Традиции и модификации: Антология / А. Громов, А. Александер, К. Сарсенова, А. Санти, О. Дыдыкина, О. Шатохина, М. Муноди, А. Васенов, В. Смолко, В. Штром, П. Иванов; сост. А. Громов, ред. О. Шатохина. — М. : Терраарт, 2018. – 512 с.: ил. – (Terraart).
Аннотация:
Меняются звезды, планеты, обитающий на них разум и интерьеры его обиталищ. Сын племени становится обладателем пентхауса, а уроженец пентхауса уходит в космос. В разнообразии планет есть Прошлое, Настоящее и Будущее и даже то, что мы не можем себе представить. Однажды к вам постучится кто-то из звездной дали, и вы наконец-то узнаете, чем отличается прогрессор от коммивояжера. Заглянуть в неизвестность, оптимизировать время, пройти Вселенную от края до края – герои этой антологии способны и не на такое. Что лучше — остаться или измениться? Быть прежним или обрести новую версию? Не потерять себя во Вселенной и не оказаться нечаянно или намеренно иным. Сделать в Галактике успешную карьеру, обзавестись своей квартирой, домом, гнездом, пересохраняться, летать к друзьям через половину космоса…
Антология «Традиции и модификации» продолжает серию Terraart, в которой издаются книги, объединяющие новые произведения российских и зарубежных авторов в новом жанре — фантастика non-fiction — использующем элементы реальности для фиксирования грядущего.
Громов А.Б. Враги народа — враги Сталина? Анатомия репрессий — М.: Вече, 2018. – 400 с., илл. — [Сталиниана] ISBN 978-5-4444-6522-6
Понятие «враг народа» пришло из глубокой древности. Так, в числе первых официальных «врагов народа» был император Нерон. Книга известного историка, лауреата ряда премий, посвящена тому, как вскоре после Февральской революции и в отечественной истории прозвучали эти слова. А после победы большевиков, тем более, когда началось утверждение власти Сталина, поиски «врагов народа», гонения на них стали масштабными, вылившись в Большой террор. Последним «врагом народа» оказался Лаврентий Берия. На основе многочисленных документов и свидетельств в книге анализируется сложившаяся тогда «культура доноса», особенности пропаганды того времени и механика репрессий в целом.
Фрагмент главы «Выстрел в Кирова – убийство века»:
9 июня 1931 года в Советском Союзе состоялся первый рейс знаменитого поезда повышенной комфортности «Красная стрела», начавшего курсировать между Москвой и Ленинградом. Тогда же впервые появились двухместные купе в особо подготовленных спальных вагонах (СВ). Поначалу они не производились сразу в таком виде, а переделывались из обычных вагонов дальнего следования: в стандартных четырехместных купе убирались верхние полки и затем проводился косметический ремонт. Достаточно быстро родилась и дизайнерская идея, подарившая поезду название – традиционно синие вагоны были перекрашены в красный цвет. Для своего времени «Красная стрела» была одним из самых скоростных поездов.
Именно на «Красную стрелу» несколько лет спустя Сталин лично будет провожать Кирова, уезжающего навстречу смерти. О том, знал ли вождь, что для главы ленинградских партийцев эта поездка в комфортабельном поезде окажется последней, историки и обыватели спорят до сих пор…
Сергей Миронович Киров, первый секретарь Ленинградского обкома и горкома ВКП(б), принимал участие в работе ноябрьского (1934 г) Пленума ЦК ВКП(б) в Москве. После завершения Пленума Киров зашел в гости к Сталину и из его квартиры позвонил в Ленинград, распорядившись подготовить собрание партийного актива по итогам Пленума к 1 декабря. После этого Сталин проводил Кирова на вокзал до самого поезда. Это была их последняя встреча – 1 декабря 1934 года Киров был убит Леонидом Николаевым, бывшим сотрудником Ленинградского института истории ВКП(б).
Против Леонида Николаева и сотрудников ленинградского НКВД было возбуждено дело, в рамках которого их обвиняли в причастности в подпольной зиновьевской организации, возглавляемой неким «ленинградским центром».
Вскоре после гибели Кирова убийцу допрашивал лично Сталин, приехавший в Ленинград утром 2 декабря. По сохранившимся свидетельствам Николаев сравнивал себя с участниками «Народной воли», а на первый вопрос Сталина: «Почему вы убили такого прекрасного человека?» — отвечал: «Я стрелял не в него. Я стрелял в партию».
28 и 29 декабря 1934 года в Ленинграде выездная сессия Военной коллегии Верховного суда СССР под председательством Ульриха рассмотрела это дело. Кроме Николаева было 13 подсудимых (Антонов, Звездов, Юскин, Соколов, Котолынов, Шатский, Толмазов, Мясников, Ханик, Левин, Соскицкий, Румянцев и Мандельштам). Подсудимые отрицали свою вину. Николаев вину признал, но не сразу. В 5 часов 45 минут 29 декабря 1934 года был оглашён приговор. Николаева и остальных приговоренных к смерти расстреляли через час после этого. Известна легенда о том, что Николаев кричал: «Обманули!»
Во времена Хрущева вина за убийство Кирова была полностью возложена на Сталина. Тогда же появилась и упомянутая выше версия, что на предшествующем «съезде победителей», он же «съезд расстрелянных», по итогам голосования лидером партии, а значит, и главой государства был на самом деле избран Киров. Но Сталину удалось скрыть и подтасовать результаты голосования, а потом он поспешил организовать убийство соперника.
Дочь Сталина обвиняла в организации этого убийства Берию. А сын Лаврентия Павловича вспоминал: «Когда убили Кирова, отец работал в Грузии, но позднее рассказывал, что никакого заговора, как писали газеты, не было. Убийца — одиночка. Уже возглавив НКВД, отец, разумеется, возвратился к этой трагической истории и попытался восстановить детали случившегося, но каких-либо документов, позволяющих трактовать смерть Сергея Мироновича иначе, не нашел».
Участвовавший в расследовании Генрих Люшков, будущий видный чекист-перебежчик, утверждал: «Николаев безусловно не принадлежал к группе Зиновьева. Он был ненормальный человек, страдавший манией величия. Он решил погибнуть, чтобы войти в историю героем. Это явствует из его дневника».
Современные исследователи в большинстве своем придерживаются версии об убийце-одиночке, который хотел отомстить партии и государству за свое увольнение с работы. Это мнение подтверждает и рассекреченный не так давно дневник Николаева, где он подробно описывал свою досаду и желание поквитаться с системой по примеру народовольцев.
Другой вопрос, что Сталин по полной программе использовал гибель Кирова в своих интересах — для начала нового витка более широкомасштабных репрессий против тех, кого он не считал «своими», и тех «своих», от которых решил избавиться.
Каждый месяц Алекс Громов рассказывает о 9 книгах non-fiction.
«При великом князе Василии Ивановиче, в сентябре 1533 года, в Москву прибыл караван индийского купца Гусейна Хози. Хозяин каравана привез для русского царя грамоту от своего владыки Бабур-Паши, в которой русскому государю предлагалось «быть в дружбе и братстве». По расспросу послов выяснилось, что Бабур-Паша происходил из известного рода — он был шестым поколением от потомка Тамерлана, Миран-Шаха. Грамота Бабура была принята, и Гусейну Хози было разрешено расторговаться в русской столице. При отпуске домой купцу вручили ответное послание о полном согласии поддерживать отношения и впредь, «чтобы наши люди друг к другу хождение с товарами свободное имели». Про братство царь велел не писать, «поскольку не уверен был в том, что государь ли тот Бабур-Паша, или просто чей-то управитель». О случайности и несовершенстве тогдашних связей между Россией и восточными странами ярче всего говорит тот факт, что эту переписку русский царь вел уже с покойником. Когда караван Гусейна Хози достиг русских пределов, Бабур-Паша уж три года, как был мертв, но караванщики об этом, конечно, не знали.
Из России в сторону Индии несколько раз отсылали своих гонцов, чаще используя для этого иноземцев, высказывавших желание «послужить русскому престолу, а заодно и управить свои дела». Дела эти были смесью торга, разведки новых земель и прямого шпионажа, который, впрочем, учитывая гигантские расстояния между странами и медлительность в решении дел, можно назвать «стратегической разведкой на далекое будущее».
Валерий Яхро. Из варяг в Индию
В издании рассказывается, как на протяжении нескольких столетий, со времен Ивана Грозного до середины XIX века российские правители пытались установить торговые отношения с Индией. Индийские купцы, как упоминается в так называемой Ключаревской летописи (датированной началом XIX века) на русских землях впервые основательно обосновались в 1615—1616 годах в Астрахани, прибыв туда прибыли из Закавказья и Персии. Индийские торговые колонии уже располагались в Исфахане и Кабуле, Бухаре и Кандахаре, в Бендер-Аббасе, Ширазе и Шемахе и Баку. Там индийцы успешно торговали как товарами, привезенными с родины, так и местными. Известно из описи подарков, которые были переданы русским царям Михаилу Федоровичу и Алексею Михайловичу, среди них были и индийские изделия: прославленная парча, кисея, богато украшенное оружие и другие предметы. Индийские купцы успешно торговали и в России – до нас дошли сведения о том, что в 1648 году индийский купец Сутур получил в Москве от царя Алексея Михайловича заем на крупную в то временя сумму в 4 тысячи рублей, предложив в качестве залога товаров на 5 тысяч рублей. В 1632 году в описи дел Тайного приказа упоминается о «тетрати, в полдесть, а в ней писано про Индейское государство».
В отечественных источниках отмечены приезды небольших групп индийских купцов, причем не только в столицу: в 1638 году – в Москву через Казань и Астрахань, спустя 9 лет – в Астрахань, а через несколько месяцев – в Москву из Астрахани через Саратов. А вскоре – развернувшаяся индийскими купцами торговля в Ярославле.
Среди тех, кто отправлял послов в Индию, был отец Петра I – царь Алексей Михайлович, вскоре после восшествия на престол отправивший к «шаху индийскому» Великому Моголу Джигалу (как было написано в сопроводительных грамотах) казанского купца Никиту Сыроежкина и астраханца Василия Тушканова.
В мае 1651 года русские купцы, озабоченные конкуренцией с приехавшими в Россию индийскими, подали Алексею Михайловичу челобитную. В ней они просили дозволения ездить со своими товарами в Индию, получив для этого царское содействие в виде «пропускных грамот для шаха персидского», через владения которого купцы собирались добираться в индийские земли. В 1688 году московские купцы подали челобитную царям Ивану и Петру Алексеевичам, жалуясь на индийских купцов, которые вели свой торг в Москве.
«Проекты «великого торгового пути на Восток» в правление Петра Первого наряду с планами «прорыва на Запад» рассматривались как важнейшие. К тому времени решительных удач здесь достигнуто не было: в отличие от продвижения на Запад, успешно начатого при Алексее Михайловиче, на восточном направлении все оставалось по-прежнему. Но трудные задачи только раззадоривали молодого царя. В седьмой день мая 1695 года из Москвы, от Приказа Большой казны, через Астрахань в Персию и далее до Индостана были отправлены купцы Гостиной сотни Семен Мартынов Маленький, Сергей Аникеев и астраханский посадский человек Иван Севрин. С ними шел соглядатай-«целовальник» — присягнувший на верность целованием креста «человек добрый и правдивый». Купцам дали переводчика и для охраны пятерых стрельцов. Семен Маленький со товарищи вез с собою грамоты к правителям Хивы, Бухары, Балха, персидскому шаху, в которых русское правительство ходатайствовало о разрешении прохода купцам, найма ими людей, тягла и подвод, а также и судов.
Купчина Маленький и его спутники беспрепятственно дошли до Индии, безубыточно торговали там, закупили необходимые товары и спустя шесть лет после начала своего странствия, 22 января 1701 года, из города Сурата выступили в обратный путь. В порту Бенден-Арас они наняли два судна, индийское и суратское, на которые погрузили товары. Когда они вышли в море, караван судов был атакован пиратами; индийскому кораблю удалось уйти, а суратское судно, на котором шли двое стрельцов, приставленных к охране товаров, было захвачено. Пропавшие товары оценены были в 18 591 рубль: на пропавшем корабле купцы везли краски, имбирь на патоке, чай, бобы какао, закупленные Семеном. Добравшись до Шемахи, оба, и Маленький, и Аникеев, умерли и сами о путешествии рассказать уже ничего не могли. В Москву, в Приказ Большой казны, были доставлены записи о количестве товаров и расходах, но ни о маршруте, каким шли купцы, ни об их жизни в Индии не осталось ни строки. Скорее всего, тетради с этими записями русским просто не отдали. О том, что Семен Маленький и его спутники вообще побывали в Индии, свидетельствовали лишь присланные с их вещами грамоты от индийского шаха: в первой он объявлял о приеме привезенных ему подарков, во второй дозволял русским купцам торговлю на его территории, закупку и беспошлинный вывоз любых товаров».
«Тамплиеры знали толк в подземных работах. Это знание было определено самой историей ордена. Среди свитков Мертвого моря, найденных в середине XX века в Кумране, был один, получивший название «Медный Свиток». Эти письмена в 1955-1956 годах были расшифрованы в Манчестерском университете. В них говорилось о миллионах священных сосудов и некоем «сокровище», закопанном в подвалах храма Соломона, того самого храма, в честь которого и был назван орден.
В середине XII века пилигрим по имени Йоган фон Ворзбург оставил письменное свидетельство о своем посещении «Соломоновых конюшен». Эти конюшни существуют и по сей день. Они расположены непосредственно под храмом Соломона. С 1124 года рыцари использовали его стойла для своих скакунов, которых насчитывалось чуть более 27, по три на каждого их девяти братьев. Таково было количество членов будущего ордена в то время. Конюшни же, по мнению очевидца, могли вместить порядка двух тысяч лошадей…
Парижский Тампль рыцари хотели устроить по образцу и подобию Иерусалимского храма. И если там, в Палестине, жизнь ордена протекала как поверхности, так и под землей, то не было исключения в этом смысле для французской резиденции».
Е.В. Жаринов. Пророчества Великого Магистра тамплиеров
Столетия историки и дилетанты ищут ответ на вопрос: были ли тамплиеры на самом деле виновны в вероотступничестве, или же просто стали жертвой корыстолюбия и сговора французского короля и Папы Римского? Сколько загадок и теорий, посвященных этому ордену, возникло за последние семь столетий? Мифы, посвященные ордену, множатся с каждым десятилетием. Куда исчезли так и не найденные французским королем сокровища, куда уплыли корабли тамплиеров из Ла-Рошели? Самый главный вопрос, до сих являющийся источником множества легенд, – хранился ли у тамплиеров Святой Грааль, и что с ним стало после разгрома ордена?
9 августа 1309 г. началось заседания комиссии папы Климента. Перед папской комиссией прошло почти 700 тамплиеров. В тексте подробно описана подготовка к аресту тамплиеров, тайный сбор свидетельских показаний против них, аресты и процессы над тамплиерами, пытки и судебная казуистика королевских чиновников.
Но были ли тамплиеры пострадавшими за правое дело героями? Во Франции XIII века было популярно выражение «пьян как храмовник», а в Германии выражение «пойти в Темпль» означало отправиться в бордель. Но и времена в Европе были рыцарские – в смысле суровые и кровожадные. И Великому магистру оставалось только уповать не на заступничество папы Римского, не противившегося французскому королю, а на высший суд, о чем и говорится в том самом пророчестве магистра.
«Почти всех храмовников посадили на хлеб и воду, многих лишали постели и сна, иногда подсылали к ним шпионов, которые должны были еще до начала допросов расположить заключенных к тому, чтобы они добровольно во всем признались.
По годами отработанной схеме велась психологическая обработка тех, кто еще совсем недавно считал себя просто недосягаемым для закона. Ногаре отлично знал, как подготавливать повальные признания…
Умение вести допрос было главным достоинством инквизитора, и некоторые опытные судьи составили руководства для начинающих, в которых содержались длинные ряды вопросов, предназначенные для еретиков. Здесь можно видеть, как развивалось и передавалось от одного к другому особого рода тонкое искусство, состоящее в умении расставлять сети обвиняемым, ставить их в тупик и в противоречия с самим собой… да и свидетели давали показания в его пользу неохотно, опасаясь обвинения в соучастии… Но главной целью инквизиторов было получение признания из уст самого обвиняемого, ибо, если вина его не была им самим подтверждена, еретик мог быть примирен с церковью».
«Народ не хотел войны. Персия ни с кем. Персия хочет мирно жить и трудиться. Это – правители, двор, часть народных представителей в меджилисе, муштегиды, вожди племен, начальники жандармерии, печать – хотели войны; все те, кто получал взятки, субсидии, на «расходы», на «организации», на «разъезды» от кого бы то ни было, – все равно, от одной группы держав или от другой. Англичане и русские чаще обещали, чем давали; немцы же платили щедрой рукой; Саррафы базаров увеличили валютные операции на золотые турецкие лиры, а злые языки утверждали, что лиры эти отчеканены на монетном дворе в Берлине…
– Где же действующие силы? Откуда их взять?
Для России вопрос разрешался просто. Усилить Казвинский отряд войсками с Кавказского фронта и использовать персидскую казачью бригаду, созданную на русские деньги. Для немцев сложнее. Свой солдат нужен на европейских фронтах; его доставка в Персию просто невозможна. Далеко. В Персии же своего «материала» достаточно. Жандармы уже приготовлены; оставалось привлечь на свою сторону меджегодов, бахтиаров, луров, джеигелийцев и десятки других племен, промышляющих войной и разбоем. Нужно сделать все, чтобы привлечь на свою сторону хотя бы часть персидской казачьей бригады. Кабинет Мустафиоль-Мамалека вел игру на два фронта. Он провозгласил «дружественный нейтралитет» в отношении России и Англии, вел переговоры о заключении союза с этими державами, а в то же время допускал и помогал организации враждебных сил. Нужно было выиграть время – дать возможность немцам организовать эти силы, а туркам успеть перебросить на персидскую территорию регулярные войска из Месопотамии. Как раз в это время английские войска отошли от Багдада и у турок были свободные силы».
А.Г. Емельянов. Казаки на персидском фронте
В книге непосредственный участник боевых действий в Персии и Месопотамии описал события 1914-1918 годов. Еще задолго до начала Первой мировой войны в Персии пересеклись интересы трех империй – Российской, Британской и Германской. В начавшемся дележе мира каждая из этих держав пыталась переманить Персию, официально сохранявшую нейтралитет, на свою сторону, используя взятки, посулы и угрозы. Ходили слухи о том, что шах и правительство Персии уже заключили тайный договор с Германией. Поскольку было известно, что еще летом некоторые приближённые и советники шаха получили от германского посланника в Тегеране взятки, то сообщения дипломатов о возможном тайном союзе Германии и Персии были отправлены в Санкт-Петербург и Лондон. Сэр Эдуард Грей, британский министр иностранных дел, пригласив к себе персидского посланника, сказал ему, что имеющиеся сведения о тайном союзе Персии с Германией, Австро-Венгрией и Турцией верны, то Англия оставляет за собой в отношении Персии полную свободу действий. Министр иностранных дел Российской империи заявил персидскому посланнику, что подобный заключенный союз Персии с врагами России и Англии упраздняет нагло-британское соглашение 1907 года, которое гарантировало независимость и целостность персидской державы. Следовательно, после окончания мировой войны Персия будет подвергнута разделу между Российской и Британскими империями…
Помимо «Персидской казачьей бригады» с русским командным составом, в стране действовала персидская жандармерия, организованная немцами при помощи инструкторов шведов. Осенью 1915 года персидские жандармы, науськанные германскими и турецкими агентами, восстали и вступили в вооруженную схватку с казаками.
В тексте описаны не только боевые действия (и роль германских военачальников), но повседневная персидская реальность тех времен, и в том числе – деятельность командования и прибытие в Персию великого князя Дмитрия Павловича (в одно из приложений включены его письма с Персидского фронта). Среди русских в Персии была княгиня Долгорукая, молодая женщина, доктор, мать, авиатор, георгиевский кавалер трех степеней, уехавшая с Персидского фронта полным георгиевским кавалером. Княгиня презирала смертельную опасность как на фронте, так и в заразном бараке.
После Февральской революции генерал Николай Баранов, командовавший в Персии русскими войсками, попал в гучковский «черный список» — Временное правительство занималось уловлением контрреволюции и очищением армии от негодных элементов. Александр Иванович Гучков, занимавший пост военного министра, обвинил Баранова в том, что он не жалел в Персии ни людей, ни лошадей. Но за Баранова, отца-командира, вступились комитеты, общественные организации и войсковые части. В июне 1917 года Баранов триумфатором вернулся к российским войскам в Персию. В марте 1918 года англичане совсем прекратили выдачу денег на содержание этих войск, и долг русских войск персидскому населению с осени 1917 до его эвакуации на родину достиг 8,5 миллионов персидских кран. В июле 1918 года уже оставшийся без армии генерал Баранов отправился в Индию.
«Решт – на равнине, в лесах. Темный лес – неприветливый. Дуб, ясень, бук и вяз. Сыро здесь и не весело. Большой город, одноэтажные домики. Но, конечно, это еще не яркий Восток. Решт давно уже столица некоронованного властителя Гиляна – революционера и демократа бесстрашного Кучик-Хана. Здесь штаб его и его друзей. Здесь центр политической жизни огромного района, и отсюда «лесные братья» угрожают Тегерану и самому Престолу.
В Персии нет мощной центральной власти. Эта власть есть в Тегеране; на местах от нее – губернаторы, но их власть в лучшем случае распространяется на город, где живет губернатор. За назначение на должность надо платить. Давать подарки – «бешкеш». Это традиция, требование жизни. У губернатора большие расходы. Приемы, представительство, подарки министрам, приближенным шаха… Иногда одни только подарки превышают годовое содержание чиновного лица. Где же взять эти огромные средства? Нажимается налоговый пресс. Чиновники «выколачивают» с населения налоги, превышающие законные нормы. Собирают налоги, не забывая и себя. Ведь они тоже получают ничтожное жалование. Стонет бедняк плательщик от произвольных, непомерных поборов. Стонет, но платит… Невозможно, конечно, учесть огромных сумм, которые переплачивает население благодаря этой «системе». Есть мнение – поборы превышают нормы податного обложения в два раза… Недовольное политикой правительства, воинственное племя «дженгели» не признает ни центральных властей, ни местных. У них вооруженная сила – свыше тысячи всадников, симпатии населения, сколько угодно продовольствия, и они хозяева положения всей области. Правительство прекратило войну с Кучик-Ханом, так как это было напрасной тратой и людей и денег. Дженгелийцы мало беспокоили русских. Англичан ненавидели. Уже после ухода наших войск из Персии, когда пришли англичане, Кучик-Хан объявил им войну, а «лесные братья» дали обет не стричь голов и не брить бород до тех пор, пока на родной земле останется хотя бы один англичанин. Я видел «лесных братьев» в конце тысяча девятьсот восемнадцатого года. За восемь месяцев войны с англичанами у них так отросли волосы, что они имели вид диких людей».
«Московский метрополитен, ежедневно пропускающий через себя огромные толпы пассажиров, открыл для рядового населения светлые дворцы коммунизма, отделанные гранитом и мрамором, благородной бронзой, драгоценной смальтой и натуральными самоцветами. Покинув утлый мир наверху, убогое жилье в подвале или коммуналке и спустившись по лестнице-чудеснице под землю, советские трудящиеся ежедневно становились частью идеального мира удивительных храмов и чертогов, дающих многообразие культурных и эстетических впечатлений на каждой станции. Серые будни, заполненные нищетой и лишениями, по замыслу идеологов того времени, должна была озарить красота и невиданная роскошь, ставшая повседневной нормой жизни. Товарищ Каганович в своей речи однажды сказал: «Метро дает художественное наслаждение и лучшее самочувствие населению». Условная плата за проезд подчеркивала, что самое дорогое по затратам на строительство транспортное средство в мире — достояние всего трудового народа, имеющего право наслаждаться роскошью его интерьеров, удобством поездов и быстротой сообщения. Метро в глазах членов социалистического общества являлось моделью светлого будущего: оно уже не за горами — стоит лишь помчаться ему навстречу с невиданной скоростью в комфортабельном вагоне метропоезда».
В красочном издании приводится множество фото метро – причем как современных, так и архивных (многие из узнаваемых элементов станций раньше были другими – не сохранились часть вестибюлей и оформления), проектов станций и павильонов, рассказывается о сталинской неоклассике, творчестве одного из главных создателей Московского метро – архитектора Алексея Душкина, первая станция которого – «Дворец Советов» («Кропоткинская») органично сочетает древнеегипетский стиль с государственным символизмом Страны Советов. Подробно описана не только история строительства метро, но и разработка архитектурных проектов, приводится анализ использованных при оформлении станций элементов и стилей,
В книге описывается, какие цели ставились советским руководством при строительстве метро, помимо утилитарных — и пропагандистские. Метро в 1930-е годы было моделью светлого будущего, демонстрирующего роскошь интерьеров подземных дворцов, доступных всем трудящимся и удобство передвижений. Во время начала строительства московского метро, призванного укреплять веру трудящихся в светлое социалистическое будущее, в СССР развертывалась борьба с религией, называемой «опиумом для народа». Поэтому вместо разрушаемых в стране храмов должны были появиться им на смену новые сакральные пространства – в том числе в метро, служащем наглядным символом идеального мира. «Яркий образ подземного неба создан магическим голубым свечением на станции «Октябрьская». Целый ряд станций напоминают храмы: торжественные своды «Арбатской», почти культовое убранство «Комсомольской», готические витражи «Новослободской»…».
Московское метро стало символом новой – советской культуры – и поэтому станции первой очереди демонстрировали разнообразие трактовок наследия мировой классики, используя при оформлении флорентийскую мозаику, бронзовое литье, сусальное золочение, майолики, резьбу по камню, скульптурные изваяния и фресковую живопись, воочию демонстрируя наглядное существование воплощенной советской утопии.
В тексте подробно рассказывается о первой, второй, третей и четвертой очередях строительства, метро в годы войны, метро после 1955 года, и пути к модернизму: от 1960-х к 1980-м. Одной из первых станций московского метро стала «Арбатская» Филевской линии, открытая 15 мая 1935 года (архитектор — Л.С. Теплицкий). Ее проектное название было «Арбатская площадь».
«Станция «Арбатская» решена в строгих, простых формах: два ряда мощных колонн прямоугольного сечения поддерживают плоские перекрытия перронного зала. В оформлении станции использованы желтый крымский мрамор для декорирования колонн и глазурованная керамическая плитка бежевого цвета для облицовки путевых стен. Вход и выход пассажиров осуществляется по широким лестницам в конце зала. Наземный павильон, возведенный на месте снесенного в 1934 году храма Тихона, епископа Амафунтского, выполнен в форме пятиконечной звезды с ярусным завершением и внутри перекрыт куполом. Этот купол снаружи переходит в глухой барабан, который должен был служить основанием для скульптурной группы рабочего и красноармейца. Оригинальное решение плана в форме пятиконечной звезды было продиктовано близостью здания Народного комиссариата обороны. Свое наименование станция получила по улице Арбат, название которой встречается уже в XIV веке».
«С огромным апломбом взялись «авангардисты» за реформирование всего жизненного уклада общества и перестройку быта, работы, учебы, отдыха людей. Как из рога изобилия посыпались самые дикие проекты. Для проживания горожан предлагались «летающие города» (несомые дирижаблями), «горизонтальные небоскребы» (вытянутые по горизонтали над городом параллелепипеды на ножках‑опорах), «новые дезурбанистические поселения» (вереницы коттеджей, растянувшиеся на сотни километров вдоль центрального шоссе). Проводить свой отпуск трудящиеся должны были в «сонных сонатах» – огромных дортуарах, плавно покачивающихся под нежную музыку в сочетании с усыпляющими ароматами.
Особую популярность среди «авангардистов» приобрели проекты «домов‑коммун», состоявших не из квартир и даже не комнат, а маленьких кабин для сна. Бодрствовать обитатель «домов‑коммун» должен был в общественной столовой, спортзале, библиотеке, общих комнатах для занятий. К счастью, благодаря реалистичному мышлению большинства хозяйственных руководителей из бесчисленного множества проектов «домов‑коммун» в Москве было реализовано лишь несколько, причем относительно приличных – по крайней мере, их можно было использовать в качестве студенческих общежитий».
А. Рогачев. Москва. Великие стройки социализма
Какие преобразования должны были произойти в Москве – столице страны победившего социализма? Как должен был измениться облик города, чтобы стать полноценным местом жизни, учебы, работы и отдыха советского человека? Помимо «перестройки быта», потерпевшей неудачу в попытке массовых преобразований обычных жилищ в коммуны, было и второе направление – это рабочие клубы. Они должны были стать местом культурного досуга советских трудящихся – причем почти в полном ассортименте, на все случаи жизни предлагавших различные виды культурного досуга и просвещения, от самодеятельных спектаклей до «массовых действ», демонстраций. В рабочих клубах человек труда должен был пройти через обработку, целью которой было формирование у него идейного самосознания и высокого идейного уровня. Рабочие клубы должны были воспитывать у трудящихся солидарность и интернационализм, пробуждать низовую инициативу рабочих масс, участвовать и правильно реагировать на коллективную критику. В ряде клубов планировались сделать раздвижные стены, убирающиеся потолки и трансформирующиеся залы – в том числе для пропускания через зал демонстраций.
Одним из главных направлений реформ в первые же послереволюционные годы стало образование, и поэтому в СССР началось массовое строительство школ – первые советские школы столицы – «фабрично-заводские семилетки» были открыты в 1927 году, а в 1929 году срок школьного обучения был увеличен до десяти лет, и в основу преподавания в отечественной школе был положен лабораторно-бригадный метод. Ряд занятий проходил в лабораториях, мастерских и кабинетах: энергетики, машиноведения, материаловедения, столярных и слесарных мастерских. Также в школе должны были быть музеи – учебный и политехнический, клубно-кружковые комнаты, помещения общественных организаций, в которых участвовали школьники. Для этого началась разработка программы соответствующего этим требованиям школьного здания, получившего название «фабрично-заводская десятилетка».
5 сентября 1931 года ЦК ВКП(б) принял постановление о начальной и средней школе, а через четыре месяца появились программы обучения. 22 февраля 1935 года Совнарком и ЦК ВКП(б), рассмотрев вопрос об организации школьного обучения в городах, приняли постановление о массовом строительстве школьных зданий в городах для прекращения тесноты и многосменности в школах, и приеме в высшие учебные педагогические заведения.
«Особенно быстрыми темпами строительство школ пошло в 1936 году, когда Московским Городским комитетом ВКП(б) и Московским Советом были даны указания об одновременной закладке 150 школьных зданий. Благодаря этому 1936 год стал поистине звездным часом школьного строительства Москвы. По своему значению для города это грандиозное созидание одновременно полутора сотен отличных зданий, предназначенных служению высочайшей цели – просвещению юных москвичей, можно сравнить разве что с возведением кирпичных стен Кремля в конце XV века или открытием канала Москва‑Волга в следующем, 1937 году. С полным основанием можно сказать, что именно с 1936 года гарантированным правом и почетной обязанностью каждого юного гражданина Москвы стало получение среднего образования. Новые школы рассеивали вековой мрак невежества простого московского люда.
Территориальное распределение строек показывает, как шло стирание резких граней в культурном уровне центра города и окраин. В пределах Бульварного кольца возводилось шесть школ, между ним и Садовым кольцом – двадцать семь, в кольце Камер‑Коллежского вала – шестьдесят пять, и вне его, на самых окраинах тогдашней Москвы – пятьдесят две школы».
«Ключом к разделению иноземцев по национальному признаку часто становились двусторонние торговые договоры, заключенные Россией с другими державами. Принципы, в соответствии с которыми можно было бы выделить наиболее привилегированную нацию, были недостаточно хорошо определены, а потому юридический статус человека мог значительно изменяться в зависимости от страны его происхождения. Более того, хотя прагматические мотивы развития коммерции и экономики обычно выдвигались на передний план, важным фактором могли стать и политические отношения между великими державами. Например, на протяжении большей части XVIII века российские власти были особенно благосклонны к армянам, поскольку это могло поспособствовать развитию торговли в Астрахани и других южных торговых городах, одновременно расширяя область российского влияния. В Астрахани натурализация армян стимулировалась дарованием новым подданным статуса натурализованного иностранца, который позволял им и дальше, после принесения присяги, пользоваться всеми выгодами и налоговыми льготами, которыми обладали иностранцы, избегая, таким образом, главного препятствия, встававшего перед иностранцем, желавшим натурализоваться в Российской империи: того, что иностранцы, становясь гражданами, часто теряли больше привилегий и прав, чем приобретали. Считалось, что, получив присягу на верность от армянской торговой диаспоры, Россия сможет расширить свое влияние на Персию и Османскую империю. Преследуя такие стратегические цели, российские власти старались хранить в тайне эту политику стимулирования иммиграции и натурализации».
Эрик Лор. Российское гражданство: от империи к Советскому Союзу
В научном издании рассматривается история отечественного гражданства на протяжении 70 лет – с начала проведения в Российской империи прогрессивных реформ в 1860-е до 1930-х годов в СССР.
К концу 1920-х годов советское правительство контролировало свои границы, ставшие одними из самых охраняемых в мировой истории и пересечение их населением. Иностранцы в это и более поздние годы были в основном на технологически продвинутых объектах, в том числе – в Магнитогорске, играя свою существенную роль в индустриализации советской страны. Но при этом массовой рабочей иммиграции в СССР не произошло – в 1930-1932 годах было подано порядка миллиона ходатайств о рабочей иммиграции в СССР (что отчасти объяснялось экономическим кризисом на Западе, а не только перспективами иностранных работников в Советском Союзе), а разрешение на въезд в СССР было дано лишь 42 тысячам.
Положение иностранцев в Советском Союзе ухудшилось перед и во время Большого террора, когда практически все иностранцы (в том числе – коммунисты и деятели Коминтерна) и связанные (а часто — - просто шапочно знакомые с ними) советские граждане попали под подозрение. «Складывается впечатление, что Советский Союз стремился к идеалу полного отсутствия иностранцев в стране, а те немногие, кто был в нее допущен, оказывались внутри в результате неприятного для властей, но временного компромисса: следовало воспользоваться умениями этих специалистов и отослать их домой… Победа изоляционистской модели не была неизбежна, но когда выбор был сделан, стала определяющей чертой политики Советского Союза».
В 1930-е годы были предприняты меры, которые вынуждали иностранцев в СССР натурализоваться. Многие иностранные рабочие, получавшие зарплату в неконвертируемых рублях, не имели достаточно средств для возвращения на родину. Многие – в том числе немецкие коммунисты – не могли вернуться домой по политическим причинам. Закон о гражданстве от 19 августа 1938 года, утвержденный Второй сессией Верховного Совета Союза ССР, отменил прежнюю практику дарования иностранным гражданам, находившимся в СССР, и принадлежащим к рабочему классу, избирательных прав. Право правильно выбора осталось только у советских граждан.
«Эмиграция оставалась нелегальной, и уже в 1930-х годах способы осуществления этого запрета были устрашающими. Сталин ввел ряд приграничных зон, где было запрещено проживать людям определенных категорий, включая группы, считавшиеся неблагонадежными из-за национальной принадлежности. Физические препятствия на границе тоже становились все более серьезными – там появлялись колючая проволока, сторожевые вышки, траншеи, стены, нейтральные полосы и щедро финансируемая пограничная стража. Погранвойска прославлялись советской пропагандой, а в малонаселенных районах, где границы были укреплены не так серьезно, к их охране привлекались местные жители: за поимку лиц, нелегально пересекающих границу, полагалась награда.
Иностранцам без документов и регистрации в местном отделении милиции стало все сложнее проживать на советской земле. Декабрьский декрет 1932 года и апрельский – 1933-го положили начало компании по обеспечению населения внутренними паспортами, приведшей к более масштабному документообороту, надзору и контролю как в городах, так и на приграничных территориях и привязавшей сельских жителей к местам их проживания так крепко, как не бывало со времен крепостного права. Жители городских, промышленных, стратегических и приграничных районов, МТС и госхозов должны были зарегистрироваться и получить внутренние паспорта. Жители сельской местности, находившейся за пределами этих зон, внутренних паспортов не получали, и им было фактически запрещено переезжать в регионы, где паспорта выдавались. Система привела к разделению населения на не имеющих паспортов (сельские жители, кочевники и представители меньшинств), которым было запрещено свободно переезжать и селиться тем, где они пожелают, и на «граждан», обеспеченных паспортами, — они имели право переезжать и селиться где угодно, но все еще были обязаны регистрироваться в милиции во время любого переезда с места на место».
«Жители некоей местности в арабской Гранаде подрядили пастуха с условием, что он будет присматривать за их козами. Составленное из небольших частных поголовий единое стадо давало молоко, которое шло на выработку сыра. Понятно, что качество и количество молока от разных животных было разным. Однако прибыль от продажи конечного продукта делилась из расчёта простой пропорции, поскольку ведение отдельных «счетов» по каждому инвестору (контракт рассматривается как вложение натурального капитала в виде молочных животных) технически представлялось невозможным. Между тем, в случае отказа от «коллективизации» стада терялся бы положительный экономический эффект от укрупнения производства. Наконец, дробление козьего поголовья сказалось бы не только на доходах индивидуальных владельцев, но и воспрепятствовало бы изготовлению товарных излишков сыра. Это значит, рынок недополучил бы пользующийся потребительским спросом продукт. То есть имел бы место отрицательный «макрорезультат», и интересы общества были бы ущемлены».
А.Ю. Журавлёв. Исламский банкинг
Книга посвящена характерным особенностям экономики исламских стран, и прежде всего, как следует из названия — финансовой системы и банковского дела. Особое внимание уделено моральным принципам, играющим в этой области важную роль. Автор отмечает, что ключевое значение имеет концепция, согласно которой человек в период своей земной жизни является своего рода управляющим, которому свыше доверено распоряжаться богатствами земли. Соответственно, ему надлежит быть рачительным и добросовестным, избегать неразумного расходования ресурсов, а при их использовании в виде любой формы деловой активности следует заботиться, чтобы результат был максимально полезен для всего общества. При этом вносящие вклад в достижение результат должны получить справедливое вознаграждение. Однако идея общественного интереса настолько важна, что в некоторых случаях именно она является определяющей, иллюстрацией чего и является приведенный выше рассказ о производстве козьего сыра. Многие правила и форматы, определяющие характер банковского дела в современном исламском мире, были разработаны еще в Средние века и применялись для проведения торговых сделок между купцами. В современную эпоху они были приспособлены к особенностям финансового рынка. При этом их основа сохранилась неизменной – в банковских операциях деньги являются лишь инструментом, обслуживающим товарообмен, а реальным активом является товар или услуга.
«Ислам отнюдь не осуждает риск. Напротив, ни один из субъектов рынка не может претендовать на доход, если для его получения не потребовалось принять на себя риск утраты своих денежных, материальных или нематериальных активов (ресурсов). Иными словами, доход признаётся законным с шариатской точки зрения, когда это по своей сути доход предпринимательский или инвестиционный (имеются в виду инвестиции капитального характера). Очевидно, что любой субъект рынка хорошо представляет себе те риски, которые в нормальных обстоятельствах присущи той сфере, в которой он функционирует. Наверняка величину этих рисков заблаговременно установить невозможно, но её предварительная оценка всегда бывает достаточно корректной. Если во внешней среде нарастает неопределённость, то корректность этой оценки снижается вплоть до нуля. Бизнес – тот, который составляет основу экономики, – не любит неопределённости и волатильности и откликается на них сворачиванием операций».
«Навыки, привычки, вкусы обусловлены экономикой. В старой России буржуа и дворяне воспитывали у народа вкус к сивухе из «монопольки», что соответствовало отсталой экономике той эпохи, и было выгодно правящим буржуазно-помещичьим классам. Для себя же русская буржуазия и помещики ввозили вина из-за границы, щеголяя утонченными и изысканными вкусами, приверженностью к французским виноградными винам и шампанскому, к заграничным коллекционным старым коньякам. Мы же хотим теперь воспитать у всего народа вкус к отличным отечественным виноградным винам, к прекрасному советскому шампанскому, к превосходным советским коньякам.
Товарищ Микоян в 1936 г. рассказывал: «Товарищ Сталин занят величайшими вопросами построения социализма в нашей стране. Он держит в сфере своего внимания все народное хозяйство, но при этом не забывает и мелочей, так как всякая мелочь имеет значение. Товарищ Сталин сказал, что стахановцы сейчас зарабатывают много денег, много зарабатывают инженеры и другие трудящиеся. А если они захотят купить шампанского, смогут ли они его достать? Шампанское – признак материального благополучия, признак зажиточности»… Практика советского виноделия неопровержимо доказала, что нет в мире такого сорта, такой марки виноградного вина, которых мы не могли бы изготовить в наших винодельческих хозяйствах».
Книга о вкусной и здоровой пище
Этот объемистый фолиант впервые увидел свет в 1939 году и впоследствии неоднократно переиздавался вплоть до наших дней. Кроме рецептов, руководствуясь которыми «городские женщины-работницы и труженицы наших социалистических полей» могли кормить семью разнообразными и полезными (книга готовилась под эгидой Института питания Академии медицинских наук СССР) блюдами, в тексте содержалась масса занимательной информации. Например, подробный перечень выпускаемых в стране консервов и полуфабрикатов, рассказы о том, что представляют собой различные напитки, виды промысловой рыбы, а также овощи и фрукты.
Для современного читателя это еще и подробная энциклопедия тогдашнего быта – уже есть холодильники, но еще в ходу лари со льдом, газовая плита – предел совершенства на фоне печки, керосинки и примуса, а про электрические плиты пока и речи нет, самовар – вполне обычен. И, конечно, авторы неустанно напоминали о том, как партия и правительство заботятся о благе трудящихся. Впрочем, наставления по части бытовой культуры, приводимые в тексте, и сейчас звучат вполне разумно. Но целям пропаганды «Книга о вкусной и здоровой пище» служила не только тем, что ей был предпослан эпиграф из Сталина, гласивший, что революция «дала народу не только свободу, но и материальные блага». Пропагандировался и маргарин в качестве ценного пищевого продукта, и грандиозные достижения советской науки.
«Не только в нашей стране, но и далеко за ее пределами широко известно имя Ивана Владимировича Мичурина, выдающегося советского ученого, великого преобразователя природы, создавшего сотни новых прекрасных сортов плодов и ягод… То, что не удавалось другим, впервые осуществил И.В. Мичурин. «Мы не можем ждать милостей от природы; взять их у нее – наша задача», — таков был его девиз.
Среди созданных И.В. Мичуриным растений имеются и такие, каких вообще не знала природа: ежевикообразная малина и грушевидная вишня, слива, пахнущая тмином, и слива, пахнущая персиком, лилия с запахом фиалки, черемуха со сладкими ягодами и много других. Тысячи мичуринцев, овладев методами своего учителя, упорно работают над выведением новых и еще лучших сортов ягод, плодов, овощей для удовлетворения растущих потребностей советских людей».
«В древнегреческом мифе об Амуре и Психее первым испытанием Психеи стала задача перебрать огромную гору семян и разложить зернышки каждого вида в отдельные кучи. Первой ее реакцией на это задание (как, впрочем, и на три последующих) было отчаяние. Я заметила, что этот миф хорошо подходит ряду моих пациенток, перед которыми стояли разнообразные проблемы, требующие решения. Одной была выпускница университета, увязшая в своей сложнейшей дипломной работе и не знавшая, как упорядочить рабочий материал. Другой — подавленная молодая мать, которой необходимо было понять, куда уходит драгоценное время, расставить приоритеты и найти способ продолжать свои занятия живописью. Каждой женщине, как и Психее, предстояло сделать больше, чем, по ее представлениям, она могла, — однако препятствия эти возникали по ее выбору. Для обеих пациенток миф, отражавший их собственную ситуацию, стал источником мужества, даровал прозрения о том, как реагировать на новые требования жизни, и придал смысл предстоящей борьбе. Когда женщина чувствует, что в каком-либо ее занятии есть мифологическое измерение, понимание этого затрагивает в ней самые глубинные средоточия творчества. Мифы пробуждают чувства и воображение, поскольку связаны с сюжетами, являющимися частью общего наследия человечества».
Джин Шинода Болен . Богини в каждой женщине
Это увлекательное психологическое исследование было создано в тот период второй половины ХХ века, когда в психологии еще преобладало понятие единственно возможной нормы и правильности. Автор исследования, психолог и психиатр, использовала древние мифы и их героинь в качестве архетипов позволяющих представить многообразие вариантов той самой нормы, а также характеризовать ту или иную совокупность черт, определяющих тип личности. Материал для своих выводов автор собирала на основе своей работы в качестве практикующего психоаналитика, преподавателя в Калифорнийском университете, а также главного аналитика в Институте Юнга в Сан-Франциско.
Автор показывает, что личность, характер и жизненные приоритеты женщины находятся под влиянием двух мощных сил. Это, прежде всего, врожденные предрасположенности, наиболее распространенные из которых и персонифицированы ею через образы древнегреческих богинь. Второй и часто противоборствующей силой является совокупность культурных и социальных стереотипов, определяющих тот самый «единственно верный» тип поведения женщины в рамках данного социума. Причем, если природные склонности не вписываются в эти рамки, они отнюдь не исчезают даже при попытках быть «правильной», но подавляются, что причиняет женщине страдания, часто не объяснимые в рамках традиционной (на момент создания книги) психологии. Осознание своей истинной натуры дает шансы на полное раскрытие потенциала личности.
«Древнегреческие мифы — а равно и все остальные волшебные сказки и мифы, известные людям тысячелетиями, — остаются современными и индивидуально значимыми, потому что содержат истины о переживаниях, единых для всех. Толкования мифов могут приносить интеллектуальное и интуитивное понимание. Мифы подобны сновидениям, которые запоминаются, даже если они непонятны. Объясняется это тем, что мифы, как и сны, полны символов. По словам мифолога Джозефа Кэмпбелла, «сновидение — это личный миф, а миф — обезличенное сновидение». Не удивительно, что мифы неизменно кажутся нам чем-то смутно знакомым! При правильном толковании сна человека осеняет мгновенное прозрение — обстоятельства, с которыми связано сновидение, тут же становятся ясными. Человек интуитивно постигает их смысл и сохраняет это понимание».
Олег Жданов – известный писатель, публицист и режиссер, автор ряда книг для взрослых и детей, посвященных старинным московским улицам, домам и церквям, а также тем историческим легендам и загадкам, которые с ними связаны.
Можно ли назвать самый популярный из московских мифов и почему он возник?
Во все времена существует и действует концепция некого пиара и допустим, сейчас все знают о существовании Хитровки потому что эта Хитровка описана у Гиляровского и, собственно, Горький писал «На дне», путешествуя вместе с Гиляровским по этому району. Но в любом случае это мифология преувеличена, переоценена, потому что подобных рынков с криминальной атмосферой в России, в Москве было немало. Или всё, что связано с романом «Мастер и Маргарита», — адресов, о которых мы не знаем, значительно больше, но собственно, булгаковская легенда и мифология романа «Мастер и Маргарита» очень сильно развита. Даже у тех, кто толком и не читал самого произведения. Ну и конечно, в 90-е годы стало очень популярны истории про подземные коридоры Неглинной реки, но, честно говоря, это тоже от незнания, потому что Гиляровский очень хорошо описал, что Неглинку сильно зачистили, и никаких монстров не было обнаружено. Миф о Неглинке унаследовал Глуховский в романах «Метро», опять истории про монстров, подземные склады оружия, второе и третье метро… Простой ответ на вопрос, есть ли монстры в московском метро — если монстр, как крупная живая форма существует, то ему надо что-то есть ежедневно, нужно, чтобы регулярно пропадали люди. Если скажете, что, возможно, он питается с одного из армейских складов, то я бы хотел посмотреть на монстра, который открывает банки с тушенкой...
У вас растет сын. Какие книги — помимо своих — вы ему предлагаете почитать и почему?
Мой сын, как и все мальчики 13-14 лет, испытывает колоссальное влияние современности, и конечно для него знание брендов, компьютерных игр, каких-то ютубовских блоггеров не менее, а в какой-то мере более значимо, чем знание московской топонимики. Это проблема, культурные приоритеты у этого поколения иные, поэтому я как неравнодушный отец, конечно же, борюсь за то, чтобы ему было интересно узнавать историю Москвы. К сожалению, классическую литературу в этом смысле я ему предложить не могу, это будет совершенно неэффективно. Объективным спасением, от такой интеллектуальной малопатриотической деменции могут стать квесты, какие-то небольшие игры, которые в игровой форме рассказывают ребенку о каких-то исторических памятниках, историю какой-то конкретной локации. Поэтому я считаю, что квесты, когда они составлены хорошим, знающим человеком, это очень здорово! Кстати, «Метро» Глуховского при всей фантастичности и антиутопичности это все равно знание и понимание города, потому что у него есть привязка к локациям, это тоже в некотором смысле полезный роман.
Какими с вашей точки зрения, будут детские книги спустя несколько десятилетий?
Детские книги не перестанут быть бумажными это совершенно точно. Потому что файл скачал, файл стер, применительно к файлу нет чувства собственности, а к книжке – есть, это предмет материального мира. Можно читать, можно не читать, можно читатель внимательно, можно рассматривать картинки, она твоя. Ты её можешь подарить, а можешь порвать, поэтому бумажные книги останутся в любом случае. А для того, чтобы выжить, детской литературе нужно снова вернуться к бюджетным детским книгам и отказаться от мифов, как должна выглядеть детская книга. Меня раздражает бесконечно этот миф, что дети воспринимают картинку только в том случае, если она расположена непосредственно рядом с текстом, который её описывает. Вдобавок считается, что дети воспринимают картинки только, когда они сделаны в подчеркнуто мультипликационной, комиксовой манере. Послушайте, в изданиях советских времен Жюля Верна и Дюма картинок не было вовсе, только черно-белые графические эскизы, и это не помешало вырасти не одному поколению людей, которые мечтали о высоком в большей степени, чем те, которые смотрят «Том и Джерри» или «Футураму». Давайте относиться к детям серьезно. Книги будущего, надеюсь, будут уважать ребенка как личность и при этом не станут супердорогими, потому что книги должны быть не только Москве и Петербурге, а в любой поселковой библиотеке.
На Ozon.ru и Terraart опубликовано мое интервью с Сергеем Пархоменко, посвященное выходу его книги «Всё сначала».
Размещаю здесь фрагмент.
Два человеческих наслаждения — еда и литература — были взаимосвязаны с древнейших времен. Что, по-вашему, в их взаимоотношениях изменилось в последние десятилетия?
Может быть, не изменилось ничего существенного, зато многое добавилось. За эти десятилетия написали свои замечательные книги Петр Вайль и Александр Генис, например: я имею в виду и «Русскую кухню в изгнании», написанную ими вдвоем, и великий вайлевский проект «Гений места», и его же «Карту родины».
Тем временем в мире появилось огромное количество замечательного нон-фикшена, в котором автор пишет как будто бы о гастрономии и разных формах ее бытования, а в действительности о сложности и разнообразии человеческой жизни. Вот взять хотя бы книги Энтони Бурдена или документальные романы Мейеса Фрэнсиса о жизни в Тоскане, с которых начался целый жанр.
Наше время — в еде, в литературе, в искусстве, в человеческих отношениях — на ваш взгляд, больше тяготеет к простоте или сложности?
Я очень ценю простое, прозрачное, ясное — и в то же время яркое, звонкое — и в гастрономии и литературе. Но редко кто так умеет и готовить, и писать. Чаще видишь нагромождение вкусов, ароматов, цветов, слов, идей, сюжетов в одной тарелке и под одной обложкой. И это разочаровывает: пробуешь или читаешь, и думаешь: ну зачем столько? куда так сложно? кому это надо? кого ты хотел удивить? Это и есть «суета сует и всяческая суета»
Книгу о чем или о ком, прошлом, настоящем или будущем вы хотели бы написать? И почему?
Я хотел бы написать, конечно, книгу о самом себе, испытавшем все то, чего я еще не испытал, пережившем то, что мне еще предстоит пережить, и понявшем то, что я когда-нибудь еще пойму. Но пока время этого «меня» еще не пришло, конечно.
облако тэгов
