Это утопический роман с очевидной традицией. Действие происходит в 25-м столетии. Последняя схватка рабов с "золотым интернационалом", кончающаяся гибелью последнего. Причем решающая роль отведена Советской России, отделённой "голубой стеной изол-лучей" от всего мира. В Советской России — города-сады, машинный труд, люди работают только 5 дней в году и т.д.
Несколько отстало для 25-го столетия театральное искусство, ибо на сценах всё ещё ставятся только инсценировки. Вследствие всех литературных реминесценций роман лишён всякого обаяния неожиданности, а слабо развитая интрига делает его тягучим и скучным. Описания будущего сделаны не с точки зрения пафоса машин, а скорее с эстетической точки зрения. Язык вял и порою чуть безграмотен. Утопических романов сравнительно не много, но "Взгляд, брошенный в глубину веков" слишком перепев старого для того, чтобы заинтересовать читателя.
Автор не остаётся в пределах чисто научной фантазии. Космические проблемы тесно переплетаются с оккультной историей о лунном камне и таинственной девушке Тукстле, с мифом о гибели Атлантиды. То, что должно придавать ценность утопическому роману — умное, занимательное фантазирование на серьёзной почве научных гипотез — в романе Гайля отсутствует именно благодаря неудачной комбинации использованного автором материала. Что в межпланетном, безвоздушном пространстве инженер Корф сооружает воздухоплавательную станцию — Астрополь, что этот же Корф совершает полёт на Венеру, изобретает особый гидроплан-ракету, изобретает особое зеркало, концентрирующее солнечные лучи и т.д. — всё это так сказать научное ядро романа. Но вся та часть, где развивается собственно основная интрига — приключение археолога Бернса и его оккультная связь с мексиканской девушкой Тукстлой и лунным камнем, а также превращение галеры последней царицы Атлантиды в звезду — вторую луну — переводит роман космический Гайля на путь пустого, малоинтересного для современного читателя измышления. Роман теряет необходимый оттенок достоверности (важный в утопии) связываясь с древними скуками и оккультными эпизодами.
В смысле композиции книга несколько перегружена диалогами, разговорами по поводу виденного; в путешествии на Венеру дано много таких, тормозящих действие, страниц. Исход основной интриги — (археолог Бернс, таинственно привязавшийся к Тукстле, совершив с ней межпланетное путешествие возвращается на землю и отправив Тукстлу в дом умалишенных, женится на своей прежней невесте лэди Бедди) — производит комическое впечатление. Так сказать, "игра не стоит свеч", тем более место Бедди в романе едва заметное. Вобщем будучи по своей теме не столь уж оригинальным (писали о луне, о Венере, об Атлантиде) и не являясь по разработке уж столь увлекательным — роман не очень необходим для перевода. В особенности в своей оккультной части.
Аннотация: Отрывок из романа О. В. Гайля „Лунньй камень“, в котором рассказывается о постройке промежуточной станции в мировом пространстве между луной и землей — дальнейший этап работы Оберта
А. Кароти — "Катастрофа". Роман. Перевод с английского А. Иркутова. Стр. 127
Вкратце фабула романа такова: китаец Туэн-Чи-Чэн, в начале коммунист, объявляет себя анархистом-индивидуалистом, заявляя, что всякое революционное движение, будь то социалистическое, коммунистическое или даже анархическое, одинаково бесполезно: оно не вырывает зла с корнем. "Маркс прав — говорит он, — объясняя изменения в строении общества, изменением способов производства, но он не прав, когда считает причиной общественного зла частную собственность и ожидает улучшения общества от обобществления продуктов труда и орудий производства". (стр. 39) "Придёт время, когда верховная власть над миром будет принадлежать машинам, — говорит он дальше, базируясь на теории Самуэля Бутлера, — потому необходимо немедленно объявить им войну и вернуться к первобытным условиям развития. Индустрия — это рабство. Индустрия командует и сама не нуждается ни в хозяине, ни в командире. Её распоряжениям необходимо повиноваться, потому что она говорит от имени деспота, на которого некому жаловаться — от имени рынка. Только безиндустриальный коммунизм может спасти человечество". (стр. 40)
Теория "безиндустриального коммунизма" начинает проводиться Туэн-Чи-Чэнгом в жизнь. Он находит средство не только для уничтожения машин, но и для уничтожения самой возможности делать машины. Европу постигает бедствие; жизнь замирает на всём континенте. Ответно из Европы отправляется ряд экспедиций для отыскания неприятеля, но безуспешно. Сооружается экспедиция и из СССР. После долгих перепитий [sic!] ей, наконец, удаётся напасть на следы Туан-Чи-Чанга. Туан уже успел разочароваться в своём проекте и сам, в конце концов, помогает экспедиции в борьбе против его сообщников. Роман кончается торжеством экспедиции. Раненный Туан умирает.
Интересный сюжетно (в романе целый ряд напряжённых ситуаций) роман вызывает некоторые возражения со стороны идеологии: анархо-индвидуалистические бредни Туана занимают в нём центральное место. Мне лично это кажется неопасным, тем более, что все действия Туана замотивированы автором как бред фанатика.
Весь интерес романа в занимательном приключенческом материале (фантастика автору удаётся слабее), хотя интерес немного спадает с начала III части. Вообще же, при соответствующей сюжетной и стилистической выправке, роман может читаться с большим интересом.
James Branch Cabell. Jurgen. A Comedy of Justice. Robert M. McBride & Company. New York, 1919. Pp. 368.
Джэмс Бранч Кэбелль. Юрген. Комедия справедливости. Изд. М. Мак Брайд и Ко. Нью-Иорк, 1919. Стр. 368.
Содержание:
Юрген, процентщик, отправляется в пещеру, куда скрылась его сварливая жена. Он попадает в "мир воображаемого". Здесь с ним происходят всевозможные превращения, частью волшебного свойства ("омоложение"), частью самозванного характера (он — герцог, потом принц, потом король, и, наконец, на несколько минут — бог). Идёт невероятнейшее смешение древне-эллинской, славянской, британской и т.д. мифологии. Юрген вновь переживает историю своей первой любви; его Доротея в жизни вышла за другого, но здесь, в мире воображаемого, он убивает своего соперника, и готов уже овладеть Доротеей, когда вдруг кончается волшебная среда — и перед ним уже не юная красавица Доротея, а пожилая поблекшая дама. Переходя из страны в страну, Юрген последовательно женится на придворной даме, королеве, лесной фее и, наконец, на женщине-вампире. Он встречает также Прекрасную Елену, но, боясь разочарования, решает остаться при чистой иллюзии, и отказывается от Елены.
Пройдя ад, где черти в восторге, что он не хочет выбрать себе муки, а предпочитает вовсе не задавать чертям работу, Юрген принимает имя папы Иоанна XX и, по наведении справок о нём, допускается в рай. Здесь он встречает "бога своей бабушки", который рассказывает Юргену, как бабушка явилась к "создателю мира как он есть" — Кощею (Koshchei), раскритиковала его рай и заставила переделать всё по библии. В раю Юрген видит, как херувимы издеваются над апостолами: вон-мол, что вышло из ваших деяний на земле.
Юрген уходит из скучного рая и попадает в контору Кощея-вседержителя-(управителя) (Manager's Office). Тот показывает Юргену (опять уже состарившемуся) последовательно Доротею, его жён и Прекрасную Елену. Все они уже поблёкли и готовы взять Юргена в мужья. Но Юрген предпочитает вернуться к своей земной, сварливой жене. Едва успев появиться, та осыпает его потоками брани.
Юрген идёт домой. По дороге поблёкшая Доротея закладывает у него своё ожерелье, "чтобы сделать подарок мужу" (а на деле — ради своего любовника).
Отзыв
Вся книга — сплошная путанная, туманная аллегория, и как признаёт автор в предисловии, арийский миф о Юргене трактуется всеми по-разному.
Кроме нескольких забавных страниц о рае и о Кощее ничего подходящего для нашего читателя в книге нет.
Поведав о судьбе детей Дона Мануэля, сказание возвращается в XIII век и повествует об удивительном приключении великого Юргена — того самого Юргена, который еще ребенком то ли видел, как Мануэль уехал вслед за Дедушкой Смертью, то ли придумал эту историю, которая в Пуактесме стала религиозной догмой. За год (1277-1278) Юрген обошел всю землю, преисподнюю и рай, стал императором, папой римским и наконец Самим Господом, но нигде не мог найти предмет своих желаний, не мог решить, кто же он, "чудовищно умный малый", — поэт или ростовщик. И только встретившись с Кощеем — тем, кто сотворил все таким, каким оно есть, — Юрген смог высказать, чего же он хочет на самом деле.
облако тэгов
Breslau: 
