28 дней спустя (28 Days Later), Великобритания, 2002.

28 недель спустя (28 Weeks Later), Великобритания, Испания, 2007.

28 дней спустя.

*

«Любви, надежды, тихой славы

Недолго нежил нас обман…»

И было всё хорошо в Соединённом Королевстве Великобритании и Северной Ирландии. Как и прежде, спокойно почивал на лаврах монарх, неколебимо правил Парламент, недвижно стояли гвардейцы, степенно торговали торговцы, размеренно плавали туда-сюда корабли и летали самолёты, и величаво развевались на благовоспитанном ветру государственные флаги. Лишь Кембриджский университет, этот неугомонный и порочный отпрыск чинного Оксфорда, отделившийся от него из-за убийства невинной женщины, всё пытался превзойти и унизить своего почтенного прародителя. Увы, не заметил Кембридж в своей упорной борьбе и долгом соперничестве того, что и сам уже давно поседел, обрюзг и расслабился по-стариковски – нашлись и на его некогда буйную голову молодые охальники. Выпустили озорники тварей бессловесных из узилищ лабораторных из жалости и шалости детской, да сами и пожалели стократ…

*

«Исчезли юные забавы,

Как сон, как утренний туман…»

Сладкий самодовольный сон почти сказочного условного королевства в результате банальной халатности небольшой группы витающих в облаках людей очень быстро, крайне жестоко и непоправимо перешёл в смерть. Учёные умы искали науки ради и пользы для, «зелёные» интеллигенты бунтовали против бесчеловечных опытов над животными, а дармоедов-стражников «оптимизировали» и сократили как пережиток прошлого, почти полностью заменив камерами слежения, сигнализацией и электронными замками. Задумайтесь: даже десяток пусть дураков и дуболомов, но живых охранников, поставленных по двое у каждой двери, сработал бы эффективнее всей умной машинерии, но у кого-то из руководства сей великомудрой «кузницы» не хватило приземлённости для осознания важности и необходимости наличия этого элементарного «гвоздя». Ну что ж, не они первые, не они последние в этом списке.

*

«Но в нас горит ещё желанье,

Под гнётом власти роковой…»

Даже в условиях полного социального коллапса каждому отдельному человеку всё также и не переставая будет хотеться жить: есть, пить, спать, добиваться безопасности и секса. Разница будет наблюдаться лишь в цветистости оправданий своих поступков, векторе управления и степени самоограничения, налагаемого на «внутреннее животное». В фильме «28 дней спустя» достаточно реалистично показана стойкость и жизнеспособность автономной психики, оперирующей такими инстинктивными и конкретными задачами, как самозащита и защита самки и/или потомства, и, напротив, полный разброд излишне социальных единиц, превратившихся без обеспечения, контроля и управления извне в буйную дезориентированную сволочь. К сожалению, о необоримости превосходящего количества, массы и профессиональной выучки при прямом столкновении с ними здесь благополучно позабыли, как и о многих других правдоподобных вещах, учтённых, к примеру, в «Дороге» Джона Хиллкоута.

*

«Нетерпеливою душой

Отчизны внемлем призыванье…»

Официальная концовка фильма «28 дней спустя» оптимистична и радужна, как мыльный пузырь. Суровая атмосфера «заброшенности» Хайдеггера – неизбежного возлагания ответственности за собственное существование в мире на себя самого – в которую через непонимание, боль и разочарование постепенно вживляли героев и зрителя, единомоментно оказалась разрушена посланием из простыней. Весь первобытный самоубийственный героизм самца и самки, бросающихся на гораздо более крупное животное в попытке спасти детёныша, обесценивается явлением «голубого вертолёта». В моём случае катарсис от веры в чудо почему-то не сработал. Знать бы, как оно повернёт, выключил бы сразу после неожиданного выстрела майора.

***

28 недель спустя.

«28 недель спустя» предлагаю рассмотреть не только как коммерческий сиквел, которым он несомненно является, но и в качестве прямого продолжения «28 дней спустя», достаточно закономерно развивающего и дополняющего картину созданного Алексом Гарлендом и Дэнни Бойлом мира. К моему вящему неудовольствию, два момента несколько портят возможность этого слитного восприятия: не к месту задорная музыка Джона Мёрфи и откровенно комический цинизм некоторых сцен именно второго фильма. Увы, единство стиля сборной команде сценаристов выдержать не удалось даже в своей отдельно взятой ленте.

*

«Мы ждём с томленьем упованья

Минуты вольности святой,

Как ждёт любовник молодой

Минуты верного свиданья…»

«Волшебник» всё-таки прилетел в своём «голубом вертолёте», и подобие государственности на руинах королевства было счастливо восстановлено. Это ничего, что немногим выжившим на местности теперь приходится давить на жалость и врать в глаза собственным вернувшимся из-за океана родственникам – любовь всё стерпит, всё простит, а обещание грядущих вольностей и свобод с лихвой компенсирует все потери. Иноземные военные в полном комплекте боевой экипировки стоят у каждого столба? Так это для нашего с вами блага, трагедия-то потому и случилась, что в Кембридже этих бравых ребят не было.

*

«Пока свободою горим,

Пока сердца для чести живы,

Мой друг, отчизне посвятим

Души прекрасные порывы!»

Излишне вольная трактовка понятия «свобода» уже сгубила на корню не одно благое начинание и всегда готова предложить себя очередному поколению вольнодумцев. Так вышло и в этой истории. Давайте просто назовём всё произошедшее здесь истинными именами. Если несовершеннолетние и малолетки безнаказанно творят всё, что им вздумается «в благодарность» за отсутствие «короткого поводка», а техники и уборщики служебных помещений получают в постоянное пользование универсальный ключ, то это не вседозволенность даже, а непростительная халатность руководства. Если специально назначенный биолог-консультант не в состоянии объяснить генералу не предусмотренную инструкцией ситуацию по своему профилю, то это непрофессионализм и служебное несоответствие. Когда солдат или учёный, не видя всей картины и не понимая масштаб возможных последствий своих поступков, позволяет себе проявлять личную инициативу под влиянием отвлечённых понятий чести, дружбы или научного интереса и начинает свято отстаивать свою точку зрения с оружием в руках, он совершает преступление и становится предателем, а не героем. Чувствуете разницу с «Аватаром» Джеймса Кэмерона и «Солдатом» Пола Уильяма Скотта Андерсона? На’ви Пандоры и вынужденные поселенцы Аркадии всё-таки сильно отличаются от носителей «вируса ярости», не находите? Мне вот, смотря «28 недель спустя», всё время хотелось кричать раз за разом вороном Э. А. По: «Души, души прекрасные порывы!», поменяв существительное на глагольный императив.

*

«Товарищ, верь: взойдёт она,

Звезда пленительного счастья,

(…)

И на обломках самовластья

Напишут наши имена!»

Финал фильма и всей «дилогии» – апофеоз своеволия и апогей доведённой до абсурда личной свободы. Всё то лучшее, что только ни есть в человеке, здесь оказалось предательским и убийственным по отношению к человечеству в целом. Халатность руководства, непрофессионализм ответственных исполнителей, оторванный от действительности идеализм и бунтарство отдельных ярких, но недалёких личностей – вот связка, способная уничтожить не только отдельное государство, но и саму цивилизацию. Истинная Свобода Гражданина не в отказе от всяческих ограничений, а в добровольно принятых и честно исполняемых обязательствах по самоограничению в некоторых аспектах пересечения личной и общественной жизни.

P. S.

«Ай да Пушкин! Ай да сукин сын!»

P. P. S.

*В статье использованы стихотворение А. С. Пушкина "К Чаадаеву" и фрагмент его письма к Петру Вяземскому (около 7 ноября 1825 г.).

Аватар (Avatar), Великобритания, США, 2009.

***Чистая глубина волшебной сказки.

Идеи, использованные при создании «Аватара», отнюдь не оригинальны. Поражает их неожиданное сочетание, а ещё больше – то количество души, которое Джеймс Кэмерон вложил в своё творение, подобно мифическому Пигмалиону. Тот факт, что в фильме используются новейшие технологии, ради которых съёмка и была отложена лет на пятнадцать, для меня не только не имеет первостепенного значения, но и не добавляет особо художественной ценности. Приятно, конечно, но дефекты псевдообъёмного изображения заметны даже без специального образования, да к тому же я отношусь к тем людям, что с лёгкостью ныряют в книгу, как в омут, а кинематограф воспринимают как нечто обособленное, требующее стороннего наблюдения. Меня «Аватар» поймал на крючок своим жизнеутверждающим, нехитрым, но этически правильным и развивающимся по схеме волшебной сказки сюжетом. Помимо привычного и даже полезного (по мнению Фрейда) эскапизма, дарующего сладкое забвение от повседневной скуки и боли, «Аватар» предлагает зрителю возможность пройти вместе со своими героями обряд личностной инициации и стать хоть немного лучше.

***Завоевание Америки и Покахонтас.

Параллель «Аватара» с колонизацией Нового Света возникает сразу и выглядит очень привлекательно. Пандора – Америка, анобтаниум – золото, на’ви – индейцы, земляне – технологически более развитые пришельцы из Старого Света. Ничего, что смешались в кучу разные материки и времена, испанцы и англичане, империи ацтеков, инков и разрозненные кочевые племена. Извечные терзания между любовью и долгом в исполнении Джейка-Джона Смита и Нейтири-Покахонтас успешно отвлекают внимание зрителя от алогичного сочетания исторических аллюзий. В основном действо выглядит типично несуразным вестерном в космосе, как средневековье бластеров и световых мечей за несколько десятков лет до того. На втором плане всё тот же и вполне узнаваемый конфликт военных, которые нисколько не меняются со временем, и христианских миссионеров, ставших здесь учёными-гуманистами. Одним надо по-бабуиньи доминировать, стрелять и жечь, другим, соответственно, изучать, воспитывать и договариваться. «Третьим лишним» звеном, соединяющим обе касты землян между собой и землян с аборигенами, традиционно для жанра выступают полезные лишь до начала генерального наступления «следопыты», они же рейнджеры, конкретно здесь «аватары». Именно появление этих вторых тел, искусственно созданных по образу и подобию местной разумной расы, переводит «космо-вестерн» в ранг собственно фантастики и достаточно качественного продукта.

***С Барсума на Пандору.

Конечно, подавляющая шестилапость фауны Пандоры навевает определённые ассоциации, но синекожие гуманоиды Джеймса Кэмерона имеют ничтожно мало общих черт с зелёными тарками, как и его сюжет лишь чуть-чуть напоминает знаменитую серию романов о Марсе, но дух картины воистину берроузовский. «Аватар» смог воспроизвести неукротимую, яростную, первобытную и чистую энергию лучших персонажей Эдгара Райса Берроуза. Так бороться, любить и ненавидеть, как Джейк Салли, Нейтири, Тсу’тей и Майлз Куоритч, не смогли Джон Картер и Дея Торис в экранизации Эндрю Стэнтона. Не повторяя и не копируя, в «Аватаре» словно даётся вторая жизнь благородному Дотару Соджету и неукротимому Тарзану. Безусловно, есть здесь и доля влияния сэра Генри Райдера Хаггарда, но его произведения пронизаны горьким знанием того, что великие империи коренных жителей Америки обречены на гибель. В «Аватаре», как и в марсианском цикле, этой трагической предопределённости нет, зато есть буквально «упавший с неба» второй шанс для всех.

***Биологический модуль.

Удачнейший ход, использованный в «Аватаре» – это концепция биологического изменения или полной замены человеческого тела для внедрения в инопланетную среду обитания. Признаться, все эти скафандры, киборги и механизированные экзоскелеты успели надоесть до чёртиков. Кому, как не создателю «Терминатора» и «Бездны», не понимать этого? Каждый раз при их использовании в картине почему-то срабатывает шаблон «спруты и водолазы», всегда присутствует прыщавый «страх лопнувшего презерватива», как это произошло, к примеру, в фильме «Живое» 2017 года. Неудивительно, что старыми «костюмами» здесь в основном пользуются отрицательные и косные персонажи.

Жаль, что из всего многообразия возможностей был взят вариант Кира Булычёва «О некрасивом биоморфе», а не, допустим, «Дезертирства» Клиффорда Саймака. Джейк Салли получил новые ноги и хвост в придачу, но мыслить, ощущать и чувствовать иначе не стал. Примитивно, но зато романтично и сочетается с идеями цикла «Джон Картер – марсианин» и «Покахонтас». Единство стиля выдержано!

***Друиды, римляне и мягкий киберпанк.

Древо Душ, центральный элемент жизни на’ви, наводит на мысль о кельтских друидах. К счастью, Джеймс Кэмерон – атеист, и элементы друидизма здесь остаются не более чем экзотикой, не уводя сюжет ни в богословие Клайва Стейплза Льюиса, ни, напротив, в религиозно-политическую сатиру, как у Джека Вэнса в «Сыне дерева». Что это даёт фильму? Во-первых, ещё одну историческую и культурную ассоциацию, родственную колонизации Америки – Галльскую войну Римской республики. Знаете, а ведь это даже забавно, вглядитесь: Гай Юлий Цезарь и полковник Куоритч – практически одно лицо, а на’ви похожи на выкрашенных синей краской бриттских воинов. Во-вторых, очередное по-настоящему фантастическое допущение – гигантский коллективный разум связанных друг с другом наподобие нейронов деревьев Пандоры вкупе с унифицированным набором штыревых соединителей и гнёзд у местной флоры и фауны. Интересно обыгрывается небезызвестный «умникам» образ Мирового Древа, одновременно с этим идёт заигрывание с модным в молодёжной среде киберпанком, общественными экологическими движениями и возвращением к природе. Культурно, прогрессивно и очень изящно.

***От ноосферы к ларцу Пандоры.

Эйва, коллективный разум Пандоры, могла появиться на свет благодаря понятию «ноосфера» Леруа-Шардена-Вернадского, но, думаю, здесь должно не залазить в дебри философии, а ограничиться одним лишь принципом эволюционирования биосферы до обретения ею сознания, на лету схваченным и развитым фантастами. «Сфера Разума» Семёна Слепынина – самый близкий Вернадскому вариант, в котором окружающая среда обрела подобие разума благодаря прогрессивным технологиям, объединив в себе эти технологии, науку и культуру человечества с возможностью саморегуляции и личного общения с отдельными людьми. Биологический «суперкомпьютер» романа «У меня девять жизней» Александра Мирера ближе идее Джеймса Кэмерона, но для собственного выживания ему необходимо поддерживать тотальный контроль над всеми компонентами биогеоценоза. Классический во всех смыслах «Солярис» Станислава Лема представляет непознаваемый богоподобный вариант всепланетного разума, но уже осознавшего себя и страдающего от одиночества. В чём прелесть Эйвы? Она безлична и не персонализирована, как сеть интернет, но потенциально обладает возможностями планетарного божества. Мог ли подобный сетевой конгломерат живых, умерших и нерождённых живых существ возникнуть естественным путём, как в «Специалисте» Роберта Шекли? Или и здесь следует искать следы таинственной расы Древних, оставивших после себя очередной «привет из прошлого» в виде целой планеты-артефакта, полной сюрпризов Пандоры? Продолжения и, возможно, ответы на накопившиеся вопросы не за горами, но я бы проголосовал за варианты Саймака, Шекли и Древних, хотя схема Покахонтас-Верцингеторикса представляется мне наиболее вероятной для телевидения. Не исключено, однако, что Джеймс Кэмерон сможет удивить всех и найти что-то новое.

Вендари (трилогия), Виталий Вавикин, 2014.

Виталий Вавикин – автор, полностью и совершенно мне неизвестный. Не видел, не слышал, не встречал. Его книги с нейтральными, ни о чём не говорящими иллюстрациями на переплёте привлекли моё внимание в подборке «ужасов» одним только своим необычным названием – «Вендари». Привлекли и уже не отпустили. Что это? Откуда? Неужели из мифологии индейцев Северной Америки? Первый, и он же единственный фонетически близкий вариант, пытающийся средствами «народной этимологии» поставить новое понятие в череду подобного – «вендиго». Ох уж эта магия таинственных слов и созвучий! Не я первый, не я последний сунул голову в эту петлю… Увы, на поверку экзотика оказалась ложной. Нипочём не догадаться, но эта история опять про вампиров. Снова!

На этот раз зубастые кровопийцы не имеют никакого отношения к Богу и дьяволу христиан. Вендари – дочеловеческие порождения пустоты-как-сущности. Слышали высказывание «в начале не было ничего»? Именно оттуда они и появились. Достаточно конкретно и вместе с тем неопределённо и таинственно, попутно приоткрывая истинную причину их вечного и неутолимого голода (пустоту нельзя наполнить!). Сила, скорость, неуязвимость и нелюбовь к свету остались традиционными, как и кровожадность. Новизна же этих старых новых монстров определяется нетипичными для вампирской литературы особенностями художественного мира, поэтому необходимо прерваться и рассказать о нём.

Мир «Вендари» — это условное будущее без акцента на социальные новшества и технологические новинки. Никаких летающих автобусов, мнемоголографической рекламы и пассажирских рейсов Земля-Юпитер. Нет ни мегаполисов, ни глобальных изменений моды, питания и общественного уклада. Всё, как в двадцатом веке в провинциальных городках штатов Канзас или Техас – немноголюдно и просторно, кругом леса и пустыни. Мы все бывали в таких местах благодаря тому же Стивену Кингу. Мир этот будто бы откатился в прошлое и застыл обессиленным больным после лихорадочных приступов научных открытий и свершений, о которых нам доводят мимоходом и как о уже свершившемся малоинтересном факте. Не так давно, в пределах жизни одного поколения, зачем-то были возвращены к жизни представители вымершей флоры и фауны, некоторые из них в улучшенном виде. После появления очередной хромосомной пандемии, занявшей место ВИЧ, все достижения генетики были похерены государством из-за волны общественного недовольства. Учёные данной сферы были объявлены «народным врагом №1». Как следствие, в настоящем множество гонимых и скитающихся в поисках хоть какого-нибудь заработка узких специалистов и резервации обречённых больных без надежды на выздоровление повсюду. Становится понятно, почему религии в этом мире нет: богов было заменила наука, но и она оказалась низвергнута с пьедестала. В неё уже не верят, но всё ещё боятся. Позволю себе назвать время и место действия трилогии «Вендари» «мракобесием-от-науки», аналогом Тёмных веков европейского средневековья.

Вернёмся снова к нашим вампирам. У Виталия Вавикина они олицетворяют собой суеверие-от-науки, в отличие от классического суеверия-от-религии. Вендари – нечто высокоорганизованное, но древнее до примитивности, что-то вроде разумной амёбы с безусловными поведенческими инстинктами хищного насекомого. Существо, свободно меняющее форму и качество тела для мимикрии, нападения и защиты, а после гибели распадающееся в лужу протобульона. Вместо волков и летучих мышей фольклорных вампиров эти монстры «нового средневековья» способны отделять от себя самостоятельные «ложноножки» – «тени» или «сгустки мрака» – и отправлять их на выполнение несложных поручений. Непонятно, вендари ли создали человечество в качестве своей кормовой базы по своему образу и подобию, но именно они поделили его на персональные «пастбища» и тысячелетиями ведут образ жизни, неотличимый от аналогичного у крупных хищников, защищающих свои охотничьи угодья от себе подобных.

Фигуры подновлены, но партии остались старыми... Есть много произведений, где дитя демонов воспитывается людьми. Из культовых – кинематографический «Омен» и литературный «Ребёнок Розмари». Виталий Вавикин в своём цикле заставил обнищавшую женщину-учёного ни много ни мало клонировать вендари, а после выкормить и вырастить его, как собственного ребёнка. Хорошая попытка сказать что-то новое, поскольку на этот раз она обошлась без христианских мотивов, наукообразно. Увы, сюжет как-то сам собой вернулся в старое русло, пойдя по стопам Энн Райс и Стивена Кинга. Абсолютно вся проблематика, морально-нравственные и экзистенциальные личностные и межличностные конфликты, все «душевные страдания» вендари и их слуг до ужаса напоминают «Вампирские хроники». Скука, потеря интереса к жизни, духовное опустошение, голод и безумие – вот удел всех бессмертных. Всё те же криптоисторические экскурсы в прошлое человечества. К счастью, сексуальная жизнь вендари раскрыта не столь подробно, как у вампиров Энн Райс! Персонажей человеческого племени, прислужников и противоборцев, легко можно заподозрить в сходстве с привычными типажами Стивена Кинга. Это полицейские, врачи и психиатры, подростки из неблагополучных семей, преступники, психи и психопаты. Низовая прослойка общества, имеющая прямой непосредственный контакт с негативом, агрессией, насилием и убийствами. Вероятно, её можно отнести к необходимой дозе «чернушки», «маст хэв» жанра «ужасы», но, по-моему, влияние Стивена Кинга очевидно.

Трилогия «Вендари» достаточно любопытна для того, чтобы рекомендовать её к прочтению. Пусть, на мой вкус, контрастная гибридность образов и мотивов слишком заметна и нарушает целостность стиля, но сама попытка найти что-то новое в избитой вампирской теме достойна уважения. Наукообразное освещение фольклорно-литературных образов смогло заинтересовать, но в данном исполнении оказалось не в силах удержать первоначально возникший интерес и, как мне кажется, не только вывело «Вендари» за рамки жанра «ужас», но и разрушило читательские «испуг» и саспенс. Также понятно, что без влияния классиков не обходится ни одно произведение, но здесь влияние разных авторов оказалось явным и фрагментарно соединённым в одном тексте без подгонки, притирки и точной доводки. Получилось не готовое горячее блюдо, а салат, если воспользоваться кулинарной терминологией. Например, мистики и великосветской романтики Энн Райс тут нет, а её моральные коллизии и конфликты почему-то остались. Изломанные судьбы людей «изнанки общества» выглядят плоскими и надуманными не только в сравнении с аналогичными историями Стивена Кинга, но и сами по себе. По-моему, Виталий Вавикин родом не из этой среды, не работал в ней и даже не общался с её представителями напрямую. Сверх того, в цикле используются неблаговидные описания из «мясных» и «маньячных» ужасов, тогда как сама атмосфера повествования стремится к ровному и рациональному тону, подобному романам сериала «Звонок» Кодзи Судзуки. Такое вот странное сочетание вампиров, клонов и психопатов, растянутое на несопоставимо и невообразимо огромный пласт истории человечества.

Аннигиляция, Великобритания — США, 2017.

В поисках подобия.

Фильм «Аннигиляция» стал для меня тем, что можно выразить понятием «Ding an sich», или «ноумен», или «вещь сама по себе». Звучит достаточно загадочно, но с этим произведением иначе нельзя. Попробую выразить своё отношение многословнее и точнее. Во-первых, я не прочёл «Зону Икс» Джеффа Вандермеера, и потому не вижу диалог автора и режиссёра, который, возможно, смог бы осветить многие недостаточно полно представленные сцены. С другой стороны, мне именно так было легче воспринять этот сложный и тяжёлый фильм как нечто отдельное и самостоятельное, и именно это позволило мне самому находить ассоциации и выстраивать парадигмы, не отвлекаясь на спор пера и камеры. Во-вторых, эта картина ноуменальна в отношении как зрителей, так и персонажей. Не вызывая поначалу никаких особенно сильных чувств, кроме, разве что, недоумения, она и её смыслы в основном и внешне умопостигаемы. В-третьих, сюжет «Аннигиляции» наглядно иллюстрирует философские проблемы соотношения восприятия явлений окружающего мира и их сущностей, субъективного и объективного, толпы слепцов и слона. Ну что же, уподоблюсь одному из этих слепцов, включу группу Apocalyptica и начну тактильное исследование.

Первая и самая пошлая ассоциация, попавшаяся мне под руку – цикл «Ареал» Сергея Тармашева. Не братья Стругацкие, не Тарковский Андрей Арсеньевич, а женский вариант этого вторичного – или даже третичного – цикла. Прошу обратить внимание: именно женская, а не феминистическая его вариация! Не приключения супермена с грудями и вагиной, а юла любви, измен, ошибок и потерь, раскрученная в голове одинокой несчастной женщины. И у Тармашева, и у Гарленда на кордоне Зоны монстры, внутри уже вполне себе ничего, а в центре живёт Хозяин. «Любит – не любит – плюнет – поцелует – к сердцу прижмёт – к чёрту пошлёт». Гадания на суженого на пути к чёрту. Не без этого, конечно, но и одним этим сюжет, к счастью, не исчерпывается.

Ухватил ещё что-то. На что похоже это? На роман «Биос» Роберта Чарльза Уилсона. Там генетически модифицированная и технологически усовершенствованная девушка Зоя исследует полностью несовместимую с земными формами жизни экосистему далёкой планеты, одновременно знакомясь и борясь с только что разблокированными в ней самой эмоциями и чувствами. Дитя из пробирки в итоге приходит к неутешительному выводу, что человеческая цивилизация в целом морально и духовно обделена и искалечена гораздо больше её. Лена в «Аннигиляции» также поняла, что одной науки для выстраивания цельной картины мира мало.

Следующая ассоциация – Саймон Грин, роман «Кровь и честь». Помните его восхитительно изображённый прорыв хаоса в замке? Некоторые сцены из фильма иначе и не объяснить. Все эти шевелящиеся внутренности, разросшийся и вросший в стену труп, древовидные олени, люди-кусты и полуразложившиеся медведи… Поневоле пошёл по накатанной и стал ждать появления мага-отступника и Врат Хаоса, которых надо к ногтю и закрыть. Схема, в принципе типичная для кинематографа США. Обманулся, но общее всё же есть. В книге актёр за деньги изображает принца крови в стране, где лишь король на троне удерживает ирреальность в узде порядка, но в конце познаёт истинное значение слов «честь» и «долг». В фильме полуучёный-полусолдат неожиданно для себя находит причину вернуться, как и её религиозный муж.

Перебираю руками по слону дальше, пытаюсь опознать следующие ставшие доступными мне необъятные формы. Ба, какая встреча! Да это же Евгений Гуляковский, «Сезон туманов»! Посыл принят и понят. Зачем прятаться, чего бояться? Туман не убивает, а перерождает в новом, бессмертном и улучшенном теле! Спасибо надо сказать цивилизации Старших, а не огнём заразу инопланетную выжигать! Фабула фильма сходна с этим произведением советской фантастики, наблюдается то же движение от страха и агрессии к непротивлению, принятию, растворению и осознанию изменений как начала понимания. Сходна – но не более. «Сезон туманов» однозначен и полностью материалистичен, «Аннигиляция» же пытается материалистически обосновать идеальное и не даёт никаких ответов.

Сел перед слоном, сижу, мыслю. По-нашему – думу думаю крепкую. Неспроста всё это, ой неспроста! Раз за разом сквозь каждую новую ассоциацию проглядывает нечто идеальное и духовное, религиозное даже, пытается пробиться, достучаться до сознания. А сознание это напрочь окостенело, закоснело даже, погрязло в расчётах и формулах. Главный герой вообще зашорен дважды: преподающий учёный и военнослужащий. Хорошо, что режиссёрскую подсказку смог уловить. Теперь буду ходить вокруг слона не слева направо, а справа налево, и не с метром, а с бубном. Встал и пошёл, танцую, бью в бубен.

Стоп, нашёл что-то новенькое. Это ведь уже сноходчество какое-то, или даже религиозно-метафизическое путешествие получается. Джордж Макдональд, роман «Лилит». Почему бы и нет? В фильме нет помощника – библиотекаря Рэйвена, но чем Кейн не такое же привидение-проводник? Именно он стал причиной похода Лены, его изображение всегда с ней в кулоне у сердца, видео с его участием регулярно попадаются по дороге. Если смотреть с этого ракурса, то в фильме полно христианских символов и смыслов, которые проходят мимо персонажей и зрителей – атеистов незамеченными. Например, крокодил в христианстве является воплощением демонических сил, пасть его символизирует адские врата, а само проглатывание – спуск в преисподнюю. Медведь в том же освещении становится дьяволом, жестокостью, жадностью ко всему плотскому, пагубными влияниями, греховной телесной природой человека. Что особенно интересно в контексте фильма, укрощение медведя толкуется в христианстве как преображение верой невежественных людей (язычников). Чудесный куст, покрытый всеми возможными цветами – Богоматерь, взрастивший Древо Жизни райский сад и вестник рая. Олень – христианский символ уединения и праведной жизни, набожности, жаждущей Бога души, религиозного воодушевления и рвения, идущего на сражение с дьяволом Христа. Именно в христианстве самоубийцы, погибнув, обращаются деревьями, которые потом когтят и ломают гарпии. Слишком системно и часто для простого совпадения, не находите? Уэйн в книге Макдональда в конце концов познал священное таинство: смерти нет, но истинно жив лишь тот, кто умер и воскрес. Что открылось Лене и Кейну, режиссёр нам не сообщил – думайте, ребятушки, сами.

Спасибо тебе, Великий Слон Алекс Гарленд, за откровение! Внимать надо было, а не лезть руками и щупать. Основные вехи обозначены словами Вентресс в самом начале фильма: «Что это – религиозный апокалипсис, внеземная атака, высшее измерение? Теорий у нас масса, а фактов едва-едва». Религия, наука и фантастика в их соединении – вот две конкретные, заданные режиссёром директивы. От себя могу добавить некоторые формальные черты женского романа. Теперь можно оставить в покое отмассажированного, прямо лучащегося довольством от такого внимания слона и заняться собственно фильмом.

В поисках смысла.

Любопытно, что и автор, и режиссёр – мужчины, а фильм так навязчиво напоминает произведение именно женской литературы. Возможно, это связано с переосмыслением и развитием изначально греховной роли женщины в христианстве, но настаивать не буду. Помимо пола главной героини и основных персонажей, хочу указать некоторые другие узнаваемые черты женского романа (не путать с феминистическим!) по классификации филолога Оксаны Бочаровой («Формула женского счастья. Заметки о женском любовном романе»). Это схематичность художественного мира, практически полное отсутствие знаков (реалий) времени, неопределённость конкретной культурно-временной принадлежности и обозначение лишь универсальных (общих) признаков окружающего пространства. По-моему, совпадение близко к полному. Центр и причина конфликта – героиня и её борьба с собой, мучительное противоречие между её влечением к любимому и якобы враждебными чувствами к нему, часто (и в фильме это есть) выражающееся в измене. Лена, как и всякая другая героиня женского романа, начинает играть чужую и несвойственную ей гендерно роль – фактически, она «переодевается» Кейном и идёт его путём, чтобы лучше узнать его и разобраться в своих чувствах к нему. «Аннигиляция» также представляет женский взгляд на мужчин, секс и любовь. Например, в сценах метания Лены между любовниками акцентированы именно её переживания, они отделены от сексуальных ощущений и превалируют над ними даже в самых откровенных кадрах. Фильм, как и всякий женский роман, утверждает необходимость дополнения секса любовью в качестве нормы женского сексуального поведения. Секс есть, он является обязательным атрибутом любви, но его легитимность признаётся только при наличии этого чувства. В мужской и феминистической литературе отношение к сексу обычно проще и физиологичнее. Давайте теперь присмотримся к самому Кейну: высокий, атлетического сложения, чёрные вьющиеся волосы, смуглая загорелая кожа, крупный нос с горбинкой, чувственные полные губы, вечная лёгкая небритость… Морда просит кирпича, но типаж вписывается в образ повзрослевшего и откормленного мальчика с обложки или плаката. Красавец! Он старше и опытнее Лены, он целен, и она весь фильм лишь догоняет его в развитии, решившись пройти его путём, чтобы в конце концов стать равной ему и слиться с ним в страстном и публичном поцелуе… Красотишша!

Следующий по возрастанию значимости пласт визуализированного повествования – религиозный. Предлагаю обратиться за разъяснениями к православному экуменисту и философу, протоиерею Георгию Флоровскому и его проповеди «Долина смертной тени». Лена, как и пророк Иезекииль, оказалась в конце своего необычного путешествия в долине смерти и запустения, в которой не было ничего, кроме иссохших костей. «Если я пойду и долиною смертной тени, не убоюсь зла, потому что Ты со мной». В Писании с Богом, в «Аннигиляции» вслед за Кейном и с Кейном в сердце – может быть, с одним только и Кейном, но отнюдь не обязательно. «Оживут ли кости сии?» Человек знает, что смертен, и что смерть – конец всего, и что возвращение невозможно. Но в христианстве смерть – это лишь следствие первородного греха, результат грехопадения Адама и Евы. Смерть не создана Богом изначально, и сперва не было её в мироустройстве вовсе. Смерть противоестественна, она – лишь пятно позора. «Большинством современных христиан такое библейское понимание смерти утрачено. Смерть воспринимается скорее как освобождение бессмертной души от непосильного бремени тела. И хотя такое отношение к смерти широко распространено, оно совершенно чуждо духу Св. Писания. И в самом деле, это – греческая, языческая точка зрения». Эхехе, дать бы цитату сплошным текстом на пару абзацев – так ведь пролетарскими кепками закидают. Уже слышу скрип кожаных комиссарских курток… Кто заинтересовался, тому предлагаю читать указанный источник самостоятельно, для остальных попробую изложить покороче. Человек – это неразрывное целое души и тела. Одна душа лишь тень, бездушное тело лишь мёртвая плоть. Иезекиилю было дано видение соединения, покрытия плотью и оживления сухих костей, а всему человечеству был дан Спаситель, который показал общий путь, умерев и воскреснув. От себя добавлю к этой метафизике немного ономастики. Лина, Лена, Елена – это избранная, светлая, факел, огонь, свет, по другой версии – гречанка. Можно применить в контексте фильма все значения, включая её «греческое язычество» по версии Георгия Флоровского. Можно даже вспомнить маяк, в который прилетел метеорит. Кейн, он же Каин – приобретённый, создавать, производить на свет. С ним будет сложнее, так как без религии в его случае никак не обойтись. Каин – первый рождённый на земле человек, и именно это я считаю основополагающим значением его имени в контексте фильма. Он – первый вернувшийся из Мерцания. Чей там он сын – Адама, Самаэля или дьявола и почему в фильме он изрыгает кровь – не столь важно, предпочту не залазить в эти дебри. Уже вижу аудиторию, заваленную живописно разбросанными, сражёнными в борьбе со сном кошачьими – простите, человеческими – телами. При чём тут всё это, раз говорим о фильме? При том. Есть разговор Лены и Кейна в постели. Он не только для того понадобился, чтобы эротическую сцену занять между двумя половыми актами. Приведу этот диалог в спойлере ниже.

Благодаря этому, казалось бы, совершенно лишнему разговору ни о чём «Аннигиляция» плавно переходит с женского романа и метафизики на третий и, я полагаю, основной смысловой пласт. Изучение жизни, естественная наука, генетически программируемый цикл клетки, и, наконец, фантастика. Главная героиня – биолог, весь фильм пестрит записями с электронного микроскопа. Приближение метеорита к Земле запараллелено с кадрами деления клетки, и этот факт заслуживает самого пристального внимания. Хорошо, давайте вспомним генетику: сперма и забег по трубам, сперматозоиды и яйцеклетка. Это все помнят. Но вот дальше начинается то, что можно рассмотреть и в заявленном планетарном масштабе. Давайте представим, что Мерцание, эта загадочная сфера, распространившаяся от места падения метеорита, является своего рода «донорской» яйцеклеткой, внедрённой извне в экосистему – или даже ноосферу – Земли. Пусть это будет космический аппарат биологического типа или разумное одноклеточное, не суть важно. Представили? Вот Оно прибыло, случайно или целенаправленно, на Землю, развернулось из споры или законсервированного состояния в состояние активности, привело себя в соответствие с нашим измерением. Какие должны быть следующие действия Пришельца? Сбор данных, адаптация, приспособление, развитие по законам мира, в котором он оказался. Пошло изучение местных форм жизни и их генетического материала. Смесовые пробные варианты представлены достаточно широко при продвижении группы к эпицентру, но эти существа совсем не выглядят удачными. И тут в Мерцании появляются люди. Будем считать, что Пришелец посчитал именно наш вид наиболее подходящим для копирования и своего дальнейшего развития. Наиболее удачным – но неполным. Мужская Y-хромосома «виновата» или половое размножение было признано более результативным? Не суть важно. Мы видим только результат: «новый Адам» вышел наружу, и внеземному существу теперь требуется материал для создания «новой Евы». Импульс дан и принят «коллективным бессознательным» человечества, в зону заражения послана группа, сформированная из одних женщин. Неизвестно, почему Оно из всех мужчин выбрало именно Кейна, это данность, оставшаяся вне сюжета фильма. В генетике «выбор» сперматозоида кажется таким же случайным событием. Известно, что сперматозоиду для слияния с яйцеклеткой необходимо пробиться через две оболочки – «бронированный» лучистый венец и блестящую оболочку – причём для разрушения первой возможностей одного сперматозоида недостаточно. Почему бы не сравнить исчезающие одну за другой исследовательские группы с партиями гибнущих в забеге и на «броне» сперматозоидов? Мерцание даже внешне напоминает яйцеклетку в лучистом венце. Идём дальше. Пусть группа претенденток на «новую Еву» будет группой «сперматозоидов женского пола», да простится мне эта вольность. Раз эта внеземная яйцеклетка обладает разумом, она вполне может вести более тонкий отбор нужных ей генов в сравнении с обычной земной клеткой. Почему бы и нет? Абсолютно нормальное фантастическое допущение. Повторяю – неизвестно, почему из всех людей первым был выбран именно Кейн, это осталось вне фильма. Но то, что некий отбор вёлся тогда и ведётся сейчас, видится мне несомненным на примере злоключений женской группы. Перехожу в спойлер, поскольку могу испортить удовольствие лицам, ещё не знакомым с «Аннигиляцией».

Другая Земля (Another Earth), США, 2011.

В странное время мы живём. Чтобы зритель «проглотил» историю о том, что происходит с психикой и самосознанием человека-виновника автокатастрофы, приходится обёртывать её всякой фантастической мишурой. Ничего не имею против фантастики, тем более научной, но здесь она лишь декорация, всего лишь приём, позволяющий перенести ужасное, но рядовое событие в план условного. Сама по себе теория второй Земли или антиземли, скрытой за Солнцем, использованная в этом фильме, далеко не нова. Пифагореец Филолай ещё в 5 веке до н. э. в своей гелиоцентричной космогонии дал Земле, в отличие от других планет, двойника в зеркально противоположной точке её орбиты. Ни существование, ни отсутствие такого небесного тела современная наука пока доказать не может, поскольку Солнце постоянно загораживает взгляду с Земли область, приблизительно равную шестистам диаметрам самой Земли. Действительно, имеются несимметричность земной орбиты, отличие её от орбит других планет земной группы и странности в поведении Марса и Венеры. Это факты с точки зрения астрономии. Древний же Египет подарил мировой культуре эзотерическое учение об энергетическом, или астральном двойнике каждого человека, которое до настоящего момента было неоднократно переосмыслено, использовано и дополнено. Но суть не в этом.

Фильм самой своей организацией отсекает всё лишнее, фокусируя внимание только на невольном виновнике и жертве трагедии. Новости СМИ, «голос автора», реплики второстепенных персонажей — всё льёт воду на это мельничное колесо. Нет ничего лишнего, как в пьесах А. П. Чехова: если ружьё висит на стене — оно выстрелит. Это именно драма, сценическая постановка, адаптированная для современного массового зрителя и для его же удобства перенесённая на киноэкраны. Всего два героя, Рода и Джон, минимум персонажей, ограниченные время и место действия, условность самого действия вплоть до простого его именования. Фрагментарный, рваный сюжет, представленный набором коротких бытовых сцен и диалогов самого простого содержания. Скрытый накал чувств при полном отсутствии патетики. Скучно? Зато не коробит своей пошлостью. Скупое, внешне бесстрастное повествование, в котором важно всё, каждая мелочь на периферии зрения.

ДТП с пьяным водителем, повлёкшее за собой гибель одного или более человек, многие предлагают приравнять к преднамеренному убийству. Признаюсь, я тоже так считаю. Но следует ли судить это преступление только по свершившемуся факту, отвергая индивидуальные особенности каждого конкретного случая? После просмотра я уже не столь категоричен. Талантливая девочка, вчерашняя школьница, первый успех и миллионы возможностей в самом начале жизненного пути. Мужчина в зените славы, счастливо объединивший работу, творчество и семейную жизнь. Нелепая случайность, всего лишь фраза из радиоприёмника. Доля секунды, стоившая смерти одним и нежизни другим. Извечный вопрос, кто виноват и что делать. В современном мире можно полностью обойтись без личного выбора, участия и даже без личного присутствия, всё «само собой» провернёт государственная машина. Рода решила иначе. Кто способен на что-то подобное? Есть много крутых боевиков, в которых здоровенные мужики мстят обидчикам, есть даже такие, в которых справедливость не менее решительно и жестоко восстанавливают худенькие девушки. А теперь назовите с ходу хоть один фильм, подобный этому.

Наличие совести у главных героев — вот то, чем замечательна «Другая Земля». Грустно, страшно и смешно: чтобы показать людей, у которых она осталась, понадобилась другая планета, другая Земля. «Нет, сынок, это фантастика!» Увы, совесть в наши дни приходится рекламировать. Хотя бы для того, чтобы слово такое не забывали. Потерпевший и преступник, хищник и жертва, жертва злодея и преступление пострадавшего не раз и не два меняются в фильме ролями. Все варианты искупления опробованы, но выход из положения один — сугубо фантастический. Получается, что выхода нет вообще?