Девять сотен страниц романа «Ртуть» являются первой частью трилогии — подлинного Opus Magnum американского писателя Нила Стивенсона. Действие книги длится на протяжении нескольких десятилетий, и наряду с вымышленными персонажами, видное место в ней занимают Исаак Ньютон, Роберт Гук и Готфрид Лейбниц и другие светила науки, а также бродяги, особы королевской крови и государственные мужи. «Широкоэкранное барокко» — вот определение (пусть и данное первоначально другим критиком другому произведению), характеризующее труд Нила Стивенсона наилучшим образом.

«Ртуть», чье действие происходит в середине 17-го – начале 18-го века, наследует (а хронологически предваряет) одному из наиболее известных произведений Нила Стивенсона «Криптономикону». Не менее объемный и столь же многогранный роман описывал криптографические войны Второй Мировой, особенности современного кладоискательства, а также значение и роль информации в современном обществе.

Объединяет книги линия с архивом Лейбница, собственно легендарный Криптономикон – руководство по криптографии, составленное Джоном Уилкинсом, и семейные узы. В «Ртути» действует дальние предки персонажей «Криптономикона»: семейство Уотерхаузов, братья Шафто, Енох Роот и другие.

Его география также объемна, как и его хронология, и включает в себя значительную часть Западной Европы и даже далекие колонии. Эти просторы служат ареной для нескольких тесно взаимосвязанных историй, оборачивающихся то шпионской, то плутовской, то любовной, то прочими гранями одного мира — используя лексику персонажей книги «различными перцепциями» происходящих событий.

Центральные места в сюжете книги занимают Джек Шафто – король бродяг по прозвищу L’Emmerdeur, его подруга Элиза – бывшая рабыня и будущая графиня де ля Зёр и натурфилософ Даниель Уотерхауз, сподвижник Исаака Ньютона.

Их приключения увлекательны сами по себе. Такие интриги вполне могли выйти из под перьев сэра Вальтера Скотта и Александра Дюма-отца, живи они в наши дни. Однако, помимо развлекательного, в романе присутствуют и более глубокие смыслы.

Обращение к событиям прошлого закономерно для Стивенсона. Предполагалось, что первоначальный замысел включал в себя описание предыстории событий «Криптономикона» и их продолжение. По мере реализации своеобразный приквел разросся в объеме и с полугодовыми перерывами вышел в трех книгах, образующих «Барочный цикл», а по сути – единый и очень объемный роман.

Сам писатель признавал, что использование термина (в данном случае скорее – ярлыка) «научная фантастика» применительно к «Барочному циклу» является не более, чем маркетинговой и издательской уловкой.

Фантастического в книге действительно немного, тем не менее роман прочно укоренен в жанре.

После описания современного информационного общества в «Криптономиконе» Нил Стивенсон обратился к его истокам. А именно ко времени, когда происходило становление протестантизма как религии, ставшей идеологической базой для капитализма, и формирование основ и ценностей современного нам общества (по крайней мере, в западном его варианте): веротерпимости, прав человека, свободной торговли, банковской системы, финансовых рынков и — научной картины мира.

Необходимо сделать важное замечание: роман Стивенсона рассчитан на квалифицированного читателя, сведущего в европейской истории и истории науки. В этом представителям англоязычной культуры как носителям культурного кода, с молоком матери и школьными завтраками впитавшим в себя все перипетии английской истории, предоставляется существенная фора.

Не менее важно и другое. Современные цивилизации разделяют общее культурное поле и имеют, по всей видимости, единое будущее. (Кстати, это делает «Криптономикон» и другие НФ-романы Стивенсона, обращенные в будущее: «Лавина» и «Алмазный век» более привлекательными по сравнению с «Барочным циклом» для русскоязычного читателя). Прошлое же у каждой цивилизации свое. В зависимости от культурной идентичности оценка значимости тех или иных событий и их последствий может изменяться. Взгляд Стивенсона – это точка зрения представителя западной цивилизации.

Однако книга посвящена не только цивилизационным, но и общечеловеческим ценностям.

Принятие возможности рационального познания мира и принципов его устройства, зависящих не от высших сил, а от физических констант и законов, стало одним из переломных моментов в истории человечества.

Один из персонажей романа говорит, что «ищет Бога там, где геометрия бессильна». И «Барочный цикл», грандиозный по своему замыслу и исполнению, отображает конфликт между алхимией и натурфилософией как выбор между теологическим и научным способом познания мира и человека.

Художественное исполнение соответствует замыслу автора. Описывая мир глазами столь разных по своему положению и образу мыслей действующих лиц, Стивенсон создает сложное и достоверное описание мира, увязывающее вопросы коммерции и войны, революции и познания. А попутно играет чуть не со всеми соответствующими жанрами. Джек Шафто словно сошел со страниц авантюрных и плутовских романов прошлого. Приключения Элизы отсылают разом и к любовному (причем весьма фривольному), и к шпионскому роману с двойными и тройными агентами. Нашлось место в книге и эпистолярному жанру, в криптографическом и, соответственно, перлюстрированном виде.

Наличие подробных описаний, второстепенных персонажей и множества деталей, как нельзя лучше подходит для вычурного стиля «барокко». И здесь следует отметить блистательную переводческую работу Екатерины Доброхотовой-Майковой.

Несомненно близким литературным ориентиром для «Ртути» являются романы Умберто Эко, также тесно связывающие прошлое и современность. Основное различие между ними заключается в избранной ими для читателя точке отсчета. В своих книгах Эко переносит читателя в прошлое, откуда ведет постмодернистские игры, подмигивая тому, например, вплетением в текст примет знаковых для современного читателя (вспомните, как Вильгельм Баскервильский говорит, «элементарно, дорогой Адсон») или демонстративным смешением и манипулированием исторического и вымышленного в своем предпоследнем на сегодняшний день романе «Баудолино».

Нил Стивенсон напротив оставляет читателя в современности и обращает свой взгляд в прошлое, преломляя исторические события через призму представлений и реалий настоящего (так в тексте книги появляется лексика навроде «коротких продаж» и «товарных фьючерсов», чья датировка сомнений не вызывает). В одном из интервью Стивенсон говорил, что сознательно отказался от стилизации своего текста под произведения тех лет и модернизировал его. За исключением подобных моментов писатель относится к истории серьезно, не слишком отходя от представлений об классическом историческом романе.

Удивительны не частые, но встречающиеся попытки причислить «Ртуть» к произведениям фэнтези, ведь речь в книге идет ровно об обратном. В «Барочном цикле» Стивенсон описывает и анализирует, а может быть и наново создает, мир ушедшей эпохи. Точнее — целую систему мира как совокупность представлений и парадигм, дошедших до сегодняшнего дня и лежащих в основе современного читателю общества. В этом смысле «Ртуть» является подлинно научной фантастикой.

Семь веков назад в лесу рядом с деревней Оберхохвальд оказался потерпевший крушение корабль инопланетян. Сюжетный почин, на первый взгляд, обещает рассказать криптоисторию палеоконтактов в духе фантазий Эриха фон Дэникена, разве что перенесенных в реалии европейского средневековья. Однако писатель обводит легковерного читателя вокруг пальца: речь в романе пойдет о квантовой физике, теологии и истории науки. Помимо прочего, разумеется.

Майкл Флинн известен у нас по фантастическому триллеру «В стране слепых», интрига которого основана на клиологии — выдуманной автором науки, предполагающей математическое моделирование исторических процессов, а заодно и возможность ими, процессами, управления. Автор метко замечает, что если рассматривать историю как конструкцию, всегда найдутся желающие стать конструкторами. Вокруг таких групп и разворачивается действие первого романа Флинна, в котором писателю больше удаются описания тайных пружин и подспудных механизмов, двигаюших историю, нежели погонь, перестрелок и шпионских игр.

Успехи в деле разоблачения всемирного исторического заговора были отмечены премией «Прометей» Либертарианского футуристического общества, а также премией «Локус» за лучший дебют.

Ссылка на роман Майкла Флинна, опубликованный два десятилетия назад, в этой рецензии не имела бы большого смысла не принадлежи автор к той разновидности писателей, что из разрозненных кирпичиков своих произведений выстраивают единое мироздание.

В своем новом романе Флинн вновь обращается к клиологии – на сей раз устремления ученых направлены не в будущее, а в прошлое.

Забегая вперед, заметим, что события, описанные в «Эйфельхайме», откроют человечеству дорогу к иным мирам, где развернутся действия других произведений Флинна (например, переведенного у нас рассказа «Ладони Бога»).

Историк Том Шверин обнаруживает странную аномалию, связанную с «моделью пространственного размещения поселений». Исторические изыскания, предпринятые им в области топонимики и картографии совместно со специалистом по нарративной истории Джуди Као, указывают на загадку Эйфельхайма — поселения, заброшенного во время чумы и овеянного столь дурной славой, что место, вопреки законам клиологии, так и осталось незаселенным.

В это же время подруга Шверина, физик Шерон Нэги (проницательность читателя, заподозрившего в отношениях персонажей любовный треугольник, достойна поощрения) ведет работу над новой космологической теорией и — вот она, роль личности и случайности в истории — невольно способствует разгадке принципов передвижения инопланетного корабля. Впрочем, заковыристые научные построения, покушающиеся на постоянство скорости света, в романе отступают на второй план.

Основная сюжетная линия отнесена в Средние века. Описание встречи представителей инопланетной цивилизации с землянами во времена феодализма для фантастики не ново. Вспомним «Крестовый поход в небеса» Пола Андерсона, описавшего как рыцари с гусарской лихостью покорили звезды. Впрочем, среди вдохновителей Флинна мы найдем скорее не Андерсона, а Умберто Эко и его блистательный роман «Имя розы».

Как и у Умберто Эко текст несомненно адресован современному читателю. Неслучайное совпадение изобретаемых главным героем книги, отцом Дитрихом обозначений с современной терминологией напоминает о несвоевременных изобретениях из экранизации пьесы «Розенкранц и Гильденстерн мертвы» Тома Стоппарда.

Важное место в книге занимает практическая демонстрация становления натурфилософии из схоластики, или масштабнее — становление научной картины мира, идущей на смену до тех пор господствующему религиозному мировоззрению.

Упоминаются в книге и видные мыслители, сделавшие первые шаги на пути перехода от познания Бога к познанию мира, созданного Богом, и далее к познанию мира: Жан Буридан и Уильям Оккам. Последний даже становится эпизодическим персонажем повествования.

Идея гармоничного сосуществования двух парадигм мироввосприятия: научной и религиозной — является одной из центральных в книге. Неслучайно уровень науки и технологий пришельцев, за исключением принципов межзвездного перемещения, вполне соответствует положению дел на Земле начала двадцать первого века — это подчеркивает, что объектами авторского сравнения и изучения являются не инопланетная и земная цивилизации, а именно научный и религиозный взгляды на мир.

Автор отходит от традиционных для фантастики взглядов на религию и заключает: если для понимания инопланетян необходима наука, то для их принятия — вера и моральные принципы добродетели и терпимости. Более того, говоря о вероятном непостоянстве скорости света, писатель намекает на возможность верности библейских сроков если и не сотворения, то существования мира, останавливаясь в опасной близости от креационизма.

Находится место в книге и для диспутов по вопросам веры, причиной которых являются пришельцы — крэнки. Заслугой Флинна является то, что они насколько возможно не атропоморфны: не только по внешнему виду, но и по поведению и психологии. Конечно, ожидать от книги абсолютной чуждости инопланетян не приходится: это сделало бы сюжет невозможным — но происхождение поведенческих стратегий и реакций насекомоподобных крэнков от их эволюционных предков обыграны писателем успешно.

Дающий пищу для размышлений роман замечателен и в художественном плане. Его персонажи живы, как оживает в книге и дотошно описанный мир средневекового поселения, населенный крестьянами, священниками, кузнецами, солдатами и феодалами.

Появление «демонов» — инопланетян не разрушает этот мир: в средневековом сознании есть место диковинным существам навроде псоглавцев, а в религиозном — всегда есть место чуду.

Куда большему испытанию повседневная жизнь жителей Оберхохвальда, ставшего позднее известным как Эйфельхайм, подвергается с появлением чумы, когда события романа достигают поистине трагического накала.

Так же, как и в случае со «В стране слепых», автор сопровождает текст послесловием, разъясняющим научные предпосылки книги, — на сей раз, правда, не таким развернутым, как описание научных основ клиологии. Говоря о предсказании и управлении историческими процессами, следует вспомнить и другую научную дисциплину, непосредственно связанную с фантастикой — психоисторию Айзека Азимова.

Кстати, любознательному читателю может быть интересно, что попытки переложить исторические события в математические модели, обладающие и прогностическими возможностями, действительно предпринимаются учеными. Например, под названием «клиодинамика».

Следует поблагодарить издательство за серию "Сны разума", в которой выходят книги, представляющие современную англоязычную научную фантастику. Однако такая «культуртрегерская» задача требует и высокого качества исполнения. Иначе переводческие вольности, огрехи и ошибки (например, в изложении физических терминов и концепций) могут низвести тексты до уровня маловразумительных подделок под научную фантастику, которые используют научные идеи и терминологию, не понимая их смысла. По меткому замечанию знатоков и любителей фантастической литературы, это превращает поклонников научной фантастики в последователей карго-культа, подобно аборигенам преклоняющихся перед непонятными конструкциями в силу их происхождения. Впрочем, достоинства романа это умаляет в самой незначительной степени.

Книга строго рекомендуется к прочтению всем любителям интеллектуальной и просто умной фантастики.

(опубликовано в "Если" №6 за 2010 год)

Если история — это непрекращающийся диалог, то литература — стенограмма этого диалога.

А фантастика, хорошая фантастика (тут я всегда вспоминаю, какой интонацией выделял хорошую фантастику из прочей Высоцкий, представляя на концерте одну из своих песен, по-моему, "В далеком созвездии Тау-Кита") — это стенограмма допроса с пристрастием: "Кто ты?", "Откуда?", "Куда идешь?"

Как сообщают коллеги, вышел июльский номер "Мира фантастики" с моей небольшой заметкой про вашего мальчика нашу научную фантастику.

Жанр: «оптимистическая трагедия».

Название: «Закат научной фантастики. Вручную и силой мысли».

Упомянуты братья Стругацкие, Антон Первушин, Павел Амнуэль, Маркс и Энгельс НФ-выражения – Ярослав Веров и Игорь Минаков, Ник Горькавый и Питер Уоттс (кстати, его уже выпустили из кутузки, куда он угодил по пьяному делу; «и все-таки наш!», фантаст! матерый человечище!).

Проговорил несколько соображений разной степени очевидности.

Спасибо всем, с кем беседовали на эту тему.

Как только позволит издательская политика, выложу текст.

В июльском же "Если" будет статья какбы-про-паропанк-как-повод с названием (в девичестве) "Перспективы ретроспекции".

Приятного, надеюсь, чтения.

Кроме того, вот-вот совсем скоро на днях выложу новые рейтинги F-zone (а потом, как обещал, старые).

Оставайтесь с нами.

"Сегодня стали известны сроки выхода новых книг в серии "S.T.A.L.K.E.R.". Как сообщают из издательства "АСТ", в апреле нам следует ждать книг В.Васильева "Прятки на осевой" и С.Клочкова "Лунь". Обе книги выйдут в новом оформлении. Следующей по дате выходят является книга Ю.Бурносова "Точка падения", по плану она должна выйти в мае. Дальше в планах издательства выпустить такие книги:

А.Громов "Игра в поддавки" (автор будет публиковаться под псевдонимом), книга по плану выходит в мае;

А.Первушин — май;

В.Пронин — июнь;

И снова книга А.Громова, ориентировочно назначенная на июль."

http://litstalker.ru/index.php?option=com...

Я считаю проекты естественной формой существования контента, а не Абсолютным Злом.

Я понимаю, что для большинства авторов, живущих литературным трудом, проекты сегодня — единственный способ обеспечить достойный заработок.

Я верю в возможность создания в рамках проекта интересного, качественного, профессионального текста.

Я осознаю, что время кризиса (ладно, время преодоления последствий кризиса) — не лучший момент для издательских экспериментов.

Но!

Сегодня издательства на взгляд со стороны преуспели в следующем:

— изучение финансовой отчетности для определения наиболее покупаемых (именно покупаемых, а не продаваемых; здесь важная разница) авторов и наименований;

— симбиоз с финансово и маркетингово состоятельными проектами (кино, игры, etc);

— клонирование по форме и содержанию успешных проектов (см. п. 1 и п. 2)

Если за два-три года они не приобретут новые "навыки и умения", то...

В общем, никто не уйдет обиженным и мало никому тоже не покажется.