«Как-то ночью блуждал я в джунглях сна. Не сна, а как бы памяти, что прорастает сквозь сон и властно им завладевает. В памяти того сна была девочка. Вижу, значит, девочку, жилище ее – старый термитник. Трое ее братьев из большой хижины рассказывают, что термитник похож на гниющее сердце великана, только перевернутое, но девочка того не знает. Она прижимается губами к его полому чреву, к стенам из сухой красной грязи, шершавым на ощупь. Окон там нет, если не считать таковыми дыры, а если считать, тогда их множество, и они торчат где ни попадя, и от них тело полосуют жгуты света – вверх, вниз, наискось, – а с ним змеится жара и скапливается, давая отростки из ветра, сочащиеся по всей этой каверне. Термиты из этого места давно убрались. З Здесь никто бы и собаку держать не стал, а эту девчонку, гляди-ка, держат. Ноги у нее удлиняются, но по-прежнему как две палки; голова растет, но грудь всё так же плоская, как земля; кажется, вот-вот – и по возрасту она уже выйдет наружу, только никто не озабочен подсчетом ее лет. Хотя отмечают каждое лето, метят гневом и горем. Они, то есть ее братья, вот так отмечают, стало быть, ее рождение, да. В эту пору находит на них тучей хмарь и злобность лютая – по ее, стало быть, вине.
И вот она сидит – губы сжаты твердо, аж добела, прямо как костяшки ее стиснутых кулаков, а на лице решимость под стать думам. Мол, всё, решено, она сбежит, выползет из этой дыры и рванет так, что не сдержать и не угнаться.
Будет бежать без конца, отпадут ступни – побежит на щиколотках, отпадут щиколотки – будет бежать на коленях, а сотрутся колени, так и ползком, но бежать, нестись, мчаться. Так, наверно, бежит младенец к матери – к мертвой матери, не прожившей достаточно, чтобы дать имя дочери».
Марлон Джеймс. Лунная Ведьма, Король-Паук
Необычное продолжение необычного романа («Черный Леопард, Рыжий Волк» трилогии «Темная звезда»). «Лунная Ведьма», если вульгарно выражаться, до жути разрекламирована на английском, так, что даже не сразу сообразишь, с чем еще великим этот текст не сравнивали. Хорошо это или плохо? Фэнтези на африканскую тему – это же замечательно!
Но вместе с экзотическими существами, которыми этот текст населён, и необычными мифами, на которых он основан, повествование насыщено первобытной жестокостью. Маленькую девочку ее же собственная семья обвиняет в безвременной кончине матери, ее держат на привязи в покинутом термитнике и морят голодом. Однако она очень рано дает себе слов вырваться на волю.
Воля оказывается скитаниями протяженностью в пару сотен лет, среди грубых людей, примитивных страстей, опасных тайн, поединков… Скитаний по удивительным и жестоким городам, один из них живет за счет труда рабов, которые замурованы в стенах и привязаны к колесам. А другой в любое время просто как пушинка взлетает выше облаков.
Без магии, конечно, не обходится,
фэнтези же. Сиротка из термитника способна подслушивать дальние разговоры, гасить пламя без воды и делать так, чтобы недруг попросту лопнул. Причем способности вытворять подобное проявляются раньше, чем приходит умение с ними управляться.
«Смех братьев длится столько, что на лице младшего прорастает злость; не потому, что он ничего не понял, а скорее, наоборот. Ну а девочка знай себе смотрит, как он хватает палку, как делает замах и с силой ударяет среднего поперек спины. Тот взвизгивает, а старший рывком оборачивается и припечатывает младшего по лбу, и тут же по ямкам за коленями.
Младший падает, а старший продолжает его лупцевать. Малец вопит, и средний хватает старшего за руку. Они уходят, оставляя его пускать нюни в грязи. Но вскоре, почуяв, что на него никто не смотрит, он обрывает ор и бежит вслед за ними. Девочка окончательно вылезает из своей хибары и берет оставленную палку. На ощупь она крепче и тверже, чем казалось, а еще намного длинней. Примерно втрое выше, чем она сама. Взмахнув, девочка лупит ею по земле, вздымая облако сыпучей пыли.
– Мы ждали, пока мать издаст четыре вопля. Ждали всеми своими ушами, – рассказывает ей старший брат. День прошел, но ночь еще не наступила, и он дважды дергает за веревку, чтобы девчонка вылезла. В основном он вытягивает ее просто без предупреждения, и наружу она является слегка придушенной…»
«Двенадцать тяжелых серебряных сиклей — это приданое для сестры, лекарства для матери и наш долг перед родом Бен-Алди. Когда еще за сестру будет выкуп! А полосатые одеяла, покрывала, вышитые подушки, запястья и серьги должны быть уже теперь, чтобы свахи не проходили мимо нашего дома.
К тому же я заскучал — каждый день одно и то же! У нас большинство мужчин в большом городе не бывали, так и жили в Субат-Телле, знали только кирки и лопаты, чтобы обрабатывать огороды, да кожаные ведра, да пастушеские кнуты. Женщинам веселее — до свадьбы они живут в одном селе, потом их привозят в другое, а если женщина овдовеет — за ней приезжают из третьего села, а то и из города. Или скука, или голод — давайте уж что-нибудь одно, а когда они вместе — пора собирать дорожную суму и бежать без оглядки».
Далия Трускиновская. Дурни вавилонские
В Истории должны быть не только Золушки, но и их бесправные и бедные папы, вкалывающие день и ночь. Но ведь когда-то и они были молодыми парнями с надеждой на светлое будущее. Но уже в те времена человечество активно строилось и поэтому нуждалось в гастарбайтерах, которых вербовщики находили в маленьких бедных местечках. Итак, добро пожаловать в древний, прекрасный и незабываемый Вавилон, где наши герои занимаются возведением легендарной башни. Жили–были в одном селении шестеро парней: Тахмад – самый старший и самый умный, Гамид – самый пронырливый и, пропустив третьего, четвертого и пятого, сразу переходим к шестому – Вагаду, рассказчику этой дивной истории. Произошли эти события во времена давние, почти сказочные.
Ну как можно отказаться возводить Вавилонскую башню, если вербовщики обещают, что «в столице каждый будет два раза в месяц есть мясо, и не мясо козла, который помер от старости, а баранину и курятину… И еще вам дадут рыбу.
— Что такое рыба? — спросили мы.
Вербовщики объяснили, что она живет в воде и откуда не вылезает. Мы даже не поверили – как можно жить в воде? Тогда нам показали странное создание без лап и в чешуе, высушенное до каменной твердости».
Итак, шестеро работяг принялись возить тяжелые тачки с глиной, а по вечерам шастать по Вавилону и дивиться его чудесам. Но вскоре им пришлось столкнуться как с извечным мошенничеством строительных подрядчиков, так и непонятным поведением жрецов разных богов. Неужели боги тоже конкурируют между собой? Или это игры людей?
«Что вам обещали вербовщики? Что будете катать тачки и получать в день сперва один «кувшин», потом два? А потом, может быть, сикль в месяц? Больше ведь ничего не обещали? Нет! И они вас не обманули — вы еще десять лет будете катать тачки с нижнего яруса на третий. Вы ведь ничего другого не умеете, а учить вас никто не станет»
Так проходит Вечность – люди таскают тяжелые тачки с глиной, строятся и рушатся великие и малые башни, в которых когда-то существовали норы для существования строителей. Может ли существовать единый язык и башня по неба, если люди уходят строить новые башни, тайно сговариваясь с работниками и постоянно их обманывая? Чем Прошлое отличается от Будущего – уровнем техники? А люди остаются такими же… Гастарбайтеры, подрядчики, жрицы и те, кто живет в достроенных и недостроенных башнях и прочих сооружениях.
Вот и приходится трудиться за миску каши и прочие радости. «При этом можно и помечать о высокой прекрасной башне, где никто никого не обманывает, где нет большой разницы в ценах между ярусами, где за хорошую работу дадут тебе комнатку где-нибудь на втором ярусе, пусть даже с окном на жаркий юг…». Всегда найдутся те, кто еще не видел (и не пробовал) рыбы и кто согласиться на комнатку и повезет ту саму тачку, без которой невозможно строительство не только отдельно взятой башни, но и целой технологической цивилизации…
«Жрецы нас обманывают… Никакого храма на вершине э той башни не будет. Он там не нужен. Когда боги хотят спуститься в храм, они сами спускаются, им это нетрудно, вовсе незачем устраивать храм у них под носом. Так что башня неправильная».
«Черная дверь, к которой несли меня ноги, не поражала воображения, впрочем, как все механизмы Каина, что я наблюдал за последние восемь месяцев. Массивным насыщенно-черным квадратом дверь вызывающе зияла на фоне бескрайних снежных просторов, и ослепительно яркий воздух, простирающийся от мертвой земли до самых вершин, налитых синевой, почти бирюзовых небес, ничуть не смущал эту всепоглощающую бездонность, лишенную даже отблесков и теней.
За время, минувшее с момента реинкарнации, я успел привыкнуть к удивительным краскам этого яркого места. Иногда они ослепляли и пугали меня, но сейчас, в последний день моей второй жизни, а может быть, в первый день третьей, сомнений в голове не осталось, и ноги, казалось, несли меня к цели сами.
Опустив взгляд, я посмотрел на металлические конечности, похожие на манипуляторы роботов из старинных фильмов, затем на грудь, закрытую алюминиевым нагрудником, и наконец на место схождения ног. Пах украшала пластина с клепками, гладкая как колено. Восемь месяцев назад новое тело сводило с ума, однако ныне зрелище казалось привычным и не вызывало ничего, кроме сдержанного раздражения.
То, что Каин являлся моим двойником — нелепым металлическим роботом, — немного успокаивало. Господь-механик, как говорится, сотворил человека по собственному подобию. Впрочем, внешностью наше сходство ограничивалось.
Возраст «цельнометаллического» воскресителя составлял десятки, даже сотни тысячелетий, но в нашем покинутом жизнью мире Каин появился недавно. Если принимать во внимание прямой счет времени, я был, безусловно, старше своего механического создателя…»
Илья Тё. Абсолютная альтернатива
Относительно далекое Будущее. Люди на Земле вымерли, превратились в прах, да и вся жизнь на планете исчезла. Но вот однажды появился Каин (внешне — нелепый механический робот), исследователь погибших миров (а точнее – их прошлого) и «воскресил» Ники – человека, умершего два миллиона лет назад, задолго до последней войны. Тело идеально сохранилось на леднике в Антарктиде и техника пришельца, просканировав замороженный мозг, вернула его обитателю подобие памяти. «Поскольку человеческих тел в распоряжении Каина не имелось, он сохранил меня в одном из собственных запасных корпусов. Подкрутил, перезарядил батареи, и вот – стальных существ стало двое, на одной мертвой Земле!»
Оказалось, в наш безжизненный мир хронокорректор Каин прибыл неспроста: «Отыскав в космосе вымерший мир, я веду раскопки и волновые замеры рассеянной информации, составляю хронологию прошлого мертвой планеты и определяю даты, в которых слабое воздействие могло бы быть достаточным для сохранения на ней жизни».
Вскоре Ники, ставший помощником хронокорректора, отправился вместе с ним в такую точку Фокуса. Итак, 22 февраля 1917 года, Петроград. Ники «переносится» в тело императора Николая II. При этому у него имеется доступ к виртуальной «энциклопедии» Каина, в которой говорилось, что Россия станет первой из падших мировых Империй.
До краха осталось всего восемь дней. Как этого избежать? «Сделать какой-либо вывод о причинах и мотивации приближающегося переворота, опираясь на энциклопедию, не представлялось возможным. Хаотические перечисления поступков и высказываний тех или иных видных деятелей русского общества и даже членов правительства давали обширную пищу для общефилософских размышлений, но ни йоту не приближали к пониманию причин царского отречения и последовательности событий, которые к нему привели».
В романе строго по датам описаны реальные исторические события, происходившие в течение тех самых семи роковых дней, что позволяет оценить историческую обстановку того времени. А потом Ники-Николай II начинает действовать по-своему, пытаясь эмпирически, путем проб и ошибок, спасти Российскую империю и всю цивилизацию. Без пролития крови, конечно, не обошлось, но зато в описываемом варианте общее количество жертв оказалось намного меньше, чем в нашей состоявшейся реальности. Особый интерес представляют собой «разбор полетов», т.е. сделанных Ники ошибок, устраиваемых ему «учителем» Каином. Впрочем, своя история всегда ближе к телу...
«В конце концов, подумал я, встреча с Каином когда-то должна была произойти и настоящий миг ничем не хуже и не лучше будущих или прошлых. Сейчас, вероятно, должна была решиться моя судьба.
— Опять угрожаете? — спросил я, стараясь говорить как можно безразлично.
— Нисколько! — мотнул вихрами флигель-адъютанта хронокоректор. — Просто я хотел бы прояснить обстановку, которая выглядит несколько запутанно с момента нашей последней встречи. Мы с вами делаем здесь общее дело, вы мой первый и единственный помощник в исполнении корректировки. Но меня беспокоит ваша неуправляемость! Признаться, когда в прошлый раз вы выстрелили в зеркало, я действительно решил вас стереть, но сдержался. Так что это жест доброй воли, Ники. Надеюсь, вы его оценили.
— У вас прекрасное чувство юмора, — холодно заметил я. — Добрым жестом было вроде бы мое воскрешение на Земле будущего. Теперь я знаю, что вы возродили меня, исходя из собственных интересов…
— Вы опять видите во мне монстра, — перебил Каин. — А разве вы, будучи Императором России, не используете того же дворянина Воейкова в качестве слуги?»
«В руках историков есть уникальный документ – перепись алжирских янычар, составленная в 1829 г., которая показывает, что их было немного, 3661 человек. Они получали казенное жалование и размещались мелкими гарнизонами (нуба) в населенных пунктах, где выполняли полицейские функции. На гарнизонную службу попадали также их сыновья от браков с местными женщинами – кулугли. Они составляли особую касту: селились в отдельных кварталах, говорили по-турецки и посещали другие мечети, нежели основная масса алжирцев.
Пятьсот кулугли жили в поселке, обнесенном высокими стенами, под Тлемсеном, откуда они в 1847 г. перебрались в Оран. Каждый из кулугли мечтал пробиться «наверх», но такие случаи были единичными (это удалось последнему бею Константины). В мирное время они занимались ремеслами, садоводством и огородничеством, подрабатывали цирюльниками или подавальщиками в кофейнях. Восставшие в ХVII веке кулугли вообще превратились в селян: их разместили неподалеку от столицы в долине Митиджа, на берегу небольшой реки, где они выращивали оливковые деревья и образовали со своими потомками племя (!) аль-шашена, были освобождены от налогов и могли, получив жалование, выставить три тыс. воинов. Существовали и другие «искусственные племена»: например, племя змул, размещенное на стратегической дороге между городами Оран и Алжир. Оно входило в категорию служилых, «государственных» племен (кабаиль махзен), хотя жалование такие племена получали нерегулярно».
Мария Видясова, Владимир Орлов. Алжир у трех дорог
Книга видных отечественных исследователей — подробный и живой рассказ об истории Алжира, от древности и Средневековья до наших дней. Одна из драматических историй, связанных с Алжиром — возвышение и героическая гибель пирата и властителя Аруджа Барбароссы. Ещё в юности он сражался под османским флагом, и, попав во время морской схватки в плен к родосским рыцарям-иоаннитам, сумел сбежать. Вначале пират захватил чужой корабль, а затем — овладел двумя военными галерами самого римского папы Юлия II.
В 1516 году Арудж провозгласил себя владыкой Алжира под именем Барбароссы I, после чего в сражениях разгромил отряды вассалов испанского короля и присоединил к своим владениям города Медеа и Тенес. В мае 1518 года отряд Барбароссы отходил под преследованием превосходящих войск испанцев. Барбаросса успел переправиться на другой берег реки Саладо и мог бы спастись, но оглянувшись и увидев, как гибнут в бою его товарищи, вернулся и героически погиб в неравной схватке. Самоотверженность полководца оставила о себе долгую память в легендах, песнях и преданиях.
Новым владыкой Алжира стал младший брат Барбароссы Хайраддин, сделавший город Алжир своей столицей. В 1520 году Хайраддин обратился к прославленному владыке Османской империи, грозе Европы, султану Сулейману Великолепному, признав себя его вассалом. При помощи полученных османских подкреплений Хайраддин смог изгнать с алжирских земель испанцев. Позже Алжир стал провинцией Османской державы, а в 1711 году страна де-факто стала независимой. Во главе этой военной республики стоял избранный янычарами дей.
«Осуществленное Францией в 1830 г. завоевание Алжира было предпринято под предлогом «удара хлопушкой для мух», а точнее, опахалом, которым дей Хусейн ударил 29 апреля 1827 г. французского консула Деваля, явившегося во дворец с претензиями насчет задолженности Алжира французской казне, тогда как дей считал, что это она ему задолжала.
Оскорбление, нанесенное консулу, было сочтено королем Карлом Х (1824-1830 гг.) и правительством Франции как оскорбление ей самой и повлекло за собой морскую экспедицию: 100 военных судов и около 500 транспортных, три пехотных дивизии, три стрелковых эскадрона, саперы и артиллерия (всего 37 тыс. человек). Вскоре дей, у которого было под ружьем 50 тыс. человек, но разношерстных, понял, что держать оборону, которую он поручил своему казначею (тот не придумал ничего лучше, как поджечь пороховой погреб в Касбе – верхней части г. Алжир) и капитулировал.
Десятого июля 1830 г. он отплыл на французском фрегате со своими министрами, слугами, личной казной и гаремом в Малую Азию. Еще четыре французских корабля отвезли туда же 2,5 тыс. янычар».
На смену привычным «титанам» сталинского времени пришли «простые рабочие парни» Николай Рыбников и Юрий Беляев, аристократичные Олег Стриженов и Василий Лановой. Новые стандарты мужской телесности оказывались непривычными для представителей старой школы, характерно замечание представительницы швейной фабрики им. Володарского на обсуждении коллекции ЛДМО в 1963 году: «Костюм выглядит как-то не так: узкие плечи... Это не создает мужественности. Хотя, может быть, это мое личное впечатление. Но все-таки плечи расширить нужно было бы, дать плечевые накладки или что-то другое». При этом красавцы оттепельного периода были отнюдь не субтильны, эталоном представал спортсмен-интеллектуал, который «поправляя очки, невзначай ронял томик Вознесенского, а установив рекорд, спешил на зачет по сопромату», но контраст с образами героев предыдущего десятилетия был ощутим.
Профессиональные спортсмены ставили рекорды и достойно представляли страну на международной арене, а их фотографии в журналах не только вызывали гордость за достижения, но и позволяли любоваться красотой спортивного тела. Особенно любили публиковать фотографии гимнасток, пловчих и девушек на коньках.
В официальных документах все еще предусматривали «вовлечение в физкультурное движение все более широких слоев населения, особенно молодежи», как формулировала это Третья программа КПСС в 1961 году, но в реальности массовый спорт превратился в форму досуга. Комплекс ГТО стремительно утрачивал популярность и престиж, если в 1950 году значками обладала треть физкультурников Ленинграда, то к 1965-му эта цифра уменьшилась до одной шестой, молодежь просто не видела нужды выполнять эти нормы».
Мэган Виртанен. Советская красота. 1917–1991
Книга известного исследователя посвящена тому, как в разные периоды советского времени менялось представление об идеальной внешности и здоровом образе жизни. С первых лет Советской власти образцами для подражания были спортсмены и просто физкультурники, готовые «к труду и обороне». Подтянутость и энергичность в движениях воспринимались как идеал для юношей и девушек, но в то время еще считалось, что молодость проходит очень быстро. Готовность не оставлять спортивных занятий и в зрелом (лет эдак после двадцати пяти) возрасте очень даже одобрялась с официальной точки зрения.
Впоследствии внедрение здорового образа жизни стало более развернутым. В позднем СССР особую популярность обрели те виды активности, которыми можно было заниматься индивидуально, будь то лыжи, бег трусцой или йога. Но трудящихся приучали и к производственной гимнастике без отрыва от рабочего места. А по утрам напоминали о том, что надо сделать зарядку.
«Производственная гимнастика, которую иногда называли «пятиминутками бодрости», по-прежнему оставалась непременной составляющей трудового дня на многих предприятиях. В ленинградском Пассаже, например, за 15 минут до начала рабочего дня начиналась радиотрансляция: специальная «физкультурница», официально состоявшая в штате работников, объявляла гимнастические упражнения, которые и продавцы, и вспомогательный персонал должны были выполнять. В начале 1960-х появилась и транслируемая на всю страну утренняя передача, где диктор, под аккомпанемент фортепиано, бодро объявлял упражнения, а по окончании гимнастики предлагал перейти к водным процедурам».
«Нужно сказать, что уже в первую мировую войну конница стала терять свое былое значение. Появились на театре военных действий массовые армии, насыщенные автоматическим оружием (пулеметы), скорострельной артиллерией, танками и авиацией. Образовались сплошные фронты. Войска, зарывшиеся в землю и огородившиеся колючей проволокой, исключали успешные действия кавалерии в конном строю. Конница наряду с пехотой была посажена в окопы, конь стал преимущественно средством передвижения. Гражданская война в России воскресила ненадолго роль конницы. Это определялось особыми обстоятельствами, в первую очередь тем, что на полях сражений не было сплошных фронтов. Конница, как наиболее подвижный в то время род войск, приобрела тогда большое значение. Этому способствовали сравнительно еще богатые в стране ресурсы конского поголовья. Сказывалось и наличие старых кавалерийских кадров. Брошенный Коммунистической партией клич «Пролетарий, на коня!» быстро осуществился, и красная кавалерия сказала своё веское слово в разгроме внутренней контрреволюции и иностранной интервенции.
Годы шли. Народ претворял в жизнь лозунг партии— догнать передовые капиталистические страны в развитии современной промышленности. Пятилетки создавали возможность оснащать армию более совершенным вооружением. Развивалась и военная мысль. Наша военная наука далеко шагнула вперед по сравнению с военной наукой крупных капиталистических государств. Тогда на Западе были в ходу такие теории, как теории Дуэ и Фуллера. В одном случае превозносилась роль авиации, способной будто бы самостоятельно решить исход войны, в другом— возможности танковых войск. У нас же и танкам, и авиации, и артиллерии, и пехоте отводилось свое место, а в целом в основу подготовки Вооруженных Сил было положено взаимодействие всех родов войск, нашедшее выражение в теории глубокого боя, разработка которой связана с именами М. Н. Тухачевского, В. К. Триандафиллова и других. Были, конечно, ярые конники, сохранявшие еще увлечение кавалерией, но не они делали погоду. Формирование бронетанковых соединений началось как раз за счет некоторого сокращения конницы».
Константин Рокоссовский. Солдатский долг
Выдающий советский полководец, маршал Советского Союза Константин Константинович Рокоссовский появился на свет 21 декабря 1896 (в некоторых документах – 1894) года. В заполненных им документах (анкете и автобиографии) указано обычно одно из двух мест рождения – Великие Луки или Варшава. До 1945 года он указывал Варшаву, а затем – Великие Луки.
Сразу после начала Первой мировой войны он добровольцем вступил в драгунский полк. Не меняя специальной военной подготовки, уже в первые дни войны драгун Рокоссовский, принявший участие в составе 9-й армии в Галицийской, отличился в бою, за что и был награжден 28 октября Георгиевским крестом 4-й степени.
В октябре 1917 года Рокоссовский добровольно вступил в Красную Гвардию. Прошел всю Гражданскую войну, был дважды ранен, награжден тремя орденами Красного знамени и орденом Ленина.
После ареста Тухачевского «за потерю классовой бдительности» был исключен из партии и арестован. 22 марта 1940 года Рокоссовский был освобожден и восстановлен в правах. 4 июня ему присвоили звание генерал-майора и затем прикомандировали к штабу Киевского особого военного округа и назначили командиром 5-го кавалерийского корпуса.
Как военачальник Рокоссовский стал широко известен в годы Великой Отечественной войны, его полководческий талант, выдержка, эрудированность стали основанием для многих наград и звания Маршал Советского Союза. В своих воспоминаниях маршал рассказывает о непростой военной службе, планировании военных операций и встречах с руководством страны и конечно вспоминает своих сослуживцев.
«В связи с передачей 2-й гвардейской армии в Сталинградский фронт нам пришлось внести значительные поправки в план операции. Идея оставалась прежняя: расчленение вражеской группировки на две части, но уже путем нанесения не двух, а одного главного удара с запада на восток.
Окончательно план был отработан при деятельном участии Н. Н. Воронова, который прибыл к нам в Заворыкино 19 декабря.
27 декабря план был представлен в Ставку.
Донской фронт должен был уничтожить двадцать две вражеские дивизии, общая численность которых к концу декабря составляла 250 тысяч человек. В главной полосе по линии фронта окружения оборонялись пятнадцать пехотных, три моторизованные и одна танковая дивизии противника. В резерве он имел две танковые и одну кавалерийскую дивизии. Кроме того, в его распоряжении было 149 отдельных частей различных родов войск, которые использовались как для пополнения пехотных дивизий, оборонявшихся в главной полосе, так и для усиления резервных соединений.
Резервы располагались так, что образовывали внутри окружения как бы второе кольцо, что способствовало увеличению глубины обороны и создавало возможность маневра для контратак в любом направлении. В декабре немецко-фашистские войска провели большую работу по укреплению своих позиций. В главной полосе обороны и на промежуточных рубежах они создали сеть опорных пунктов и узлов сопротивления. В западной части района противник воспользовался сооружениями бывшего нашего среднего оборонительного обвода, проходившего по левому берегу Россошки и далее на юго-восток по правому берегу Червленой. На этом рубеже противник имел возможность усовершенствовать оборону, создав сплошную линию укреплений.
В восточной части кольца, где также проходил бывший наш внутренний оборонительный обвод, противник тоже оборудовал опорные пункты и узлы сопротивления, причем сеть их распространялась в глубину до десяти километров, вплоть до самого Сталинграда».
«Эллинизм как политическая эпоха начался завоеванием Александром Македонским Персидского царства в 334 г. до н. э. После смерти императора в 323 г. до н. э. его полководцы-диадохи разделили между собой монархию Александра Македонского, а последователи-эпигоны укрепили систему эллинистических государств. Конец их наступил с присоединением к расширяющейся Римский империи: Македония 168 г. до н. э., Греция 146 г. до н. э, Пергам 133 г. до н. э„ царство Селевкидов в Передней Азии до 63 г. до н. э., империя Птолемеев в Египте | 30 Г. до н.э.
Эллинизм как культурно-историческое явление выходит далеко за рамки 300 лет. От Нубии до Черного моря, от Пенджаба до Тирренского моря постепенно развивалась единая, прогрессивная греческая культура, расставшаяся с характерными чертами старых городов-государств. Единым языком на основе аттического диалекта стал койне. Центрами новой культуры становятся Александрия, Пергам, Антиохия, Родос и Афины. Расцветают философия и науки, из старых греческих городов привлекаются талантливые художники. Аристотель, учитель Александра Македонского, разработал категории новой учености — из смеси восточного духа и греческой культуры (к чему стремился сам Македонский в космополитическом смысле). В Малой Азии и Египте в период позднего эллинизма развился синкретизм, который способствовал проникновению восточных религий в Европу».
Вильгельм Кох. Энциклопедия архитектурных стилей
Этот объемный фолиант рассказывает не только об архитектуре, причем не только культовой и парадной, но и феномене человеческого жилища. Архитектура веками формирует пространственную среду для жизни и деятельности миллионов людей. Каждая эпоха оставляет на земле свой след, воздвигая и перестраивая города, отдельные здания и целые ансамбли, площади и проспекты, парки и стадионы, постоянно формируя новые «стандарты» красоты и удобства для окружающих, неизменно обвиняя прежние эталоны в отсталости и непрактичности.
Как и почему менялись архитектурные стили нашей цивилизации? Издание с академической достоверностью прослеживает основные тенденции развития архитектуры, чередование стилей, по которым можно определить не только эпоху их строительства, но социально-экономический и культурный уровень народа, его культуры и традиции
Книга наглядно прослеживает взаимосвязи истории и архитектуры. «Французская революция 1789 г. видит в древнеримских добродетелях граждан путь исцеления от «старого режима» и объявляет римскую античность образцом для подражания. В результате «археологический» классицизм превращается в «революционный» или «романтический» классицизм».
«В Англии преромантика начинается в середине XVIII в. Известна по литературным источникам и столь же близка немецкому и швейцарскому объединению «Буря и натиск», как и взглядам Руссо. Новое осознание природы находит свое архитектоническое выражение в ландшафтом парке, широко распространившемся в Европе в качестве «английского парка». Английская готика, никогда полностью не исчезавшая, уже в XVIII в. создает «неоготические» загородные дома и продолжается до начала XX в. в многочисленных «готических возрождениях»».
Один из самых интересных разделов – «Социально-реформаторские проекты годов». итак, первая же фраза: «Идеи создания отличающихся социальной направленностью квартир и рабочих мест в XVIII-XIX вв. почти никогда предлагались правителями или архитекторами, а почти всегда неспециалистами, т.е. обычными гражданами, купцами или фабрикантами». В итоге среди концептуальных типов, помимо рабочего поселка, появились город-сад («поселок в духе «социального города», но сельского типа») и пригород-сад, который зависел от ближайшего промышленного комплекса или делового центра…
В 1902 г. появилась книга «Города-сады завтрашнего дня» Эбинизера Хоуарда, разрабатывавшего концепцию жилых поселков в сельской местности. В книге приводится схема-концепция года-сада (1898 г.), состоящего из шести секторов.
Приводятся данные, как жили в 1917 г. рабочие в Вене: «92 % квартир не умеют туалета, 95 % без водопровода, площадь квартиры рабочего в среднем 20 кв. м…». В 1919-1934 гг. была принята городская программа строительства жилых поселков («Красная Вена»), которая ставила своей целью создать – «несмотря на кризис и зарождающийся фашизм – «остров социализма», что подразумевает также и поселение рабочих в автономных жилых сооружениях, ставших «кольцевой улицей пролетариата».
«Не очень удачное название «романский стиль» создает впечатление, что средневековое искусство является нечем иным, как просто ответвлением средиземноморской поздней античности. На деле же это правильно только в отношении каролингского и отгонского периодов. Здесь вполне ясно просматриваются параллели с Византием, Римом, Малой Азией, Сирией и Арменией. Однако именно в эту эпоху возникают и новые, ранее невиданные северо-западноевропейские архитектурные формы, которым предстоит в будущем стать выразительными чертами всего европейского строительного искусства.
После падения Рима на политическую авансцену, а с началом правления Карла Великого и на художественную, все больше выходят регионы, расположенные севернее Альп. Под властью германского императора находится огромная территория, простирающаяся вплоть до Италии и Испании (лишь в XI в. крупные города Ломбардии добиваются независимости). В том же в XI в. норманны обосновываются в Англии, южной Италии и на Сицилии. На севере и востоке Европы миссионерство «язычников» ведет к завоеванию стран и народов до Балтийского моря и регионов, населявшихся западными славянами и венграми. Менее длительными по воздействию, но столь же характерными для влияния Запада являются и столкновения с исламом во время Крестовых походов (1096-1270). Во всяком случае, крестоносцам из всех европейских стран удается поближе познакомиться друг с другом и сгладить в какой-то мере различия культурных истоков. Европейскую общность демонстрирует феодальная ленная система, с помощью которой достигается социальная, военная и административная организация Европы. Иерархическая сословная структура из аристократии и рыцарства, духовенства, горожан и крестьян, церковная организация с делением на епархии и приходы, расцвет монастырского движения по всей Европе — все это признаки великолепного духовного и физического единства Европы».
«Тир, главный финикийский город, возник в IV тысячелетии до н. э. Город практически не имел земли, пригодной для обработки, но древний народ не унывал и не испытывал голода. Предприимчивые финикийцы занялись торговлей, постройкой кораблей и вскоре стали лучшими в мире мореходами, а Тир превратился в центр мировой торговли…
Всем хороши были финикийцы, вот только воинственностью не отличались. Они не участвовали в разделах, переделах мира, не выражали никаких претензий на мировое господство, хотя по уровню развития превосходили большинство соседних народов. Они довольствовались тем, что имели все богатства мира.
Миролюбие стало национальной чертой финикийцев. Они предпочитали выплачивать дань могущественным соседям, чем воевать. Как замечает Моммзен, происходило это не из-за трусливости, ибо плавание по Средиземному и прочим морям было всегда сопряжено с опасностью: это и бури, периодически уничтожавшие целые флоты вместе с командами, и процветавшее пиратство…
Самое известное из африканских поселений финикийцев было основано в 825 году до н. э. Карфаген вынес из своей метрополии принцип мирного сосуществования, первое время он исправно платил дань местным племенам. Однако царьку по имени Ярба денег показалось мало, и он потребовал руку основательницы Карфагена – царицы Дидоны…»
Геннадий Левицкий. Рим и Карфаген: Мир тесен для двоих
Два с небольшим тысячелетия назад на Земле прогремели три Пунические войны. Рим стал владыкой цивилизованного мира — отдаленные царства Азии, Африки и Южной Америки – не в счет, они все равно не вышли в финал Истории. Карфаген был разрушен, место распахано, легендарный полководец Ганнибал покончил с собой и стал одним из персонажей школьных учебников и исторических блокбастеров.
Во время второй Пунической войны римское войско начало штурм Сиракуз, принявших сторону Карфагена. Но живший в городе великий ученый Архимед построил множество хитроумных машин и на вражеские суда внезапно стали спускаться укрепленные на стенах брусья и топили их. Архимед держал римлян в таком страхе, что по словам Плутарха, «едва завидев на стене веревку или кусок дерева, они поднимали отчаянный крик и пускались наутек…». Но вот однажды жители загуляли (праздновали всенародное жертвоприношение Артемиде) и даже не заметили, как римляне поднялись на городскую стену…
Лишившись сильного соперника, Рим расслабился, погряз в роскоши, коррупции и лени. И тогда пришли вандалы, захватившие и разграбившие Вечный город. Ганнибал был отомщен…
«В отличие от карфагенян римляне комплектовали войско из своих граждан. Военная служба считалась почетной обязанностью. Причем эту обязанность мог исполнять не каждый: граждане, чей имущественный ценз был ниже 400 драхм, не имели возможности служить в пехоте или коннице – в крайнем случае, последних отправляли на презираемый легионерами флот. Кроме имущественного ценза, имелись ограничения по возрасту, физическим и нравственным качествам. Каждый гражданин до 46-летнего возраста был обязан совершить 10 походов в коннице или 20 – в пехоте. Никто не имел права занять государственную должность прежде, чем совершит 10 годичных походов.
Естественно, боеспособность римской армии была гораздо выше карфагенской. Сражались легионеры не за деньги, а за отечество, свои дома, жен, детей; мобилизация при возникновении опасности происходила мгновенно. Дисциплина римской армии не шла ни в какое сравнение с карфагенской…»
«В одном персидском городе жили родные братья – Кассим и Али-Баба. После смерти отца братья мирно поделили скромное наследство. Через некоторое время Кассим женился на богатой девушке, в приданом у нее были виноградники, сады, лавки с роскошными товарами.
Али-Баба женился на бедной девушке, и за ней отец не давал ни динара. Когда были потрачены последние деньги из наследства, Али-Баба решил на последние гроши купить топор и несколько ослов, подняться на гору и нарубить там дров. По его разумению, денег от их продажи должно было хватить на некоторое время.
Али-Баба нарубил уже несколько вязанок, как увидел облако пыли, а в нем отряд всадников. Али-Баба очень встревожился, когда заметил у каждого копье, меч и в придачу лук с колчаном стрел. Решив, что это недобрые люди, он поскорей забрался на большое ветвистое дерево, и там уже хорошенько рассмотрел разбойников. Сорок человек ехали на благородных аравийских скакунах, и у каждого на седле висел мешок».
Красочное издание, в которое вошли одни из самых известных и популярных сказок, рассказанных прекрасной и хитроумной Шахерезадой: про Али-Бабу и сорок разбойников, Аладдина и принцессу Будур, волшебного коня и Синдбада-морехода. В этих сказочных поучительных историях добро побеждает зло, настоящая любовь творит чудеса, а жадные и жестокие люди остаются ни с чем. Эти сказки были придуманы столетия назад на Востоке, а в Европе и России были переведены и изданы немногим более двух веков назад, и сразу полюбились читателям. Главная героиня, которая рассказывает сказки разгневанному шаху, чтобы выиграть время, рассказывает каждый вечер по сказке, обрывая её на самом интересном месте и повелитель с нетерпением шаловливого ребёнка ждал следующего вечера, чтобы узнать продолжение, и что же случилось с героями. Так Шахерезада стала символом женской красоты, ума и изобретательности, сказки вошли в золотой фонд мировой литературы
«В былые времена в персидской стороне жил шах. Он любил праздники, особенно праздник осеннего равноденствия и Новый год. В первый день нового года у любого жителя страны – будь то беден или богат, знатен или безроден – была возможность прийти во дворец, поздравить шаха с праздником и преподнести свои скромные дары. Однажды перед царственным ликом предстал мудрец. Он терпеливо ждал своей очереди, и, когда шах удостоил его своим вниманием, низко поклонился.
— Откуда ты, чужеземец? Что хочешь в моих землях? – благосклонно обратился к мудрецу правитель.
— О Светлейший повелитель, — ответил мудрец, не поднимая головы. – Сам я из Ассирии, это несколько недель пути отсюда, но дальний и опасный путь ничто по сравнению с моим желанием порадовать тебя. Сделай милость, посмотри на моего коня из слоновой кости и золотистого кедра. Он умеет летать и за какой-то миг перенесет всадника в любой угол земли. Но разве это не чудо? И я готов уступить тебе его всего лишь за сто тысяч золотых монет».
«Они гнали прочь от крови — на восток, по бесплодной, жаркой, пестрой пустыне, и не останавливались — дальше, дальше. Только после полудня, через сотню миль, они свернули к беленькой придорожной закусочной. Слитный рев двигателей заставлял дребезжать оконные стекла. Они въехали на асфальтовую площадку перед входом, затормозили среди припаркованных тягачей-дальнобоев, опустили подножки и заглушили двигатели.
Всю дорогу впереди держался Рейс Адамсон, и его «харлей» порой обгонял остальных на четверть мили. С тех пор как Рейс вернулся к ним после двух лет, проведенных в песках, он всегда так делал — вырывался вперед. Он мчался далеко впереди, и часто казалось, что он задирает остальных — или просто желает уехать и никогда больше их не видеть. Рейс не хотел здесь останавливаться, но Винс решил иначе. Когда впереди показалась вывеска, Винс догнал Рейса, вырвался вперед и поднял руку в жесте, который отлично знала вся «Команда Команчей»: «Уходим с трассы. За мной!» И Команда повиновалась. Надо полагать, еще один повод для Рейса невзлюбить старшего. А сколько их всего накопилось…»
Джо Хилл, Стивен Кинг. Полный газ
Сборник короткой прозы младшего Кинга при участии старшего. Десяток с небольшим рассказов (в «Высокой траве» написано с папой, получилось нечто вроде «Детей кукурузы») и две повести («В высокой траве» и тот самый «Полный газ» – обе написаны с папой). Динамично, нескучно, порой жутковато.
Один из рассказов – «Запоздалые» – увлекательно и действительно оригинально обыгрывает книжную тему в повседневной жизни. Отправившийся в путь библиобус, доставляющий издания в маленькие деревушки и небольшие города, оказывается попавшим всего несколько десятилетий назад, и те самые «запоздалые» (читатели из тех недавних лет) приносят свои томики (уже давно позабытые) и получают новые. Короче говоря, времена и книги, ну и люди.
В «Фавне» рассказывается о том, как хитроумный охотник, нашедший путь в мир, где обитают мифические существа, решил там поохотиться. Оказалось, что очень зря.
Фавны – смышлёные существа.
«Полный газ» — история о путешествии и мести байкерам за убийство дочери дальнобойщика. Текст злобный и могущий стать, как лучшие книги Стивена Кинга, сценарием для добротного триллера.
«Кот тоже повернул морду и посмотрел прямо на меня. Я зажмурился, вздрогнул и снова открыл глаза. И, конечно, ничего подобного не было.
Наши скакуны несли нас в ночь, во тьму, несли в безумной ярости, круг, и круг, и еще круг, — и этот путь не имел конца. Ни для кого из нас.
Следующие три часа мы гуляли по пристани под порывами ветра. Ждали, пока Нэнси доработает смену. Пиво во мне уже вовсю плескалось, я это понимал и все равно продолжал пить. Ветер бил в спину и почти сдувал нас.
В ожидании Нэнси мы с Джейком некоторое время рубились в китайский бильярд. Потом Гэри и я прошлись по пляжу, вполне романтично держась за руки и любуясь звездами, а затем предсказуемо начали беситься. Гэри схватила меня и потащила в воду. Я потерял равновесие, шлепнулся, встал; в кроссовках захлюпало, штанины вымокли и затвердели от налипшего песка. Гэри отделалась легким испугом: ее сандалиям вода была нипочем, штанины джинсов она предусмотрительно подвернула — и поэтому сейчас едва не падала от хохота, целая и невредимая. Позже я согрелся парочкой хот-догов с беконом, истекающих расплавленным сыром.
В десять тридцать все бары оказались настолько переполнены, что толпы народа выплеснулись на тротуар. Дорога в гавань была забита под завязку; автомобили шли бампер к бамперу; ночь оглашали счастливые восклицания и сигналы клаксонов. Однако почти все другие заведения, кроме баров, расположенные вокруг пристани, или уже были закрыты, или закрывались. Большой батут и пиратская шхуна окутались темнотой час назад.
К тому времени я едва держался на ногах от выпитого пива и от всего съеденного на ярмарке. Подступила тошнота. Похоже, к тому моменту, когда у нас с Гэри дойдет до постели, я буду мало на что способен.
Киоск с пончиками располагался у самого начала пирса. Когда мы туда дошли, электрическая вывеска над окошком выдачи уже не горела. Нэнси салфеткой сметала с шершавой стойки корицу и сахарный песок; она пожелала хорошего вечера второй девушке, которая с ней работала, и вышла через боковую дверь — прямо в объятия Джейка. Они долго и страстно целовались; Нэнси стояла на цыпочках, прижимая локтем нашумевшую тогда книгу «Кони, кони».
«Величайшим благом считаю я друзей. Ибо они есть отрада нам в дни радости и поддержка и утешение в дни скорби. Так, ежедневно посещает меня в моей башне Гай Светоний Транквилл, мудрейший философ среди всех петухов, которых я знавал, неся успокоение моей растревоженной душе и яс позволяя впасть в уныние.
— Сам ты животное! — Я с трудом заставил себя спрятать копи. — Тоже мне друг называется!
— Я не животное, я птица, — резонно возразил Транквилл.— И я тебе настоящий друг, потому и воспользуюсь привилегией настоящего друга...
— Портить настроение?
— Нет, говорить правду. Даже если это горькая правда. Знаешь ли, лекарства обычно бывают именно горькими.
— И от чего ты меня собрался лечить?
— От тебя самого. Ты сам себе злая лихорадка, Ко-ко-конрад…»
Сергей Ковалев. Котт в сапогах. Конкистадор
Второй роман трилогии «Котт в сапогах». Забавный, но не слишком перегруженный высокими идеями и мироописанием фэнтезийный текст. Что делать Котту, бывшему наемнику, а теперь Личному шпиону Короны, по случайности превращенного магиней в пушистого кота? Маленькая кошачья голова совсем не приспособлена для человеческого разума, да и в кошачьем облике не очень-то и воспользуешься многими радостями жизни. Выход только один – найти специалиста по тайным искусствам, способного вернуть за вознаграждение человеческий облик.
Для его поисков в королевстве даже устроили всемирный конгресс магов, на котором магу, сумевшему расколдовать Котта, была обещана немалая награда. Но и это не помогло. А тем временем Котту-коту надоело постоянно слышать: «Какой симпатичный котик! Да еще говорящий». А тут в столицу тайно вернулся бывший придворный маг — негодяй Морган Мордаун, превращенный в крысу. По приказу Моргана, провозгласившего себя избранным, крысы и мыши стали скрытно собирать деньги, воруя у людей. А зачем крысам деньги? Но вскоре армия крыс была разбита союзниками Котта – дикими котами и птицами, и попавший в плен Морган поведал, что в далекой Южной Америке сохранился когда-то применяемый к позабывшим себя берсеркам способ обратного превращения – из медведя или волка в человека. И начались поиски местных потомков шаманов, а потом – дорога дальняя — через океан в городишко Нехренаско-дель-Пупо...
«Что ж, милые дамы и уважаемые господа, как вы уже могли заключить по моему виду, мэтр Бахус не сумел вернуть меня в прошлое, дабы Коллет развеяла свое заклятие. Я не очень понял тогда его объяснения, да и сейчас не понимаю, ведь в магии я не силен. Мэтр Бахус объяснил, что все события в мире как бы связаны невидимыми нитями, которые он поэтично назвал Тканью Мироздания. Пока событие только произошло или само по себе не слишком значительно, к нему тянется мало нитей и его легко изменить при помощи магии. Но после того неудачного Хеллоуина, куда я хотел вернуться, произошло слишком много важных событий, в которых я принимал активное участие в обличье кота. И теперь этот факт так плотно вплетен в Ткань Мироздания, что изменить его не сможет никакая магия.
Вы что-нибудь поняли? Если да — вам повезло! Мне же удалось понять только одно — если мэтр Бахус попытается отправить меня в прошлое, я в лучшем случае просто исчезну. В худшем же весь мир может постигнуть катастрофа. В последнее я не очень-то верю, но рисковать своей шкурой мне как-то страшновато».
«Дворяне подчёркнуто почтительно обращались ко мне «князь». Первое время льстило, иногда — удивляло с непривычки, даже оглядывался посмотреть, где тут князь. Потом привык, воспринимая как должное, что при встрече с вологодскими боярами те первые шапки ломали да кланялись. А ведь они — родовые дворяне, бояре с рождения; я начинал в ополчении поместном ещё неопытным воеводой, когда они уже сотни в сечу водили. Думаю — завидовали, но внешне это никак не проявлялось. Да бог с ним, с чинопочитанием. Не до того сейчас мне — закрутился в делах. И то сказать — то походы, то приключения, хозяйством и заняться некогда.
Я несколько дней пропадал в вотчине: без хозяина на земле — никак. Хоть и управляющие были толковые — что Андрей, что сын его, а всё же и свой пригляд нужен. Да и деньги теперь потребуются немалые. Льготный год, на который государь освободил меня от налогов в казну, закончился.
Занимаясь повседневными делами в Вологде и Смоляниново, я с жадностью ловил новости с порубежья. Мне было важно знать, как станут развиваться события после нашей победы под Великими Луками. Готовит ли Сигизмунд ответный удар, будет ли искать союза с Крымом против России? Вопросы для меня не праздные. Если польский король пойдёт войной, государь снова призовёт меня в войско, и мне будет не до Смоляниново, и тем более — не до подъёма деревень в моём уделе под Коломной. Могу ли я расслабиться и продолжить многочисленные дела, прерванные войной?
Конечно же наш государь не станет ждать у моря погоды, а будет выстраивать отношения с соседями, искать союзников, исходя из своих, державных интересов. Мне важно было как-то ориентироваться в большой политике, чтобы определиться, где приложить свои усилия в этом году — здесь или под Коломной?...»
Юрий Корчевский. Атаман: Княжий суд
Настоящий отечественный "попаданец" из Современности в Прошлое уже не является этаким забавным "Янки при дворе короля Артура", попавшим сразу на все готовое, а неутомимым тружеником, заботящимся о благе Руси и окружающих. В данном романе восприятие героического отечественного Прошлого облегчается тем, что повествование ведется от имени нашего современника, неведомым образом угодившего в XVI век и ведущего борьбу против набегов татар, жадных дьяков, чванливых бояр и неумелых князей-воевод, по незнанию губящих русских ратников".
Юрий Котлов героически бьется с кровожадными татарами, совершающими злодейские набеги на наши земли, возводит укрепления и дает мудрые советы приближенным государя Василия Иоанновича. Но чем больше он поднимается по тамошней карьерной лестнице (а как иначе можно заботиться о простом русском народе?), тем больше возникает вокруг врагов, разгневанных и его возвышением, и полученными от царя деревеньками. Поэтому приходиться новопожалованному князю опасаться не только злобных иноземцев, но и коварных бояр, сующих ему ядовитых змей в сапоги, и подбрасывающих пометные письма за иконы. А ведь из чудо-средств у Юрия под рукой только некий порошок, делающий его на время невидимым, да и таинственная книга, за которой охотится иноземный чародей…
«Мы ехали вдоль Оки, и я с трудом узнавал изменившуюся местность.
Наконец показался знакомый холм. Кажется, здесь.
Всего четыре дня, как отсюда уехал, а прошло пятьсот лет. Местность та же: вот склон, а острога нет уже, как и изб. Стоит на холме дом мой княжеский — полуразрушенный.
Глядел я на него и поверить не мог — я же недавно в него вселился, а уже крыши нет, запустение. И все равно выглядит он строго и благородно.
Пропасть времени отделяла меня от беспокойной, опасной, но такой интересной и яркой жизни, в которой остались дорогие моему сердцу Елена, Василий, Федор Кучецкой, ратники, бывшие рядом в сражениях. Все случилось так, как и предвещала «Книга Судеб», и как сообщал мне бестелесный призрак из подземелья.
Я глядел на остатки постройки — безмолвные следы моей прежней жизни, и сердце колотилось при воспоминаниях о давно минувшем времени…»
«Но особенно страшным представляется Аламут в преломлении легенды. Построенная на гребне отвесных скал длинной 400 метров и шириной местами всего несколько шагов, от силы 30, крепость возникала перед взором путника, идущего Азербайджанской дорогой, и издалека казалась естественной стеной, белой в ослепительном дневном свете, голубоватой на фоне пурпурного заката, бледной на рассвете и кроваво-красной в первых лучах восходящего солнца; в иные дни ее контуры едва проступали в пелене облаков или внезапно озарялись вспышками молний».
«Когда крепость была цела и там жили люди, наверх поднимались по потайной винтовой лестнице, выдолбленной в скале, и для ее охраны хватало одного лучника. Так описывали Аламут, неприступный оплот ассасинов, куда попасть можно было, только прилетев на орле…
До сих пор итальянский язык использует слово "assassino" в значении "убийца", а по-английски "assassination" означает убийство известного человека по политическим мотивам, то есть "assassin" — это наемный убийца. Бытует также сомнительная этимология, производящая «ассасин» от слова «гашиш».
Умберто Эко. История иллюзий: легендарные места, земли и страны
Помимо поистине энциклопедических познаний Эко издание обладает еще одним неоспоримым достоинством – искусством рассказчика. В этой книге к интригующим темам добавился еще красочный, удачно тематически подобранный иллюстративный рядом.
В книге рассказывается о семи чудесах света; счастливых мифических островах, на писки которых отправлялось не одно поколение моряков; чудесах Востока и загадках Запада; так и ненайденном царстве пресвитера Иоанна, неведомой Гиперборее, исчезнувшей Атлантиде, которую долго искали, то так и не нашли. Но были эти странствия, плавания и хождения напрасными? Или все же было найдено нечто другое? «Иной раз образы, порожденные утопиями, воспринимаются настолько серьезно, что у людей возникает желание претворить их в жизнь, и об этом красноречиво свидетельствуют идеальные города, придуманные архитекторами Возрождения». Не забыты и недра Земли (в которой не одно десятилетие уверовавшие энтузиасты искали ту, что внутри, да еще с живыми обитателями!) и история экспедиции адмирала Ричарда Бёрда, устроенная после окончания Второй мировой войны. Вооруженные корабли США отправились в Антарктиду. Результаты этой экспедиции вызывают вопросы. Как и подлинность дневника самого адмирала Ричарда Бёрда.
«... средневековые карты не имели научного предназначения, но отвечали массовому спросу на все сказочное, примерно так же, как в наши дни глянцевые журналы сообщают о летающих тарелках, а по телевизору рассказывают, что пирамиды строили инопланетяне».
«Искусство пить чай достигло своего пика в конце эпохи Сэнгоку (Япония, XVI век). Страна пережила два века мятежей и войн. Самое время развивать безумно сложные успокаивающие ритуалы».
Энди Уорнер. Краткие истории обычных вещей
В книге с множеством рисунков коротко и доходчиво рассказывается о самых разнообразных изобретениях, какие были сложности с попытками их применения и как эти предметы стали незаменимыми в жизни миллионов людей: ванны (с фальшивой историей возникновения) и микроволновки, зубные щетки и шампуни, велосипеды и пылесосы, пиво в банках и чипсы. Кстати, «ученые установили: если с помощью наушников усилить хруст чипсов, будет казаться, что они более свежие».
Были и изобретения, которые первоначально были предназначены не для того, чтобы внести благие изменения в быт дома и на производстве, а лишь в целях борьбы с преступностью. Как, например, прожекторы, как это было на полудиком Западе, в Америке в конце позапрошлого века. Первые общественные фонари были гигантскими: сверх мощные лампы висели на огромных вышках (высота самой первой была 72 метра!), расставленных на большом расстоянии друг от друга. «Их называли Башни лунного света. Доктора предупреждали, что их свет вызывает болезни глаз, нервное истощение и веснушки». Но зато тогда считалось, что такое освещение снижает уличную преступность, а пойманные грабители заявляли, что «электрическое освещение убивает наше ремесло». Увы, в туманные городские ночи башни не помогали, и к тому же — темные участки стали более опасными, а от сильного ветра башни падали. Не прошло и полувека, как смену башням лунного света пришли обычные фонари.
Одна из самых драматических историй – это история наполнителя для кошачьего лотка. Один из ее создателей (ранее продававший подстилочный материал для курятников) Эдвард Лоу понял, что нащупал золотую жилу. «Лоу принялся разъезжать со своей продукцией по стране, демонстрируя наполнитель на кошачьих выставках. Продажи кошачьего наполнителя взлетели до небес. Когда кошки перестали разносить по дому золу и какашки, их все полюбили с новой силой. А Лоу заработал на кошачьем наполнителе столько, что даже смог купить небольшой городок». Придумавшая мусорное ведро с педалью рациональная женщина Лилиан Моллер Гилбрет осталась после внезапной смерти мужа от инфаркта с 11-ю детьми на руках. Она ненавидела готовить и избегала бывать на кухне, но зато придумала новый план рациональной кухни, полки на дверце холодильника, была профессором и входила в состав американской комиссии по химическому оружию.
Компания «Лондондерри Лития Уотер» заплатила Энни Копчовски 100 долларов за то, что она сменила фамилию на Лондондерри и объехала вокруг света на велосипеде. Хотя до этого Энни никогда не ездила на велосипеде, она положила в сумку смену одежды и револьвер и совершила путешествие за 15 месяцев».
«В ходе распада Римской империи на Западную и Восточную (конец III века) Триполитания отошла к первой из них. В 439–534 гг. она являлась частью Вандало-Аланского королевства со столицей в Карфагене. Печально прославившиеся разорением Рима в 455 г., вандалы не разрушали города в своих новых пределах, однако Эя и Сабрата давно страдали от набегов кочевников, а Лептис-Магну, покинутую жителями, уже засыпал песок. Ситуация здесь не улучшилась после падения Вандало-Аланского королевства и частичного перехода Северной Африки под длань Константинополя. К моменту арабского завоевания в Лептис-Магне ютился только небольшой византийский гарнизон. Развалины античных Лептис-Магны и Сабраты (современная Сабрата находится в стороне от них) неплохо сохранились, а отдельные памятники Эи можно увидеть среди жилой или административной застройки Триполи, возникшего на месте этого древнего города. Киренаика в 525 г. до н.э. была завоевана персами и вошла в державу Ахеменидов. Со времен преемников Александра Македонского эта область — часть эллинистического Египта, затем она стала провинцией Римской империи, потом Византии».
Мария Видясова. Ливия. Куда идет страна 140 племен?
Эта книга — честный рассказ об истории Ливии от глубокой древности до новейшего времени. Автор описывает наиболее известные античные мифы, связанные с этой страной, и ее отношения с великими державами древнего мира. Уже в античности сложилось традиционное деление ливийской территории на три области — Киренаика, Триполитания и Феццан. Древнейшие города Триполитании — Лабдах (впоследствии Лептис-Магна), Эя и Сабрата — были основаны финикийцами, а после — вошли в состав мощного Карфагенского государства.
Характерной особенностью Ливии является то, что в этой стране до сих пор даже городские сообщества сохраняют племенное устройство, экспансия которого относится к XI веку, когда на пространстве от Западной Сахары до Центральной Азии происходили массовые миграции кочевых народов. И эта структура племенного деления оказывает значительное влияние на все стороны жизни ливийского общества. При этом само название «Ливия», как и близкие к современным границы этой страны, появились намного позже — в эпоху колониального раздела Африки.
«В 1955 г. вышел закон, по которому создавалась комиссия, уполномоченная давать концессии на добычу нефти с условием раздела прибыли пополам (50:50) между добывающей компанией и ливийским правительством. Ожидалось, что и в его казну «черное золото» прольется золотым дождем. Однако до начала в Ливии нефтяного бума она была нищей страной с крайне слабо развитой транспортной инфраструктурой и зачаточной промышленностью. Только в Триполи был оборудован механизированный торговый порт; там же работали табачная фабрика, мукомольные, маслобойные и рыбоконсервные предприятия. По переписи 1954 г. жителей Ливии насчитывалось чуть больше 1,092 тыс., из них: 746 тыс. в Триполитании, 291,3 тыс. в Киренаике и 54,4 тыс. в Феццане. Крупнейшим городом являлся Триполи, где проживали тогда 130 тыс. человек, на втором месте стоял Бенгази – 70 тыс. человек, а население Себхи, столицы Феццана, составляло всего 7 тыс. человек».
«Как и «Школьные джунгли», «Темная история» – вполне традиционная предостерегающая сказка: двумя положительными героями движут любовь, дружба и чувство долга, даже когда они попадают под тлетворное влияние бандитской группировки. Некоторые критики похвалили фильм за аутентичность и суровый реализм, несмотря на то, что рэп, звучащий в картине, комментирует события весьма отстраненно. Фильм далек от пропаганды насилия в молодежной среде, и вряд ли можно сказать, что он воспевает образ жизни, который в нем изображен.
Дискуссии о влиянии СМИ на подростков и об их репрезентации на экране принимают разные формы в зависимости от эпохи и территории. Может показаться, что это вечные вопросы, однако у них есть историческая конкретика: молодежная среда в США в 1955 году – совсем не то же, что в Великобритании в 2019-м. Впрочем, подростки всегда были уникальны и неоднозначны в кино и на телевидении. С момента зарождения кинематографа зрителю предлагали чувственные и соблазнительные образы юношества в бесчисленных кинокартинах и телефильмах. Кроме того, сама молодежь становится все более влиятельной и прибыльной аудиторией, обладающей значительным доходом.
И все же нужно признать очевидное: образ подростков в кино и на телевидении редко строят сами подростки. Конечно, они снимают кино, и, хотя такие фильмы имеют долгую историю (и часто отправляются в стол), развитие цифровых медиа значительно расширило возможности юных кинематографистов. Почти все коммерческие фильмы о подростках (те, что выходят в прокат, появляются на стриминговых сервисах и на телевидении) производят взрослые».
Дэвид Бэкингем. Юность на экране. Репрезентация молодых людей в кино и на телевидении
Для кино и телевидения тема целевой аудитории традиционно очень актуальна. И немалая часть кинопродукции адресуется молодым людям. Но существует ли при этом традиция отображения молодости на экране? Автор этой книги исследует ряд периодов классического кинематографа и с точки зрения истории медиа, и как своеобразное повествование о том или ином поколении. Причем центре внимания непременно оказывает и время, в которое снимались фильмы, и те периоды, которые в это время наиболее часто становились временем, где развивается действие киносюжетов.
В книге рассматривается и общий для разных эпох символизм молодости. «Юность обычно ассоциируется с энергией, идеалами и физической красотой, но также часто представляется как нечто беспокойное и тревожное. Само это понятие имеет давнюю историю, но современные представления о молодежи во многом обязаны работе социального психолога Грэнвилла Стэнли Холла (1844-1924). Холл рассматривал юность (или подростковый возраст) как самый нестабильный этап в развитии личности. Это период «бури и натиска», который характеризуется конфликтом поколений, перепадами настроения и стремлением к рискованному поведению». Современность добавила к этому то, что сохранение молодости стало трендом для самых разных поколений, что в свою очередь добавило кинематографу новый пласт драматизма.
«Однако поразительным – и требующим объяснения – остается тот факт, что эти волны тревоги зачастую мало связаны с реальным уровнем преступности среди молодежи. «Факты» преступлений среди молодежи трудно установить, потому что доказательства ненадежны. Официальная статистика преступности, а также другие данные, такие, как опросы жертв и исследования самоотчетов, существенно различаются в зависимости от того, какое именно поведение воспринимается как преступление, какие меры принимаются (например, сообщается ли о преступлениях, регистрируются ли они, приводят ли к аресту и осуждению), а также от того, как эти цифры интерпретируются.
Для современных криминалистов этот вопрос больше связан с навешиванием ярлыков – то есть с тем, каким образом виды поведения квалифицируются как преступные. В случае с молодежью возникает особая проблема статусного хулиганства: то есть поведения, которое считается преступлением для молодых людей, но не является таковым для взрослых. У молодежных преступлений своя особая история: часто даже очень незначительные проступки «закреплялись законодательно», и для решения этой проблемы были разработаны альтернативные режимы вынесения приговоров и наказаний для несовершеннолетних – такие, как исправительные школы».
«Петр Петрович всё надеялся получить Нобеля за свои опыты по выведению медоносных ос. Постоянно множимые осиные гнёзда вызывали панику у соседей-дачников, и председатель правления самолично отправился к нему с увещанием. Петр Петрович стоял на садовой дорожке с сеткой на лице и руках. Он угрожающе размахивал граблями, а осы не менее угрожающе жужжали вокруг. Тогда между ним и председателем произошёл такой разговор:
– Петенька, что же ты граблями так размахиваешь?
– Не видишь? Ос костыляю! – И с этими словами Петр Петрович решительно направился к председателю.
– Но я-то ведь не оса! – запротестовал последний.
– Нет, оса!..»
Катазан. Сост. д-р Ганс (Иоганн) Хазе
В книге собраны поэтические и прозаические миниатюры, продолжающие обширную традицию литературы абсурда. Она, как известно, простирается от знаменитых нарочито бессмысленных стихов Льюиса Кэрролла до текстов современных рок-поэтов. Даже в сказках про Алису почтенный Доджсон aka Кэрролл не мог удержаться от приколов, которые он так любил. А уж когда писал для взрослых читателей – оттягивался по полной. И если кто-то наивный пытался предъявить ему претензии, что, мол, в творениях нельзя понять ни единого слова, то гарантированно получал вторую серию роскошной пародии на высокоученых лингвистов. Уже в прозе, с подробным раскрытием глубокого смысла всех «хливких шорьков» до единого…
Впрочем, отечественная традиция абсурдизма, восходящая, как минимум, к Гоголю, сама по себе внушительна. И вот перед нами таинственный доктор Хазе, достойный продолжатель дела Кэрролла и мастер разбора русских поговорок примерно в таком же духе. Дескать, не «к теще на блины» должно быть, а «тощий как блины», потому что блины – они же тонкие, не кулебяка ведь…
«Я изучаю русские пословки и поговорицы. То, что вскочило в словари, никуды не годно и нуждится в исправке. Примеров у меня больше, чем нужно. Вот, возьмём пословку: «К тёще на блины». Но ведь блины – это Масленица. Масленица же бывает годораз, а пословка… каждодневно! Здесь – нестычка. Видно, раньше было: «Тощий, как блины» (ведь блины – дело тонкое). Или же: «Тёщи влюблены». В кого, спросим? Конечно, в зятьёв! Но для сокрытки этого факта пословку и перелицевали!..».
«Однажды маленький мальчик Евсейка, — очень хороший человек! — сидя на берегу моря, удил рыбу.
Это очень скучное дело, если рыба, капризничая, не клюет. А день был жаркий: стал Евсейка со скуки дремать и — бултых! — свалился в воду.
Свалился, но ничего, не испугался и плывет тихонько, а потом нырнул и тотчас достиг морского дна.
Сел на камень, мягко покрытый рыжими водорослями, смотрит вокруг — очень хорошо!
Ползет, не торопясь, алая морская звезда, солидно ходят по камням усатые лангусты, боком-боком двигается краб; везде на камнях, точно крупные вишни, рассеяны актинии, и всюду множество всяких любопытных штук: вот цветут-качаются морские лилии, мелькают, точно мухи, быстрые креветки, вот тащится морская черепаха, и над ее тяжелым щитом играют две маленькие зеленые рыбешки, совсем как бабочки в воздухе, и вот по белым камням везет свою раковину рак-отшельник. Евсейка, глядя на него, даже стих вспомнил…»
Максим Горький. Случай с Евсейкой
В красочное издание (иллюстрации Инны Глебовой) вошли самые известные сказки Максима Горького: «Миша», «Воробьишко», «Иванушка-дурачок», «Случай с Евсейкой». В Советском Союзе знаменитый отечественный писатель, любящий детей, стал создателем и издателем первого в стране детского познавательного журнала «Северное сияние», который в том числе рассказывал детям об окружающем мире, учил их быть добрыми и внимательными.
Именно таковы сказки, вошедшие в этот авторский сборник. Воробей-птенец Пудик весел и бесстрашен, как подобает ребенку, не представляющему, что реальность намного масштабнее уютного родного гнезда. И в ней обитают не только заботливые родители… Первый раз увидев человека, он удивляется, почему у того нет перьев. И никак не верит маме, которая рассказывает, что не все живые существа умеют летать. Предостережения о кошке, которая не откажется поймать воробушка, он тоже невнимательно слушает, балуется на краю гнезда и выпадает. А кошка тут как тут! Но самоотверженная мама бросается на помощь.
А в сказке «Случай с Евсейкой» описаны приключения мальчика, задремавшего у моря с удочкой в руках. Евсейке приснился необыкновенный сон – будто он оказался под водой. К нему подплыла огромнейшая рыба в сизо-серебряной чешуе, выпучила глаза и начала с ним разговаривать. Евсейка удивился – ведь рыбы не говорят!
«Ой, ой, ой!» — воскликнул про себя Евсейка, стараясь смотреть на всё беззаботно и ласково, как папа, когда он виноват, а мамаша сердится на него.
А вокруг в воде повисли рыбы — множество! — поводят тихонько плавниками и, вытаращив на мальчика круглые глаза, скучные, как алгебра, бормочут:
Как он может жить на свете без усов и чешуи?
Мы бы, рыбы, не могли бы раздвоить хвосты свои!
Не похож он ни на рака, ни на нас — весьма во многом!
Не родня ли это чудо безобразным осьминогам?
«Дуры! — обиженно думает Евсейка. — У меня по русскому языку в прошлом году две четверки было…»
И делает такой вид, будто он ничего не слышит, даже хотел беззаботно посвистеть, — но — оказалось — нельзя: вода лезет в рот, точно пробка…»
******
Вышла моя новая книга – «100 символов эпохи Сталина», иллюстрированное полноцветное издание
Аннотация:
Сталинский период в истории СССР часто называют временем великих перемен и достижений: индустриализация и строительство, научно-техническая революция, опережающее время оружие и техника, и, наконец, Победа в Великой Отечественной войне. Что было символами этих достижений?
Сейчас осталось не так много людей, которые хотя бы в юности застали сталинскую эпоху и помнят, какой она была на самом деле, причём — не только в провозглашаемых тогда лозунгах, но в реальной жизни обычных людей. В этой книге рассказывается о главных символах сталинской эпохи — легендарной Выставке достижений народного хозяйства, Мавзолее Ленина и окне Сталина, о речных каналах имени Москвы и «Волга—Дон», метрополитене и коммунальных квартирах. Не менее важными атрибутами первого советского пятидесятилетия были духи «Красная Москва», орден Победы и значок «Ворошиловский стрелок», приказ «Ни шагу назад» и роман «Два капитана», танк Т-34 и автомат ППШ.
Прошли десятилетия, но многие символы далекого прошлого по-прежнему присутствуют в нашей жизни. Как приметы эпохи Сталина стали частью современной повседневности и не утратили своего символического значения? Почему они одинаковы дороги пенсионерам и подросткам? Ответы на эти вопросы ищите на страницах книги.
Фрагменты книги:
«Торжественное открытие выставки состоялось 1 августа 1939 года — ленточку перерезал председатель советского правительства Вячеслав Молотов. В отечественных газетах пошла согласованная волна публикаций: «Яркая демонстрация победы колхозного строя», «Школа социалистического земледелия», «Исторический смотр побед социалистического сельского хозяйства»…
Всего выставка проработала 86 дней и 25 октября под звуки «Интернационала» была закрыта. Позже она получила название Выставка достижений народного хозяйства (ВДНХ).
Первоначальный главный вход на выставку находился в районе нынешнего Северного входа, и там стояла скульптура Веры Мухиной «Рабочий и колхозница». Планировка выставки была построена вокруг главной аллеи и трех площадей. Имелась площадь Колхозов с павильонами союзных республик и областей РСФСР, площадь Механизации с павильонами важнейших отраслей промышленности и памятником Сталину, а также Прудовая площадь, к которой прилегала зона отдыха.
Выставка в первые же годы своего существования попала в несколько кинофильмов».
«Засуха 1946 года повлекла за собой неурожай и голод в СССР. Обещанная отмена карточной системы оказалась невозможной. 16 сентября 1946 года произошло повышение зарплаты, но вскоре поднялись в более чем два раза цены на мясо, сливочное масло, хлеб, сахар…
Сельское хозяйство СССР оказалось в глубоком кризисе не только из-за погодных условий – не хватало рабочих рук, в дефиците было горючее для техники. Курировать сельское хозяйство Сталин поручил Маленкову, решать проблему с топливом — Берии. Кризис был преодолен сравнительно быстро. Так что 14 декабря 1947 года вождь подписал Постановление Совета Министров СССР и ЦК ВКП(б) № 4004 «О проведении денежной реформы и отмене карточек на продовольственные и промышленные товары».
Но вскоре появилась масштабная идея предотвращения сельскохозяйственных проблем как таковых. 20 октября 1948 года был принят так называемый Сталинский план преобразования природы. Соответствующее постановление Совета Министров СССР и ЦК ВКП(б) носило название «О плане полезащитных лесонасаждений, внедрения травопольных севооборотов, строительства прудов и водоёмов для обеспечения высоких устойчивых урожаев в степных и лесостепных районах Европейской части СССР». Согласно Сталинскому плану, с целью предотвращения засух и песчаных бурь на территории южных районов страны планировалось высадить более четырех миллионов гектар леса и создать водоемы, преобразовав коренным образом флору и фауну страны Советов…»
СОДЕРЖАНИЕ
Крейсер «Аврора»
Фото Тегеранской конференции
Орден Победы
Кремлевская звезда
Значок «Ворошиловский стрелок»
Автомат с газировкой
Бревно Ленина
Буденовка
Погранзнак №1 в Арктике
«Дом Павлова» в Сталинграде
Окно Сталина в Кремле
Мост Бачелиса
Коммунальная квартира
Банка черной икры
Московский трамвай
Книга о вкусной и здоровой пище
Планетарий
Граненый стакан
Самолет «Максим Горький»
Дача Сталина — Зубалово
Детская железная дорога
Рабочий поселок
Докторская колбаса
Измайловский парк культуры и отдыха имени Сталина
Газета Правда
Мавзолей
Ледоруб Меркадера
Продовольственные карточки
Дворец Советов
Афиша фильма «Броненосец Потемкин»
Генплан развития Москвы 1935 года
Автомат Калашникова
Новогодняя елка
Афиша фильма «Чапаев»
Полярная станция «Северный полюс – 1»
Октябрятская звездочка
Медаль «За оборону Москвы»
Шляпа советского вождя
Телевизор КВН
Аэродром полярной авиации
Здание Военной академии имени Фрунзе
Памятник Иуде
Бронепоезд Троцкого
Микояновская котлета
Кинотеатр «Родина»
Юнгштурмовка
Табель учета трудодней
Главное здание МГУ
Медаль «За взятие Берлина»
Скульптура матроса-сигнальщика
Афиша фильма «Волга-Волга»
Указ об отмене смертной казни
Крепдешиновое платье
Канал имени Москвы
Кирзовые сапоги
Картина Кузьмы Петрова-Водкина «Семья командира»
Роман «Два капитана»
Анкета
Золотая медаль «Серп и молот»
Ватник
Роман «Двенадцать стульев»
Наркомовские 100 грамм
Автомат ППШ
Советский паспорт
Дирижабль
МИД — сталинская высотка
Картина Николая Самокиша «Переход Красной армии через Сиваш»
Подводная лодка «Щука»
Дом-коммуна на улице Орджоникидзе
Плакат Интуриста
Реактивный миномет «Катюша»
ВДНХ
Брошюра «Когда Россия будет иметь атомную бомбу»
Картина Людмилы Ждановской «Выступление стахановки»
Танк Т-34
Календарь непрерывной недели
Сталинский френч
Дом Обрабстроя
Пионерский лагерь «Артек»
Метрополитен
Переделкино
Измайловский аэродром
Золотой крейсер «Эдинбург»
Радиоприемник
Автомобиль «Победа»
Приказ «Ни шагу назад»
Стратостат
Шуховская башня
Советское мороженое
Аэроклуб имени Чкалова
Парк Горького
Днепрогэс
Духи «Красная Москва»
Танк КВ-1
Канал Волга-Дон
Уличный репродуктор
Самолет АНТ-25
Центральный дом культуры железнодорожников
Первый автомобиль «Москвич»
Лесозащитные полосы Сталинского плана преобразования природы
«…Он создаёт героев, придумывает им характеры, бросает этих героев в самые невероятные приключения и захватывающие истории. Он делает всё как мы. Только он управляет воображаемыми героями, а мы — реальными.
«Ну а кто тебе сказал, что люди, населяющие Землю, — реальны?» — спрашивает меня из Гипербореи Крок. Чувствую, что он всё время где-то рядом. Не любит материализовываться и управляет всем издалека. Он так привык. Я ему не отвечаю. Ему лишь бы болтать.
Александр Солодилин вполне неплохо живёт благодаря своей основной работе и даже купил себе небольшую квартиру на Тверской. Была у него такая мечта ещё со времён жизни в провинциальной Самаре. Купить квартиру в Москве, и непременно на Тверской, чтобы, высунувшись из окна наполовину, можно было бы увидеть Красную площадь. И чтобы фасадная стена дома была вся в мемориальных досках!»
Владимир Торин. Прощание с Гипербореей
Таинственная Гиперборея существует, но вовсе не на карте из учебника географии. И навигатор не силах проложить туда маршрут. Она незрима, можно сказать виртуальна, а жители могут принимать любое обличье. И свободно путешествовать не только в пространстве, но и во времени. Поэтому совсем не удивительно, что действие романа развивается сразу в нескольких временных и смысловых пластах. История египетской царицы Хатшепсут переплетается с жизнью современной Москвы, жестокие ритуалы майя с антиутопическом будущим.
События повсюду разворачиваются драматические, от придворных заговоров до безнадежной любви.
Гиперборейцы – не просто наблюдатели, им жизненно важно, чтобы у людей было побольше переживаний. Потому что источник их жизненной силы — эфир, та самая субстанция, волновавшая не только средневековых алхимиков, но и ученых относительно недавних эпох. А порождать его в достаточном количестве могут только человеческие эмоции. Именно искренние, неподдельные чувства! От страстей пользы намного меньше.
В центре действия – судьба московского писателя, который влюблен в соседку, молодую художницу, но даже себе самому не рискует в этом признаться. Она, в свою очередь, поначалу и не видит в нем возможного возлюбленного. Так, вроде хороший человек, даже котёнка во дворе подобрал, и собеседник интересный. Но гипербореец, наблюдающий за этой парой, раньше них замечает, что это действительно любовь, глубочайшая, искренняя, всепобеждающая.
«Этинкуль удивился: в этом городе везде были развешаны или расставлены странные плиты разных размеров с гладкими поверхностями, на которых каким-то волшебным образом менялись яркие картинки, изображающие людей, жрецов и вождей, которые прямо в этих плитах что-то говорили, пели, танцевали или обращались к подданным. Подданные прятались по домам, но говорящие плиты были и там тоже. Если же человек пропускал какую-то важную молитву или ритуал, то он тогда смотрел двигающиеся картинки в маленькой плиточке, которая была у каждого в руке. В этой маленькой плиточке люди, жрецы и вожди тоже двигались, как и на больших плитах, но люди почему-то картинки на маленьких плиточках смотрели внимательнее и дольше».
«Посыпались цитаты, закипели страсти – старый, более чем двухсотлетний спор разгорелся вновь.
— Да ваш Байер вообще русского языка не знал, а туда же, о русской государственности рассуждать!
— А я вам говорю, что все знают – «варяг» слово скандинавское, в точности звучало как «вэрингьяр», то есть наемник.
— Вэрингрьяр этот ваш во множественном числе, а единственное число лингвисты даже смоделировать не смогли, не то что найти!
— А летопись что, врет?
— Ее писали двести лет спустя! Вот я сейчас начну писать о прекрасном начале дней Александровых, а вы потом на мои слова будете ссылаться? Да я что угодно выдумать могу! А Нестор, значит, не мог выдумать?
— Я большую часть времени живу в Швеции, — проговорил Дан, — но в тамошней истории не было никакого известного Рюрика. Такого знаменитого, я хочу сказать, чтобы можно было его позвать. Был в Норвегии Рюрик Хадсон, заговорщик против короля Олава, ослепленный и сосланный в Исландию. Но даже этот Рюрик жил позже легендарного призвания варягов.
— То есть, все выдумка?
— Выдумка, выдумка, пиши, что хочешь!»
Ольга Шатохина. День Рюрика
Всё начинается с того, что памятник Рюрику так и не успели открыть. Несмотря на весеннюю холодную погоду с бодрящим ветром, накануне события изваяние внезапно нагрелось и в несколько секунд расплавилось. Все остатки сугробов вокруг растаяли заодно. Очевидцев не было... почти. Поскольку далеко не все были готовы признать за монументом хоть какие-то художественные достоинства, то немедленно пошли слухи, что это самому славному варягу не понравилось бронзовое воплощение. Не оценил, дескать, Рюрик изыски современного искусства.
Но очень быстро ироническая история о памятнике и перепуганном водителе ночного автобуса, который видел, что там на самом деле происходило, превращается в насыщенное повествование, которое балансирует на грани между НФ и фэнтези. Заклинания тут не в ходу, хотя тени страшных древних сказок нависают неотступно.
И Рюрик, не слишком исторический, но с характером, — лишь тот, от кого начинает разворачиваться обширная панорама событий и преданий. В Сибирь, к диким берегам Иртыша, Ермаку и хану Самару, обратно к столичной суете начала XXI века, и снова в тишину, близкую вечности, к древним камням Господина Великого Новгорода. Но разгадывать загадки и выбирать дороги приходится всё равно людям.
«- Один глаз круглый, другой обычный? – переспросила Игнатьич. — Да разве это глюки? Есть такое, да.
— Как есть?! – Лариса чуть горячий чай на себя не выплеснула. Только настроилась, что этот кошмар лишь привиделся нам в клубах метели, и вот тебе…
— Дорогие мои! – укоризненно воззрилась на всех Игнатьич. — Мне еще в детстве бабушка про них рассказывала. Это овертыш ходит и заманивает людей к себе под землю. У нас все знают, что да, в глухих местах живет вот такое, мешать ему не надо, тогда и оно не тронет.
— Кто ходит? – переспросила Лариса.
— Овёртыш. Ну, это вроде как оборотень, только не совсем.
— Как это не тронет? – спохватилась Лера. — Ты же сама говоришь, что заманивает.
— Если не гнаться, не кричать, дорогу не загораживать – не тронет.
— А зачем ему люди?
— Да кто его знает, нежить этакую... Говорят еще, в таких местах под землей есть пещеры, а в них какие-то старики хранят древний огонь. Может, это им новые люди нужны. На смену, так сказать.
— И что, многие эту белую пакость видели?
— Время от времени бывает. Нет, лично я не видела, а вот мать за грибами рано утром ходила и, говорит, встречала…»
«Это был уникальный опыт, ничего подобного мне видеть ещё не приходилось. Суть сводилась к следующему: зритель становился на специально оборудованную площадку, отведённую для композиции, надевал очки, и перед ним за счёт включённых проекторов возникало объёмное графическое изображение. Причём восприятие этого изображения отличалось от всех подобных изображений тем, что ты мог не просто видеть перспективу и чувствовать объём этой графики, самое удивительное было в том, что ты мог зайти в неё и походить внутри композиции. Когда подошла моя очередь, и я смог зайти в первую композицию, передо мной предстал римский фонтан Тритона, который я мог обойти со всех сторон. Застывшие в воздухе объёмные брызги воды создавали двойственное ощущение реальности и нереальности происходящего, и казалось, если подставить — ладонь, то большая и тёплая капля воды, преломляя спектр солнечного света, долетит до неё через мгновение…»
Владислав Козырев. Профиль одержимости
В этом романе действие иногда развивается настолько неторопливо, что были бы довольны даже древние философы, предпочитавшие обстоятельные беседы. А порой оно стремительно ускоряется, бросая героев навстречу приключениям и потрясениям. Три человека, три характера, разные судьбы, и общий интерес к вечным вопросам бытия, которые вышли из моды на фоне расцвета общества потребления. Технологии могут быть похожи на чудо, но они не могут решить душевные проблемы…
Одного из героев воспитывали так, чтобы он не поддавался эмоциям и чувствам, поскольку они повышают уязвимость. Но вместе с уязвимостью ушла способность радоваться. Другой был уверен, что принадлежность к сливкам общества дает ему особые права в осуществлении любых своих желаний, невзирая на чужие чувства и границы. И он пережил настоящие потрясение, когда столкнулся с изощренной защитой женщины, которую уже считал своей законной добычей. А вот третий герой – он просто счастлив. У него нормальная жизнь, любимая и талантливая жена, и он вряд ли нуждается в самоутверждении.
Наконец, они – мальтиец, англичанин и русский – встречаются в Санкт-Петербурге. И постепенно от простых разговоров о погоде и архитектуре переходят к обсуждению тайн истории. Какова была на самом деле судьба великой Византии? Что послужило толчком к возникновению Ренессанса и почему история европейского искусства оказалась во многом искаженной? Ведь эти нераскрытые загадки до сих пор оказывают влияние на жизнь человечества.
«Каждая из сложившихся к тому времени европейских монархий, понимая, что орден – это в первую очередь проводники уникальных знаний: знаний, берущих и ведущих свое начало еще с добиблейских времен (времен писания на дощечках, пифагорейских школ, трудов Платона, Аристотеля и древнеримского Атенеума), скрупулезно собираемых и систематизированных. К тому времени библиотека ордена насчитывала почти миллион свитков и книг. Так вот, каждый состоявшийся к тому времени двор Старого Света посылал самых достойных своих представителей (как правило, это были отпрыски новоевропейской аристократии, знати) набираться методик ума и традиций чести, служа и обучаясь здесь, на Мальте…»
«Уже древние толкователи обратили внимание на то, что не сказано «день первый» (йо́м ришо́н), но – «день один» (йо́м эха́д). Это указывает на содержание «многого – в одном», включает в «день один» все потенциально присутствующие в нем будущие времена. Поскольку же описанные далее акты Творения мыслятся происходящими во времени (что выражается в перечислении дальнейших дней – вплоть до Седьмого, Субботы), время становится основой, фундаментом связи между Создателем и Его творениями: каждое Его деяние как бы «выдыхается» Им, изливается из глубин Его сущности в виде нового потока времени, наполненного теми или иными стихиями и существами… Поэтому бытие неразрывно связано с временем, а именно – временем будущим, из которого оно мощнейшим потоком изливается в реальность данного момента – в настоящее – и, проходя далее, уходит в прошлое».
Дмитрий Щедровицкий. Откуда исходит время?
Известный ученый-библеист посвятил свою новую книгу изучению того, как воспринималось время в древних культурах. И, соответственно, как это отражено в библейских текстах. Это восприятие принципиально отличается от современных представлений о ходе времени. В рамках библейской концепции время движется из будущего в прошлое. А сам человек как бы рассматривает подробности уже пережитого, опираясь на свою память и опыт. Таким образом, за спиной у отдельного человека и всего человечества оказывается не прошлое, которое известно благодаря воспоминаниям и доступно для осмысления, а неведомое будущее.
И это грядущее приходит внезапно, оно всегда неведомо. Только немногочисленным людям, наделенным пророческим даром бывает доступен взгляд в неизвестность будущего.
Кроме этого, автор рассматривает вопрос, кто всё же движется по оси между прошлым и будущим – или будущим и прошлым – человек сквозь время или время вокруг человека
«Итак, человек представляется повернутым лицом к прошлому и как бы рассматривающим его подробности. И действительно, ведь именно прошлое — всегда перед нами, доступно нашему созерцанию» через воспоминания. Будущее же – у нас «за спиной», оно для нас до поры до времени невидимо и как бы «сзади» настигает нас, наступая внезапно. Итак, согласно библейской концепции времени, оно движется из будущего – через настоящее – в прошлое. И только пророка-провидца, чтобы явить ему грядущее, Бог «обращает лицом назад», и тот, обернувшись, становится способным воспринимать наступающие – или относящиеся к далекому будущему – события»
«Когда человеческое нутро свободно от суетности, письмо получается хорошим. Отменное письмо просветляет око — как говорят: «Прекрасный стиль письма — радость для очей». И если кто-либо узрит прекрасный почерк, даже если он во всём сведущий, то он захочет [им насладиться]. А некоторые из великих мудрецов изрекли: «Сущность письма заключается в душе, хотя проявляется она через посредство конечностей человеческого тела». Некоторые другие сказали так: «Красивый стиль письма — достояние для бедного, украшение для богатого, совершенство для учёного». Мыслитель Платон говорит: «Письмо — это геометрия духовности, а проявляется она посредством телесных членов». По этой причине Платон не связывал письмо непосредственно с рукой, не привязывал [его] непосредственно к руке, поскольку [процесс письма] включает в себя [все] члены [тела]».
Кази Ахмад Куми. Трактат о каллиграфах и художниках
Автор этого классического труда жил в XVI веке и был потомственным мастером каллиграфии. Отец Кази Ахмада во времена шаха Тахмаспа служил визирем при дворе его второго сына Измаила, а потом в той же высокой должности служил самому шаху,— ведал его делами и лично вел необходимую переписку. В персидской традиции считалось непременным, чтобы письмо государя, научный труд или поэма обладали совершенной внешней формой. Поэтому искусство каллиграфического письма ценилось персами особенно высоко.
В своем трактате Кази Ахмад рассказывает об истории появления и развития различных почерков-шрифтов, применявшихся каллиграфами в разные эпохи. Также им изложены биографии и заслуги выдающихся мастеров письма. Кроме них уделено внимание живописцам, позолотчикам и переплетчикам, — то есть всем, кто создавал книги. Кази Ахмад пишет и об инструментах, применявшихся каллиграфами, прежде всего о каламе – тростниковом пере, которое надлежало готовить к работе строго определенным способом. Умение хорошо владеть каламом, по его мнению, является одним из важнейших достоинств мастера.
«В древности не существовало никакого письма и в сем деле положил начало Тахмурас-полонитель дэвов. И начало [пошло] от него. После чего все вносили свой вклад, и во всяком веке и в каждую эпоху создавалась какая-либо письменность и [ей] придавалось какое-нибудь название. А те названия, что встречаются в книгах жизнеописаний и в исторических хрониках, таковы: еврейское, берберское, андалузское, китайское, коптское, набатейское, древо-видное , греческое, химьяритское, сирийское, тамудийтамудийское, хаджарийское (наскальное?), румийское, румийское зеркальное , куфическое, ма‘кили, джа‘фарийское, индийское, персид-ское, грузинское. Эти письменности были в ходу среди людей, и они писали друг другу. До того, как персидское письмо вошло в употребление и мастерская вселенной, как в нынешние времена, украсилась драгоценными каменьями письмён и диковинными узорами, существовало письмо ма‘кили, которое целиком состояло из прямых линий и в нём не было ни единого округлого [начертания]. Наилучшее же письмо ма‘кили то, в котором можно отметить как черноту, так и белизну».
"Вот так всегда и обманываешься. Думаешь, все наладится, войдет в нормальное русло. Но не можешь ничего предусмотреть. Как легко тешить себя иллюзиями. Что вам нужно? Вам нужна картина? Вам нужна красивая картина эпохи Возрождения? Можно устроить. Почему бы не Кондотьер, в конце концов…
Его дряблое лицо. Хлыщеватый вид. Галстук. «Руфус мне много рассказывал о вас». И что? Подумаешь! Тебе следовало насторожиться, усомниться… Ты ведь и знать не знал этого господина… Но сразу же ухватился за предоставленную возможность. Слишком просто. А что теперь? А теперь вот что…
Вот ради чего. Он быстро подсчитывает: все деньги потрачены на оборудование лаборатории, на материалы, репродукции — фотографии, рентгенограммы, макроснимки, — прожекторы, ультрафиолетовые лампы Вуда и светильники для бокового освещения, а еще поездки по европейским музеям, личные расходы… баснословная сумма ради шутовского финала… Было ли что-то комичное в этом дурацком заточении? Он сидел как ни в чем не бывало за своим столом…"
Жорж Перек. Кондотьер
Этот мистический роман, написанный более полувека назад, долгое время считался утраченным – как рассказывается в предисловии, переезжая в 1966 году, Перек по ошибке выкинул вместо чемодана с ненужными бумагами, чемодан с рукописями и до самой смерти жалел об утрате «своего первого завершенного романа». Но, как известно, рукописи не только не горят, но и не исчезают, и спустя тридцать лет были найдены машинописные копии многих неопубликованных произведений Перека, и в том числе – «Кондотьера».
Кстати, в предисловии описано, как менялся текст романа, используемые темы и приемы, а также тогдашние злоключения Перека, молодого неизвестного автора, пытавшегося сей роман издать.
В чем смысл, соль и сверх-идея «Кондотьера»? Казалось бы, все на поверхности — творец особого рода, искусный мастер, король фальсификации, хочет свободы – внутренней, свободы самовыражения. И ради этого он готов пойти на все. Неужели радо того, чтобы создать подлинный шедевр, а не очередную копию по мотивам, стоит убивать, рисковать?
В чем же секрет тайного фальсификаторского «разлома»? Неужели только в поиске своего «я», слегка затертого фальшивыми творениями?
Фальсификация — не просто картин и эпизодов чужих биографий, но, и, увы, растворение в них, ибо – не вникнув, нельзя и создать тот самый чужой шедевр. Не стоит существовать в чужих жизнях, даже если ты не занимаешься подделкой произведений искусства
«Жить – ничего не значит, когда ты фальсификатор. Это значит жить с мертвыми, это значит знать мертвых, это значит быть неважно кем, Вермеером, Шарденом. Это значит прожить день, месяц, год в шкуре итальянца эпохи Возрождения, или француза Третьей республики, или немца периода Реформации, испанца, фламандца. Это значит добавить несколько мелких деталей к его жизни, совокупность более или менее связанных фактов, нечто вероятное между двумя бесспорными фактами: где был Мемлинг перед тем, как приехать в Брюгге? Писал ли он там? Конечно. Так почему бы не найтись Богоматери и Донатору, которых он написал в Кёльне приблизительно в 1477 году? начинаешь искать и понимаешь, что, согласно последним данным, все может склеиться: едешь на три недели в Брюгге, в госпиталь Святого Иоанна изучать Богоматерь с яблоком, святую Урсулу… возвращаешься, и через шесть месяцев на чердаке полузаброшенного монастыря под Кёльном находят Богоматерь, которая очень похожа на Марию Морель, и Донатора, который смахивает одновременно на какого-нибудь кабана из Рейксмуеума и Мартина ванн дер Что-то, бургомистра Брюгге и еще какого-нибудь Мецената. Вот так всё и делается, но и это не важно…»
«Нет, читатель, как ты ни отнекивайся, как ни ссылайся на профессора Мечникова, душа у тебя всё-таки есть… Не зря же, раскрыв «Собачье сердце», ты сразу находишь, к кому прилепиться душой — вот он, герой, учёный, бесстрашный преобразователь природы. Его, Филиппа Преображенского, полюбишь ты как самого себя, и умилишься всем, что ему мило, и возненавидишь всё, что ему враждебно, что мешает его победоносному движению вперёд. Но знай, читатель, не будет тебе в этой любви счастья… Чтобы убедиться в этом, надо перечитать «Собачье сердце», перечитать очень внимательно… ибо написано оно автором, который хорошо знает, что за каждое слово предстоит держать ответ, и поэтому не позволяет себе ничего не значащих, случайных слов».
Елена Степанян. Судьба грамотея
Сборник произведений драматурга, поэта и прозаика, в котором представлены разные произведения – и стихи, и памфлет, и документальный рассказ-воспоминание «Елизавета Сергеевна, человек Божий», и литературоведческое эссе. К примеру, автор подробно анализирует знаменитую повесть «Собачье сердце», наглядно показывая, что Михаил Афанасьевич явно не собирался представлять профессора Преображенского положительным героем и образцовым интеллигентом. Бесстрашный разговор со Швондером и его товарищами основан не на верности высоким принципам, а на том, что профессор чувствует себя надежно защищенным. У него есть влиятельные знакомые из новой советской элиты. Еще бы, он ведь проводит операции омоложения. А Шариков появился в результате опыта, напрямую связанного с этими операциями.
Историкосоциальный памфлет «Судьба грамотея» повествует о некоем болотном чудище – трехголовом змее, который очень хотел перебраться в столицу и превратиться в человека. Разумеется, для того, чтобы захватить побольше власти и богатства. Началась эта история еще во времена Ивана Калиты. И все неудачи только больше злили чудовище. Наконец, во дни потрясений Октябрьской революции у него все вроде бы получилось.
«Другого ему хотелось, когда в Москву эту полз. А тут еще отыскался на него лютый супротивник. Был он грамотей из грамотеев, и мог бы жить себе припеваючи, грамотейством своим похваляясь, – так нет, скучно ему это казалось. Зато не скучно было ему совать всюду свой нос и выискивать, где правда, а где неправда. И усумнился он в необходимости и закономерности ползучего гада на княжем дворе и не побрезговал очи свои к самой змеиной морде приблизить. Приблизил – да и отпрянул с воплем великим, ибо глянули на него не одна, а целых три пары змеиных глаз. Понял змей, что он разоблачен».
«– У нас ЧП! На лестнице номер два пропал ароматизатор, – начальница службы приема и размещения в растерянности звонила на пост охраны. – В 11.00 прибор точно был на месте – его отрегулировал техник. А в 14.30 супервайзер почувствовала отсутствие аромата на лестнице номер два. И связалась с техслужбой с просьбой вновь отрегулировать уровень ароматизации.
Техник, получив на складе новую аромакапсулу, отправился к ароматизатору. Но, подойдя к месту постоянной дислокации прибора, обнаружил, что вместо массивного черного агрегата из розетки гордо торчал лишь переходник.
Сотрудник, бросив на ходу пару крепких слов, помчался на ресепшн, докладывать о пропаже.
– Пока никаких версий нет, – коротко заключил начальник охраны. – Я должен изучить записи видеокамер. Правда, непосредственно в зоне ароматизатора их нет. Это осложняет дело. Ну а пока на служебном входе будет введен тотальный досмотр сумок и личных вещей всего персонала.
– Никому из сотрудников точно не нужен этот тяжелый бесполезный ящик! – сокрушался главный инженер. – Все в курсе, что прибор умеет лишь преобразовывать жидкий аромат из капсулы в холодный пар. Никак по-другому его нельзя использовать. И залить в него ничего невозможно, даже воду. Работает он только с капсулой единственного производителя. Но при этом стоит почти сорок тысяч рублей».
Юнис Теймурханлы. Записки отельера. «Гельвеция»
Документальная книга состоит из множества новелл, в которых красочно описана повседневная жизнь отеля в Санкт-Петербурге. Постояльцы и сотрудники, рутина и неожиданные проблемы. А иногда и радости. Вот, гости зачем-то стащили профессиональный ароматизатор с лестницы отеля. А потом… забыли его в такси. Честный водитель привез агрегат обратно. Мол, здесь забирал пассажиров, это их имущество. Нет, не их, водителю сказали спасибо, а незадачливых любителей аромата черного дерева навсегда внесли в черный список.
Роскошная дама забыла в номере дорогие часы, подаренные новым кавалером, и требует срочно передать их ей в Москву. Часы взорвались в руках у сотрудницы. Спешно вызванный мастер сказал: дело обычное, подделка, они часто так. Жадный кавалер у дамы оказался. Но часы собрали по шестеренке и доставили хозяйке.
В одном из рассказов гость отеля предлагает его хозяину создать виртуальный отель и позволить гостям жить в цифровой «Гельвеции», то есть бывать в ней. Не уезжая из дома. Неужели действительно есть постояльцы, которым не нужны атмосфера, дух и настроение, которое всеми усилиями создает отель?
«Наша работа совсем в другом, – я все же решил объясниться. – Мы, подобно врачам, обязаны иметь дело абсолютно со всеми – независимо от пола, расы, политических взглядов, вероисповедания или сексуальной ориентации. А согласно законодательству – еще и гарантировать тайну личной жизни и защиту персональных данных. Не только постояльцев, но и сотрудников отеля. Нас не интересует, остановился ли у нас шпион, убийца, маньяк, вор или добропорядочный гражданин. Этим занимаются совсем другие организации. Каждый делает свое дело. Нам важны лишь соблюдение постояльцами правил проживания в отеле и оплата услуг.
Аргументы про шпионов, убийц и маньяков, по-видимому, возымели действие. И внезапно переключили гостя на другую тему – он охотно пустился в конспирологические рассуждения об отравлениях в гостиницах, шпионах и «прослушках» в номерах.
Через час мы закончили разговор и разошлись. Постоялец выглядел вполне довольным…»
"— Был бы я богат, — сказал Джибс, тыча пальцем в Яйцо-пропадашку, — купил бы себе вот это. И это. — Он уже присмотрел Взаправдашнего Плачущего Пупса. — И это. — На глаза ему попалась какая-то таинственная штука, называвшаяся, судя по симпатичной этикетке, «Купи — и все друзья в отпаде!».
— Вот под этой круглой пирамидкой, — рассказывал Джибс, — пропадает всё, что под неё положишь. Я в книжке читал. А вот, па, гляди, это Полувидный Полугрошик, только они его специально так положили, чтобы мы не догадались, как он устроен".
Герберт Уэллс. Волшебная лавка
Классический рассказ великого фантаста вышел в отдельном издании с красочными иллюстрациями. Сама же история, хоть и хорошо знакомая многим поколениям читателей, но впечатляет по-прежнему. Солидный папа давно забыл о детских мечтах, он несколько раз видел вывеску лавки, обещавшей чудеса, трюки и фокусы, но не пытался зайти. Разве может быть взрослому человеку интересно такое?
Но вот он отправился гулять с сыном, снова увидел ту самую лавку, и устоять против желания своего малыша не смог. Был в итоге удивлен и напуган. Сначала возможным размером трат, а потом начавшейся вокруг фантасмагорией. Но кончилось всё хорошо. Сынок не потерялся, покупки остались при нем – три коробки с солдатиками и прелестный котенок. Вроде всё обычное. Но сын уверяет, что солдатики оживают с началом игры, а отец, конечно, не верит, но как бы ему хотелось это увидеть…
«Джибби, любимое чадо, весь в маму пошёл. Он не предлагает зайти в магазин и вообще не смущается, знаете, он просто инстинктивно тянет меня за палец к двери, не давая усомниться, как ему в самом деле туда хочется.
— Это хочу, — заявил он, указывая на Волшебную Бутылку.
— А если у тебя такая будет? — спросил я.
Мои слова показались ему настолько многообещающими, что он взметнул на меня взгляд, внезапно просияв.
— Я мог бы это показать Джесси, — сказал он. Славный мальчик, не забывает позаботиться о других».
Это первое, что я должен вам сказать. Чему вы вряд ли поверите. Увидев меня, вы решите, что мне около сорока, и сильно ошибетесь.
Я стар, как бывают старыми деревья, моллюски-венерки либо картины эпохи Ренессанса.
Поясню: я родился более четырехсот лет назад, третьего марта 1581 года, в спальне моих родителей, на третьем этаже небольшого французского замка, который был моим домом. День стоял не по сезону теплый, и моя мать попросила кормилицу отворить все окна.
– Господь тебе улыбнулся, – сказала мать. Думаю, что добавила при этом: – Если он все же существует.
С тех пор ее улыбка навсегда сменилась нахмуренными бровями.
Моя мать умерла очень давно. А я вот не умер.
Видите ли, организм мой пребывает в весьма своеобразном состоянии.
Довольно долго я думал, что это недуг, но недуг – слово не совсем точное. Недуг предполагает плохое самочувствие и постепенное угасание. Я предпочитаю говорить об особом состоянии. Редком, но не уникальном. О котором не известно никому, кроме тех, кто в нем пребывает.
…Состояние это развивается в переходном возрасте. В общем-то ничего особенного при этом не происходит. Вначале «страдалец» даже не замечает, что с ним что-то не так. В конце концов, проснувшись поутру, человек видит в зеркале то же лицо, что видел накануне. Изо дня в день, из недели в неделю, даже из месяца в месяц человек не меняется разительным образом.
Но по прошествии времени, в дни рождения и другие знаменательные даты, окружающие начинают замечать в нем полное отсутствие признаков взросления.
На самом деле такой человек вовсе не перестает стареть. Он стареет, как и все прочие. Только гораздо медленнее. Скорость старения среди подверженных анагерии может незначительно колебаться, но в основном составляет 1:15. Некоторые стареют на год за тринадцать или четырнадцать лет, я – скорее за пятнадцать»
Мэтт Хейг. Как остановить время
Люди обычно боятся старости и смерти, но так ли хороша противоположность – жить если не вечно, то очень долго, почти не меняясь внешне? Именно такую ситуацию показывает в этой книге английский автор бестселлеров, в которых аллюзии на классику перемешаны с фантастикой и фэнтези.
Главный герой имеет особенность, которая
замедляет его старение и дает очень долгую жизнь, от Шекспира до наших дней. Он такой не один. Существует даже общество, объединяющее долгоживущих «альбов». Он видел тех, о ком современные люди могут только читать в учебниках и трудах историков, играл на одной сцене с Шекспиром, путешествовал по свету еще в эпоху великих открытий. Но одиночество не исчезает, и он мечтает найти свою давно потерянную дочь. Она унаследовала его странность, но когда-то он оставил ее у матери.
И вот этот почти бессмертный возвращается в родную Англию, в Лондон. Устроился преподавать историю, что у него, по понятным причинам, отлично получалось. И сразу нарушил одно из правил «альбов» — не влюбляться в обычных людей.
«Она еще не оправилась после длительного перелета. Как и я. Мне хотелось, чтобы она побыла у меня подольше, но она говорила, что Лондон провоцирует у нее приступы паники, а ложиться в больницу она не желала. По ее словам, на Фетларе, одном из Шетландских островов, по-прежнему стоял заброшенный дом, в котором она жила в 1920-е годы. Туда она и собиралась вернуться. Кое-какая наличность у нее была. И к следующим выходным – после моей новой рабочей недели в школе – она уедет. Это меня огорчило, но я все понимал и пообещал при первой возможности ее навестить.
– Там, на островах, время застыло, – сказала она. – И я чувствовала себя такой, как все. В окружении неизменной природы. В городе все намного хуже. В городах всякое случается.
У нее снова задрожали руки. Какие ужасы ей пришлось пережить? Она вытеснила их из памяти. Что сулит нам будущее? Что будет с ней и со мной теперь, когда тайна альб, скорее всего, раскроется? И не исключено, что раскрыть ее предстоит нам – или Омаи.
Заглянуть в будущее невозможно – таков порядок вещей. Ты смотришь новости и ужасаешься, но понятия не имеешь, чем все кончится. В этом особенность будущего. Тебе не дано его знать. В конце концов ты миришься с этой данностью. Перестаешь забегать вперед и стараешься сосредоточиться на той странице, которую читаешь.
Авраам спрыгнул с дивана и потрусил на кухню. Мэрион подошла и села рядом со мной. Мне захотелось ее обнять, но я не знал, понравится ли ей это. Вдруг она молча опустила голову мне на плечо. Мне вспомнилась та ночь в карете – Мэрион было десять лет, – когда ее голова так же лежала у меня на плече. Тогда мне казалось, что все кончено. Теперь я думаю, что все только начинается.
Временами время способно нас удивлять».
«Едва Сергей подключил компрессор к шине, как у кармана нарисовалась патрульная «Волга-рысь» дорожной полиции. Полицейские выбрались из своего автомобиля, огляделись, а затем старший, небрежным жестом бросив ладонь к обрезу полицейского шлема, представился:
— Ротмистр Желябов, могу я вам чем-нибудь помочь, сударь?
Сергей включил компрессор и, выпрямившись, отрицательно покачал головой.
— Нет, спасибо, офицер. Все нормально. Колесо подспустило. Решил подкачать, чтобы зуммер на нервы не давил.
Полицейский окинул его цепким взглядом, затем его глаза смягчились, и он понимающе кивнул:
— Да, бывает… — но потом все-таки уточнил: — Значит, техпомощь не нужна?
— Нет, делов на пару минут. Да и некогда… Дочку еду встречать, во Внуково. Две недели каталась — Ирак, Египет, Греция, Италия… Она у меня в пятый класс идет.
— А-а, — понимающе кивнул полицейский, — курс школьных экскурсий „История цивилизации“. Мой старший сейчас во Франции. У них по программе будущего года как раз Наполеоновские войны…»
Роман Злотников. Время вызова, или Нужны князья, а не тати
Необычный «идейный» (отчасти – философский) роман, (с обилием диалогов) в котором судьбы наших современников, попавших в водоворот бурных событий недавней современности (Перестройки), дележа собственности и бандитских разборок, оказываются под пристальным вниманием двух таинственных господ – Каспара, Мельхиора и Бальтазара (такие знакомые классические персонажи). Ради чего живет человек? Князь – это не тот, кто награбил больше всех. А тот, кто сумел преодолеть трудности и создать ценности (родовое дело), достойные потомков. Кто кроется за теми и иными делами, вершит свои планы? И как не ошибиться в выборе? И объяснить остальным.
«— Вы этого помнить не можете, — продолжил он, — а я помню, как у вас было, когда рухнул ваш Советский Союз… Нищета, разруха, миллионы людей уезжали из страны, считая, что у них здесь нет никакого будущего. А те, кто оставался, им страшно завидовали и мечтали о том, чтобы им тоже представился шанс уехать… Как все изменилось. — Он покачал головой. — Один ваш коммунистический классик как-то сказал: „Идеи, овладевая массами, становятся материальной силой“. Когда у вас появилась эта самая идеология Времени Вызова, на Западе многие смеялись. Мол, русские жить не могут без какой-то идеологии и потому снова изобретают себе очередной коммунизм. Где они теперь, эти насмешники? — Немец развел руками. — А ведь вроде все так просто: любые трудности — это испытание, вызов, новый шанс. Возможность подняться над собой… И опасность потерять себя. И чтобы этого не произошло, храни в себе четыре ценности: верность слову, ценность жизни, язык и служение разнообразию. Вот этим служением разнообразию вы всех и зацепили…»
«Человек, который убивал эльфийских магов и воинов, радо или поздно станет символом диктата сородичей. Через десять, сто лет, но это обязательно случится… Бессмертный не должен становится источником жизни для смертного…
На Земле пилот бомбардировщика или оператор установки залпового огня за раз уничтожает никак не меньше, но есть разница между нажатием на кнопку и заклинанием, выпущенным на волю почти «в упор».
Виталий Зыков. Владыка Сардуора
Роман (один из цикла) хорош тем, что дает яркую, осязаемую картинку происходящего, в котором все "детали" и персонажи находятся на своем месте. Хороший стиль, динамичный сюжет, своеобразный, порой мрачноватый юмор, обилие персонажей (среди которых — зачарованные чудовища) и герои, способные совершать непредсказуемые деяния. И даже моральные "размышления" — умерено и к месту. Бурная жизнь главного персонажа, неуклонно движущегося вверх по символической карьерной почтгероической лестнице в живописном мире меча и магии, где все так просто и порой даже не сказочно.
«Зачем не спать ночами, изучать новые заклинания, если и так хорошо? Неглупые в общем-то парни и девчонки обожали рассуждать о том, как бы они всем показали, обретя волшебный дар, как, позабыв про покой и сон, выгрызались бы в гранит тайных наук, исследовали неведомое. А вместе с тем в обычной жизни они так и начинали изучать языки, кое-как осваивали профессию, боялись начинать что-то новее и, словно бараны, продолжали ходить на ненавистную работу».
«Даже офисы крупнейших японских корпораций выглядят так, будто по ним прошелся Годзилла, а руководство решило, что стоимость уборки или ремонта неоправданно высока. Все сотрудники – японцы.
И они обойдутся. Каждый этаж в японском офисном здании, как правило, предназначен для использования его в качестве единого большого открытого пространства. И даже в самых известных корпорациях за одним столом работает несколько человек. Стол делят между собой от четырех до шести сотрудников, сидящих по обеим сторонам лицом друг к другу, в то время как подобием разделительного барьера служит компьютер или стопки папок. Один принтер, одна копировальная машина и один факс на весь этаж. А иногда и на два этажа, и тогда людям приходится сновать вверх и вниз, чтобы забрать распечатанный документ или пришедшее по факсу сообщение.
Офисы «Токума Сетэн» располагались в весьма шикарном с точки зрения архитектуры здании. Но внутренние помещения планировались для японских сотрудников. А вот офис «Токума Интренейшнл» предназначался для гайдзина. Внутри только что возведенных стен каждый из четырех первых сотрудников «Токума Интернейшнл» имел собственный рабочий стол нужного размера и свой компьютер. На четверых был один принтер, одна копировальная машина и факс. Кроме того, мы располагали диваном и двумя креслами для повседневных совещаний, а также столом и четырьмя офисными стульями для таких совещаний, когда нужна была поверхность, чтобы разложить на ней документацию.
Еще у нас стояли книжные шкафы, заполненные важными, но редко используемыми книгами по законодательству в нашей отрасли плюс массивными японско-английскими и англо-японскими словарями. А в витрине демонстрировалась вся продукция и книги, выпущенные когда-либо студией «Гибли».
Наш офис на десятом этаже имел большие угловые окна с видом на дорогу, ведущую к Токийскому заливу. Со своего рабочего места я мог одним взглядом обозреть все разнообразие видов японского транспорта. Сверхскоростной пассажирский экспресс «Синкансэн» медленно отъезжал по направлению к станции Токио. Каждую минуту прибывали и отправлялись местные электрички и поезда дальнего следования, имеющие определенную цветовую маркировку. Только что запущенный в эксплуатацию автоматический электропоезд двигался по линии Юрикамомэ в сторону развлекательной зоны Одайба и конференц-центра «Биг Сайт». Старая, но грациозная монорельсовая дорога, оставшаяся от Олимпиады 1964 года, зачем-то отклоняясь влево, образовывала петлю на своем пути в аэропорт Ханеда.
Изящно изгибались ответвления Шуто – скоростных магистралей, идущих поверху. Транспорт, стоявший на них в пробках, едва двигался в течение дня. Пару раз в день я замечал паром, только что зашедший на стоянку у набережной Такесиба после двадцатичетырехчасового путешествия от одного из отдаленных островов Идзу-Огасавара, почему-то официально относящихся к метрополии Токио. В поле зрения попадал и недавно построенный Радужный мост, связывающий город с островом Одайба. Он серебрился в утренних лучах или купался в ярких огнях на фоне подернутого розово-фиолетовой дымкой неба в сумерках…»
Стив Алперт. Великий Миядзаки. Жизнь рядом с бесконечным человеком
В тексте рассказывается о своеобразии японской культуры и традиций, описанными автором – гайдзином (иностранцем, «человеком извне), жившим и работавшем в Японии. И, что немаловажно, в течение пятнадцати лет являвшимся одним из руководителей студии «Гибли» и членом режиссерского совета.
В книге приводится история создания студии «Гибли» режиссерами Хаяо Миядзаки и Исао Такахатой и выпуск ее первого фильма – «Навсикая из Долины Ветров», представлявшего собой антиутопию о мире будущего, в котором уничтожены экосистемы.
«Навсикая из Долины Ветров» стала первым японским полнометражным анимационным фильмом, на просмотр которого пришли в кинотеатры миллионы зрителей.
Одна из тем книги – это проблемы перевода, точнее будет сказать – адаптации фильмов студии «Гибли» для зарубежного (западного) проката, связанные с этим переговоры, и потерях в переводах. И вопрос в правах — Стив Алперт отмечает, что если в Америке фильм принадлежит продюсеру, то в Японии – режиссеру. Тем более, что «аллюзии и различные версии образов, созданных Хаяо Миядзаки, можно встретить в работах прославленных независимых и голливудских режиссеров, включая тех, чьи фильмы бьют рекорды по кассовым сборам. Хаяо Миядзаки называют Уолтом Диснеем и Стивеном Спилбергом японского кинематографа. Его влияние на других кинематографистов огромно». При этом сама студия, расположеная в зеленом жилом районе Коганей, что в западной части Токио. Довольно маленькая по размерам. Хотя именно здесь Хаяо Миядзаки сделал двадцать два полнометражных фильма и работает над следующими.
«Несколько слов о заглавии этой книги. «Бесконечный человек: Хаяо Миядзаки». Так назывался документальный фильм режиссера Каку Аракавы, показанный по японскому телевидению в 2016 году. Определение «бесконечный человек» относилось к Хаяо Миядзаки, и его придумал давно работающий на студии продюсер Тосио Сузуки. Японское название Owaranai Hito звучит точнее. Его можно перевести как «человек, который никогда не кончается, у которого не иссякают идеи», и этот нюанс указывает на то, что у Миядзаки есть ощущение, что его фильмы никогда не кончаются и что, если бы не требования кинобизнеса и необходимость успевать к сроку, он, возможно, никогда не завершал бы фильм. А еще данная фраза указывает на человека, который никогда не перестанет выпускать фильмы…
«Студия «Гибли» была основана для того, чтобы удержать команду, выпустившую «Навсикаю из Долины Ветров», и создавать новые фильмы. Возникновение «Гибли» окружено многими мифами. Тосио Сузуки говорил, что название для нее было выбрано неслучайно: словом «гибли» пилоты итальянских самолетов-истребителей времен Второй мировой войны называли горячий ветер, дующий из пустыни Сахара. Сузуки пояснил, что перед «Гибли» стояла цель стать свежим горячим ветром в мире японской анимации. Когда о названии спросили Хаяо Миядзаки, он изложил такую версию: имя было выбрано, когда Сузуки объявил ему, что для них создается собственная студия – и нужно придумать название. Когда вошел Сузуки, Миядзаки как раз просматривал книгу об авиации Второй мировой войны и случайно указал на самолет, изображенный на открытой в тот момент странице. Может быть, и то и другое правда, а возможно, и нет. Так или иначе, но именно Ясу-еси Токума нашел деньги на реализацию этого проекта».
«Сохранилось так мало достоверных источников по истории Древней Индии, а информацию и тем более хронологию исторических событий, содержащуюся в них, следует воспринимать лишь как предполагаемую.
К счастью, презрение индийских писателей (и скульпторов) к точным историческим фактам вовсе не означало безразличия к реальной жизни, которая их окружала. Но опять же следует отметить, что описания зачастую являются образными и иносказательными. Например, царский дворец описывается не как конкретное здание, а как идея царского дворца, то есть каким он должен быть. А рядом тот же автор рисует весьма достоверную картину со множеством подробностей, с бытовыми деталями из обихода людей, занимавших более низкое общественное положение. В произведения устного народного творчества странствующие рассказчики и сказители вплетают приметы повседневности. Скульпторы и художники отражают в своих работах различные элементы окружающей действительности. Благодаря им мы имеем представление о жизни в городе, деревне и при царском дворе тех времен. Об этом же мы можем судить по сохранившимся запискам зарубежных путешественников, в основном из Греции и Китая, которые в те времена посещали Индию. По их воспоминаниям, а также по старинным барельефам, настенным рисункам и надписям, светским и религиозным текстам можно восстановить картину жизни Древней Индии и сравнить ее с сегодняшней.
Однако прошлое предстает перед нами лишь в самых общих чертах. Сохранившиеся источники редко рассказывают о конкретных людях и событиях. Они скорее описывают то, что должно быть в идеале, чем реальные факты. Например, мы до сих пор не знаем и вряд ли когда-нибудь узнаем, является ли знаменитая работа «Артхашастра», приписываемая Каутилье и считающаяся обязательной для изучения истории Древней Индии, достоверным жизнеописанием времен правления династии Маурьев. Археология тут не поможет: жилые дома как богатых, так и бедных были построены из недолговечного материала и давно обратились в пыль. Их изображение можно воссоздать только на основании произведений искусства и литературы. А точное описание того или иного здания или местности встречается подчас лишь в записках посетивших Индию иностранцев. Действительно, о реальном прошлом Индии мы знаем удивительно мало, точнее сказать, очень мало знаем о конкретных исторических лицах. Даже когда упоминается некий исторический деятель, у нас нет уверенности, существовал ли он вообще. У очень многих литературных произведений Древней Индии не указаны авторы, а если указаны, о них практически нет никакой информации.
Из всего этого следует, что для воссоздания точной картины надо правильно разобрать материал. До недавнего времени изучением индийской истории занимались в основном европейские ученые, которые привнесли в это изучение как ценности, так и предрассудки своей цивилизации, а это в известном смысле мешало глубоко понять значение и сущность цивилизации индийской. Переводы древнеиндийской литературы ограничивались в основном буддийскими и индуистскими священными текстами. Отсюда пришло несколько неверное представление об Индии и индийцах того времени. Некоторые ученые рассматривали Индию только как вместилище разума и глубочайших духовных истин, которое в известном смысле служило противовесом растущему материализму Запада».
Майкл Эдвардс. Повседневная жизнь Древней Индии. Быт, религия, культура
Давние, давние времена. В тексте описаны основные касты и связанными с ними традиции, кшатрии-цари и их походы, величественные брахманы и хитроумные торговцы, почти бесправные неприкасаемые, сожжение вдов и другие ритуалы, а также – науки и искусства. Уделено внимание городской и сельской жизни, суевериям, одежде и быту, украшениям и сокровищам.
С древних времён в Индии изготавливали разнообразные ювелирные украшения из благородного металла, золота, сверкающего и не подверженного коррозии. Многие золотые дел мастера жили на Юге, в Канчипураме. Из золота делались и статуи богов для храмов и дворцов. Золото упоминалось в древних религиозных текстах (в «Атхарва-Веде» и «Ригведе», где говориться говорится о подарках в форме золотых украшений, ожерелий и головных уборов), слово «Хиранья-гарбха» на санскрите означает золотое семя, золотое яйцо или золотое лоно. Лакшми, Богиню благополучия, изобилия и богатства, изображали с четырьмя руками в которых она держала мешочки с золотом.
В эпосе Махабхарата есть упоминания о муравьином золото, которое использовалась на торжественных церемониях коронаций. Оно получило такое название, потому что часто его добывали именно посредством промывки золотоносной почвы термитников и муравейников.
«В I в. до н. э. в Северо-Западную Индию из Средней Азии проникли племена саков (шаков), которые в китайских источниках называются племенами сэ. Сначала саки, столкнувшись с индо-греческими династиями, находились под их верховенством, а затем образовали свои индо-сакские государства. Сакастан, «страна саков», занимал территорию современного Систана. Династия Кушан создала огромную империю, охватившую районы Северной и Северо-Западной Индии, современного Пакистана и Афганистана, а также Центральной Азии. Кушанское царство занимало часть Бактрии в Средней Азии. Кочевые племена юэчжей вытеснили саков в Бактрию, завоевали Бактрию, образовав там пять владений. Затем верх одержало объединение Кушан (в китайских хрониках – Гюйшуань). О связи Кушанов с юэчжами ведутся дискуссии, она не бесспорна; есть мнение, что кушанский этнос сложился внутри Бактрии. Один из кушанских правителей I в. до н. э. Кушан Герай пользовался греческим письмом. Жители Бактрии говорили на бактрийском языке, относящемся к группе иранских языков. А письменность возникла на основе греческой. Юэчжей связывают с тохарами – племенами Центральной Азии, покорившими бактрийцев, но утратившими свой язык. То есть кушаны, по этой теории, больше связаны, с точки зрения глубокого культурного воздействия, с оседлым населением Бактрии, чем с кочевниками-юэчжами. К моменту прихода кушанских племен Бактрия была очень развитой страной с прочными традициями государственности и культуры. Население говорило на бактрийском языке, принадлежавшем к группе иранских языков, и имело письменность, возникшую на основе греческой. Кушаны восприняли эти традиции оседлого населения Бактрии, хотя, конечно, большую роль в складывании кушанской культуры продолжали играть традиции кочевых племен».
«В цифровой век в ходу два сценария того, как быть человеком творчества и зарабатывать себе на жизнь, и их истории диаметрально противоположны. Одна начинается в Кремниевой долине и продавливается ее пиарщиками в медиа. Суть такова: сейчас – наилучшее время, чтобы творить. У тебя есть ноутбук – а значит, и студия звукозаписи. У тебя есть айфон – а значит, и кинокамера. GarageBand, Final Cut Pro[2] – все инструменты под рукой. Дешевое производство, бесплатное распространение. Весь интернет на ладони: YouTube, Spotify, Instagram, Kindle Direct Publishing. Творят все, кому не лень – вдохновился, постучал по клавиатуре, выложил свой креатив в Сеть. Вскоре ты уже зарабатываешь, делая то, что тебе нравится, – как все эти звезды видео, о которых болтают на каждом углу».
Уильям Дерезевиц. Экономика творчества в XXI веке. Как писателям, художникам, музыкантам и другим творцам зарабатывать на жизнь в век цифровых технологий
Развитие интернета, казалось бы, облегчило творцам путь к слушателям, зрителям и читателям. Автор этой книги указывает, что в наши дни популярна легенда, происходящая из Кремниевой долины, — мол, всякий, кто имеет ноутбук и смартфон, уже владеет всем нужным для творчества. У него или нее есть и студия звукозаписи со всеми желаемыми инструментами, и камера для съемок, и приложения для самостоятельного создания электронных книг и выставления их на маркетплейс. Пиши, рисуй, верстай, выкладывай, и вот ты уже звезда в своем жанре. Но оказалось, что финансовую сторону дела цифровизация не слишком улучшила.
Однако реальные творческие люди возражают: выложить свое произведение вы, конечно, можете, но кто его купит? Контента море, и как сделать так, чтобы люди захотели платить именно за тот, который производите вы? Удивительно, но искусством сейчас, тем не менее, занимаются многие. И очень активно. Каким же образом им удается выживать, а кому-то даже и процветать. В книге разоблачаются мифы, что можно работать по вдохновению пару часов в день и получать огромные деньги, и рассказывается на реальных примерах, как на самом деле разбираются с финансами те, кто работает в сфере искусства.
«Можем ли мы жить без профессиональных авторов? ИТ-евангелисты заставляют нас думать, что можем. Они утверждают, что мы вернулись в золотой век дилетантства. Сделано на коленке, как в старые добрые времена. Но из всех выбранных вами произведений искусства – сколько создано дилетантами? За исключением группы вашего соседа по комнате, полагаю, немного. Вы уже были в театре импровизации вашего двоюродного брата? Разве именно таким вы хотите видеть искусство – не только до конца вашей жизни, но и до предполагаемого конца истории человечества? Еще один гаражный бэнд? Великое искусство, даже просто значимое лежит на плечах индивидуумов, готовых потратить львиную долю своей энергии на творчество, – другими словами, на плечах профессионалов. Любительский креатив – без сомнения, прекрасен для тех, кто им занимается. Но не стоит его путать с подлинно гениальным…
Одним из наиболее вопиющих (и самых известных среди музыкантов) примеров технополлианизма стала публикация Стивена Джонсона, известного писателя, популяризатора науки и теоретика СМИ, в The New York Times Magazine в 2015 году. В статье «Творческий апокалипсис, которого не было» (The Creative Apocalypse That Wasn’t) он опирался на некоторые очень общие (и поверхностно интерпретированные) данные, утверждая (угадайте, что?), будто сейчас – самые благодатные для авторов времена. В ответной статье «Журналистика данных, которой не было» (The Data Journalism That Wasn’t) Кевин Эриксон, директор Future of Music Coalition, исследовательской агитационной группы, камня на камне не оставил от аргументов Джонсона и продолжил следующим: «Если вы хотите знать, как идут дела у музыкантов, спросите их самих, и желательно не у одного. Разные исполнители дадут разные ответы, и все они будут корректны с точки зрения их собственного опыта. Но общая картина будет более точно отображать многообразие происходящего».
«После Первой мировой войны искусство и культура во всём западном мире стали выполнять новую функцию, превратившись в орудие политического влияния. Хотя кровопролитие закончилось, война продолжалась. Разве не нужно было завоёвывать умы? Подчинять интеллектуалов, художников, лидеров мнений, вовлекать их в эту борьбу? Падение железного занавеса в 1989 г. и крах соцлагеря привели к кардинальным изменениям — биполярный конфликт уступил место безраздельному господству победителя. Линии фронта больше не было, бряцание оружием закончилось, но теперь для завоевания безразличных «масс» стала использоваться «мягкая сила». За 10 лет мир стал открытым, искусство — заметным на мировом уровне. 30 лет спустя, в 2019-м, цифровые технологии позволили соединить все уголки планеты, дать каждому по мобильнику и создать глобальную экономику. Всемирно признанными и ликвидными оказались три вида материальных ценностей: сырьё, финансы и… искусство, причём последнее сыграло в глобализации особую роль. В конце второго тысячелетия искусство опять изменилось и приобрело новые функции: заметное как никогда «современное искусство», безмолвно транслирующее нужные идеи и не требующее перевода, стёрло все границы. Будучи многогранным и многофункциональным, оно может иметь материальное воплощение или оставаться концептом. Арт-объекты могут быть уникальными или производиться серийно, храниться в музее или порто-франко. Статус вещи не обязателен: договор купли-продажи распространяется лишь на концепт, а одно из его представлений — не произведение. Работать с ними можно по-разному: секьюритизировать, переводить в биткоины, выставлять на торги, совершать частные сделки, использовать как залог под кредит или как долю в фонде. Всё это можно делать где угодно или не делать вовсе. Стоимость нового «современного искусства» изменчива и произвольна. Оно — финансовый инструмент, очень кстати не облагаемый налогами, нерегулируемый, неуловимый. Как выглядит искусство в глобальном масштабе? Как возникает яркий образ, который молнией облетает весь мир и сопровождается рекордными суммами сделок?»
Од де Керрос. Современное искусство и геополитика: Хроники экономического и культурного доминирования
Издание посвящено анализу роли современного искусства в окружающем мире и переменах на арт-рынках. Керрос подчеркивает, что искусство стало всемирно признанным и ликвидным, а затем – транслирующим идеи и стирающим границы. В тексте описаны умопомрачительные рекорды арт-рынка, использование приемов маркетинга и новые экономические функции искусства в глобальном масштабе.
В тексте описано, как Америка победила в холодной войне культур, в результате чего американское понимание искусства стало мейнстримом. Уделено внимание многообразию русского диссидентства, японским спекуляциям и культурной политике Китая.
В 1980-х годах в Нью-Йорке в художественных галереях и клубах начались перемены – вместо анализа произведений и деятельности художников для широких масс стали распространять скандальные и забавные случаи из жизни создателей, часто мастерски придуманные и представленные. «Отсутствие таланта больше не мешало художнику прославиться. СМИ приобрели огромное влияние: они могли произвольно наращивать стоимость арт-объекта». Множество художников устремились в Нью-Йорк, а потом эти механизмы обретения признания стали актуальны и в других местах…
В тексте рассказывается о покорении Парижа и Москвы, создании официального искусства во Франции, многообразии русского диссидентства, и открытии Китая для внешнего влияния.
«Музеям помогали коллекционеры-меценаты, за счёт чего им удавалось поднять престиж своих коллекций, освободиться от уплаты налогов и создать себе лестный образ филантропов. «Блокбастер» в мире искусства: продажа «Спасителя мира» В ноябре 2017 г. в «Кристис» решили продать одну картину сомнительного происхождения, в плохом состоянии, но с подписью Леонардо да Винчи. Проведение кампании по продаже было одновременно и достижением, и переломным моментом в понимании искусства и арт-рынка. Определяющими стали правила маркетинга. Использовались те же стратегии, что господствовали в культурной индустрии последние 20 лет: гигантомания и сенсация. Продажа должна была стать «блокбастером» в мире искусства. Приёмы маркетинга, использованные при подготовке к торгам, потрясали. Ко всеобщему изумлению, «Спаситель мира» попал в отдел «современного искусства», где он, впрочем, соседствовал с работами таких модернистов, как Поллок и Бэкон, а также с работами идолов «современного искусства», среди которых — звезда стрит-арта Жан-Мишель Баския, Джон Каррен, работающий на стыке порнографии, китча и академизма, и новый афроамериканский художник Керри Джеймс Маршалл. После этого цены на работы последнего подскочили до отметок в $5 млн. Ради такого можно и все отделы перемешать. Контраст был поразительным. Соседство таких работ изумило и коллекционеров «современного искусства», и авантюристов от бизнеса, и сведущих финансистов, и любителей реинвестировать средства туманного происхождения. Помимо прочего, им было лестно увидеть свои привычные 19 2000 трофеи бок о бок с работой самого известного художника Ренессанса, героя романа-бестселлера «Код да Винчи» и одноимённого фильма. Сведущие люди и образованные коллекционеры, знакомые с принципами работы отдела старых мастеров, более критически смотрели на происходящее, более внимательно слушали экспертов, а те оценивали работу в $100 млн, учитывая её проблемность. Но в «Кристис» пошли дальше и превратили эти торги в культурное событие мирового масштаба».
«Формирование теологического «канона» зайдитской школы шиитского калама осуществлялось в крайне смутную веху истории омеййадского Халифата — во время восстаний и бунтов, вызванных к жизни мучительным поиском нового политического и, что важнее, политико-этического идеала. Уже в первые десятилетия II/VIII в. Азиатская часть мусульманской империи превратилась в арену бесконечной борьбы «всех против всех»: в то время как Хорасан и Мавераннахр сотрясали хариджитские бунты и тюркская интервенция, пока на территории Большого Ирана активно работали аббасидские эмиссары, в иракских и аравийских городах крепли проалидские настроения. Знамя далекой Кербелы, собравшее в 61/680 г. тридцать двух всадников и сорок пеших воинов имама ал-Х̣ усайна б. ʻАлӣ, на протяжении нескольких столетий развевалось над Куфой и Басрой, находило новых сподвижников и новых противников. Впрочем, и в среде алидов и проалидских группировок то и дело вспыхивали конфликты, угрожавшие политически необходимому единству наследников четвертого праведного халифа…»
Ф.О. Нофал. Очерки по истории зайдитской мысли VII–XI вв.
Эта книга — научный труд, посвященный исследованию раннего этапа развития зайдитского калама. Как отмечает автор в предисловии, это направление классической философии Востока на данный момент недостаточно хорошо известно и западным, и отечественным специалистам. Зайдизм как философско-религиозное течение сформировался в VIII веке на территории Арабского халифата. Его основателем стал Зайд ибн Али, внук имама Хусейна и праправнук пророка Мухаммеда. Он жил в городе Куфа, расположенном на берегу реки Евфрат (на территории современного Ирака) и был почитаем в народе как авторитетный богослов. Вожди местных племен, недовольные правлением династии Омейядов, убедили его выступить против халифа, пообещав массовую поддержку.
В 739 году Зайд ибн Али стал предводителем повстанцев. Но спустя десять месяцев восстание потерпело поражение. Сам Зайд ибн Али в самом начале 740 года был смертельно ранен в бою и вскоре скончался. Сподвижники тайно похоронили его на дне одного из рукавов Евфрата, предварительно устроив временную запруду выше по течению. Но видевший это случайный соглядатай донес об этом наместнику. Могилу разорили, голова Зайда ибн Али была отослана в Дамаск… Мученическая кончина способствовала появлению множества преданий о Зайде ибн Али и распространению его учения, разнообразные аспекты которого и рассматриваются в данной книге.
«Как и ранние хариджиты, Зайд обращался к проработке категории «способность к действию» (’истит̣а̄ʻа) вне ее связи с онтологией времени. ’Истит̣а̄ʻа, верит зайдитский лидер, является неотъемлемым атрибутом человеческой самости — «сердца». Абсолютно свободный человек творит свое действование в соответствии с собственными же выбором и могуществом, без принуждения к тому со стороны Творца или твари. Вопреки У. Маделунгу, неоднократно заявлявшему о неаутентичности corpus texti Зайда на основании противоречия, якобы существующего между содержанием трактатов имама и отдельными пассажами его «фаталистически-ориентированного» «Толкования…», мы находим в последнем заключение об автономности человеческого деяния, ежедневно «восходящего» к Богу через одни из двух небесных врат…»
«В давние времена жители Заволжья, как и все, верили во множество богов, духов. Очень почитался звериный бог Велес, который принимал облик медведя... Позже сказочные существа стали появляться на городецких пряниках — знаменитом угощении Заволжья. Ни одно праздничное застолье не обходилось без этого лакомства. Городецкие хлебопёки могли угодить любому покупателю — фруктовые, паточные, медовые, сахарные, с ликёром, миндальные, маленькие и большие до 25 кг, и обязательно печатные были известны по всей России. Резные доски для пряников в Городце стали настоящими произведениями искусства».
Ирина Дружаева. Хозяйка Спасского озера. Заволжские сказки
Лесным Заволжьем называется регион, расположенный на левом берегу Волги от Нижнего Новгорода до Костромской области и Республики Марий Эл. Этот край связан со многими важными событиями отечественной истории и знаменит многообразным фольклором. В этом красочном издании с иллюстрациями Марины Дамбиевой собраны сказки разных народов, живущих здесь, — русских, марийцев, мордвы, татар. Эти сказки автор книги слышала в детстве от своей бабушки, других жителей городецких и керженецких деревень.
Сказка, давшая название всей книге, повествует о том, как в древнем Городце, в нижней его части, жил парнишка по имени Акимка Сомов. Он рано остался сиротой, жил один, круглый год рыбачил. А с наружностью ему не повезло, некрасив был, девушки совсем не обращали на него внимания. В Нижнем Городце весной Волга разливается так, что по улицам можно передвигаться только на лодках. Дом Акимки стоял у самой воды, у протоки, называемой Щучья воложка, и в каждое половодье вода по окна поднималась. Но поскольку у Акимки не имелось никакой скотины или птицы, то особого урона в том не было, а сам он на чердаке это время пережидал. Зато рыбачить было удобно, щук без всякой снасти ловить получалось у самого дома. Однажды Акимка увидел огромную щуку, которая на самом деле оказалась русалкой. И вот ей-то неказистый Акимка очень даже приглянулся…
«А щуки прямо по ногам хвостами бьют. Голыми руками поймал парочку, в мешок засунул, хотел в избу вернуться. Но тут перед глазами в воде такая рыбина показалась, что парень мешок со щуками в воду выронил.
«Вот это рыба – на удивление. Белорыбица, осётр крупный?»
Стоит Акимка в воде, гадает, что за чудо только что увидал. А его словно за ноги кто схватил. Парень вскрикнул и в воду упал на рыбину огромную. А чудище речное с перепугу в открытую дверь затопленной избы бросилось. Акимка – следом кинулся. Да дверь-то и прикрыл.
— Ну, теперь поймаю, никуда не денешься. Будет чем перед соседями похвастаться.
Вглядывается парень в воду в полутемной избенке, ищет свою добычу».
«Хотя по ночам уже было очень холодно, море в ту зиму долго не замерзало, и рыбаки ругались на глобальное потепление. Однажды мы приехали на пляж поздним декабрьским вечером, выпустили собаку, включили дальний свет фар и увидели, как по пояс в ледяной воде, на расстоянии полусотни метров от берега бродит бородатый мужчина с чемоданом. Шел мелкий снег. Мужчина с чемоданом брел параллельно береговой черте, но, поравнявшись с лучом, резко свернул и направился к суше, хватаясь за свет фар, как за перила. Луч привел его к нашей машине, на которую мужчина не обратил никакого внимания: он просто переложил чемодан из одной руки в другую, обогнул нашего пса и, зашагав по дороге, почти сразу исчез из виду. Мы посидели еще чуть-чуть, а затем уехали в полном молчании, если не считать обмена фразами вроде «вот это дааа», которые не значат ровно ничего, но иногда значат так много, что заменяют собой рассказ на восемь страниц. А на следующую ночь приехали к тому же месту и увидели светлячков над морем – а какие могут быть светлячки в декабре? Разворошив тьму светом фар, мы увидели, что море просто кишит мужчинами, и у каждого чемодан, и на каждом чемодане – фонарик светом вниз. Часть мужчин бродила с чемоданами по воде, и было ясно, что они ищут что-то, отвечающее каким-то неведомым нам критериям, а часть уже нашла и встала как вкопанная в донный грунт, а перед ними, прямо на воде, лежали огоньки. А еще через день мы заехали по какой-то надобности в овчаровский мебельный магазин «Антония» и увидели в его ассортименте те самые светодиодные чемоданы – они оказались сделанными из плотного пенопласта, а внутри представляли собой ящики с несколькими отделениями, чтобы не перепутались крючки и насадки, – и все это дело называлось «набор снастей для ловли кальмара». Словом, скукотища. Такая же, как и собственно ловля кальмара…»
Лора Белоиван. Южнорусское Овчарово
Сборник рассказов известного автора – в них ловко подмеченные черты реальности переплетаются с лихой фантасмагорией. Действие разворачивается в вымышленной деревушке Южнорусское Овчарово где-то в часе езды от Владивостока. Чтобы туда добраться, надо вовремя свернуть с шоссе на местную дорогу, а главное – не обращать внимания на знаки и разметку.
Собственно, да, вполне проверенный способ попасть в очень странные места. Жители там тоже… странноватые, как минимум. Чего стоит одна история с продажей участка владельцем, который вообще-то помер еще при советской власти. Картежники, играющие вроде бы в дурака, а на самом деле – на жизнь, на этом фоне уже не так удивляют.
Книга на любителя, поскольку с одной стороны литературный стиль Лоры Белоиван выразителен и красочен, а с другой – прибрежная фантасмагория то и дело переходит во что-то, сильно смахивающее на помешательство. Или на крепкую смесь отечественных детских страшилок, мистических экзерсисов в духе Николая Васильевича и магического реализма с другого конца света.
«Дорога, по которой ехали наши приятели, тоже имеет свою особенность. В одном месте она делает петлю вокруг камышового островка. Ничего сверхъестественного. Но, обогнув островок, вы очень скоро обнаруживаете, что едете в противоположном направлении. Знающие люди петлю игнорируют: они в курсе, что следует ехать прямо и только прямо, невзирая на то, что под колесами машины какое-то время немного чавкает и проседает грунт. Эти несколько десятков метров чавкающей пустоты нужно проезжать таким образом, как будто дорога никуда не исчезала. Сбоку от невидимого тракта идет не очень глубокий, но довольно зловредный овражек, скатившись в который, вы не выберетесь наружу без помощи трактора. Зловредность овражка заключается в том, что в нем растет высокая трава: ее верхушки приходятся точно вровень с травой, по которой едете вы. Очень пакостный овражек. Очень похоже делающий вид, что его нету…»
"Изнутри особняк был похож на музей.
Много статуй. Картины на стенах.
Золотые драпировки. Старинные гобелены. Антикварная мебель. Мрамор и лепные украшения на потолке…
Только выглядел этот «музей» странно, словно архитектор, создавший его, имел довольно приблизительное представление о законах гармонии. Комнаты, по которым вели Вивиана, были круглыми, треугольными, длинными, как пеналы, ромбовидными или просто… перекошенными. Другого слова он не мог подобрать, как ни старался.
У одних своды казались низкими. Потолкам следующих мог позавидовать любой готический собор. Стены третьих просто терялись из виду.
Но самое дикое впечатление произвел на Вивиана вид из окон. Через прозрачные стекла струился яркий солнечный свет. Он лежал на мраморном полу длинными прямоугольниками. Идалия, идущая впереди, аккуратно обходила их. А ведь еще мгновение назад на улице была глубокая ночь…
Лестницы тоже вызывали недоумение. Некоторые из них выглядели обычно, но никуда не вели. Просто упирались верхними ступенями в потолок. Другие – выступали из кирпичной кладки и служили частью сложных для понимания барельефов.
Вивиан потерял надежду понять, что происходит в этом доме, когда в одном из оконных проемов увидел ночное небо, на фоне которого покачивались голые ветви березы, покрытые инеем. На мгновение все вокруг показалось ему сном".
Алексей Пехов, Елена Бычкова, Наталья Турчанинова. Колдун из клана Смерти
Какая она, наша столица? Да только наша ли? Москва приняла магическую эстафету от старой Праги и теперь является тайной столицей вампиров. Но в отличие от классических вампиров литературы XIX-XX века, нынешние персонажи изыскано утонченны, романтичны и вполне соответствуют духу времени: "ему доставляло огромное удовольствие изображать расторопного "шестерку" на службе у авторитетного босса. И было совершенно непонятно, где дух из сопредельного мира мог насмотреться подобного". Вампиры, словно соответствуя людским предрассудкам, разбиты на кланы, враждующие между собой. Многие из кланов живут Прошлым, вымирая, и утрачивая силу. Но с их уходом мир станет иным, более пресным, потеряв часть своего темного очарования и зачарованного искусства. Чародеи жестоки, но и реальный мир суров – «Лучше быть в ярости, чем в слезах».
Каждый из кланов обладает своей магией, но даже великие некроманты не всесильны – существуют таинственные гин-чи-най (боги или демоны, существовавшие среди людей во времена кельтов), которые не заинтересованы в том, чтобы кланы были еще могущественнее. Но есть еще один враг — безжалостное Солнце, убивающее вампиров.
«Раньше Великого Карфагена, раньше Эллады, и цивилизации Древней Индии на земле существовало тринадцать великих кланов киндрэт, которых позже люди стали называть вампирами. Они сражались друг с другом за власть над миром и людьми, за богатства, как отражение этой власти, за тайные знания... Эта война длилась веками, и до сих пор идет тихая, скрытая война. Среди нас стало мало воинов, но появилось много дипломатов…»
"Фёдор пошёл по дороге, ведя лошадь с подводой, я ехал следом.
От нечего делать я вытащил из-за пояса стилет. Интересно, стилет находился в подземелье пару веков, а не поржавел даже. И чего с ним делать? Зачем я его с собой взял? По привычке, наверное, — не могу оружие бросать. Хотя вот — и призрак советовал его себе оставить.
А стилет-то не простой: лезвие четырёхгранное, в полторы ладони длиной, рукоять рифлёная, довольно удобно в руке лежит. Навершие рукояти — с гранями.
Я механически повернул грань навершия рукояти, и оно поддалось. Занятно! Я стал крутить его дальше. Навершие отделилось и оказалось у меня на ладони. Для чего тут полая рукоятка? Я потряс ручку, заглянул внутрь. По-моему, там что-то белеет. Вытащить это «что-то» пальцем мне не удалось, и я решил заняться стилетом дома...
Я открутил навершие стилета, засунул в отверстие тонкую палочку и выудил небольшой клочок китайской рисовой бумаги. Там было всего несколько слов на латыни, из которых я понял только одно-единственное — «lupus», что в переводе означает «волк». Но сколько я ни силился вспомнить другие слова, ничего не получалось. В принципе — не проблема узнать, надо только съездить к Савве, он многим языкам учён: латыни, греческому в том числе — переведёт. Тем более, есть повод съездить в монастырь — не посещал давно настоятеля. Может, что дельное и подскажет".
Юрий Корчевский. Атаман. Княжий суд
Настоящий отечественный "попаданец" из Современности в Прошлое уже является не этаким забавным "Янки при дворе короля Артура", попавшим сразу на все готовое, а неутомимым тружеником, заботящимся о благе Руси и окружающих. Юрий Котлов героически бьется с кровожадными татарами, совершающими злодейские набеги на наши земли, возводит укрепления и дает мудрые советы приближенным государя Василия Иоанновича. Но чем больше он поднимается по тамошней карьерной лестнице, тем больше возникает вокруг врагов, разгневанных и его возвышением, и полученными от царя деревеньками. Поэтому приходиться новопожалованному князю опасаться не только злобных иноземцев, но и коварных бояр, сующих ему ядовитых змей в сапоги, и подбрасывающих пометные письма за иконы. А ведь из чудо-средств у Юрия под рукой только некий порошок, делающий его на время невидимым, да и таинственная книга, за которой охотится иноземный чародей…
«А я направился в Разрядный приказ. Надо деньги за поход получить.
Я снова и снова вспоминал неудачный во всех отношениях поход и цену, которую ратникам пришлось за него заплатить. Слава богу, среди моих ратников нет попавших в плен.
Всех павших на поле бранном отыскали, опознали, сосчитали и в скорбные списки внесли.
В приказе я встретился с некоторыми боярами, воевавшими у меня в полку в последнем походе. Мы обнялись на радостях, поговорили. Потом, как водится, на постоялый двор пошли. Потрапезничали, выпили вина, обсудили перипетии похода. Те из бояр, что более дальновидными были, говорили то же, что и я, сделав выводы почти слово в слово. Стало быть, и до них дошло, что так дальше воевать нельзя. Только один, лихой рубака Васильев, рукой махнул:
— Умничаете все, смотрите проще! Не повезло!»
«Находясь в полку и продолжая работать над своим образованием, Суворов вероятно в это время посещал кадетский корпус, так как посещение им корпусных лекций удостоверяется довольно положительными свидетельствами, а в другую пору своей жизни он этого делать не мог. Примеры подобных занятий в учебных заведениях молодых людей, состоявших на действительной службе, бывали, особенно в царствование Екатерины II. Но если Суворов и слушал курс кадетского корпуса, то едва ли это обстоятельство имело существенное влияние на качество и объем его образования. Он учился пред тем так усердно и читал так много, что корпусные уроки не в состоянии были ощутительно обогатить запас его знаний, а разве внесли в них некоторую систематичность. Корпусными уроками он не ограничивался и продолжал усиленно заниматься дома, на небольшой наемной квартире, ибо в казармах не жил. Все его время, без малейшего исключения, уходило на службу, на посещение классов кадетского корпуса и на домашние научные занятия; он решительно не бывал нигде, кроме этих трех мест. Получая от отца известную сумму на свое содержание, конечно очень небольшую, Суворов однако ухитрялся делать экономию и все скопленное употреблял на покупку книг; но так как остатки были не велики, то доставал книги на прочтение отовсюду, откуда только мог, в том числе вероятно и из кадетского корпуса, Так проходило его время в продолжении нескольких лет подряд, и Суворов быстро формировался умственно. По всему этому, казалось бы, что из него должен был выйти ученый теоретик, так как военная служба вовсе не требовала в то время солидного образования, и невежество было почти сплошное, ни мало не препятствуя движению вперед по чиновной лестнице. Если и в настоящее время существует антагонизм между теорией и практикой, вследствие коренящегося в значительном числе образованных людей убеждения, будто теория и практика имеют не одну общую, а две разные дороги, то в половине прошлого столетия серьезная научная подготовка тем паче не считалась нужной для практической военной деятельности. Но так смотрели другие, а не Суворов: он изучал усиленно теорию для того, чтобы сделаться исключительно практиком. Великим полководцем нельзя сделаться с помощию науки; они родятся, а не делаются. Тем более должно ценить тех из военных людей, которые, чувствуя свою природную мощь, не отвергают однако науки, а прилежно изучают её указания».
Александр Петрушевский. Генералиссимус князь Суворов
Ставшая за прошедшее столетие классической биография полководца, написанная военным историком, генерал-лейтенантом российской императорской армии, рассказывает не только о жизненном пути и победах военачальника, но и об исторической обстановке, в которой ему приходилось действовать. Это касается как Российской империи, так и Европы и Азии, в том числе – и Персидского похода, в котором Суворову не довелось принять участие. В издании рассказывается о детстве полководца и его интересе к книгам военно-исторического содержания, и встрече со старым знакомым отца, генералом Ганнибалом (питомцем Петра Великого), подробно освещены Первая и Вторая Турецкие войны, Польские и Итальянские компании, и последний поход под командованием Суворова – Швейцарский, а также возвращение полководца в Россию, его болезнь, опала и смерть. В тексте рассказывается о взаимоотношениях Суворова с князем Г.А Потемкиным, Екатериной II и императором Павлом I.
Данное издание дополнено комментариями современных историков, содержит уникальные материалы музеев Суворова, в том числе – Государственного музея А.В. в Санкт-Петербурге, заместитель директора которого, А.Н. Лукирский, — научный консультант издания.
Обстоятельный, более чем тысяче страничный фолиант содержит цветные иллюстрации униформы российской армии разных видов войск того времени, репродукции картин, изображающих победы войск под командованием Суворова, портреты его родных и соотечественников, фотографии личных вещей полководца, и воздвигнутых ему памятников.
«Всей Европе был известен этот наиболее прославившийся из русских генералов, особенно со времени последней Польской войны. В Австрии же он приобрел громкую известность еще раньше, когда во вторую Турецкую войну, вместе с принцем Кобургским, одержал две блестящие победы, доставившие полное удовлетворение национальному самолюбию Австрийцев, страдавшему от многочисленных неудач. Эти победы выдвинули принца Кобургского, по последующие войны разочаровали в нем, показав, что он светил не своим собственным, а заимствованным светом. Затем Польская война заставила прозреть и слепых, выказав вновь победоносные свойства Суворова и обнаружив в нем источник того света, который послужил Кобургу ореолом при Фокшанах и Рымнике. Кандидатура Суворова для войны против Французов подтверждалась и последними распоряжениями Екатерины II, назначившей его начальником вспомогательного корпуса. Такая общность доказательств в пользу Суворова подкреплялась с другой стороны невозможностью выбора главнокомандующего, или эрц-герцогу Иосифу руководителя, из числа австрийских генералов. Правда, хронические неуспехи Австрийцев зависели, по крайней мере на половину, от несчастной системы вождения главнокомандующих на помочах, но это основное зло, видимое для всех, особенно впоследствии, оставалось невидимым для самого заинтересованного правительства. Таким образом Венский кабинет, или лучше сказать надменный барон Тугут — его фактический руководитель, решился, отложив в сторону национальную щекотливость, вверить ведение предстоявшей войны иноземцу.
Впрочем решение это было вызвано не одними перечисленными причинами. Тугут и его партия не любили России и, вынужденные обстоятельствами вымаливать у нее помощь войсками, едва ли могли сами собой, без постороннего сильного давления, сделать последний, самый трудный шаг в признании военной несостоятельности Австрийской империи. Скорее это было делом Англии, если не всецело, то значительною долей. В состоявшейся коалиции она играла очень важную роль и стало быть имела большое влияние, так как практические государственные люди Англии никогда не продавали дешево услуг своей страны. Литература дает не мало данных для убеждения, что в выборе Суворова участвовала Англия; а в некоторых сочинениях прямо говорится, что Англия указала на Суворова и склонила Венский двор на этот выбор. Может быть Англия же настояла на устранении эрц-герцога Иосифа и назначении русского фельдмаршала главнокомандующим. На такое заключение наводит одно из писем Суворова к графу С.Р. Воронцову, русскому послу в Лондоне. Говоря про "патриотическое участие" Воронцова в назначении его, Суворова, главнокомандующим, он пишет: "не могу я описать ощутительную признательность к оказываемому благоволению Его Великобританского Величества в избрании моем на предлежащий мне трудный подвиг". Во всяком случае избрание Суворова произошло извне…»
«Мы считаем, что наши чувства, в данном случае вкус, функционируют по отдельности и всегда говорят нам правду, но на самом деле они – результат суммы многочисленных импульсов и стимулов, которые одновременно воздействуют на нас через различные органы и окрашиваются нашим эмоциональным состоянием. Мы – мультисенсорные существа, хоть и склонны рассматривать каждое чувство по отдельности. Но так это не работает.
Исследования в области нейробиологии, экспериментальной и поведенческой психологии показывают: наше восприятие во многом зависит от случайных на первый взгляд факторов. Например, кофе кажется более сладким, если пить его из красной округлой кружки. А время бежит быстрее в комнате с синими стенами, где звучит медленная музыка. Запахи, напоминающие о прошлом, побуждают искать новые идеи. Мы покупаем больше предметов роскоши, когда нам холодно. Еда покажется на 11 % вкуснее, если пользоваться тяжелыми столовыми приборами. А белое вино опьяняет на 15 % сильнее, если пить его, слушая Blondie. Я уже довольно давно применяю в своей работе данные нейробиологии о взаимодействии наших ощущений и чувств и использую их как научную базу для создания более успешных продуктов и брендов, для дизайна пространства и воздействия на потребителя».
Рассел Джонс. Как работают наши чувства
Что в нашей повседневной жизни хитроумно и неявно смоделировано не нами? Многое, скрывающееся в казалось бы не значимых мелочах. Автор, специалист по мультисенсорному маркетингу, рассказывает об уловках маркетологов, делающих свои товары более привлекательными и даже отчасти – завораживающими.
Автор с юмором пишет о том, как он в детстве я наткнулся на упражнение (в «Руководстве по подготовке ниндзя»), которое ему пригодилось во взрослой жизни — тренировке восприятия. Оно заключается в том, что каждое утро, прежде чем открыть глаза, надо сфокусируется на сигналах окружающего мира, включить чувства.
Если в магазинах быть бдительным и обращать внимание на мелочи, то можно заметить, что даже, казалось бы, мелочи часто приводят к тому, что многие из нас часто выбирают не совсем то, что собирались приобрести. Почему? Автор книги обращает внимание на то, что во многих проведенных исследованиях было доказано, что в нашем выборе участвует не только мозг, скрупулёзно выбирающий казалось бы лучший вариант, но и пять чувств восприятия, меняющие по-своему наше восприятие. Неслучайно главы издания называются: «Зрение», «Слух», «Обоняние», «Вкус»… Один из небольших разделов называется «Сны на заказ» — смартфон с установленной программой включает нужный звуковой ландшафт.
«Стандартное пробуждение от вагнеровского грохота будильника, напоминающего сигнал тревоги, – далеко не самое приятное начало нового дня. Говорят, у нас всего два врожденных страха – падения и громких звуков, и поэтому стимуляция эволюционного механизма «бей или беги» одновременно с пробуждением не только неразумна, но и потенциально опасна. В статье доктора Уильяма Уайта, заведующего кафедрой гипертензии и клинической фармакологии Коннектикутского университета, говорится о том, что во сне кровяное давление может снижаться на 30 %, а после пробуждения возвращаться к нормальному уровню. По мнению Уайта, «утренний скачок давления», как он его называет, повышает вероятность остановки сердца в первые несколько часов дня. Поэтому резкое пробуждение – не самая хорошая идея. Особенно в понедельник! Японские исследователи, измерявшие кровяное давление у 175 жителей небольшого городка в окрестностях Токио, обнаружили, что максимальные значения наблюдаются утром в понедельник, а минимальные – в воскресенье. Эти данные согласуются с тем фактом, что статистически значимое число сбоев в работе сердечно-сосудистой системы приходится именно на понедельник. Куда уж хуже?
Во сне слух не отключается. По мнению известного исследователя сна Чарльза Цейслера, наш мозг регистрирует даже самые тихие звуки, делая сон менее глубоким. И эту особенность можно использовать. Когда звонок будильника резко прерывает сновидение или глубокий сон, мы просыпаемся заторможенными, поэтому идеальный звуковой будильник – тот, который пробуждает нас постепенно, пока мы окончательно не проснемся. Едва слышный звук должен понемногу нарастать до комфортного уровня.
Искусственный и обезличенный сигнал, от которого мы просыпаемся утром, лишает нас возможности получить первое утреннее впечатление, которое было бы эмоционально значимым. Но звук можно использовать и для того, чтобы стимулировать приятные чувства и вызвать глубинные ассоциации. Циркадный ритм, если вдуматься, привязан не только к восходу солнца и рассвету, но и к утренним звукам. А значит, соответствующий звуковой фон должен включать негромкое птичье пение, ассоциирующееся со свежестью, природой и обновлением. Он поможет вам проснуться в хорошем настроении. Аналогичным образом можно использовать и другие естественные звуки, например шум арктического ветра или шелест волн. Правда, от них можно проснуться дрожа от холода, а то и на мокрой простыне. Думаю, птичье пение – самый безопасный вариант.
Пусть ваш идеальный будильник издает мелодичные звуки пения птиц, громкость которых медленно нарастает в течение двадцати минут, постепенно высвобождая вас из объятий сна. Музыкальные элементы вроде звона колокольчиков также способны поднять настроение, но и их интенсивность должна нарастать постепенно и завершаться отдаленным ударом колокола, по-прежнему мелодичным, но чуть более громким, который разбудит вас окончательно. Это гораздо более гуманное и приятное пробуждение, превосходно сочетающееся со светом, синхронизированное с циркадным ритмом и дающее заряд бодрости на весь день. Сочетание это настолько удачное, что я даже сам сделал такой будильник и назвал его «Сад роз» (Rose Garden). Он есть на сайте Sense, и вы можете опробовать его сами.
Итак, птицы уже поют, комната наполняется мягким светом, но открывать глаза еще не обязательно. Пришло время небольшой утренней разминки для чувств – ментальные практики в сочетании с упражнениями для ниндзя обеспечат вам мультисенсорность в течение всего дня».
«Город, увиденный глазами Булгакова и запечатленный его пером, — вечная трагикомедия, где высокое неотделимо от низменного. Таков и весь булгаковский мир-театр — то ли римский Колизей (кстати, был в Москве кинематограф с таким названием), то ли Варьете. А площадка с наблюдателем над рекой — нечто вроде театральных подмостков. Красная кавалерия на Красной площади… «Сидя у себя в пятом этаже, в комнате, заваленной букинистскими книгами, я мечтаю, как летом взлезу на Воробьевы, туда, откуда глядел Наполеон, и посмотрю, как горят сорок сороков на семи холмах, как дышит, блестит Москва. Москва — мать». (М. А. Булгаков. Сорок сороков) Тут автор для красного словца переместил Наполеона километра на три-четыре к юго-востоку — на самом деле тот ведь стоял не на Воробьевых. Помните актерствовавшего императора-полководца у Толстого?»
Евгений Яблоков. Москва Булгакова
В научно-популяром издании рассказывается как о местах (и не самых известных), где Булгаков жил в Москве, и организациях (в основном редакциях и театрах), в которых он работал, в том числе и упоминаемые в "Двенадцати стульях" Ильфа и Петрова. Также уделяется внимание публикации Булгакова, посвящённой антикерзонскому выступлению трудящихся в Москве. 19 мая 1923 года в Берлине был опубликован Булгаковым «Бенефис лорда Керзона» — фельетон с подзаголовком «От нашего московского корреспондента». В нем описана состоявшая 12 мая в Москве демонстрация. «…Медные трубы играли марши. Здесь Керзона несли на штыках, сзади бежал рабочий и бил его лопатой по голове. Голова в скомканном цилиндре моталась беспомощно в разные стороны.
В книге описана ранняя советская Москва, ее обстановка и атмосфера, запечатленная в произведениях Булгакова (приведены многочисленные цитаты) и проиллюстрирована плакатами и фотографиями того времени, причем не только домов, но и ранней советской рекламы. Так продемонстрирован Лотерейный билет всесоюзного общества борьбы с алкоголизмом. Борьба с алкоголизмом активизировалась в 1927 году, причем советские власти стали использовать не только материальные ограничения, но и общественное порицание, устанавливая на видных местах крупных заводов так называемые черные кассы. В них – часто оформленных в виде водочной бутылки – публично, с задержкой на несколько дней, выдавали зарплату местным работникам — пьяницам и прогульщикам.
В 1928 году в Советском Союзе начало работать Общество борьбы с алкоголизмом, устраивавшее детские походы против пьянства.
В тексте описаны непростые отношения Булгакова с московскими театрами, писательский быт 1930-х годов, и различные истории и предания, связанные с Булгаковым.
«Между прочим, по преданию, в одном из прудов Новодевичьего монастыря лежит булгаковский револьвер. Новодевичий монастырь. В 1929 году, «лишенный огня и воды», Булгаков готов был наняться рабочим, дворником — его никуда не брали. После разговора по телефону со Сталиным, когда ему была обещана работа в Художественном театре, он бросил револьвер в пруд. Кажется, в пруд у Новодевичьего монастыря. (В. Я. Лакшин. Елена Сергеевна рассказывает…)
Под стенами в воде — смерть несостоявшаяся, а за стенами — вполне реальная: среди этих «пряничных башен» Булгаков в 1940 г. будет похоронен. Впрочем, река ведь не только для любования. М. А. ездил с Сергеем Топлениновым в Парк культуры купаться. Говорит, что станция оборудована прекрасно, но вода такая грязная, что им пришлось отмываться потом под душем. (Е. С. Булгакова. Дневник 27 июня 1937 г.)»
«Военную разведку Германии – абвер (Abwehr) с 1 января 1935 г. возглавлял капитан 1-го ранга (позже контр-адмирал) Вильгельм Канарис. С приходом Канариса в абвер. стали активно налаживаться контакты с иностранными разведками. Одними из первых на тесное сотрудничество с немцами пошли руководители разведок Прибалтийских стран. В 1936-1939 гг. бурно развивалось сотрудничество абвера и испанской разведки.
К началу Второй мировой войны организационно оформилась следующая структура Абвера: центральный отдел (кадровые вопросы, финансирование), отдел Абвер-I (разведывательная деятельность), Абвер-II (саботаж, диверсии, террор), Абвер-III (контрразведывательная деятельность), Абвер – Заграница (изучение и анализ политических и экономических вопросов жизнедеятельности иностранных государств, сотрудничество с зарубежными разведками). Практически все отделы Абвера в той или иной мере использовали иностранных граждан, но наиболее тесно с иностранцами был связан отдел Абвер – II. В компетенцию отдела входило: подготовка и заброска диверсантов, разработка и изготовление средств террора, организация диверсий и терактов, а также создание диверсионных отрядов из иностранных граждан».
Константин Семенов. Диверсанты СС
С диверсантами СС связаны многочисленные предания и реальные истории об их операциях. В книге детально описаны как структуры, так и специальные операции, связанные с диверсантами Третьего рейха, с которыми успешно боролись как советские органы и подразделения армии, так и союзники. Именно германские диверсанты были участниками первых провокаций, ставших началом Второй мировой войны. В издании подробно изложена расширение деятельности диверсантов СС после многочисленных поражений немецких армии и попыток противопоставить наступающему противнику Малую войну — с широким использованием в его тылу диверсионных методов.
В книге описывается, как диверсионная деятельность СС была тесно связана с VI управлением (зарубежная разведка) Главного управления имперской безопасности (РСХА). Диверсионная деятельность VI управления проявлялась как в операциях против Советского Союза (Организация «Цеппелин»), так и в специальных операциях (истребительное соединение СС) и организация пронацистского сопротивления при отступлениях вермахта.
Среди тем, связанных с первой личной встречей в 1943 году в Тегеране руководителей стран антигитлеровской коалиции, особое место традиционно вызывает история о подготовке немцами покушения на них. Согласно этой версии, известный советский разведчик Николай Кузнецов в октябре (или начале ноября) 1943 года получил информацию, что немцы готовят диверсионную группу для покушения на Сталина, Рузвельта и Черчилля. А руководит этой операцией под кодовым названием "Длинный прыжок" Отто Скорцени, знаменитый диверсант Третьего рейха. Согласно этой версии, получив такие сведения, советские спецслужбы под руководством Берии смогли нейтрализовать большую часть немецкой агентуры. Сам Скорцени отрицал подготовку покушения, но признавал в мемуарах, что вербовал в Иране агентов среди вождей кочевых племен.
«От аэродрома до Гран-Сассо было около 126 км. Время приближалось к часу Х – 14 часам. В намеченное время люди Морса убив 2 итальянцев и ранив еще нескольких захватили нижнюю станцию канатной дороги. Транспортные самолеты задерживались. Наконец, в 14.03 на Гран-Сассо начали приземляться немецкие планеры. Ни один из планеров не приземлился в районе предполагаемой высадки из-за усилившегося ветра. Планер Скорцени приземлился в 14.05. Три планера (один со Скорцени) приземлились неподалеку от гостиницы, к которой бросились высадившиеся из них диверсанты. Муссолини содержавшийся на втором этаже в номере № 201 увидел немцев в окно.
– Не стреляйте! Не стреляйте! – закричал командир итальянской полиции на
Гран-Сассо генерал-инспектор Джузеппе Гуэли. Крики Гуэли привлекли внимание охраны – итальянские часовые снаружи вбежали внутрь гостиницы и стали строить баррикады у дверей. В то же время в номер Муссолини поднялись командиры карабинеров – лейтенант Альберта Файола и лейтенант Освальдо Античи. Первый был знаком с маршалом Бадальо, который приказал ему убить Муссолини при попытке освобождения. Файол заставил Муссолини отойти от окна, а также рассказал ему о приказе Бадальо. Дуче стал спорить с Файолем и доказывать ему, что в случае его (Муссолини) убийства он не ручается за жизнь карабинеров. Скорцени тем временем добрался до дверей отеля, которые оказались забаррикадированными. Понимая, что на счету каждая секунда Скорцени приказал своим подручным унтершарфюреру СС Гансу Хольцеру и роттенфюреру СС Альберту Бену забраться по стене здания и влезть в окно номера Муссолини (Скорцени запомнил окно, в котором видел дуче). Диверсанты вскарабкались по стене, но не смогли влезть в окно. Скорцени и Радль опять навалились на входную дверь, и она дрогнула. Немцы ворвались в отель».
«Больше Судабе не могла его видеть. Она ушла в женскую часть дворца, которая была скрыта за семью дверьми, уединилась в самой дальней комнате, закрылась ото всех и приказала, чтобы никто к ней не приходил.
Но однажды в её покои проник повелитель всех дэвов — злой дух Ахриман, принявший вид мудрого старца. И уже не добрый и прекрасный юноша Сиявуш был рядом с царицей, а гадкий и подлый Ахриман. Он вёл долгие беседы с Судабе и смог внушить ей ненависть и отвращение ко всему, что её окружало, и к Сиявушу, и к царю Кейкавусу, и к старцам и вождям.
С того дня, как Судабе впервые увидела Ахримана, с ней стало происходить что-то странное…»
Мохаммад Реза Юсефи. Судабе и Сиявуш
Книга известного иранского автора написана по мотивам одного из самых драматичных эпизодов «Шахнаме». Персидский поэт-классик Фирдоуси, создавший эту эпическую поэму, собрал и переосмыслил множество исторических хроник, легенд и народных преданий. В том числе и историю о царевиче Сиявуше и его мачехе Судабе. У царя Кей-Кавуса была любимая жена, у них родился сын Сиявуш. Но вскоре царица умерла, а Кей-Кавус женился во второй раз, выбрав в супруги красавицу Судабе. Наставником и воспитателем Сиявуша стал великий герой Рустам. Царевич рос, удивляя царских приближенных своим умом и благонравием; внешне же он был настолько красив и статен, что им восхищался весь народ.
А о царице говорили, что она стремится каждый день лицезреть прекрасного Сиявуша, и от этого ее собственная красота остается неподвластной времени. Приближенные Судабе утверждали, что так происходило потому, что она всем сердцем принимала юношу как собственного сына, и эта материнская любовь чудесным образом сохраняла ее прелесть. Но безмятежная жизнь внезапно оборвалась: началась война, и долг предписал наследнику престола вести воинов в битву. Судабе впала в глубокую печаль. И вот, однажды в покои царицы явился некий старец благородного обличья. Царица, едва прислушавшись к его речам, стала злой и вспыльчивой, ее красота пропадает. Неудивительно — ведь под видом мудреца в ее покои прокрался сам Ахриман, воплощение зла.
«Сиявуш не знал, как помочь отцу справиться с горем, постигшим их семью. Он решил обратиться к своему наставнику, могучему и мудрому богатырю Рустаму, сыну Дастана. Он вскочил на своего чёрного коня Шабранга и помчался из столицы к Рустаму в его вотчину, Систан. Он поведал Рустаму обо всём, что произошло: о Судабе, Кейкавусе, о рождении двух дэвов и об отношении Судабе к нему, о том, что говорят люди обо всём этом…
Рустам подумал-подумал и сказал:
— Когда ты являлся перед ней, вместе с тобой к Судабе приходили добро, любовь и красота. Стоило тебе покинуть её, к ней пришли ненависть, злоба и уродство. Надо, чтобы любовь снова вернулась к ней.
Сиявуш вновь оседлал Шабранга и помчался обратно. Он скакал днём и ночью, пока не добрался до столицы…»
«Мама-панда варила варенье, а пандочка Бамбу во всем ей «помогала»: стучала крышкой по кастрюле, ела грязными лапами ягоды и каждую минуту спрашивала, не готово ли еще варенье. Когда Бамбу разбила стеклянную банку, мама не выдержала и отправила пандочку погулять в сад.
— Только не выходи на улицу, — попросила мама.
И зачем мама-панда так сказала! Маленькой Бамбу тут же захотелось погулять на улице. Тем более, что она никогда в жизни не гуляла одна.
Бамбу думала, на улице ее ждут настоящие приключения…»
Анастасия Гундер. Панда Бамбу на прогулке
Красочная история, в которой рассказывается о том, как же проводят прогулки – сначала самой юной панды Бамбу, однажды впервые пошедшей на прогулку в одиночестве, поскольку мама-панда была занята делами на кухне.
Но, как вскоре оказалось, что панда Бамбу, надеявшаяся, что на прогулке ее ждут интересные встречи и удивительные приключения. По дороге Бамбу увидела: одного одинокого бизона, мирно жевавшего травку на мамином газоне; три свирепых тигра, которые свирепо рычали на прохожих; четыре уставших мамы; шесть замерших сусликов; девяти ворчливых старичков… Да еще сумрачные тучки на небе, которые собирались пролиться, заплакать.
И перепуганная пандочка со слезами вернулась домой и рассказала маме, что на улице все какие-то странные: свирепые, ворчливые и голодные!.. Но мама, которая уже приготовила варенье, сказала, что теперь пойдем на прогулку вместе.
А вот прогулка с мамой-пандой стала совсем, более удачной и приятной. Мама-панда с уважением относилась к каждому встречному и желала ему добра.
«10 голодным змеям мама устроила пикник и как следует накормила тортиком. Змеи так растрогались, что даже заплакали…
А когда панда с малышкой Бамбу пришли к 9 ворчливым старичкам, то мама тихонько сказала дочке:
— Лучшее средство от ворчливости – объятья! — Мама-панда с малышкой Бамбу обняли каждого старичка, крепко-прекрепко. А самого ворчливого старичка мама поцеловала в макушку».
облако тэгов
