«Я бросил взгляд на капитана. Большую часть дня он проводил в горизонтальном положении: растянувшись на палубе рядом со штурвалом, он, зевая, подергивал привязанную к большому пальцу ноги веревку, которая удерживала на месте штурвал. Я не люблю насилие и обладаю бесконечным запасом терпения — в моем ремесле терпение окупается сторицей — но в тот миг мне страшно хотелось выбросить жирного ублюдка за борт. У Аракса не зря было еще одно название — Город Множества Дверей. В городе, где можно прикончить человека и продать не только имущество мертвеца, но и его призрак, убийцы процветают. На улицах Аракса после захода солнца было небезопасно: их патрулировали не законники и не солдаты, а бандиты и те, кого аркийцы любовно называли «душекрадами». И дело даже не в том, что у них нет законов — просто следить за их выполнением в таком огромном городе невозможно. Я обливался потом. Я много лет держался подальше от Арка; мне не хотелось работать в городе, жители которого славятся своей кровожадностью и коварством. Как говорят воры Дальних Краев, аркиец платит не серебром, а сталью».
Бен Гэлли. Гонка за смертью
В темном фэнтези обычно творятся темные дела. Жил-был Кальтро Базальт, ловкий прохиндей, умелый вор и лучший мастер-замочник в Дальних Краях. В романе он прибывает на корабле в Аракс, Город Бесчисленных Душ на встречу, на которую его пригласили в письме. Но судно приплыло в город не днем, как обещал его капитан, а после захода солнца, когда город становиться смертельно опасным. Но Кальтро, которому не дали возможности задержаться на корабле, некуда было деваться, он пошел в город, за ним началась погоня, которая закончилась тем, что ему в спину всадили стальной клинок, затем последовали еще четыре удара. И главный герой романа превратился в покойника. Тело со всеми вещами было продано убийцами и отдано чародеям, которые опустили его в колодец.
Ну а дальше начинаются те самые приключения героя-призрака
в том самом месте, где на призраках, большинство из которых оказывается в рабстве, делают деньги. Большие деньги всякими хитроумными способами. В Арктианской империи идет борьба за власть, и принцесса хочет стать большим, тем более, что ее отец-император правит из своего бронированного Укрытия. Главный герой не собирается оставаться ни бесправным рабом, ни расходной пешкой в чужой игре. Он изворотлив и неглуп, и хочет дожить до продолжения, которое уже есть. Но помимо смертельных интриг, имеются мрачные загадочные персонажи, а сама империя по стилю напоминает Древний Египет, хотя тогдашний культ мертвых отличается от хозяйственного использования мертвых-призраков в романе.
«Я почувствовал, что призраки вокруг меня вздрогнули. Они замерли. Воцарилась мертвая тишина — простите за каламбур. Мой крик затих. Его эхо не вернулось ко мне. Тишина была еще более безграничной, чем голоса. Даже не открывая глаза, я чувствовал на себе тяжесть их взглядов. Когда я все-таки открыл глаза, то увидел сотню призрачных лиц, обращенных в мою сторону. Каким-то образом я понял, что бесчисленное множество других людей в огромной толпе сделали то же самое. Возможно, весь океан усопших сейчас смотрел на меня. Их взгляды ни в чем меня не упрекали, не выражали никаких чувств. Они были бесстрастны, словно стеклянные шарики.
Я, как и подобает добропорядочному крассу, начал думать о том, как извиниться перед ними. Но не успел я выдавить из себя что-нибудь подходящее случаю или сообщить о том, что я тут недавно, как они заговорили снова — не все вместе, а по очереди. Первый был где-то вдалеке и бурчал что-то про голод. Второй находился поближе, но его слов я разобрать не мог. Третий оказался совсем рядом, и своим призрачным затылком я ощущал его ледяное дыхание. Вот его я услышал.
— Мы призываем замочного мастера, предвестника перемен.
— Что? — Я попытался развернуться, но толпа мне этого не позволила. Я почувствовал, что между моими ногами петляет что-то похожее на кошку. У животных тоже есть загробный мир? — Кого?
Стоявший передо мной призрак заговорил, глядя на меня через плечо. Его сломанная челюсть беспомощно повисла, однако я почему-то четко слышал его голос.
— Хаос не получит его время.
— Поток не должен захватить мир, — сказал другой, находившийся рядом с первым.
— Боюсь, что я понятия не имею, о чем вы гово…
— Ты вернешься, — загремел чей-то голос в глубине толпы. — С нашим даром.
Я попытался подпрыгнуть, но меня крепко держали.
— «Вернешься»? Да, я хочу вернуться! Понимаете, меня убили, и…
Призрак, стоявший рядом со мной, заговорил, став при этом зеленым.
— Ты будешь искать слуг хаоса. Останови их. — У этого, последнего призрака были волчьи глаза, горевшие ярким золотым огнем. — Останови их. Спаси нас. Спаси самого себя».
«Как наследнику и исполнителю завещания своего двоюродного деда, поскольку он умер бездетным вдовцом, мне надлежало просмотреть его бумаги с некоторой тщательностью; и с этой целью я перевез все его дела и ящики в свою бостонскую квартиру. Многие из материалов, которые я выявил, позднее будут опубликованы Американским археологическим обществом, но один из ящиков я счет чрезвычайно загадочным и питал к нему слишком сильно е отвращение, чтобы показывать другим.
Он был заперт, и я не находил ключа, пока не придумал осмотреть личную связку профессора, которую он всегда носил в кармане. Затем мне удалось его открыть, но когда я это проделал, то словно столкнулся с могучей и более плотной преградой. Ибо что могли означать причудливый глиняный барельеф, бессвязные записи да газетные вырезки, которые я там обнаружил?».
Говард Филлипс Лавкрафт. Тень над Иннсмутом
Сборник произведений одного из основателей самого жанра ужасов, а главное – создателя Ктулху, который стал не только литературным существом, но и популярным в интернете персонажем. В книгу включена повесть «Тень над Иннсмутом», первое и единственное сочинение Лавкрафта, которое было при его жизни выпущено отдельным изданием. Сюжет памятен каждому, кто мало-мальски знаком с творчеством Лавкрафта. Молодой человек сначала узнает о странном заброшенном городке на побережье, потом видит в музее необычную золотую тиару, привезенную из тех мест. И решает посетить городок, о котором ходят страшные слухи. От местного пьяницы он узнает невероятную историю о людях, ставших приверженцами зловещего культа и страшных морских жителях, с которыми они породнились.
«Зов Ктулху» — история о том, как находка глиняной статуэтки, изображающей странное и страшное существо, оборачивается не фантазиями нескольких безумцев, а обнаружением того, что в море действительно есть подводный город. А в нём — монстр, который ждет своего часа. Еще одно культовое произведение, «Дагон», развивает сходную тему, дополняя пугающую водную вселенную Лавкрафта и смыкаясь с «Тенью над Иннсмутом».
Также в сборник включены «Кошмар в Ред-Хуке», «Натурщик Пикмана», «Тайная напасть», «Крысы в стенах». В книге более 60 современных иллюстраций художника Ивана Иванова. Произведения представлены в новом переводе Артема Агеева
«Картина раскопок сама по себе способна была любого вывести из равновесия. Зловещие деревья, невероятно древние, могучие и столь же безобразные, склонялись надо мной колоннадой богохульного друидского капища, приглушая громовые раскаты, порывы ветра и струи дождя.
За их испещренными шрамами стволами, в неверном свете вспышек молнии высились сырые, увитые плющом стены заброшенной усадьбы, а чуть поодаль виднелся запущенный голландский сад, чьи клумбы и дорожки оскверняла белесая гадостная поросль фосфоресцирующего грибка, что явно никогда не был светолюбив».
«Опять этот Эшли поперся знакомиться к молодым ааргхам. Не помню, что ему удалось наплести в прошлый раз, но вырвался он без моей помощи, исключая двадцать восемь аналогичных случаев, когда я был просто вынужден на всех орать и спасать этого несносного хлыща от закономерной гибели.
Его полное имя — граф Эшли Эльгенхауэр-младший, он племянник (троюродный!) какой-то крупной шишки в столице. Дворянин и аристократ до мозга костей, таких никто не любит, но все восхищаются, тощий, самовлюбленный, храбрый, ничего не знающий о жизни. Вот, пожалуй, полный портрет этого писклявого куренка. А еще, по воле случая, он мой теперешний хозяин. И самое смешное, что я сейчас встану и его спасу. Кто бы знал, как мне это надоело…».
Андрей Белянин. Ааргх в эльфятнике
Когда у сказочных персонажей кончаются деньги, они отправляются в новые романы, т.е. приключения. Особенно, если на мели оказываются гномы, чьи земли не способны удовлетворить все возрастающие потребности. Выход – подзаработать на стороне. Но остальные жители Приграничья воспринимают это как личное оскорбление – лишать законной добычи остальных порой чревато для здоровья. К тому же «Светлому будущему эльфийской расы», по традиции не платящей налогов, грозит опасность. Среди новообразовавшейся команды наемников-спасателей: тот самый неправильный чересчур грамотный ааргх по прозвищу Малыш, его выпендрежный босс граф Эшли, пара тех самых гномов. Среди недругов: тайный сыск Империи (лучшие из лучших!), нехорошие орки, киллеры и злодей-чародей. Полный набор фэнтезийных штампов превращается в пародию, в которой каждый герой обладает собственной оригинальной стилистикой.
«- Малыш, я его убью? — тихо попросил старый наемник.
Я подумал и отошел в сторону, за такие слова стоило убить, это будет правильно. Гномы и эльф тоже вроде не возражали, и только граф Эшли имел на эту тему собственную точку зрения…
— Итак, мое предложение: срочно скинуться всеми имеющимися у нас на руках наличными и сообща оплатить нашему заслуженному другу строительство новой, просторной, чистой харчевни, с пристроем комнат постоялого двора, расширенной кухней и приличными комнатами для дорогих гостей на втором этаже! Кто против? Лично я — за! Вношу первый взнос, присоединяйтесь, присоединяйтесь…»
«В этом году «РосКон» проходил в тринадцатый раз. Он собрал больше трехсот гостей. Конечно, в первую очередь это были писатели-фантасты, издатели, критики и публицисты. Но это еще не все – были музыканты, кинорежиссеры, телепродюсеры и пара-тройка просто хороших людей, никогда не отказывающихся выпить.
И разговор о большом пальце был не случаен. Когда на сцену «РосКона» поднялся Сергей Лукьяненко, чтобы получить награду за свой «Новый дозор», пятый по счету, он пообещал, что будет еще и шестой, но уже последний, и спросил: «Убить Антона Городецкого или оставить в живых?» Предложил голосовать, как на гладиаторских боях – палец вниз, палец вверх. И поначалу большая часть присутствующих в зале пожелали герою смерти. Но в том-то и прелесть интерактива, что вдруг повернутые вниз пальцы поднялись. «Городецкий форева!» – кричал один из ведущих церемонии закрытия конференции Андрей Щербак-Жуков. Или это показалось? В общем, убивать героя или пожалеть – решать все-таки самому Сергею Лукьяненко.
Кстати, он в категории «Роман» получил только «серебро». Такова особенность демократических призов – голосует большинство. И у романа, который написали в соавторстве двое, больше шансов на успех, чем у индивидуального творчества, а если трое… А если под иноязычным псевдонимом скрылось чуть ли не десять человек, то успех обеспечен. Тем более что роман-то получился хорошим. «Золотой РосКон» получил роман «Кетополис. Киты и броненосцы», подписанный Грей Ф. Грин. За этим псевдонимом скрылись лучшие силы интернет-поколения русской фантастики. И кстати, сам же Лукьяненко дал им путевку в жизнь, написав несколько теплых, хоть и ироничных строк для обложки книги».
Андрей Щербак-Жуков. Поэты должны путешествовать
Книга автора, награжденного «Серебряным Росконом» и премией «Филигрань», посвящена рассказам о книжных фестивалях, конференциях, выставках и других подобных форумах. По мнению автора, важность подобных мероприятий заключается в том, что они позволяют создать единую литературную среду, в которой совмещается и знакомство с творческими находками, и обмен новостями. О том, как именно это происходит, рассказано красочно и с юмором. Рядом с именитыми книжными ярмарками на страницах представлены небольшие, но замечательно душевные встречи вдали от столичной суеты и блеска.
Описано и то, как ставшая бестселлером книга Алексея Иванова «Сердце пармы» (первоначальное название «Чердынь – княгиня гор») повлияла на нынешнее состояние самого города Чердынь и прилегающего региона. Когда-то это был значимый торговый город, а в ХХ веке важность была утрачена, и Чердынь пришла в упадок. Дорога от Перми (а это более 300 км) была похожа «на спину старого, израненного крокодила». Но потом появилась нашумевшая книга, за ней – фестиваль «Сердце пармы», и город, можно сказать, воспрянул. Кстати, парма – это местный тип леса.
Внимание автор уделяет и фантастической литературе, и актуальным современным формам самовыражения, связанным с ней. Например, косплею.
«Так называется увлечение молодых и не очень молодых людей наряжаться своими любимыми персонажами книг, комиксов и фильмов. Занятие это не такое уже детское, как может показаться на первый взгляд, – некоторые костюмы вымышленных героев стоят недешево. Кто-то их покупает готовыми, кто-то делает собственными руками. Вот, к примеру, костюм Геральта из «Саги о ведьмаке» польского писателя Анджея Сапковского явно стоит дорого: толстая натуральная кожа, металлические заклепки, массивный меч…
Просторный зал «Футбол-Манежа» был заполнен самыми разными персонажами. Тут и карты из «Алисы в Зазеркалье», и Железный человек, и помощник Гарри Поттера домашний эльф Добби, и противник Бэтмена Джокер, и Доктор Кто, и множество всевозможных инопланетных воинов. В одном конце гремит тяжелый рок, в другом – проходят семинары…»
«На самом деле очарование Рима невозможно описать. Его можно только ощутить – всякий раз, когда осматриваешь археологический памятник римской эпохи. К сожалению, пояснительные таблички и существующие путеводители в большинстве случаев предлагают лишь самые общие сведения о повседневной жизни, сосредоточиваясь на архитектурных стилях и датировках.
Но есть один трюк, помогающий вдохнуть жизнь в места археологических раскопок. Присмотритесь к деталям: стертые ступени лестниц, граффити на оштукатуренных стенах (в Помпеях их великое множество), колеи, выбитые повозками в каменных мостовых, и потертости на порогах жилищ, оставленные не дошедшей до наших времен входной дверью.
Если вы сосредоточитесь на этих подробностях, неожиданно руины вновь наполнятся биением жизни, и вы «увидите» тогдашних людей. Именно так и была задумана эта книга: рассказ о Великой истории с помощью множества историй малых».
Альберто Анджела. Один день в Древнем Риме. Повседневная жизнь, тайны и курьезы
Куда бы вы хотели отправиться, чтобы насладиться утонченной негой и роскошью, зрелищами разврата и страсти, достойных эталонных Содома и Гоморры? Есть только один достойный вариант — добро пожаловать в императорский Рим образца 115 года н. э., время наивысшего могущества и рассвета древнего искусства. Римское жилье чаще всего представляют по красочным голливудским боевикам, которые полны роскошных жилищ и изысканных одежд. Но проверьте содержимое вашего кошелька – если оно не соответствует «околоолигархическому» уровню, то вы даже здесь обречены на прозябанье. Простой народ (что в переводе на доступный русский язык означает – небогатые люди) получают только то, что просят – «Хлеба и зрелищ!». Жизнь простых древнеримских граждан порой разнообразится то пением и речами императоров, то поджогами родного города. Увы – подавляющее большинство римлян ютилось почти в трущобах, вернее прообразе наших хрущевок, больших многоэтажных построек, но без малейшего уюта, дарованного современной техникой. Богачи жили в особняках, обычно, подобно устрицам, замкнутым в себе, подобно маленькой крепости: нет совсем окон, кроме нескольких маленьких, расположенных высоко. Знакомая нам надпись «Осторожно, собака!» расположена на мозаике и дополняется изображением злого пса. Вместо электрической или газовой плиты – печь из каменной кладки. Мебели немного, но среди ее есть уже ставшие модными складные столы. Символами богатства мраморные бюсты, серебряная посуда и бронированный сундук с железными петлями и полосками, выполняющий роль сейфа. Жители говорили на латыни, но «тенденция заключалась в том, что латынь со сменой поколений все более смягчилась, пока не появилась манера слова, общие для многих европейских языков: итальянского, испанского, португальского, французского, румынского…». В древнеримских «средних» школах дается исключительно классическое образование, без изучения естественнонаучных и технических предметов. Кстати, в имперском Риме многие (но, к сожалению – не все) умели читать и писать, в отличие от предыдущих эпох и других древних государств (например, Египта), у которых читать и писать умели только писцы, но никак не простолюдины. Поэтому уже в те времена в Риме существовали надписи и вывески, к примеру, «объявления» в храмах и этикетки на амфорах и непременные тексты на стенах лупанариев…
«Любопытный факт. Уже в римскую эпоху существует увлечение антиквариатом, то есть предметами старины и произведениями искусства древности, которые выставляются дома. Но ведь Рим того времени и есть самая что ни на есть «древность», что же могли считать ею сами римляне? Ответ дали археологи. Во время раскопок были найдены этрусские статуэтки, зеркала и кубки, уже в то время считавшиеся римлянами антикварными и ценными. Находили также и изделия из Древнего Египта. Действительно, для римлянина времен Траяна цивилизация Древнего Египта могла вполне считаться самой настоящей «древностью»: Рамзес II, к примеру, жил за тысячу четыреста лет до них! Этот временной промежуток ненамного отличается от того, который отделяет нас от того Рима, о котором идет речь у нас».
«Используя законы против наведения чар и колдовства в качестве прецедента, Петр I и его советники начали кампанию против тех, кто ложно обвинял других в колдовстве, утверждая, что стал жертвой колдовства и, следовательно, одержимости бесами. Так симуляция одержимости стала наказуемым преступлением, и впервые в российской истории возникло сомнение в возможности вторжения бесов в человеческое тело.
Проникнутые идеями Просвещения и скептицизмом в отношении сверхъестественных сил, гражданские и церковные законы требовали от православной церкви, авторитета в вопросах добра и зла, выявлять симулянтов. Законодательство, вводившее концепции достойной и недостойной бедности, аналогичным образом разделяло религиозное поведение на допустимое и мошенническое. Оно определило кликуш (женщин или мужчин, считавших себя одержимыми бесами) как шарлатанов со скрытыми мотивами, не имевшими ничего общего со злыми духами. Такое положение устраивало не всех представителей церкви, да и не всех правительственных чиновников, обязанных действовать согласно букве закона».
Кристин Воробец. Одержимые. Женщины, ведьмы и демоны в царской России
В научном издании анализируется феномен кликушества как отечественное социальное и культурное явление. В тексте уделяется внимание тому, что в старину появление чужака в деревнях часто означало различные неприятности, и чужаков часто обвиняли в случившихся напастях и невзгодах.
Другая анализируемая в издании тема — как обычный человек мог стать чародеем. Подробное описание этого содержалось в судебном акте от мая 1815 года, где девятнадцатилетнего Михайлу Петрова Чухарева из Пинежского уезда Архангельской губернии обвинили в том, что он «портил икотою» свою двоюродную сестру Офимью Александрову Лобанову.
В своих показаниях суду Чухарев заявил, что научил его колдовству крестьянин Федор Григорьев Крапивин и подробно описал произведенные им для получения помощи от нечистой силы ритуалы, среди которых были хождения ночами к перекрёстку.
Также в книге рассказывается о том, как родственники и друзья коллективно стремились помочь жертве, и как при этом порой проявлявшаяся немалая физическая сила кликуши выглядела неоспоримым доказательством того, что ее безвольным телом овладел могучий мужчина-демон.
«К концу XIX века фигура кликуши, получившая долю сочувственного внимания в произведениях писателей-реалистов Писемского, Лескова, Достоевского и Толстого, в значительной степени была вытеснена образом ведьмы в результате растущего увлечения интеллигенции оккультизмом и темной стороной крестьянских верований. Исключение из правил составляли новые более специализированные работы психиатров, стремившихся раскрыть ментальные основы кликушества. Но даже психиатры стали частью новой интеллектуальной и культурной эры. Период с 1890 года до кануна Первой мировой войны, известный в России как Серебряный век, стал свидетелем культурных и интеллектуальных экспериментов в ответ на все более фрагментированный и опасный мир, порожденный западной наукой и материализмом. Социальные волнения, сопровождавшие развитие промышленности, появление в городах все большего количества крестьян, далеких от городской культуры, рост венерических заболеваний — вот чем было отмечено общество, «неумолимо идущее к мировой войне и революции». В то время как в моду среди образованных средних и высших классов входит порнография, вульгарное поведение, наркомания, сексуальные эксперименты и антисемитизм, для тех же групп становится свойственным влечение к русской крестьянской культуре и одновременное отвращение к ней…»
«Существуют теории денег, согласно которым религии являются культурными артефактами, скорее похожими на денежные системы. Их присутствие в каждой культуре легко объяснимо и даже оправдано...случай конвергентной социальной эволюции. Кому это выгодно? Здесь мы можем рассмотреть несколько ответов:
А. Все в обществе выигрывают, потому что религия делает жизнь в обществе более безопасной, гармоничной, эффективной. Некоторые выигрывают больше, чем другие, но никому не пришло в голову пожелать потерять все целиком.
В. Элита, контролирующая систему, выигрывает за счет других. Религия больше похожа на финансовую пирамиду, чем на денежную систему: она процветает, охотясь на плохо информированных и бессильных, в то время как ее бенефициары с радостью передают ее своим наследникам, генетическим или культурным.
С. Общество как единое целое выигрывает. Независимо от того, получают индивиды выгоду или нет, увековечивание их социальных или политических групп усиливается за счет соперничающих групп».
Дэниел Клемент Деннетт. Разрушение чар. Религия как природное явление
В книге профессора философии, чьи исследования лежат в области философии сознания, рассказывается о том, как возникают идеи и овладевают массами; роли религиозных явлений и рождения новых коммерческих мифов. Одна из тем – чем объясняется религия? Ведь то, что ценят люди, он ценят по каким-то причинам.
В тексте уделяется внимание карго-культам. Когда европейцы на своих огромных парусных кораблях приплывали к островам, расположенным в южной части Тихого океана, то аборигены были поражены этими кораблями, и теми предметами, которыми дарили вождям европейцы. Но если над Землей появятся огромные космические корабли и спустившиеся из них инопланетяне подарят земным вождям чудесные невиданные предметы, не будет ли это напоминать те самые колониальные вояжи европейцев? И реакции людей также позабавят инопланетян, как европейцев забавляли восторги и предрассудки аборигенов, первоначально считавших приплывших чужаков полубогами.
В века неудержимого технического прогресса и постоянного обретения множества новых устройств в быту, миллионы людей не только дают своим автомобилям, мотоциклам, яхтам личные имена, но и уговаривают их перестать капризничать. Это ничто иное, как современный анимизмом, т.е. давать душу этим движущимся (лат.anima), но не живым существам.
Шерлок Холмс не существовал, но существуют люди, которые изучают его и его методы. Также существуют реальные известные люди, но то, как их часто воспринимают другие, совсем не похоже на действительность! Вместо реально существующих для множества людей реальнее те самые воображаемые. Наглядны пример: королеву Елизавету II, как показывала одна из программ ББС, в детских садах воспринимали как нечто среднее между мамой и королевой сердец. Воображаемая королева была для них интереснее реальной.
«Верю ли я в ведьм? Все зависит от того, что вы имеете в виду. Если вы имеете в виду злое заклинание, вызывающее женщин, которые сверхъестественно летают на метлах и носят черные остроконечные шляпы, ответ очевиден: нет, я верю в ведьм не больше, чем в пасхального кролика или Зубную фею. Если вы имеете в виду людей, как мужчин, так и женщин, которые практикуют Викку, популярный культ Нью Эйдж в наши дни, ответ одинаково очевиден: они не более сверхъестественны, чем девушки-скауты.
Верю ли я, что эти ведьмы произносят заклинания? Да и нет. Они искренне произносят различные заявления, ожидая изменить мир различными сверхъестественными способами, но они ошибаются, думая, что это им удается, хотя они могут изменить свои собственные отношения и поведения».
«По нашему мнению, главная разница между общей мусульманской историографией и османской исторической традицией состоит в том, что османские историки не рассматривали власть правителей Османского государства сквозь призму образов власти аббасидской эпохи… С нашей точки зрения, эта разница объясняется, во-первых, становлением османской историографии в иных исторических условиях и, во-вторых, кризисом традиционного способа легитимации власти в османском обществе, что пробудило интерес османских историков к учению Ибн Халдуна о естественных закономерностях социальной эволюции».
Ильшат Насыров. Ибн Халдун в османской историографии
Это фундаментальное научное исследование посвящено вопросам, связанным с формированием и развитием историографии в периоды до и после появления Османской империи. В первых главах книги рассматривается влияние персидской историографической традиции на османскую, ведь османские историки поначалу создавали свои произведения, беря за образец труды персидских учёных. При этом османский подход к исторической науке отличается от характерной для этого времени общей восточной традиции, основанной на образах и подходах, сложившихся в Аббасидском халифате. К моменту формирования Османской империи социально-политическая обстановка изменилась, что потребовало новых способов легитимизации власти.
Особое внимание автор уделяет влиянию, которое на османскую историческую науку оказало учение об обществе арабского мыслителя Ибн Халдуна. На его основе османские учёные создали целый пласт своих оригинальных произведений, посвященных проблемам развития государства и социума. Этот интерес объясняется тем, что в силу упомянутых выше изменений оказалась крайне востребованной созданная Ибн Халдуном теория социальной эволюции.
«Человеческое общество необходимо. Люди могут добыть себе пропитание и защититься от диких животных лишь совместными усилиями, иначе бы человеческий род просто исчез. Есть два вида социальной общности — внегородской (бадави) и городской (хадари), отличающиеся способами трудовой деятельности и разными типами межличностных связей в обществе. Преобладание натурального хозяйства во внегородском обществе и примитивных ручных орудий труда позволяет людям, проживающим в сельской местности, добывать жизненные средства, которых хватает только для поддержания жизни. Главные же черты городского общества — ремесленное производство с использованием множества технологий и торговля, культура и высокий уровень потребления, сложная социальная структура и развитые государственные институты. Внегородское общество характеризуется бедностью, отсталым общественным строем и простотой нравов. Городское общество, наоборот, отличается роскошью благодаря развитости производства, ослаблением коллективизма и группового духа, гедонизмом, единоличной властью царя, порчей нравов и т.д. Эти два общества (внегородское и городское) связаны отношениями генетического характера, поскольку они представляют низшую и высшую стадии развития человеческого общества, цивилизации. Экономической основой первого вида общества является аграрное производство. Городское общество характеризуется товарным производством, позволяющим поддерживать высокий уровень жизни горожан».
«До 1929 года улица Рубинштейна называлась Троицкой. Когда-то она была хозяйственным проездом, идущим вдоль непарадной части вельможных усадеб на Фонтанке. Исторически это первая коммуникация между Невским и Загородным проспектами (Владимирский трассировали на двадцать лет позже). Вплоть до 1860-х годов вся местность вокруг нынешней станции метро «Достоевская» напоминала скорее теперешнюю Вырицу, чем Петербург. Двух- и трехэтажные каменные дома казались небоскребами среди преобладающей деревянной застройки…
Нынешнюю застройку улицы определил катастрофический пожар 22 мая 1862 года. Это случилось в Духов день, когда проходил традиционный смотр купеческих невест в Летнем саду. Все купечество теснилось вдоль главной аллеи сада, наблюдая дефиле из мамаш и девиц, проходящих через шеренги зрителей. Вдруг в пять часов вечера пронесся слух: горит Апраксин двор. Извозчики немедленно вздули цены, так что довольно тучным купцам приходилось либо платить какие-то неслыханные деньги «ванькам», либо, пыхтя и задыхаясь, бежать по Большой Садовой. Действительность превзошла все худшие ожидания: Апраксин двор уже сгорел. Дул сильный западный ветер, поэтому огонь перекинулся через Фонтанку. К девяти вечера сгорело все до Загородного проспекта. Ходили слухи, что катастрофа – дело рук радикально настроенных студентов-социалистов. Последовали репрессии: на восемь месяцев были закрыты журналы «Современник» и «Русское слово», арестованы властители дум либеральной молодежи Дмитрий Писарев и Николай Чернышевский, а также один из создателей «Земли и воли» Николай Серно-Соловьевич. Как бы то ни было, благодаря майскому пожару в двух шагах от Невского образовалась пустошь…».
Лев Лурье, Софья Лурье. Ленинград Довлатова. Исторический путеводитель
Книга рассказывает не только об известном писателе и его окружении, но и об обстановке тогдашней жизни — авторы брали интервью у вдовы и друзей Довлатова. В издании бережно воссоздаётся настоящая ленинградская атмосфера 1950–1970-х годов, как официальная, так и полуофициальная, в первую очередь связанная с творческими людьми и организациями. «Ленинградское отделение Союза писателей было организовано в 1934 году… Писатели становились своего рода номенклатурными работниками, и чтобы попасть в официальную печать, необходимо было вступить в эту организацию».
Уделено в книге внимание Дому книги на Невском, описаны литературные объединения (ЛИТО), Дом писателей им. Маяковского, Дом журналистов, Государственное экскурсионное бюро, знаменитое кафе-автомат на Невском, престижные рестораны и известные пивные ларьки, известные городские места, где жил и бывал Довлатов. Авторы рассказывают также про «вторую оттепель» и застой, который в Ленинграде был связан с одним из самых консервативных деятелей брежневского окружения Григорием Романовым.
«Большая часть ленинградской жизни Сергея Довлатова прошла в доме № 23 по улице Рубинштейна, построенном в 1911 году гражданским инженером Александром Барышниковым. Барышников был известным в городе зодчим, состоял членом Государственной Думы и даже был назначен министром Временного правительства после Февральской революции. Исходя из стандартов Серебряного века, дом – шикарный: центр города, налет северного модерна, три двора, один из которых распахнут на улицу Рубинштейна, чугунное литье, фонарики над входом, декоративные колонны в парадных, кафельные печи. В доме изначально были устроены лифты, имелось паровое отопление, гаражи.
До революции квартиру здесь имел богатейший купец-лесопромышленник Антип Ефремов, чей сын Иван Ефремов стал известным на весь Советский Союз писателем-фантастом и видным палеонтологом. В 1920-х в доме на Троицкой поселилось семейство Райкиных, Аркадий Райкин ходил в ту же школу № 206, которую впоследствии окончил Сергей Довлатов. С середины 1920-х жилплощадь в доме предоставлялась артистам Ленинградского театра драмы им. А. С. Пушкина – соседом Довлатовых был, например, народный артист СССР Константин Адашевский.
Как и прочие многоквартирные дома в центре города, в 1920-х он подвергся уплотнению: в жилище, рассчитанном когда-то на одну семью, теперь ютилось от 20 до 30 человек. Довлатовская квартира № 34 на третьем этаже до революции принадлежала семейству Овсянниковых – один из них, «жизнелюбивый инженер» Гордей Овсянников с домочадцами продолжал жить на уплотненной жилплощади и в 1950-х».
«ЗАПРЕТ ПРИОСТАНОВЛЕН – на срок до четырех месяцев, приостановка может быть продлена приказом Совета. Запрет на тейкскалаанский военный транспорт в зоне Станции приостановлен, все корабли, имеющие тейкскалаанский военный позывной, могут двигаться дальше через Анхамематские врата. Приостановка не является разрешением для тейкскалаанских кораблей, как военных, так и остальных, причаливать к Станции Лсел без получения предварительного пропуска, одобрения и прохождения таможенной очистки – ПРИОСТАНОВКА ОДОБРЕНА ПРЕДСЕДАТЕЛЕМ СОВЕТА ПО ШАХТЕРАМ (ДАРЦЕМ ТАРАЦЕМ) – повторяю…
Сообщение с высоким приоритетом для распространения на дипломатических, коммерческих и общих частотах в Секторе Бардзраванд 52-го дня 1 года в 1-й индикт Императора Всего Тейкскалаана Девятнадцать Тесло
Ваше Великолепие, вы оставили мне весь мир, и все же я чувствую себя обделенной; я бы предпочла поменяться местами с вашим проклятым звездами бесноватым призраком, о Шесть Путь, лишь бы он научил меня не спать.
Личные записи Ее Великолепия Императора Девятнадцать Тесло, без даты, заблокировано и зашифровано
Девять Гибискус в третий раз просмотрела картографический цикл за последнюю неделю со всеми зарегистрированными изменениями, а потом выключила его. Без точек-звезд и подсвеченных аркообразных линий перемещения Флота стол стратегии на мостике «Грузика для колеса» представлял собой тускло-матовое пространство, замершее в нетерпеливом ожидании новой информации, – как и его капитан.
Однако ничего не поступало. Девять Гибискус могла и не смотреть на картограф – она помнила, как точки планет на столе мигнули в первый раз красным цветом бедствия, а потом сигнал пропал. Все почернело – планеты исчезли, словно их смыло приливом. Как бы густо ни были прочерчены на картографе линии наступающих тейкскалаанских кораблей, ни одна из них не продвинулась сквозь это черное безмолвие. «Мы боимся, – подумала Девять Гибискус не без мрачного предчувствия, – боимся увидеть, что там, за этой точкой».
Ее «Грузик для колеса» был вторым ближайшим кораблем к пространству без коммуникаций. Всего один корабль отправила она дальше, чем увезла бы своих людей. Это был гибридный разведывательно-боевой корабль, называвшийся «Девятое цветение острия ножа», почти невидимый осколок, выскользнувший из разверстой пасти ее флагманского корабля в безмолвную пустоту».
Аркади Мартин. Пустошь, что зовется миром
Роман представляет собой вторую часть дилогии «Тейкскалаан», и также как предыдущая книга он отмечен премией «Хьюго». Если действие первой части развивалось в Городе, столице Империи Тейкскалаан, то теперь взор автора обращается на внешний мир. Появился некий таинственный враг, который способен представлять опасность даже для могучей Империи. Целая армада звездолетов вторгается в ее пространство, не выходя на связь и не давая тем самым никаких шансов начать переговоры. А когда их речь удается услышать, она включает у людей рвотный рефлекс, какая уж тут расшифровка…
Но дипломат Махит Дзмаре включается в работу над невыполнимой задачей – все-таки вступить в контакт с чужаками. Параллельно ей приходится выпутываться из имперских интриг и защищаться от своих политических противников. Это вообще один из любимых приемов автора – постоянное переплетение нескольких линий,
к каждой из которых прилагается своя галерея персонажей и их замыслов. Читателю вместе с главными героями приходится постоянно переключаться. Но в этом нет ничего удивительного, если учитывать, что автор не только фантаст, но и видный историк, причем специализируется она на Византии. А эта держава осталась в истории (заслуженно или нет – другой вопрос) как сосредоточие сложных многоуровневых интриг вокруг императорского трона. Однако ведь во все времена были не только дворцы и короны, но и люди, вот только имеет ли это значение, когда мир вот-вот будет разрушен?
«– Не знаю, – сказала Махит. Сказала правду. Ей было некуда идти: такого места, как дом, для нее больше не существовало. Дарц Тарац на своем порхающем корабле улетел через Анхамематские врата. Прекращение огня, о котором договорился Двадцать Цикада, распространялось на весь Флот чужеродцев, который прежде уничтожал тейкскалаанские корабли и прицеливался на Лсел.
Ко всем людям инородцы относились одинаково: одна жертва купила им всем коллективный мир. Пока. Лсел они вообще не тронули – Махит слышала подтверждение этого в трансляции с тейкскалаанского вспомогательного корабля, проходившего мимо.
Тем не менее она верила в то, что сказал ей на мостике Тарац: если она вернется на станцию, пока он и Акнел Амнардбат остаются при власти, то умрет от их рук. От одних или от других. «Наследие» или Шахтеры. Любая безопасность разодрана в клочья, вышвырнута – и ради чего?
«Теперь мы настоящие изгои», – подумала она и не смогла даже задать тональность внутреннего голоса для взаимных упреков…»
«Обычно отравления — это Франция, инквизиция, зловещие козни придворных интриганов за сладкий кусок с королевского стола. Но здесь, в муромской глуши, это редкий способ убийства. Тут обычно предпочитают чего попроще — нож в спину, дубиной по голове, значительно реже — удавку на шею. Но яд? Интересно, не появлялись ли в этих краях о прошлом годе иноземцы — из Венеции, Италии, Франции? Как раз яды — излюбленный способ тихого убийства в этих «цивилизованных» странах; к тому же яд не оставляет следов. Уже в постели мне вдруг припомнилось, что на пиру у государя скромно стоящий за спиной его слуга пробовал все, что подавалось на блюдах и наливалось в чарки. Стало быть, и до Руси докатилась эта зараза. Надо бы не забыть найти сведущего человека в Москве — пусть просветит.
А ночью приснился мне странный сон. Вот чьи-то руки наливают в кувшин с вином из маленького пузырька бесцветную жидкость — совсем немного, буквально чайную ложку, прячут пузырек за сундук. Я понимаю, что это яд — ведь не льют в вино никаких снадобий. Затем какие-то неясные картинки, и более четко — князь Овчина-Телепнев сидит за столом с домочадцами, кушает, слуга наливает из кувшина вино в серебряные чаши. Тут мой сон оборвался, и я проснулся в холодном поту и с бьющимся сердцем. Во рту пересохло. Приснится же такое! Ратники мои сладко спали, Андрей похрапывал, Павел беспокойно шевелил во сне руками, Герасим что-то бессвязно шептал.
Я снова улегся, по сон не шел из головы. Навеян ли он происшедшей вечером попыткой отравить меня или нас всех — ведь кабатчик предполагал, что вином я могу поделиться со своими дружинниками? А вдруг сон вещий?».
Юрий Корчевский. Атаман: Стрелецкая казна
Нелегка жизнь охранника Юрия — «засланца» из нашего комфортабельного времени в русские просторы XVI века. Вокруг одни разборки: то татары явятся с набегом, то тати в поисках наживы внеочередное злодейство организуют. Только отважный и предприимчивый Юрий с одними недругами русской земли разберется, на героя сваливаются другие, и все норовят его порубать и даже отравить, что вызывает понятное недоумение. В Муромской глуши яд в кувшине с вином – просто нелепица. Нож в спину, дубиной по голове, удавку на шею – эти способы смертоубийства стали народной традицией, а вот яды – излюбленный способ тихого убийства в «цивилизованных странах». Неужели созрел заговор иноземных супостатов?
Да и государева тайная служба не дремлет, исподтишка сводя счеты с теми, кто слишком много знает. А как не знать, если ты из Будущего? Но жить в одиночку скучно, особенно если повстречалась на жизненном пути краса-девица. Но вот семейный человек должен иметь свое дело. Только два дела по душе Юрию: открыть школу по обучению боевым искусствам и организовать паромную переправу. Да разве в те смутные времена мог существовать бизнес без приключений и конфликтов с царским госаппаратом? Сколько и куда во Времена не попадай – а психология остается прежней…
«И надо же было такому случиться, что навстречу мне вышел княжеский ключник! Ключник — фигура в княжеском дворе значимая, отвечал за все кладовые, все припасы: продуктовые, винные, с одеждой. Единственное, что его не касалось, — припасы воинские: порох и оружие. Это все епархия воеводы или старшего дружинника. Ключник, именем Матвей Егорович, и раньше мне не нравился. Сухопарый, небольшого роста, с жиденькой бороденкой, неопределенного возраста, но явно больше сорока, с вечной, как будто приклеенной улыбкой. Глаза бесцветные, всегда бегают, а если и удастся поймать взгляд, так и сам взор отведешь — до того неприятен, как у змеи. Любил подкрасться исподтишка, схватить слугу за волосья и оттаскать. Однако воинов не трогал: те ему спуску бы не дали — сам без бороды бы остался, а вот слуге у кого защиты искать? Князь высоко, к нему с жалобой не пойдешь, тем более что ключника князь ценил — сам не раз слышал, как покровитель мой говаривал, что, дескать, такого рачительного и честного ключника еще поискать надо.
Так вот, столкнулся я с ним в коридоре, и вертел он в руке по своему обыкновению связку ключей, дабы все видели — не слуга, ключник княжий идет. Привлекла мой взор бренчащая железом связка ключей, а на пальце — перстенек: похоже, тот самый, что во сне видел. Вот и не верь после этого снам».
«— Делатели... — медленно повторила Диана. — Я не в первый раз уже слышу это слово. Что оно вообще означает?
Она присела рядом с Алексом, ёжась от зябкого сырого ветерка и рассеянно глядя на компанию молодых девушек в накинутых на волосы разноцветных шёлковых шарфах, которые сидели неподалёку на траве, подложив под себя пёстрые рюкзачки. И не холодно же им... Хотя это как раз она, по идее, не должна была ощущать холода, но тут ничего уже не попишешь — надо теперь ждать, пока окончательно не восстановятся потраченные в недавнем бою силы.
— А это очень просто, Искра, — презрительно отозвался черноволосый и прошёлся взад-вперёд по мокрой дорожке. — Есть наставники и есть делатели. Наставник помогает тебе сделаться тем, кем хочешь стать ты, а делатель превращает тебя в то, что нравится ему. Это совсем разные подходы, понимаешь? Нормальному человеку действительно претит обычно становиться тем, чем являются тули-па... — он ненадолго замолчал и посмотрел на шумный сверкающий фонтан, который виднелся в отдалении между развевающимися на высоких шестах зелёно-бело-красными флагами. — Хотя, впрочем, если так подумать, среди людей наставники тоже всегда были в меньшинстве... делателей намного больше... поэтому людям и трудно их различать, наверное».
Свенья Ларк. Враг един. Чёртов плод. Книга вторая
Возможно ли человеку самому выбирать свою судьбу, тем более, столкнувшись с силами, превосходящими всякое вероятие? Ведь фэнтези – это почти всегда о противоборстве добра и зла. И очень часто – об умении отличить одно от другого, что не всегда просто, ведь зло способно маскироваться с большим искусством. И момент выбора может настать внезапно, без всякого предупреждения. Новая книга продолжает цикл «Враг един», в котором среди людей обитают те, кто происходит из могущественной, но давно погибшей цивилизации в глубинах Вселенной. Кто-то из них считает Землю своей новой родиной, а людей собратьями, для других Земля – добыча, а люди низшие существа. Оказаться одним из них может и обычный человек, нашедший пару браслетов из тех, что были заброшены на Землю еще до окончательного переселения.
Одной из главных тем предыдущей книги была как раз история нескольких людей, у которых случайно оказывались такие браслеты, а выбор, к кому первоначально примкнуть, определялся образом мыслей в момент инициации. Даже справедливое негодование могло повлиять… Обиженный на судьбу подросток-сирота попадает к «плохим» тули-па, жизнерадостная девушка к «хорошим» ни-шуур. Но каждый из них, несмотря на первоначальное потрясение, сразу принимал внезапное обретение сверхспособностей. А теперь появляется персонаж, который вообще отрицает такую возможность. Лидер знаменитой группы надел браслеты незадолго до концерта, в зале оказались сразу две героини из числа ни-шуур, но все их объяснения артист отвергает…
Кроме этого автор показывает, что для деятельного противостояния злу не обязательно находить браслеты и обретать сверхспособности. Иногда зло не может обойтись без содействия обычных людей, и воля одного человека, терзаемого сомнениями, но всё же в итоге отвергающего происки темной силы, способна изменить ход событий. Более того, даже то, кто оказался на стороне тули-па, может изменить свою судьбу. Но это будет очень нелегкий путь…
«До самого горизонта тянулась, приближаясь, серая безжизненная равнина, перечёркнутая ровной, прямой — будто по линейке проведённой — чёрной линией. А прямо на этой линии, словно нацепленная на верёвочку бусина, блестел гигантский мутный осколок от так удачно созданного Аспидом совсем недавно бура.
Ящер напряг зрение и разглядел в мутной голубоватой дымке под собой кажущиеся с такой высоты ещё совсем тоненькими железнодорожные пути. Точно, вот и поезд по ним бежит вон там, вдалеке…
Аспида вдруг прошибло жаром.
Поезд…
Как же…
Совершенно непроизвольно, не думая, Аспид стрелой рванул вниз. Большущий, величиной с грузовой автомобиль, изломанных очертаний обломок мутной плиты действительно покоился прямо на рельсах, искрясь на солнце множеством зеркальных граней.
Аспид на лету метнул в него несколько пылающих огненных шариков, но те раз за разом отскакивали от гладкой поверхности плиты резиновыми мячиками — даже царапин не оставалось. Тогда он с размаху швырнул вниз серебристую силовую сетку, пытаясь оттащить обломок в сторону, но все его усилия снова не возымели никакого эффекта.
Слишком тяжёлый…
Ящер с силой выдохнул и выпустил из обеих лап одновременно две вибрирующие, словно туго натянутые струны, световые ленты. Ленты заострились на концах, вонзаясь в полупрозрачную плиту, та покрылась трещинами…
Ещё чуть-чуть, и он сможет её развоплотить.
Аспид уже совсем чётко видел под собой быстро-быстро ползущую вдалеке ниточку приближающегося поезда, необыкновенно длинного, блестящего, словно стальная змейка.
Явно не грузового…».
«Карета ехала неровно, то набирая темп, то снова замедляясь, бархатные алые шторы с серебристыми кистями покачивались в такт движению. Удобно устроившись на комфортном сидении, Кай делал вид, что смотрит в окно, но на самом деле украдкой, вполглаза, наблюдал за Гердой. А та теребила меховой воротник своего скромного пальто и недовольно хмурилась. Герда, как и Кай, утопала в тёмно-красных подушках сидения, но весь её напряжённый вид говорил, насколько ей не нравится поездка, и как сильно хочется выскочить вон из кареты. На её лице, с детства знакомом Каю до последней чёрточки, отражались смущение и недовольство.
– Пожалуйста, не дуйся, – с улыбкой попросил Кай. – Всё хорошо. Мы едем в гости к друзьям, с которыми, к тому же, давно не виделись. Разве это не прекрасно?
– Катрине и Кристиану не стоило посылать за нами карету с королевским гербом, – сердито отозвалась Герда. – Пока мы ехали через город, все на нас оглядывались.
– И пускай себе, – усмехнулся Кай. – Пусть завидуют».
Олег Рой. Сердце Кая
Продолжение-фантазия старинной классической сказки «Снежная королева» повзрослевшими (даже можно сказать – в чем-то уже иными) героями, у которых свои проблемы и комплексы, отчасти похожие на те, которые испытывают наши современники.
Но не обошлось и без магии – ведь у того же Кая, появившегося на свет без нее, она появилась после пребывания у Ледяной ведьмы. Да и в столице проводятся выставки магических изобретений.
Но все, ка известно, имеет свою изнанку. И вот, когда Кай и Герда готовятся к бракосочетанию, слышится звон бубенцов и из снежной бури вылетают сани Ледяной ведьмы. На этот раз она похищает не Кая, а Герду.
Кай с подругой Герды Агнес отправляется во дворец Ледяной ведьмы, которая ему заявляет, что ребенком он был милее. А теперь она не собирается выполнять его прихоти. Можно сказать, что данный роман – вовсе не сказка, а некий фэнтезийный романтическо-приключенческий текст, в котором нашлось место и тайному ордену Архивариусов, о котором знают лишь почти правители почти всех стран. Не будь этих самых Архивариусов, каждый бы переписывал историю так, как ему выгодно.
Как гласят записи Архивариусов, давным-давно произошла война Двух Льдов – между Ледяной ведьмой и Ледяным королем. Но история Ледяного короля оказалась потерянной.
В издание добавлены цветные иллюстрации.
«Агнес слила содержимое склянок в одну, размешала потемневшей деревянной палочкой. Шепнула несколько слов и от этого жидкость сначала начала пузыриться, а потом загустела. Агнес расстелила бинты, на которые уложила сорванные травы, а потом вылила ставшую тягучей жидкость. Скатала несколько раз, шепнула ещё пару слов. Кай видел, как на её лбу выступила испарина.
На самом деле, это не заняло много времени: промыв рану принца, Агнес наложила на неё получившиеся повязки и потом повторила всё то же самое для Катрины.
– Что теперь? – спросила та, положив ладонь на лоб мужа.
– Ничего, – откликнулась Агнес. – Только ждать. Тебе и принцу нужно оставаться в тепле и набираться сил. Проклятье не снимается в мгновение ока.
Кристиан пошевелился, открывая глаза.
– Здесь есть телефон? – слабым голосом спросил он. – Мне очень… нужно… позвонить в совет… учёных. Это срочно.
– Да-да, мы позвоним, – согласилась Катрина и погладила его по щеке. – Я обязательно этим займусь, а ты отдохни.
Она повернулась к Агнес и спросила:
– Вы позволите мне воспользоваться вашим телефоном?
Агнес хмыкнула.
– Боюсь, ничего не получится, принцесса, – проговорила она с лёгкой усмешкой. – Видишь ли, я не держу в доме технику. Она не всегда находит общий язык с моей магией. Да и тянуть телефонные линии в эту глушь никто не станет. Так что обойдётесь денёк-другой без совета учёных.
– В таком случае, мне нужно дать телеграмму, – заключила Катрина, но снова наткнулась на возражения.
– А за этим придётся ехать в город, – пожала плечами Агнес. – Неужели ни минуты прожить не можете без связи со всем миром?
Щёки Катрины заалели.
– Это же не развлечения ради! – сердито воскликнула она, – Мы обязаны сообщать о подобных вещах. Необходимо предупредить людей и разобраться в причинах!»
«Древние родовые дома, в которых живут ортодоксальные потомки правителей и военачальников, похожи на крепости или дворцы, или на то и другое вместе. Их осталось не так уж много по всей стране. Следить за состоянием и производить соответствующий ремонт, часто уже не по силам бывшим раджам – хозяевам этих остатков культуры прошлого. Некоторые дворцы, ради выживания в современности, преобразовались в дорогие, экзотические отели. Комнаты в них – обширные, с высокими потолками и фигурными арками. Широкие светлые лестницы соединяют этажи здания. Для них типичен просторный внутренний двор с садом, иногда даже не один, и красиво огражденные крыши с дополнительными сооружениями декоративного вида, откуда можно обозревать местность. Раньше здесь повсюду слонялись бы скучающие стражники, тщетно выискивая в сумерках крадущиеся тени врагов. И лучники, проверяли бы свои стрелы на старых щитах, подвешенных внизу на деревьях.
В большинстве сегодняшних дворцов, катастрофически не хватает мебели и драпировок, слуг для обслуживания и поддержания порядка, и еще многого, что уже никогда не вернуть. Но больше всего этим великолепным залам не хватает людей, а вместе с ними радости существования. Прежние хозяева давно состарились, молодые – нашли бо¬лее уютные и не скучные места обитания, уехав подальше от старых «домов с привидениями». Бывшие блистательные дворцы индийской знати, оставленные государством потомкам раджей в категории частной собственности и облагаемые большими налогами, полны воспоминаниями и живут своим обособленным прошлым. Туристам они неизвестны и недоступны для любых посторонних».
Арти Д. Александер. Hayastan-Hindustan. Легенды и реальность
Общие черты, казалось бы, далеких культур, разделенных горами и морями, но когда-то соединенных коммуникациями Шелковых путей, миграций, торговлей и даже завоеваниями, находит автор — исследователь цивилизаций, обращаясь к истокам другой, не менее древней цивилизации и предоставляет очередное увлекательное путешествие, наполненное местной экзотикой и неоспоримыми фактами истории. Золотой диск на обложке одновременно напоминает древнеармянский знак солнца – «Арев хач», трансформированный в символ Киликии, присутствующий на царских печатях, архитектурных сооружениях и монетах, и индийский — «колесо Ашоки» (Ашока Чакра, Дхармачакра) – символ независимости и стремления вперед на триколоре — «тиранга» флага Индии. Основное население Индии – простые небогатые люди, а не герои индийского кино, живущие в просторных виллах и дворцах.
О своих праздниках армяне рассказывают, что основные новогодние представления происходили на берегах реки Аратзани, на склоне горы Нпат. На них обязательно присутствовали царские семьи со своими приближенными. На празднике их сопровождали и обеспечивали безопасность прославленные в битвах военачальники и лучшие воины царства в парадных одеяниях и доспехах. Всеобщая атмосфера торжества имела значение не только как веселый праздник, но и помогала поддержанию духа народного единство народа. Орел и лев — наиболее известные и часто встречающиеся символы древнеармянских княжеских родов. На гербах их изображали по отдельности и вместе. Старинные гербовые изображения выполнены согласно геральдическим стандартам, а современные отличает точность деталей и характерные позы, их реалистичность поддерживается удачно выбранным природным фоном, превращая рукотворную скульптуру в замершую на время, живую эпическую птицу. Рассказывается в книге и о древней архитектуре, о дворцах, крепостях и храмах Армении.
«Партасар, обширный каменный комплекс, обнаруженный случайно одним из местных жителей. По самым скромным подсчетам его возраст превышает все ранее известные мегалитические постройки. Партасар включает в себя шестиметровые многотонные колонны с резными изображениями птиц и зверей, установленные на каменные диски. Но самое удивительное то, что все сооружение отлично сохранилось благодаря тому, что было искусственно засыпано песком неизвестными строителями. На данный момент, за несколько лет раскопок, исследователям удалось откопать лишь малую часть этого загадочного комплекса...»
«Считать молоко лишь одним из продуктов питания – значит игнорировать галактику, в которой мы живем. И не только в переносном смысле, а в самом что ни на есть прямом. Наша Галактика называется Млечный Путь, а само слово «галактика» восходит к греческому слову γάλα («гала») – «молоко». Согласно греческой мифологии, Млечный Путь появился, когда Гера, богиня женственности, пролила молоко при кормлении Геракла, известного у римлян как Геркулес. Каждая капля стала пятнышком света, которое мы называем звездой. Похоже, Гера пролила очень много молока, потому что, по оценкам современных астрономов, в Галактике 400 млрд звезд.
Мифы о творении, в которых присутствует молоко, есть во многих культурах. Так, племя фулани из Западной Африки полагает, что мир возник из огромной капли молока, из которой и было впоследствии сотворено все сущее.
По норвежской легенде, вначале был огромный, покрытый инеем великан Имир. Его вскормила корова, появившаяся из тающего льда. Из ее четырех сосков вытекли четыре молочных реки, которые вспоили только что возникший мир.
Шумеры, жившие на территории современного Ирака (первая цивилизация, создавшая письменный язык), одни из первых начали доить одомашненных животных. В одной из легенд жрец Шамаш из города Урук разговаривает с животными и убеждает их скрывать свое молоко от богини Нидабы, но два брата-пастуха раскрывают заговор и бросают Шамаша в Евфрат, где тот превращается в овцу. Братья раскрывают и эту хитрость и снова бросают его в Евфрат. На этот раз он обращается в корову. Разоблаченный и в третий раз, он становится серной. Похоже, это легенда о поиске наилучшего животного для доения.
Исида, древнеегипетская богиня материнства и подательница жизни, часто изображалась во время кормления фараона грудью, а ее мужу Осирису делали жертвенные возлияния молоком – по чашке каждый день года.
Исида была популярным божеством на всем Ближнем Востоке, ее изображали с большими грудями и головой и рогами коровы. На изображениях Артемиды, греческого аналога Исиды, порой можно увидеть десятки сосков. Египтяне почитали и еще одно божество – Хатхор – в виде богини-коровы, а молоко было частым приношением в египетских храмах».
Марк Курлански. Молоко! Самый спорный продукт
Занимательная книга об одном из самых распространенных на планете продуктов, с древности до наших дней. На первых страницах автор уделяет внимание тому, как в незапамятные времена особенно тщательно выбирали кормилицу. Ведь тогда верили, что характер ребенка зависит от его кормилицы. К тому же, если дети от разных матерей были вскормлены одной и той же кормилицей, они считались молочными братьями и сестрами.
В тексте упомянуты и старинные блюда, в том числе – йогурт. Молочный пудинг, десерт мухаллеби, как гласят легенды, делали во времена правления династии Сасанидов в Персии. А получил он свое название, когда повар-перс подал это блюдо арабскому военачальнику Аль-Мухаллаб ибн Аби Суфре, которому это блюдо так понравилось, что оно стало его любимым и было названо в его честь.
В книге рассказывается о том, когда и где начали доить животных. До наших дней дошел фриз древнего города Ура, где изображено, как люди доят коров и разливают молоко по большим кувшинам. Одна из глав книги посвящена Китаю, другая – Индии, а завершающая – роли биотехнологий и ГМО.
«Когда современный человек думает о культуре, основанной на потреблении молока, ему приходит в голову Америка наших дней или средневековая Северная Европа. Но ни одна культура в истории не зависела от молока так, как культура бедуинов – кочевников пустыни. Сегодня бедуины отказываются от традиционного образа жизни – менее 10 % их остаются кочевниками. Но на протяжении многих веков они вели кочевой образ жизни и, в отличие от других арабов, жили в пустыне. Само слово «бедуин» означает «обитатель пустыни». В числе первых они приняли веру пророка Мухаммеда и стали правоверными мусульманами-суннитами, вызывая большое уважение в арабском мире. Но мечетей бедуины не строили, да и вообще ничего не строили. Они молились, обратившись в сторону Мекки, прямо в пустыне, а омовение совершали не водой, а песком. Говорили на собственном языке, имели собственные обычаи, не признавали никаких государств и постоянно кочевали.
Порой рацион бедуинов состоял почти исключительно из молока. Молоко это давали верблюды – самое главное их имущество. Бедуины жили бок о бок с верблюдами, делали свои шатры из верблюжьей шерсти, спали рядом с верблюдами, ездили на верблюдах и доили верблюдов. Молоко было важнейшим продуктом для кочевников всего мира, но верблюд – одно из немногих крупных млекопитающих, которому подходит жизнь в пустыне. Он способен питаться тем, в чем человек и не заподозрит еду. Расхаживая по бесплодной на вид каменистой или песчаной почве, верблюды внезапно сходят с тропы, суют морду под камень и находят какую-нибудь верблюжью колючку, которую можно пожевать».
«Многолетняя активность советских самозванцев-мошенников, следы которой прослеживаются в источниках разных периодов, свидетельствовала и об определенной уязвимости советского аппарата управления. Несмотря на громоздкий и навязчивый официальный дискурс «бдительности», советские чиновники в повседневной жизни нередко руководствовались прямо противоположными принципами безоглядного доверия. Их «доверчивость» могла быть оборотной стороной чрезвычайной бюрократизации и многочисленных ограничительных инструкций, которые затрудняли процессы управления, способствовали выстраиванию параллельных неформальных каналов и методов ведения дел. Как это происходило на практике, позволяют понять конкретные случаи, в том числе деятельность организации Павленко.
Хотя государство объявляло самозванцев и мошенников пережитками прошлого, они находили многочисленные ниши для существования в советском настоящем, доказывая, что имеют полное право на принадлежность к новой эпохе. Наиболее яркие примеры самозванства, как тот, что рассматривается в этой книге, были лишь вершиной айсберга. Социальная мимикрия, концентрированным выражением которой выступало самозванство, притворное приспособление к требованиям государства и, при всяком удобном случае, уклонение от них были присущи образу жизни части населения страны».
Олег Хлевнюк. Корпорация самозванцев. Теневая экономика и коррупция в сталинском СССР
Какую роль в Советском Союзе играла мафия, теневая экономика, подпольные миллионеры и хозяева нелегального бизнеса? Или люди, подобные подпольному миллионеру Александру Ивановичу Корейко из «Золотого теленка» могли существовать только в самые первые годы советской власти?
Первые страницы книги посвящены советским самозванцам, которые выдавали себя за героев революции и войн.
Среди советских лжегероев был С. Месхи (Сергей Георгиевич), который выдавал себя за старого большевика (члена ВКП(б) с 1907 года, вступившего в партию в г. Гори), героя Гражданской войны и даже одного из легендарных бакинских комиссаров, называя себя «27-м Бакинским Комиссаром», хотя в то время был лишь заведующим столовой в Бакинском Ревкоме. Позже Месхи стал управляющим Московской конторой «Интуриста» и был отдан под суд за использование служебного положения в сексуальных целях.
Основная часть книги посвящена деятельности лжеконторы Павленко. Как указывал Павленко в своей автобиографии, он появился на свет в 1908 году. По другой версии, это случилось в 1912 году, а сам Павленко также указывал в ряде своих документов, что родился в 1910 и даже в 1914 годах. Место рождения – село Новые Соколы Киевской области. Отец – зажиточный мельник, и Николай Павленко, обладавший по свидетельству близких ему людей, поистине звериным чутьем на опасность, в 1928 году сбежал из дома, подавшись в город на заработки (и по одной из версий приписав себе в документах лишние четыре года и иное место рождения – чтобы замести следы близкого родства с кулаком), устроился в Белоруссии на работу строителем-дорожником в Главное управление шоссейных и грунтовых дорог и автомобильного транспорта («Главдортранс») Белоруссии, входившего в состав Центрального управления шоссейных и грунтовых дорог и автомобильного транспорта при Совете Народных Комиссаров Союза Советских Социалистических Республик (ЦУДорТранс при СНК СССР).
После двух лет работы (получив рабочий стаж и рекомендации) Павленко был зачислен студентом инженерно-строительный факультет Белорусского государственного политехнического института. Хотя при поступлении Павленко удалось скрыть свое происхождение из репрессированной семьи, через несколько месяцев, когда он учился на втором курсе, бдительные сотрудники институтского отдела кадров отправили запрос по указанному (выдуманному) Павленко его прежнему место проживания, после чего Николай, не дожидаясь появления сотрудников органов, бросил учебу и быстро покинул Минск, не оставив знакомым никакого реального адреса своего дальнейшего проживания.
Далее, после нескольких лет неизвестности, Павленко, подобно досье О. Бендера на А. Корейко, всплывает в 1935 году в городе Ефремове Тульской области. Теперь он работает бригадиром в дорожно-строительной организации, и попадает под следствие за многочисленные приписки и массовое хищение стройматериалов. В стране действует «закон о трех колосках» («Об охране имущества государственных предприятий, колхозов и кооперации и укреплении общественной (социалистической) собственности», предусматривающий наказание в виде расстрела, а при смягчающих обстоятельствах — до 10 лет лишения свободы с конфискацией имущества) но Павленко не посадили. Согласившемуся помочь сотрудникам органов Павленко помог «в разоблачении антисоветского заговора» в строительном областном управлении, разоблачив работавших там «вредителей» — инженеров Волкова и Афанасьева. А сам Павленко с незапятнанной анкетой трудоустроился в другое учреждение.
Принятый на работу прорабом, Павленко уже через пару месяцев был назначен старшим прорабом, а потом стал начальником отдельного строительного участка, благополучно пережив эпоху Большого террора.
Павленко был не только хорошим организатором и опытным строителем, но незаурядным экономистом и крупным специалистом по припискам и фальсификации строительной документации, при помощи чего долгое время удавалось заниматься списанием материально-товарных ценностей и завышение объемов сданных работ.
Окончание войны «павленковцы» застали в германском городе Штутгарте, и начали вывозить свое «имущество», для чего потребовался железнодорожный состав из 30 вагонов, товар из которых был продан.
Через три года Павленко воссоздал свою часть – уже «управление» («Управление военного строительства» — «УВС 1») — во Львове, используя прежние приемы, но увеличив объем заключаемых договоров и выполняемых работ (на территории шести союзных республик: Украинской, Молдавской, Белорусской, Латвийской, Литовской, Эстонской), которые выполнялись без халтуры, поскольку получали большие зарплаты. Как позже заявил на суде Павленко, «мы не вели антисоветской деятельности, мы просто строили как умели, а умели строить мы хорошо».
В течение четырех лет своей деятельности «управление» сумело заключить 64 договора на общую сумму 38 миллионов 717 тысяч 600 рублей, из которых были получены 25 миллионов рублей. При этом внешне деятельность «управления» ничем не отличалась от прочих подразделений Советской армии, живших по уставу, где тоже проводились занятия по боевой и политической подготовке, и на посту №1 часовой стоял у Красного знамени части…
Сам Павленко всегда не только восхвалял вождей и участвовал в разоблачении замаскировавшихся врагов народа, и сотрудничал органами госбезопасности, заводил полезные знакомства и был превосходным организатором. Павленко в Молдавии часто избирали в президиумы торжественных собраний и партконференций, во время праздничных парадов – его место было на трибуне рядом с руководством республики, и с Первым секретарем КП(б) Молдавии Леонидом Брежневым. За несколько месяцев до ареста Павленко присвоил (или ему присвоили?) себе звание «полковника».
В результате одной жалобы на имя маршала К. Е. Ворошилова (заместителя Председателя Совета Министров СССР) началось расследование, и военная прокуратура неожиданно узнала, что указанная в письме воинская часть не значится в списках ни Министерства обороны, ни спецслужб.
14 ноября 1952 года были арестованы более 300 «паленковцев», а через 9 дней – он сам. Многие сотрудники «управления» на самом деле не знали, что работают в фальшивом учреждении. Причем – в течении нескольких лет – кандидаты на работу в «управление» Павленко проходили проверку в Управлении Министерства Госбезопасности по по Львовской области (и в Молдавии), выяснявшее их лояльность к советской власти, отсутствие контактов и связей с бандеровцами.
10 ноября 1954 года началось судебное разбирательство. Сам Павленко на суде заявил следующее: «Я совершил много преступлений, но никогда не имел ничего против советского государства и не ставил своей целью подрыв его экономической мощи. Мы не изымали государственных средств из банка, а получали законные деньги за выполненные работы. Я признаю себя виновным в том, что участвовал в расхищении государственных денежных средств».
До сих пор нет достоверного ответа на вопрос – кто же был покровителем Павленко. Поскольку Павленко и штаб его «управления» был найден органам госбезопасности в Кишиневе, то ордер на арест инженер-полковника Павленко подписал тогда еще мало кому известный заместитель министра госбезопасности Молдавской ССР подполковник госбезопасности Семен Цвигун, возглавивший группу, расследовавшую дело Павленко.
«Деятельность Павленко предоставляет многочисленные свидетельства о широком распространении в среде советских чиновников доверительных отношений и неформального взаимодействия, которое в различных пропагандистских и следственных материалах характеризовалось как «благодушие» и «утрата бдительности». Почему же чиновники, с которыми взаимодействовал Павленко, доверяли ему и принимали на веру его легенду? Какими были рутинные способы взаимодействия в различных административных структурах? Материалы следствия по делу УВС показывают наличие в советском партийно-государственном аппарате феномена сетевого доверия, которым активно пользовался Павленко, как и другие самозванцы, о которых шла речь во введении.
Это явление можно описать следующим образом: установив отношения определенного уровня даже с ограниченным кругом чиновников, можно было приобрести кредит доверия у всей сети, к которой эти чиновники принадлежали, без дополнительного подтверждения своей личности и возможностей у каждого из членов сети. Сетевое доверие было рискованным инструментом, так как потенциально позволяло проникнуть в аппаратную среду опасным чужеродным элементам, что и произошло в случае с Павленко. Вместе с тем эти риски нивелировались многочисленными преимуществами. Сетевое доверие позволяло сравнительно быстро, минуя официальные бюрократические препоны, решать многочисленные вопросы оперативного управления, поддерживать круговую поруку и взаимопомощь в сетях перед лицом внешних атак со стороны центра или конкурирующих сетей...»
«Позвольте мне рассказать вам о своей жизни с самого начала. С раннего детства при каждой возможности я бегала к своему любимому месту – горе Чагалванд. Я приходила к ее подножию, а затем стремглав мчалась на вершину, не оглядываясь по сторонам. Желание осмотреться появлялось лишь тогда, когда я добиралась до самого верха, где всё вокруг казалось таким маленьким и незначительным. На вершине горы я садилась на валун и сквозь пальцы смотрела на наше селение.
Однажды я заметила какую-то суету в селении. Семья моего дяди отчего-то была радостно возбуждена и что-то праздновала. Так и не поняв, в чем дело, я в недоумении спросила у своей двоюродной сестры:
– Что происходит? Куда все так торопятся?
– Мы собираемся в паломничество в Кадамгах.
– А мы тоже поедем с вами? – с надеждой спросила я.
– Думаю, что нет…».
Махназ Фаттахи. Фарангис
Этот документальный роман – рассказ о жизни иранской героини Фарангис Хейдарпур. Вряд ли девочка из бедной семьи, жившей в селении недалеко от ирано-иракской границы, могла вообразить, что она прославится, совершив подвиг на войне. С самых юных лет Фарангис часто проявляла решительный характер, помогавший ей переносить тяготы бедности. Ведь это так обидно, когда родственники собираются в поездку, а у твоих родителей нет на это денег!.. Но отец каким-то чудом достает сумму, которой хватает, чтобы дочка поехала вместе с остальными. А сама Фарангис после этого решает, что она будет работать вместе с отцом в поле – и выполняет намерение, запретив себе жаловаться на жару и тяжелый труд.
Когда начинается ирано-иракская война, Фарангис вместе с другими жителями укрывается в горном лесу. Ночью они пробираются в покинутые дома, чтобы забрать провиант и необходимые вещи. Иногда им даже удается помочь иранской армии преградить путь захватчикам. Люди смогли запрудить местную речку, чтобы она разлилась и размыла дорогу, а танки противника увязли в грязи.
Однажды Фарангис набрела на вражеский дозор, ликвидировала одного из солдат, а другого – захватила в плен. Но силы всё-таки неравны: жителям пришлось покинуть родные места и переселиться в лагерь для беженцев. Чуть погодя Фарангис и ее муж нашли приют у родственников. И тогда Фарангис решила своими руками построить собственный маленький дом.
«Узнав, что мы живем с одной лишь лампой, Кешвар как-то спросила, не страшно ли мне по ночам. Но мне совсем не было страшно. Напротив, я радовалась, что теперь имею свой собственный дом и могу, проводив мужа на работу, заниматься делами по хозяйству, которое у меня было невелико. Мы жили с одной кастрюлей, керосиновой печкой и несколькими ложками и вилками.
Первое время после переезда к нам ежедневно приходили люди из соседних домов, чтобы посмотреть на необычный домик на горе. Все выражали свое удивление и подбадривали меня. Даже муж однажды сказал: – Фарангис, ты такая молодец, что сделала это. Должен признать, что строительство домика было правильной затеей.
Жизнь на горе без электричества и воды была трудной, и мне приходилось рано утром спускаться с пустыми бочонками, чтобы набрать в них воды. Ночью же я старалась экономить керосин в лампе, так как света луны было достаточно для освещения».
«Пришел Ашик-Кериб к своей матери; взял на дорогу ее благословение, поцеловал маленькую сестру, повесил через плечо сумку, оперся на посох странничий и вышел из города Тифлиза. — И вот догоняет его всадник, — он смотрит — это Куршуд-бек. — «Добрый путь, кричал ему бек, куда бы ты ни шел, странник, я твой товарищ»; не рад был Ашик своему товарищу — но нечего делать; — долго они шли вместе, — наконец завидели перед собою реку. Ни моста, ни броду; — «плыви вперед, — сказал Куршуд-бек, — я за тобою последую». Ашик сбросил верхнее платье и поплыл; — переправившись, глядь назад — о горе! о всемогущий аллах! Куршуд-бек, взяв его одежды, ускакал обратно в Тифлиз, только пыль вилась за ним змеею по гладкому полю. Прискакав в Тифлиз, несет бек платье Ашик-Кериба к его старой матери: «Твой сын утонул в глубокой реке, говорит он, вот его одежда»; в невыразимой тоске упала мать на одежды любимого сына и стала обливать их жаркими слезами; потом взяла их и понесла к нареченной невестке своей, Магуль-Мегери. «Мой сын утонул, сказала она ей, Куршуд-бек привез его одежды; ты свободна». — Магуль-Мегери улыбнулась и отвечала: «Не верь, это всё выдумки Куршуд-бека; прежде истечения семи лет никто не будет моим мужем»; она взяла со стены свою сааз и спокойно начала петь любимую песню бедного Ашик-Кериба.
Михаил Лермонтов. Ашик-Кериб. Турецкая сказка
Это произведение Михаил Юрьевич Лермонтов записал на Кавказе, а потом обработал для русских читателей. История начинается с того, что бедный певец Ашик-Кериб страдает от несчастной любви. Ему приглянулась красавица Магуль-Мегери, дочь богатого купца. Но не видел он для себя никаких шансов обрести счастье. Однажды он так погрузился в печальные размышления, что задремал возле виноградника. А в это время мимо шли девушки и среди них был Магуль-Мегери. Ее подруга, знавшая о любви Ашик-Кериба, запела песню и тем самым разбудила его. Магуль-Мегери рассердилась было, но увидев, что юноша – Ашик-Кериб, сменил гнев на милость. Оказывается, она и сама была неравнодушна к нему.
Певец посетовал, что он беден, а потому не может жениться на возлюбленной. А она возразила, что отец будет рад выдать ее замуж за него, сам оплатит свадьбу и приданое даст. Но тут Ашик-Кериб испугался, как бы после этого Магуль-Мегери не стала попрекать его бедностью. И попросил время на то, чтобы отправиться в дальние края и там разбогатеть.
«В это время жил в Халафе паша, большой охотник до песельников; многих к нему приводили — ни один ему не понравился; его чауши измучились, бегая по городу: вдруг, проходя мимо кофейного дома, слышат удивительный голос; — они туда — «иди с нами, к великому паше, закричали они, или ты отвечаешь нам головою». — «Я человек вольный, странник из города Тифлиза, говорит Ашик-Кериб; хочу пойду, хочу нет; пою, когда придется, — и ваш паша мне не начальник»; — однако, несмотря на то, его схватили и привели к паше. — «Пой», сказал паша, и он запел. И в этой песни он славил свою дорогую Магуль-Мегери; и эта песня так понравилась гордому паше, что он оставил у себя бедного Ашик-Кериба. Посыпалось к нему серебро и золото, заблистали на нем богатые одежды; счастливо и весело стал жить Ашик-Кериб и сделался очень богат; забыл он свою Магуль-Мегери или нет, не знаю, только срок истекал, последний год скоро должен был кончиться, а он и не готовился к отъезду. Прекрасная Магуль-Мегери стала отчаиваться: в это время отправлялся один купец с караваном из Тифлиза с сорока верблюдами и 80-ю невольниками: призывает она купца к себе и дает ему золотое блюдо: «Возьми ты это блюдо, говорит она, и в какой бы ты город ни приехал, выставь это блюдо в своей лавке и объяви везде, что тот, кто признается моему блюду хозяином и докажет это, получит его и вдобавок вес его золотом». Отправился купец, везде исполнял поручение Магуль-Мегери, но никто не признался хозяином золотому блюду».
«Я никогда не видел ночи. Я никогда не видел звезд. Я никогда не видел весны, осени и зимы. Я родился, когда закончилась Эра торможения, когда Земля перестала вращаться.
На то, чтобы остановить вращение Земли, ушло сорок два года, на три года больше, чем планировала Коалиция. Мать рассказывала мне о том времени, когда наша семья наблюдала последний закат солнца. Солнце опускалось очень медленно; оно словно прилипло к горизонту. Прошло три дня и три ночи, пока оно окончательно закатилось. Конечно, после этого уже не было ни «дня», ни «ночи». Восточное полушарие надолго окутали постоянные сумерки, лет на десять, наверное. Солнце стояло чуть ниже линии горизонта, его сияние озаряло половину неба. Во время того бесконечного заката я и родился.
Сумерки — это не темнота. Двигатели Земли ярко освещали все Северное полушарие. Они были установлены на всей территории Азии и Северной Америки, так, как только прочная основа из тектонических плит этих континентов могла выдержать чудовищную тягу, которую они развивали. Всего на равнинах Евразии и Северной Америки разместили двенадцать тысяч двигателей.
С того места, где я жил, были видны яркие плазменные лучи сотен двигателей. Представьте себе огромный дворец, размером с Пантеон или Акрополь. Внутри этого дворца к сводчатому потолку возносятся бесчисленные массивные колонны, каждая из которых сверкает бело-голубым светом флуоресцентной лампы. А ты… ты просто микроб на полу того дворца. Таким был тот мир, в котором я жил. Собственно говоря, это не совсем точное описание. Именно касательный компонент тяги двигателей останавливал вращение Земли. Поэтому сопла двигателей необходимо было очень точно сориентировать, чтобы массивные лучи под определенными углами прорезали небо. Возникало впечатление, что громадный дворец, в котором мы живем, готов в любой момент рухнуть! Когда приезжие из Южного полушария видели эту картину, многие испытывали приступы паники.
Но еще больший, чем вид двигателей, ужас вызывал обжигающий жар, который исходил от них. Температура поднималась до семидесяти и даже восьмидесяти градусов по Цельсию, вынуждая людей надевать скафандры с охлаждением перед выходом из помещения. Жара часто порождала штормы и ливни. Когда луч плазмы пронзал темные тучи, зрелище было кошмарным. Тучи рассеивали бело-голубой свет, создавая неистовые, пульсирующие, радужные гало. Все небо сияло, словно покрытое раскаленной добела лавой. Мой дедушка в старости впал в маразм. Однажды, измученный невыносимой жарой, он так обрадовался налетевшему ливню, что разделся по пояс и выбежал из дома. Мы не успели вовремя его остановить. Раскаленные лучи плазмы нагрели дождевые капли до температуры кипения, и он так обжег кожу, что она слезала с него большими кусками.
Для моего поколения, родившегося в Северном полушарии, все это было совершенно естественным, как естественно было видеть Солнце, звезды и Луну тем, кто жил до Эры торможения. Мы называли тот период человеческой истории Солнечной эрой, и это был поистине золотой век!»
Лю Цысинь. Блуждающая Земля
В последнее время всё большее значение приобретает азиатская фантастика и фэнтези. Эти произведения построены на совсем иных культурных традициях, нежели литература Запада, что придает им дополнительную увлекательность. В этой книге китайский фантаст взялся за тему, которая в западной фантастике присутствует уже давно. А именно, что делать, если наука вдруг обретает способность точно предвидеть будущее. И в этом будущем Солнце твердо намерено взорваться, уничтожив всё живое на Земле. Теперь землянам предстоит решать, что делать – всем улетать прочь на множестве относительно небольших (по сравнению с Землей) звездолетов или превратить в управляемый космический корабль саму родную планету. Выбран второй вариант… Понятно, что такая завязка вызывает массу вопросов как раз с точки зрения науки. Но автора явно больше интересует психология ситуации и переживания людей, живущих в эпоху столь масштабного потрясения.
Постройка гигантских двигателей, точные расчеты направления каждого плазменного луча, труд отдельного человека почти незаметен, но сообща совершаются грандиозные дела. Сразу вспоминаются популярные в наши дни рассуждения об отличительных чертах «цивилизаций риса», к числу которых принадлежит и Китай,
— о выживании благодаря общему труду огромных коллективов (в одиночку нельзя создать и поддерживать оросительную структуру, необходимую для создания рисовых полей). Главный герой родился, когда Земля только прекратила свое вращение, и вырос, пока она начинала неспешно удаляться от Солнца. На Земле вовсю противоборствуют сторонники продолжения полета прямо на планете и те, кто хочет все же строить звездолеты. А те самые двигатели нарушают тектоническое равновесие, вызывая катастрофу… И до сих пор остаются те, кто не верит, что Солнце вспыхнет.
«Ускорение Земли, при поддержке гравитации, с каждым годом увеличивалось. Когда планета начинала восхождение к афелию, мы расслаблялись пропорционально расстоянию Земли от Солнца; с наступлением нового года, когда планета начинала свое долгое падение к Солнцу, наше напряжение росло с каждым днем. Всякий раз, когда Земля достигала перигелия, нарастали слухи, будто гелиевая вспышка неизбежна. Эти слухи упорно распространялись до тех пор, пока Земля снова не начинала двигаться к афелию. Но даже в то время, когда страхи людей стихали по мере того, как Солнце в небе съеживалось, следующая волна паники уже зарождалась. Казалось, моральный дух человечества качается на космической трапеции. Или, возможно, точнее будет сказать, что мы играем в русскую рулетку в планетарном масштабе: каждое путешествие от перигелия к афелию и обратно напоминало вращение барабана, а прохождение перигелия — спуск курка! Каждый спуск действовал на нервы сильнее предыдущего. Мое детство прошло в переходах от ужаса к расслаблению. По сути говоря, даже в афелии Земля никогда не покидала опасной зоны гелиевой вспышки. Когда Солнце взорвется, Земля медленно превратится в жидкость, а эта судьба гораздо хуже, чем вероятность мгновенно испариться в перигелии. А в Эру покидания одна катастрофа быстро следовала за другой».
«Как-то раз мирным теплым вечером мы с Гарри Першером, сидя на лужайке возле его дома, рассуждали о садах. Дом моего друга, к которому я приехал пару часов назад, стоял в самом центре маленького провинциального городка. Георгианский фасад выходил на улицу, а позади дома тянулась зеленая лужайка с клумбами и редкими фруктовыми деревьями. Дальше, за забором, виднелись крыши и дымоходы соседних домов. Устав от жары и шума Лондона, я наслаждался покоем.
Подобно тому, как старые дома имеют свою атмосферу, которая соткана из мыслей тех, кто там жил прежде, этот сад впитал в себя воспоминания об ушедших временах. Во всяком случае, так мне казалось в сгущающихся сумерках.
Но когда я сообщил об этом Гарри, он не поддержал мои сентиментальные рассуждения.
– Да, сказано красиво, – сказал он. – Но я нахожу твою теорию слишком фантастической.
– Думай как хочешь, – ответил я. – Я все равно уверен, что люди, живущие в доме, создают особую атмосферу. Ею пропитываются стены и полы дома, так почему не могут лужайки и клумбы – в саду?
– Все это ерунда, – засмеялся мой друг. – Как земля, дерево или камень могут перенять чьи-то качества? Но твоя мысль, пусть и ошибочная, интересна, и – знаешь, что? – у нас будет возможность проверить ее истинность. Завтра в этом саду будет совсем иная атмосфера, и мы посмотрим, что за эффект она произведет. Идем, я покажу, что имею в виду».
Эдвард Фредерик Бенсон. Книги Судей
Э. Ф. Бенсон — автор десятков книг, детских, юмористических и «страшных», многочисленных биографий и воспоминаний. О его жизни и специфике творчества в предисловии к этой книге («Странная история Э. Ф. Бенсона») рассказывает составитель Александр Сорочан.
«В автобиографии «Последняя редакция» (1940) Бенсон высказался так: «Истории о привидениях – литературный жанр, в котором я часто пробовал свои силы. Нетрудно вызвать у читателя неуютные ощущения, подобрав тревожные детали, – так, после тщательной обработки открывается путь к ужасу. Рассказчик, думаю, должен испугаться сам, прежде чем станет пугать читателей…» Кстати, в отличие от Джеймса, Бенсон давал весьма подробные описания зловещих существ, будь то червеподобные твари или иссохшие тела…
Почти все рассказы Бенсона отражают его жизненные обстоятельства. Почти всегда рассказчики – одинокие мужчины, не имеющие сколько-нибудь постоянных связей; в своих блужданиях по миру они сталкиваются с призраками и монстрами».
В книге — десять «страшных» рассказов и повесть «Книги Судей». В ней главный герой Фрэнк, прежде беззаботно живший в кругу художников, после знакомства со своей будущей женой предупредил ее, что его жизнь – не безупречна и между ними могут встать призраки. Тогда она ответила, что прошлое умерло и они его могут похоронить вместе. И пытался стать иным, достойным ее.
Но возможно ли похоронить прошлое навсегда? И однажды Фрэнк, прочитав «Доктора Джекила и мистера Хайда» и воодушевившись, решил, что он напишет свой портрет – своих личных Джекила и Хайда. При этом – в этих обликах по отношению к своей жене, Джекила с любовью и беззаботного Хайда. Автопортрет во всей своей красе. Но его темные стороны, прежние увлечения стали оживать. Напрасно жена надеялась, что работа над портретом покажет мужу, как глупы были его страхи и идеи. Она однажды спутала портрет со своим мужем, но потом у нее хватило сил ему помочь…
«– Есть феномены, которые люди, одаренные воображением, называют игрой подсознания, но на самом деле они так же материальны, как баранина, – продолжил Тони. – Например, призраки и предчувствия – они слишком обстоятельно описаны, чтобы мы, глупые ученые, отрицали их. Но ученые не могут объяснить эти феномены, поэтому теряют самообладание и списывают все на воображение, на несвежие котлеты из омаров или же говорят, что это случайность. Но как только ты поймешь теорию времени и пространства, ты осознаешь: призрак – это всего лишь некая проекция того, кем человек был раньше; эта невесомая полупрозрачная проекция пришла по эфирным волнам времени, точно так же, как по радио до тебя доходит звук из отдаленного места. Или, предположим, ты видишь во сне то, что и правда случится несколько дней спустя. Тут тоже ничего удивительного – изображение пришло к тебе из будущего. Говорить, что призраки, духи или предчувствия сверхъестественны, – значит, почти наверняка совершать ту же ошибку, которую совершил бы человек сотню лет назад, назвав телефон или радио сверхъестественной вещью. Но мы же знаем, что это не так.
Тони, как всегда доходчиво, изложил свою теорию. Но у меня появилось возражение по части ее применения.
– Как я понимаю, завтра мы наедимся, – сказал я. – И исколемся остролистом, торчащим из венков Марджери, которая так хочет воссоздать атмосферу. Но если волны времени действительно существуют и нечто из прошлого может путешествовать к нам по этим волнам, то при чем здесь неизбежное несварение желудка?
Тони рассмеялся.
– Ни при чем. Но, возможно, если мы как можно точнее воссоздадим условия, в которых люди проводили рождественскую ночь, веселясь, объедаясь и танцуя, то мы сможем создать благоприятные для передачи волны.
– И над этим ты сейчас работаешь? – спросил я.
– Более или менее. Я создал прибор… Но пока, насколько мы с Марджери знаем, нет никаких результатов. Впрочем… мой шофер отчетливо слышал кое-что из прошлого, когда прибор работал.
– И что же?
На секунду Тони задумался.
– Позволь мне промолчать, – сказал он. – Потому что скоро я покажу тебе прибор, и ты сам выяснишь, удастся ли что-нибудь почувствовать. Если я тебе расскажу, что случилось с моим шофером, это может подействовать на твое воображение.
– Но если что-то приходит из прошлого, – сказал я, – то, наверное, это должны ощущать все?
– Не обязательно. Здесь играет роль человеческий фактор. Некоторые люди слышат писк летучей мыши, а другие – нет. Некоторые люди видят призраков или духов, что суть одно и то же, но большинство людей – нет. То есть точно так же, как низкочастотные звуковые волны улавливают лишь немногие, а не большинство, так и волны времени способны принимать далеко не все. Те, кому это дано, видят или слышат что-то из прошлого, другие – увы. Но когда мы создадим приборы получше, без сомнений, временные волны будут доступны всем.
Должен признаться, что все это звучало странно, и я последовал за Тони в его кабинет, не испытывая особых ожиданий. Посреди комнаты стоял большой прибор, который я воспринял как нагромождение проводов, колесиков, цилиндров и батарей. Тони повернул ручку здесь, подкрутил винт там и наконец потянул рычаг. Раздался треск, немного похожий на тот, что издают рентгеновские аппараты, а затем – мягкий гул».
«Несмотря на поздний час (а, может, именно поэтому), трактир порта Южных Врат был полон, и Кочевнику с его Птицей не нашлось другого места, кроме как у самой стойки. Да и этого бы не нашлось, если бы Трактирщик не окликнул диковатого с виду замухрышку, маявшегося у входа, ошибочно решив, что тот не только голоден, но и напуган.
На самом деле, Кочевник просто считал любое помещение о четырех стенах тесным, душным и малопригодным даже и для овец. Загнать его в подобное место мог разве что голод (или нытье Птицы). Ей же, напротив, все здесь нравилось: и тяжелые полукруглые своды, похожие на перевернутую каменную чашу, и выскобленные чуть не добела столы, и запахи – чеснока, пряных трав, жареной рыбы, сидра – и гул голосов, неумолчный, как морской прибой, там, снаружи. Да, все здесь было ей по душе.
Вот если бы еще не эти взгляды.
– Не желаете ли отведать рыбы, дивная госпожа моя? Морских ежей? Мидий? Креветок? – спросил Трактирщик, а Птица, немного смутившись, ответила:
– По правде говоря, не особо, ахай. Я змей люблю, – она вскинула на него пронзительно-ясные, цвета полуденного солнца глаза и пояснила: – Ну, в смысле, есть люблю, а так – нет. А! И еще мышей. Мыши тоже, скажу я вам, очень вкусные!
– Мыши? – Трактирщик озадаченно потер затылок. – Нижайше прошу прощения, дивная госпожа моя, но не думаю, что здесь найдется хоть одна. Я стараюсь содержать трактир в чистоте.
Он выглядел искренне огорченным, и Птица распушила перья, кокетливо склонив голову. Она ценила учтивость, пожалуй, больше доблести и даже честности. Учтивость же человека опасного и сильного была приятна вдвойне.
Бритоголовый, как борец или наемник, с могучей шеей и тяжелыми предплечьями, он походил на обломок скалы, сошедший с лавиной, а, может, упавший с неба. Все платье его составляли короткий жилет тисненой кожи и холщовые штаны. Никакого оружия при нем не было. Да и зачем?
Он сам был оружие.
Дюжее медово-смуглое тело покрывали магические письмена, но по шрамам можно было прочесть куда больше – о тех горестях, что претерпел он, и бедах, что натворил. Птица могла заглянуть в прошлое его и в будущее, в его сны и мысли. Увидеть кровавый отблеск пламени на клинках. Услышать воинственные крики и стоны боли, визг боевых коней и разбойничий шепот во тьме. Но учтивость этого не позволяла, а учтивость она ценила почти превыше всего.
Хочешь что-то узнать – просто спроси».
Глория Му. Игра в Джарт
В фэнтезийных мирах теперь впечатляют не диковинные существа (которые, увы, не редкость), а персонажи с необычными судьбами, на месте которых читателям хотелось или не хотелось оказаться. В этом сборнике – три истории, три полноценные по объему притчи – повести «Аятори», «Последнее солнце», «Дорога до мечты», наполненные изящными словами и диалогами, разнообразными существами и разнообразными приключениями. В тексте переплетены фантазии на темы восточные и старинных европейских мифов, и легенд.
Аятори – название старинной японской игры, но здесь в тексте – скорее атмосфера Среднего Востока, загадочных ритуалов и древних традиций, неуточняемых недомолвок и неизбежных угроз. Таверна, верзилы в доспехах, Кочевник с Птицей. Говорящей. Вызванной шаманом из огня. Но маленькой. Хотя огненные птицы должны быть могучими – это же ездовые птицы богов и героев. А она – маленькая, и сидит на плече Кочевника, который, увы, и сам героем не выглядит. Зато у нее есть крылья. А Кочевник – персонаж с непростой судьбой (попал в рабство, бежал, был не хитрым, но упрямым) отправился искать свою невесту. А шаман стал ему пророчествовать, что сыновья его сыновей оседлают мир, но Кочевник хотел жить мирно. Кочевник и Птица – та еще необычная парочка, и ждут их непростые встречи и наваждения.
«Последнее солнце» — история Минотавра; рыцарей, бившихся с воинами халифа; рыцарей, жаждавших без промедления сразиться с чудовищем. В «Дорога до мечты» рассказывается, как гроссмейстер Ордена Быка и Чаши возлюбил одну девицу, которая была демоном. И тут-то явилась королевская армия во главе с королем….
«Его встречали – редчайший случай! – проклятиями и бранью, и беспокойство, вызванное прибытием злосчастного судна, никак не унималось, а, напротив, расползалось по всему порту, и даже городу – как расползается опасная зараза, завезенная из дальних, чужеземных краев.
Из шлюпа выбрались трое. Взгляды их были так же надменны и тяжелы как поступь. Блистающими драконьими крыльями бились от ветра плащи – алый, белый и золотой. Ладони лежали на рукоятях обоюдоострых топоров, висевших у пояса, и намеренно выставленных напоказ. Это можно было счесть ненужной заносчивостью, а можно – и необходимой предосторожностью, ибо страх, внушаемый повсеместно рыцарями Быка и Чаши, столько же укрощал толпу, сколько и будоражил.
Рыцарям плевали вслед, проклинаемые же рыцари равнодушно зашагали прямиком к трактиру «Лепесток Ветра». Впереди шел мечник в алом плаще. Рослый, светловолосый, он отличался спокойной решимостью движений, свойственной людям, с детства привыкшим противостоять опасности и собственному страху. Два шрама перечеркивали, почти сводили на нет красоту юного лица. Человек несведущий счел бы его предводителем этого маленького отряда, но человек сведущий объяснил бы, что первый удар в битве обычно принимали на себя рыцари низшего ранга – самые молодые и самые никчемные, и это было вполне разумно. Безудержная отвага молодых если не сокрушала, то устрашала врага, а у никчемных появлялась возможность переиграть судьбу, или хоть погибнуть с честью».
«Уже в древние времена Индия славилась своими ювелирами. На раскопках древнейших цивилизаций Хараппы и Мохенджо Даро были найдены украшения из золота, серебра и драгоценных, полудрагоценных камней (сердолик, агат, яшма, нефрит, лазурь...). На территории Пакистана (в Сиркапе и Бхире), найдены при раскопках замечательные по мастерству изготовления браслеты, ожерелья и кольца. Некоторые племена Тамилнада (это место зарождения одной из древнейших культур — в районе Южного Аркота и в Маллапади обнаружены наскальные рисунки и остатки орудий труда доисторического человека) до сих пор носят украшения, подобные тем, что носили их предки на заре этой цивилизации. Это браслеты и нарукавники из плетеной травы, самобытные, грубо обработанные украшения из металла и кости. В более поздние эпохи эти виды украшений стали изготавливаться из более благородных материалов (трудоемких в обработке), приобрели изящество и изощренную отделку, сохранив основные формы, которые нельзя назвать «примитивными»...
В отделе древностей Лувра хранятся подвески, по мнению историков относящиеся к этрусской культуре. Они напоминают изделия, которые до сих пор носят в Тамилнаде. Индия — это путешествие в Прошлое. Она сберегла для потомков не только сари, но и украшения, тех культур, которых уже нет.
Индийские броши из Симлы — оригинальны и... напоминают старинные серебряные броши Ирландии, на ассирийских барельефах видны серьги — подобные тем, что носят в Гуджарате. Браслеты и пояса, найденные в Мохенджо Даро и Хараппе схожи с древнеегипетскими и вавилонскими. Даже некоторые браслеты ацтеков и майя, живших на расстоянии тысяч миль от Индии, имеют похожий дизайн».
Арти Д. Александер. Fashion India. Энциклопедия
Это подробная и увлекательная энциклопедия истории, культур, искусств и психологии Индостана, наглядно демонстрирующая влияние этой загадочной цивилизации на современность. В старинных христианских картах в центре земли размещали Иерусалим, на востоке (за непроходимыми горами) — рай, откуда вытекают четыре реки: Геон (Нил, истоки которого относили в Индию), Фисон (Ганга), Тигр и Ефрат. Самое раннее изображение одного из самых загадочных существ Древности — единорога, впервые встречается на печатях Хараппы и Махенджо Даро. Он упоминается в «Атхарваведе», в «Махабхарате», в книге «Луцидариус» («золотой бисер»). Греческие, а впоследствии римские философы и историки (Аристотель, Плиний Старший) считали родиной единорога Индию.
Искусство Древней Индии осталось не только в величественных сооружениях и в строках «Рамаяны», но и в элементах повседневности, порой могущих открыть больше, чем философская система или религиозный ритуал. Как служат ткани и украшения из индийских мастерских великим кутюрье, западной киноиндустрии, студиям и театрам, домохозяйкам, рукодельницам? После мирового успеха индийских фильмов, взоры многих современных творцов моды вновь обратились к сари: «Если присмотреться внимательно к историческим и фантастическим фильмам, сериалам и сагам («Александр», «Звездные войны», «Вавилон 5», «Зена – королева воинов», «Динотопия» и т.д.), очевидно, что большинство костюмов создано из тканей индийского происхождения — сари с каймой, парчи, шелка и хлопка». Атмосфера старинных легенд и история, присутствующая в книге, не загружена терминологией, она позволяет читателю постичь традиционное искусство путем духовного прикосновения к предметам и вещам, сохранившимся в том или ином виде до наших дней.
Притягательность Индии в том, что ее жизнь постоянно пребывает в неразрывной цепи описанных символов и событий: от таинства аромата цветка до свадебной церемонии, гороскопа новорожденного, легенд о богах, племенных мифов «охотников за головами», или фольклора и пожеланий – запечатленных в вышивках шалей и узорах индийских ткачей. Необычно элегантны ткани с изображением грациозных ланей скопированных с древних наскальных рисунков, улыбчивые лики Солнца и Луны в ювелирных украшениях, вновь вошедшие в моду «тату» — с племенными элементами...
Легендарное высказывание об Индии — «Если есть где-либо рай на Земле, он здесь, он здесь!». В 1639 г. началось строительство Красного Форта (Лал-Кила) в Дели, куда владыка империи Великих Моголов Шах-Джахан перенес свою столицу из Агры.
В Форте расположен дворец Диван-и-Кхас — изящный мраморный павильон со входами в виде зубчатых арок. На одной из них и выгравировано это изречение Шах Джахана, видевшего и владевшего многим...
Когда-то климат на месте нынешнего Дели не был таким засушливым и люди не спеша путешествовали из города в город, из страны в страну, открывая для себя новое, полное загадок, и «чудом из чудес», далекой жемчужиной романтиков Средневековья и Возрождения была Индия.
«В битве, решившей на века судьбу «Золотой Бенгалии» (а после — и всей Индии) — Плесси (Палаши), потери англичан под предводительством Клайва составили: 7 убитых и 13 раненных европейцев, а также 16 убитых и 36 раненных сипаев.
Роберт Клайв, бывший мелкий клерк с дурным характером, не был великим полководцем — судьбу войны решило предательство индийского военачальника, так и не принесшее изменнику реальной власти, а позже — лишь трагическую смерть его сыновей от рук англичан.
Клайв, награбивший в Индии огромное состояние, по возращении в Лондон так и остался выскочкой, «набобом» — которых высмеивали театры и газеты за дурные манеры и желания получать пышные почести и титулы, подобные тем, которые они имели на Востоке.
Умер он «в результате апоплексического удара» (говорили о самоубийстве), отказавшись незадолго до этого от предложения короля возглавить английские войска в Америке».
«Межпланетные путешествия ждут уже за дверью – доставлены наложенным платежом. И станут твоими, когда ты за них заплатишь, — что наше правительство делает хотя бы в порядке эксперимента…
Наиболее важный с военной точки факт нашего столетия – отсутствие способов отбить нападение из космоса…
В течение пятнадцати лет проблема нехватки жилья будет решена прорывом в новую технологию, благодаря которой все существующие дома покажутся такими же устаревшими, как уличные уборные. Вскоре наличие жилья будет чем-то само собой разумеющимся…
К концу века человечество уже изучит Солнечную систему, и будет строиться корабль, способный достигнуть ближайшей звезды…
Какая-то разумная жизнь будет найдена на Марсе…»
Списки на заметку. Уникальные списки с древности до наших дней. Составитель Шон Ашер
Этот большой фолиант — сборник различных списков, которые составляли известные и не очень люди, их это планы на будущее и руководство для своих детей и даже для потомков. Первая цитата – это прогноз на будущее, сделанный Робертом Хайнлайном в 1949 году. проверяем, насколько сбылось. Помимо этого, можно узнать, как достопочтимый сэр Исаак Ньютон вел учет грехов, а «граф» Виктор Люстиг перечислил десять заповедей мошенника.
В 1851 году Чарльз Диккенс с семейством поселился в Тависток-хаус. Но ему не хватало книг, что заполнить все имеющиеся в доме полки. Тогда вместо покупки книг он заказал местному переплетчику фальшивые книги, названия которых сам придумал:
«Искусство резки зубов»;
«Склочное обозрение». 4 тома;
«История очень средних веков». Шесть томов;
«Сорок подмигиваний пирамидам». Два тома;
«Книга банальностей от старожилов». Два тома;
«Пять минут в Китае». Три тома…»
В книге – более сотни самых разнообразных списков, представляющих собой как правила жизни и лучшие воспоминания, это планы на будущее и руководство для потомков. К каждому из списков прилагается дополнительная информация о том, как и почему был написан.
А как вам необычные идеи Лавкрафта, которые он записывал, чтобы затем использовать в своем творчестве? Вот некоторые из них:
«Страшная история: скульптурное изваяние руки — или другая искусственная рука — душит своего создателя…
Отвратительный звук в темноте….
Человек путешествует в прошлое — или в воображаемую реальность, — оставляя телесную оболочку позади…
Двери, оказывается, таинственным образом открываются и закрываются и т.д. – вызывает ужас…
Странный ночной ритуал. Твари танцуют и маршируют под музыку…
Раса бессмертных фараонов, живет под пирамидами в обширных подземных залах под черными лестницами…
Перенос личности.
Человек, преследуемый невидимым чем-то…
В крайне фантастическом тоне: человек превращается в остров или гору».
«В начале Мировой войны видно то же пренебрежение фронтом в Ираке, как и остальными фронтами турецких войск. И лишь когда вполне реальной стала угроза со стороны англичан, туда был отправлен маршал Кольмар фон дер Гольц [Кольмар фон дер Гольц (1844–1916), маршал османской армии, генерал-полковник германской армии. Прославился своей многолетней миссией в Османской империи в 1883–1895 гг., приведшей к существенному повышению ее боеспособности. Пользовался огромным авторитетом среди турецких элит, в том числе у младотурок, поэтому в 1915 г. был вызван из отставки и возглавил войска на фронте в Месопотамии. Лишь немного не дожил (умер от тифа 19 апреля 1916 г.) до капитуляции окруженных им осенью 1915 г. войск генерала Таунсенда. Эта победа стала сильным ударом по престижу Великобритании в мусульманском мире. Основная слава досталась Халилу-паше, так что пошли слухи об отравлении им престарелого маршала.]. Но до победы под Кут-эль-Амарой, которой были обязаны единственно и только его полководческому искусству, ему дожить было не суждено. Его смерть стала невосполнимой утратой. Халил-паша попытался воспользоваться славой этой величайшей турецкой победы [Более масштабное ликование в Турции вызвало отражение стратегической операции Антанты в Дарданеллах к началу января 1916 г., однако там успех оттенялся огромными потерями османских войск, не уступавшими тем, что понесли силы десанта и флота Британской империи и Франции.]. Однако с непостижимым легкомыслием он оставил для защиты Багдада в Ираке лишь небольшие силы — 18-й корпус, а 13-й корпус вместе со смешанным отрядом из персидской жандармерии [Она комплектовалась в основном подданными Швеции с 1909 г. С началом боевых действий на территории Персии многие шведы с оружием в руках стали воевать на стороне Центральных держав, вступив в конфликт с российскими воинскими контингентами.] и немцев был отправлен в общем и целом в бессмысленный рейд в Персию, вызванный в основном неясной политической линией обеих стран, и не принес никаких сколько-нибудь прочных успехов [Имеется в виду наступление османских войск и их союзников в июле — октябре 1916 г., в ходе которого русские части в Персии под командованием генерала Баратова оставили Кум, Хамадан и Керманшах. Однако уже в конце 1916 г. ряд позиций был возвращен, ведь Баратов подавил попытку прогерманского переворота в Тегеране и перешел в контрнаступление. К апрелю 1917 г. зона контроля российских и британских войск в Персии была полностью восстановлена. Германская миссия (во главе с Р. Надольны) вынуждена была покинуть Персию.].
Новое хорошо подготовленное наступление англичан оставшийся один 18-й корпус не выдержал. Спешно отозванный из Персии 13-й корпус лишь был увлечен общей волной поражения. Англичане с победой вступили в Багдад».
Воспоминания с Ближнего Востока 1917–1918 годов (составители В. Баумгарт, В. С. Мирзеханов, Л. В. Ланник)
В тексте подробно описываются османские военные кампании в Месопотамии и на Кавказе в ходе Первой мировой войны, планы по отвоеванию Багдада, Тебриза и Баку. В мемуарах Эрнста Параквина, офицера германского Генерального штаба, назначенного летом 1917 года начальником штаба 6-й османской армии, действовавшей в Месопотамии, потерявшей Багдад, ставилась невыполнимая задача – отвоевать его обратно. В сентябре 1918 года группе армий «Восток», в штабе которой был Параквин, удалось взять Баку, что стало последней османской победой в Великой войне.
Энвер-паша, военный министр Османской империи, еще в 1914 году планировал театр военных действий за счет мятежа в Персии и создания угрозы британской Индии. Уже в 1914 года представители Германской империи предпринимали действия в Персии и Афганистане для того, чтобы эти старины вошли в союз с Центральными державами и на их территориях началось борьба с англичанами.
После падения в Тегеране настроенного прогермански правительства Хасана Мостофи 24 декабря 1915 года, с помощью Германской и Османской империй было создано «временное правительство Персии», под руководством Реза Коли Хана Незама аль-Салтане, губернатора Лорестана, первоначально базировавшегося в Керманшахе. Германский дипломат Филипп Вассель стал в 1916 году посланником Берлина при этом «временном персидском правительстве».
В Приложение V приводятся воспоминания Оскара Альберта Грессмана генерала и паши. Этот генерал-лейтенант был вызван в июне 1916 года в Ставку, где ему сообщили, что он получил пост германского уполномоченного в Месопотамии. В своих мемуарах Грессман упоминает, что в Персии немецкими и турецкими агентами распространялись слухи, что том, что «только насилие со стороны русского и английского послов помешало шаху лично возглавить дело освобождения народа, поэтому надо образовать временное правительство во главе с Низам-н-Салтане, которое и выражает истинную волю повелителя…
После того как мы подкрепились, я, как и планировалось, поехал на устланном роскошной попоной жеребце в город, резиденцию «Временного правительства Персии». Это был театр, продолжившийся во время приема «Его Высочеством». Формирование параллельного правительства было столь же авантюрным, как и вся персидская затея. Если бы найти хотя бы одного человека, исполненного высокого национального чувства, пользующегося всеобщим уважением, обладающего силой воли и готового поставить все на кон ради свободы своего Отечества! Но ничего из этого не было у Низам-н-Салтане.
Он разбогател на весьма выгодном посту губернатора, точнее — сборщика податей в провинции, очевидно с самого начала сознавая всю слабость своего положения и рассматривая принятие на себя «правительственных функций» как инструмент для удовлетворения личных интересов. Выделенное с германской стороны весьма существенное пособие ему, видимо, казалось недостаточно большим. В любом случае он попытался воспользоваться возникшими противоречиями между немцами и турками, пустившись в отчаянную игру ва-банк ради наживы.
Чем же были вызваны разногласия? Во-первых, вследствие уже описанного выше разочарования турок из-за не удавшейся «германской миссии», но с недавнего времени еще и по политическим причинам: турки полагали занятую ими часть персидской территории желанным залогом на будущее. Персия должна была отойти в сферу интересов Турции. Присутствие влиятельных германских эмиссаров и их воздействие на ход событий были для них просто бельмом на глазу.
Германские деньги, которыми оплачивались основные расходы по содержанию армейского корпуса, а также поставки военных материалов принимали охотно, но в остальном нас просто хотели послать к черту».
«Не печалься, ведь есть «Гулистан»,
В нём немолчно поёт соловей.
Прикоснись к пожелтевшим листам
Книги, осени, жизни своей».
Дмитрий Щедровицкий. Прозрачное русло
В этот сборник включены избранные стихотворения видного современного библеиста, переводчика, философа, поэта Дмитрия Щедровицкого, созданные в период с 2011 по 2021 год. Многие поэтические произведения публикуются впервые. Стихи посвящены размышлениям о человеческой душе, переживаниям и сомнениям, озарениям и открытиям. И, конечно, поиску ответов на вечные вопросы, связанные с устройством мироздания и местом человека в нём. В ряде стихотворений заново переосмыслены легенды и предания разных народов нашей страны – таков, к примеру, цикл «Марийские мифы». В этих строках древние боги-демиурги соседствуют с людьми, занятыми обычными делами. Там созидается земля, а тут бортники, искатели дикого мёда, идут на свой промысел. Но автор непременно отмечает, что только чистым душой и сердцем будет сопутствовать удача, только им «золотая пчёлка – Мюкш» дарует настоящий хороший мёд.
Есть в стихах Дмитрия Щедровицкого и восточная тема. Например, история старого бедуина, который привык, что воды в пустыне мало и она невкусная, а однажды обнаружил среди скал «под известковой коркой» целый ручей, пусть и мутноватый. Бедуину это показалось настоящим чудом, и он поспешил в Багдад к халифу Аль-Рашиду. Простодушный старик был уверен, что нашел ручей, текущий из рая, и воду из него он поднес халифу как великий дар…
Водички мутной Аль-Рашид
Отпил — едва не поперхнулся,
Но показал счастливый вид
И бедуину улыбнулся,
И стражу верному шепнул:
«Его домой доставить надо —
Чтоб он и мельком не взглянул
На Тигр, текущий средь Багдада,
Чтоб даже не поднёс к устам
Воды, сыздетства нам знакомой,
И чтоб помешанным не стал,
На горе племени родному.
Скажи: халиф ему даёт
Сто золотых — пусть век пирует,
И титул Стража райских вод
Ему пожизненно дарует!..»
«Драматическая поэма Лахути «Кузнец Кава», написанная на сюжет, заимствованный из «Шахнаме» Фирдоуси, послужила либретто для одноименной оперы А. Баласаняна.
Единственный полный (6-томный) перевод «Шахнаме» сделала Цецилия Бану, жена Абулькасима Лахути, который и был инициатором этого перевода.
В послевоенный период Лахути опубликовал три книги избранных стихов. Перевел на таджикский язык произведения А.С. Пушкина, А.С. Грибоедова, В.В. Маяковского, У.Шекспира, Лопе де Вега и других писателей. Опираясь в своем творчестве на традиции классической персидской и таджикской литературы, Лахути вместе с тем смело вводил в поэзию новые строфические формы, размеры, построенные на фольклорной основе. Сочинение Лахути многократно издавались в переводах на русский язык, языки других народов СССР и зарубежных стран.
Говоря о поэзии первого периода иранской революции (1905–1911), нельзя обойти вниманием творчество Лахути. Стихи молодого поэта, публиковавшиеся в еженедельнике «Северный ветерок», направлены против власти Каджаров, в частности, против Мохаммада Али-шаха. В этот же ранний период своего творчества Лахути издавался и в различных газетах, в том числе в популярной в то время «Иране ноу» («Новый Иран»), выходившей в Тегеране».
Иранская поэзия XX–XXI веков: хрестоматия
В семи главах этой книги составители показали, как развивалась иранская поэзия — начиная с Конституционной революции начала ХХ века и до нашего времени. В предшествовавший революции период стихи многих поэтов отражали надежду на освобождение от безграничного самовластия каджарских шахов и их приближенных, от алчности западных дельцов, от нищеты и бесправия. Кроме этого поэты считали своим долгом способствовать просвещению народа, выпуская не только стихи, но и документальные произведения, знакомившие читателей с основами естественных и общественных наук. После начала Конституционной революции поэтический язык стал ближе к повседневному разговорному, социальные и общественные темы заметно потеснили лирику.
В начале ХХ века появилась и литература, предназначенная для детей. Ее основой стали сказки и колыбельные песни, ранее существовавшие как устное народное творчество. Первым иранским поэтом, специально сочинявшим для детей, стал Ирадж Мирза. Его стихи были построены как диалог наставника и ребенка. Знаменитый Абулькасим Лахути тоже написал ряд детских произведений, опираясь на фольклорные образцы. А Хойсен Данеш, автор книги «Джунгли», переосмыслил для иранских детей ряд сказок и басен французского писателя Лафонтена.
Характерной чертой новой иранской поэзии стало сочетание актуальной тематики с традиционными для классического персидского стихосложения формами (газель, рубаи, кыт а ‘, тасниф).
«Форуг Фаррохзад родилась 5 января 1935 г. в Тегеране, в семье военнослужащего. До третьего класса она проучилась в школе «Хусрав Ховар», затем была переведена в женскую школу изящных искусств и там освоила портняжное ремесло и искусство рисования.
В 17-летнем возрасте Форуг вышла замуж за сатирика Парвиза Шапура, который был старше ее на 15 лет, но вскоре развелась с ним. Стихи Форуг начала писать в 13–14 лет, в основном в жанре газели. Ей было 17, когда вышел в свет ее первый сборник стихов под названием «Пленница» (1955); В 21 год была издана ее вторая книга стихов под названием «Стена». В 1958 г. увидел свет третий сборник ее стихов «Восстание». В сентябре 1958 г., в возрасте 23 лет, Форуг ушла в кинематографию, и с этого времени киноискусство заняло в ее жизни важное место. За сравнительно короткое время она всецело освоила технику кино».
«— Кто бы он ни был, — воскликнул Ростеван, — пусть станет гостем на празднике! Милости просим! — и велел пригласить его к общему веселью.
Но посланец, отправленный к незнакомцу, вернулся ни с чем: тот, ушедший в свои мысли, не пожелал ни слова молвить. Ростеван был удивлён и обижен: что ж это за невежа такой!
И тогда уже не один, а двенадцать челядинцев поскакали к чужеземцу. И вновь он поначалу не обратил на них внимания, а когда стали они настойчивей, взмахнул плетью и, даже не вынимая из ножен меча, разметал всю дюжину по сторонам. Потом огляделся кругом, словно очнувшись и прозрев, воскликнул: «Горе, горе!» — и, натянув поводья, пустил вороного вскачь.
Ростеван с челядью и гостями кинулся догонять его, да не тут-то было: воин, облачённый в тигриную шкуру, бесследно скрылся в тумане. Тяжёлые мысли охватили Ростевана. Не до охоты стало ему, не до веселья. Мрачно удалился он в свою опочивальню и долгие дни оставался там, никого к себе не допуская. Всё думал: кто же этот незнакомец, внезапно появившийся и мгновенно исчезнувший, словно свалился с небес и провалился сквозь землю, — человек или дьявольское наваждение? В чём тайный смысл тигриной шкуры, в которую он облёкся? И что означали слова «горе, горе»? О своей беде вёл он речь или другим пророчил несчастье? Не самому ли Ростевану и его Аравии?»
Шота Руставели. Витязь в тигровой шкуре: Пересказ Николая Голя
Знаменитое произведение, созданное на рубеже XII и XIII веков грузинским поэтом Шота Руставели и посвященное им легендарной царице Тамаре, представлено в этом красочном издании в пересказе для юных читателей. Сюжет его хорошо известен. Аравийский властитель Ростеван на склоне лет решает передать власть своей единственной дочери по имени Тинатин. И его советники соглашаются с таким решением, говоря, что дитя льва всегда остается львом, неважно какого пола.
В честь коронации новой царицы был устроен большой пир, а потом охота. И тогда Ростеван увидел незнакомого юношу, который выглядел как благородный воин, но был погружен в глубокую печаль и никого не желал замечать. Слуга, посланный Ростеваном, чтобы узнать, кто этот витязь, и пригласить его на праздник, не отважился заговорить с незнакомцем. А тех, кто был послан, чтобы силой привести неучтивого, воин расшвырял, даже не обнажив меча. Ростеван сам впал в тоску, заподозрив в этой странной встрече дурное предзнаменование для будущего своей державы. Царица Тинатин, чтобы рассеять опасения отца, поручает военачальнику Автандилу, давно и безнадежно влюбленному в нее, найти загадочного незнакомца и узнать, кто он такой…
«В разных краях побывал Автандил, повсюду расспрашивая о воине в тигриной шкуре, но даже следа его не нашёл. «Неужели, — горько вздыхал аравийский спаспет, медленно проезжая верхом через пустынный дремучий лес, — мне придётся воротиться назад ни с чем? Что скажу я любимой и какой смогу ждать награды?» Вдруг ему показалось, что за густой листвой мелькнула фигура какого-то всадника. Заставляя коня ступать по толстому мху, чтобы не было слышно звука копыт, Автандил подобрался поближе и с восторгом убедился, что каким-то чудом настиг того, кого искал так много дней. Собрался было на радости поприветствовать воина, облачённого в шкуру тигрицы, но вовремя вспомнил, как встречает тот назойливых незнакомцев, и решил незаметно двигаться следом. Шаг за шагом миновали они лесную чащу и оказались в каменистой местности. Укрывшись за скалой, Автандил наблюдал. Всадник пересёк быструю не широкую речку и пустил своего вороного по крутой тропинке к широкой горной площадке, на которой раскинуло ветви дерево алоэ, а за ним зиял вход в пещеру. Из неё на шум копыт вышла девушка. С молчаливым вопросом обратила она глаза к воину в тигриной шкуре. Тот, сидя в седле, погладил её по чёрным волосам и ответил на невысказанные слова:
— Нет, Асмат, опять нет. Горе, горе!
— Мой господин, — вздохнула та, — спешься, отдохни.
— Не сейчас, — ответил конный. — Я собираюсь съездить ещё вон туда. — И указующе махнул рукой.
— В ту сторону ты ездил уже сотню раз, — сквозь слёзы сказала девушка.
— Хоть тысячу. Как и в три остальные. Но никогда не надо терять надежду».
«- Говорят, так набирают людей то ли в АНБ, то ли в ЦРУ, – говорит девушка лет двадцати – двадцати пяти. Она приходила и на прошлой неделе. Молча прослушала выступление, а потом догнала меня на парковке и начала расспрашивать про фракталы: связаны ли они с сакральной геометрией (скорее всего) или научным трудом мистика Джона Лилли (что вряд ли).
Но напрямую она ничего не спросила.
Всё как всегда.
Обычно об игре шептались только онлайн, обсуждали ее в кругу одержимых конспирологическими теориями единомышленников, собравшись в каком-нибудь магазине комиксов или зале игровых автоматов. В реальном мире говорить о ней было страшно, как делать шаг навстречу опасности, как выглядывать за край платформы, прислушиваясь к рокоту приближающегося поезда.
Игра была этим поездом.
– Игроки умирают тысячами, – добавляет худой рыжеволосый мужчина, которому не дашь больше тридцати пяти. – А все следы заметают к хренам, будто их и не было.
– Теорий много, – говорю я, как и тысячи раз до этого, – и да, некоторые действительно считают, что во время игры погибали люди.
– Почему ты зовешь ее просто «игрой»? Есть же нормальное название, – спрашивает женщина в инвалидной коляске, одетая как библиотекарша из пятидесятых, с очками, болтающимися на бисерной цепочке. Мы уже виделись. Это Салли Беркман; у нее проходят самые популярные партии Dungeons & Dragons в городе. Оригинальная редакция, усложненные правила.
– Сдаем телефоны и прочую технику, – говорю я, проигнорировав вопрос Салли. Людям нравится, когда я нагоняю страх. Происходящее сразу кажется таким таинственным и опасным».
Терри Майлз. Игра в кроликов
Главный герой всегда любил загадки, головоломки и поиск скрытых закономерностей. И в итоге увлекся таинственной игрой «Кролики», о которой никто ничего не знает, но желающих хоть что-то выяснить – множество. По слухам, это очень древняя игра, она идет уже не одну тысячу лет. Кто ее запустил, неведомо. Каков главный приз – тоже. Может, в тайный орден избранных примут. Или на работу пригласят в солидную спецслужбу… Интересно, куда в этом смысле могли позвать победителя пару тысяч лет назад? А может, результатом будут просто деньги, очень много денег.
Сама по себе игра, как ее изображают легенды, состоит в следовании за подсказками. Видишь, к примеру, старую фотографию, но на ней почему-то человек со смартфоном. Узнаёшь, что в честь фотографа названа улица. Идёшь туда – и вуаля, снимок-то сделан именно там. А в точке съемки обнаруживается еще одна зацепка. И так до бесконечности, то есть, пока мешок золота не дадут или не позовут в условное ЦРУ начальником отдела. Хотя может быть и менее приятный исход… Поиграть герою всё никак не удается, а вот собирать вокруг себя своеобразный фанклуб у него отлично получается.
Но на одну такую тусовку является странноватый и вроде как сказочно богатый персонаж. Представляется герою победителем одного из предыдущих этапов
этой самой игры. И сообщает, что с игрой происходит нечто плохое и непонятное, а спасти ее может только герой. И тот решает, что это действительно его шанс…
«Куда меня вообще занесло?
Все вокруг кажется незнакомым, как слово, значение которого на мгновение вылетело из головы. Я присматриваюсь к указателю. Я на Девятнадцатой авеню, прямо напротив кафе «Кингфиш».
Так-то лучше.
Я очень люблю «Кингфиш». Раньше мы часто обедали там с друзьями, но в последнее время мне не удавалось к ним заглянуть.
Постепенно мир приходит в норму.
Последнее, что я помню, – как мы обсуждали WorGames в кабинете Фокусника.
Я смотрю на экран телефона. На часах половина шестого.
Я не помню, как прошли последние шесть часов.
В туалете «Кингфиш» я брызгаю водой на лицо и проверяю, не появились ли на мне новые синяки. Но все в полном порядке: видимо, за прошедшие шесть часов со мной не случилось ничего криминального.
Провалы в памяти – это, конечно, неприятно, но приходящее с ними бессилие еще хуже. Что со мной случилось? Неужели я так никогда этого и не вспомню?
А потом тревога только усиливается, потому что до меня вдруг доходит: «Кингфиш» закрылось в 2015-м – и больше не открывалось…»
***
«В пестрых хитросплетениях анналов Востока история Ахмеда эль-Багдади, «Багдадского Вора», как называли его в древних хрониках, история о поиске счастья, о приключениях, подвигах и любви с течением времени стала казаться чем-то гомеровским, чем-то эпическим и мифическим, чем-то туго сплетенным с золотой тенью пустыни, как по стилю, так и по сюжету.
Об этих происшествиях говорило с гордостью все его племя, Бенни Хуссаниа, грубое, мчащееся по пустыням племя бедуинов, наделенное слабыми представлениями о чести и могучей жаждой наживы, уставшее от бесплодных арабских песков и стремившееся к удовольствиям восточного базара и рыночной площади – да, это был человек, взращенный городом. Об этом говорили со смесью страха и зависти к Почетной Гильдии Багдадских Воров, где когда-то он был весьма почитаемым человеком. История широко распространилась вместе с черными палатками кочевников от Мекки до Джедды и дальше, с шепотом загорелых, сморщенных старушек, которые сплетничали, варя кофе к завтраку, или качали вздувшиеся шкуры на коленях, пока масляные валики не пожелтеют и не вспенятся; она срывалась с потрескавшихся от солнца губ погонщиков верблюдов, с лживых губ сухопутных торговцев и купцов; эта история достигла Сахары на юге, зеленой, каменной Бохры – на севере, резных Ворот Дракона – в Пекине, золотых гор Индостана – на юго-востоке и северо-востоке, прекрасных, душистых садов Марокко – на западе; болтливые старцы обсуждали ее, словно переваривая храбрые подвиги прошлого во вьющемся синем дыме своих кальянов».
Ахмед Абдулла. Багдадский Вор
Нечасто встречаются издания, когда-то открывшие новые темы. Вышедший в серии Grand Fantasy авторский сборник Ахмеда Абдуллы (отечественного эмигранта Александра Романова) состоит из романа «Багдадский Вор» и трех повестей, и роман, как написано на его обложке, — «веха «героического фэнтези!»
В предисловии Александра Сорочана описана история фильмов «Багдадский Вор» (1924 года) и «Чанг: легенды диких краев». Роман был написан почти столетие назад на основе своего сценария одноименного фильма, в котором есть романтика и сатира, любовь и ненависть, чудеса и приключения. Однажды Багдадский Вор, помимо кошелька у купца, украл волшебную веревку у индусского чародея и решил с помощью забираться во дворец халифа, чтобы славно поживиться. Но вместо этого он увидел спящую принцессу Зобейду (единственную дочерь и наследницу правящего халифа) и влюбился с первого раза, унеся из дворца ее маленькую туфельку.
В это самое время в Багдад прибывают три чужестранных принца из Монголии, Персии и Индии, чтобы посвататься к Зобейде. Принцессе же предсказательница сообщила, что та выйдет замуж за того жениха, который первым прикоснется к розовому дереву в саду под окнами принцессы. И вот свататься к принцессе прибыли трое настоящих принцев и Ахмед, принц Морских Островов и Семи Дворцов. Но его разоблачили и несмотря на то, что принцесса сказала, что любит Багдадского Вора, ее отец принял решение, что она должна выбрать одного из настоящих принцев.
Принцы должны вернуться на седьмой луне, и тот из них, который принесет самое редкое сокровище, женится на Зобейде. Но Багдадский Вор покинул родной город в поисках сокровища, о котором можно только мечтать.
«И принц Монголии улыбнулся, как и двое других. Но у его сардонического веселья была и иная, более разумная причина. Ибо он оставался чрезвычайно практичным мужчиной. Он предпочитал двойную уверенность, а лучше даже тройную. Так что, не удовлетворившись сокровищем острова Вак, не удовлетворившись своим планом послать монгольских воинов под маской мирных торговцев в Багдад в случае, если все пойдет не так, как должно, он отдал приказы свои шпионам неотступно следовать за принцами Индии и Персии и немедленно докладывать ему все, что бы они ни выяснили.
Он даже не думал о самозваном принце Островов, Багдадском Воре.
Принц представлял, что к этому времени Ахмед был убит, съеден и переварен гориллой халифа. И даже если бы он знал о побеге Ахмеда, то не стал бы беспокоиться: Ахмед, одиночка, вор, отверженный; все люди против него, а у него нет ничего, кроме меча, небольшой сумки с едой и, возможно, слабой надежды; идущий по горькому, тернистому пути, покоряя сначала себя, а потом величайшее сокровище на земле!
Трудным, трудным было начало пути Ахмеда.
Ибо дорога вела его по Долине Семи Соблазнов, где даже меч не мог ему помочь, где не было для него иного оружия или щита, кроме сердца.
Эту долину населяли духи тех, кто погиб, уступив одному из семи соблазнов, семи смертных человеческих грехов. Эти духи ползали по земле, как черви, или летали на черных крыльях среди деревьев, в то время как скелеты, чьи заплесневелые желтые кости, державшиеся на кусочках обугленных сухожилий, следовали за ними, как убийцы за своими жертвами. Воздух был наполнен их пронзительными и жалобными криками и время от времени душераздирающими воплями облегчения, когда души, наказание которых подошло к концу, перевоплощались по воле Аллаха в новые тела, чтобы еще раз вернуться к земному существованию, еще раз столкнуться с семью соблазнами и, возможно, выйти победителями на следующей дороге жизни. Также здесь скакали злобные карлики и ведьмы со сверкающей голубоватой кожей и кроваво-красными глазами; как гоблины, они кричали в небеса, и крики напоминали и уханье совы, и лай гиены, и длинный, дикий вой шакала. То были духи, которые родились дважды, дважды поддались соблазну и теперь были обречены жить в долине три сотни и семь вечностей.
Более того, там обнаружилось множество других видений и звуков, которые древний арабский летописец отказался описывать «из-за страха, – говорит он, – что я могу остановить сердце читателя своими рассказами!».
***
«В первый раз Айрис услышала о «Жизни на Никте» одним холодным зимним вечером, когда они с коллегами зашли в лондонский паб пропустить по стаканчику. Зима, паб, Лондон, работа — тогда она и представить себе не могла, что когда-то все это станет для нее экзотикой… Айрис постоянно возвращалась мыслями к тому четвергу — будто пересматривала кино, ожидая другой развязки; разумеется, напрасно: фильм всегда заканчивался одинаково.
Само собой, о Никте она слышала и раньше, но только не о телевизионной программе, которую тогда только-только анонсировали, а о планете земного типа, намного меньше Земли. Еще она слышала, что добраться до солнечной системы Никты можно по туннелю, проложенному по дну Тихого океана. И что у нее нет луны. Что она относится к типу небесных тел синхронного вращения, поэтому, в отличие от Земли, на одной ее стороне всегда день, а на другой… А что на другой — не знал никто. Айрис видела снимки Никты в интернете, и почти на всех она выглядела как розовая Сахара, а кое-где удавалось разглядеть даже темно-синее озеро, окруженное лесом. Первозданная природа, как когда-то на самой Земле. Айрис читала, что из-за состава атмосферы человеческая жизнь на Никте невозможна, однако люди там уже жили — в герметизированном сооружении, именуемом Центром. Они прибыли туда, чтобы остаться на Никте навсегда. Обратного пути не было.
О существовании Никты слышали все, за исключением, быть может, глубоких стариков, душевнобольных или представителей отдельных племен, отрезанных от цивилизации, — да и то не факт. Британский антрополог Мария Тэмпл, посетившая одно из них, обитающее в джунглях Амазонки, убедилась, что молва о Никте докатилась и до этих мест. Аборигены, не имевшие понятия о том, что такое планета, или Солнечная система, или Вселенная, назвали новорожденную девочку Никтой. Доктор Тэмпл сфотографировала малышку на телефон и вывесила снимок в соцсети. Две недели спустя фото опубликовала «Нью-Йорк таймс», после чего его расшерили миллионы людей по всему миру. Айрис наткнулась на него, когда ехала в автобусе на работу, как обычно просматривая телефон. Картинка мелькнула, не вызвав никакого интереса, и большой палец Айрис продолжил листать страницы экрана».
Луиза Саума. Всё, чего ты хотела
Жила-была симпатичная образованная молодая женщина, работала в креативном агентстве и как-то развлекалась. Но все было скучно и поэтому однажды она решила все поменять, куда-то далеко отправиться и там начать всё заново! Но действительно все начать заново (а не бросить это и не начать по-прежнему) – это же не просто, для этого нужны особые условия. Те, в которых ты не можешь вернуться к прежнему образу жизни. Да, есть один такой вариант. Для этого лишь нужно попасть в сто тех счастливчиков, которые отправятся на планету Никта, где обещают искусственный рай.
Однако перед претендентами на жизнь на новой планете (куда, увы, можно попасть через океанский провал) ставятся суровые условия: раз это реалити-шоу, то никаких сообщений, связей с Землёй. Улетела — обратно на Землю не вернёшься. Но если хочешь получить новую жизнь там — то выбора у тебя нет. Это всё написано достаточно достоверно, может даже с избытком чувств и наплывом эмоций.
Но при этом по самой планете есть вопросы – и самый главный касается целесообразности ее освоения и отправления на нее людей. Атмосфера ядовитая (ходить за пределами благоустроенной колонии в скафандре), вроде нет ничего ценного, ради чего стоило сюда прибыть и провести всю свою оставшуюся жизнь, глядя на сиреневый песочек. Можно, конечно, дружно трудиться и надеяться на лучшее. А оно точно будет?..
«— Если вам нравится работа, почему вы хотите попасть в «Жизнь на Никте»?
— Ой, извините, на самом деле мне не очень нравится моя работа. Не знаю, почему дала такой ответ. Само вырвалось. Ведь положено любить свою работу, да?
— Отвечайте, пожалуйста, честно. — В голосе Тары прозвучал намек на досаду, как у живого человека. — Что вы на самом деле думаете о своей работе?
— Думаю, что она ни в коей мере не делает этот мир лучше. Я просто помогаю фирмам продавать товар.
— Почему бы вам тогда не найти работу по душе?
— Я не представляю себе, чем еще могла бы заниматься, а бросить не могу из-за денег. А так — да, я хотела бы делать что-то другое. Что-то преследующее более важную цель. — Айрис нервно рассмеялась собственным словам.
— А «Жизнь на Никте» преследует более важную цель?
— Безусловно. Жить на другой планете — ух! Для меня было бы огромной честью участвовать в этом.
— Что вы сказали начальству, отпрашиваясь сегодня с работы?
— Что я записана на прием к врачу.
— Вы легко идете на обман?
— Это ведь безобидная ложь. В выходные у вас собеседования не проводятся, а это был мой единственный шанс. Думаю, почти всем вашим кандидатам приходится врать на работе.
— Как вы относитесь к тому, что вас будут до конца жизни постоянно снимать на видео?
— Думаю, что через какое-то время просто перестану обращать на это внимание. Я люблю сцену. Наверное, это похожие ощущения.
— Но с этой сцены вы никогда не сможете спуститься.
— Никогда?
— Почти. Правда, мы приняли решение не снимать участников в спальне и в ванной комнате.
— Тогда все будет о’кей.
— Вы станете знаменитой. Как вы относитесь к такой перспективе?
— Нормально. Понимаете, я буду слишком далеко, чтобы почувствовать, что знаменита. Мне же не придется волноваться, что кто-нибудь сфоткает, как я покупаю молоко.
— Вы больше никогда не сможете покупать молоко — и все остальное. Вы никогда не вернетесь на Землю. Вы никогда больше не увидите родных и друзей и не сможете с ними поговорить.
— Хм. Не знаю, как ответить, чтобы не показаться монстром. Будет нелегко, но я думаю, что справлюсь.
— Вам будет очень трудно: эмоционально, ментально и физически. Вы действительно хотите посвятить этому свою жизнь?
— Да. А можно мне спросить?
— Конечно.
— Почему нельзя будет связаться с Землей? Ну, то есть скорее всего это возможно, раз передачу будут транслировать через интернет, ведь так?
— Это тоже объясняется в условиях договора».
***
«В феодальное время в Японии (как и в Индии) было 4 «касты». Высшей была каста воинов, которой управляли местные сегуны (аналог индийских раджей). Особое место в иерархии воинов занимали самураи (в Индии их можно сравнить с сикхами). Сегодня ниханги поддерживают свои традиции, сикхи заняли военные и правительственные посты, а традиция самураев нашла продолжение в якудза, часть которых действительно ведет свой род от воинов и правителей. Жизнь крестьян раньше полностью зависела от сегуна. Им было запрещено касаться оружия, рис, который они выращивали, считался священным и питались они в основном более простой пищей. Все было подчинено правилам, включающим дозволенные виды одежды, утвари, расходов и доходов, поведения и т.д. Эта система удерживала прочность вплоть до прихода иностранцев и вместе с ними — технического прогресса, влияющего на кастовость…
Японский синтоизм, сохранившийся с приходом буддизма, также многомерен, как аборигенные культы до индуизма. Анималистические существа, боги-воины и творцы, грозные защитницы и богини любви и матери – родственны по духу, как богиня Аматэрасу или духи леса Шишигами. Аматэрасу (полное имя Аматэрасу-о-Миками – «Владычица Неба») — Богиня Солнца. Творческое созидательное начало (как инд. Шакти). Самая почитаемая Богиня, глава пантеона синтоистких богов и прародительница японских императоров (как Дэви, прародительница древнеиндийских родов). От нее зависит свет и порядок, плодородие. «Тэру» и «тэрасу» – «светить», «блестеть» (если «ама» — в инд. значении «мать», получается «Мать Света» или Матерь Мира, Дэви), созвучно элементам малайского и индонезийского языков, связывая культы Аматэрасу (миф. «Кодзики», «Нихонги» и т.д.) с верованиями народов Юго-Восточной Азии. Происхождение Аматэрасу неизвестно, предполагается, что первоначально она была спутницей неизвестного Бога Солнца, после слилась с ним в единое божество».
Арти Д. Александер. Танцующие с Богами. Индийская энциклопедия
В большом красочном издании наглядно и доступно рассказывается об искусстве Индии, ее истории, эпосе и традициях. Среди тем: ювелирные украшения, старинное оружие, боевые искусства и психология красоты, костюмы и украшения, уникальные тексты из старинных трактатов, жизнь наследников великих династий. Последние королевские привилегии, обещанные Индией за добровольное присоединение, упразднила И. Ганди в 1975 г. Раджи, задушенные счетами, налоговыми штрафами и имущественными и земельными преследованиями, распродавали за бесценок оставшиеся ценности, обстановку и дома. Больше повезло тем, кто адаптировался и положил начало семейному бизнесу, как раджа Удайпура, превративший свой дворец в роскошный отель. Благодаря ему сегодня любой уважающий себя турист с нескучным счетом в банке, имеет шанс «почувствовать себя настоящим индийским раджой»... Озлобленные раджи образовали мафию и преступные синдикаты, став «плохими парнями», без которых немыслимы герои блокбастеров. Любители дикой природы пошли охранять заповедники и сохранили для нас жизнь исчезающей популяции тигров и самобытные племена. Удачливые политики стали первыми индийскими дипломатами…
Непомерная жадность и транжирство были присущи лишь раджам из детских сказок. Короли были хранителями сокровищ, накопленных в течение столетий. Даже колонизаторы не смогли отнять все. В 1947 году княжество Джайпур ожидало присоединение к Индии. Махараджа предложил хранителям-мина выбрать, кому передать сокровища — последним из клана раджей или государству. Чиновники, обыскавшие форт, ничего не нашли, а семья бывшего махараджи и сейчас одна из самых обеспеченных. После упразднения раджей драгоценности, лишенные пользы, стали нерешаемой проблемой. Держать их при себе стало нереально из-за налогов на предметы роскоши, но и продать тоже нельзя – они объявлены «национальным культурным наследием». Официально вывозить драгоценности махараджей за границу – запрещено, поэтому мало кто знает, где они теперь пребывают неофициально. Что-то было распилено в Европе на части и переделано до неузнаваемости, а что-то обнаружилось на международных ювелирных аукционах. «Покупательская способность индийских раджей поражала иностранцев, бывший вице-король Индии (1899-1905гг.) лорд Керзон, сказал: «Пока мы правим Индией, мы остаемся великой державой мира. Если мы потеряем ее, мы сразу превратимся в третьеразрядное государство». Так и случилось, теперь бывшие раджи скупают в Англии недвижимость разорившейся английской знати, и основали одну из влиятельных диаспор в мире — индийскую. В парках раджей окружающих дворцы, гуляли прирученные лани, голуби, гуси, цапли, павлины и хищники в ошейниках на цепях. Ради каприза их окрашивали в необычные цвета, подводили каджалом глаза, надевали дорогие украшения, газелям и оленям золотили копыта и рога. Для охоты держали прирученных гепардов, способных загонять дичь быстрее собак…
«Одним из немногих уцелевших «мертвых городов» Земли является полный тайн Фатехпур-Сикри. Построенный императором Акбаром, город был столицей Индии с 1571 по 1585 гг. В записках падре Монсаррата, иезуита, посетившего Фатехпур-Сикри в 1580 г., рассказывается, что великий император сам участвовал в строительстве и тесал вместе с мастеровыми камень... Великолепием и изяществом отличались дворцовые постройки. Такие как – «Диван-кхас» — Зал личных аудиенций (при Моголах «диван» — канцелярия, ведомство, заседание госчиновников, или титул министра), и культовые части города — Соборная мечеть «Джама-Масджид», знаменитый «Ибадаткхана» — молитвенный дом, где Акбар встречался с представителями всех религий, желая создать единую… По оценкам историков, население города в период его короткого расцвета составляло не менее 220 000 чел. Побывавший в нем в 1584 г. английский купец Ральф Фитч писал: «Я видел огромный город, превосходивший Лондон по размерам и числу жителей». Акбар покинул новую столицу, отправившись сначала в Лахор, а потом в Агру. До сих пор нет точного объяснения всеобщего «исхода» — версия, что жители ушли из-за отсутствия воды, опровергнута учеными. Фатехпури-Сикри и сейчас остается большой загадкой — из 118 средневековых построек ученые смогли определить назначение только 53. За прошедшие 400 лет город стал легендой, постепенно исчезающей во Времени».
***
«Из этого огромного текста (примерно вдвое превышающего объемом «Божественную Комедию» Данте) для нашей книги выбраны только притчи, наглядно иллюстрирующие духовные рассуждения. Происхождение этих притч самое различное. Одни из них взяты из общечеловеческих фольклорных источников и восходят к «бродячим» — архетипическим и мифологическим — сюжетам. Другие связаны с темами различных национальных эпосов и сборников назидательных рассказов. Особенно часто привлекаются образы древнеиранского эпоса, воспроизведенного в «Шахнамэ» Фирдоуси, и индийской «Панчатантры», известной в мусульманском мире как «Калила и Димна». Истоки некоторых притч прослеживаются в религиозной литературе (сюжеты библейского и коранического происхождения, мусульманские хадисы, иудейские мидраши, христианские апокрифы). Отдельные сюжеты заимствованы из более ранних суфийских источников (например, поэм и отдельных стихотворений Санаи и Аттара). Встречаются здесь и истории, придуманные самим Руми… Перечень источников отдельных притч можно было бы продолжить. Сам Руми иносказательно изображает совокупность сюжетов мирового фольклора в виде «Древа Знания»:
…Меж тем в сказаньях, притчах всех широт
О Древе Знанья говорит народ.
Оно повсюду ветви простирает
И познающих светом озаряет,
Да я и сам, насколько было сил,
Узрел его и плод его вкусил…»
Джалаладдин Руми. Дорога превращений
Сборник объединяет притчи из поэмы персидского классика Руми «Маснави», заново переведенные известным ученым и поэтом Дмитрием Щедровицким. Он же написал подробную вступительную статью, где говорится об источниках сюжетов для отдельных эпизодов «Маснави». Каждая из притч снабжена развернутыми философскими, историческими и психологическими комментариями.
Персидский поэт-классик Руми появился на свет в начале XIII века в городе Балх на территории современного Афганистана. Его семья была образованной и уважаемой, мать даже состояла в родстве с местными правителями. Впоследствии семья переехала в город Конья, что в Малой Азии. Это произошло незадолго до нашествия монголов под предводительством Чингисхана. Джалаладдин получил образование сначала дома под руководством отца, а потом уехал учиться в Дамаск и Алеппо.
Поначалу Джалаладдин обрел известность как мыслитель и проповедник. Но после встречи со странствующим мистиком Шамсом в нём пробудился поэтический талант, он стал создавать сложные произведения с духовным и философским подтекстом. Тогда и появился его поэтический псевдоним «Руми», что означало – румиец, то есть, житель земли, именуемой Рум (Малой Азии).
«На рослом верблюде один бедуин
Вез пару огромных и полных корзин.
В дороге он странника встретил, и тот
Спросил, что за ношу с собой он везет.
Наездник сказал: «На боку на одном
Верблюд перевозит корзину с зерном,
А для равновесия вздумалось мне
Корзину с песком на другой стороне
Привесить ему». — Но прохожий изрек:
«Из этой корзины ты высыпь песок,
В нее пересыпь половину зерна,
И ноша твоя будет облегчена,
И сам ты спасешься от лишних забот,
И вдвое быстрее верблюд твой дойдет».
А тот: «Я умом твоим так восхищен!
Я мудрым вниманьем твоим так польщен!
Но что ж ты пешком совершаешь свой путь?
Садись на верблюда! Еще что-нибудь
Поведай, раскрой своей мудрости ширь!
Ты, верно, правитель? Иль, может, визирь?»
А тот: «Посмотри на мой старый халат:
Ужель на правителе столько заплат?!»
…В данной притче бедуин, вместо того чтобы принять относящийся к своей жизни благой совет странника, принимается анализировать жизнь этого последнего, сопоставляя ее со своей собственной. Но оценка жизни мудреца простолюдином «со своей колокольни» — дело бессмысленное. Дерзко взявшись оценивать, бедуин лишается пользы, которую мог бы извлечь из встречи с мудрецом».
***
«Сунь-цзы сказал: в древности тот, кто хорошо сражался, прежде всего делал себя непобедимым и в таком состоянии выжидал, когда можно будет победить противника.
Непобедимость заключена в себе самом, возможность победы заключена в противнике.
Поэтому тот, кто хорошо сражается, может сделать себя непобедимым, но не может заставить противника обязательно дать себя победить. Поэтому и сказано: «Победу знать можно, сделать ее нельзя».
Непобедимость есть оборона; возможность победить есть наступление.
Когда обороняются, значит есть в чем-то недостаток; когда нападают, значит есть все в избытке.
Тот, кто хорошо обороняется, прячется в глубины преисподней; тот, кто хорошо нападает, действует с высоты небес.
Поэтому умеют себя сохранить и в то же время одерживают полную победу.
Тот, кто видит победу не более чем прочие люди, не лучший из лучших. Когда кто-либо, сражаясь, одержит победу и в Поднебесной скажут: "хорошо", это не будет лучший из лучших.
Когда поднимают легкое перышко, это не считается большой силой; когда видят солнце и луну, это не считается острым зрением; когда слышат раскаты грома, это не считается тонким слухом.
Про кого в древности говорили, что он хорошо сражается, тот побеждал, когда было легко победить. Поэтому, когда хорошо сражавшийся побеждал, у него не оказывалось ни славы ума, ни подвигов мужества.
Поэтому, когда он сражался и побеждал, это не расходилось с его расчетами. Не расходилось с его расчетами — это значит, что все предпринятое им обязательно давало победу; он побеждал уже побежденного.
Поэтому тот, кто хорошо сражается, стоит на почве невозможности своего поражения и не упускает возможности поражения противника. По этой причине войско, долженствующее победить, сначала побеждает, а потом ищет сражения; войско, осужденное на поражение, сначала сражается, а потом ищет победы.
Тот, кто хорошо ведет войну, осуществляет Путь и соблюдает Закон. Поэтому он и может управлять победой и поражением».
Сунь-Цзы. Искусство войны. Первое иллюстрированное издание. Коллекционный артбук
Этот огромный фолиант представляет изысканное иллюстрированное издание в переводе и комментариях выдающегося востоковеда — академика Н. И. Конрада. Имя автора — крупнейшего военачальника и военного теоретика древнего Китая Сунь-цзы (VI-V вв. до н. э.) – навсегда вошло в мировую историю. Текст — соединение философии, искусства и науки ведения войны, это Путь самопознания и противостояния, самый первый известный в истории человечества трактат, посвященный войне и военному искусству. Эта книга изучалась Наполеоном и другими великими военачальниками, известными политиками и государственными деятелями, бизнесменами и руководителями корпораций и банков, помогая им побеждать противников и конкурентов, достигать выгодного сотрудничества и совершенствовать методы управления и добиваться успехов.
Текст коллекционного издания органично дополнен более чем двумя сотнями великолепных рисунков В. Ивановой, выполненных в черно-белой графике.
«Сунь-цзы сказал: управлять массами все равно, что управлять немногими: дело в частях и в числе.
Вести в бой массы все равно, что вести в бой немногих: дело в форме и названии.
То, что делает армию при встрече с противником непобедимой, это правильный бой и маневр.
Удар войска подобен тому, как если бы ударили камнем по яйцу: это есть полнота и пустота.
Вообще в бою схватываются с противником правильным боем, побеждают же маневром. Поэтому тот, кто хорошо пускает в ход маневр, безграничен подобно небу н земле, неисчерпаем подобно Хуан-хэ и Янцзы-цзяну.
Кончаются и снова начинаются — таковы солнце и луна; умирают и снова нарождаются — таковы времена года. Тонов не более пяти, но изменений этих пяти тонов всех и слышать невозможно; цветов не более пяти, но изменений этих пяти цветов всех и видеть невозможно; вкусов не более пяти, но изменений этих пяти вкусов всех и ощутить невозможно.
Действий в сражении всего только два — правильный бой и маневр…»
***
«Любой социум или отдельная социальная группа имеет пространство, где язык «проходит обкатку», где складывается вербальный и интонационный строй языка, создается языковая форма действительности.
Для античной Греции и Рима таким пространством была агора и форум, для Востока – базар, для христианского мира – литургическое пространство храма и литература, для современного общества это территория СМИ, соцсетей и кинематографа. Для нацистской Германии таким место стали маршевые поля вместо площадей, а для Концентрационного мира, наоборот, это был аппельплац – главная площадь лагеря, где проводились утренние, вечерние и внеплановые проверки и осуществлялись публичные казни».
Борис Якименко. Пепел над пропастью. Феномен Концентрационного мира нацистской Германии и его отражение в социокультурном пространстве Европы середины – второй половины ХХ столетия
Многогранное научное исследование, вышедшее в серии «Война на уничтожение. Третий Рейх против России», рассказывающее не только об организации этих лагерей, быте узников, насилии и массовых убийствах, но и об происходивших в нацистских концлагерях целенаправленном уничтожении признаков интеллекта, знаний и идеалов. Так в тексте подчёркивается, что во многом катастрофа ученых и интеллектуалов, попавших в лагеря, была в том, что в своей прежней жизни они стремились достичь целей в науке, культуре, общественной или политической жизни. А в концентрационных лагерях, территории чрезвычайного положения, где всё это стало бессмысленно, прошлые обнуленные стремления лишь мешали существовать. Поэтому лагерная система делала всё, чтобы обессмыслить существование заключённых, и поэтому их заставляли выполнять бессмысленные работы. Человек, находившийся в лагере, не мог ничего планировать — ни на завтра, ни на неделю, ни тем более — на годы.
Одна из глав посвящена языку концентрационных лагерей, в том числе – «телесному языку» узников, характеру позы. Привычные слова в лагерях лишались первоначальных значений. Язык эвфемизмов использовался как инструмент «обезвреживания» реальности, подмены терминов, обозначающих уничтожение узников.
Для уничтожения заключённых администрация лагерей применялись способы, подобные уничтожению животных. Заключённые часто теряли смысл жизни, поскольку обитали в абсурдных ситуациях.
Немаловажное место в издании отведено источникам и историографии.
«В то же время, когда создавались данные работы, продолжал пополняться круг собственно источников по жизни и быту концентрационных лагерей. В 1950–1960-х годах начинает выходить ряд воспоминаний бывших узников нацистских концентрационных лагерей, и этот процесс продолжается до настоящего времени, однако лишь немногие авторы мемуаров делают попытки подробного осмысления произошедшего. Среди таких авторов – В. Гоби, К. Живульская, Людо ван Экхаут, О. Ленгель и другие, их воспоминания легли в основу как некоторых указанных выше работ, так и последующих исследований темы. Все эти работы сыграли очень большое значение прежде всего для тех тысяч выживших узников, которые свидетельствовали о пережитом только устно и тем самым создавали неатрибутируемое в литературных или научных категориях пространство нарратива. Устным свидетельствам большинству слушателей трудно было поверить, и указанные выше работы фактом своего издания служили заверявшим устное свидетельство «официальным документом», на который всегда можно было сослаться.
В целом как таковая историографическая традиция, связанная с темой нацистских концентрационных лагерей, окончательно сформировалась на Западе лишь к 1980-м годам. Это было связано со сменой поколения свидетелей на поколение, условно говоря, их «наследников», которые могли усвоить прошлое не как собственный опыт, а только лишь как метафору пережитого другими трагического опыта. Это вызвало в Западной Германии волну так называемой литературы об отцах, когда «наследники» умерших и чаще всего молчавших свидетелей стремились запоздало вступить в диалог с ушедшими, чтобы прояснить то, что оставалось не прояснённым при жизни. Еще одной причиной стали рассеивание эмоционального фона вокруг данной темы, активно идущие дискуссии о Второй мировой войне и роли Германии в истории Европы, о типологии и формах исторической памяти».
***
«Египет – огромный речной оазис. Сахара же – крупнейшая пустыня тропических широт – занимает в Африке 8,6 млн кв. км, что составляет 30% площади континента и почти половину всех пустынь земного шара. Самой безжизненной частью Сахары является принадлежащая Египту Ливийская, она же Западная, пустыня. В целом Сахара – одна из активных пустынь; каждый год она продвигает свою границу вглубь Африки на 6–10 км. Весьма распространенные в других пустынях мира барханы здесь встречаются довольно редко. Кое-где в низинах путем выветривания скальных пород и мергелей образовались пылевые пустыни с мягкой рассыпчатой почвой, напоминающей пепел или пудру (ландшафт, характерный для Ливийской пустыни). Ярко выраженный каменистый ландшафт имеет Аравийская пустыня, расположенная между долиной Нила и Красным морем. Она лежит над краевым поднятием цокольной Африканской платформы, на покатом известковом плато (300–700 м над уровнем моря). Для нее особенно типичны узкие сухие долины вади (или уэды), которые заполняются водой только после ливневого дождя; они издавна служили удобными караванными дорогами для кочевников. В своей южной части Аравийская пустыня плавно переходит в Нубийскую, которая находится в пределах Египта и Судана, отличаясь характером слагающей ее поверхности: мягкий камень, состоящий из сцементированных глиной песков, имеющий красноватый оттенок (так называемый нубийский песчаник). Хотя в Асуане с его чистым воздухом отдыхали многие мировые знаменитости (все они жили в отеле «Cataract», основанном в ХIХ веке Томасом Куком), климат Египта в целом суров».
Мария Видясова. Египет: от Насера до наших дней
Этот научный труд посвящен истории Египта — с второй половины прошлого века до начала нынешнего. 25 января 1952 года во время столкновений английских военных и местных властей погибли несколько десятков египетских полицейских, что привело к бунту в Каире, который был жестоко подавлен. После этого руководитель группы «Свободные офицеры» Гамаль Абдель Насер выступил с манифестом, призывая ограничить прежние социальные порядки и прекратить британское вмешательство во внутренние дела и экономику Египта. В мае 1956 года Насеру сообщили, что король и правительство знают о существовании «Свободных офицеров», имеют список участников и готовятся их арестовать. Ждать было больше нельзя и началась подготовка к военному перевороту. Официально его возглавил генерал Нагиб – сам Насер был в то время лишь подполковником и справедливо опасался, что служившие тогда в египетской армии высокопоставленные офицеры не захотят поддерживать переворот, возглавляемый низшим чем они по званию офицером. Помимо этого, перед началом переворота Насер информировал об этом американское и английские посольства, предлагая им – ввиду негативного отношения армии к королю Фаруку – не оказывать монарху помощь.
22—23 июля 1952 года солдаты под командованием членов «Свободных офицеров» оцепили и взяли под контроль столичные правительственные здания, в том числе и здание генерального штаба, радиостанции и полицейские участки. Сам Насер, облачившись в штатское, руководил действиями военных. Фарук был вынужден отречься и покинул страну, приняв подданство Монако. После его отречения королем был провозглашен его сын Ахмед Фуад II, которому тогда исполнилось шесть месяцев. Но уже 18 июня 1953 года Египет был провозглашен республикой, и бывший король со своими няньками отправился в изгнание — к отцовской семье.
Президентом стал Нагиб, началась борьба с привилегиями аристократических семей и высших чиновников прежней королевской администрации. После вынужденной отставки Нагиба власть в стране перешла к Насеру. 26 октября 1954 года, во время его публичного выступления в Александрии по случаю вывода британских войск из страны, в Насера несколько раз стреляли. Он не растерялся и выступил с речью, заявив, что живет во имя свободы страны.
«Осуществленная силами примерно 200 офицеров и трех тысяч солдат, она почти не встретила сопротивления ни при захвате Каира, ни в «летней столице» Александрии, где пребывали королевская семья, двор и правительство, и была встречена положительно большей частью египетской общественности, ибо ее непосредственным результатом стало отречение от престола короля Фарука I, прослывшего под конец своего правления «тираном», лакеем англичан и, к тому же, морально разложившейся личностью. Стоит вкратце остановиться на ней. Фарук I (1920–1965) был коронован 28 июля 1937 г. Пригожий юноша, хотя и склонный к полноте, которая потом перерастет в ожирение, он поначалу возбудил большие надежды у египетских либералов. Однако он не собирался выводить Египет из-под власти англичан. Яркий эпизод из его жизни выпал на 4 февраля 1942 г., когда фельдмаршал Роммель, рвавшийся из Ливии к Суэцкому каналу, был уже на марше к Александрии. Многие в Каире – от политиков до уличной толпы – его с нетерпением ждали. Сложилась легенда, что английский посол въехал тогда в королевский дворец Абидин на танке, чтобы потребовать от Фарука I смены правительства. Это почти соответствует действительности».
***
«Живот у него был ого-го какой — самый здоровущий во всём приходе. Да-да, весь наш церковный приход гордился прадедушкой. Другого такого было не сыскать: такого толстого, румяного и плечистого, с такими морщинками вокруг глаз, носом-картошечкой и двойным подбородком, и чтоб ходил вот так вперевалочку. Да, это точно, ни в одном другом приходе не было такого прадедушки.
Когда он приезжал на рынок в Градец-Кралове, все на него оглядывались: и студент, и епископ, и господин генерал. Ну, с голодным-то студентом или с генералом, сухим и хмурым, как селёдка, всё ясно! Но сам господин епископ — даже тот и близко не был таким толстым и румяным, таким коренастым и приземистым, как мой покойный прадедушка.
Лицо у него было выбрито до лоска; нос, щёки и уши были красные, точно свёкла; на шею он повязывал пёстрый платок; вздымающийся живот обтягивал необъятный жилет с двумя рядами металлических пуговиц, а в жилете хранилась большущая табакерка, в которую помещался целый фунт нюхательного табака. Прадедушка стоял среди возчиков и крестьян, среди мельников и лесорубов и говорил, и рассказывал. А иной раз, когда у него болели ноги, сидел в трактире и там, в честной компании, говорил, и рассказывал, и балагурил. Эх, в наше время таких почтенных людей уж не сыскать! Да и таких невероятных событий, что произошли с моим прадедушкой, нынче уже не случается».
Карел Чапек, Йозеф Чапек. Разбойничьи сказки
Вышедшая в серии «Великие писатели – детям» красочная книга, написанная прославленным писателем Карелом Чапеком и его старшим братом, художником Йозефом Чапеком, весело рассказывает о разбойниках и тех, кому с ними пришлось сталкиваться.
Первая разбойничья сказка – «О толстом прадедушке и разбойниках». Эта забавная история рассказывает о том, как однажды после продажи коней прадедушка (который раньше был лесорубом, а заодно приторговывал лошадьми и семенами клевера) вместе со своим псом Барбосом возвращался домой. Но попал в горах в грозу и решил найти место, где можно укрыться. Но рядом был только один подозрительный трактир и прадедушка зашёл в него. А там был разбойничий бал-маскарад во главе с предводителем разбойников. Вторая разбойничья сказка – «Сказка об учтивом разбойнике», рассказывает об учтивом и вежливом разбойнике, который из-аз этого не мог грабить. В книге – много забавных ситуаций и смешных эпизодов, способных позабавить юных читателей.
«Прадедушка был сильно удивлён, когда увидел, что попал прямиком на бал. Он немного смутился, но даже и не подумал, что перед ним не кто иной, как разбойники.
Барбос фыркал, отряхивался и, похоже, вообще ни о чём не думал. Прадедушка поклонился со словами «Доброго вечера всей честной компании!», присел в сторонке и заказал себе пива с сыром. Тогда один из разбойников, который лакомился отбивной, закусывая поочередно огурцами, мороженым и трубочками с кремом, ему и говорит:
— Приятного аппетита!
А прадедушка ему отвечает со всей учтивостью:
— Взаимно, и вам того же в том же духе.
Ну, ясное дело, когда разбойники поняли, какая наивная овечка попалась им в руки, они тотчас задумали недоброе и решили бессовестно посмеяться над гостем.
И принялись за дело.
— Папаша Крепыш, — прощебетала Цыпочка прадедушке (Крепыш? Да ведь его-то звали Новотный!) — Папаша, из нас с вами получится отличная пара! А ну давайте спляшем вместе шотландскую кадриль, а ещё лучше — галоп.
Разбойники так и покатились со смеху. Цыпочка была тонюсенькая-претонюсенькая, какой уж там галоп с толстяком прадедушкой! А тому даже обидно стало от этих переглядываний и смеха.
Ему вспомнилась прабабушка — а как я сказал, Цыпочка была худая, как щепка. Вот уж чем девушке кичиться не стоило! И тогда прадедушка поднял свой огромный башмак с подковками и гвоздями и говорит:
— Я с собой не взял лакированные туфли для танцев. Не дай бог, милая девушка, наступлю вам на ножку — у вас-то, я гляжу, ножки как веточки, как спички, да что я говорю, как лапки у воробушка.
Цыпочке такой ответ совсем не понравился, она нахмурилась и повернулась к своему Лотрандо, лютому разбойнику. Лотрандо зловеще подёргал себя за тощую бородку:
— Ха, да знаешь ли ты, где оказался, жалкий деревенщина? Ты попал к разбойникам!»
«Когда все закончилось, мы привязали тушу к копьям и понесли ее в Камелот. Вечером будем пировать, а я ведь обожаю жареных свиноидов. Правда, соуса для барбекю у дельтанцев все еще не было. Я рассеянно подумал о том, что мне стоит его изобрести.
Распевая победную песню, мы, вероятно, утратили бдительность, и поэтому группа дельтанцев, преградившая нам путь, застигла нас врасплох. Мы остановились, увидев, что они наклонили копья в нашу сторону. Это была не совсем угроза, а скорее намек на нее.
У меня за спиной послышался шорох: нас окружили. Я быстро оглянулся и увидел, что окруживший нас отряд на двоих больше нашего. Проблема не являлась нерешаемой, но определенно внушала тревогу. Они, скорее всего, рассчитывали напасть на нас из засады и сразу сломить наше сопротивление.
Мне уже сообщали о том, что группы дельтанцев из Карлеона нападают на охотников и отбирают у них всю добычу или ее часть. Похоже, что очередной жертвой стали мы.
Представитель карлеонцев вышел вперед. Я узнал его: имя этого неприятного типа программа перевела как «Фред».
– Неплохой улов, Дональд, – сказал он, злобно улыбаясь. – Какой огромный свиноид! Думаю, большой беды не будет, если мы отрежем от него пару ног.
Дональда эти слова не напугали, и он взял копье на изготовку.
– Фред, свиноидов тут полно. В чем дело? Тебе не везет, что ли?
Фред инстинктивно сделал шаг назад, но взял себя в руки. Дональд не был таким же огромным, как его отец, но все-таки был достаточно крупным. Ему редко бросали вызов. К несчастью, рядом с Дональдом стоял я, а своего андроида я сделал как можно более заурядным – средний рост, среднее телосложение, усредненная внешность. Поэтому неудивительно, что Фред решил проучить именно меня – в назидание остальным.
– Ну а ты, куцци? Не хочешь поделиться богатством?».
Деннис Тейлор. Все эти миры
Роман относится к циклу «Вселенная Боба» и, соответственно, посвящен приключениям персонажа, однажды оказавшегося неожиданно для себя в роли мозга космического корабля. Он был очень небедным человеком, заключил контракт, что после смерти его голову заморозят, а когда наука достигнет нужного уровня – личность оживят в другом теле. Но вышло так, что Боб погиб раньше, чем думал, а фирма по заморозке потом обанкротилась. В общем, когда до него дошло дело, ни о каком полном оживлении речи не было. Только в виде электронных мозгов для звездолета. Но Боб не растерялся, насоздавал клонов своего разума и в итоге странствовал целый век, воюя против репликантов-конкурентами, осваивая разные планеты и организуя колонии.
Его деятельность даже однажды спасла человечество от гибели. Но теперь у людей и Бобов обнаруживаются новые — сильные и опасные — противники.
Настолько эти Другие зловредны, что Боб и его многочисленные копии (а их уже много поколений) не представляют, что им противопоставить. Кстати, каждая копия Боба – всё равно самостоятельная личность. Среди Бобов хватает тех, кому служение человечеству изрядно надоело. Они уже ощущают себя совсем иной новой расой Homo sideria.
Самый первый Боб тем временем поселился в теле андроида среди почти первобытных людей. Но вот два Боба-клона находят в дальнем космосе нечто полезное, более того, способное сыграть решающую роль. Остается пустяк — добыть и пустить в ход драгоценную находку. Если злыдни-Другие не опередят…
«А сейчас мы загрузили в «Беллерофонт» достаточно стазис-капсул, чтобы разместить в нем остальную часть человечества. Сегодня оставшиеся земляне поселятся в наших уютных грузовых отсеках и отправятся к 82 Эридана. Мэк со своей командой уже построят для них космические фермы и колонии на поверхности планеты. Часть людей неизбежно будет этим недовольна. Ну, значит, этой части людей придется обломаться.
Обломки, оставшиеся после Битвы за Землю – по крайней мере, те, которые не упали на планету в виде метеоритных дождей, собрались в точке L5 между Землей и Луной. Автофабрики по-прежнему с максимальной скоростью строили новые корабли для погибших Бобов. Теперь мы по-настоящему поняли, насколько полезен центр Билла: всего лишь несколько сохранений оказалось повреждено, и этих Бобов мы восстановили из копий, сделанных несколькими минутами ранее.
Большинство Бобов придерживались того мнения, что загрузка из сохраненной копии не равна личному бессмертию, но большинство также считали, что данный вариант лучше всех остальных. Лично я решил, что отложу этот философский вопрос до тех пор, пока он не станет актуален.
Я посмотрел на Нила.
– К старту готов, Номер Первый?
– Да пошел ты. И кстати, капитан Пикар из тебя отвратительный.
– Да, но мы по-прежнему управляем этим корытом. Неплохо для ряски из пруда, верно?
Нил ухмыльнулся.
– Могло быть и хуже».
«Не было людей, мир не возник еще, космос зиял черною бездонностью Гинунгагапа. Далеко на севере — промерзшие пустыни Нифльхейма, а на крайнем юге — пылающие печи гиганта Сурта, названные Муспелльсхеймом. В безграничной пустоте Гинунгагапа ледяные северные ветры встречались с теплыми южными бризами, снежные вихри таяли, сыпались дождем, и вырос из них Имир, всех Ледяных гигантов родитель. Великаны дали ему имя Аургельмир — Голосом Гранит Дробящий.
Из того же снега летучего родилась и первокорова Аудумла. Молоком своим сладким вскормила она Имира, языком своим шершавым вылизала из соляной скалы первого из всех богов, Бури.
Сын Бури, Бор, родил трех сынов от гигантессы Бестлы. Звали их Один, Вили и Be. Эти трое сильных сразили великого Имира и бросили тело его в мертвое сердце бездны Гинунгагапа. Из крови его сотворили они озера, реки и моря, из костей создали горы. Массивные зубы Имира стали валунами и камнями, облака поплыли из мозга его, череп превратился в небосвод, накрывший землю.
Так сотворили сыны Бора мир, ставший домом для сынов человеческих. Напоследок построили они из бровей Имира громадную стену и назвали мир людей Мидгардом. Стена эта поднялась далеко за морями, по самым краям мирового диска, и защищала она людей от враждебных гигантов, не утонувших в потоке крови Имировой.
Здесь, под защитою стены Мидгарда, и суждено было прожить жизни свои бесчисленному множеству людей. Здесь они рождались и умирали, боролись, погибали. Лучшие из них славили себя при жизни, а после смерти вводили их валькирии в ворота Вальхаллы, дворца Одина, где пировать им в ожидании, когда разразится Рагнарёк, последняя битва между богами и гигантами, когда придется им сразиться за Одина, Отца Всеобщего.
Великий волк Фенрир спрыгнет на землю, и земля содрогнется, в океане освободится Змей Ёрмунганд.
Вострепещет Мировое Древо Иггдрасиль, вонзятся в него когти и зубы дракона Нидхёгга.
Придет век топора, век лязгающих мечей и треска ломающихся щитов, когда восстанет брат на брата; грядет век убийств, век ветра, волчий век и сумерки богов, когда весь космос растворится в хаосе безграничном.
Но до пришествия сего великого завершения, которому не в силах противостоять даже боги, пройдут по земле все поколения людей, мужчин и женщин, свершатся все войны, измены, любовь и ненависть, триумфы и жертвы, победы и поражения, воспеваемые в стихах и песнях, в сагах скальдов.
И грядет в Мидгард век героев».
Кэтлин Кирнан. Беовульф
Роман является адаптацией киносценария Нила Геймана и Роджера Эвари, созданного на основе эпической поэмы VIII века «Беовульф». Текст героического фэнтези добротно стилизован под эпос, всё компактно и не затянуто. У короля данов Хродгара проблемы — монстр Грендель нападает и убивает его людей. Приплывший в те земли герой Беовульф со своим другом Виглафом и группой воинов обещает убить монстра и в схватке наносит Гренделю смертельную рану. Король преподносит Беовульфу прекрасный золотой рог-кубок, который Хродгар давным-давно вырвал из когтей дракона Фафнира. Но, как сказала жена короля – золото не долговечно и часто меняет своих владельцев.
Ночью мать Гренделя убивает воинов Беовульфа и соблазняет его самого, приняв облик королевы, которую он хотел. Беовульф отправляется убить чудовище, но в пещере видит бесчисленное количество золота, и сама она появляется в облике обнаженной, облитой золотом женщины. Золотая красавица соблазняет Беовульфа, обещая вековую славу, и просит у него в качестве залога тот золотой кубок. Беовульф соглашается, а вернувшись к королю, рассказывает, что демонессу он убил. Старый король выслушивает и не верит, громогласно заявляет, что после его смерти королевство, золото и красавица-жена перейдут к Беовульфу и шагает с балкона в бездну. Беовульф становится королем.
Через много лет один из слуг случайно находит золотой кубок, отданный Беовульфом матери Гренделя. Значит, их договор закончен! И появляется дракон, который жжёт селения и людей, желая отомстить отцу.
Чудовища, с которыми приходиться сталкиваться Беовульфу, выглядят вполне реальными, примерно так, как они — наверное – могли бы выглядеть для древних жителей европейского Севера. Да и сам воин — хотя и точно герой, одолевший чудовище и его мать, всё же человек со своими слабостями, и — совершенными ошибками. А кто может исправить ошибку Беовульфа кроме него самого? И король данов вонзает кинжал в беззащитное место у основания головы дракона, убивая огнедышащего монстра — сына. Ведь, по словам самого Беовульфа, сказанными перед смертью, «врут саги».
«— Неплохая у тебя страна, отец. Миленький уголок земли. И женщины. Прекрасные женщины, такие хрупкие… О твоих женщинах тоже людишки судачат. Мудрая королева Вальхтеов. Прелестная постельная грелочка Урсула. Которую убить сначала?
— Не смей, ублюдок. Какой тебе смысл в их смерти?
Золотой человек улыбнулся.
— Смысл? Что ж тут неясного? Ты любишь их, я тебя ненавижу.
— Твоя мать просила меня о сыне. Я лишь дал ей то, что она просила.
Золотой юноша уверенно прошествовал к Беовульфу, влача за собою пелену огня. С каждым шагом он увеличивался в размерах, и Беовульф вспомнил, как уменьшался Грендель.
— Ну-ну. А она дала тебе взамен корону и королевство. Ты до сих пор владеешь ими. С тобой твоя слава и твои женщины. Ловкий купчик, выгодная сделка. А что со мною, дражайший родитель? Где место для меня в твоем грандиозном плане?
— Ты сын своей матери. Она никогда не просила…
— Она не просила? А ты хоть поинтересовался? Ты, старик без наследника, лежал когда-нибудь в ночной тиши, думал ли о сыне, которого выменял на богатство и могущество? О сыне, у которого тоже могут быть мечты и устремления? Которые больше, чем призрак и недобрые воспоминания?
— Ты — мой наследник? Ты — чудовище!»
«…Час спустя за столом с пельменями по-астрахански и красным балканским вином мне поведали начало дивной и правдивой истории о третьем походе моего друга в сказочные дали таинственного Востока! Я слушал, я спрашивал, я уточнял, я спорил, только-только успевая записывать самое основное. Сказка вернулась, встала в полный рост и отозвалась в моём сердце, словно откликнувшийся в горах эхом звук узбекского бубна. Дрожащей, полузабытой мелодией, стуком каблучков, жарким током крови в висках, едва уловимым шёпотом жёлтой пустыни, звоном старинной серьги с голубой бирюзой, изогнутой ятаганами арабской вязью древнего текста! Бум-балаки-дон, бум-балаки-дон, бум-балаки…».
Андрей Белянин. Верните вора!
Лёва-джан, он же – сотрудник прокуратуры Лев Оболенский, он – прославленный Багдадский вор, снова оказывается в благородной Бухаре, причем в компании со своим приятелем Ходжой Насреддином. Прежние недруги не дремлют, и друзья сначала попадают в зиндан, где начинают исполнять песню «Учкудук, три колодца!». Но и чудеса тоже нужны не всегда: «Как бы ни романтизировали «Тысячу и одну ночь», но средний россиянин вряд ли бы обрадовался прописке в своём микрорайоне… злобных ифритов, вызывающих бури, могучих джиннов, перемещающих дворцы, вампиров-гулей, поедающих людей…». Но людскими предрассудками порой успешно пользуются и новоявленные пророки, с одним из которых, черным шейхом Абдрахимом Хайям-Кара, и приходиться бороться главному герою. Как и положено в добротной юмористической фэнтези, успешно используется прием «посрамление», против которого любой продвинутый злодей оказывается бессильным.
«Такое зрелище можно увидеть лишь раз в жизни, да и то если очень повезёт. Так что, пожалуй, сегодня многие действительно охотно пошли бы за Хайям-Каром хотя бы из-за надежды вновь увидеть настоящего джинна!
— Что изволит мой господин? — голосом, подобным камнепаду, пророкотал Бабудай-Ага, раздувая щёки и стараясь выглядеть максимально внушительно. — Желаешь ли ты, чтобы я разрушил город или построил дворец?
— Я приказываю тебе взять жизни этих преступников!
— Нам хана, — переглянувшись, поняли Лев и Ходжа.
Джинн злобно оскалился на них и вновь замер в глубоком поклоне:
— Слушаю и повинуюсь! Как будет угодно моему господину умертвить нечестивцев? Утопить их в морской воде, в кислом вине, в оливковом масле, в навозной жиже? Отрубить голову, руки, ноги, предварительно зажарив на медленном огне без соуса и соли? Или же мне разорвать их на части дикими степными жеребцами, у которых из ноздрей валит дым, а из-под копыт летят искры? А быть может, мне надо кормить их песком, пока они не раздуются, подобно жабам, и будут молить тебя о пощаде немыми ртами? Ещё я могу выщипывать их волоски по одному, причиняя страшные муки, так, чтобы…
— О небо! — взвыл чёрный шейх, совершенно запутавшийся в таком обилии предложений. — Да заткнётся ли хоть когда-нибудь этот несносный болтун?!
— Слушаю и повинуюсь!
— Эй, эй, стой, это был не приказ, я не…
А поздно — джинны, которых заставляют быть рабами против их воли и сущности, всегда стараются запутать человека, исполняя его желания в собственной трактовке. Эдакие маленькие хитрости зачуханного подчинённого, подбрасывающего навороченные вирусы в компьютер злобного шефа. Несмертельно, но неприятно, согласитесь…»
«Члены партии имеют образование и выполняют работу, как правило, не предполагающую физического труда или только физического труда. Исключением становятся лишь те члены Внешней Партии, работа которых связана с взаимодействием с машинами и механизмами. Например, создание различного рода произведений в Минправе (Министерстве правды) состоит из вращения огромных калейдоскопов, на которые вчерне набрасываются сюжеты романов. (Перелом руки – частая травма в Департаменте художественной литературы)». Но в любом случае и эти члены партии хорошо (с той или иной степенью освоения) воспринимают новояз и его орфографические особенности… Медленнее всех новояз воспринимают пролы…».
Ирина Мизинина. 1984: Учебник новояза
Мог ли новояз из романа «1984» быть реальным языком, а не просто частью романа и по сути – литературной игрой? А почему бы нет? Что у новояза общего с обычными человеческими языками планеты Земля? Для ответа на этот вопрос нужно «разобрать» и проанализировать новояз. Книга филолога, переводчицы культового романа «1984», представляет собой учебное пособие по изучению новояза, от фонетики до синтаксиса, графики и орфографии (правил употребления прописных и строчных букв, графического сокращения слов) до лексики и словообразования. По словам автора, учебник основан на реалиях романа и к тому же описывает перспективы развития современного языка. А почему бы нет? Присмотритесь внимательно, что происходило в сталинские годы с метаморфозами языка. В тексте детально разбираются функции новояза, ведь Большой Брат определяет язык как «орудие борьбы и развития общества». При помощи языка (привет новоязу!) строится новое общество. Для разнопланового общения язык всеохватным, как всеохватным контроль мышления – через связь мышления и языка.
Учебник новояза стильно оформлен. Завершающая глава – «Краткая характеристика новояза» указывает как необходимость отмены еретических слов и очищения оставшихся от неортодоксальных значений. Ведь в романе упоминается, что предполагалось, после принятия всеми новояза и утилизации (забвения) прежнего языка исчезнут – из-за невозможности – и еретические мысли. Также приводиться краткая характеристика новояза.
«Однако новояз, являясь действительно революционным языком, ломает рамки привычных лингвистических представлений. Так, цельность слов может нарушаться, а при уткоречи выделимость отдельных слов не имеет значения, более того, в процессе уткоречи должны выделяться только значимые слова, такие как Большой Брат, Партия и т.д. Такое качество слова, как цельная воспроизводимость в речи тоже тускнеет в новоязе, где слова легко разбиваются на части, переходят из одной части речи в другую, а на письме части слов, имеющие совпадения с цифрами и другими небуквенными знаками, записываются соответствующими цифрами или небуквенными знаками, что значительно изменяет графический облик слова».
«Я решил поступить в Кутаисский иррегулярный конный полк, состоявший из туземцев Кутаисской же губернии. Но в это время командир Тверского полка предложил мне поступить в переменный состав Офицерской кавалерийской школы, находившейся в Петербурге. Я принял это предложение, предполагая, что после этого вернусь в свой полк.
Но вышло так, что я остался в Петербурге, так как в 1883 году мне было предложено зачислиться в конно-гренадерский полк и оставаться в постоянном составе Офицерской кавалерийской школы. Вследствие этого, силою судеб, я остался в Петербурге и на много лет поселился на Шпалерной улице, близ Смольного монастыря, в Аракчеевских казармах, низких и приземистых, представлявших громадный контраст чудной природе Кавказа, который с тех пор я окончательно покинул. Петербург был мне все же близок, так как я в нем воспитывался и считал его родным…».
Алексей Брусилов. Мои воспоминания. Из царской армии в Красную
В своих воспоминаниях Алексей Алексеевич Брусилов рассказывает о своем детстве, в четырнадцать лет он поступил в Пажеский корпус, через пять лет его окончил, служил в 15-м драгунском Тверском полку. Брусилов отличился в Турецкой войне 1877-1878 годов и за взятие крепостей был удостоен ордена Святого Станислава 3-й и 2-й степеней и ордена Святой Анны 3-й степени. После этого был назначен командиром эскадрона, начальником полковой учебной команды. Далее уделяется внимание своей службе в столице империи и подготовке офицеров, одним из главных недостатков которого, по мнению Брусилова, было то, что при аттестации офицеров аттестационные комиссии не отвечали за свои аттестации. Гвардейские офицеры гордились своими привилегиями, а высшее начальство часто смотрело войска лишь на церемониальном марше.
Отдельные главы книги посвящены предвоенным событиям и началу военных действий. Далее Брусилов уделяет внимание отступлению 1915 года и боевым действиям Юго-Западного фронта, которыми он руководил, тому самому знаменитому Луцкому (позже названного Брусиловским) прорывом, ставшего главной победой России в Первой мировой войне. Завершающие главы описывают события Февральской революции, назначение Брусилова в мае 1917 года Верховным главнокомандующим и диалогам с Керенским (которому он не доверял) и своей отставке с поста Верховного главнокомандующего.
«В Варшаве нас окружало блестящее общество, элегантная жизнь, множество театров, в которых у меня были свои ложи (по очереди с начальником штаба), концерты, рауты, обеды, балы, невообразимый водоворот светской и пустой жизни, сплетни и интриги. Разобраться в отношениях людей, служебных и частных, было первоначально очень трудно. У моей жены понемногу наладилось дело, и составился более интимный и симпатичный кружок знакомых.
Я был окружен следующими лицами. Мой ближайший начальник командующий войсками Варшавского военного округа генерал-адъютант Скалон. Он был добрый и относительно честный человек, скорее царедворец, чем военный, немец до мозга костей. Соответственны были и все его симпатии. Он считал, что Россия должна быть в неразрывной дружбе с Германией, причем был убежден, что Германия должна командовать Россией. Сообразно с этим он был в большой дружбе с немцами, и в особенности с генеральным консулом в Варшаве бароном Брюком, от которого, как многие мне это говорили, никаких секретов у него не было. Барон Брюк был большой патриот своего отечества и очень тонкий и умный дипломат.
Я считал эту дружбу неудобной в отношении России, тем более что Скалон, не скрывая, говорил, что Германия должна повелевать Россией, мы же должны ее слушаться. Я считал это совершенно неуместным, чтобы не сказать более. Я знал, что война наша с Германией — не за горами, и находил создавшуюся в Варшаве обстановку угрожающей, о чем и счел необходимым частным письмом сообщить военному министру Сухомлинову. Мое письмо, посланное по почте, попало в руки генерала Утгофа (начальника Варшавского жандармского управления). У них перлюстрация действовала усиленно, а я наивно полагал, что больших русских генералов она не могла касаться. Утгоф, тоже немец, прочтя мое письмо, сообщил его для сведения Скалону.
В этом письме я писал Сухомлинову, что, имея в виду угрожающее положение, в котором находятся Россия и Германия, считаю такую обстановку весьма ненормальной и оставаться помощником командующего войсками не нахожу возможным, почему и прошу разжаловать меня и обратно назначить командиром какого-либо корпуса, но в другом округе, по возможности — в Киевском.
Сухомлинов ответил мне, что он совершенно разделяет мое мнение относительно Скалона и будет просить о моем назначении командиром 12-го армейского корпуса, находившегося в Киевском военном округе, что спустя несколько времени и было исполнено.
Не могу не отметить странного впечатления, которое производила на меня тогда вся варшавская высшая администрация. Везде стояли во главе немцы: генерал-губернатор Скалон, женатый на баронессе Корф, губернатор — ее родственник барон Корф, помощник генерал-губернатора Эссен, начальник жандармов Утгоф, управляющий конторой государственного банка барон Тизенгаузен, начальник дворцового управления Тиздель, обер-полицмейстер Мейер, президент города Миллер, прокурор палаты Гессе, управляющий контрольной палатой фон Минцлов, вице-губернатор Грессер, прокурор суда Лейвин, штаб-офицеры при губернаторе Эгельстром и Фехтнер, начальник Привислинской железной дороги Гескет и т. д. Букет на подбор! Я был назначен по уходе Гершельмана и был каким-то резким диссонансом: Брусилов. Зато после меня получил это место барон Рауш фон Траубенберг. Любовь Скалона к немецким фамилиям была поразительна…»
«В свете того, что говорится в источниках этого периода, можно прийти к выводу, что султаны из династии Газневидов питали интерес к увеселительной музыке, исполнявшейся на пирах, и иногда владели мастерством игры на музыкальных инструментах. Можно разделить круг людей, занимавшихся музыкой, на певцов и музыкантов, с одной стороны, и профессиональных поэтов, владевших мастерством пения и игры на инструментах, — с другой… Значительную роль в развитии музыки этого периода сыграло завоевание некоторых областей Индии и Синда. Одним из событий Газневийской эпохи было появление на территории их державы военнопленных музыкантов, которых называли «лули».
История и антропология музыки мусульманского мира: традиции регионов
В сборнике статей авторы с международным именем повествуют о музыкальной культуре и традициях Северной Африки, Турции и Азербайджана, Узбекистана и Таджикистана, Ирака и Ирана. Ряд материалов посвящен восточной средневековой музыкальной культуре и участию музыкантов в празднествах. В одной из статей на основе документальных сведений специалист воссоздает картину музыкальной жизни Стамбула в XV-XVI веках, тогда как другой описывает музыкальные вкусы первых правителей из династии Сефевидов (XVI—XVIII века), а третий – рассказывает о турецко-османском влиянии на музыку Ирака.
Немалое внимание составитель уделил тому, какую роль сыграла европейская музыкальная культура, в том числе в конце XIX- начале XX столетия в Тегеране и других крупных городах, в которых музыканты и преподаватели музыки из Европы и стали продаваться граммофоны с записями европейской музыки.
«Через четыре года после учреждения Дар аль-Фонуна (первое в Иране высшее учебное заведение университетского типа, основанное в 1851 г.) по требованию иранского правительства из Парижа в Тегеран прибыли два военных специалиста – Буске и Руйон, которые создали в 1865 г. военный оркестр под названием Императорский музыкальный ансамбль. Буске покинул Иран в 1866 году, а Руйон, который был тщедушным и больным человеком, находился в Иране до 1868 года, но из-за отсутствия прогресса в обучении учеников практически не справился со своей работой.
В 1868 г. в Иран приехал еще один француз, военный музыкант по имени Альфред Жан-Батист Лемер, руководивший оркестром 1-го гвардейского полка, и с этих пор в Дар ал-Фонуне было создано новое отделение, которое называлось Отделение музыки.
Лемер создал первый официальный гимн Ирана под названием «Салам-е-шахи» («За здравие шаха»). Это музыкальное произведение изначально не имело слов, и в 1905 г. оно было впервые записано под руководством мсье Лемера.
Лемер за восемь лет разработал учебную программу и начал обучение десяти учеников. Его учебная программа включала изучение нот на основе научных правил, игру на распространенных в европейской музыкальной системе духовых, ударных и струнных инструментах, разучивание военных музыкальных партитур, подготовку дирижеров оркестров и внесение изменений в музыкальную терминологию, принятую в Иране…»
«Суть деятельности разведывательной службы, наряду с обработкой и оценкой огромного фактического материала, состоит и в прогнозировании будущего. Опытный аналитик может предвосхитить направление развития истории. В обозримом будущем такое предвидение станет еще более возможным, поскольку в его распоряжении ныне имеется огромное количество фактов, которые определяют не только сиюминутную ситуацию, но и указывают направление всеобщего развития.
Естественно, такой вывод не напрашивается сам собой и не падает словно спелое яблоко к вашим ногам. Он – результат большого числа отдельных умозаключений, сделанных исходя из эрудиции и общего кругозора, точного знания положения дел в своей стране и в других государствах и особенно у потенциального противника, которые после тщательной оценки образуют единую мозаичную картину.
Чтобы проделать такую тяжелую и кропотливую работу, необходимо иметь соответственно подготовленный, обученный и целенаправленно организованный аппарат, состоящий из высококвалифицированных специалистов, способных правильно и своевременно выделить, оценить и соотнести отдельные факты и явления, определяющие положение дел и ситуацию в целом. Это – задача внешней разведки, которая, как считают англичане, должна быть важнейшим инструментом, определяющим основные направления внешней политики государства».
Райнхард Гелен. Война разведок. Тайные операции спецслужб Германии
Генерал Райнхард Гелен был одним из руководителей разведки на Восточном фронте, после окончания Второй мировой войны при поддержке американских спецслужб создал новую разведывательную службу — «Организацию Гелена».
В первых главах рассказывается о деятельность против СССР, сотрудничестве с абвером и — после осознания предстоящего краха рейха – сохранении архивов (тайников в горах) и переговорах с американскими военными и разведчиками. В тексте уделено внимание тому, как восточногерманские спецслужбы действовали против «Организации Гелена», и непростым отношениям Гелена и его сотрудников с прессой, периодически выпускавшей о них скандальные публикации.
Одна из завершающих глав носит красноречивое название – «Глобальная коммунистическая активность и методы проникновения». В ней рассказывается о созданных в первые послевоенные годы международных организациях, многие из которых действовали под патронажем СССР. Как подчеркивает Гелен, обычно кадры развивающихся стран проходили подготовку в СССР и ГДР. Многие международные организации принимали резолюции, поддерживающие советскую внешнюю политику, проводили соответствующую агитацию и даже сбор денег. Самой опасной из них Гелен считал Всемирный совет мира.
«У абвера была собственная организация, состоявшая в значительной своей части – так же, как и в британской разведке, – из лиц, заслуживавших особого доверия, но не занимавших штатных должностей. Мнение, что такой способ служения отчизне является почетным делом, своего рода «джентльменским бизнесом», было широко распространено в нашем обществе.
Управление военной разведки и контрразведки занималось сбором не только военной, но и политической информации. Через верховное главнокомандование вермахта, которому управление подчинялось непосредственно, сведения направлялись в соответствующие государственные инстанции. Канарис располагал за рубежом многочисленными личными связями, зачастую с высокопоставленными лицами, которых он постоянно навещал во время своих частых поездок. Особенно тесные контакты он поддерживал в Португалии и Испании, не прерывая их во время войны. Однажды адмирал упомянул, что ему в 1940 году и затем в 1941-м поручали побудить Испанию вступить в войну на нашей стороне. Однако он считал, кстати, как и Гальдер, что это имело бы лишь негативные последствия для Германии. Ей пришлось бы взять на себя дополнительную ношу: слабость Испании в военном отношении была очевидной. Кроме того, для Берлина закрылась бы еще одна дверь в мир. Пиренейская миссия, к большому облегчению Канариса, закончилась безуспешно.
В абвере не было отдела, который занимался бы анализом и оценкой полученной разведывательной информации. Это, несомненно, большой недостаток: оперативные работники – добытчики информации – в большинстве своем не обладают достаточными аналитическими способностями. Сам Канарис был великолепным аналитиком, но, естественно, не мог взять на себя весь этот участок. В результате отсутствия постоянного и систематического анализа с использованием всех имевшихся в управлении материалов многие агентурные сообщения оценивались слишком высоко. К такому выводу я пришел, сотрудничая с абвером, что и побудило меня после 1945 года, с самого начала моей новой деятельности, позаботиться о создании эффективного информационно-аналитического аппарата, который использовал не только секретные данные, но и открытые материалы. Некоторые влиятельные лица в разведке и правительственном аппарате возражали против моего шага. Впоследствии они убедились в том, что заблуждались».
«Культурный герой – прообраз положительного героя, а трикстер – прообраз антигероя. «Культурные герои» являются историческими предшественниками и образов богов, и образов эпических богатырей. От трикстеров тянется нить к хитрецам сказок о животных и к персонажам плутовских романов».
Пожалуй, эта формула лежит в основе комического и часто в основе комического персонажа. Такое сращивание в одном персонаже двух комплексов, а точнее носителей двух разных стихий характерно для самых ранних эпох. Потом произойдет освобождение сюжета от обряда и мифа и вместо одного персонажа появятся два: один предстанет носителем серьезного, жизнеутверждающего героического начала, другой – начала развенчивающего, разрушающего, смехового. На этой разъединяющей стадии возникает гомеровский эпос, с которого начинается литература, свидетельствующая об эмансипации искусства от других сфер, о профессионализации, повышении в нем развлекательного и понижении сакрального начала».
Кинокомедия советского времени: история, звучания, подтексты. Посвящается 100-летию Леонида Гайдая. Сборник статей. Составители Е.В. Сальникова, Н.А. Хренов, В.Д. Эвалльё
Выпущенный под эгидой Государственного института искусствознания сборник научных статей посвящен парадоксам жанра комедии и комическому началу вне комедии как таковой. В книге уделяется внимание влиянию на жизнь кинокомедии идеологических запросов, аппарата цензуры, критики, художественных традиций, авторских устремлений. Во введении подчёркивается, что смыслы советских комедий были гораздо шире, чем просто развлекательные. В 1930-е годы отечественная комедия использовала в качестве союзников прежде всего музыкальную составляющую, традиции оперетты, кабаре, мюзик-холла. «Комедия не просто поёт, а поёт от имени советских героинь и героев. Она заряжена художественной верой в то, что у них есть на это право...»
Рассматривать образ отечественного трикстера, нельзя не упомянуть Остапа Бендера, который является жертвой происходящего в стране перехода к новой жизни, в которой ему нет места. И когда закадровый голос произносит фразу "Остапа понесло", это означает, что герой отделился от окружающей повседневности и отдался во власть фантазии и импровизации. Неслучайно непонятно каким же в фильме Марка Захарова 1977 года получился Остап Бендер — положительным или отрицательным героем?
В тексте подчёркивается, что в советское время именно сказка и фэнтези стали надёжными партнёрами кинематографического юмора. Примером может служить фильм "Тот самый Мюнхгаузен", где мастерски показан конфликт романтика с прагматиками, незаурядного героя — с заурядным большинством. В советской комедии даже негодяи и злодеи обретают комическое обаяние. Примером является министр-администратор в "Обыкновенном чуде" И Герцог (он же поэт швейного дела) в "Том самом Мюнхгаузене", Бармалей в "Айболите-66". Неслучайно в фильме "Старик Хоттабыч" главный герой находит своё место в советской жизни, становясь фокусником в цирке и одновременно занимаясь по школьной программе. Единственно место, где в СССР законно существовали чудеса и экзотика — это область развлечений, то есть иллюзий.
В тексте уделено внимание фильмам "Тридцать три", "Кавказская пленница", " Не может быть!", "Бриллиантовая рука", "Невероятные приключения итальянцев в России", "Формула любви", " Охота на бабочек", "Фортуна" и другим.
«Кинофильмы, телевизионные фильмы и телеспектакль могли обладать каждый своей мерой жизнеподобия и условности, художественной нейтральности или изобретательности. Общее целое диктовалось не этим, как и не техническими особенностями воплощения и ориентации на кинопрокат или телепоказ, а сквозными настроениями, комическими и игровыми нюансами образов, нередко осовременивающимися или шутовски советизирующими абстрактную старину и абстрактное зарубежье, а иногда обходившимися и без этого».
«Собака протянула человеку лапу помощи тысячелетия назад. Изменилось все: мир, люди и животные. Но собаки все также рядом: готовые служить, спасать и, конечно, просто дружить.
На страницах нашей книги вам машут хвостами разные псы: охотники и сторожа, солдаты и космонавты. Они помощники, компаньоны, спасатели. Собака рядом – значит, человек уже не один, а вместе всегда легче.
Охота – первое дело, которое объединило людей и собаку. Вернее, не совсем собаку, а ее древнего прародителя. Трудно с точностью сказать, кто это был: вероятнее всего животные, похожие на современных волка и шакала. Они были приручены первобытными людьми многие тысячелетия назад. А охотиться с собакой начали примерно 11,5 тысяч лет назад. Охота была способом добывать пропитание, и с помощью собак получалось лучше.
Недавно ученые нашли интересные наскальные изображения, сделанные, как оказалось, примерно девять тысяч лет назад! На стенах пещер Аравийского полуострова обнаружили множество рисунков, а точнее, как бы вырезанных в камне силуэтов. Это явно были сцены охоты! В которой участвовали и люди, и собаки».
Анна Битько. Собака рядом. Мини-энциклопедия о собачьей службе и дружбе. Художник Анна Линдер
В красочном издании рассказывается о самых разных собаках и их роли в жизни людей. В первой главе внимание уделено борзым, гончим и легавым, а также лайкам. Как гласит издание, первая отечественная выставка собак прошла в Москве в декабре 1874 года. Среди лучших охотничьих пород – русская псовая борзая, изящная и грациозная, но при этом быстрая и сильная.
Собаки-сторожа появились в незапамятные времена. В одной из древних легенд рассказывается, как старинный греческий город Коринф охраняли пятьдесят собак, и когда высадился неприятель и напал на собак, то одна из них, по имени Сотер, сумела громким лаем разбудить защитников города, и они отразили вражеское нападение. За это псу Сотеру городские власти подарили серебряный ошейник.
В Новосибирске поставили памятник псу по имени Антей, прослужившему в охране тринадцать лет. Он участвовал в задержании более ста преступников! В этой главе упоминаются выведенные кинологами породы московская сторожевая и русский черный терьер (которого также называют «черная жемчужина»).
На Севере долгие столетия именно собачьи упряжки были надежным транспортным средством. Неслучайно ездовые собаки были незаменимыми участниками многих экспедиций путешественников-первооткрывателей.
Последняя глава книги описывает памятники, поставленные собакам за преданность и верность: монумент японскому Хатико (ждавшему хозяина); установленный в 2003 году в Тольятти «Памятник преданности», изображающий собаку, чей взгляд устремлен на дорогу. На этом месте несколько лет постоянно видела пса, не сводившего глаз с машин, о нем даже сложены местные легенды.
«История знает много примеров использования собак для военных нужд. Начало этому положено более шести тысяч лет назад. Псы не только несли сторожевую и караульную службу, но и выполняли непосредственно боевые задачи. Собаки могли иметь собственное «оружие» и «форму». Например, в Древней Индии на спину животных крепили горящие факелы. А при раскопках одного древнеримского города был найден барельеф с изображением собаки в чешуйчатом панцире и колючем ошейнике: она обороняет римский пост. Четвероногие солдаты были в армиях многих древних государств: Ассирии, Персии, Древнего Египта».
облако тэгов
