы «полисубъектности»: есть среда, есть «братья наши меньшие», есть люди, есть (в будущем) какие-то вариации сверхинтеллектов. Должна быть система, которая описывает суму этических отношений – и насколько эта система будет отличасться от морали лесного дикаря, который и лес уважал, и с богами «общался».
Юрий Шушкевич «Генеалогия нового неба. Реконструкция прошлого может стать основной задачей будущих поколений»./256/
Автор почти без разбега улетает в свои мечты:
— скоро на всех ждет какая-то форма обеспеченного существования и там у каждого будет много, очень много свободного времени, жить будем полтораста лет;
— человек будущего обречен на одиночество;
— постигать природу просто скучно, и нет в этом утешения для человеческой души;
— лишь история дает такое ощущение, потому надо воскрешать персонажей прошлого (по Фёдорову практически)
— а потом установим связи с миллиардами умерших предков и будем переосмысливать и переосмысливать свою жизнь…
Получается не Россия завтрашнего для, а сплошной «Убик».
Автор гипертрофировал одну из страстей человека – смотреться в прошлое, как в зеркало. Но в любые эпохи эта страсть занимает лишь часть нашего времени. Вот буквально вчера – расцвет попаданчества, как литературного приема – именно как попытка посмотреться в прошлое и одновременно исправить его. Но это не значит, что все другие сферы деятельности пошли лесом.
По поводу скуки и бездуховности постижения природы – Нил Стивенсон и «Анафем» — всем в помощь
Ну а идея о том, что все будут жить просто здорово, не нуждаясь, а машины будут за нас вкалывать – она привлекательная, но сами по себе машины нам не помогут. Без трансформации общества и/или человека мы тихо окочуримся по углам, потому что проиграем конкурентную борьбу эффективным механизмам.
Станислав Бескаравайный «Прогнозирование развития техники» /274/
В статье решалась достаточно узкая, чисто методологическая задача – разобраться с понятием «парадигма техники» (это аналог понятия «парадигма науки»). Как оно получилось – судить читателям .
Антон Первушин Сумма космонавтики. Взгляд Станислава Лема на будущее космической экспансии /289/
Можно ли лемовские рассуждения, ставшие сейчас отчасти ретрофутуризмом – использовать в реальном прогнозировании?
С одной стороны – Лем предсказал, что межзвездная экспансия потребует такого высокого уровня кооперации на Земле, что это сметет национальные границы, объединит человечество – вывод вполне разумный и если смотреть на сегодняшние попытки кооперации в космосе – правильный.
С другой стороны – в рассказах о пилоте Пирксе – Лем рисует картину быстрой колонизации космоса средствами индустриальной эпохи. Техника лишь начинает обретать «искры разума».
Первушин показывает, что «космонавтику» рассказов о Пирксе – Лем заимствовал из авиации, и к 1970-м стало ясно, что подобная колонизация космоса — именно фантазия.
А в противоречи между машиной и человеком – как колонизаторами космоса – Лем указывает на волю человеческого разума, а вот машинный интеллект воли лишен. Потом, завершает уже Первушин – человек не сможет отказаться от человечности в своей космической экспансии.
Можно тяжело вздохнуть и открыть «Эхопраксию» Уоттса.
Увы, будущее обладает столь выдающимся оскалом, что лучше бы оно не улыбалось нам Трансгуманизм, он ведь не на пустом месте возник…
Словом, у Харитонова, в романе «Факап» вселенная Стругацких «отправлена в будущее» куда достовернее (хотя, конечно, роман – очень велик по объему, и сопоставлять его со статьей не совсем правильно).
В целом по сборнику:
Сборник отягощен типичной проблемой конкурса, на который подано маловато работ.
Выбор есть, но из предложенных кубиков не складывается целостная концепция. Составители в кризисе.
Глубоко разработать один вопрос? Нет, есть работы в других темах.
Описать все будущее подробно, как целостную картину – откровенно не хватает работ.
Выкинуть все слабые и вторичные тексты? Нет, тогда тупо не будет книжки, только брошюра.
Получается редкозубая челюсть. Удар пальцами, а не кулаком.
Сборнику очень на пользу пошли бы еще две сотни страниц текста, еще хотя бы один раздел.
По футурологической составляющей.
Этот сборник очень неплохо смотрелся бы десять лет назад. Да, это проблема всех подобных сборников. Но проблема не меняется: тут есть ценные своей новизной понятия, гипотезы, концепции — просто их мало, и методологически сборник не играет, как целое. Общая идея о кризисе индустриальной фазы развития – прослеживается – но не во всех текстах, порой противоречиво, порой лишь на периферии.
Читаешь одну статью, вторую — хорошо, потом две подряд – грустно. В итоге к последним текстам в сборнике подбираешься с ощущением вторичности. Если бы в книге присутствовала единая линия рассуждений, авторы бы придерживались каких-то общих концепций – и вторичность не была бы проблемой. Сейчас-то классиков прогнозирования читают не за оригинальность, а за великолепные примеры рассуждений…
Итого: могу ли я сказать, что это плохой научпоп? Нет.
Это средний, обыкновенный, но никак не выдающий, сборник. Отедбльные проблемы в сборнике подняты и рассмотрены на вполне приличном уровне. А на фоне весьма ограниченного потока научных футурологических текстов на постСоюзном пространстве – крепкий середнячок.
Французы попытались показать уже даже не закат Европы, а конкретно так "двадцать третий час" — темно, как в гробу, просвета не видать, а станет еще темнее. И только одинокая зажигалка в подворотне дает надежду отдельным товарищам, но никак не людям вообще...
Итак — если ХХ-й век есть торжество европейской цивилизации, как II-й век стал торжеством античной, то ХХІ — он как третий-четвертый века нашей эры — гниение цивилизации, отсутствие культуры, распад, при попытках сохранить старые формы.
В первую голову — постиндустриализм. Не "вкалывают роботы" — в следующий технологический уклад протиснуться не получилось — а "бедствуют люди". Как разрушался Рим (и правительство перебралось в Верону), так и здесь — развалины цехов, домов, мечетей (!), раздолбанные дороги, вырубленная растительность — кругом шлаковые отвалы. Есть еще телевидение, ноутбуки и даже айфоны, но видно, что это скорее "старые технологии", которые держатся скорее по инерции — как умение лить бетон в молодой Византии.
Масса населения никому особо не нужна — сложновато извлечь пользу из людей. Оттого две линии поведения начальства:
— пусть дичают, вымирают, вот им наркотики, вот бандитизм... Но появляются какие-то вожаки кварталов, еще не Аттилы, но есть уже у них своё мнение;
— надо технологических их обработать, получится дешевая солдатская масса. Но технологические проекты идут слабо, вяло, плохо, получается немного не то и немного не так. Что ни делают европейцы — все одно концлагерь выходит (сарказм...). Но люди либо полностью деревяшки-дрова, либо прикидываются годными деревяшками, но в головах чего-то там кумекают...
Верхи — не просто отделяются, но претендуют на расовое превосходство, на принципиально иной образ жизни, на совершенно изолированные, без шансов доступа к ним, населенные пункты. Рай для топ-менеджмента. Проблема в том, что армии надо платить, а денег еще хватает только на карательные структуры и дроны с пулеметами...
Привычные социальные машины разрушаются. В этом смысле армия и полиция традиционно остаются самыми живучими, потому как без них совсем никуда. Но на фоне полиции действуют "Черные отряды" — которые лишнее население и в расход пустить могут, и массу поручений по конкретным личностям исполняют. "СА" и "СС" в одном лице. Полиция переходит преимущественно в режим самообороны, при том, напичканная откровенными предателями и просто стукачами — и так работает через пень-колоду.
На этом фоне становятся возможны типично позднеримские заговоры. Некий придворный, на третьих ролях, без шансов стать первым. он совершеннейшее ничтожество, и даже не воин в стиле Ричарда III, просто у него получается переставлять фигурки на доске. Он стремится не столько созидать, сколько разрушать. Интрига его в том (это почти инвариант подобных заговоров), чтобы создать две группы: охранители-чернушники, которые готовы ради прибыли и укрепления власти истребить половину населения, и охранители-рыцари, которые как-то следуют старым идеалам (верит в них буквально 1-2 человека, остальные просто говорят правильные слова, работая за месть и деньги). Естественно, две эти группы дерутся между собой. А когда проблемы поднимутся выше мусорных терриконов — путем предательства исполнителей и убийства начальства — можно спокойно сесть в кресло первого лица.
разумеется, нет никакой империи, ни малейшего намёка на современные структуры ЕС, а заправляют условные "корпорации", в которых слово "правление" воспринимается как "политбюро" или "собрание мажоритарных акционеров".
Называть конкретных персонажей — значит давать слишком явный спойлер, но
скрытый текст (кликните по нему, чтобы увидеть)
финал восьмой серии это грузовик, набитый арестованными, который едет на каторгу, и в этом грузовике как самый лютый злодей Монро, так и герои, пытавшиеся его остановить... Красное и черное в проигрыше, казино забирает всё. Невзрачный чиновник безо всяких талантов — на вершине.
Да, женщина, служащая полиции, с изрезанным лицом и очень сложной судьбой — находит дочь. Да, полицию целиком не разгоняют, но она сдает очередную позицию, и теперь "черные отряды", которые никого, кроме начальства защищать не обязаны — становятся решающей силой. Что будет делать новый "император" с заговором в рядах "черных" — не знаю :)
Сериал дает очень неровную картинку:
Что хорошо:
— актеры: сравнительно реалистично. Когда они произносят вменяемые реплики — все просто замечательно, равно как их грим;
— часть набора вооружений, некоторая часть интерьеров — мрачно-стандартно, но все равно хорошо. Уазики, как штатный транспорт — это пять;
— политическая интрига в сериале — подана на уровне, сюжет раскрывается (в крупных деталях) — аккуратно.
Что плохо:
— индийский фильм!!! Схватки и перестрелки настолько явно поддались влиянию индийских фильмов, со стрельбой в упор — "а все равно промажешь, потому что я хороший персонаж, а хорошему персонажу еще полсерии играть!" — что порой становится неловко. Вроде ж европейский кинематограф... Равно как пережимают с "мылом";
— декорации. Да, я знаю, что это европейское кино, и денег мало. Но... /тут ряд нехороших слов, исключительно в адрес мастеров попила и отката, которые не стали разоряться на компьютерную графику/ Словом, нам пытаются показать "упадок" из американских фильмов 80-х, которые как-то бледновато смотрятся на фоне прошлогоднего "Безумного Макса";
— русская мафия, которая сохранилась после ядерной войны, разучилась правильно говорить по-русски, причем то, что произносят "типа русские" персонажи — понимает полиция. Сериал в этом смысле — иногда просто клюквенный...
Итого: сериал производит впечатление плохо выполненного и отпечатанного шедевра. Мастер-гравер наметил композицию, есть очень симпатичные детали, но потом пришел ученик, на тяп-ляп закончил картинку, а пьяный печатник криво положил краску...
Первый — практически социальная проза, зарисовка из жизни оскудевающих городов. Таких сейчас много. Они медленно тонут в провинциальности, отчаяно пытаясь выдумывать фестивали, заманивать денежных туристов, воскрешать старые таланты собственных земляков.
Автор очень хорошо показала, что восемьдесят лет назад в городе могли ставить новаторскую оперу, сорок лет назхад работали хорошие художники — а сейчас живут лишь воскрешатели старых баек, да устроители всяческих ресторанов и кофеен.
Культура скукоживается до просмотров полупустых архивов и умения элегантно повесить лапшу на уши туристу. И, да, до фестивалей.
Но на декорациях слишком много воруют, а обслуга в ресторациях чересчур откровенно презирает своих клиентов.
Автор выбрала Львов, но наверняка так же можно пройтись по Риге. Может быть через тридцать лет станет таким и Днепропетровск.
И точно такое же впечатление произвел на меня Крым в 2009-м.
Будто кто-то оживил книгу Ле Гуин "На последнем берегу" — сущность и жизнь вытекают из мира, оставляя лишь пыль и суету. И магии уже почти нет.
Второй — попытка работать с мистикой. Тут, увы, такого бронебойного эффекта не наблюдается. Основные творческие приемы — умолчание и метельшение.
Наверное в оскудевающих городах и должны быть вот такие тайны — мелкие, полусгнившие, малозначительные. Герою приходится проламываться сквозь собственный цинизм и остроумие, чтобы хоть как-то приблизиться к уровню местных легенд. Люди, будто колебательные контуры, каждую секунду меняются от "да" к "нет" и наоборот.
Можно увязывать конкретику поисков героя с реальной историей 1920-30-х, но делать это порой откровенно скучно. Слишком велик контраст между потенциальными возможностями, между эпическими тайнами бытия, о которых поют герои, на которые намекают рукописи — и современным прозябанием. Будто гусеница сто лет конспирировалась среди дождевых червей, но забыла как превращаться в бабочку.
Когде герой взламывает сеть умолчаний и местных секретов (в основном собственным молчанием и педантичным следованием легенде) — становится ясно, что тайна утонула, рассыпалась, сгнила, что уже не найти истины за десятком точек зрения и можно лишь выбрать ту, что тебе симпатичнее.
Или сжечь весь город до основания, а потом начать строить новый с чистого листа. Со своими тайнами.
Но герой не Перехват-Залихватский, он всего лишь маска, имперсонирующая остроумную и малось уставшую от жизни писательницу. Он разворачивается и едет к себе домой.
В остальном:
— хороший язык. Будь он чуть хуже, все повествование сбилось в бельевой ком, в манную кашу с комочками, усыпанную песком. А так читать легко;
— грамотно повышается градус накала, автор переводит действие из документального в мистическое;
— концовка кажется чуть сбитой, рассыпающейся, сюжет будто теряет путеводную нить.
— мне сложно назвать этот текст романом. Герой ведь не меняется. Попытка показать внутренний кризис — имхо — не у далась. Это очень хорошая повесть.
8/10.
Первую часть текста желательно прочесть всем тем начинающим авторам, которые думают, что на материале родного города можно написать отличную фэнтези.
Это не всегда так. Шаг в сторону, и можно утонуть в бездне провинциальной скуки.
Это роман оптимиста-патриота, который очень поучительно перечитать лет через десять после публикации...
Итак, вполне реальные США 1999-2002 годов. Прямо упоминается 11 сентября, атака на башни-близнецы (роман вышел на английском в 2004-м).
Персонажи — из самой что ни на есть научно-технической элиты Штатов, причем элиты во многом уже наследственной. У главного героя дедушка был конструктор самолётов и ракет, папа — социальный инженер, а сам он — гений работы с программами.
Проблема героя — это жуткая бюрократия. Автор не жалеет усилий, чтобы показать как медленно, десятилетиями, нарастает этот барьер между любым реальным делом и людьми, которые могут, нет, черт подери — должны! — его провернуть. Старики рассказывают, что из шарашек надо уходить как только там бухгалтерия начинает душить инициативу (специфика американской шарашки). Внуки сталкиваются с тем, что надо не просто изощряться, но юлить по-черному, нарушать законы каждый день, делать экспериментальные установки на свои деньги. Это всё равно не помогает в львиной доле случаев потому как бюрократия сама не знает чего хочет, но любое действие кажется ей опасны. И?
И — с развитием действия откровенный ботан, который при зверских доходах и мебель-то себе в дом заказать толком не может — понемногу становится настоящим бойцом. Вот его добровольная работа в почти невозможных условиях, он отринул роскошь и негу. Вот — умение прогрызать тонны бумаги на своём пути. /Семью он сохранил — возврат к жене и ребенку, как обязательный пункт программы/ Вот — вполне реальный мордобой с риском для жизни. Своей стране надо служить не по инструкции, а как умеешь, главное — изо всех сил. Финал — он убивает человека.
Кого?
Неудачника. Скользящего по наклонной умного и в высшей степени изворотливого знакомца, который отчаялся в борьбе с бюрократией, у которого проблемы с бизнесом, и который решил продать технический секрет проклятым китайцам вкупе с индусами (у тех не меньше фанаберии и бюрократии, они даже отказались покупать...).
Да, книжку лучше хранить завернутой к звездно-полосатый флаг. Герой буквально преодолевает себя, чтобы начать служить интересам Родины — и чем дальше идет по этому пути, тем фантастичнее выглядит роман.
Если начало книги — суровая индустриальная история, реализм научно-бюрократически-бизнес процессов, то финал — это чистый Джеймс Бонд/ майор Пронин. Мотивы персонажа становятся все более похожим на рассуждения графа Толстого — хорошо бы всем людям доброй воли града на холме объединиться, и как настучать по голове злодеям... В информационном, понятно, смысле.
Я бы сказал, что "Зенитный угол" — это своего рода умелое покаяние автора за отчаяние и безнадёгу "Распада" (роман вышел в 1998-м), где старая и дряхлая Америка пытается хоть как-то собраться, пусть и ценой проигрыша войны Голландии... Автор говорит, что надежда есть, пока истинные патриоты Америки, скромные и незаметные, стоят на своих местах.
Детективная линия в романе сработана мастеровито — есть даже ружье (которое не совсем ружье), что выстрелит именно в финале пьесы.
Фантастическое допущение минимально, если оно вообще фантастично.
Персонажи — да, они явно маски, явно стандартные образы, но маски яркие, подвижные, временами хочется видеть в них реальных живых людей.
Но вот прошло двенадцать лет. Оправдались рассуждения Брюса Стерлинга?
— использовано новое оружие — "цветные революции" — скромные парни сделали своё дело, и вот уже новая "большая дубинка" (не совсем новая, есть уже скоро полвека стукнет, но социальные сети оказались идеальным инструментом) обеспечивает стратегическое превосходство;
— порядка в Вашингтоне больше не стало. Коррупции не стало меньше. Кризис 2008-го так и не прочистил мозги. Тень "Распада" никуда не делась.
Пограничные легионы вырвали для Pax America еще пятнадцать лет относительного покоя.
Но как воспользовались ими Штаты — пусть решают читатели...
облако тэгов
