Каждый месяц Алекс Громов рассказывает о 9 книгах non-fiction.

Игнас Джей Гельб. История письменности. От рисуночного письма к полноценному алфавиту

В первой главе – «Письменность как система знаков» — рассматриваются способы передачи идей и данных («счетные палочки», письмо кипу инков, вампумы североамериканских индейцев, ракушки каури йоруба).

Геродот описывает, как скифские вожди отправли к Дарию посланца с дарами, передав персидскому владыке птицу, мышь, лягушку и пять стрел. Когда же персы спросили посланца значение этих даров, тот сказал, что если они достаточно умны, то поймут сами. Дарий решил, что скифы тем самым признают его власть и не будут сопротивляться. А один из мужей, присутствовавших на совете, возразил – если персы не повернут обратно, улетев как птицы, или зарывшись как мыши в землю, или как лягушки, скрывшись в болоте, то будут поражены стрелами.

Другая история – из Восточного Туркестана – повествует о любовных посланиях от местной девушке к юноше. Она передала ему мешочек с предметами, которые должны были ему иносказательно поведать о ее чувствах.

Далее идет подробное определение письменности, и что революционным поворотом стала фонетизация письма. Древнейшие восточные системы письма были полностью фонетическими, используя условные знаки с определенным словесным или слоговым значением. Рассказывая об эволюции письменности, автор книги, как он сам подчеркивает в предисловии, не ставит перед собой задачу создания исчерпывающей истории письменности, и описывает только те ее виды, которые являются типичными образцами или имеют большое значение для понимания определенных тенденций.

Рассматривая письменность и язык, письменность и искусство, письменность и религию, Гельб переходит к анализу будущего письменности. Одна из самых интересных глав книги – «современная письменность примитивных народов».

«Наибольший интерес представляют различные письменности, которыми пользуются эскимосы Аляски. Из примитивной семасиографии незадолго до конца XIX века развилось словесное письмо с рисуночными и линейными знаками. Со временем письмо приобрело определенные черты фонетизации, хотя эскимосы так и не разработали полноценного фонетического силлабария типа черокского. Несколько видов эскимосской письменности распространены в разных частях Аляски, и в некоторых из них присутствуют определенные тенденции к алфавитизации.

Обратимся теперь к Африке. Первое возникшее там письмо появилось у негритянского народа ваи в регионе Сьерра-Леоне и Либерии. Согласно одному источнику, незадолго до 1848 года туземец по имени Букеле разработал из примитивной семасиографической системы пиктографическое словесное письмо, а затем и слоговую систему. Некоторые слоговые знаки были производными из соответствующих словесных знаков, другие он изобрел произвольно. С годами рисунки постепенно утратили пиктографический характер, а количество словесных знаков настолько сократилось, что на своей конечной стадии письмо ваи насчитывало примерно 226 слоговых знаков плюс совсем небольшое число словесных».

В биографии Андреа Палладио есть что-то от сказки про Золушку. Да, юный каменотес простучал бы молоточком всю жизнь, если бы в один прекрасный день на стройке виллы в Криколи высокородный владелец поместья, граф Триссино, не отметил его среди множества других рабочих. При каких обстоятельствах произошла эта судьбоносная встреча, история умалчивает. Мы вольны представить себе, как наш герой, отбросив резец, восклицает в адрес проходящего мимо графа: «Да кто ж так строит!» — «Да? — останавливается граф, хрустнув щебнем. — И вы знаете секрет как надо, молодой человек?».

Глеб Смирнов. Палладио. Семь философских путешествий

В изысканно оформленном цветном фолианте рассказывается о творениях одного из великих зодчих, «архитектора всех времен и народов», Андреа Палладио (хотя на самом деле это творческий псевдоним, под которым он вошел в историю, появился он на свет как Андреа ди Пьетро делла Гондола).

В 1492 году генуэзец Колумб отправился в путь к берегам Индии. Для того, чтобы обойти венецианцев (Венецию называли Владычицей Морей), которые почти три столетия господствовали на восточном побережье Средиземного моря, контролируя приносящую огромные прибыли торговлю с Востоком, нужно было приплыть в Индию с другого конца света…. Португальские корабли, обогнув Мыс Доброй Надежды, достигли Малабарского побережья и доставили в Европу драгоценные пряности.

После открытия «Новой Индии» — Америки Венеция лишилась большей части своих значительных доходов от морской торговли и стала развивать новые производства, связанные с обработкой сырья в готовую продукцию: стекло, зеркала, буранские кружева, доспехи, искусные ткани и кожаные изделия. Далее в книге идет обзор исторической обстановки того времени, анализ венецианской модели республиканской аристократии и начавшегося ажиотажа строительства усадеб.

Именно Палладио дал вилле классическое оформление, предложив пять возможных эталонных прототипов загородного дома. Каждая из созданных им вилл – уникальна, в них органично сочетались практичность и безупречная красота.

Издание подробно рассказывает о традициях той эпохи, объясняя как социально-этический смысл существования дворянина, так и изменившиеся экономические условия и возрастания интереса к античности и ее сюжетам.

«Только в одной Виченце, ставшей родиной его таланта, Палладио возвел десяток зданий. Он строил городские палаццо, загородные виллы, мосты, триумфальные арки, церкви, монастыри и театры. В совокупности на его счету более сорока объектов. Издал три книги и учебник по архитектуре. В этом опубликованном под конец жизни трактате «Четыре книги об архитектуре» (в дальнейшем будем называть его для краткости Трактат, поскольку книга-то одна, только в 4 разделах) он собрал все свои проекты, в частности, и несостоявшиеся, закинув их тем самым в будущее. И действительно, многие из них будут осуществлены его последователями. Так, проект моста Риальто в Венеции, некогда отвергнутый заказчиком, обрел жизнь две сотни лет спустя вдали от Италии благодаря русскому архитектору — в Царском Селе…

Что же касается жизни Палладио, то о ней известно, что у него было пятеро детей, и что к концу профессиональной карьеры, когда ему было 62 года, он осуществил сокровенную мечту любого зодчего того времени — стал главным архитектором Республики Святого Марка, то есть Венеции. (Правда, на этом посту маэстро чуть было не снес «варварский» Дворец дожей, когда предложил реконструировать его после пожара в 1577 году в своем коронном классическом стиле.)

Судя по всему, искусство он не ставил на службу корысти: имея в заказчиках богатейших людей эпохи, сам Палладио жил скромно и состояния не нажил. Этот сверхархитектор даже не имел собственного дома и всю жизнь провел на съемных квартирах.

Еще меньше, чем о жизни маэстро, мы знаем о его характере (и это странно, учитывая моду Ренессанса на «анекдоты из жизни художников»). Говорят, он был равно учтив и любезен со всеми — от простолюдинов до князей. Но дружбу предпочитал водить с гуманистами и, кроме Триссино, состоял в близких отношениях с Даниэле Барбаро и Альвизе Корнаро, светлейшими умами того времени.

Но велика ли беда, что мы так немного знаем о жизни Палладио и даже все три сохранившиеся его портрета предположительны? Нисколько. Счастливчик, он избежал печальной участи многих художников быть изучаемым в свете своих привычек, темперамента, сплетен о своих склонностях и странностях. Есть такая не совсем чистоплотная тенденция в популярном искусствознании: желать прикоснуться к художнику в обход его произведений, подбирая «ключ к творчеству» в бытовой фактологии и пересудах о его патологиях, со слов каких-то бездельников и прочих сторонних людей.

Должны ли мы вытягивать какую-либо другую правду о художнике, кроме той, которая, причем в самом конденсированном виде, вот она, перед глазами? Говоря о Палладио, мы будем говорить только о его творениях».

Позже, в связи с 10-летием смерти Ф.Э. Дзержинского, 19 июля 1936 года, Политбюро ЦК ВКП(б) постановило: 20 июля в «Правде», «Известиях», «За индустриализацию», «Комсомольской правде» и других газетах широко осветить жизнь и деятельность Феликса Эдмундовича; на площади его имени в Москве установить памятник Дзержинскому».

Олег Мозохин. Сталин и органы государственной безопасности

В монографии (подготовленной при участии Центра экономической истории Института российской истории Российской академии наук) описана деятельность органов безопасности и роль Сталина в управлении ими. Отвечая на вопрос неоднократно задаваемый вопрос – а знал ли сам Сталин о развернувшихся репрессиях, в тексте книги приводится множество архивных документов, в том числе – писем вождя народов наркому Ежову и прочим руководителям органов с конкретными указаниями.

В книге прослеживается, как менялось участие Сталина в контроле на органами госбезопасности – от фрагментарного в период деятельности Всероссийской чрезвычайной комиссии, до проведенной в июле 1934 года по инициативе Сталина реформе органов госбезопасности, курировании репрессий в годы Большого террора, и послевоенной перестановке в руководстве спецслужб. В книге также рассказывается о борьбе за власть, развернувшейся после смерти Сталина, аресте и суде над Берией.

Один из самых драматичных конфликтов произошел между СССР и Великобританией. 12 мая 1927 года в лондонском помещении советской торговой делегации «Аркоса» (ул.Мургет, 49) — русско-английского акционерного торгового общества, по личному распоряжению министра внутренних дел Англии, полиция произвела обыск (в том числе – личный служащих), в ходе которого изъяла ряд документов и почту и шифры советского торгового агента. Спустя несколько часов поверенный в делах СССР в Лондоне обратился к министру иностранных дел Англии Остину Чемберлену (лауреату Нобелевской премии мира 1925 года «За свою роль в локарнских переговорах», с ним также связан лозунг «Наш ответ Чемберлену») с нотой протеста.

Через пять дней последовала нота НКИД правительству Великобритании в связи с налетом английской полиции на советско-английское АО «Аркос», в которой говорилось: «Желает ли английское правительство дальнейшего сохранения и развития англо-советских отношений, или оно намерено и впредь этому противодействовать?».

23 мая 1927 года в английской газете «Манчестер Гардиан» была напечатана статья о том, что «Письмо Зиновьева», сыгравшее большую роль в победе английских консерваторов на выборах в октябре 1924 г., было изготовлено в Берлине. На следующий день в Палате Общин британского парламента обсуждался вопрос об обыске в «Аркосе», доклад о котором сделал премьер-министр С. Болдуин, заявивший после окончания дебатов, что британское правительство аннулирует торговое соглашение с СССР, требует отзыва советской торговой делегации из Лондона и отзывает британского посла из Москвы.

26 мая 1927 года была отправлена директива ОГПУ пограничным округам: «В связи с разрывом англо-советских отношений необходимо учесть оживление диверсионной и террористической деятельности, инспирируемой англичанами. В Москве уже сейчас нами установлена террористическая группа, связанная с одним из сотрудников английской миссии. Возможны также и попытки провоцирования столкновений на границе...»

Английское правительство выпустило «Белую книгу», в состав которой включены 17 документов, свидетельствующих о подрывной деятельности СССР против Великобритании, среди которых были и документы, захваченные при налете на посольство СССР в Пекине.

27 мая 1927 года министр иностранных дел Англии О.Чемберлен вручил поверенному в делах СССР ноту английского правительства, где утверждалось, что обыск в помещениях англо-советского акционерного общества "АРКОС", произведенный английской полицией 12.05.1927, «доказал, что из дома N 49 по улице Мургет направлялись и осуществлялись как военный шпионаж, так и разрушительная деятельность на всей территории Британской империи».

На основании доказательств в совершении этих действий, правительство Великобритании заявило о разрыве дипломатических отношений с Советским Союзом, и предложило всему персоналу советского посольства покинуть пределы Англии в 10-дневный срок.

На следующий день последовала нота НКИД английскому правительству: «Для всего мира совершенно ясно, что основной причиной разрыва являются поражение политики консервативного правительства в Китае и попытка прикрыть это поражение диверсией в сторону Советского Союза, а ближайшим поводом — желание британского правительства отвлечь общественное внимание от безуспешного бессмысленного полицейского налета на "Аркос" и торговую делегацию».

30 мая 1927 года была отправлена телеграмма Главного управления погранохраны и войск ОГПУ пограничным округам об усилении охраны государственной границы СССР в связи с разрывом англо-советских отношений. В ней подчеркивалось, что «не исключена возможность усиления, при субсидировании и поощрении англичан, диверсионной работы в нашей пограничной полосе на европейских границах, роста и оживления басмаческих и бандитских выступлений на советско-афганской, советско-персидской границах и на нашей границе с Западным Китаем». 1 июля 1927 года появилось обращение ЦК ВКП(б) ко всем парторганизациям, рабочим и крестьянам в связи с угрозой военной опасности.

«В преддверии войны Сталин хотел, чтобы была нейтрализована и английская агентура на нашей территории. 23 июня 1927 г. в ответе на письмо В.Р. Менжинского об арестах английских агентов он указывал, что, по его мнению, агенты Лондона сидят глубже, чем кажется, и явки у них все же сохраняются. Он предлагал поэтому использовать повальные аресты с целью разрушения английских шпионских связей для вербовки «новых сотрудников из арестованных по ведомству Артузова и для развития системы добровольчества среди молодежи в пользу ОГПУ и его органов». Сталин предполагал «дать один-два показательных процесса по суду по линии английского шпионажа, дабы иметь официальный материал для использования в Англии и Европе».

По мнению Сталина, публикации о шпионаже приобретут особое звучание, если их обставить умело, а авторами статей выдвинуть известных юристов, адвокатов, профессоров, которые обратят особое внимание на шпионаж в военведе, авиации и флоте».

Д. Л. Хоффманн. Взращивание масс. Модерное государство и советский социализм. 1914–1939

Американский исследователь рассматривает социальную политику Совеского Союза до начала Второй мировой войны как стремление переделать общество и мобилизовать народ на промышленный труд и массовую войну. При этом Хоффманн обращает внимание на изучениие как «позитивной», так и «негативной политики советского партийного руководства. При этом многие проявления социальной политики Советского Союза, как показано в данном исследовании, были спланированы и осуществлены учеными, которые, не будучи марксистами, вместе с тем разделяли их взгляд на необходимость рационального переустройства общества». А само стремление к переустройству общества стало распространяться еще в XVIII веке, инициированное трудами деятелей французского Просвещения, котрые стремились применить науку и разум к лучшей организации челоческой жизни.

Большевики после прихода к власти заинтересовались евгеникой и в 1920 году при Наркомате здравоохранения стало работать Русское евгеническое общество, а через несколько месяцев было открыто Бюро евгеники в составе Российской академии наук.

В главе «Государственное насилие» рассказывается о коллективизации и паспортизации, массовых и национальных операциях. Именно в 1930-е годы советская паспортная система стала механизмом, позволяющим проводить чистки населения, отделяя от лояльных граждан чуждых групп, всевозможных социальных изгоев, которые изгонялись с улиц советских городов, в первую очень – крупных, которые должны были стать наглядными образцами неоспоримых преимуществ социализма. Таким образом проходила социальная классификация и социальное отсечение «чуждых элементов». Также в книге рассматриваются темы советской медицины, воспитания детей и пропаганды материнства, физической культуры, социальной гигиены прочих аспектов жизни граждан страны Советов

«Раз возникнув, паспортная система стала неотъемлемой частью советской системы охраны общественного порядка и чистки населения. Местными отделениями милиции были учреждены паспортные бюро, которые совместно с областными паспортными центрами и главным управлением советской тайной полиции создали картотеки, в которых была карточка на каждого получателя паспорта, хранившая информацию о его прежнем местожительстве, судимостях и т. д. Участковые милиционеры должны были собирать дополнительные сведения (от швейцаров, продавцов в магазинах, официантов и других работников сферы услуг) о людях, въезжающих и выезжающих в их районы, и вносить изменения в картотеку. Кроме того, милицейские паспортные бюро должны были регистрировать лиц без паспорта — кулаков и преступников — в целях их идентификации и выселения. С января по апрель 1933 года работники милиции выдали 6,6 миллиона паспортов и отказали в выдаче паспорта 265 тысячам лиц, в том числе 67 тысячам тех, в отношении кого было установлено, что они являются бывшими кулаками. В теории паспортная система предоставила средство, позволявшее зарегистрировать всех городских жителей и выселить из городов лиц, вредных для общества.

На практике паспортный режим оказался непригоден к систематическому функционированию, поскольку участковые отделения милиции не располагали ни временем, ни ресурсами для его всестороннего поддержания. Идея Ягоды, желавшего осуществлять профилактический контроль на основе универсальной системы регистрации, не была осуществлена, несмотря на неоднократно повторявшиеся распоряжения ужесточить выдачу паспортов и временных удостоверений. Тем не менее паспортная система стала важнейшим компонентом массовых полицейских операций: милиция проводила облавы в жилых кварталах и арестовывала лиц без паспортов. Эти облавы часто были нацелены как на социальных изгоев, так и на классовых врагов — алкоголиков, бездомных, на мелких воришек и бывших заключенных, а также на бывших нэпманов или кулаков, бежавших из спецпоселений. Милицейские чины считали, что подобные облавы в сочетании с системой паспортов и временных удостоверений являются эффективным средством, позволяющим устранить опасные группы городского населения».

Дмитрий Опарин. Большая Садовая, 10. История московского дома, рассказанная его жителями

В этом знаменитом доме жили или бывали в гостях М.А. Булгаков, П.П. Кончаловский, В.И. Суриков, Г.Б. Якулов, Н.П. Рябушинский, С.А. Есенин, В.В. Маяковский, А. Дункан, А.Б. Мариенгоф, А.В. Луначарский, А.А. Белый, М.С. Сарьян. В книге, посвященной более чем столетней истории, как самого строения, так и его обитателей, рассказывается о семьях игитов, Соколовых, Гордонов, Костаки, Володарских, Королёвых-Кустиковых, в том числе – об изменениях, которые происходили в их быте, а порой даже в именах, фамилиях, отчествах, зафиксированных в различных документах.

В книге, содержащей множество старинных фотографий и уникальных материалов, из архивов и воспоминаний, бережно и беспристрастно воссоздается история небольшого уголка страны, пережившей две войны и революции, сталинские репрессии и многочисленные реформы. В этом доме – в разные советские времена в разных квартирах – собирались поэты, писатели, художники, артисты и скульпторы.

Одна из историй посвящена сквоту в фасадной части дома, существовавшему с 1986 до 1997 года. Его центром была квартира № 5. В сквоте художник Влад Маугли устраивал джем-сейшены, в которых участвовали, помимо ставших позже известными музыкантами, тувинские шаманы и аргентинские панки. А в квартире № 11 в 1995-1996 годах проходили съемки художественного фильма «Место на земле» о коммуне хиппи. Также в «университете хиппи» на занятиях преподавали такие дисциплины, как «Эстетика и теория бедности», «Поэзия и богоявление», «Мифы и притчи».

Далее идет история музея М.А.Булгакова, находящегося в квартире № 50, где он жил с 1921 по 1924 год. В 1984 году под вставки была выделена самая маленькая комната квартиры, там и на черной лестнице стали устраивать концерты и читать стихи, помимо хиппи появлялись литературоведы и однажды даже пел русский хор из Америки. В 2007 году в квартире возник первый государственный музей М.А. Булгакова.

В книге рассказывается не только об архитектуре дома и истории его незнаменитых жителей, но и об окружающих дом местах: саде «Аквариум», Триумфальной площади, Патриарших прудах, Военном университете.

«В 1920-е Александра Семеновна, как «вдова бывшего фабриканта», была лишена избирательных прав. В 1930 и 1935 годах семья направляла ходатайства на восстановление Машистовой в избирательных правах. Оба раза Александре Семеновне было отказано. Тогда ее сын Борис Алексеевич Воробьёв, уже старший научный работник Научно-исследовательского института полиграфпромышленности, обратился напрямую к председателю ЦИК СССР Михаилу Ивановичу Калинину. В качестве одного из аргументов он писал: «Происходит она из семьи крепостного крестьянина, ее ремесло – портниха. До второго замужества мать зарабатывала средства к существованию собственным трудом». В январе 1936 года Александра Семеновна была восстановлена в избирательных правах».

В январе 1923 года первый заместитель председателя ГПУ Иосиф Уншлихт для организации борьбы с пропагандой противника предложил создать специальное бюро по дезинформации».

В.С. Антонов. Эйтингон

11 января 1923 года на заседании Политбюро предложение Уншлихта были обсуждены, в них внесены соответствующие уточнения и в результате были принято решение о создании Особого бюро по дезинформации (Дезинфбюро). Эта структура, в модифицированном виде просуществовавшая в СССР до последних дней советской власти, занималась реализацией обмана государственного значения, умело используя дезинформацию.

Первым информационным противником оказалась Польша, и были подготовлены для советских центральных газет – «Известий» и «Правды» материалы для публикаций, в которых сообщалось о готовящемся нападении Польши на Германию.

Но «первый информационный блин» оказался комом и последующее предложение Уншлихта о размещении следующих публикаций о Польше и Румынии не было реализовано и в дальнейшем Дезинфбюро публиковало ложную информацию уже не в советской официальной прессе (что ее дискредитировало в первую очередь на Западе), а в европейских (позже – и в американских) газетах и журналах (и на радио). Документы, посвященные деятельности Дезинфбюро, хранящиеся в Президентском архиве РФ, указывают, контроль над бюро осуществлялся под руководством И.В. Сталина, который получал и утверждал особо секретные материалы.

В 1923 году в белой эмиграции соратники Великого князя Кирилла Владимировича добивались его признания местоблюстителем российского престола. Советским органам, заинтересованном в раздробленности монархической эмиграции, это было невыгодно, и поэтому было проведена мастерская операция по дискредитации великого князя Кирилла Владимировича, для чего в баварских газетах (князь тогда обитал в Баварии) появились многочисленные публикации, содержащие провокационную информацию, удавившую по имиджу великого князя и лишившего его поддержки части союзников, в том числе – германских финансистов.

Далее в послужном списке Дезинфбюро — операции "Трест" и "Синдикат-2", нанесшие удар по русской эмиграции. Среди несомненных удач Дезинфбюро – путешествие в Советский Союз известного монархиста Василия Шульгина, оказавшегося в СССР под чужой фамилией при поддержке лжезаговорщиков. Продемонстрировав в положительном свете произошедшие в стране изменения, профессионалы информационного фронта сагитировали Шульгина написать книгу, в которой он убеждал всех в победе большевиков и невозможности реставрации царского режима.

Наум Эйтингон после окончания в 1925 году восточного отделения Военной академии РККА работал в иностранном отделе ОГПУ за границей, затем в Москве в Управлении специальных операций, затем руководитель секции нелегальных операций ИНО ОГПУ. Занимаясь диверсиями и террором против врагов советского правительства, руководил похищением генералов А. П. Кутепова и Е. К. Миллера во Франции и участвовал в разработке успешного убийства Л. Троцкого.

20 июня 1941 года Берия дал личное указание майору государственной безопасности Эйтингону о создании Особой группы для проведения диверсий в тылу вероятного противника. Для этого Эйтингон должен был, установив связь с Генштабом Красной армии и отечественными пограничным округами, договориться о совместных действиях против врага.

5 июля 1941 года Берия подписал приказ НКВД СССР № 00882, предписывающий создание Особой группы НКВД СССР для выполнения специальных заданий. Эйтингон был назначен заместителем начальника.

28 октября 1951 года Эйтингон был арестован по «делу о сионистском заговоре в МГБ». Освобожденный из тюрьмы 20 марта 1953 года — через несколько дней после смерти Сталина, Эйтингтон по приказу Берии был восстановлен на службе в органах государственной безопасности, а также – в партии, ему были возвращены и правительственные награды.

30 мая 1953 года по инициативе Берии был создан 9-й (разведовательно-диверсионный) отдел МВД СССР, возглавил который Судоплатов, Эйтингтон стал его заместителем. После ареста Берии отдел был упразднён. В середине июля 1953 года Эйтингона уволили из органов, а в августе 1953 года — арестовали как член «банды Берии» и приговорили к 12 годам заключения.

«В середине 1930 года руководитель нелегальной резидентуры в Стамбуле Георгий Агабеков стал на путь измены. Он прибыл на пароходе во Францию и обратился к местным властям с просьбой предоставить ему политическое убежище. Предатель сделал ряд антисоветских заявлений, которые были опубликованы во французской и эмигрантской прессе, выдал французской и британской контрразведкам все известные ему сведения о деятельности советской внешней разведки, в том числе на Среднем и Ближнем Востоке. В результате бегства Агабекова только в Иране, где он раньше работал, было арестовано свыше четырехсот человек, четверо из которых были казнены. В июле 1931 года иранский меджлис принял специальное решение, в результате которого коммунистическая партия была объявлена вне закона, а национально-освободительное движение в стране разгромлено.

Вскоре в Берлине Агабеков выпустил книгу под названием «ГПУ. Записки чекиста», в которой назвал Эйтингона резидентом советской внешней разведки».

Валентин Бережков. Тегеран 1943

Книга принадлежит перу человека, который имел доступ в святая святых международных отношений во время Второй мировой войны – он был переводчиком Сталина, в том числе и во время Тегеранской конференции.

Бережков подробно описывает, как шли предварительные переговоры между представителями СССР и союзников. По мнению автора, трудно было найти более несхожих между собой людей, чем три лидера антигитлеровской коалиции – профессиональный революционер, выходец из бедноты Сталин, «искушённый в тонкостях управления сложной машиной американской буржуазной демократии» Рузвельт и британский аристократ Черчилль. У каждого из них было собственное отношение к истории своей родной страны и всего мира, равно как и представление о будущем человечества. И вот трем таким разным и неординарным руководителям выпало сообща бороться против общего врага, при том, что Черчилль был яростным противником коммунистического движения, а Сталин – лидером коммунистической партии. Как им удалось договориться и принять в Тегеране важнейшие решения?

Даже само место встречи обсуждали и согласовывали долго. Сталин выдвигал условие, чтобы она состоялась поближе к советской территории, поскольку ему, Верховному главнокомандующему, нельзя надолго покидать свою воюющую с захватчиками страну. Рузвельт в свою очередь напоминал, что ему как президенту США. конституция не велит долго отсутствовать. Черчилль выражал готовность прибыть, куда угодно. В итоге выбрали Тегеран – от районов боевых действий далеко, при этом в Иране уже находились советские и английские войска. И вот советник наркомата иностранных дел Бережков вместе с экспертом по ближневосточным проблемам профессором Миллером вылетели из Внуково через Баку в Тегеран. Там в тот период обитало немало состоятельных европейцев, искавших спасения от войны, и их жизнь была сравнительно благополучной. Впрочем, для участников конференции в этом обилии беженцев таилась опасность.

«Гитлеровцы заранее позаботились о том, чтобы сохранить в Иране свою тайную агентуру. Ею руководили опытные офицеры секретной службы. Один из них, Шульце-Хольтус, занимая пост германского генерального консула в Тавризе, в действительности был резидентом «абвера» (военной разведки). Когда правительство Ирана приняло решение о высылке из страны представителей гитлеровской Германии, Шульце-Хольтус не репатриировался вместе с другими немецким дипломатами. Он скрылся и на протяжении нескольких лет жил на нелегальном положении. Отрастив бороду, покрасив её хной и напялив одежду муллы, Шульце-Хольтус рыскал по стране, вербуя агентов в среде местных реакционеров. Летом 1943 года, когда Шульце-Хольтус обосновался у кашкайских племён в районе Исфагани, к нему была сброшена группа парашютистов с радиопередатчиком, что позволило Шульце-Хольтусу установить двустороннюю радиосвязь с Берлином. Это были люди из специальной школы Отто Скорцени. Они привезли с собой большое количество оружия, взрывчатку и золотые слитки для подкупа местной агентуры».

Бахаре Сазманд. Навруз: праздник, объединяющий народы

Обширное и увлекательное исследование посвящено празднику Навруз, который издревле отмечается весной в Иране и прилегающих к нему странах Центральной Азии. Это и начало нового года, и день открытия сезона полевых работ, и особое семейное торжество, ради которого все стараются вернуться к родному очагу даже из дальних краев. Недаром по решению ООН с 2010 отмечается Международный день Навруз, призванный напомнить о значимости семейных уз и добрососедства. Появление этого праздника принято связывать с именем легендарного царя Джамшида, который, как гласят предания, изобрел искусство мореплавания, огранки самоцветов, изготовления шелковых тканей, и эпоха его долгого правления была «золотым веком» всеобщего благоденствия. С Наврузом также связаны многие легенды о более поздних и суровых временах. В них сохранены напоминания о взаимовыручке и тесной дружбе, о том, как в окруженном врагами городе люди собирали скудные запасы муки и вместе с последними горстями отсыревшей и проросшей пшеницы клали в общий котел, чтобы приготовить пищу для воинов, обороняющих крепость. Теперь в память о том люди накануне Навруза сообща готовят особое праздничное блюдо из проростков и муки.

«Согласно расхожим в народе представлениям, сумаляк не только представляет собой полезное для здоровья блюдо, но и содержит в себе тайну благополучия и процветания семьи, успешного сева и урожая. Мужчинам не дозволяется участвовать в приготовлении сумаляка и даже запрещается. По мнению женщин, поскольку сумаляк является священным блюдом, он не терпит присутствия мужчины и может быть испорчен. В ночь приготовления сумаляка женщины принимают участие в развлекательных мероприятиях. Одни из них рассказывают сказки, другие – бьют в бубны, третьи – танцуют, четвертые – поют песни, а пожилые женщины читают трактат (рисала) о сумаляке и рассказывают о нем, чтобы никого из женщин не начало клонить ко сну».

Ее имя в титрах фильма или на афише спектакля — гарантия того, что зритель на них пойдет. Потому что кого бы она ни играла: разбитную деревенскую бабеху, умницу-интеллигентку с незадавшейся судьбой, нелепое и жалкое существо социального "дна" или даму что ни на есть "голубых кровей" (а хоть бы даже и императрицу!), — везде она такая разная, но одинаково любимая большинством россиян…»

Людмила Соколова. Невидимые миру слезы. Драматические судьбы русских актрис

Каковы были судьбы тех, кем восхищались и завидовали? Истории одиннадцати отечественных актрис (Нине Гребешковой, Натальи Гундаревой, Светланы Дружининой, Татьяны Конюховой, Аллы Ларионовой, Ларисы Лужиной, Нинель Мышковой, Руфины Нифонтовой, Галины Сергеевой, Светланы Тома, Элеоноры Шашковой) – это вовсе не рассказ о советских Золушках, чудесным образом обретших популярность и при этом — не имевших недоброжелателей. Скорее, это истории таланта и труда, удачных (и порой – прославленных) картин и спектаклей и даже «простоев», ожиданий, отчасти – так и не сбывшихся надежд.

В книге рассказывается и о съемках многих замечательных фильмов, прославленных режиссерах и актерах и непростых буднях отечественного кино. В тексте рассказывается и стереотипах, связанных с актрисами. Среди них и такой – у Гундаревой была самая завидная и удачная творческая судьба. А сама говорила, что «после 26 лет работы серьезно можно говорить лишь о трех-четырех…». В издание включены и уникальные фотографии, в том числе – из архивов самих актрис.

Фильм «Семнадцать мгновений весны», ставший главным кинособытием того времени, принес актрисе Элеоноре Шашковой славу «жены Штирлица».

«Режиссер Татьяна Лиознова, ранее известная как создатель бытовых лирических лент, таких как "Евдокия" и "Три тополя на Плющихе", поставила непривычный фильм о войне, где основные "боевые" действия разворачивались не на полях сражений, а в тиши кабинетов, в жарких схватках интеллектов, интригах в ставке Гитлера, умело использованных талантливым русским агентом.

Фильм "Семнадцать мгновений весны" стал главным событием года, со временем не устарел и оказался обречен на бессмертие. И не только потому, что в основу сценария лег бестселлер Юлиана Семенова, а тема о бойце невидимого фронта была благодатной, — Татьяна Михайловна собрала уникальную творческую команду, каждый член которой вложил в работу не только свой талант, но и частицу души, чтобы получилось грандиозное, во многом новаторское киноповествование, ставшее культовым фильмом. В нем одинаково важны щемящая музыка Микаэла Таривердиева, вокал Иосифа Кобзона, закадровый голос Ефима Копеляна, блестящие актерские работы таких звезд, как Ростислав Плятт, Евгений Евстигнеев, Олег Табаков, Юрий Визбор… и, конечно же, — Вячеслав Тихонов.

Этот фильм открыл зрителям новые имена, которые с той поры срослись в народной памяти с их экранными героями. Так, Леонид Броневой навсегда остался Борманом, хотя сыграл немало ролей в кино и театре. В этой картине достаточно было сыграть в эпизоде, чтобы тебя запомнили и полюбили. Великолепная Нина Ульянова на целых десять лет вплоть до "Покровских ворот" помнилась как "подвыпившая дама с чернобуркой", которая "в любви Эйнштейн"…

Элеонора Шашкова появляется в этом фильме на экране всего в одном эпизоде продолжительностью всего семь с половиной минут. Именно столько времени длится встреча Штирлица с женой в кафе "Элефант". И хотя никто из них не произносит ни единого слова, эта сцена по степени драматизма стала одной из самых сильных в фильме».

Рецензия на антологию "Традиции и модификации" вышла в "Комсомольской правде" [/b]

Центральное место в сборнике занимает повесть «Синдром прогрессора». Название отсылает к теперь уже классическим традициям Стругацких, однако эта динамичная вещь насыщена множеством современных смыслов. Дед, заставший прежнюю картину мира, и внук, который вырос уже в новой парадигме, могут ли они понять друг друга? «Ага, а у нас была специальная группа, которая этими самыми черными дырами занималась. Потому как разрабатывали гипотезу, что это результат чужого вмешательства. — Эта гипотеза подтвердилась? — Нас запретили. — Но исследования… — Что исследования? Все объявили происками прогрессоров, и не стало никаких исследований. Как будто и не было, ни нас, ни собранных сведений, ничего. Вот представь, тебе вдруг говорят – нет и не было твоей жизни до этого момента». Пусть даже жизнь «до» была щедра на разочарования и неприятные открытия: «Конечно, хорошо рассказывать про преимущества использования электрического тока вместо дров и угля. Но если потом случайно увидишь, как запертые в клетку-барабан люди постоянно ее вращают, заменяя динамо, и у наследного принца вечером горит электролампочка, а не чадящий факел, то не знаешь, радоваться ли...»

Рассказ «Золотая рыбка познакомится…» — это калейдоскоп иронических зарисовок и одновременно трогательная история мечты о счастье. Другой вопрос, что слово «счастье» и сейчас каждый понимает по-своему. А взаимопонимание – штука тонкая, возможно ли оно между котом и рыбкой?.. «Разумеется, мы часто долго и по душам беседовали через стенки аквариума с Иннокентием Арнольдовичем – о жизни, загадках мироздания и путях эволюции рыб и котов». Некоторые произведения сборника своей проникновенной интонацией напоминают рассказы Рэя Брэдбери. Мечты способны сбываться, и каждый может найти в своем почтовом ящике рекламную листовку, предлагающую отдых «на умеренно экзотических планетах», как в рассказе «Стать космонавтом». Но что ждет дальше, за мечтой?..

В антологию включены произведения Алекса Громова, Арти. Д. Александер, А. Санти, Мунована Муноди, Ольги Шатохиной, Вероники Штром, Карины Сарсеновой, Алексея Васенова, Ольги Дыдыкиной, Вячеслава Смолко, Павла Иванова.

Еще одна рецензия вышла в журнале "Москва"

Традиции и модификации: антология. Сост. А. Громов

Значимость традиций, стремительность и глубина перемен уже давно и неизменно занимают почетное место в списке самых обсуждаемых человечеством вопросов. Меняются миры, отголоски Прошлого и зов Будущего сплетаются в единой мелодии вокруг человеческой души…

Антология «Традиции и модификации» посвящена многим важным вопросам, которые волнуют современного человека, и очевидно будут оказывать определяющее влияние на то, каким станет наш мир в Будущем. Одна из сквозных тем антологии — сохранение своей идентичности, уникальности в глобальном многообразии, и понимание того, чем можешь помочь другим, пусть и непохожим на тебя, но обитающим рядом. А вот принимать на себя безоговорочное право судить – это не дело. Как показано в открывающем книгу рассказе «Темные крылья Гюмы», подобное может обернуться непоправимой бедой, даже если все предлоги благовидны: «…вы, Миротворцы, хуже Мародеров, вы сделали бессмысленной их великую жертву».

Повесть «Синдром прогрессора» продолжает и развивает лучшие гуманистические традиции отечественной литературы, отображая важнейшие глобальные проблемы через переживания живых людей. Каждый из героев наделен тщательно выписанным характером, который раскрывается по ходу действия, усиливая объемность и выразительность общей картины. А поскольку многие из героев молоды, то личность каждого меняется под воздействием обрушившихся на них испытаний. Контраст юным энтузиастам составляют образы ветеранов, тех, кто когда-то пережил трагический момент, когда великая цивилизация вдруг отказалась от собственных свершений и фактически отреклась от тех, чьими усилиями они были достигнуты. «Как будто и не было, ни нас, ни собранных сведений, ничего. Вот представь, тебе вдруг говорят – нет и не было твоей жизни до этого момента… Сколько сил и средств ушло. Сколько людей… — тяжело вздохнул дед и стукнул жилистым кулаком по подлокотнику кресла. – И одним росчерком пера всё в космическую пыль». Однако внуки столкнулись с последствиями того рокового решения и, кажется, что-то осознали…

В антологию включены произведения Алекса Громова, Ольги Шатохиной, Арти Д. Александер, А. Санти, Мунована Муноди и других авторов.

В ПРОДАЖЕ: OZON.RU

Печальное известие — ушел из жизни Андрей Круз. Остались созданные им книги и светлая память о талантливом писателе и неординарном человеке.

Публикую два своих старых интервью с Андреем Крузом.

"Благородство редко бывает хвастливым"

(май 2009)

Путешествия по мирам, где соседствуют магия и техника XX века, гномы гоняют на модернизированных грузовиках, колдуны-подпоручики ищут замаскированную нечисть, а бывшие отечественные спецназовцы снова борются с бандитами. Оружие, чудеса, любовь. Все достоверно.

Вы описываете вариант переселения желающих в иной, новый мир, где можно начать почти все сначала. А если бы вам предложили шагнуть за порог нашего мира? Какой мир вас бы "устроил" и кем бы вы хотели быть "там"?

Меня гложет смутная тоска по второй половине девятнадцатого века, когда мир был еще мало исследован, когда по Африке бродили экспедиции Ливингстона, их искали экспедиции Стэнли, когда люди осваивали новые земли и новые знания. Тогда вместо туризма были все больше путешествия, люди рвались к полюсам, в дебри, и даже злодейские "транснациональные компании" все же несли какой-то прогресс – строили города в дальних краях, прокладывали железные дороги по неосвоенным землям и вели суда по новым маршрутам. А мировые войны еще не начались.

Как рождаются ваши герои и героини? Есть ли у них реальные прообразы – друзья, враги, знакомые, сослуживцы, вы сами?

Рождаются сначала не герои, а мир, в котором они будут действовать. Первой появляется идея: "А что если случится так...". Затем я начинаю "строить модель" этого мира, создавать его конструкцию, чтобы понять самому, какая там будет жизнь. Потом в этот новый мир помещается главный герой – в какой-то степени ментальная проекция меня самого. На то, чтобы создать совершенно другого человека, не хватает ни знаний, ни таланта, если честно.

Остальные же центральные персонажи в немалой степени списаны со знакомых людей. Хоть и не все.

Какой автор или авторы больше всего повиляли на вас? Что вы читаете и смотрите?

Кино смотрю очень мало в последнее время, просто времени не хватает, да и хороших новых фильмов не встречаю. Если смотрю, что что-то старое. Последним пересмотрел "Они сражались за Родину". Фантастики читаю очень мало. Недавно посчитал – не больше 20 авторов, причем не всех из них до конца. А вот спровоцировал на написание первой книги Павел Корнев, своим "Льдом". Почему так – до конца сам не знаю, но именно после прочтения этой книги засел за "Землю лишних" (на самом деле, это мой первый текст). Корнева читал все, и все что издано – купил.

А вообще читать люблю классику. Гоголь, Салтыков-Щедрин, Куприн, рассказы Чехова. Зощенко. Люблю читать воспоминания ветеранов Великой Отечественной. Симонов. Иван Акулов "Крещение" — роман, который должен прочесть каждый. Из новых авторов особенно выделяю Беркема аль Атоми, Глеба Боброва и Андрея Загорцева.

В одном из ваших романов ("Земля лишних. Исход") действует капитан Круз? Родственник или просто совпадение?

Круз – очень распространенная испанская фамилия, так что совпадение.

Что для вас главное при "создании" фантастического мира? Синтез реальности и несбывшегося, достоверность, возможность прохождения героями множества "миссий", нестандартность или нечто иное?

Я не знаю даже, если честно. Идея самого мира приходит всегда достаточно неожиданно. Когда же в этот мир помещается главный герой... думаю, что моя главная задача – дать ему возможность показать себя человеком. Человеком, делающим свой выбор, определяющим, где "хорошо" и где "плохо", и следующим выбранным путем до конца.

"У Великой реки" стоит чуть особняком, но дело в том, что этот текст я начал писать скорее в шутку, подурачиться, а в результате он очень быстро вырос в полноценный роман, неожиданно для меня самого.

В каждом вашем романе есть женщины, причем как правило соблазнительные. Какое место в ваших произведениях занимает любовь? Неужели в душе героя — почти супермена все же живет романтика и между подвигами он заботливо прячет любовные телеграммы?

Любовь в моих текстах занимает ровно то же место, что и в моей жизни, то есть очень важное. Может быть даже основное. Думаю, что человек, в жизни которого этой самой романтической любви нет, живет неполноценно, даже ущербно. А тот, кто ее еще и отрицает, вызывает некую смутную жалость.

Ваши герои обычно люди, дружащие с оружием, и при этом обладающие неким "магическим" чутьем. Справедливость не для слабаков? Какова же цена мира и спокойствия в сотворенном вами мире?

Добро должно быть с кулаками. Сказал не я, но проголосовать за это я готов. Мои же герои готовы еще и бороться за эту самую справедливость, за свои идеалы, за своих друзей и свой народ, не ожидая, что кто-то придет и поборется за это все вместо них, раз уж они платят налоги.

Важен еще такой момент: я считаю, что готовым к борьбе должен быть каждый человек. Не бороться каждый день, отнюдь, на своей работе больше пользы принесем, но быть именно готовым, и морально, и физически, и технически. Кто еще помнит, что такое ГТО? Как раз об этом – "Готов к труду и обороне", подготовка самого себя к борьбе. Нет движения ГТО – ну и что? Смысл лозунга никуда не делся.

Как пишут Андрей и Мария Круз? По очереди или каждому – свой персонаж?

Пишу преимущественно я. Жена через плечо читает, ругается, выступает, чуть не дерется – а я все это записываю. Шутка, конечно, но только наполовину. В "Земле лишних" Бонита в диалогах, например – это как раз Мария Круз в чистом виде, в каждом слове, мы их вслух воспроизводили, входя в роль.

Если бы по вашим романам снимался фильм, кого из знаменитостей вы бы хотели видеть в главных ролях? А кого хотели сыграть сами?

В роли Бониты и Лари – свою жену, с которых они и списаны. Если так не получится, то тогда Салму Хайек – и внешность соответствует образу, и мало кому так удаются образы взбалмошных женщин.

Из российских актрис – не знаю, я практически не смотрю нового российского кино. А те, кого знаю, и кто нравится – совершенно не подходят по типажу.

Мужские персонажи... тут как раз западных актеров видеть не слишком хочется. Новых российских – опять же не знаю почти. Сказать: "Шукшин! Приемыхов! Любшин!" — это уже слишком претенциозно, меру надо знать в своих амбициях. Не знаю, в общем. Из новых вот Андрей Панин очень нравится, да как-то фактурой не подходит. О! Андрей Мерзликин (Лунин из "Каравана PQ17") был бы замечательным Крамцовым в "Эпохе мертвых", как мне кажется. А Волков из "Великой реки"... Пореченков, может быть?

В примечаниях приводится подробнейшее описание оружия, боевой техники и транспорта соответствующего мира. По прочтении хочется что-нибудь приобрести. Что посоветуете для жаждущих переселиться и получить второй шанс?

Что-то надежное и ремонтопригодное. Проще надо быть.

Может быть, в одном из ваших последующих романов мы сможем познакомиться с подобным приложением по магическим устройствам? Уж больно у вас реалистично. Наверняка читатели уже готовят денежки на покупку чудесных штучек. Только не говорите, что все выдумали...

Выдумал от и до. А вообще в магию сам не верю, просто даже вовсе.

"По своему опыту знаю, что там, где очень много благородства сразу и в одном месте, — всегда какая-то дрянь зарыта". Действительно ли проверено опытным путем?

В немалой степени. Сам факт подачи: "У нас все благородно!" вызывает подозрения и желания покопаться глубже. Благородство редко бывает хвастливым. Иногда приятно разочаровываешься, но в большинстве случаев выясняешь, что или "помощь сиротам" всего лишь уход от налогов с откатами, или что-то похуже даже, а бесплатная раздача вакцин в странах третьего мира на самом деле нелегальное испытание лекарств. И хорошо, если лекарств.

О чем и о ком будет ваша следующая книга? Неужели на Новой Земле больше злодеев не осталось?

Обязательно остались. Но пока по плану завершение второй книги цикла "Эпоха мертвых", там на неделю работы осталось, затем на очереди еще приквел к этому же роману, под названием "Я еду домой!" — история человека из Москвы, волей судеб оказавшегося аж в Аризоне во время конца света, рассказ о том, как он возвращается к семье через гибнущий мир. А потом и к "Земле лишних" надо будет вернуться, потому что сюжет продолжения у меня есть, да времени нет на него.

"Я не верю в романтическое Зло"

(сентябрь 2010)

Фантаст, специалист по постапокалиптическому миру, одинаково хорошо владеющий как словом, так и огнестрельным оружием.

Расскажите, пожалуйста, что заставило вас впервые "взяться за перо"?

Несколько причин. Главная – захотелось написать о том, о чем бы хотелось прочитать самому.

Кого вам чаще всего приходилось обманывать?

Тех, кого не жалко обмануть.

Что вы цените в мужчинах? А в женщинах?

Хочется, чтобы женщины оставались женщинами, а мужчины – мужчинами.

Цитируя А. Круза — "…главное, на правильные кнопки нажать". На какие кнопки у своих читателей вы жмете?

В основном пытаюсь заставить читателя думать на тему: "А как бы я сам поступил на месте героя? И что я сумел бы в этой или похожей ситуации сделать на самом деле? Может, лучше что-то изменить в своей жизни прямо сейчас?"

Самые мрачные жизненные ситуации в ваших романах обычно заканчиваются победой доблестного одиночки (с примкнувшими спутниками). Хорошо вооруженный оптимист – это звучит гордо?

Хорошо вооруженный оптимист звучит разумно. Куда хуже звучит "невооруженный оптимист, уверенный в том, что кто-то примчится его спасать за то, что он платил налоги".

Вы сочувствуете всем своим героям?

Разумеется, если говорить о героях главных. Иначе не писал бы о них.

"Двадцать пять тысяч (патронов), если быть экономным, за всю жизнь не расстреляешь!". А сколько примерно патронов в своей жизни расстреляли вы? Ведь о вас Рунете написано: "Владеет совместно с женой оружейными магазинами и стрелковым клубом". Это правда или чьи-то бурные фантазии?

Это правда, не фантазии. В среднем в неделю я расстреливаю от восьмисот до тысячи пистолетных патронов и примерно четыреста из винтовок. Стреляю уже много лет. Но в приведенной фразе говорится не о тренировках.

Ваше любимое оружие?

Автомат – безусловно наш АК. Пистолеты... их несколько, ни один отечественный в их число не входит. Очень люблю Кольт М1911 и его качественные клоны. Винтовки тоже не наши, с хорошими "болтами" в нашей стране большая напряженка. Нравится СВД из самозарядок.

Представьте себе, что вас пригласили читать лекцию об индивидуальной подготовке к Постапокалипсической жизни. С чего бы вы начали — "горючее становится "вечной ценностью"?

Я бы не стал читать такую лекцию. Предпочел бы читать лекцию на тему: "Что делать, чтобы не оказаться вдруг в постапокалиптической действительности".

"Видит Бог, не я это начал и не я этого хотел. Я просто еду домой – не надо мне мешать". Это просто фраза из романа или ваша философия "странника по жизни"?

Отчасти философия. Я стараюсь никому не мешать и не люблю, когда начинают мешать мне.

Насколько ваши романы автобиографичны?

Не слишком автобиографичны, хотя в них хватает описаний и реальных случаев, и реально существующих людей.

Какую самую неожиданную выходку вы себе позволили?

Неожиданную для кого? Я вообще предпочитаю избегать неожиданностей и того, что именуется словом "выходка".

Зомби, супермутанты и прочая нечисть постоянно "распадается в прах" под сапогами и очередями вашего главного героя. Нет ли у вас желания хоть раз перейти "на другую сторону" и написать нехорошего супергероя? Ведь в жизни всегда есть место не только подвигу, но и почти романтическому Злу…

Я не верю в "романтическое Зло", оно существует только в воображении комнатных барышень, читающих книжки про красивых кровососов. Любое зло обычно мерзко как выгребная яма.

Есть ли у вас хобби, или литературный труд занимает все время без остатка?

Я стреляю, занимаюсь единоборствами, вожу самолет и катер, катаюсь по грязи на квадроцикле и увлекаюсь дайвингом.

Чем для вас является интернет? Средством общения с читателями, некоего тестирования своих произведений или некой доской объявлений под условным названием "Для тех, кому интересно"?

Если честно, не задумывался над этим никогда. Он есть и я им пользуюсь, потому что он удобен. Хотя при этом его не люблю за полное отсутствие правил.

На Озоне вышло мое интервью с Александром Бушковым.

Предпоследняя книга, которая вышла перед вашей серией «Былая Русь», была издана не так давно. Как, по-вашему, изменился за прошедшие годы писатель Александр Бушков?

Как я изменился?.. Знаете, когда воспитываешь шестилетнего ребенка, меняешься, и сам этого не замечаешь. Я его сейчас арифметике учу — в следующем году ведь в школу, надо готовить потихоньку. Иногда ругаю его. Говорю, твой папка в пять лет уже читал “Три мушкетера”. А ты не можешь прочесть “Маша и медведи”. Дети, что делать.

Дети меняют жизнь?

Еще как. В какой-то степени, я пишу для него. Хочется, чтобы он узнал про Русь из моих книг. Язык в них простой, не надо быть профессором, чтобы понять, о чем я хочу сказать. Поймет даже ребенок-подросток.

А вы, правда, пишете свои произведения на печатной машинке?

Я к ней очень привык. Переучиться в принципе легко, но это же абсолютно другое. У меня знакомый работает на ноутбуке. Иногда рассказывает, что у него то страницы стерлись, то что-то пропало. А у меня все передо мной — бумага, машина. Все материальное, вот оно.

По какому принципу вы выбирали темы для своей новой серии?

Очень просто. Я выбирал то, что мне нравится. Я просто хотел написать историю русской полиции — 200 лет от появления до революции — написал. Хотел написать книгу о коррупционерах того времени — и написал.

То есть, эти книги не складываются в определенную историю, а их тематика исходит только из вашего личного желания.

Да, только то, что мне нравится. Вот сейчас можно и маленький секрет рассказать. У меня в уме еще 2 книги — одна о Москве, другая о самозванцах. Причем не только о русских. За рубежом столько самозванцев интересных.

Вы тонко находите баланс между разными, иногда, казалось бы, противоположными жанрами…

Я так отдыхаю. Когда мне надоест что-то одно, у меня всегда есть возможность уйти в другой жанр. Я закладываю петлю, делаю крутой вираж в абсолютно другой стиль и могу писать там, отдыхая от первого. Когда надоест и там, я ухожу в третий. То есть, это в первую очередь забота о собственном удобстве, не замыкаться на чем-то одном. Отсюда и разнообразие, ведь в каждом стиле нужно быть разным.

И все-таки, как появилась серия “Былая Русь”? Это было спланировано или, как вы уже говорили раньше, просто писали о том, чего просила ваша душа, и это само собой сложилось в серию?

Тут такой мотив. Про царей, герцогов, фаворитов и прочих уже столько написано. И я знаю про них практически всё.

А ведь есть просто обыкновенные люди, которых масса. Те же врачи, военные. Казаки, которые прошли всю Сибирь. Сыщики, самые простые обычные городовые. Написать хотелось об обычных людях. О самых массовых профессиях. Это царь один и царица одна. А генералов, офицеров, врачей, атаманов тьма.

Был такой талантливый писатель-эмигрант Иван Солоневич, не вспомню дословно, но он писал что-то вроде: кто-то же добывал этого соболя, кто-то же ловил этого осетра, кто-то же строил эти дома, кто-то тесал этот камень и делал кладку. Вот про таких и хотелось написать.

Что важнее для современного читателя, подлинные документы и факты или рассказ об исторической обстановке, создание атмосферы?

Прежде всего, атмосфера.

Атмосфера важнее фактов?

Нет, важно одинаково. Но смысл в том, чтобы передать подлинные факты, погружая в атмосферу того времени. Есть масса черных легенд, где истину переврали. А когда докапываешься до реального факта — вот это то, что действительно интересно.

Например, один из моих любимых авторов детства Константин Бадигин — технические романы писал — на полном серьезе рассказывал историю, как Иван Грозный влетает в деревню, выгоняет деревенских баб в поле и их расстреливают из лука. Я начинаю копать глубже и выясняю, что это немецкая агитационная листовка. И таких случаев масса. Что-то устоится, и кочует из книги в книгу как заведомо правдивый факт. А начинаешь изучать, все может быть совсем не так.

При этом вы говорите, что вы не историк…

Как раз за это и не все хорошо относятся к моим книгам. Они указывают точные источники, не проверяя, а откуда же там это взялось. А некоторые ведь целые диссертации на этих фактах строят. Я сам видел такую диссертацию. Про то, как Иван Грозный громил немецкую слободу. Влетели опричники, убивали, бесчинствовали, дома жгли. Ну я снова копать. И что оказалось: немецкая слобода оказалась как сейчас цыганские кварталы наши. В крупных современных городах такого нет, а в маленьких встречается. Все из-за алкоголя. Русским разрешалось гнать водку только в праздники. А праздников было мало. Немцам было можно. Вот оттуда и пополз поток алкоголя в Москву. Патриарху пожаловались, вот он и повел своих, влетели в этот немецкий квартал. Никого не убили, дома конечно целые оставили, так, плетью разогнали, наказали и все. Предупредили, скажем так.

Так в чем юмор-то. А в том, что об этом пишет свидетель-немец, который там в слободе жил, к алкоголю был не причастен, но и ему прилетело из-под горячей руки царя. Он не понимал причины происходящего. Его книга об этом событии вышла очень маленьким тиражом. Зато огромным тиражом вышла книга другого немца, который в России никогда и не был вообще. И представьте историков, которые об этом много статей написали. Как же еще они будут относиться к моим книгам. Хотя я всегда указываю первоисточники.

Поэтому так важно не отделять атмосферу от фактов. Чтобы подлинная история органично сочеталась с духом времени. Одно от другого отделить просто невозможно.

Кто из персонажей новой исторической серии вам наиболее близок и интересен?

Интереснее всего мне было работать с нашими русскими сыщиками 19-го — начала 20-го века. Такие операции крутили, что куда там Шерлоку Холмсу. Я сам столько детективов написал. Поэтому мне было интересно.

Кстати, в советские времена было по-другому. Обо мне писали: Бушков не пишет о чем-то важном, высоком, ему просто нравится писать о том, как герой крадется, сжимая рукоятку пистолета. И разворачивали книги. А сейчас я могу наконец-то писать о том, что мне действительно нравится самому и рассказывать тем, кому это интересно.

Да, действительно. Сейчас люди проще воспринимают любые стили. Нравится и то, и другое, и на все найдется своя аудитория.

Естественно. Вот мы жалуемся — бульварная пресса, желтые страницы. А сколько лет она существует. Почти столько же, сколько и сами издания. Потому что как могли выжить издатели того времени на научных трактатах, которые читали пять человек. Издавали сборники частушек, песен. Они были по карману и по душе народу. Бульварная литература очень старая.

Цитата из вашей книги: «Да кто только ни бежал и куда только ни бежали! Одни уходили на Дон, где еще держалась старая традиция «с Дона выдачи нет»; находились и такие, что убежали даже к «нехристям» — на башкирские и калмыцкие земли. Но значительная часть беглых оставалась в России...». Это изобилие беглецов — сугубо российский феномен или, скажем так, общемировая практика в определенный период развития страны? Как это повлияло на отечественный менталитет?

Нельзя назвать это общемировой практикой. Вот из Англии, например, даже если очень хочется, то не убежишь. Из Испании во Францию тоже не сильно убежишь — поймают, в рабство отдадут. Пожалуй, единственный пример массового бегства я знаю — это когда немцы массово бежали, как ни странно, к туркам в XVI в. У турок и налоги меньше, и барщина не такая тяжелая, под нехристями жить было легче, чем дома.

Это происходило примерно в то же время, когда и русские бежали на Дон?

Да, наши бежали на Дон, в Сибирь, к башкирам. А немцы к туркам на юг. Закончилось это бегство в XVIII в.

Вы считаете, это повлияло на отечественный менталитет?

Естественно. У человека, который сидит на месте другая психология. Даже позже, в XIX в. обычный крестьянин никуда не ездил. Ну на ярмарку за 5 километров, на богомолья ходили недалеко.

А были люди, которые привыкли к простору, которые отмахали тысячу километров, а то и две или четыре — эти одна психология. Когда есть привязка к одному месту, это другая психология. И там, и там, конечно были свои сложности. Но тем не менее жили.

В чём, на ваш взгляд, заключается уникальность отечественных первооткрывателей Сибири?

Уникальны… А я бы и не сказал, что они были уникальны. Просто есть несколько вариантов того, как ведут себя первооткрыватели. Англичане вот, например, индейцев Северной Америки убивали, а те тоже воевали за свои земли, скальпы снимали. А вот у испанцев было наоборот. Они сначала вроде вели себя агрессивно, а потом начали сожительствовать нормально рядом с индейцами. То есть, если индеец из знатного рода, за него какой-нибудь знатный дон мог бы дочь отдать. Он же высокого рода, пусть и индейского. Но, креститься ему все равно нужно было.

А в Сибири как это происходило?

Точно так же, как у испанцев. Русские женились на местной знати и за лет, наверное, 100 уже нельзя было так просто отличить. Вообще практически везде освоение территорий проходит именно так, плавно вливались в быт местных. Везде, где не было англичан. Только они относились к своим колониям как к животным. А испанцы, португальцы, французы — у них всех было гораздо мягче, они людей видели. И в России точно так же.

Второе название одной из ваших книг — “Русские конкистадоры”. Какое значение вы вкладываете в термин «конкистадор»?

Ну, слово conquistador — это завоеватель, захватчик. Просто известное понятие такое у испанцев. Где-то было мирно, где-то шли бои настоящие, кто-то присоединялся добровольно. Вот например, один местный князек. Соседи сильные, злые, воевали тогда все и со всеми. А у него всего боеспособных мужчин 400 человек от силы. А у соседей по несколько тысяч. Как только рядом проходили какие-либо русские, так сразу к ним. Да не просто к ним побежал, он в Москву поехал, царю в ноги упал — я такой-то, хочу быть под твоею рукой. И все, русская земля теперь. И такие истории были.

У нас в Красноярске были очень жестокие бои. Были рядом так называемые енисейские кыргызы. Они лет сто жить мешали. А все по одной простой причине. Наши брали одну соболиную шкурку с местных туземцев А кыргызы приходили когда захотят и брали сколько захотят. Ну и конечно обиделись. Без боев в завоевании новых земель все же не обходилось нигде. Главное, как было потом, как налаживались отношения.

И когда же все-таки угасли бои, и люди смогли вернуться к нормальной жизни?

Ну где-то эти бои кончились еще при жизни Петра I. Когда построили линию крепостей на юге и отрезали кыргызов. И настало спокойствие.

Опять же, цитата из вашей книги: «Начались настоящие сражения, завершившиеся знаменитым боем на реке Шелони, когда новгородцы потерпели сокрушительное поражение, от чего, как легко догадаться, Московский Великий князь Иван Третий непринуждённо отобрал у них все уральские и приуральские владения, как любой победитель в схожей ситуации и присоединил Новгородчину к Московскому княжеству». Как вам кажется, были ли у Новгорода хоть какие-нибудь шансы избежать такой участи и сохранить свои владения и тем самым перевернуть всю историю России.

Никакой. Абсолютно. Почему Москва так легко победила? У них было тысяч пять войска. У новгородцев сорок тысяч, которые просто сбежали и не стали драться. У Новгородского архиепископа была своя личная дружина, он ее вообще не вывел из-за стен монастыря.

Новгород — это что-то вроде итальянских республик: Флоренция, Генуя, Венеция. Там правит 300 разрозненных семей. Вот нам постоянно говорят про Новгородские вече. Все собирались, довольно демократично все это было. Раскопали остатки этого вече, точно было известно, где оно было. Это площадка, на которой могли сойтись 300 человек. Сходились 300 «олигархов» и решали за всех. Поэтому народ и махнул рукой на них.

Как, по-вашему, сочетались в Российской империи коррупция и мотовство с расширением территорий, победами над неприятелем, иными достижениями?

Вот что именно интересно. Вот люди XVIII в. — Меньшиков, Потёмкин — ну, они воровали, кто больше, кто меньше. Но они при этом строили. Грубо говоря, выделяется Потёмкину 50 миллионов, миллионов пять он украл. Сам не знает, куда делись, нету. А на остальные 45 основал несколько городов, построил верфи, завёл пашни и виноградники и много ещё чего. То есть эти люди были дикие коррупционеры, воровали еще как. Но они и дело делали. Они и воровали, они и поднимали Россию. И все деньги в России оставались.

Поэтому так спокойно на них смотрела Екатерина-матушка: ну украдёт миллион, а на пять миллионов полезное дело сделает; следующий раз дам чуть больше. И давала.

«И то, что при Александре железные дороги были выкуплены в казну, а позже строились исключительно за государственный счёт, коррупцию на них не уничтожило полностью, но получать прежние баснословные прибыли всевозможные аферисты напрочь лишились возможности». При этом сам государь с семейством едва не погиб во время аварии поезда — что, на ваш взгляд, было главной причиной этого происшествия?

Это было покушение. Есть люди, которые доказали это. Был взрыв рельс. Правда они немножко ошиблись. Они думали, что царский вагон пойдёт первым, а он шёл вторым. Поэтому он всё равно просто сошёл с рельс.

Даже притом, что это государственная собственность, кто же поставит солдат на каждый километр охранять. И потом, дорога была построена при Александре II, коррупционерами с некачественными шпалами, с некачественными инструментами, плюс ко всему. Были причины этому произойти.

Мне в руки все-таки попали несколько ваших книг. У них просто сказочные иллюстрации. Расскажите об их подборе для книг серии «Былая Русь». Принимали ли вы в этом активное участие?

Отчасти. Я живу далеко от столицы, в маленьком городе. Поэтому сам не могу это делать. Но на протяжении всей моей жизни мой единственный издатель и друг в Москве — Игорь Васильевич Дудукин. Пришлось потрудиться и мне, и издателю, чтобы найти нужные материалы. Фото выбирали из архивов музеев Москвы и Санкт-Петербурга, в основном.

Скажите, а вы сознательно избегаете жизни в мегаполисе?

Я где-то до 16-ти лет жил в Минусинске, крохотный городок со скучнейшей историей. В своём доме, казенном, обычном бараке, печка с дровами. А потом 34 года я переезжал по квартирам. То сверху, то снизу, то за спиной кричат, шумно. Поэтому как только появилась возможность в 2000 году, я переехал. Народ поглупее тогда покупал Мерседесы, бриллианты. А некоторые поумнее становились. У нас в городе есть такой маленький тупичок. Вот там человек пять умных людей купили землю, построили дом. Было у меня соток десять. Поднимаюсь по лестнице, там свой сосновый лесочек, соток двенадцать. 18 сосен, я их по счёту знаю. Кое-что подсадили.

И самое главное – как в воду глядел. Ребёнок растёт не на асфальте, не в бензине. У него есть двор со снегом, у него есть лес. Носится с друзьями, крепенький, не болеет.

В общем, так изначально сложилось, что вы росли и сейчас живёте в маленьком городе, в своём доме, с хозяйством.

Да, я привык жить в своём доме с огородом, с немощёными улицами. Такая большая деревня была — Минусинск.

Все друг друга знают, наверное.

Ну не все, 30 тысяч практически. Такой маленький исторический центр дореволюционный, который можно за 5 минут обойти. Сейчас, кстати, очень мудро поступили, не стали ничего перестраивать, ломать дома. А просто вокруг города еще один пояс многоэтажных домов сделали. Потому что место было, вокруг чисто поле, вот стали его и застраивать.

О моей книге "Враги народа — враги Сталина? Анатомия репрессий" — в "НГ-Экслибрис". Там же опубликован фрагмент книги.

"Таких подлецов на куски резать!"

Рецензия на книгу "Враги народа — враги Сталина? Анатомия репрессий" в "Комсомольской правде".

Зачем нужны были репрессии?

Сталин запугивал и уничтожал собственных конкурентов на пути к власти или репрессии – это визитная карточка тоталитарного государства? Можно ли было с этим потерявшим веру в любой другой закон кроме упреждающего выстрела народом иначе, кроме как путем репрессий? Слишком много противоречивых вопросов и слишком мало ответов. Однако историк Алекс Громов в своей книге анализирует и проясняет очень многие эпизоды репрессивной истории СССР.

История ХХ века в нашей стране, да и во всём мире – тема сложная и неоднозначная. Но есть в ней периоды, до сих пор вызывающие особый интерес и горячие споры не только среди специалистов. Тема репрессий в СССР занимает среди них особое место. Но, если вдуматься, то в широком смысле эта тема имеет отношение ко всему миру, поскольку затронула большинство стран. И речь не только об общепризнанных тоталитарных режимах ХХ века, но и о том, как интеллектуалы, симпатизировавшие СССР, подобно Сартру заявляли впоследствии, что не считали необходимым задумываться о самом существовании ГУЛАГа и тем более о его природе.

Презентация книги в "Библио-Глобусе" — с президентом ТД «Библио-Глобус» Б.С. Есенькиным

Презентация в Доме книги "Молодая гвардия"