Как издавали фантастику

9-10. Простая тайна

Итак, проблема издания персональных книг молодых писателей-фантастов встала перед нами в полный рост. Но, как оказалось, «ларчик просто открывался». Дело в том, что сборники, в которых публиковались произведения не более чем трёх писателей, засчитывались каждому из участников за авторскую книгу! Почему мы об этом не знали — бог весть, скорее всего дело в том, что родное для нас Новосибирское книжное издательство «тройники» не практиковало.

Было решено, что в такие сборники будем включать произведения одного маститого писателя (ему отводилась роль своеобразного «паровоза»), а «в пристяжку» к нему публиковать пару авторов молодых.

Первый «тройник» сложился достаточно быстро: Юрий Медведев был членом Совета ВТО МПФ (не говоря уж о том, что он много сделал для проведения Новосибирского семинара), а Грушко и Бачило активно работали в аппарате нашего объединения. У Елены была за плечами книга, изданная в Хабаровске, ещё одна готовилась к изданию в «Библиотеке советской фантастики», Александр же выпустил пару книг, написанных в соавторстве, ну и персонального издания, безусловно, заслуживал.

В сентябре 1988 года рукопись отправилась в типографию, а уже в конце ноября все 75 000 экземпляров тиража ушли в книготорговую сеть. Тогда я, приехав в очередной раз в Москву, и увидел этот сборник воочию...

Стоит ли говорить о том, что появление каждой книги ВТО МПФ было для нас праздником. Особенно это касалось первых сборников (а «Простая тайна» была нашей пятой книгой). Поэтому смурная физиономии Коли Полунина меня весьма озадачила, как и его вопрос: «Ты этот сборник читал?» — «Нет». — «И в сигнал не заглядывал?» — «Я его и в руках не держал. Да в чём дело-то?» — «Посмотри...». И Николай протянул мне книгу, раскрытую чуть ли не на первой странице. Смотрю название: Юрий Медведев «Протей». Ну и что? «Читай, читай...»

М-да... Книгу эту «вёл» Ярушкин и, помнится, говорил мне, что среди опубликованного там есть «бомба», но я его слова попросту пропустил мимо ушей. Дело в том, что тогда наши сотрудники чуть ли не каждый день открывали нового «гения», пришлось мне даже жёстко потребовать прекращения этого восторженного хора. Вот я и подумал, что речь идёт о чём-то подобном... Забегая вперёд, скажу, что ни составитель сборника, ни редактор, ни рецензент «Протея» не читали. Ярушкин, правда, во всеуслышание объявил, что «полностью был в курсе», но я в этом до сих пор не убеждён. Не в Сашином характере было вчитываться в текст, да и контролировать написанное одним из руководителей ВТО МПФ... Выглядело бы это как-то странно.

«И что будем делать?» — поинтересовался Полунин. «Что, что... Утром поедем в “Гвардию”, к Чекрыжовой...»

«Ну, Юра... — только и произнесла Раиса Васильевна, ознакомившись с отчёркнутым Полуниным абзацем. А потом задала абсолютно естественный вопрос: «Что с тиражом?» — «Разослан. Уже поступил в продажу». — «Та-ак... Ну что ж... Будем ждать событий...».

Не знаю, отвечала ли «Молодая гвардия» на какие-нибудь жалобы, но в ВТО МПФ ни одно официальное письмо так и не поступило...

Ещё один момент, связанный с этой историей. Ант Скаландис в своей книге «Братья Стругацкие» пишет: «Многие молодые авторы, только вступившие в ВТО МПФ или ещё размышляющие о вступлении, предпочли вообще не связываться с подозрительной конторой». Однако факты говорят о другом. В конце 1988 — начале 1989 года ВТО росло, как на дрожжах, а после издания «Протея» из объединения вышел всего один автор — Молчанов, тогда ещё не бывший Скаландисом (не в обиду Антону отмечу и то, что в нашем редакторском портфеле в ту пору не было ни одного его произведения). Ну и Слава Логинов приостановил на некоторое время своё членство в ВТО ВМФ...

Конечно, этот факт активно обсуждался и на семинарах, и при личных встречах втошников (помню, например, энергично-эмоциональную оценку, которую дал ему Борис Руденко). Результатом этих дискуссий стало то, что подобных пассажей ни в сборниках ВТО МПФ, ни в написанном нами позднее не встречалось. Как говорится: дружно сделали вывод...

Ради объективности следует напомнить и о том, что «Протей» отнюдь не был первой и единственной публикацией такого рода в нашей фантастике. В конце тех же 1980-х (до издания «Простой тайны») вышла в свет повесть, автор которой не слишком тактично и очень узнаваемо изобразил многих тогдашних фантастов старшего поколения. И вот, помню, сидит в «Молодой гвардии» А.П. Казанцев (автор повести обвинил его в писании доносов на молодых писателей), а вокруг него вьётся некий, скажем так, доброхот, убеждающий, что дело оставлять без последствий нельзя. Реакция Казанцева: «Кто написал-то? Молодой автор? С мальчишками я ещё не связывался! В молодости все мы глупости делаем…» Результат? И эта повесть (весьма неплохо, кстати, написанная), и связанное с ней давно забыты.

С «Протеем» получилось не так. В дело активно вмешались «страсть какие бедовые ребята» (по Скаландису) — фэны (любопытно, что многие организаторы этой кампании ту самую повесть молодого автора, о которой я упоминал, приняли на «ура», объявив её чуть ли не образчиком литературного мужества и принципиальности). Вот только вели они свою компанию как-то странно. Примерно так: «Я прочёл и возмутился до глубины души! Сообщил всем своим знакомым, чтобы они тоже прочли и возмутились. Уверен, что и они доведут информацию до своих друзей». В итоге «Протей» получил небывалую рекламу, «Простая тайна» была буквально сметена с прилавков, а к нам поступило немало заявок от книготоргующих организаций на допечатку тиража сборника...

Ну и в завершение этой темы — ещё одно воспоминание. В начале 90-х на одном из «Интерпрессконов» меня познакомили с Измайловым. Андрей Нариманович уже занимался исследованием причин обыска в квартире Ефремова, и естественно, что тема «Протея» в нашем разговоре всплыла. В конце дискуссии (уже не слишком связной, ибо, азартно споря, стаканы друг друга мы активно наполняли) я заявил, что опосредованные разговоры на эту тему мне уже осточертели, посему считаю нужным поговорить лично с Борисом Натановичем (Андрей иронически хмыкнул). На следующий день, дождавшись окончания обеда, я подошёл к Стругацкому, поздоровался и сказал: «Борис Натанович, некоторые из ваших учеников утверждают, что я нанёс вам оскорбление. Хотелось бы обсудить эту проблему с вами...» Стругацкий как-то подтянулся, зло сверкнул глазами и, специально повысив голос (дабы услышали все, собравшиеся вокруг нас), выдал: «Передайте, пожалуйста, моим так называемым ученикам, что я сам в состоянии разобраться с теми, кто меня оскорбил, и что посредники в этом деле мне не нужны! Что касается вашей, Виталий Иванович, деятельности, то она, на мой взгляд, достойна всяческого уважения»...

Перечитал я после почти четвертьвекового перерыва сборник и несколько озадачился — как оценивать вещи из категории «не ложащиеся мне на душу», попросту: «не мои, но написанные профессионально»? Или правильнее сказать: написанные профессионально, но «не мои»? Впрочем, пойдём по порядку…

Идея «Протея» очень хороша: где-то на орбите Юпитера находится терпящий бедствие корабль неизвестной человечеству цивилизации. Искусственные интеллектуальные системы двух миров устанавливают контакт, в проблему оказываются вовлечены люди… Вот только кажется мне, что слишком поторопился Юрий Михайлович — задумка-то не для короткой повести. Сжатость привела к тому, что поступки героев недостаточно мотивированы, Земля будущего тоже изображена пунктиром. И ещё одно — видно, как автор усложняет язык, повышает смысловую и психологическую нагрузку каждого предложения. Не слишком ли? Из-за этого местами текст приходится перечитывать по нескольку раз… «Любовь к Паганини» — юмористический рассказ с явными элементами сатиры. Краткость, ёмкость фразы в таких текстах особенно ценятся. Именно этих достоинств рассказу и не хватает... «Чёртова дюжина Оскаров» написан живее, читается интереснее, но… Неоправданно жестокая концовка озадачила меня при первом прочтении рассказа, не кажется логичной и сегодня.

Произведения Елены Грушко, опубликованные в этом сборнике, можно отнести к одним из первых в нашей фантастике опытов в категории «городское фэнтези». В повести «Цветица» ощущается обращение к традициям сказки, легенды, сказа. Былые недостатки, связанные с некоторой «газетностью» стиля, Елена уверенно «выкорчевала». Тем не менее, через этот её текст я буквально «продирался». Отличные языковые находки, но они то и дело становятся для автора самоцелью... Один из героев Грушко уверен, что о любви «нужно говорить красиво». Вот эти красивости, на мой взгляд, и отягощают восприятие «Цветицы» — и сюжет, и герои тонут в словесах. Впрочем, женская проза имеет свою специфику, и считаю нужным упомянуть о том, что встречались мне люди, которым «Цветица» нравится... Рассказ «Картина ожидания», по-моему, более удачен, и главная причина этого в том, что автор умело показала разницу между миром обычным, окружающем нас, и тем, который создала героиня, не представляющая жизни без любви…

Рассказ «Простая тайна» Александра Бачило для многих сегодняшних авторов послужил бы всего лишь прологом для толстущего романа. «Восьмидесятники» за объёмом не гнались, предпочитая ставить точку после того, как основная мысль выражена. Так и здесь: показал Бачило, как может выглядеть со стороны привычное для нас, а уж выводы, дорогие читатели, делайте сами… Рассказ «Инъекция счастья» отлично смотрелся бы экранизированным — атмосферу Александр выписал великолепно. Вот только концовка ну о-очень традиционная — катастрофа уничтожает все следы Неведанного… Рассказ «Волшебник» (о молодом человеке, неожиданно открывшем в себе новые возможности) хорош, хотя финал, пожалуй, автор «не дотянул» — одна-две фразы, или какой-нибудь штришок просятся...

Вот такой сборник — «приютивший» на своих страницах трёх очень разных авторов. При этом заметно, как представители нового поколения настойчиво ищут свои пути — отличные от дороги, проложенной «шестидесятниками»...

Ну и в завершение. Обложку «Простой тайны» рисовал Александр Шуриц (в выходных данных его опять «перекрестили», на сей раз в Шурина). Покетбук вышел тиражом 1000 (одна тысяча) экземпляров, его обложку оформлял Вячеслав Давыдов, несколько лет работавший главным художником ВТО МПФ. И самое последнее — для любителей забавных ляпов: в сигнальных экземплярах «покета» (тираж десять экземпляров) на титульном листе (где же ещё, как не на самом видном месте) в слове «рассказы» пропущена буква «к».

Можно считать, что абрис основных для нас событий 1987-88 годов (семинар в Новосибирске, Новомихайловка, слёт в Киеве) я очертил, и теперь более-менее понятно, на каком фоне начинало свою деятельность ВТО МПФ. Ещё одно короткое отступление, и можно возвращаться к рассказу о книгах.

Я долго ломал голову над тем, как назвать нашу организацию. Какое-нибудь имя собственное (типа «Фантастика» или «Сибиряки») использовать совершенно не хотелось. То, что термин «союз» не подходит, было ясно — слишком претенциозно, да и хлопот с утверждением этого самого «союза» не оберёшься. «Ассоциация»? В те годы — этот термин как-то не применялся... В итоге, остановился на «Всесоюзном творческом объединении молодых писателей-фантастов», аббревиатура — ВТО МПФ — тоже всех устроила. Правда, для устранения юридических формальностей оказалось целесообразным добавить «при ИПО ЦК ВЛКСМ “Молодая гвардия”», но полное название мы применяли только в официальных документах. А в жизни прижилось короткое: ВТО, втошники... Напомню, что в те годы столь популярной ныне Всемирной Торговой Организации ещё не существовало...

7-8. Рикошет

Поначалу за ВТО МПФ закрепили право издавать сборники фантастических произведений. Именно сборники, хочу подчеркнуть это особо. Об авторских книгах речь не шла, но, вроде бы, официально никто и не запрещал нам заниматься ими... А заполучить собственную книгу тому же Ярушкину, к примеру, очень хотелось (и я его хорошо понимал). Вот он и принялся искать пути, способные привести к цели. «Юридически, соавторы — это не конкретно один человек, — уговаривал нас Саша. — Если на обложке стоят две фамилии, можно считать книгу пусть и своеобразным, но коллективным сборником». Шито было всё это, конечно, белыми нитками, но я решил попробовать, рассудив, что, в крайнем случае, книгу снимут на уровне рукописи, и дело с концом.

А Ярушкин продолжал «подстраховываться». Получил две рецензии — от опытнейшего юриста и члена Союза писателей, ответственным редактором книги стал сотрудник Госкомиздата СССР, даже копирайт поставил не ВТО МПФ, а Семинара, в названии которого вполне официально фигурировали приключенцы. И над составом «Рикошета» поработал со всем тщанием. В книгу наряду с заглавной повестью вошли три рассказа, связанные общим героем — оперуполномоченным уголовного розыска Кромовым. Собственно «Рикошет» — это добротный советский детектив, речь в нём идёт о раскрытии убийства весьма неприятной особы из «бывших». Ну а «кромовские» рассказы «Зайти к бабке Матрёне», «Смотри, лоси!» и «Дождь в декабре» — криминально-психологическая проза, написанная очень добротно. Вообще же, на мой взгляд, соавторство Ярушкина и Шувалова было делом перспективным...

За художественный уровень книги нас не ругали. Досталось «по шапке» (особенно мне) за нарушение «основополагающих принципов». На сей раз, достаточно жёстко было указано, что права на выпуск авторских книг ВТО МПФ не имеет (Сашкины изысканно-юридические толкования слушать никто не стал). Раиса Васильевна Чекрыжова обронила правда слово: «Пока», — и я это «пока» накрепко зафиксировал в памяти, но... Когда ещё наступят желанные времена, а проблему персональных книг хотелось решить побыстрее, ибо без них шансы собратьев-фантастов на вступление в Союз писателей равнялись нулю. Нужно было что-то придумать...

В заключение стоит отметить, что оформлял эту книгу Александр Шуриц, с которым Ярушкина связывало многолетнее знакомство. Он немного похулиганил: придал подозрительному типу, изображённому на обложке, Сашины черты. Шаржированные, конечно, но Ярушкин, подписывая мне «Рикошет», провёл от своей фамилии стрелку, указывающую точнёхонько на этого странного гражданина. С тех пор прошло почти четверть века. Конечно, мы не помолодели, но с радостью сообщаю, что Саша выглядит сегодня гораздо лучше, нежели тот «обложечный» ветеран...

Ну а к обложке покетбука Шуриц никакого отношения не имеет, хотя и значится в выходных данных. Эту книжицу (равно как и «Калиюгу»-покет) курировал Женя Носов. Кажется, именно он совместно с работниками типографии и соорудил сии «шедевры» оформительского мастерства. Впрочем, претензий к Евгению я не имел и не имею — художником, несмотря на все свои таланты, он никогда не был.

«Рикошет»-покетбук мы издали тиражом 5 000 экземпляров (сущая безделица по советским меркам), но продавали его долго и со скрипом. Не любил наш читатель такие книги — даже «блины» разлетались лучше, и это притом, что цены на оба варианта издания были одинаковы. Хотя... Есть и ещё одно объяснение: просто мы не умели работать с «покетами», да и не особенно рвались учиться. Прибыль они приносили мизерную, посему я решил: в дальнейшем выпускать покетбуки тиражом в 1000 (одну тысячу) экземпляров — для авторов, различных выставок и подарков. Мы их и в торговую сеть практически не отправляли.

5-6. Калиюга

Начну с пояснения, которое, вообще-то, следовало сделать в самом начале. То, в каком порядке книги ВТО МПФ выходили из типографий, хорошо известно (сошлюсь, к примеру, на статью Оксаны Дрябиной «О деятельности ВТО МПФ», опубликованную в сборнике научных статей «Русская фантастика на перекрестье эпох и культур», выпущенном МГУ в 2007 году). Я же описываю наши книги в том порядке, как они формировались. По-моему это достаточно интересно, поскольку позволяет лучше понять, когда создано то или иное произведение, и что писали в это же время другие авторы...

В начале лета 1988 года Игорь Пидоренко договорился со Ставропольской типографией о выпуске книги в журнальном формате, объёмом 56 полос. Надо сказать, что к тому моменту запас рукописей мы уже исчерпали — то, что вынесли с Новосибирского семинара и Новомихайловки вошло в четыре солидных тома фантастики и приключений («Румбы-1,2,3» и «Румбы-детектив» по нашей классификации), а до встречи писателей в Дурмени оставалось больше месяца. Отказываться же от предложения ставропольцев было глупо, и мы решили остановиться на авторах, помогающих ВТО МПФ в его первых шагах.

Прашкевич активно занимался проведением узбекского семинара, а Головачёв уже готовил встречу писателей в Днепропетровске. Имена их в ту пору были у любителей фантастики на слуху (особенно Головачёва), да и московскими публикациями эти авторы ещё не были избалованы. Ну а за творчеством Жени Сыча мы всегда следили внимательно — очень уж отличался этот автор «лица необщим выраженьем».

Всё прошло гладко: в июне собрали рукопись, тогда же сдали её в набор, в августе сборник был подписан в печать, а уже 16 марта 1989 года появился сигнальный экземпляр. Впрочем, нет — одно приключение с «Калиюгой» было. И весьма забавное...

В один из жарких летних дней Ярушкин сообщил мне, что пришла корректура сборника, и пригласил приехать. В ту пору Саша обитал в здоровенном сером доме, что стоит слева от вокзала Новосибирск-главный. Иду через площадь Гарина-Михайловского и вдруг вижу, что народ с интересом посматривает в небеса. Здоровое любопытство всем свойственно, посему тоже поднимаю голову. Над площадью неспешно кружатся странные листы бумаги, опускаясь на головы прохожих и под колёса многочисленных транспортных средств. Гадаю, что это может быть, — на листовки, которые разбрасывали с вертолёта «во дни торжеств народных», совсем непохоже... И тут из арки выскакивает взъерошенный Ярушкин и, завидев меня, издаёт сдавленный вопль: «Лови!» — «Что ловить?» — «Корректура улетела!».

В общем, народ мы повеселили изрядно, но собрали всё. И тут «прорезалась» ещё одна проблема. Оттиски прислали из типографии не постраничные, а на узких полосах зеленоватого цвета да ещё разной длины. При этом пронумеровать их не удосужились (Саше подобная мысль тоже в голову не пришла). А оригиналов рукописи у нас не осталось, до авторов тоже не дозвонишься — лето... Пришлось разложить эти «портянки» на полу и ползать, собирая книгу в должном порядке. Не доводилось заниматься подобным? И не рекомендую. Хорошо, если текст обрывается на полуслове, тогда найти продолжение труда не составляет, а если фраза закончена, но относится этот кусок текста к авторскому отступлению? Вот и ломаешь голову, какой из двух (а то и трёх) вариантов следует выбрать. Да ещё Сашкин котёнок решил, что без его помощи мы никак не обойдёмся, и так старался, что мы чуть эту настырную животину не пришибли. В итоге — справились. С Головачёвым и Сычём всё прошло удачно, а у Прашкевича что-то перепутали, и он долго дулся, несмотря на то, что мы честно признались в причине незапланированной «редактуры».

Итак, книга вышла и принесла авторам соответствующий гонорар, а ВТО МПФ очень неплохую прибыль (затраты мизерные, а продавали мы сборник по два рубля). Но «блин» остаётся «блином» — не похож он на полноценную книгу, хоть тресни. Тогда Саше (кажется) пришла в голову мысль: выпустить «Калиюгу» дополнительно небольшим тиражом, но в карманном формате. Авторам — приятно, а мы заодно проверим, как покупатели относятся к «покет-букам» — на западе-то они весьма популярны... Обложку «покета», правда, сотворили совсем уж посконно-домотканную, да и с выпуском «Калиюги»-мини подзатянули: к тому времени, как она появилась из типографии, с целесообразностью подобных выпусков мы уже определились...

Всё же интересно перечитывать знакомые тексты годы спустя! Обратил, например, внимание насколько похожи опубликованные в этом сборнике произведения Головачёва на столь многочисленные ныне голливудские боевики. Абсолютно все законы соблюдены. Но тогда-то мы их не видели... Стилистически же свойственны повестям («Калиюга» и «Чужие») все достоинства, отличающие последующие труды Василия. Недостатки, впрочем, наличествуют тоже...

Рассказы Прашкевича «Перепрыгнуть пропасть» и «Человек, который был отцом Хама» не произвели на меня особого впечатления при первом прочтении (ещё до ВТО МПФ). И сейчас не вдохновили: юмор, на мой взгляд, достаточно натужный (особенно, если сравнить первый из рассказов с началом повести Стругацких «Понедельник начинается в субботу» — ситуации описываются схожие), и идеи недостаточно обоснованы. В тоже время — сделано профессионально, да и то что эти рассказы автора — из первых, забывать не стоит.

Зато повесть Сыча «Ещё раз» я опять прочёл взахлёб. Написано здорово — язык образный, герои так и предстают перед глазами. Вот только концовка... Её, на мой взгляд, следовало Жене прописать почётче. Кстати, весьма рекомендую эту повесть всем, уверенным, что в советское время невозможно было опубликовать вещь, критикующую недостатки «системы»... В общем, на мой взгляд, «Ещё раз» — настоящее украшение сборника.

Ну и итог — с позиций дня сегодняшнего. Первый выпущённый ВТО МПФ «блин» отнюдь не вышел комом.

Главлит, Госкомиздат и другие

Похоже, есть смысл на время отойти от воспоминаний о том, как находили дорогу к читателям сборники ВТО МПФ. Дело в том, что мне то и дело приходится упоминать названия таких организаций как Главлит, Госкомиздат… А для многих сегодняшних читателей они либо ничего не говорят, либо выглядят этакими пугалами-страшилками. Есть смысл напомнить о том, что это такое…

Прежде всего, подчеркну, что книгоизданием я серьёзно (профессионально, если этот термин нравится больше) занялся года с 1986, соответственно, и впечатления мои относятся к последнему периоду существования СССР. Хотя… Не думаю, что ситуация, с которой пришлось столкнуться нам очень уж отличается от того, что происходило в предыдущие годы, — мы же не в безвоздушном пространстве обитали: что-то слышали, с чем-то сталкивались…

Начну с Главлита — Главного управления по охране государственных тайн в печати при Совете Министров СССР. Иначе говоря, того самого «цензора», который якобы только и мечтал «изуродовать любую талантливую книгу, отходящую от канона». С головной конторой этой организации сталкиваться мне не пришлось, а вот с её отделениями, существовавшими во всех краях и областях Советского Союза, контактировать приходилось неоднократно. При этом помню только одно реальное вмешательство ЛИТа в текст.

Работал я в ту пору ответственным секретарём журнала «Сибирские огни». Руководство оного спихнуло на меня контакты с обкомом партии и прочими официальными органами, включая и ЛИТ, само же по все дни просиживало за «самоваром», занятое обсуждением Перестройки... А «нарвались» мы, что называется, на ровном месте — там, где и ожидать не могли. Получаю корректуру очередного номера и прихожу в ужас: поэма Анатолия Преловского вдоль и поперёк испещрена красным карандашом. Автор писал её, опираясь на факты собственной биографии: геолог ищет в тайге что-то радиоактивное. Ну а специалисты, опираясь на поэтическое описание гор, рек и прочих долин без проблем определили, где герой поэмы сей поиск осуществлял. Мало того, оказалось, что месторождение это до сих пор не разрабатывается, а наоборот — строго засекречено. Реальная государственная тайна, как ни крути... Дальнейшие часы до сих пор вспоминая с ужасом. Заменить текст на другой нельзя — летит в тартарары график выпуска журнала. Я в Новосибирске, Преловский в Москве, а перерабатывать поэтические строки — это не прозу редактировать. Несколько часов висели мы на телефоне, переделывая поэму. По завершению этого воистину адского труда я чувствовал себя полностью вымотанным. Похоже, нечто подобное ощущал и Анатолий Васильевич, поскольку, когда мы наконец поставили точку, прохрипел: «Будешь в Москве, обязательно заходи — это дело обмыть нужно...»

Вот собственно, и всё. В тексты сборников ВТО МПФ сотрудники ЛИТа, с которыми нам довелось встречаться, никогда не лезли. Максимум — сдержанно высказывали свои сомнения. Брезжит в памяти, что такой разговор состоялся по поводу «Дождя» Коли Полунина — вещь эта абсолютно не вписывалась в русло традиционной советской фантастики. Разговор состоялся примерно такой: «Как-то это всё... Вы хорошо подумали, стоит ли печатать эту повесть?» — «Подумали, взвесили, обсудили. На наш взгляд, очень интересная вещь». — «Ну, смотрите». Случалось, что очень аккуратно (простым карандашом) отмечали явные ляпы автора или редактора, но устранения их никто не требовал. Мы подобные пометки принимали с благодарностью — свежий взгляд часто подмечает то, что пропускает «замыленный». Ну а в то, что сотрудники ЛИТа занимались мелкой стилистической правкой, извините, не верю.

Откуда же частые воспоминания о «зверстве цензоров»? Подозреваю, что таким образом редактора «переводили стрелки». Дело в том, что пишущим вход в ЛИТ был закрыт — замечания эта организация выдавала только издателям. Так стоит ли спорить с автором, зачастую очень ревниво относящимся к правке своего текста? Сказал: «Цензор потребовал» и дело с концом: даже самый упрямый (такой, как Слава Логинов) пожмёт плечами: мол, плетью обуха не перешибёшь...

От издательств в ту пору на самом деле зависело очень многое, поэтому мне не понятны попытки представить их в виде бедолаг, не имеющих никаких прав и в конец зашуганных «системой». Давайте вспомним, какой путь проходила рукопись, прежде чем становилась книгой (разговор поведём, естественно, о фантастической литературе).

После того, как автор сдавал в издательство заявку, рукопись проходила, как минимум, двойное рецензирование. От работников издательств зависело не только, кому отдать её на отзыв, но и то, какой отзыв будет. Именно так — очень грамотно — «зарубили» в своё время в Новосибирске первую книгу Саши Шведова. Результат? Александр отошёл от литературы на долгие годы. Но зато у кого-то стало конкурентом меньше...

Фантастика, выпускавшаяся в региональных издательствах, обязательно проходила ещё одно рецензирование — в республиканском Комиздате. И этот рычаг зачастую использовался очень расчётливо. Помните широко известную историю с первой книгой супругов Лукиных? Я долго не мог понять, почему Казанцев написал на неё такую жёсткую рецензию (с Александром Петровичем встречаться мне пришлось немного, но мелочности за ним я как-то не отмечал). Всё стало ясно, когда я поинтересовался у Жени Лукина составом того сборника, — на такую книгу Казанцев, бывший последовательным приверженцем научной фантастики, иной рецензии написать не мог! И речь правильнее вести о другом — кто передал рукопись Лукиных на отзыв именно ему?

Немного отвлекусь, но в тему. Не нужно считать Казанцева эдаким жупелом и явным исключением из правил. Мы, в редколлегии ВТО МПФ, разбираясь с рукописями, отправленными на повторное обсуждение (практиковалась у нас на семинарах такая форма), подметили, что чаще всего среди них оказывались работы «фэнтезистов». Ларчик открывался просто: многие весьма профессиональные авторы и безусловно честные люди на дух не принимали это направление литературы. Попробовали создавать отдельные группы для авторов фэнтези, и проблема исчезла...

Но вернёмся к рецензированию книг в комитетах по издательству. В качестве примера расскажу одну занятную историю (впрочем, такой она кажется годы спустя). Дело в том, что наша с Михаилом Шабалиным повесть «НЛО из Грачёвки» тоже значилась в числе запрещённых. Почти сутки. Я не шучу. Как-то поздно вечером мне позвонил один из руководителей Новосибирского книжного издательства и сообщил, что «НЛО» запрещена Роскомиздатом и он вынужден распорядиться рассыпать набор книги. Печальных (или сочувственных) интонаций я в словах собеседника не уловил. Собрался с силами и, придав голосу максимально небрежный оттенок, порекомендовал издательству не торопиться, мол, завтра узнаю в Москве, в чём дело. «Ну-ну», — хмыкнула трубка. Ночь я, естественно, не спал и начал накручивать телефоны Роскомиздата, едва часы отметили девять по-московски. Через несколько минут дозвонился до Алексея Владимирского, изложил проблему, услышал в ответ: «Успокойся. Сейчас разберусь. Ты дома? Перезвоню». Ещё чуть не час как на иголках. Очень некстати и соавтор позвонил, а я ему и рассказывать ничего не хочу, и телефон занимать нельзя... Наконец Владимирский: «Всё в порядке. Я уже в издательство позвонил, сказал, чтобы с выпуском твоей книги не тянули. Кажется, они не очень обрадовались...» — «Да в чём дело-то?» — «Так. Техническая накладка. Не ломай голову». В общем, суть я не знаю до сих пор, но абсолютно уверен — постарался кто-то из «конкурентов». Кстати, если отследить, какие книги вышли вместо «зарубленных», очень интересная картина может получиться... В общем, извините, но я твёрдо убеждён: зачастую в основе «борьбы за литературу», как «чистую», так и «нечистую» лежала обычная схватка за кормушки, которых в СССР на всех желающих не хватало...

Кстати, окончательное решение оставалось опять-таки за издательствами. Не рекомендовал, к примеру, Роскомиздат ставропольский сборник «Десант из прошлого», но у директора издательства было своё мнение, и книга вышла (эта история хорошо известна Игорю Пидоренко). Ну а случаев, чтобы «по распоряжению Москвы» рубили уже отпечатанную книгу, я просто не знаю...

Нам пришлось достаточно тесно работать и с Госкомиздатом СССР и с Роскомиздатом. Без их поддержки на этапе создания ВТО МПФ было попросту не обойтись, да и потом обращаться туда пришлось неоднократно: то за одной справкой, то за другой. Дело в том, что не успело ВТО организоваться, как у нас невесть откуда появились противники, принявшиеся строчить письма и доносы во все края и веси. Мы ещё и первую книгу не успели выпустить, а это уже проявилось. «На каком основании вы присвоили себе название “всесоюзное”? Это только ЦК КПСС может разрешить!» — «Почему вы тратите деньги на семинары? И при этом не согласовываете встречи молодых писателей с соответствующими инстанциями!» — «Кто разрешил вам платить такие гонорары?» И т.д., и т.п. Вот и приходилось терять время, отрывать от дела людей и отвечать бумагами на бумажки. Роскомиздат нам здорово помог в выпуске первых «Румбов» (об этом я уже рассказывал), а в Госкомидате СССР мы решали и проблемы основополагающие: право покупать бумагу и переплётные материалы, разрешение на сотрудничество с крупнейшими типографиями страны. Хозяйство было плановым, и в этот план нужно было вписаться так, чтобы и свои задачи решить, и другим не помешать. Поскольку классику и «раскрученных» авторов мы практически не издавали, то с общим планом книгоиздания проблем не возникало. Кстати, одну из причин возникновения этого общего плана, который, в частности, регулировал количество издания в СССР тех или иных названий (и авторов) рассказал мне Александр Александрович Щёлоков.

Автор романа «Над Тисcой» Александр Авдеенко в своё время был в нашей стране широко известен и очень популярен. Написав последнюю часть этого произведения, он распечатал её бог знает в каком количестве экземпляров и разослал во все молодёжные газеты страны. В редакциях возрадовались: автор популярный, написано интересно и политически безукоризненно... И в один прекрасный день «Дунайские ночи» начали печататься повсеместно (я, к примеру, их в «Пионерке» читал). Многие из коллег удачливого автора взвыли (ниша-кормушка неожиданно оказалась занятой!) и потребовали безобразие прекратить. Власти прислушались, и... получили очередную порцию «наездов»: почему мало печатают любимых народом авторов? А чтобы завершить эту тему, напомню: как только общее планирование исчезло, многие издательства отбросили прочь разговоры о поддержке талантливых авторов и принялись штамповать проверенных временем и сбытом Жюля Верна и Стивенсона (загляните, например, в перечень «рамки» исхода советского периода).

Главлит, Госкомиздат, Роскомиздат... Ныне почти забытые названия. А я вспоминаю события, связанные с этими организациями, и сожаления не испытываю. Весёлое было время, интересное. Да и опыт, который мы перенимали у людей опытных, умеющих работать в итоге пригодился — и тогда, и в последующие годы...

3-4. Дополнительное расследование

В рукописи этот двухтомник именовался у нас "Румбы-детектив". Ничего странного в этом нет. Напомню: сибирский Семинар объединял молодых писателей, работающих "в жанре фантастики и приключений", ну а, кроме того, многие из ребят достаточно успешно писали (и пишут) как в том, так и в другом направлениях. Да и Саша Ярушкин тогда считал себя "детективщиком" и, естественно, хотел увидеть написанное им и его друзьями в напечатанном виде. Участвовал в формировании "Румбов-детектива" и Владимир Скальницкий, работавший в своё время в Бюро пропаганды литературы при Новосибирской писательской организации, а потом ставший заместителем директора ВТО МПФ — он и значится составителем первого тома. Ну а двухтомник "образовался" чисто по техническим причинам — Ярушкин договорился печатать книгу в Риге, а у типографии были свои ограничения по объёму. Выход нашли быстро — добавили к немалой повести Леонида Шувалова, в первый том не входившей, подборку фантастических произведений. Часть рукописей у нас уже была, да ещё очень кстати подоспел экспресс-семинар в Риге, на который были приглашены молодые авторы Латвии, Литвы, Эстонии, Белоруссии и Калининградской области РСФСР. Рекомендованные по итогам этого семинара рукописи Ярушкин быстренько собрал, а Игорь Зубцов с Леной Гельман "смастерили" из них необходимый второй том.

Если перелистать эти книги, видно, что над первым томом работали тщательно: те же шмуцтитулы, к примеру, старательно прорисованы, зато том второй сделан, что называется, "на скорую руку". Так оно и было — он ушёл в производство всего лишь через месяц после первого. Осталось добавить, что обложку нарисовал известный новосибирский художник Александр Шуриц. Что на ней изображено, я до сих пор не могу понять, но Ярушкин заверил всех, что это и стильно, и современно. Специалистом в области современной живописи я себя не считаю, посему спорить с соратником не стал.

Первый том благополучно покинул стены типографии и отбыл к читателям, а со вторым начались проблемы… Дело в том, что при наборе текста не хватило, а полиграфисты страсть как не любят, когда появляются "четвертушки" или "осьмушки" печатного листа. Сейчас проще — увеличил межстрочные расстояния, и дело в шляпе, при тогдашних же способах печати, сделать это было невозможно. Имелось два варианта: оставить чистые полосы, или заполнить их каким-нибудь текстом. В первом томе "Дополнительного расследования" мы так и поступили — вбили туда Хронику ВТО МПФ и рекламу продукции пары Новосибирских заводов (свидетельствую: о том, что за размещение рекламы можно брать деньги, мы в ту пору даже не подозревали). Ничтоже сумняшеся, Ярушкин поступил также с томом вторым, вот только "залитовать" эти дополнительные страницы не то забыл, не то не счёл нужным…

Вот он, сигнальный экземпляр, лежит передо мной с резолюцией: "Отклонить. На стр. 468, 475, 476, 477 несогласованная реклама". В "Молодой гвардии" нам сказали: "Извините, ребята, есть желание, идите в ЛИТ сами". Ага! Особенно если учесть, что на 468 страницу Сашка загнал рекламу прибалтийской газеты, "обеспечивавшей оперативную связь с горячими точками страны, где борьба за перестройку приняла наиболее острый характер". Очень злободневно для конца 1988 года, а уж для фантастики в особенности…

Слава богу, тогда "сигнальные экземпляры" были именно сигнальными — тираж не печатался до тех пор, пока из них не устранялись замеченные ошибки. Ярушкин в очередной раз отбыл в Ригу с наказом выбросить всю рекламу к чёртовой матери.

Во втором варианте "сигнала" газеты, "ежедневно ложащейся на столы в Библиотеке Конгресса США, радиостанций "Голос Америки" и Би-Би-Си", уже не было, зато реклама неведомых мне кооперативов "Перспектива" и "Феникс", равно как и авторучки "Паркер", а также туалетной воды "Жюль" продолжала красоваться. "Я всё обдумал! — радостно заявил Сашка. — Из экземпляра, который пойдёт на утверждение, мы эти два листа выдерем, а в тираж никто заглядывать не будет!" Авантюрист чёртов… Высказал я ему, всё что думал и об этой идее, и об иных его задумках, ну а тираж сборника… поехал в Новосибирск. Там на помощь к нам пришли "Амальтея" и подшефный ей детский клуб любителей фантастики "Антарес" (руководил им тогда Костя Митюхин, несколько месяцев назад ушедший из жизни). Аккуратно вскрывали пачку, аккуратно вырывали из книги два листа, аккуратно запаковывали пачку снова… И так — все 50 000 экземпляров!..

Кое-кто из тех, кто читает эти строки, возможно воскликнет: "Какой глупостью принуждала заниматься людей система!". Не соглашусь. Речь идёт не о ЛИТе — кстати, мой опыт общения с этой организацией даёт возможность сделать заключение, что работали в ней профессионалы высокого уровня (впрочем, это тема отдельного рассказа). Просто я всегда считал необходимым следовать принципу: "Пообещал — выполняй". Вместе с правами мы взяли на себя и обязанности, и увиливать от них, дабы прикрыть собственные недоработки… Не знаю, такое я не приемлю.

Сохранились ли экземпляры второго тома с невырванными страницами? Несколько штук, похоже, уцелело, а иначе откуда взялась на "Фантлабе" ссылка на Хронику ВТО МПФ, из тома удалённую? Ну а первый вариант "сигнала" (с рекламой газеты, имевшей "постоянных подписчиков на Тайване и в Сингапуре") и выходил-то "штучно", разве что у кого-то из ребят чудом остался…

Вот теперь можно переходить и к произведениям, напечатанным в "Дополнительном расследовании". Начнём с детектива. При перечитывании двухтомника, я отметил, что произведения Николая Полунина ("Дополнительное расследование"), Александра Скрягина ("Дневник подполковника Богенгардта"), Александра Ярушкина ("Улики с чужого плеча") и Леонида Шувалова ("К закону не взывают") достаточно широко представляют спектр советской "милицейской литературы". Шувалов во главу угла ставит расследование преступления, Полунин написал психологическую повесть о людях легко переступающих закон. К разряду психологических тяготеет и произведение Ярушкина, но в нём явно заметны черты новаторства — по следу нарушителя "социалистической законности" идёт не сотрудник органов, а не блещущий "высокой моралью" журналист — этакий частный детектив, "расплодившийся" в нашей литературе через несколько лет. Ну а повесть Скрягина рассказывает о событиях, корни которых лежат в годах давно ушедших. Вот к ней-то и можно предъявить наибольшие претензии (три остальных текста сделаны достаточно добротно). Во-первых, остаётся ощущение, что автор поторопился, слишком сжал текст, переходя порой на скороговорку. Ну а, во-вторых, рассказ И.А. Ефремова "Голец Подлунный", в котором рассматривается близкая научная проблема, оставляет гораздо более сильное впечатление.

В разделе "Тайны истории" мы опубликовали весьма интересное и сегодня исследование Павла Веселова "За кулисами "Гулльского инцидента"". Я уже отмечал, что в те годы наблюдался явный дефицит подобных публикаций, и они вызывали живой интерес у читателей.

Ну а в раздел "Героика. Приключения. Путешествия" вошли мой очерк "За тремя морями" и стихи Владимира Лосева, Анатолия Сорокина и Андрея Юфы. Об истории написания очерка я уже рассказывал, стихотворения Лосева переслала нам, кажется, Лена Грушко (она тогда жила в Хабаровске), Сорокина мы хорошо знали по Новосибирской писательской организации (печатали его почему-то не слишком часто, а мужик был очень хороший), с Андреем Юфой нас свело выступление не то в школе, не то в ПТУ (я тогда частенько выступал перед читателями) — он только что вернулся из Афганистана и делал первые шаги на поэтическом поприще. Перечитал сейчас вновь стихотворные строки, напечатанные в "Дополнительном расследовании", и подумалось: "Не зря мы их опубликовали". А кое-что ("Урок на плавбазе", "Баллада о конармейце", "За душой Афганистан, стихи и дочка…") по сей день не забылось, сразу же всплыло в памяти…

Ну и фантастика, вошедшая во второй том (из первого к ней можно отнести только главу об Артуре Кларке из моего очерка). Начну с повести Василия Кукушкина "Логово Рыжего Курна", невесть почему попавшей в раздел "Детектив. Приключения". Напоминает она чем-то произведения Розенфельда, Платова, Корчагина, Пальмана, и казалась — в конце 1980-х — гостьей из прежних десятилетий. Да и написана чересчур сжато — автор явно ускорил ход событий, недостаточно проработал психологию героев. Тем не менее, что-то в ней есть, и немного жаль, что сейчас подобные произведения уже не пишут…

Небольшую повесть Игоря Пидоренко "Ничьи дети" я всегда высоко ценил. Конечно, сейчас Игорь пишет легче, сочнее, убедительнее (говорю об этом уверенно, поскольку недавно прочёл его очередную рукопись, которая совсем скоро встретится с читателем), но эта повесть имеет своё, особое место в истории нашей фантастики. Подробнее говорить о ней не вижу смысла — это произведение хорошо знакомо каждому настоящему любителю фантастической литературы, но забавная история, связанная именно с этой публикацией повести, в памяти сохранилась. Дело в том, что Игорь назвал её "Про зайцев". Название это никому, кроме автора, не нравилось, и на семинаре в Днепропетровске мы коллективно "навалились" на Игорька. Он повздыхал, покряхтел, но в конце концов неохотно принял предложенное Медведевым название "Ничьи дети". Меня предложение Юрия Михайловича тоже чем-то не устраивало, а вот чем именно — это я понял только после того, как Ярушкин умчался в Ригу, увозя туда выправленную корректуру книги. Память подсказала, что "Ничьи дети" были у Лапина!.. Вот и пришлось при выпуске "золотого Румба", куда совершенно заслуженно вошла повесть Пидоренко, опять перекрестить её: теперь она именовалась "Чужие дети". Потом повесть ещё кто-то и почему-то переименовывал… Кажется, эта вакханалия продолжается по сей день.

Рассказ Олега Костмана "Избыточное звено" — жёсткая экологическая НФ (публиковался он неоднократно, хотя мы, кажется, "были первыми"). В те годы такая литература была необходима, ведь пишущие много лет ломали природу "через колено", приучая к этому читателей. Написан рассказ профессионально, читается достаточно легко, вот только разгадку я угадал заранее (может, биологическое образование сказывается?).

Небольшая повесть Виталия Кричевского "Сага о Гуннаре Бродяге" хорошо стилизована под скандинавскую литературу, сюжет и идея чётко прописаны. Не уверен, правда, что главного героя "Саги…" примут все сегодняшние читатели: как же, отказался от потребительского благоденствия — несовременно!.. Вскоре после выпуска двухтомника автор уехал из Советского Союза, и как сложилась его дальнейшая судьба — не знаю.

Далия Трускиновская "Сентиментальная планета". Один из первых рассказов, написанный этим автором. Забавный, легко читающийся, но и задуматься заставляющий. А ещё — уже в нём ощущается фирменный стиль Далии.

Рассказ Александра Копти "Время летит" — это явный "незачёт". Тяжеловесно изложенная научно-фантастическая идея плюс дайджест повести братьев Стругацких "За миллиард лет до конца света". Как он был рекомендован к публикации? Разве что руководители Рижского семинара решили, что негоже обижать Эстонию… Да и второй рассказ Копти ("Условие перехода") немногим лучше…

Зато небольшой рассказ Сергея Булыги "Три слона" откровенно хорош. Не знаю, правда, к какому направлению фантастики он относится, зато в необычный мир, созданный этим очень интересным автором, "Три слона" вписываются отменно.

Ну и "на закуску" "Фантастика Прибалтики" — библиография, подготовленная Александром Кашириным. Знаю, что разработки Каширина вполне заслуженно критиковали за неполноту, но ведь он был первым — в годы, когда об интернете, который "знает всё", и слыхом не слыхивали. Читать библиографию сегодня забавно: Сергей Иванов — два рассказа, Далия Трускиновская — тоже два. Память уже ушедшим годам…

Вот такой двухтомник. На мой сегодняшний взгляд — вполне удачный, сформирован в русле задач, которые мы перед собой ставили: представить молодую советскую фантастическую и приключенческую литературу как можно шире и полнее.