Роман Шмараков Овидий в изгнании Издательство: М.: Common place, 2023 год, 555 экз. Формат: 60x90/16, мягкая обложка, 512 стр. ISBN: 978-999999-1-66-7 Аннотация: Роман «Овидий в изгнании» представляет собой новую прогулку по классическим ландшафтам, изображенным в Овидиевых «Метаморфозах». Пока римский поэт, против своей воли покинувший эти места, бесплодно пеняет на гетские морозы, его сюжетные схемы заполняются совсем новыми лицами – строптивыми сантехниками, склонными переоценивать свои писательские дарования, убийцами, следователями, фонтанами Бернини, оборотнями, гардеробщиками, работниками культуры, крестоносцами, пенсионерами союзного значения, золотыми рыбками и другими обитателями всех трех этажей мироздания, между которыми неустанно сквозит дух автора, неуживчивого, но деятельного человека. Комментарий: Художник не указан.

Был у нас на Зоне такой чувак по фамилии Видяев, а имя его было Олег. Погоняло — Видяй. Постепенно оно видоизменилось и превратилось сначала в Овидяй, а потом и в Овидий. И был он замечательный публий. Хорошо умел байки травить, бывало, вся публика уши по нарам развесит и слушает. И тишина ... Публий этот Овидий на Зоне был в пожизненном изгнании, причину не открывал, говорил только, что император его за что-то невзлюбил.

Варлаам Мусоровский "Соловецкие пляски. Воспоминания узника" М. 1945 г.

... пришёл к выводу, что это не фантастика, а произведение редко встречающегося филолого-приключенческого жанра. Иначе говоря, фантастики здесь не больше, чем в книге Н. Куна "Легенды и мифы Древней Греции", где то и дело встречается примечание — изложено по поэме Овидия "Метаморфозы".

Как это частенько случается, трудно было решить, с чего начать — с юных поросят, с красных бандеров Айвазовского, с заблудившейся миниатюрной брюнетки или с врущего холодильника, поэтому остановился на компромиссном решении — а начну-ка я с гадов, а к перечисленным выше артефактам вернусь, конечно, а куда же без них, — критиковать так критиковать, как говаривал, бывало, мой приятель Калистрат Генрихович Башковитов.

Тут без цитаты из лучшей, как мне кажется, восьмой главы (14-я тоже исключительно хороша, как образец словесного кружевоплетения) никак: "... далеко внизу лежало в рамках генерального плана фосфорически дышащее море, там были гады без числа, больше, чем в органах исполнительной власти, малые с великими, и глянцево-чёрный Левиафан, в своё время вызвавший замечание Аристотеля, что животное длиною три коломенские версты есть животное невидимое, самозабвенно играл в кипящих бурунах, не смущаясь быть единственным игроком в своей весовой категории." Недвусмысленно, однако, актудневно и злобоально, в особенности, если читатель знает, что такое исполнительная власть и, самое главное, знает не хуже Аристотеля, что такое коломенская верста. Комментировать тут нечего, как не нуждающееся*, так что плавно, в стиле романа Романа, перехожу к поросятам.

Сам-то я в свиноводчестве разбираюсь слабо (да и в кролиководчестве, пчеловодчестве и коневодчестве не лучше), я садовод-овощевод и тружусь в своём садоводстве, занимаясь, понятное дело, садоводчеством и овощеводчеством. Во второй главе застрял на некоторое время в раздумьях на следующей фразе: " ... будешь на месте только к ночи, а дачные дома в массе такие, как у первых двух поросят, так что все едут первой электричкой, чтобы всё полить, осмотреть, что ещё у них отрезано и выколупано на цветмет ...". Конечно, сразу вспомнилась знаменитая электричка Венедикта Ерофеева и в миллион раз менее известная сцена в электричке "кисти" Виктора Колупаева ("Сократ сибирских Афин", там тоже садоводы едут), но главное здесь несложный ребус о поросятах. Я хоть и садовод, но поросят издалека видел. Поэтому и догадался (честно скажу — не сразу), что это за поросята. В конце концов я всего лишь сантехник. Точнее, был им, но, как известно, бывших сантехников не бывает.

В романе есть упоминание ещё об одном поросёнке (и свинья там не забыта) в потрясающем монологе Ясновида (опять восьмая глава), который тянет на реферат диссертации (а диалог Ясновида со Сфинксом очень напоминает дискуссию на защите между диссертантом и официальным оппонентом) по устному народному творчеству. "Шелудивый поросёнок в Петровки замёрз"**. На мой взгляд, лучше бы Ясновид привёл другую поговорку. Вот эту: "У ково порося пропало, у тово и в ушах вижжит." Этот подотряд точнее трактует прогностические функции привычных пород. Ясновид не только отличный фольклорист, но и талантливый начинающий писатель. Его фэнтези о Выдропуске и Роксолане заслуживает внимания издателей. А замечательное стихотворное вступление к этому отрывку просто шедевр. "... это же свежий Пушкин народился", говорит о нём средний, а этому сантатехнику верить можно.

Здесь необходимо небольшое пояснение. Сантехники, подобные изображённым в романе Романа, встречаются довольно редко. Это настоящая когорта славных, люди с высшим образованием, часто с философским или филологическим, и таких людей в узких кругах широкой общественности заслуженно называют сантатехниками.

Поросята-строители это один из множества авторских ребусов, они щедро рассыпаны по книге. Среди них много намёков (даже аллюзиями их трудно назвать, больше похожи они на эхо) на различные литературные произведения. Я заметил среди авторов этих произведений Мопассана, Беранже, Шекспира, Ломоносова, Маяковского, Платона, Лукьяненко, Ирвинга Стоуна, Керролла, Киплинга, Фонвизина ... Встретилась даже одна эпитафия (королю Станиславу Понятовскому). Уверен, что таких аллюзий-намёков гораздо больше. Попадаются и очень заметные эхи типа "Детей капитана Гранта", "Сказки о рыбаке и рыбке", 1001 ночи и Библии. Всё это превращает чтение романа во что-то похожее на спортивное ориентирование с поиском кладов. Вот пробегает кэрролловский кролик, а там матрос из рассказа Мопассана в портовой таверне разговаривает с неузнанной сестрой, тут промелькнула реплика немаленького принца насчёт многих тысяч братьев, вот полстроки из того Владимира Владимировича, который был бесценных слов транжир и мот, а вот слабое, отражённое эхо Аркадия Гайдара, недалеко от него плавает Ноя библейский ковчег, здесь Сократ произносит свои последние слова, а тут что-то похожее на эпизод с развоплощением мага из Дозора, и вдруг строка из "Весенних вод" Тютчева, недалеко от которой расположился Иван Андреич с басней о беседующем с собаками волке, а там "Полтава" (король начинает сражение), ... и т. д. "И тишина" тоже есть, правда, без мертвецов с косами.

Особенно интересной мне показалась инструкция по охоте на полугорбых. Если эта охота как-то связана с 14-м путешествием Ийона Тихого (может быть, существует в литературе ещё что-то похожее, я не охотник и мало чего знаю по этой теме), то здесь Роман Львович, на мой взгляд, в чём-то даже превзошёл знаменитого космопроходца. Описание полугорбых и приёмов охоты на них написано очень профессионально и не менее остроумно и доходчиво, чем аналогичные описания Станислава Лема в 14-м путешествии, а пейзаж, где герои изучают инструкцию, очень напоминает местность, описанную в продолжении этой новеллы, носящем название "Осмотр на месте".

Разумеется, всего мне понять не удалось. Почему собака Карла V предпочитает имя Трафальгарский Триумф? Портрет короля написан в 1533 году. Трафальгар это 1805 год. Время Карла V это вершина могущества Испании, Трафальгар обозначил окончательное падение этого могущества. Собака, как знак судьбы, как "предсказание" монарху, обладателю 27 королевских титулов, предстоящей участи его огромного "лоскутного одеяла"? А в чём можно увидеть знак? Может быть, в опасном расположении собачьих челюстей как бы указывающих на близкий конец ... в историческом смысле ... обширной монархии хозяина? Не слишком ли сложно получается?*** Вот и разберись тут! Не прост автор, ох, не прост.

И почему автор придаёт столь важное значение теореме Виета? Теоремка довольно скромная, до теоремы Ферма ей, как до неба. А если вспомнить невероятные, фантастические формулы Рамануджана, то не покажется ли, что вот это и есть нечто, очень подходящее для переговоров с чужим разумом? Ну, это мне покажется (и уже давно кажется), Роман Львович имеет право, как тот старый барабанщик, на своё особое мнение.

По поводу миниатюрной брюнетки постараюсь обойтись минимумом слов. "Один человек" её проглотил и растворил в своём желудке. И совсем скоро появляется "лоснящееся от страха" (дом проваливается в преисподнюю) лицо этого человека, "в чьи глаза с размаху билась изнутри заточенная брюнетка". На самом деле она не затОченная, а заточЁнная внутри человека (а не пора ли прекратить считать, что в нашем алфавите 32 буквы? достало уже!), но дело не столько в этом, сколько в том, что будучи растворённой в желудке, как она может биться в глаза, то в правый, то в левый, не в оба же сразу, что тоже не так уж важно, просто к слову пришлось? Это же нельзя списать на Овидия!

Так. Что там на очереди? Ага, врущий холодильник. Так и есть, он же зайчатину крольчатиной обозвал... Или наоборот? Но это, пожалуй, пустяк, перепутал просто, он же всего-навсего холодильник, а холодильник ведь не умнее умывальника, мочалок командира.

И, наконец, что такое бандеры (ударение на усмотрение)? "Пожрав корму турецкого корабля, трепещущую красными бандерами, огонь продвинулся правее ...". Трепещущую красными "устаревшими единицами площади, ранее использовавшимися в Нидерландах" (определение бандера из Википедии)? Сомнительно как-то. Есть у Азимова такой второстепенный отрицательный персонаж — Бандер (кажется, "Академия и Земля", я писал когда-то об этом романе), но красные бандеры на картине Айвазовского точно не имеют с ним никакой связи. Впрочем, и с нидерландской единицей площади связи тут не больше. Если это было задумано, как "брандеры", то они не применялись в Хиосской бухте (и их нет на картине Айвазовского), и были успешно задействованы через несколько дней в бухте Чесменской. Это у меня, как говорят в одной популярной радиопередаче, подвес. Второй уже. Ну так, повторяю, я всего лишь сантехник.

*)Есть только одно соображение — этот пассаж про гадов и Левиафана находится в центральной главе романа, что не кажется мне случайностью.

Имя у этого зверька совершенно не подходящее — Мисюсь. Левиафан Мисюсь. И не левиафан, а левиафаниха, — это необходимое и важное уточнение, несколько противоречащее вышеприведённому отрывку о гадах.

**) В академическом издании 1961 года "Пословицы, поговорки, загадки в рукописных сборниках XXVIII-XX веков" есть такой вариант: "Худое порося и в Петровки зябнет". У Шмаракова эту поговорку (о шелудивом поросёнке) приводит Ясновид в качестве ответа на загадку Сфинкса "Хитрый Митрий: умер а подглядывает". Ясновид ответа не знает и начинает виртуозно "лепить горбатого". Но не знает ответа не только Ясновид, этот ответ, как это ни странно, вообще неизвестен. По-моему, наиболее точную отгадку (два варианта) предложил один из петербургских сантатехников Владимир Петров. По его мнению это зимнее солнце, а второй вариант — месяц перед новолунием и сразу после него. Какой вариант верен (или оба не верны), фольклористам ещё предстоит выяснить.

***) Теперь, увидев эту картину Тициана, я обязательно вспомню Среднего Сантехника, который носил этот наряд на дне морском да ещё и командовал там армией царицы Прелесты. Так что мои познания в европейской живописи после прочтения романа Романа заметно возросли.

PS

В романе многое в различной степени остроумно, смешного же крайне мало, а уж хохочущий над романом читатель вызвал бы у меня, как минимум, недоумение.

Остроумным я назвал бы способ, которым автор дал понять читателю, что тот одолел половину книги. Всего страниц 510 и ещё две трети страницы. В верхней четверти страницы 255 читаем: "В окне электрички мелькнул рекламный щит с надписью "ЭТО МЕСТО — СЕРЕДИНА РОМАНА" и тотчас исчез, будто не было."

Единица измерения историзма тоже удачно предложена — "фом". Роман Львович пытается направить читателя по ложному следу (тоже, конечно, шутит), но, думаю, не ошибусь, если это "фом" расшифрую как "фоменко".

Ну и как пройти мимо самой сильной метаморфозы работы нового Овидия — превращения Жени (Евгения) Ящурко в Женю (Евгению) Ящурко (и никто не заметил, ни мать, ни одноклассники!). Вот отметаморфозил так отметаморфозил! Очень современно. Коллективный Запад встал на этот путь прочно и уверенно шагает по нему, как те слепцы на картине Брейгеля. Что б эти уроды ящуром заболели все разом, как футболисты корью! Жаль, что я не из бутылки, и волоски из моей бороды не обладают необходимыми для таких пожеланий свойствами.

Предпоследнее (но самое "полезное") замечание. На стр. 417 находится грубейшая (и наверняка давно всем известная) опечатка (мимоходом замечу, что опечаток в книге очень мало, мне попались всего три, не считая описываемой здесь). Вместо "Единорог" (ведущий себя "руссоистским" образом, — неожиданное сравнение, но ведь понятное же! Он действительно так себя ведёт, только я бы здесь употребил термин, более точный — "новоруссоистским"), напечатано "Генподрядчик" (?!). Интересно, останется ли эта бяка (или непредумышленная метаморфоза?) в последующих изданиях? Тут поработать надо, ясное дело. Так вот, НАДО поработать, — портит это родимое пятно (или бородавка, — кому как больше нравится) хороший, оригинальный, далёкий от любых стандартов текст.

А напоследок я скажу ... следующее. Стихотворение Грибачёва считаю хорошим, использовать его в качестве материализовавшегося проклятья — не дело. Не дело также издеваться над слепым поэтом (результат тяжёлого ранения — осколок снаряда в лицо), стихи которого нравятся огромному количеству людей, и неважно, что эти люди не смогут нормально воспринимать тексты, подобные обсуждаемому здесь, потому что у них мозги устроены по-другому. И чьи картины более дремучие, — Шишкина или Мунка, тут тоже могут быть, как заметила когда-то давно одна мудрая бабушка, различные мнения. Лично я нормально воспринимаю экспрессионизм, предпочитая манеру передвижников и импрессионистов. Но, как выразился бы генерал Лебедь, за Шишкина обидно.

Уильям Шекспир Сонеты Издательство: М.: Водолей, 2017 год, Формат: 60x90/16, твёрдая обложка, 176 стр. ISBN: 978-5-91763-396-1 Серия: Пространство перевода Комментарий: Стихотворения.

Уильям Шекспир Сонеты Издательство: Москва — Санкт-Петербург: Центр гуманитарных инициатив, 2021 год, твёрдая обложка, ISBN: 978-5-98712-257-0 Аннотация: В отличие от большинства сонетов его современников Шекспира — его цикл официально не имеет никакого общего названия, общего сюжета или чётко прослеживающейся и развивающейся темы. Тем не менее можно выделить двух адресатов — друга и смуглую даму. Соответственно, можно выделить и две основные темы — дружба и любовь.

В этом сонете нет чисто стиховых загадок (англо-латинских компаундов, например), как во многих других сонетах, которые из-за них непереводимы в принципе. Загадка тут одна — кто это написал, кому и о ком. Или о чём. Александр Скальв считает, что в сонете 87 речь идёт о стихах *, Сергей Степанов же полагает, что граф Рэтленд (автор сонета) "разыгрывает" здесь перед своей женой Елизаветой сцену "разрыва".** Возможно, произошла небольшая размолвка. Но для перевода сонет сложен просто в силу запутанности ситуации.

Лучший способ объяснить, в чём там дело, — дать прозаический перевод. Вот этот перевод, сделанный Владимиром Козаровецким, одним из тех, кто перевёл все 154 сонета (в стихах, разумеется). Это не дословный перевод, например, очень важное слово "король" (оно говорит о ценности дара) в нём отсутствует.

Прощай! Твоя любовь была мне слишком дорога, чтобы мне владеть тобой, и, весьма возможно, ты знаешь себе истинную цену: привилегия твоей высокой цены и даёт тебе свободу, тем более что моя доля в тебе была ограничена; да и как я могу обладать даже этой малостью, как [правильнее "если" (примечание моё)] не в качестве твоего подарка, и чем мне удалось заслужить право на такое богатство? Поскольку оснований для такого прекрасного подарка во мне нет, патент на владение подаренной мне доли должен быть возвращён. Всё-таки, видимо, тебе, даря себя мне, и в голову не приходило, какова твоя ценность, — или тебе довелось ошибиться во мне; теперь же, при новом, более правильном подходе, твой дар, увеличившись на сумму имевшей место недооценки, возвращается обратно.

Похоже на постановление арбитражного суда, а суду эмоции противопоказаны (король он, видите ли! уму непостижимо, как Козаровецкий додумался выбросить короля). И изложить это в стихах (в 14 строках!) на первый взгляд не представляется возможным.

Вот что получилось у Андрея Ставцева:

Прощай, тобой владеть как ценным кладом

Я недостоин, цену знаешь ты,

Свободен путь, меня не будет рядом,

Мои права — ничтожные мечты.

Владеть тобой без твоего участья

Я не смогу, ничем не заслужив

Свободный дар любви. Патент на счастье

Владенья обнулён — поскольку лжив.

Себя даря и ценности не зная

Таких даров, так ошибясь со мной,

Теперь вернее судишь прозревая, -

Подарок возвращается домой.

Тобой владев, я спал и мнил — король я!

Проснулся нищий, отрезвлённый болью.

В целом перевод неплох, и, что речь здесь идёт о стихах, — ну очень сомнительно. Но сомнительно также и то, что всё это говорится всерьёз. Если принять гипотезу Степанова о двойном авторстве сонетов, то в супружеской паре Роджер Мэннерс — Елизавета Сидни лидером был конечно же граф. Получается, что предположение Степанова о розыгрыше имеет основания. Розыгрыш и не более того, т. к. в реальности оба они были в равной мере подарками друг другу и расставаться не собирались.

По переводу Ставцева у меня есть только одно существенное замечание (и одно не существенное). Переводя такого мастера словотворчества ("логодедала") как Шекспир, надо особенно бережно обращаться с собственным языком, соблюдать правила, не уродовать слова без крайней необходимости и смысла. Строка "Тобой владев, я спал и мнил — король я!" просто глаз режет. Не только двумя "я" (почему бы не написать "Тобой владея, спал и мнил — король я!"). Вообще надо поменьше якать без крайней нужды. Но, главное, это деепричастие "владея". Форма "владев" не употребляется (ср. потев, жалев, желав, гнив, валяв и пр.). Правильно — владея (потея, жалея, желая, гния, валяя и т. п.). Ситуация меняется при наличии приставки (пожалев, овладев, вспотев, сгнив, поваляв); так язык устроен (всё дело в виде глагола — совершенный он или несовершенный), и его надо чувствовать, тогда и правила можно не помнить.

При переводе таких сложных стихотворений с гораздо более краткого английского языка, важно не затемнить смысл, стараясь сохранить форму. Этим и страдают многие переводы сонетов Шекспира. Андрею удалось смысл не потерять. Кто кому там возвращает дар любви, из подстрочника понять невозможно, поскольку он без слова король, а с ним (словом король) — он (граф Рэтленд) возвращает дар ей (Елизавете, своей жене).

В своей пародии на перевод Андрея за смыслом я не очень следил. Главной моей целью было показать, что правила лучше соблюдать, чем наоборот.

Я был ли прав, себя жалев

(Конечно прав, отнюдь не лев),

Когда я мнил, тобой владев,

Что мне других не надо дев?

Теперь творя, едя иль пья,

Чешась об угол, как свинья,

Иль деньги пряча от ворья,

Дев не желаю вовсе я.

На счастье обнулён патент

И я, к несчастью, импотент.

Пусть я ещё интеллигент,

Но прерван мой ангажемент.

И не желав уж больше девок,

Я не ходок теперь налево.

*) Не он один так думает. Два русскоязычных американца, Владимир Гандельсман и Анатолий Либерман (каждый перевёл все сонеты), считают, что речь идёт о поэтическом даре одного поэта, который незаслуженно приписывается другому, и это недоразумение должно быть исправлено. Но актёр Уильям Шакспер не мог написать ничего подобного, обращаясь к истинному автору сонетов (к тому же был заключён соответствующий договор между ними, о чём написал в своей широко известной книге Илья Гилилов). Это мог сделать только кто-то равный по происхождению, а таких людей с сопоставимым талантом рядом с графом Рэтлендом как будто не было. Если же сонеты написаны парой Рэтленд-Елизавета, то всё меняется.

Но это отдельная и очень сложная тема.

**) Подробнее см. С. Степанов "Шекспировы сонеты, или Игра в игре" СПб, Амфора, 2003;

Александр Скальв "Сонеты. За кулисами сонетов Шекспира". Новосибирск, 2015 г.

Степанов и Ставцев перевели так, как если бы это мужчина пишет женщине.

PS.

Приведу ещё перевод Игоря Клюканова, поскольку он не просто поэт-переводчик, но и учёный филолог.

Прощай, ты слишком дорог для владенья,

И цену, видно, знаешь сам свою:

Достоин твой удел освобожденья,

Конец прав на тебя я признаю.

С тобой мне быть — лишь волею твоею,

И чем снискал я это — разве знаю?

Я прав на те богатства не имею

И право обладанья возвращаю.

Ты дал себя, не знав, что совершил ты,

Иль дал мне по ошибке это право;

И вот твой дар, поняв, что поспешил ты,

Домой вернулся, всё обдумав здраво.

Владел тобой я, льстя себе мечтою,

Во сне — король, проснувшись — с пустотою.

Здесь мужчина обращается к мужчине. Вроде бы всё понятно — поссорился с другом (сквозь текст просвечивает интимность этой явно неравноправной дружбы) и сделал вид, что отказывается от дружбы добровольно. Типа того, что, мол, не по Сеньке оказалась шапка.

И в этом переводе присутствует то же туманное представление о видах глаголов, выразившееся в не употребляющемся деепричастии "знав" вместо "зная", которое не лезло в строку. Видимо, это болезнь довольно распространённая.

                  Я люблю смотреть, как умирают дети.

                  Вы прибоя смеха мглистый вал заметили

                  за тоски хоботом?

                  А я -

                  в читальне улиц -

                  так часто перелистывал гроба том.

                  [ ......................]              

                  Время!

                  Хоть ты, хромой богомаз,

                  лик намалюй мой

                  в божницу уродца века!

                  Я одинок, как последний глаз

                  у идущего к слепым человека!

      Маяковский "Несколько слов обо мне самом", (1913 г.)

Меня интересует только "чушь": только то, что не имеет никакого практического смысла. Меня интересует жизнь только в своём нелепом проявлении.

Геройство, пафос, удаль, мораль, гигиеничность, нравственность, умиление и азарт — ненавистные для меня слова и чувства.

Но я вполне понимаю и уважаю: восторг и восхищение, вдохновение и отчаяние,

страсть и сдержанность, распутство и целомудрие, печаль и горе, радость и смех.         31 октября 1937

Хармс (из дневника)

Приведу текст Хармса целиком. Объём позволяет, а под рукой он не у каждого может оказаться.

"Меня называют капуцином. Я за это кому следует уши оборву, а пока что не даёт мне покоя слава Жана-Жака Руссо. Почему он всё знал? И как детей пеленать, и как девиц замуж выдавать! Я бы тоже хотел так всё знать. Да я уже всё знаю, но только в знаниях своих не уверен. О детях я точно знаю, что их не надо вовсе пеленать, их надо уничтожать. Для этого я бы устроил в городе центральную яму и бросал бы туда детей. А чтобы из ямы не шла вонь разложения, её можно, каждую неделю, заливать негашёной известью. В эту же яму я столкнул бы всех немецких овчарок. Теперь о том как выдавать девиц замуж: это по-моему ещё проще. Я бы устроил общественный зал, где бы, скажем, раз в месяц, собиралась вся молодёжь. Все, от 17 до 35 лет, должны раздеться голыми и прохаживаться по залу. Если кто кому понравился, то такая пара уходит в уголок и там рассматривает себя уже детально. Я забыл сказать, что у всех на шее должны висеть карточки с именем, фамилией и адресом. Потом, тому кто пришёлся по вкусу, можно послать письмо и завязать более тесное знакомство. Если же в эти дела вмешается старик или старуха, то я предлагаю зарубить их топором и волочить туда же, куда и детей, в центральную яму.

Я бы написал ещё об имеющихся во мне знаниях, но, к сожалению, должен идти в магазин за махоркой. Идя на улицу, я всегда беру с собой толстую, сучковатую палку. Беру я её с собой, чтобы колотить ею детей, которые подворачиваются мне под ноги. Должно быть за это прозвали меня капуцином. Но подождите, сволочи, я вам обдеру ещё уши!" 12 октября 1938

Первое, что приходит в голову по прочтении этого микрорассказа — его написал очень добрый человек, немного стесняющийся своей доброты. Любящий детей (и собак, особенно немецких овчарок) и опасающийся их примерно в одинаковой степени. Разумеется, человек этот остроумен и талантлив, но это придёт в голову чуть позже, если вы начали своё знакомство с Хармсом с этого текста. А если не с этого, то про остроумие и талант вы уже знаете. А ещё у этого человека богатая фантазия и он понимает, где необходимо остановить её полёт. Он ведь мог написать на эту тему (про убийство детей) ВСЁ, что только сумел бы вообразить, и тогда микрорассказ, ставший уже полноправным рассказом, нельзя было бы напечатать нигде (у нас; в Париже — пожалуйста) и ни при каких обстоятельствах. Тогда было нельзя. В наше время можно найти издателя для любого безобразия, что многократно доказано Владимиром Сорокиным.

Что-то похожее можно сказать и о второй половине микрорассказа. Хармс мог бы изобразить нечто такое, что лет на 30-40 позже будет очень ярко и подробно описано Михаилом Армалинским и Сильвией Бурдон (это далеко не весь список) и показано на экране Тинто Брассом (и, опять же, не только им). Тут отдыхает даже их идейный предшественник Апулей, нервно покуривая где-то сбоку. Но картина, им (Хармсом) здесь нарисованная, просто невероятно целомудренна и вместе с тем довольно смешна (и это добрый юмор), хотя кто же будет отрицать наличие в ней рационального зерна. Пожалуй, никто не будет.

Очень короткое произведение вместило сразу два эксперимента по установлению этических пределов человеческого мышления. Автору и в кошмарном сне не могло привидеться, насколько эти пределы будут расширены в не очень далёком будущем.

Интересная тема — норма прибыли посредника в социальном капиталистическом государстве.

Комиссия за посредничество при оплате коммунальных услуг исчисляется в процентах к указанной в квитанции сумме. У меня была переплата в предыдущем месяце, поэтому надо было только передать показания электросчётчика. Чтобы квитанция не была "пустой" (так, вероятно, нельзя по правилам), мне туда вписали копейку (дело было на почте). И за уплату копейки взяли комиссию 45 рублей. Передача показаний делается бесплатно. В процентах эти 45 рублей выражаются цифрой 450000 (1 копейка комиссионных это 100%, рубль — 10000%). Кто-нибудь за всю историю существования денег платил такие комиссионные? Не подать ли заявку в Книгу рекордов Гиннесса?

Понимают ли руководители, установившие минимальный уровень комиссии, не зависящий от суммы указанной в квитанции, до какой клоунады они довели эту процедуру? Режиссёры этого смешного спектакля сидят в министерстве финансов. Может я ошибаюсь, но где же ещё? Пожелание для них у меня одно — сидеть и сидеть, только обстановку сменить.

Александр Покровский "Корабль отстоя", Санкт-Петербург, ИНАПРЕСС, 2003 год.

"Дело не только и даже не столько в собственно литературных достоинствах этого произведения, хотя и они, безусловно, заслуживают всяческих похвал. Дело прежде всего в том ощущении искренности и силы, которое исходит от "Корабля отстоя". Думаю, каждый может привести не один пример того, как при чтении той или иной книги приходило огорчительное недоверие к ее автору. Или человек факты безбожно переврал, или солонку спер неуклюже передал чужие мысли а-ля испорченный телефон, или еще что-нибудь...

Но когда читаешь Покровского, понимаешь — вот оно! настоящее! без обмана! Человек не одно десятилетие провел в рядах ВМФ, видел, кажется, все на свете, пережил развал, коррупцию и расхищение всего и вся — и при этом ничего не утратил. Не растерял ни понятий об офицерской чести, ни чувства долга, ни любви к Родине, ни чувства юмора — ИМХО, все это достойно огромного уважения."

Из отзыва неизвестного читателя

Согласен почти по всем пунктам кроме всяческих похвал литературным достоинствам. Эпиграфом (что такое Родина; звучит, как дополнение к стихам Матусовского, положенным на музыку Баснером) к своему отзыву неизвестный взял слова одного из героев книги, старпома Андрея Антоновича Переверзиева. В сборник "Корабль отстоя" целиком (кроме рассказа о его возвращении на родину, в дом отца) вошла книга "Старпом", где рассказывается об этом неординарном человеке, одном их тех, благодаря кому флот не был окончательно похоронен в девяностые годы. О людях, работавших в противоположном направлении, тоже немало сказано в книге. Например, вот это: "Один хрен, они ведь потом сдохнут бесславно, а так хоть дачу себе выстроят, и детям своим передадут. С сауной. Дальше сауны у них воображение не пляшет. Они мыться любят." (микрорассказ "Командующий"). И рассказ "ПДСС" тоже о многом говорит. А прототипом его героя контр-адмирала Котопятова Казимира Антоньевича послужил не кто-то конкретный, это собирательный образ.

В "Корабле отстоя" мне было очень интересно читать* микрорассказы с политическим не подтекстом даже, а открытым текстом. "Расширение на восток", например. Или "Путч". Старпом мыслит слегка парадоксально, но логично вплоть до полной неопровержимости. И ведь он всегда так мыслит. Поразительный человек! "Расширение на восток" заканчивается следующей фразой: "... старпом рассказал мне о том, как сажали Томмазо Кампанеллу нажали на кол." Слово "нажали" явно не автору принадлежит, это, конечно, вклад петербургской типографии "Печатный двор", и я его зачеркнул. Но самое интересное здесь не это (такого в книге вагон и маленькая тележка), а то, что Кампанеллу на кол по-настоящему не сажали. Вот что он сам об этом пишет:

"В течение сорока часов я был вздёрнут на дыбу с вывернутыми руками, и верёвки рассекали мне тело до костей, и острый кол пожирал, и сверлил, и раздирал мне зад и пил мою кровь, чтобы вынудить меня произнести перед судьями одно только слово, а я не пожелал его сказать, доказав, что воля моя свободна."

Кампанелла перенёс за свои убеждения страшнейшие пытки, но не отступил от них. К расширению на восток это имеет прямое отношение. Во времена, описываемые в рассказе, дело обстояло ещё "по божески", инквизиция (без кавычек) во всю развернулась только теперь.

Вернусь к вагону и маленькой тележке.

Рассказ "Кремовые рубашки". Цитата: "... жили мы в вдвоём".

Ещё цитата: "... а эти постирать, для чего положили в их небольшой тазик".

Такого мусора, затрудняющего чтение, тут полно.

Рассказ "Компьютерные игры". Цитата: "Я хочу видеть, во что вы одеты. Если мне это понравится, будИте строиться каждый день."

Ещё одна: "Служба обеспечения! Это вы меня будИте обеспечивать ..."

Глагол "будИте" в смысле "будете" встречается в книге я сбился со счёта, сколько раз. Что тут наследила типография, не верю. Очень похоже на авторскую орфографию. Как и вот это: " После землетрясения, случившегося здесь в шестЕдесятых годах ..." (рассказ "Каджаран", кстати, лучше этого об Армении ничего не читал).

В повести "Жилой" (замечательно написано о детстве и юности, ставлю рядом с повестями Толстого и Горького) тоже очень много подобных перлов. Просто пЕрловая каша, а не литературное произведение.

Про осетра: "Он варенный очень вкусный. Да и жаренный тоже."

Автор (мальчик) лепил из пластилина литературных персонажей — Маниловых и "Чадских". Это написано человеком, читавшим "Горе от ума", или тут могут быть разные мнения? Синбада (Синдбада) мальчик (?) называет Симбад (!).

Кошка ... оказалась жутко игручей и в конец загоняла старика Кота."

"Ни дай Бог кто-то изрежет парту ...".

"Ни приведи Господь сломают дверь в туалете ..."

А частицу "не" однажды встретил там, где её не должно быть, такой ляп меняет смысл фразы на противоположный.

"Он выскочил изо стола, в один миг оказался рядом ..." (Такое чудо встретил впервые в жизни. Коллекционная ошибка.)

Змея гюрза называется здесь "гюрьзой". Может быть, так было принято в Азербайджане?

"Хорошо, если вы вообще будИте разговаривать". Любимое слово автора, на втором месте отсутствие мягкого знака между "т" и "ся" там, где он должен стоять и наоборот (присутствие, где не должен).

Это был почти весь вагон. Маленькую тележку приводить не буду, да и не такая уж она маленькая. Интересно, что на стр. 4 есть фамилия редактора (Н. Кононов).

Мне кажется, это липовый редактор. Некто, получивший деньги, но не державший в руках т. н. готовых диапозитивов. Настоящий редактор не мог бы пропустить столь огромное количество грубейших ошибок, пропусков и описок.

На хороших книгах люди учатся читать. Они доверяют писателям, считая их грамотными людьми, авторитетами в области правописания. Но писатель не может много читать, откуда у него время на это? Свои литературные (историю мировой литературы) познания писатель получает в литературном институте, где преподают так, что потом кажется, что человек в самом деле всё это прочитал сам. Для таких писателей (а это талантливые люди, я этого и не отрицаю) и существуют (необходимы) редакторы. Известно, что в среднем те, кто больше читает, правильнее и пишет. Мне читать такое уже не страшно, а, кому пока страшно, тех я сейчас предупреждаю по поводу одной конкретной книги.

В заключение ещё об одной неприятной ошибке в рассказе "Без названия". В нём дважды упомянут однокашник старпома, назначенный начальником штаба флота. Этому нельзя верить. Старпом, якобы набил ему морду и т. п. Начальник штаба флота в такую дыру, где стоит лодка отстоя, никогда бы не приехал, если бы там не произошло какое-нибудь выдающееся ЧП. Это вице-адмирал, очень большая шишка. В рассказе речь идёт о скромном командующем флотилией подводных лодок, только что получившем контр-адмирала.

*) Читаю Покровского давно и с неослабевающим интересом. Сам служил на ДКСФ, к счастью, раньше, когда ещё был порядок, хотя и не такой, как в танковых войсках. Служил не очень далеко от места службы Александра, на другой стороне Кольского залива, а где стояла его лодка, из книги легко понять. Демобилизовался старшим лейтенантом.