Простая тайна

9-10. Простая тайна

Итак, проблема издания персональных книг молодых писателей-фантастов встала перед нами в полный рост. Но, как оказалось, «ларчик просто открывался». Дело в том, что сборники, в которых публиковались произведения не более чем трёх писателей, засчитывались каждому из участников за авторскую книгу! Почему мы об этом не знали — бог весть, скорее всего дело в том, что родное для нас Новосибирское книжное издательство «тройники» не практиковало.

Было решено, что в такие сборники будем включать произведения одного маститого писателя (ему отводилась роль своеобразного «паровоза»), а «в пристяжку» к нему публиковать пару авторов молодых.

Первый «тройник» сложился достаточно быстро: Юрий Медведев был членом Совета ВТО МПФ (не говоря уж о том, что он много сделал для проведения Новосибирского семинара), а Грушко и Бачило активно работали в аппарате нашего объединения. У Елены была за плечами книга, изданная в Хабаровске, ещё одна готовилась к изданию в «Библиотеке советской фантастики», Александр же выпустил пару книг, написанных в соавторстве, ну и персонального издания, безусловно, заслуживал.

В сентябре 1988 года рукопись отправилась в типографию, а уже в конце ноября все 75 000 экземпляров тиража ушли в книготорговую сеть. Тогда я, приехав в очередной раз в Москву, и увидел этот сборник воочию...

Стоит ли говорить о том, что появление каждой книги ВТО МПФ было для нас праздником. Особенно это касалось первых сборников (а «Простая тайна» была нашей пятой книгой). Поэтому смурная физиономии Коли Полунина меня весьма озадачила, как и его вопрос: «Ты этот сборник читал?» — «Нет». — «И в сигнал не заглядывал?» — «Я его и в руках не держал. Да в чём дело-то?» — «Посмотри...». И Николай протянул мне книгу, раскрытую чуть ли не на первой странице. Смотрю название: Юрий Медведев «Протей». Ну и что? «Читай, читай...»

М-да... Книгу эту «вёл» Ярушкин и, помнится, говорил мне, что среди опубликованного там есть «бомба», но я его слова попросту пропустил мимо ушей. Дело в том, что тогда наши сотрудники чуть ли не каждый день открывали нового «гения», пришлось мне даже жёстко потребовать прекращения этого восторженного хора. Вот я и подумал, что речь идёт о чём-то подобном... Забегая вперёд, скажу, что ни составитель сборника, ни редактор, ни рецензент «Протея» не читали. Ярушкин, правда, во всеуслышание объявил, что «полностью был в курсе», но я в этом до сих пор не убеждён. Не в Сашином характере было вчитываться в текст, да и контролировать написанное одним из руководителей ВТО МПФ... Выглядело бы это как-то странно.

«И что будем делать?» — поинтересовался Полунин. «Что, что... Утром поедем в “Гвардию”, к Чекрыжовой...»

«Ну, Юра... — только и произнесла Раиса Васильевна, ознакомившись с отчёркнутым Полуниным абзацем. А потом задала абсолютно естественный вопрос: «Что с тиражом?» — «Разослан. Уже поступил в продажу». — «Та-ак... Ну что ж... Будем ждать событий...».

Не знаю, отвечала ли «Молодая гвардия» на какие-нибудь жалобы, но в ВТО МПФ ни одно официальное письмо так и не поступило...

Ещё один момент, связанный с этой историей. Ант Скаландис в своей книге «Братья Стругацкие» пишет: «Многие молодые авторы, только вступившие в ВТО МПФ или ещё размышляющие о вступлении, предпочли вообще не связываться с подозрительной конторой». Однако факты говорят о другом. В конце 1988 — начале 1989 года ВТО росло, как на дрожжах, а после издания «Протея» из объединения вышел всего один автор — Молчанов, тогда ещё не бывший Скаландисом (не в обиду Антону отмечу и то, что в нашем редакторском портфеле в ту пору не было ни одного его произведения). Ну и Слава Логинов приостановил на некоторое время своё членство в ВТО ВМФ...

Конечно, этот факт активно обсуждался и на семинарах, и при личных встречах втошников (помню, например, энергично-эмоциональную оценку, которую дал ему Борис Руденко). Результатом этих дискуссий стало то, что подобных пассажей ни в сборниках ВТО МПФ, ни в написанном нами позднее не встречалось. Как говорится: дружно сделали вывод...

Ради объективности следует напомнить и о том, что «Протей» отнюдь не был первой и единственной публикацией такого рода в нашей фантастике. В конце тех же 1980-х (до издания «Простой тайны») вышла в свет повесть, автор которой не слишком тактично и очень узнаваемо изобразил многих тогдашних фантастов старшего поколения. И вот, помню, сидит в «Молодой гвардии» А.П. Казанцев (автор повести обвинил его в писании доносов на молодых писателей), а вокруг него вьётся некий, скажем так, доброхот, убеждающий, что дело оставлять без последствий нельзя. Реакция Казанцева: «Кто написал-то? Молодой автор? С мальчишками я ещё не связывался! В молодости все мы глупости делаем…» Результат? И эта повесть (весьма неплохо, кстати, написанная), и связанное с ней давно забыты.

С «Протеем» получилось не так. В дело активно вмешались «страсть какие бедовые ребята» (по Скаландису) — фэны (любопытно, что многие организаторы этой кампании ту самую повесть молодого автора, о которой я упоминал, приняли на «ура», объявив её чуть ли не образчиком литературного мужества и принципиальности). Вот только вели они свою компанию как-то странно. Примерно так: «Я прочёл и возмутился до глубины души! Сообщил всем своим знакомым, чтобы они тоже прочли и возмутились. Уверен, что и они доведут информацию до своих друзей». В итоге «Протей» получил небывалую рекламу, «Простая тайна» была буквально сметена с прилавков, а к нам поступило немало заявок от книготоргующих организаций на допечатку тиража сборника...

Ну и в завершение этой темы — ещё одно воспоминание. В начале 90-х на одном из «Интерпрессконов» меня познакомили с Измайловым. Андрей Нариманович уже занимался исследованием причин обыска в квартире Ефремова, и естественно, что тема «Протея» в нашем разговоре всплыла. В конце дискуссии (уже не слишком связной, ибо, азартно споря, стаканы друг друга мы активно наполняли) я заявил, что опосредованные разговоры на эту тему мне уже осточертели, посему считаю нужным поговорить лично с Борисом Натановичем (Андрей иронически хмыкнул). На следующий день, дождавшись окончания обеда, я подошёл к Стругацкому, поздоровался и сказал: «Борис Натанович, некоторые из ваших учеников утверждают, что я нанёс вам оскорбление. Хотелось бы обсудить эту проблему с вами...» Стругацкий как-то подтянулся, зло сверкнул глазами и, специально повысив голос (дабы услышали все, собравшиеся вокруг нас), выдал: «Передайте, пожалуйста, моим так называемым ученикам, что я сам в состоянии разобраться с теми, кто меня оскорбил, и что посредники в этом деле мне не нужны! Что касается вашей, Виталий Иванович, деятельности, то она, на мой взгляд, достойна всяческого уважения»...

Перечитал я после почти четвертьвекового перерыва сборник и несколько озадачился — как оценивать вещи из категории «не ложащиеся мне на душу», попросту: «не мои, но написанные профессионально»? Или правильнее сказать: написанные профессионально, но «не мои»? Впрочем, пойдём по порядку…

Идея «Протея» очень хороша: где-то на орбите Юпитера находится терпящий бедствие корабль неизвестной человечеству цивилизации. Искусственные интеллектуальные системы двух миров устанавливают контакт, в проблему оказываются вовлечены люди… Вот только кажется мне, что слишком поторопился Юрий Михайлович — задумка-то не для короткой повести. Сжатость привела к тому, что поступки героев недостаточно мотивированы, Земля будущего тоже изображена пунктиром. И ещё одно — видно, как автор усложняет язык, повышает смысловую и психологическую нагрузку каждого предложения. Не слишком ли? Из-за этого местами текст приходится перечитывать по нескольку раз… «Любовь к Паганини» — юмористический рассказ с явными элементами сатиры. Краткость, ёмкость фразы в таких текстах особенно ценятся. Именно этих достоинств рассказу и не хватает... «Чёртова дюжина Оскаров» написан живее, читается интереснее, но… Неоправданно жестокая концовка озадачила меня при первом прочтении рассказа, не кажется логичной и сегодня.

Произведения Елены Грушко, опубликованные в этом сборнике, можно отнести к одним из первых в нашей фантастике опытов в категории «городское фэнтези». В повести «Цветица» ощущается обращение к традициям сказки, легенды, сказа. Былые недостатки, связанные с некоторой «газетностью» стиля, Елена уверенно «выкорчевала». Тем не менее, через этот её текст я буквально «продирался». Отличные языковые находки, но они то и дело становятся для автора самоцелью... Один из героев Грушко уверен, что о любви «нужно говорить красиво». Вот эти красивости, на мой взгляд, и отягощают восприятие «Цветицы» — и сюжет, и герои тонут в словесах. Впрочем, женская проза имеет свою специфику, и считаю нужным упомянуть о том, что встречались мне люди, которым «Цветица» нравится... Рассказ «Картина ожидания», по-моему, более удачен, и главная причина этого в том, что автор умело показала разницу между миром обычным, окружающем нас, и тем, который создала героиня, не представляющая жизни без любви…

Рассказ «Простая тайна» Александра Бачило для многих сегодняшних авторов послужил бы всего лишь прологом для толстущего романа. «Восьмидесятники» за объёмом не гнались, предпочитая ставить точку после того, как основная мысль выражена. Так и здесь: показал Бачило, как может выглядеть со стороны привычное для нас, а уж выводы, дорогие читатели, делайте сами… Рассказ «Инъекция счастья» отлично смотрелся бы экранизированным — атмосферу Александр выписал великолепно. Вот только концовка ну о-очень традиционная — катастрофа уничтожает все следы Неведанного… Рассказ «Волшебник» (о молодом человеке, неожиданно открывшем в себе новые возможности) хорош, хотя финал, пожалуй, автор «не дотянул» — одна-две фразы, или какой-нибудь штришок просятся...

Вот такой сборник — «приютивший» на своих страницах трёх очень разных авторов. При этом заметно, как представители нового поколения настойчиво ищут свои пути — отличные от дороги, проложенной «шестидесятниками»...

Ну и в завершение. Обложку «Простой тайны» рисовал Александр Шуриц (в выходных данных его опять «перекрестили», на сей раз в Шурина). Покетбук вышел тиражом 1000 (одна тысяча) экземпляров, его обложку оформлял Вячеслав Давыдов, несколько лет работавший главным художником ВТО МПФ. И самое последнее — для любителей забавных ляпов: в сигнальных экземплярах «покета» (тираж десять экземпляров) на титульном листе (где же ещё, как не на самом видном месте) в слове «рассказы» пропущена буква «к».