Звонок по телефону, социологическая служба, опрос.

— Как Вы думаете, почему большинство граждан Вашего округа поддерживают "Единую Россию"?

— Можно грубо?

— Можно.

— Потому, что идиоты.

— Спасибо, вопросов больше нет.

Перед встречей происходили поистине удивительные вещи: кое-кто из "именитых литераторов" отказался пойти на встречу с премьером. Слухи подтвердили в аппарате премьера:
Пресс-секретарь главы правительства выразил сожаление, что "некоторые приглашенные не смогли принять участие в этой встрече". "Некоторые из них, по их же словам, отсутствуют в Москве из-за проведения книжной ярмарки в Мадриде, некоторые — по состоянию здоровья", — сообщил Песков.

На встрече было десять человек, от всех направлений, поколений и жанров. Распутин, Битов, Олеся Николаева, Кабаков, Варламов, Поляков, Устинова, Лукьяненко. Писатели, за исключением Николаевой и Варламова, говорили о внутрицеховом. Толстые журналы, Литфонд, Переделкино. Острые вопросы не задавали, не из страха (чего бояться? никто никаких ограничений не ставил), а потому что жизнь за пределами цеха не так уж интресна. Из важного: говорили о литературе в школе, о необходимости возвращения сочинения, о библиотеках и формах поддержки словесности.
Я говорил о программах продвижения современной русской литературы в библиотеки — и задал два вопроса.

Первый про фигурантов дела Ходорковского, особенно о рядовых, которые попали под раздачу. Почему государство не хочет их помиловать? Ответ: дело не только экономическое, но за ним тянутся и убийства, за ним кровь. Тем не менее, помилование открыто для всех, в том числе и замешанных в тяжких преступлениях. Условие: прошение о помиловании и признание вины.

И — что гораздо для меня сегодня важнее — о Подрабинеке и "Наших".
Я спросил, как премьер относится к тому, что лидеры Наших фактически призывают к травле гражданина России, неважно, какую статью он написал: если бы его просто критиковали, дело было бы нормальное, но его именно травят; тут был процитирован ЖЖ Бориса Якеменко — о том, что Подрабинек должен бояться выходить на улицу, зная, что будет оплеван, и это только начало. Ответ премьера: о шашлычной что-то слышал, о хамской статье тоже, а о том, что было после — слышу первый раз. Вы думаете, что власть управляет всеми действиями Наших напрямую? ничего подобного. Я вообще не знаю их планов.
Я возразил: но они ссылаются на Вас. Ответ: на меня вся страна ссылается. "Наши" это просто молодежь, но у них есть идеологи, у которых, кажется, имеются свои политические амбиции. Вообще, это свидетельство нашей низкой политической культуры, один пишет хамскую статью о ветеранах, другие загоняют его в подъезд... Вообще, если вы хотите знать мое отношение к тому, о чем вы рассказали, то мне все это не нравится.

Надеюсь, эта цитата (она близка, хоть и по памяти) пригодится Элле Памфиловой в ее боданиях с Исаевым.

По поводу слухов. Вопреки тому, что говорили, встреча не была приурочена к дню рождения премьера, что он сам подчеркнул раза три. Быков и вправду отказался. Прилепин не отказывался, потому что в этот раз его не приглашали. Улицкая была заграницей.

Оуэн Мэтьюс:

— Вы отлично ловите настроение безвыходности, замкнутости застойного периода. Как Вы описали бы сегодняшний zeitgeist — дух времени? И кто из современных авторов его описывает лучше других?

— Я, мягко выражаясь, не блестяще знаю современную литературу. Но впечатление такое, что ни Солженицына нового, ни Трифонова у нас пока не появилось. Может быть, впрочем, все дело в том, что по-прежнему (уже лет 20) «жить интереснее, чем читать»?

Тимон Афинский:

— Какие проблемы будут волновать человечество через 50 лет?

— «Кто высосал нашу нефть и украл, черт возьми, всю нашу пресную воду?»

— Второй вопрос от моей мамы-историка: ожидали ли Вы крах советского строя в 80-е годы прошлого века?

— Я уверен был, что так и умру в «застое», в Империи Лжи и всеобщего дефицита. Я был уверен, что эта система неодолимо стабильна и разрушить ее можно только ударом извне, а это означало войну и превращение болота в кровавую топь, «не надо, не хочу, лучше уж пусть все остается как есть». Теперь нас явно тащат обратно в застой, а надежда на то, что «трагедия истории повторяется в виде фарса», не утешает: фарс у нас уже был. А что такое фарс в квадрате, я не знаю.

Юлия Латынина:

— Насколько современная путинская Россия похожа на «Обитаемый остров»?

— Путинская Россия, на мой взгляд, более всего напоминает пресловутую Россию 13-го года. Саракш все-таки покруче будет! На «Обитаемый остров» наша Россия сегодня похожа разве что Останкинской башней и семейством бесчисленных ТВ-ретрансляторов. (Юлечка! Пользуюсь случаем выразить восхищение Вашими последними книжками и — особо — Вашей программой на «Эхе Москвы».)

Андрей Колесников:

— Только фантаст может ответить на вопрос: кто будет президентом в 2012 году?[/b]

— По-моему, ответить на этот вопрос может всякий, кому не лень. Ответить на него ПРАВИЛЬНО — вот задача. И у фантаста здесь шансов ничуть не больше, чем у любого специального корреспондента. Собственно, выбор невелик. Путин или Медведев. Медведев или Путин. Будем оптимистами.

[b]— Борис Натанович, какие 10 (или не 10) книг Вы включили бы в обязательную школьную программу?

— Включать книгу в нашу нынешнюю школьную программу — это самый верный способ отвратить от нее подростка на всю оставшуюся жизнь. «Войну и мир» я в свое время спас для себя только потому, что прочитал ее до того, как начал «проходить». А вот Тургенева спасти не успел. И я уверен, что прежде всего надо научить ребят получать удовольствие от чтения, приучить их к тому, что интереснее чтения ничего на свете нет, — сильно подозреваю, что в этом и состоит Главная задача школьной «литературы» и вообще школы. Десять «отборных» книг (без которых нельзя) я предлагать не стал бы, а вот десять авторов «первого ряда» рекомендую с наслаждением: Пушкин (проза!), Гоголь, Лев Толстой, Салтыков-Щедрин, Чехов, Булгаков, Тынянов, Ильф-Петров, Трифонов, Солженицын. (Хотя «грамотнее» было бы начинать с А. Беляева, Дюма-отца и Стивенсона — впрочем, это решать методистам.)

Полностью беседа с Б. Стругацким на сайте "Сноб": http://www.snob.ru/chronicle/entry/3352

Юзефович "Журавли и карлики"

Сенчин "Елтышевы"

Терехов "Каменный мост"

Русский писатель-диссидент Владимир Буковский (это про него была частушка "Обменяли хулигана На Луиса Корвалана/Где б найти такую бл**ь, Чтоб на Брежнева сменять"), ныне живущий в Великобритании, посетил Болгарию по приглашению тамошних издателей. Его выступление перед читателями, посвященное критике идеологии "политкорректности", вызвало бурный скандал.

Здесь в обратном переводе с болгарского приводятся некоторые фрагменты из его выступления:

"События, 20-летие которых мы отмечаем – крах и распад Советского Союза – нас, диссидентов, не удивили. Но затем произошло нечто странное.

После Второй мировой войны и краха нацизма весь политический спектр в мире сместился влево. Это объяснимо: фашизм и нацизм отождествляют с правыми идеологиями (на самом деле отождествляют совершенно несправедливо, но это уже другая тема). Рухнул коммунизм – и, казалось бы, политические настроения должны были бы сместиться вправо. Но ничего подобного не произошло. В 1992, 1993, 1994 годах к власти в Европе приходят левые... Распад социалистического блока совпал с появлением на Западе новых утопических идеологий.

Политкорректность как международное явление началось с 1990-х, но как движение оно существовало и раньше. Я впервые с нею столкнулся в 1983 или 1984 году. Я шел в свою лабораторию (Буковский – нейрофизиолог), а навстречу по лестнице спускались две девушки. Я придержал для них дверь. Они поглядели на меня с презрением и сказали: "Мужская шовинистическая свинья". Я ничего не понял и очень удивился. Рассказал коллегам, они стали смеяться: "Да это из университета Беркли. Оттуда идут все леворадикальные движения. Это какая-то новая мода – феминистки; они говорят, что когда мы, мужчины, обращаемся с женщиной как с женщиной, мы ее этим унижаем".

Феминистки учат, что "женщина" – это социальная концепция. Дескать, если бы мужчины держались с женщинами как с мужчинами, женщины бы и стали мужчинами: женщин из них делает наше поведение по отношению к ним, женщина – жертва мужских стереотипов. Эта концепция, родившись в Беркли, потрясающе быстро распространилась по всему миру. В 1984 году мы над нею смеялись – через 10 лет она захватила весь мир. Все университеты открыли отделения "гендерных исследований". По мне так в отношениях полов за миллион лет ничего не изменилось, но эти псевдонауки о мужских прегрешениях расплодились ужасно: не так мы на женщин смотрим и не так мы с ними обходимся.

И начался чистый Оруэлл: нельзя, мол, обращаться к женщине "мисс" или "миссис", потому что это определение женщины через ее супружеский статус. Вводится невозможное для английского языка "миз"… Они все время придумывают новые слова, и если ты не говоришь как велено, ты – мужская шовинистическая свинья. Даже Библию переписывают так, чтобы Бог был в женском роде.

Я-то в советских психушках привык к обществу сумасшедших. Но беда в том, что американское общество всякую идиотскую новинку сразу делает чуть ли не общеобязательной. В Америке, как, впрочем, и в Европе, население ведет себя невероятно конформистски. Все, что тебе втюхивают, надо воспринимать как норму. Чтобы быть успешным, надо быть конформистом. И вот американские шаблоны распространяются повсюду как непреложные правила, отражаясь даже на законодательстве.

Феминистские движения заявили, что мужчины – "сексисты", смотрят на женщин исключительно как на сексуальные объекты, и, следовательно, все, что имеет отношение к полу, должно быть исключено от ежедневного общения мужчины и женщины. Флирт объявили агрессией и стремлением поработить женщину. Сейчас в США работодатель не смеет разговаривать со своей сотрудницей наедине – должен присутствовать хотя бы один свидетель, иначе того могут обвинить в сексуальных домогательствах, а это означает гибель карьеры и положения в обществе.

Точно так же свои требования стали предъявлять и другие меньшинства – гомосексуалисты, темнокожие, сектанты и т.п. Появились законы о "hate speech" – "языке ненависти", нечто вроде 70 статьи советского Уголовного кодекса, по которой меня судили. "Языком ненависти" объявили любое упоминание о расовых различиях или сексуальных наклонностях. Вы не имеете права признавать очевидные факты. Если вы их упоминаете публично, — это преступление.

В Англии в прошлом году отменили все рождественские общественные мероприятия: британский флаг содержит крест св. Георгия, а это якобы обидит мусульман, напомнив им о крестовых походах. При этом сами мусульмане ничего подобного не требуют. Мусульманин, который держит лавочку недалеко от моего дома, вывесил в витрине флаг с крестом, чтобы продемонстрировать, что он не согласен с этим кретинским запретом – но кто его услышит…

Это привело к такой цензуре, что в наши дни Шекспир бы жить не мог. Да половину его пьес уже и не ставят: "Венецианский купец" – антисемитизм, "Отелло" – расизм, "Укрощение строптивой" – сексизм… Одна учительница в Лондоне отказалась вести свой класс на "Ромео и Джульетту", назвав спектакль "отвратительным гетеросексуальным зрелищем".

Массовая цензура подкрепляется уголовным законодательством. За шутку о гомосексуалистах можно угодить в тюрьму. Обратите внимание, как быстро дело дошло до репрессий.

Был такой философ – Герберт Маркузе, ревизионист-марксист. Он был несогласен с Марксом в одной точке: Маркс считал революционным классом пролетариат (что очевидно не так), а Маркузе учил, что истинный революционный класс – разнообразные меньшинства. Патологию нужно объявить нормой, а норму – патологией. "Только тогда, — пишет Маркузе, — мы, наконец, разрушим буржуазное общество".

Активисты, которые якобы защищают права меньшинств – гомосексуальные и феминистические организации – на самом деле о меньшинствах не заботятся. Они, как в свое время Ленин – рабочих, используют их как инструмент давления и контроля над обществом, и приносят им больше вреда, чем всем остальным. В Америке жена моего друга 7 лет назад основала движение "Женщины Америки против феминизма". Начинала она с несколькими подругами, а теперь у их журнала тираж – 2 млн. Женщины начинают понимать, что феминизм им враждебен, что он разрушает их жизнь, что он не дает им выбирать то, что хочется им, а не то, что им навязывают разные активистки.

Короче говоря, мы имеем дело с серьезной идеологией, которая под вывеской политической корректности пытается разрушить наше общество. Чем меньшинствам хуже, тем лучше их лидерам: будет что защищать. Но их задача – уничтожить наше общество, и это – новая, злейшая версия марксизма.

Цензура, которую ввели защитники "политической корректности", избавила их от диалога. Если бы я с ними спорил, я бы разобрался с ними за несколько минут. Но кто ж мне позволит? Я, полноправный гражданин Великобритании, не могу написать на эту тему статью, опубликовать книгу, принять участие в общественных дебатах на эту тему – потому что таких дебатов нет. Вы по телевизору никаких доводов за или против политкорректности не услышите.

Эту идеологию нам навязывают. Ничего против сумасшедших я не имею, я в психушках провел много лет и вполне к ним толерантен. Единственное мое условие – не навязывать мне чужих идей. Я помню свой первый спор со следователем в КГБ. Мне тогда 16 было. Он меня спросил: "За что вы нас так ненавидите?" Я ответил: "Я вас не ненавижу. Я просто вам не верю. Вы хотите строить коммунизм – отлично, стройте. А я не хочу. Могу я себе позволить 2 квадратных метра, где не будет коммунизма?"