Литература XX века предлагает нам широкий спектр антиутопических сценариев: консьюмеристских и алармистских, «по Марксу» и «по Троцкому», «по Геббельсу» и «по Фрейду». В повести «Споки» Анна Старобинец предлагает принципиально новую вариацию на тему: «антиутопию по Стивену Джобсу». Незаметно для стороннего наблюдателя гаджеты и мобильные приложения искажают картину мира, необратимо меняют психику человека, особенно уязвимую психику ребенка. Жутко – но вполне реалистично, несмотря на все фантастические повороты сюжета.
Гипотеза об инфернальной сущности революции сама по себе не слишком оригинальна. Но когда предчувствие грядущих социальных метаморфоз разлито в воздухе по всему миру, когда ходят по небу тревожные зарницы, обращение к опыту русской революции и Гражданской войны неизбежно. Где еще найдешь столько аналогий и параллелей с сегодняшним днем?.. Механика и метафизика русской революции — тема, которая день ото дня набирает популярность. Не знаю, к добру ли, к худу ли. «Обратная перспектива» поможет разобраться в этих сложных материях — а для кого-то, не исключаю такой вариант, станет учебником по выживанию в условиях грядущего социального катаклизма.
Номинировал Василий Владимирский
Для неленивых и любопытных читателей на сайте премии выложены представления на романы "Богатыристика Кости Жихарева" Михаила Успенского и "Дни Солнца" Андрея Хуснутдинова.
Как говорится, предсказывать сложно, особенно будущее. Между тем, прогностика успела зарекомендовать себя как традиционная функция фантастики. Жанр, работающий со сценариями будущего в той или иной форме (по словам Брэдбери, «Мы будущее не предсказываем, мы его предотвращаем»), сегодня столкнулся с неким порогом сложности, заглянуть за который не представляется возможным. Исполнив поворот от порога, фантасты обратились к прошлому, причем некоторые предусмотрительно ретировались туда с ноутбуком и пулеметом.
Между тем, действенность прошлых рецептов привела к появлению концепта «Нового Средневековья», пеструю и живую картину (точнее пятьдесят картинок), которого описывает Сорокин. Фрагменты этого мира, лишенные единого героя и главного сюжета и скрепленные лишь теллуровым гвоздем. Такая конструкция романа как нельзя лучше соответствует отображаемому близкому будущему, разменявшему универсальность и глобализацию на многообразие и новые границы. Мир, вернувшийся к мифу, с легкостью вместил и совместил плоды высоких технологий и сказочные образы кентавров, псоглавцев, карликов и великанов.
Удивительный и приятный факт: в роли автора фантастического романа о будущем не столь отдаленном писатель оказался точнее, интеллектуальнее и интереснее большинства записных фантастов.
Стоит заметить и то, что роман далек от прежних хулиганских экспериментов и тем характерных для автора, и ничего скабрезнее сцены double penetration читатель в романе не обнаружит. Зато, как и прежде, обнаружит в Сорокине замечательного стилиста, умеющего сработать словом столь разнообразное будущее ярко, убедительно и красиво.
Номинировал Сергей Шикарев
Для неленивых и любопытных читателей на сайте премии выложены представления на рассказ "Споки" Анны Старобинец и роман "Обратная перспектива" Андрея Столярова. В этой колонке они появятся несколько позже.
Совместная книга одного из лучших фантастов поколения 30-летних Юлии Зонис и дебютантки Екатерины Чернявской являет собой по авторскому определению «роман-спектакль в трех действиях» с сюжетом, стилем и инструментарием, которые не позволяют отнести текст к какому-либо поджанру фантастики. Книга, корнями уходящая в «Снежную Королеву» и «Трех толстяков», начинается практически как пародия, а продолжается как постмодернистский роман, который сочетает то, что сочетать вроде не полагается: от говорящих крыс, троллей, песчаных големов и троицы сверхлюдей, правящих Городом (один член этого триумвирата ко всему прочему периодически меняет пол) до стимпанка и революции. При этом читается «Хозяин зеркал» как вполне реалистическая, хотя и очень странная книга; то, что у других, менее умелых и смелых авторов превратилось бы в невнятный, рассыпающийся, нежизнеспособный конструкт, у Зонис Чернявской превращается в полнокровный текст — один из лучших, по моему мнению, текстов в русской фантастике последнего времени. На Западе ближайшим аналогом такой литературной смелости являются, скорее всего, книги Чайны Мьевиля.
«Вначале было слово». Это сказано нам словами. Язык неисчерпаем, бесконечен, невероятен. Вот и Марина Козлова (конечно же, словами) сообщает читателю своего нелинейного лингвомистического романа «Пока мы можем говорить», что человеческая речь есть основной цивилизационный механизм, что трудные, необычные, безвыходные ситуации можно разрешить применением особых лингвистических конструкций, что лингвоархеологу доступны все тайны мира. Пробиваться к тайнам праязыка и спасать «бедный маленький мир» очень трудно и смертельно опасно, но, «пока мы можем говорить», надежда на спасение не потеряна. Версия, заложенная в романе, заключается в том, что именно праязык содержит необходимые ключи и коды для нового рабочего языка человечества в будущем, которое наступит ЗА глобализацией.
Наш мир на пороге революционных изменений. Глобальное мироустройство устарело. Формы использования и применения интеллекта (в том числе – менеджмент, консалтинг, сосредоточенный в разнообразных «фабриках мысли» и аналитических центрах, медиа, современные типы образования и методы профессиональной подготовки) уперлись в свои границы и неуклонно девальвируются, поскольку уже не отвечают на предельные вызовы, в первую очередь на вопрос: «Как нам жить вместе?». Глоссарий глобального мира не в состоянии адекватно отобразить меняющуюся специфику анропотоков, новые виды человеческих отношений, новые типы человеческих общностей, новые человеческие самоопределения. Стремительно формирующуюся новую вселенную невозможно описать в старом языке. Необходим словарь быстрого мира, но в нём неизбежно будут лакуны – как лексические, так и смысловые. Они-то и станут той «порождающей пустотой», в которой сформируется новый язык и новые способы коммуникации людей друг с другом, с природой, космосом, иными сущностями etc. И встанут перед людьми новые горизонты…
Номинировал Владимир Ларионов
Для неленивых и любопытных читателей на сайте премии выложены представления на романы "Персональный детектив" Владимира Покровского и "Теллурия" Владимира Сорокина. В этой колонке они появятся несколько позже.
По-хорошему стоило бы номинировать весь сборник «Игра в классики на незнакомых планетах», потому что, как бы ни была хороша «Ностальгия…» сама по себе, это всего лишь один из аспектов творчества Ины Голдин, умеющей писать по-разному и о разном — от кафкианских сказок до исторического фэнтези. «Ностальгия…» — редкий представитель старой доброй гуманистической космической фантастики, которую очень легко читать, но очень трудно писать; такие тексты — всегда штучный товар, и в условиях засилья приключенческих романов, маскирующихся под фантастику, это глоток свежего воздуха. Межзвездный лингвист Шивон Ни Леоч — ирландка, решающая те или иные инопланетные проблемы вроде бы благодаря исключительному профессиональному чутью, но на деле что есть подобное чутье, если не оборотная сторона понимания, а значит, и сочувствия? В свою очередь, эта эмпатия была бы невозможна без ирландских мотивов (ностальгия, катастрофа, утрата; отсюда — вечный черный юмор ирландских писателей в сочетании с редчайшим лиризмом, не чуждым и Ине Голдин). Сочетание оригинальных сюжетов, нестандартного мира будущего, у которого, в отличие от подавляющего большинства таких миров, есть прошлое, и весьма запоминающейся героини делает «Ностальгию…» текстом, всячески достойным звания «Новых Горизонтов».
Уже не в первый раз Яна Дубинянская в своих произведениях с той или иной степенью точности предвосхищает события мирового масштаба, тем самым доказывая, что настоящий писатель непременно – интуитивный провидец, пусть даже будущее провидец этот видит не очень ясно, ощущая его с помощью загадочных творческих рецепторов. Дубинянская нащупывает приметы грядущего недискурсивно, «перепрыгивая» обязательные ряды предварительных логических построений, необходимых учёному-аналитику. Конечно, работая над романом «Пансионат», киевская писательница, родившаяся в Крыму, не могла знать, что вектор судьбы её малой родины так резко и так скоро сменит направление, да и роман, вроде бы, совсем не об этом… Тем не менее, описывая метания своих героев, цепляющихся за ускользающую реальность и одновременно ищущих выхода из герметичного пространства, она сумела ощутимо и явственно передать тревожную ауру будущего, которое (вспомним классиков) всегда создаём мы, но не всегда для себя.
Номинировал Владимир Ларионов
Для неленивых и любопытных читателей на сайте премии выложены представления на "Хозяин зеркал" Юлии Зонис и Екатерины Чернявской и роман "Пока мы можем говорить" Марины Козловой. В этой колонке они появятся несколько позже.
облако тэгов
